Книга: Иван VI Антонович - Евгений Анисимов

...развитие тех правовых выборных и представительских институтов (земских и иных), которые существовали в России до утверждения самодержавия, могло бы, в принципе, обеспечить русскому царю-императору гарантии неприкосновенности его власти и личности, ибо защита закона и установленных им порядков является институционной обязанностью подобных правовых учреждений. В отсутствии таких учреждений я вижу причины хронической политической неустойчивости в России на протяжении всего XVIII века, да и позже.

До утверждения самодержавия в России и впрямь существовали Земские соборы, и были они и выборными, и представительскими. Но неужели автор никогда не слыхал о Смутном времени? Никаких гарантий "неприкосновенности власти и личности" ведь не обеспечили Земские соборы ни Федору Годунову, ни, скажем, Василию Шуйскому. А Николая II разве защитила Государственная дума от "политической неустойчивости"?

Законы управления огромными человеческими массами с моралью пересекаются крайне редко. Не потому, что все политики — сволочи (хотя сволочей среди них, как и среди любых других категорий граждан, достаточно). А просто потому, что там действуют другие законы. Гоблин

Анисимов буквально разрывается между человеком и историком, между своими представлениями о гуманизме и объективным пониманием сложившейся политической ситуации. С морально-этической точки зрения Иоанн 6 Антонович на момент своего свержения был невинным и несмышлёным младенцем, никому не сделавшим зла. Младенцем в буквальном смысле этого слова, способным разве что орать, кушать молочную сисю, писять и какать. Его мать Анна Леопольдовна была несчастной девушкой, для которой правление, скорей, тягостная обязанность, и которая с большим удовольствием замкнулась бы в семье, нежели выступала бы перед дипломатами и жучила бы подчинённых, хотя, вроде бы своими обязанностями не пренебрегала. Его отец Антон Ульрих вроде бы имел какие-то политические амбиции и даже участвовал в заговоре против ненавистного Бирона и предупреждал о ситуации с Елизаветой. Но политически оставался на глубокой периферии. Во-первых, потому, что сам Романовым не был – выписанный из Австрии трахаль, не больше. Во-вторых, потому, что серьёзной поддержки при русском дворе не имел, а его собственная жена с одной стороны – вила из него верёвки, с другой – терпеть его не могла. Его младшие братья и сёстры были чисто психологически забиты и, по сути дела, вообще не получили свободы: если в Холмогорах их ограничивали решётки, то в Дании – незнание языка, чуждая коммуникативная ситуация и абсолютно чужая среда. С политической же точки зрения как ни мал был Ванечка, он всё равно был императором. Божьей милостью помазанником божьим, как сказали бы монархисты (хотя какая тут, к чёрту, божья милость?) Милостью царствующей тёти Ани - единственным законным наследником престола. В его не слишком умелых ручонках была судьба страны, на него возлагались надежды, ему посвящались оды, с его именем чеканилась монета, а его слова имели юридическую силу. И все эти права сохранялись за ним пожизненно. Так что начать рулить государством он теоретически смог бы в любой момент. Ни возраст, ни уровень интеллекта, ни степень социализации не являлись ему помехой: всегда нашлась бы политическая партия, готовая ему в этом помочь (вернее сказать, порулить за него). Немецкая ли, к которой принадлежали его родители, партия ли прусского короля – прямого врага Елизаветы, раскольничья ли, желающая видеть на престоле более законного государя, или партия офицеров-авантюристов, пытающихся поправить собственные дела, благо уже видели положительный пример. История его свержения, это, по сути, тоже история борьбы двух политических партий: - менее организованной немецкой, не пользующейся у русского населения уважением из-за отсутствующих масштабных свершений, неправильного поведения и пробуждающегося в России национального самосознания, также называемого Анисимовым ксенофобией; - более организованной русской, отстаивающей свои национальные интересы, в своём специфическом понимании, имеющей широкую группу поддержки и дочку самого Петра как возможную кандидатку. Хорошо это или плохо, что одна партия победила другую? Как показала история, не так плохо: Елизавета, как к ней ни относись, не была ни дурочкой, ни марионеткой. Способна ли была на подобное Анна Леопольдовна? Сейчас можно долго фантазировать: возможно, да, а скорее всего была бы линаровщина в худшем смысле этого слова. Правильно ли поступила Елизавета? С одной стороны, маленький мальчик представлял собой бомбу замедленного действия, ибо постоянно создавал угрозу для правящего монарха. Смена самодержавной власти в России всегда была чревата кровью. Особенно смена не «сверху», посредством гвардии, а «снизу» - вспомним о смутных временах и проблеме с самозванцами, или силами другого государства – восстановление в правах несправедливо свергнутого монарха – хороший повод для интервенции. Добавим сюда имеющийся у царствующих монархов инстинкт самосохранения и получим немного предсказуемый результат. С другой, убийство есть убийство, тем более убийство невинного ребёнка, тем более женщиной – ужасная вещь. А с третьей, и это уже лично моё ИМХО, самым правильным шагом было бы ликвидировать всю фамилию вскоре после переворота и не мариновать по тюрьмам. Потому, что лучше не родиться, чем родиться и провести всю свою жизнь в тюрьме. И менее жестоко было бы отнять жизнь у маленького мальчика сразу, чем насильно оторвать его от родителей, посадить в одиночную камеру и обречь на судьбу детей-маугли либо на естественную смерть без медицинского вмешательства. П.С. А мальчика жаль. Реально жаль.