Текст книги "Путь в Шамбалу"

Травник

Весна радовала всё живое, но более всего она радовала молодых послушников. Вопреки строгому монастырскому уставу они находили время для шуток и игр. В то время, когда после полудня солнце поднималось максимально высоко, когда наступало время физических занятий, молодые монахи устраивали соревнования в беге и прыжках, играли в чехарду, соревновались в выбивании сложенных плиточек горной породы камушком. Старые монахи, что прожили в обители уже целую вечность, участие в таких играх не принимали. Уединившись «заветром» монах подставлял лицо солнцу и погружался в раздумья, которые можно назвать и медитацией. Послушникам не мешали разминать члены, но всё-таки, один из старших монахов через некоторое время прерывал излишне расшумевшихся мальчишек, а барабан под крышей монастыря призывал их к продолжению учёбы.

Весной часть молодых послушников отправляют в окрестные обители, монастыри и буддистские школы келугпа. Часть взрослых послушников также отправляются в ближние и дальние поселения для служения вере. Аржан благословлён был в помощь старому монаху живущему высоко в горах, под самыми снежниками. Ему требовался молодой помощник для заготовки трав и кореньев. Верный товарищ по первой зиме, Цзун отправлялся в Ганден напрямую. Высокогорье – оплот тибетского буддизма, одна из самых многочисленных общин монахов на обучении вселенской мудрости. Старый ойрот-шаман, с которым мальчик виделся всё реже, останется в библиотеке Рамоче.

– Я буду скучать без тебя, Арчи, – маленький и юркий китаец казался потерянным перед расставанием.

– Я тоже, Цзун. Но может встретимся еще.

Маленький караван из двух лошадок и пятерых послушников во главе со старшим, рано утром вышел из Лхасы и медленно исчезал в распадках. Горы забрали эту горстку людей в тёмно-вишневых мантиях и суконных безрукавках. Послушник поднялся на галерею храма, чтоб еще увидеть уходивших, но они уже пропали в синем тумане рождающегося дня. Он сложил руки в молитвенном жесте и принялся вращать молитвенные барабаны, повторяя про себя нехитрые формулы. Ему предстояло здесь еще задержаться, пока все ученики соберутся и будут готовы к дороге.

Аржан привычно переставлял ноги в бурках подшитых толстой кожей по камешкам дороги, держась за лямку котомки со скудными пожитками буддистского монаха. Там было всё, что нужно для жизни – чашка, чётки, кусок чистой ткани и мешочек с остатками толкана. Его степная привычка размеренно ходить за обозом не забылась за несколько месяцев, и он не уставал. Напротив, тело его вспоминало прошлую жизнь и радовалось этому, радовалось переменам и сознание. Надежда на обучение и подъём по виткам духовного просветления воодушевляла. Привал, объявленный ближе к полудню у маленького ручья, дал путникам передышку и возможность привыкнуть к разреженному воздуху. Казалось, они прошли совсем недалеко, но дышать становилось тяжелее, солнце слепило глаза, а воздух был кристальным, как лёд горного ледника. Таким же чистым и обжигающе холодным.

– Мы скоро достигнем подножия перевала, но подниматься не будем. Нам надо привыкнуть к высоте. Заночуем под перевалом. Путь наш через него в долину семи логов, к учителю. Там немного теплее, – успокоил новичков старший.

– Там обитель или учитель живёт в одиночестве?

– Летом туда приходят люди, на зиму остаются очень немногие, всего несколько семей, чьи родовые земли находятся на склонах этого хребта. Место удобное для жизни…. Кто привык жить в таких местах.

Маленький костёр, на котором сварили чай, грел своими отблесками в спустившейся на горы ночи. Журчание ручейка лишь изредка прерывало тишину. Вдруг ночь разорвал далёкий крик. Он был похож на хриплый вой или стон, но быстро утонул, растворился во тьме. Луна еще не родилась, поэтому звёзды, как россыпь алмазов сверкали совсем близко. Чернота неба напоминала шаманский полог, прожжённый во многих местах искрами ритуального костра. Здесь звёзды не могли разорвать пелену ночи. От этого одинокий крик показался еще более жутким.

– Что это? Это блуждающие духи, которые хотят напасть на нас? Или это зверь? Но звери так не кричат! – молодые монахи с ужасом вглядывались в темноту.

– Это священный горный лев. Снежный барс вышел на охоту. Он предупреждает снежного человека, чтоб тот не оказался на его тропе.

– Снежного человека?! Йети?! Он живёт здесь?! – новичкам стало еще страшнее от такого объяснения.

– Горный медведь, снежный человек. Эти животные живут на Тибете раньше, чем сюда пришли боги. Это люди прошлого. Но племя этих людей не смогло справиться со своими страстями, поэтому не смогло справиться с жёсткой природой. Они почти всем вымерли, и только малая часть живёт в предгорьях, в тёплых глубоких пещерах. Медведь иногда поднимается к хребтам и перевалам. Здесь он находит весенние травы, здесь же он охотится на горных архаров. Но хозяин гор – барс, поэтому он и предупреждает снежного человека, чтоб не мешал.

Свернувшись клубком под тёплой мантией Аржан уснул. Старший не стал устанавливать очерёдность дежурства у костерка. Холод сам выберет следующего, кто присмотрит за окружением. А дров для костра очень мало, так что и жечь их просто так не стоит. Тишина опустилась на маленький лагерь монахов. Вышедший молодой серп Луны только чуть сделал горы светлее. Высветил только хребты на фоне ночного неба. В логах оставалось также темно. Только розовый свет восходящего солнца смог разогнать эту мглу.

Тяжёлый переход через перевал сделал, открывшуюся перед взором каравана, картину только боле фантастической. Яркая зелень альпийских лугов, которые переливались цветными пятнами рождающихся цветов. Небольшие лога, уходящие в склоны, петляющие ручьями, были еще закрыты тенями гор и оставались в снегу. Склоны, открытые солнцу уже цвели. Далеко внизу долины виднелись несколько приземистых строений на берегу небольшого озера. Это жильё казалось так близко, что путь, который продолжался весь световой день, оказался мучительно долгим и утомительным. Лошади с удовольствием хватали зубами молодую сочную зелень, и их приходилось подгонять. Войлочная обувь промокла от рос, мокрыми были и полы мантий. Вставшее над долиной солнце быстро высушило одежды странников, но под ногами всё еще продолжала хлюпать влага весны. Растаявший снег, сочился со всех склонов, питал травы и редкие низкие деревца. Из-под каменных россыпей иногда вырывались ручейки, и их тоже приходилось обходить.

Только к вечеру маленький караван достиг селения. Спрятанные в пологом склоне глиняные домики приветливо смотрели маленькими глазницами окон на запад. Дома ловили солнце до самой последней его минуты на небосклоне. Старый тибетец, сидевший у крайнего дома, спокойно махнул широкой полой халата в сторону низкого здания ближнего к маленькому клочку леса. Леса, удивительно уцепившегося за эту холодную землю. На краю родника сбегавшего к озерцу посреди долины. Несколько десятков приземистых кедров и кустарник под ними. Коновязь для лошадей и дверь в жилище ничем не завешенная. Оно ждало своих хозяев давно, всю зиму. маленький караван остановился на площади перед домом, кони были развьючены, монахи заглянули внутрь. Внутри было чисто подметено и прибрано. Были дощатые невысокие настилы для сна в одном углу, крепкий стол в другом. Окна кое-где прикрыты стеклом, что большая редкость. Остальное ложилось на их плечи, но непосильной заботой не являлось.

– Вот мы и дома. Я пойду поприветствую учителя, а вы устройте всё как положено. К вечерней молитве чтоб всё было закончено. До захода всего полчаса.

Тибет, лето

…

Жизнь в маленьком горном селении пошла своим чередом. Тот самый монах, что открыл Аржану своей аурой причастность к способности врачевать, которую и в молодом ойроте увидел горный отшельник. Тот самый монах, что лечил маленькую девочку из богатого степного рода от неизлечимой болезни. Он был теперь учителем и наставником. Он заведовал всей травяной лечебницей этой провинции в Тибете. Слава о его знаниях разносилась далеко, но казалось, совсем его не трогала. Он был весь погружён отнюдь не в изучение буддистских сутр и священных текстов. Для него священной книгой был старинный трактат Джуд-ши. Старый монах, всю жизнь проживший в горах и знающий здесь каждый камень и каждый ручеек, был одержим идеей создания эликсира бессмертия из трав.

В первые дни молодые монахи построили несколько навесов на краю селения для хранения и сушки трав, которые они соберут за лето. Склад для их долгого хранения находился на заднем дворе маленького храма, радом с которым жил монах-знахарь. Он узнал Аржана, кивнул ему с лёгкой улыбкой и не более. Но свой первый урок с молодыми помощниками начал именно с беседы с ойротом.

– Я слышал ты пришёл сюда из далёкой страны Голубых Гор с шаманом Чеди. Он учил тебя травам? Я думаю, те твои знания понадобятся нам. Древние медицинские трактаты содержат множества растений не только этого региона. В молодости я осуществлял экспедиции в далёкие края за снадобьями. В те годы я не чурался и почерпнуть знания у тех монахов, с кем имел счастье встречаться в тех местах.

– Да, учитель, он немного учил меня, но я мало что помню.

– А я помню, что Чеди-ачазы был в ваших степях уважаемым человеком. Он многое мог рассказать тебе.

– Ещё расскажет, – помолчав немного, добавил старик, и я расскажу вам много нового. Ваша задача впитать это в свой разум, ведь наша цель – сделать людей более крепкими для жизни в этом мире.

Сама жизнь здесь была привычней для алтайского пастуха, чем в буддистских обителях Лхасы. Глинобитные домики сгрудившиеся, как птенцы чтоб теплее было, напоминали родные чадро на горных пастбищах. Утоптанные тропинки между ними с травкой-муравкой по краям. Даже само устройство жизни скорее напоминало быт кочевников, чем монастырский уклад. Утренняя медитация не бывает долгой, следует за краткими молитвами, «стояние столбом» при восходе солнца на скальном выступе или просто на поляне перед домиками. Завтрак иногда даже был с черствыми пресными лепёшками, подношение кочевников отправившихся на высокогорные пастбища. Чай с маслом и молотой тсампой, как родной талкан, сдобренный молоком яка. Но молоко быстро закончилось, пастбища для лошадей и яков находятся чуть ниже в других долинах, и пастухи только ради уважения поднялись к знаменитому врачевателю– монаху.

После завтрака и краткого отдыха и монахи, и послушники уходят к скалкам. Самые первые заготовки – мумиё. Утро – время для походов. Поздние заморозки, которые растягиваются почти до середины летних месяцев, дают возможность чувствовать себя свободнее. Солнце нагревает воздух после полудня, и дышать становится труднее. До вечернего чатинга все экспедиции успевают вернуться, отдохнуть и пообедать. Старый знахарь исподволь учит молодых науке врачевания. Наука постигается вместе со стараниями при подготовке сырья к сушке, разборе принесённого, отчётах и рассказах, что видели сегодня, что виделось когда-то давно. Ночные рассказы о хитростях жизни растений, древние сказания и легенды становятся сказками на ночь и продолжаются даже во сне.

– Горные растения обладают самой большой силой. Те, что внизу растут, цветут ярче и пахнут сильнее, а сила растения накапливается в корневище и стебле. При жёстком климате активных веществ накапливается больше, самая сила. Сейчас время подходит сбора корневищ некоторых трав, те что осенью найти будет сложно. Ранние снега закроют вершины. Летом собирать будет цветы по лугам. Уже скоро поднимемся к самым гольцам и россыпям, а потом уже спускаться будем.

…

Монах не зря оставлял свои лекции на вечерние часы. Молодые его помощники, уставшие от горных восхождений, но умиротворённые вкусным чаем с маслом и теплом маленького очага посреди своей общей кути, внимали знаниям. Он передавал свои знания в открытые для учения головы, и эти знания сознание прокручивало многократно во сне. Легенды о горных духах и богах, посеявших лекарственные травы так высоко, о древних шаманах, составивших рецепты эликсиров бессмертия и снадобий от любых болезней, яркими картинами возникали в мозгу и укреплялись в нём навсегда.

– «Красная щетка», которую я вам сегодня показывал. Она только начала свой рост среди скал. Это растение обладает неимоверной силой, оно поднимает от постели смертельно-больного человека, а старику дарует силу молодого охотника за архарами. Если женщина не может зачать плод от мужа, потому что её жизненная сила ослаблена голодной зимой, щётка поможет восполнить этот недостаток, а мужу её щётка дарует настойчивость в течении многих ночей. Но готовить это растение сейчас нельзя, надо дать ему возможность расти и размножаться. Мы возьмём только немного, а много и не надо для лечения. Но осенью мы не успеем найти его до первого снега, да и оставить его в полной силе на зиму будет правильным.

– «Мозжевельник иргиш» заготовлять будем сейчас, когда он начинает выбрасывать свежие побеги. Осенью соберём с него ягоды для настоев. Веточки с соком жизни готовятся весной, силы у него много, и он восстановит свои заросли за лето. Эти веточки при сжигании отгоняют всех злых духов, снимают боль от ран, не дают им загноиться. Если кто-то заболел заразной болезнью принесённой из чужых краёв, иргиш даст облегчение, он же поможет изгнать дыхание этой заразы из тела, поможет не заболеть другим. Для молитвенных служений он также хорош. Многие крестьяне и пастухи излечиваются от малых и больших недугов на таких многочасовых чатингах. Отправим сушёный иргиш в долины для монастырей.

– Учитель, а летние цветы взбираются всё выше по логам в горы. Мы будем сушить их?

– Это еще не летние цветы. Весенние водосборы мы не собираем. Не собираем и лохматые первоцветы. Они хороши только свежие, для прогревания дыхательных путей, в сухом виде теряют свою пользу, и могут быть даже ядовитыми. Я знаю несколько рецептов, для которых нужен их лист, но об этом позднее.

Молодые монахи уснули. Тяжёлые экспедиции утомляли даже молодых. Странно, что старший монах, как и сам монах-знахарь не уставали так сильно. Сказывалась привычка к высокогорью. Разреженный воздух и мощная солнечная радиация – это еще не всё, что могло влиять на людей. Энергетика этих гор не зря была замечена из космоса богами и асурами древности. Не зря Тибет был выбран одним из основных энергетических центров Земли. Шамбала, священная земля мудрости, находилась тоже где-то неподалёку, но путь к ней проходит не только по горным тропам через тайные ущелья, что открываются раз в году. Путь этот надо проделать внутри себя, очистившись и поднявшись к духовным вершинам. И путь к таким вершинам лежит не просто через личное просветление, он гораздо более сложен…

Аржан заснул, и в его усталом мозгу возникали картины недавних солнечных дней. Только редкие весенние дождики, которые рождались то снежной крупкой, то мелкой водяной пылью от низко спустившихся облаков, раскрашивали ослепительный солнечный свет невиданный им доселе. Один день они вышли на горный перевал, на седловину укрытую от этих лучей скалой. Снежное поле ярким покрывалом лежало на этом месте. Цвет был такой глубокий, что казалось – седловины не существует, белая бездна разверзлась перед ногами. Такая же бездна бывает в безлунные ночи с низкими тучами. Абсолютная темень, как и абсолютные свет – две грани одного и того же явления. Неожиданное сияние ослепило всех. Радуга по обе стороны от солнца была такой яркой и многоцветной, что казалась чем-то сверхестественным. солнечное гало Аржан много раз видел в родных горах, но оно не было таким материальным. здесь разноцветные полосы вокруг близкого солнца, казалось, касались земли, гор, снега. Казалось, их можно потрогать. Молодые монахи, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, побежали навстречу солнцу.

– Стоять! Стойте, это опасно! – старший послушник попытался остановить мальчишек. Он сбил с ног одного, ухватился за полы мантии другого, упал вместе с ним. Еще двое, услышав возню за спиной, растерянно остановились.

– Скорее назад, назад, назад…. Бегом!

Вся маленькая экспедиция рванулась к камням на перевале. Снежное покрывало под ногами вздрогнуло. Весь гигантский снежный язык, который до этого мирно лежал между двух вершин, пришёл в движении и пополз, набирая скорость вниз. Лавиной рухнул за край, поднимая пыль, и радуга стала многослойной и еще более яркой. Но теперь она бешено вибрировала. Это продолжалось несколько минут, но, казалось, до окончания потрясений прошла целая вечность. Скудные кусочки снега под ногами, серые и черные кусочки скалы, травка оставшаяся с прошлого года под козырьком скалки. Расширенные глаза товарищей. Аржан затрясся от воспоминаний и на минуту проснулся. Только сейчас он испугался.

– Радуга солнца от снежной пыли, которая поднялась при падении снежных шапок. Движение ваше по склону заставило снежную шапку двинуться еще быстрее вниз. Ей не хватало совсем чуть-чуть, и вы этот толчок добавили. Еще немного и вы со снегом бы оказались на самом дне этого ущелья. Ох. В следующий раз я вас будут привязывать друг к другу верёвками.

Аржан успокоился и опять уснул. Старший монах сидел у самой двери, откинув полог, и смотрел в ночь. Ему эти дни предстояло многому научить молодёжь. Горы не прощают даже самых малых ошибок. Самые элементарные знания жизни на высокогорье должен он привить им, пока ни случилось непоправимое. Буддизм и карма – это одно, а жизнь молодых глупых монахов жалко, они еще ничем не смогли помочь людям. А это основная задача буддистского монаха.

– Спать. Ом мани падме хум.

…

Лето приходило очень медленно. Казалось, что здесь весна задержалась не в силах оставить чистоту альпийских лугов без своего внимания. Природа раскрашивалась в немыслимых красках цветением цветов, которые сменяли друг друга. Растения взбирались всё выше к гольцам. Травы поднимались во весь рост, и на лугах в долине уже были по пояс человеку. Плотным ковром они покрывали подгольцовые распадки, цеплялись за камни, густым ковром укрывали малые роднички – источники ручьёв. Редкие куртины деревьев в логах под прикрытием гор светились кронами молодой зелени салатного цвета. Новая хвоя была яркой, а листики ивняка и карликовой берёзки поблескивали, как будто смазаны маслом. Появились птицы, зашевелились грызуны, стали подниматься на высокогорья и горные козлы.

Молодые монахи следуя точным указаниям учителя, а иногда и при его присутствии, собирали травы. Для каждой травы был особый час для сбора, особые способы сушки и хранения. Травы и коренья брались только в определённых местах. Какие в вершинах ручьёв, чтоб цветок и стебель были налиты сочной силой, какие под скальными сухими выходами, чтоб корень содержал в себе большую концентрацию полезных веществ. Какие на южных склонах, чтоб зелёная масса накапливала вещества, образующиеся от тепла солнечных лучей. После полудня экспедиции спускались к домам, где корни отмывались от почвы и кратко вялились на закатном солнце, а травы укладывались в тень для просушки. Иногда монахи уходили далеко от жилья, на два-три дня. Тогда они ночевали в укромных местах, которые знал старший ученик. Укрытия от ветра и наличие дров для маленького костра, чтоб приготовить чай. Но и эти укрытия не могли согреть в холодные ночи. Как только светило уходило за горизонт, в свои права вступал близкий космос, и его дыхание быстро выстужало воздух, светило близкими звёздами. Монахи, попив сытный чай, заворачивались в мантии и ждали рассвета.

Дзэйцхар Мигчжан

Вечерние лекции учителя о растениях гор всё более углублялись. Трактат Джуд Ши, который старым монахом почитался чуть ли не более, чем священные Сутры, иногда извлекался на свет. Конечно, сам манускрипт хранился в библиотеке монастыря Рамоче. За чтением его и застал тогда Аржан врачевателя. Но обладая уникальной памятью и пользуясь знаниями, накопленными за столько лет жизни в горах, знахарь почти дословно пересказывал древние записи, добавлял их своими комментариями, иногда отвлекаясь от темы, начинал рассказывать случаи из своей врачебной практики. Потому и запоминались описания растений в трактате, что сразу применялись на практике. Атлас картинок к трактату был уже и не нужен старику. Он мог показать многие растения в природе. Много позже ойрот вспоминал эти истории, листая Вайдурья-омбо и узнавая в картинках знакомые травы.

отрывок трактата Джуд Ши на санскрите

– Некоторые растения с целебными свойствами растут под самым небом, некоторые у подножия гор. Многие растения следуют за тропой человека, а он даже и не подозревает об их чудесных свойствах. То, что вы это лето помогаете мне на высокогорье, не означает, что лекарственные травы растут только под облаками. Некоторые травы и коренья имеют своих младших братьев, которые растут в другом месте, но могут заменить иногда старшего брата. И таких множество. Мне с вашей помощью еще предстоит заготовить много трав, братьев которых нет в нашем краю, найти которые можно только здесь. Но это немногие случаи, да и растений таких не требуется для лечения много.

Ближе к осени начались заготовки кореньев в лесной зоне. Под гольцами, по строгому настоянию древних, корни готовились в очень малых количествах, чтоб не нарушить естественное расселение растений. На лугах у верхней границы леса, куда теперь спускались монахи, корни можно было готовить в большом количестве, только меняя места от года к году. На высокогорных солнцепёках последней заготовилась резко пахнущая полынь серебристая. Траву собрали перед самым её цветением. Пучки полыни были сложены в отдельном помещении, чтоб не наводить сильный запах на другие травы. Маленькие пучки этой травы положили в каждом кути у порога двери, чтоб отпугнуть злых духов и насекомых, которые перед наступлением холодов старались забиться в человеческое жильё.

– Полынь очень важная трава для поддержания правильного баланса энергий в организме. Даже самая её малая толика побеждает жар и разбивает холод.

– Ты знаешь, что и в ваших горах есть кустарники, которые цветут в любое время? Даже осенью.

– Я видел сиреневый цвет этих кустов над горными потоками!

– Множество кустарников родственных этому растёт в горах. Почти все они целебны. Завтра пойдём со мной, я покажу тебе несколько разных. Но брать их будем самую малость. В эту пору они могут зацвести опять. Это Кашкара и Сагандали. Сагандали, потому и называется «белый», что самые мощные те побеги, которые несут на себе белый цветок. А Кашкара цветёт золотом, и не случайно боги дали ей этот цвет. Ценность этого кустарника в том, что он может поднять со смертного ложа даже старика, и тот пройдёт еще сотню ли. Но ненадолго, увы. Зато листья кашкары убивают любую заразу.

Старый знахарь и молодой ойрот всё более сближались, монах уделял обучению Аржана больше времени, чем прочим, как бы видя в нём задатки нужного свойства. Да и сам юноша чаще предпочитал слушать мудреца, чем отдыхать в редкие часы передышек в работе этого отдалённого буддистского селения. Чем ближе к концу их пребывания здесь, чем больше они заготавливали растений, тем меньше времени на отдых оставалось. Наконец, старик объявил, что завтра придёт караван за лекарственным сырьём, и монахи все могут спуститься в свои монастыри. Сам он тоже ненадолго спуститься для того, чтобы посетить в очередной раз библиотеку в Лхасе. Монах тешил себя надеждой создать новый трактат по медицине на основе собственных знаний. В этом трактате должны быть те растения, что доступны в Центральной Азии, аналоги некоторых целебных трав, что растут только в далёкой Индии у моря.

– Мне надо упорядочить все наши современные знания по тибетской медицине. А ты поможешь мне в этом, – говорил он Аржану, – я научу тебя всему, что знаю, а ты закончишь наши труды над Цзейцхар Мигчжан.

…

Караван яков прибыл вовремя. Монахи дали отдохнуть день животным и погонщикам, загрузили все заготовленные травы и спустились вниз к монастырям. Аржан ушёл на зиму в Ганден. Там предстояло продолжить освоение науки врачевания, устройства человеческого тела и духа, совершенствоваться в буддизме и личном просветлении.

– На следующую весну ты вернёшься к нашим горным долинам, и мы продолжим наше дело, – сказал на прощание старый монах-лекарь.