Текст книги "Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему"

Тогда, может быть, культура?

И биологи, и антропологи согласны, что культура в широком смысле слова – это сочетание признаков, отличающих одну группу от другой. Культурный признак – это поведенческая особенность, которая либо возникла в пределах группы, либо была заимствована, а затем уже распространилась в группе. Большинство исследователей также сходятся на том, что концепция культуры применима как к животным, так и к людям[17]17
  Уилсон Э. Хозяева земли. СПб.: Питер, 2014.


[Закрыть].

Эдвард Уилсон

Еще один кандидат на «принципиальное человеческое отличие» – культура, совокупность знаний и навыков, не врожденных, но приобретенных, которые различны у изолированных групп животных одного вида.

Такие навыки есть у птиц, стайных хищников, дельфинов…

Два наиболее известных примера – английские синицы и японские макаки (рис. 2). Традиционно английские молочники развозили молоко в бутылках, закрытых крышечками из фольги. Хозяева выставляли пустые бутылки, а развозчики меняли их на полные. Английские синицы в начале ХХ века научились проклевывать крышки молочных бутылок, чтобы добраться до сливок. В биологическом смысле английские синицы ничем не отличались от французских или бельгийских, но у английских было преимущество – они могли открывать крышки. Когда цельное молоко заменили гомогенизированным, синичья традиция угасла.

Макаки острова Кашима умеют мыть бататы перед едой, больше такой традиции нет нигде.

Рис. 2

Совсем свежий пример – чернополосые капуцины. Эти южноамериканские обезьяны освоили сложную технику раскалывания кешью, которой около трех тысяч лет. Она включает в себя наковальню и молоток, а раскопки показывают, что техника постепенно менялась и совершенствовалась.

Культура состоит из множества традиций. Одна традиция – это еще не культура, но первый вклад.

Вернемся к уже упомянутой Уошо. Оказалось, что обезьяны способны передавать полученные языковые знания – Уошо обучила молодого шимпанзе пятидесяти знакам языка жестов без всякой помощи со стороны людей. Получается, что если бы вокруг нее образовалась группа, то у этой стаи лексикон обогатился бы элементами языка жестов – они оказались бы «иностранцами» для остальных шимпанзе.

Еще один трогательный пример приводит де Вааль: в Конго создан заповедник, в котором выращивают малышей бонобо, отбитых у браконьеров. В заповеднике их выкармливают из бутылочки, а затем выпускают в лес. Спасенные бонобо образовали популяцию, в которой появился особый ритуал: взрослая самка набирает в пустую пластиковую бутылку воду из реки и заботливо поит подростков, приподнимая бутылочку, пока они глотают воду. Все это происходит на берегу, поэтому речь идет не об утолении жажды, а о ритуализированном, культурно-эмоциональном общении.

Искусство – всегда беспроигрышный аргумент!

Эволюционные психологи предлагают несколько объяснений истокам творчества. Большинство из них считают, что творческий ум помогал человеку выжить (к примеру, человек с таким складом ума придумал новый способ ловить рыбу или собирать плоды с дерева)[18]18
  Кенрик Д. Секс, убийство и смысл жизни. СПб.: Питер, 2012.


[Закрыть].

Дуглас Кенрик

Следующий довод – искусство. Способность отвлеченно, неутилитарно творить и воспринимать «прекрасное». Являясь частью культуры, искусство занимает особое место в жизни нашего вида. Апеллировать к нему как к признаку человечности – изощренный аргумент. Другие характеристики легче обнаружить и сформулировать – мы можем точно сказать, что такое невербальная и речевая коммуникация, что такое передаваемые культурные признаки, что такое интеллект… Но что такое «искусство», «утонченный вкус» и «прекрасное»? Этим понятиям трудно дать точное определение, их предмет переменчив и условен.

Наука проследила, как в процессе эволюции возникает мозг млекопитающих, птиц, головоногих… Создала надежную гипотезу, как именно мозг рождает интеллект. Построила правдоподобные догадки о том, как интеллект, в свою очередь, порождает культуру отдельных популяций. И даже мистерия того, как культура порождает искусство, не так давно нашла свое научное объяснение.

Согласно буддистской теории, влечение к приятному является основным двигателем сансары. Чувственная жажда проявляется в разных обличьях и с разной выраженностью: заинтересованность, желание, вожделение, привязанность, страсть, зависимость. Все эти термины описывают разные аспекты основного способа существования в сансаре – глубинной тяги к получению удовольствий. Когда речь идет об удовлетворении физиологических желаний, тогда это легко вписывается в эволюционную картину. Но как быть с тем, что существо способно испытывать удовольствие, не связанное с физиологическими потребностями, и даже наоборот – происходит уменьшение физиологического комфорта? Художники и писатели терпят муки творчества, живут впроголодь, чтобы иметь возможность выразить свое понимание прекрасного. Миллионы людей согласны терять деньги, которые можно потратить на привычные земные удовольствия, ради того чтобы через полпланеты добраться до Лувра и собственными глазами увидеть Джоконду.

Высокая культура приводит к тому, что существо способно наслаждаться в высшей степени условными и иллюзорными объектами. Признаки «прекрасного» ситуативны и полностью зависят от сложившейся конъюнктуры в отдельной группе людей. Вряд ли абориген Амазонки, никогда не сталкивавшийся с западной цивилизацией, услышит что-то прекрасное в симфоническом оркестре. Некоторым людям нравится ранний Пикассо, но его картины периода кубизма кажутся неприятными[19]19
  Несмотря на то что многим людям не нравятся картины кубистов, самое дорогое полотно, проданное на открытых торгах, относится как раз к этому направлению. В 2015 году картина Пикассо «Алжирские женщины (вар. О)» была продана за 180 миллионов долларов. Если вас этот факт удивляет, то для сравнения обратите внимание на стоимость и содержание картин экспрессиониста Марка Ротко.


[Закрыть]. И более чем сложно представить, что картины абстракционистов и эпатажные инсталляции современных сюрреалистов понравятся представителям других культурных традиций, не имеющим представления об истории европейского искусства. Человечество постоянно создает и обновляет эстетические нормы. То, что было красиво и модно пару сезонов назад, сегодня считается непривлекательным. Каноны прекрасного меняются, но способность испытывать рафинированное удовольствие, не связанное с удовлетворением физиологических потребностей, остается и требует новых изысков.

В довершение разговора об условности «прекрасного» и искусственности «искусства» непременно нужно вспомнить успех художника-авангардиста Пьера Брасо, картины которого нашумели на выставке в Гетеборге в 1964 году. Специалисты высоко оценили его работы: «Брасо – художник, выступающий с деликатностью балетного танцора». Известный художественный критик писал, что в его картинах «точно рассчитан каждый штрих», а «кисть танцует на холсте с бешеной утонченностью».

Пьер Брасо оказался… обезьяной.

Мистификация была придумана шведским журналистом Эке Аксельсоном, чтобы проверить, смогут ли критики отличить работы настоящих высокопрофессиональных художников от мазни обезьяны. Настоящее имя «художника» было Питер, и он обитал в зоопарке маленького шведского городка. Кисти и краски Питер впервые увидел незадолго до выставки[20]20
  Интересно, что критик, давший такую высокую оценку «художнику», после того как мистификация раскрылась, не сдался и продолжал утверждать, что картины Брасо были лучшими на выставке.


[Закрыть].

В этой истории прекрасно все! Картины Пьера Брасо говорят о многом: об условности и иллюзорности эстетики искусства, а также о человеческой зависимости от чужого мнения, покорности имиджам, получении удовольствия с помощью удовлетворения надуманных потребностей надуманными методами… И о многом другом! Хотя сам художник был бесконечно далек от подобных сложных материй.

Один из наших предков – человек прямоходящий, которого мы с полным правом считаем человеком, – не обладал даром искусства. Если у него таковое и было, то в настолько зачаточном состоянии, что никаких свидетельств не сохранилось.

Неандерталец, представляющий сестринскую для нашего вида эволюционную ветку, обладал мозгом бо́льшим, чем наш, создавал каменные орудия, планировал сложную групповую деятельность, доживал до глубокой старости и обладал зачатками религиозного сознания (о чем можно судить по захоронениям) и тем не менее не оставил свидетельств искусства. Неандертальцу не повезло: основная версия его исчезновения – встреча с кроманьонцем.

Человек разумный тоже освоил искусство не сразу – примерно восемьдесят тысяч лет назад появились первые раскрашенные раковины, а до этого 100 тысяч лет мы прекрасно существовали и без искусства. Как видно, для того чтобы быть человеком, не обязательно иметь склонность к прекрасному.

Настоящее человеческое искусство родилось во времена европейского «творческого взрыва» примерно тридцать пять тысяч лет назад и более двадцати тысяч лет процветало в виде наскальной живописи. Остальные направления искусства до нас не дошли потому, что их носитель не так монументален, как стены пещер. Однако чудом уцелевшие Человеко-лев, Венера Швабская и костяные дудочки[21]21
  Находки, обнаруженные в разных пещерах горного плато Швабский Альб. Человеколев – антропоморфная статуэтка с львиной головой, найденная в 1939 году, возраст которой – сорок тысяч лет, – и Венера Швабская найдена в 2008 году, приблизительный возраст – 35–40 тысяч лет. В нескольких местах того же района находили флейты схожего возраста, сделанные из костей птиц.


[Закрыть] не оставляют сомнений, что искусство в разных формах существует как минимум сорок тысяч лет. О его общем уровне косвенно можно судить по качеству рисунков пещеры Шове[22]22
  Пещера Шове содержит самые древние из известных наскальных рисунков. Художественный уровень и мастерство исполнения потрясают. Приблизительный возраст рисунков – тридцать шесть тысяч лет.


[Закрыть], и вряд ли стоит сомневаться, что параллельно существовали другие формы: музыка, танцы, рукодельные формы, малая скульптура…

Если для того, чтобы называться человеком, не обязательно иметь что-то общее с искусством, то что относительно обратного? Можно ли не быть человеком и стремиться к творчеству? Большинство людей ответят: «Нет!» Некоторые возразят: «Да!» Наверное, самым правильным и осторожным ответом на этот вопрос будет: «Пока неизвестно».

Тем не менее существует множество неоднозначных фактов, которые можно истолковать как подтверждающие: «художество» обезьян, дельфинов и слонов, сложные групповые танцы дельфинов на грани имитации и игры[23]23
  О сложности поведения дельфинов можно почитать здесь: Крушинская Н. Л., Лисицына Т. Ю. Поведение морских млекопитающих. М.: Наука, 1983. С. 127–166.


[Закрыть], манипуляции врановых с проволокой.

Как было сказано выше, в качестве аналогии человеческого «стремления к искусству» мы можем условно принять возможность любого другого существа наслаждаться чем-то созданным самостоятельно и не связанным с удовлетворением прямых физиологических потребностей.

Автор нашумевшей книги «Голая обезьяна», зоолог и этолог Десмонд Моррис, аргументированно доказывает, что обезьяны способны прогрессировать как художники-абстракционисты, получать от этого истинное удовольствие и создавать произведения искусства.

Наиболее завораживающим кажется факт, описанный сотрудниками проекта Earthtrust, которые задокументировали творчество молодых дельфинов с тороидами. Делая стремительное движение головой в толще воды, дельфин создает движущееся серебристое кольцо, которое потом с любопытством рассматривает, разделяет на части, пытается играть. Этологи Earthtrust утверждают, что дельфины обучают друг друга создавать сложные кольца и спирали; что они приходят в необычайное возбуждение и пытаются привлечь внимание, когда у них получается особенно красивая фигура. На основании представленных данных исследователи делают очень осторожный вывод о том, что это разновидность искусства, создаваемая без всякого участия человека[24]24
  В отличие от вышеупомянутых «художников» – слонов, дельфинов и обезьян, которым как минимум предоставляли краски.


[Закрыть], – движущиеся недолговечные скульптуры, порожденные нечеловеческим разумом.

Для того чтобы закрыть вопрос «искусства» как признака человечности, давайте посмотрим на него с другой, немного комичной стороны. Фрейд полагал, что искусство – это одна из форм сублимации сексуальной энергии. По этой логике, чистым искусством как с точки зрения источника (сексуальной энергии), так и с точки зрения утилитарности обладает птичка шалашник.

Самец шалашника строит беседки для привлечения внимания самок (рис. 3). Беседки и площадки, на которых они стоят, украшаются самыми вычурными способами. В ход идут цветы, перья, ягоды, ракушки, кости, камешки… Особенно ценятся предметы искусственного происхождения – ленточки, цветная бумага, стеклышки, монеты…[25]25
  Курт Ф. Э. Орудийные действия животных. М.: Знание, 1980.


[Закрыть]

Рис. 3

Самки и конкуренты придирчиво изучают успехи «творца». Завистливые конкуренты не против еще и стащить какую-нибудь удачную деталь. У разных видов и популяций есть предпочитаемые цветовые гаммы и материалы. Предметы раскладываются в индивидуальном порядке, если порядок нарушается, то шалашник его восстанавливает. Завядшие цветы, испортившиеся ягоды, выцветшую бумагу и тому подобное птица старается заменить на новые. Иногда беседки приобретают вид настоящих башен с вплетенными растениями, цветами, ленточками…

Однако «истинный художник» не останавливается на достигнутом. Некоторые виды шалашников идут дальше и в дополнение к ярким предметам раскрашивают свои беседки краской, добытой из ягод и трав! Самцы одного австралийского вида даже готовят специальные «кисточки» из волокнистой коры. Обкусав кисточку до размера полсантиметра на сантиметр, птица готовит краску из синих ягод и принимается за работу. Кроме синей краски, шалашник готовит черную краску из угля, если может его найти в местах пожаров.

Это сложная орудийная деятельность, ее результат неповторим, а источник вдохновения вполне соответствует определению Фрейда. Наблюдение за шалашником лишний раз подтверждает условность любых определений.

Самые разные проявления стремления выделиться – птицы с распушенными яркими хвостами, творческие гении, непокорство и героизм, показное транжирство – ярко свидетельствуют о том, что в природе все тесно взаимосвязано. Эти связи показывают, как всеохватывающие абстрактные принципы, выведенные биологами при изучении животных в джунглях, переплетаются с экономикой, политикой и даже поэзией. Что-то есть в выводах Фрейда, когда он говорил, что самыми крупными своими достижениями человечество обязано сублимации полового влечения, но так как он работал, не учитывая этих широких принципов, то выпустил из виду основной момент…Воспроизводство не сводится только к сексу. Самые возвышенные и блестящие произведения, создаваемые людьми, это не побочные продукты полового возбуждения; они являются сложными формами прелюдии, глубоко связанными с процессами, благодаря которым наши предки выбирали, какие гены перейдут последующим поколениям[26]26
  Кенрик Д. Секс, убийство и смысл жизни. СПб.: Питер, 2012.


[Закрыть].

Д. Кенрик

Чувства – это святое!

Заботиться о любимых – самое естественное для человека поведение. Верующие правы, когда считают единым комплексом заботу о своем теле, своем ребенке и ближнем. Наш мозг устроен так, что легко размывает грань между самим человеком («Я») и окружающими. Это очень древние нейронные схемы, общие для всех млекопитающих, от мыши до слона[27]27
  Вааль Ф. де. Истоки морали. М.: АНФ, 2014.


[Закрыть].

Франс де Вааль

Наконец-то мы добрались до такого человеческого понятия, как чувства: способность любить, заботиться, дружить, ненавидеть и так далее.

Слово «человечность», кроме основного – принадлежащего человеческому виду, обрело дополнительные оттенки, обозначающие целый ряд положительных чувств: забота, нежность, сочувствие, сострадание, сопереживание, милосердие… Когда мы говорим, что кто-то «бесчеловечен», то имеем в виду отсутствие определенных чувств. «Человечный» в этом ключе значит еще и «возвышенный». Определяя так суть человека, мы отказываем другим существам в обладании подобным. Расширенный смысл слова «человечность» отразил все наши необоснованные тщеславные надежды относительно человеческого и предрассудки относительно животного.

Возвышенные чувства основаны на альтруизме. Человеческий альтруизм долгие годы оставался самым сильным аргументом, вдохновлявшим сторонников уникальности человека. Нам представлялось, что лучшее, что в нас есть, – способность к самопожертвованию, доходящая до апогея, до принятия смерти ради прогресса, ради торжества науки, ради спасения жизней, ради любимого человека, ради защиты отечества, – вот это все и есть истинно человеческое, благородное, возвышенное – завораживающее торжество человеческого духа. На противоположной чаше мы видели что-то мелкое… Агрессивное, сиюминутное и жадное – что-то «животное». То, что мы презирали и чего стыдились – мелочная эгоистическая борьба, столь наглядно демонстрируемая собачьей сворой возле куска мяса. Обнаруживая в себе подобные качества – жадность, агрессивность, зависть, – мы считаем их пережитками своей животной природы, от которой должны отречься, дабы реализовать возвышенную человеческую суть.

Если вы согласны с изложенной точкой зрения, значит, ваши взгляды безнадежно устарели.

Альтруизм не «человеческая» черта. Признать это обстоятельство сложно для нашей гордыни, но не признать его означает закрыть глаза на доказанный факт.

Говоря о животных, мы привыкли обращать внимание на отношения – «субъект – субъект», реже на – «субъект – группа» и уж совсем редко на – «группа – группа». Эгоизм является движущей силой на уровне межсубъектной конкуренции, индивидуального естественного отбора. Именно проявление конкурентной борьбы этого уровня предоставляет все «ужасы» животной природы. Если же обратить внимание на не менее важный для эволюции групповой естественный отбор, то обнаружится, что межгрупповая борьба предоставляет картины истинного альтруизма и самопожертвования ради спасения своей семьи, стада, стаи, популяции, не менее драматичные, чем гибель человека во имя Родины.

О происхождении альтруизма как основы нравственности подробнее будет говориться дальше, пока что отметим, что как эгоизм, так и альтруизм одинаково глубоко впечатаны в природу человека. Более того, альтруизм и эгоизм также не менее глубоко прописаны в природе животных. И наш «человеческий» возвышенный альтруизм есть лишь продолжение животного качества.

Альтруизм и вытекающие из него чувства – все это присутствует в животном мире.

Слоны помнят места гибели своих друзей и возвращаются туда в течение долгих лет. Многие животные образуют семейные пары и заботятся друг о друге, млекопитающие и птицы умеют запоминать обидчика и преследовать его, даже если он уже не опасен. Слоны, дельфины и обезьяны способны на долгосрочные дружеские отношения, они ухаживают за ранеными и больными.

Корни подобного поведения закладывались на самых ранних этапах развития животного царства. Альтруистов много и среди насекомых, и среди млекопитающих. Любой вид животных, ведущих групповой образ жизни, проявляет альтруистические черты. Пример истинно альтруистичного существа – медоносная пчела. Она отказывается от размножения, всю жизнь беззаветно трудится на благо семьи и готова в любой момент отдать жизнь, чтобы защитить рой. И даже после смерти пчела служит родному улью – оставляет часть своих внутренностей в теле нападающего, и запах оставленного жала помогает ее сестрам преследовать агрессора. Если подходить к пчеле с человеческими мерками, то это пример чистого, жертвенного, самозабвенного, но бездумного альтруизма.

Конечно, нельзя ставить знак равенства между инстинктивным поведением насекомого и альтруизмом млекопитающих, тем более человека. Однако подобные факты ярко демонстрируют, что основа нашей способности к высоким человеческим чувствам имеет глубокую животную природу.

Самосознание – серьезный довод

Почему бы не предположить, что человеческие качества, включая и самоконтроль, необходимый для жизни в обществе, присущи нам изначально, «встроены» в нас? Неужели кто-то всерьез верит, что наши предки до возникновения религии не придерживались никаких социальных норм? Что они никогда не помогали собратьям в беде и не сетовали на недобросовестность других людей?[28]28
  Вааль Ф. де. Истоки морали. М.: АНФ, 2014.


[Закрыть]

Франс де Вааль

Что ж, действительно, довод из разряда «тяжелой артиллерии» – самосознание, наличие идеи об отдельном «Я». Сюда входит способность порождать собственный образ, воспринимать себя со стороны, воображать разные варианты событий и выбирать из них – прогнозировать. Следствие данного процесса – понимание собственной индивидуальности, неповторимости и конечности.

Для начала нужно разобраться с ворохом слов, в которых можно запутаться в силу их схожести: самосознание, самоидентификация, личность, самовосприятие, ощущение «Я», самопознание, индивидуализация, самовыражение. В зависимости от контекста эти слова используются как полные или частичные синонимы. Все они, как и многие другие термины, отражают нюансы восприятия субъектом себя – интроспекцию.

Терминология в этой области еще не устоялась, и в разных текстах одним и тем же словом могут обозначаться немного различающиеся значения. Для нашей темы важно выделить три постепенно углубляющихся уровня интроспекции. Первый – самоощущение, самовосприятие как процесс, «самочувствование», непосредственное самоотражение, восприятие своей отдельности от окружающих, понимание того, что ты и находящееся рядом существо отличны друг от друга. Назовем его самоотражением.

Второй уровень появляется как усложненное самоотражение – у существа возникает идея собственного «Я», персональных черт, своей индивидуальности, личности и так далее.

Третий уровень – самопознание. Фактически это синоним «Я», его усложненная и активная форма. Стремление существа разобраться, чем оно является, как его воспринимают другие. Попытки выяснить, что такое «Я», приводят к рефлексии, постепенно усложняющемуся знанию о самом себе, самоидентификации и самореализации. И в конечном счете – к демонстрации своей индивидуальности, самовыражению.

Самосознание как признак уникальности человека – сильный аргумент. Его сложно проверить. Как поставить эксперимент так, чтобы доказать или отвергнуть у животного образ «Я»? Любые доказательства будут спорными. Еще несколько десятилетий назад философы отмахивались от робких возражений против человеческой избранности «железным» доводом, что самосознание есть только у человека (интересно, а как они это установили?). Однако сегодня зоопсихология отметила несколько факторов, указывающих на то, что в области самосознания человек не одинок. На этом пути эксперименты ведутся в нескольких направлениях. Первое – способность животных анализировать свои действия, то есть четкое понимание: «Я бегу, я ем, я чешусь», – это может быть свидетельством того, что животное обладает самоотражением. Второе – планирование, воображение, способность представить будущее и себя в нем. Третье – осознавание своего отражения. Если животное знает, что в зеркале оно, а не другой член стаи, значит, у него есть понимание своего отличия от других особей. Наличие подобной способности может говорить о начальном «Я». И последнее – отношение к смерти.

Эксперименты в этой области сложны для описания, поэтому просто перечислю некоторые результаты[29]29
  Описание и трактовку опытов вы можете найти, обратившись к списку литературы.


[Закрыть].

Врановые и попугаи, основываясь на собственном опыте, способны судить о «намерениях» других. Например, вороватые сойки перепрятывали свой тайник, если он был сделан при свидетелях. Те сойки, которые ранее не были замечены в воровстве, этого не делали. «Нечестные» сойки прогнозируют, что другие поведут себя подобно им самим, и меняют место тайника, как только из помещения убирают сойку-свидетеля. «Честные» сойки, основываясь на собственном опыте, «доверяли» соседям и не перепрятывали лакомство, запрятанное при свидетелях. То есть птицы прогнозируют будущее, основываясь на личном опыте, и приписывают другим собственные намерения и опыт.

Крысы осознают свои действия, планируют краткосрочные поступки, оценивают будущие результаты, правильность собственных решений и вероятность ошибки[30]30
  Марков А. Эволюция человека. Книга вторая. М.: Астрель, 2011.


[Закрыть] (это говорит о зачатках самосознания, но не отвечает на вопрос, есть ли у них «Я»). Механизм подобной самооценки, облегчающей принятие решений, с большой долей вероятности присутствует у всех высших животных.

Крысы, дельфины и обезьяны в серии усложняющихся тестов в какой-то момент отказываются продолжать. Они пытаются получить дополнительную информацию вместо того, чтобы действовать наугад. «По-видимому, это значит, что животные здраво оценивают собственную информированность и компетентность и понимают, каковы их шансы на успешное выполнение задания»[31]31
  Марков А. Эволюция человека. Книга вторая. М.: Астрель, 2011.


[Закрыть].

Дельфины и косатки узнают себя в зеркале, также, возможно, к этому способны слоны[32]32
  Вааль Ф. де. Истоки морали. М.: АНФ, 2014.


[Закрыть] и попугаи жако. Впрочем, узнавание себя в зеркале связано со значимостью зрения. Человек пользуется зеркалом в силу превалирования зрения над другими органами чувств. Возможно, изобретение «химического» или «звукового» «зеркала» помогло бы разобраться, насколько животные с соответствующими анализаторами осознают себя. Для слонов отсутствие запаха, а для жако – звуков могло постепенно понижать интерес к отражению (кстати, дети понимают принцип зеркала только в двухлетнем возрасте).

В понимании принципа зеркала бонобо опередили трех-четырехлетних детей[33]33
  Резникова Ж. И. Интеллект и язык животных и человека. М.: Академкнига, 2005.


[Закрыть]. В эксперименте требовалось использовать зеркало для осмотра того, что нельзя непосредственно увидеть.

Обезьяны способны хитрить, обманывать и анализировать чужие ошибки. Что особенно интересно, человекообразные обезьяны перепроверяют себя после правильно принятого решения, причем тем чаще, чем значимее возможный результат (то же самое делают люди, возвращаясь, чтобы проверить выключен ли утюг и закрыта ли дверь).

Самым интересным представляется вопрос о понимании смерти. Невозможно сделать даже самое робкое предположение о том чувстве, которое возникает у животных при виде смерти собрата. Однако для многих из них это весомое эмоциональное событие. Высшие обезьяны выглядят подавленными после смерти сородича. «Мы можем с уверенностью сказать, что человекообразные обезьяны знают о смерти – знают, что она отличается от жизни и что это навсегда»[34]34
  Вааль Ф. де. Истоки морали. М.: АНФ, 2014.


[Закрыть]. Возможно, это относится также к слонам и дельфинам. Слоны возвращаются в течение многих лет на место гибели друзей, подбирают их кости и передают друг другу. Невозможно сказать, осознают ли животные собственную старость и приближающуюся смерть. Впрочем, в данном случае отсутствие доказательств говорит только о том, что пока технически невозможно провести подобное исследование.

Собранные на сегодня доказательства – косвенные, они позволяют сделать осторожный прогноз о зачаточном «Я» у высших обезьян. Хотя весьма вероятно, что этот феномен присутствует в животном мире гораздо шире и охватывает многие виды.