Текст книги "Межпланетная банда"

Мокрый захохотал.

– Тебе удалось заинтересовать меня, Снегурка. Но если шутка окажется плохой, твой авторитет в моих глазах упадет.

– Шутка не будет плохой. Правда, я не уверена на сто процентов, что фокус удастся… Но мы попробуем.

Мокрый припарковал катер у входа в «Быстроед» – на бесплатной стоянке. Диана удовлетворенно кивнула.

– Как раз то, что надо. Сейчас еще найду какого-нибудь смышленого паренька… Или девчонку. Вы можете погулять, а еще лучше – не выходите из катера. После того как я найду нужного человека, надо будет сразу улетать.

– Мы посмотрим, что ты станешь делать, – заявил Мокрый.

Девочка лет тринадцати, без родителей и подруг, вышла из «Быстроеда». Под мышкой она держала синего кролика – продукт генной инженерии. На шее зверька болтался розовый поводок. Девочка грызла жареную картошку, доставая ее из красного пакетика, и время от времени протягивала кусочек своему питомцу. Тот брезгливо воротил от угощения мордочку. Юбочка на девочке была короткая, но лучше бы она носила джинсы – такие кривые ноги не стоит выставлять напоказ. Белые большие банты качались в такт шагам.

– Здравствуй, девочка! – широко улыбнулась Диана. – Какой у тебя милый кролик!

– Обычный кролик, – не особенно доброжелательно буркнула та.

– Давно его держишь?

– Час назад купила.

– Вот как? Поздравляю. Какая порода?

– Не знаю.

– Как же так – не знаешь?

– А так. Моему удаву все равно, какая у него порода. Лишь бы пожирнее был.

Лицо Дианы вытянулось. Впрочем, именно такой ребенок и был ей нужен.

– Хочешь заработать? – без обиняков обратилась она к девочке.

– Сколько?

– Десять рублей.

– Смотря за что.

– Зайдешь в контору, дашь моему парню телефон – я с ним поговорю, он кое-что тебе отдаст, и ты вынесешь мне.

– Погавкались?! – проявив удивительное для такого возраста понимание, спросила девочка.

– Точно. Настоящие женщины всегда помогут друг другу, правда? Вот, возьми телефон – отдашь ему. И мешок бери – он должен вернуть мне кое-какие вещи.

– А не проще позвонить ему на коммуникатор или на мобилу? – для своего возраста кроха отличалась удивительной разумностью.

– Этот придурок все время меняет номер. Параноик. Знаешь такое слово?

– Да уж не с Пич-рича приехала…

Диана густо покраснела.

– К тому же это его телефон. Надо вернуть.

– Ладно. Но деньги вперед, – решительно заявила девочка.

– Ну уж нет. После задания.

– А я тебе кролика в залог оставлю.

– Кролика я подержу. Но деньги получишь после. Вот, – Диана продемонстрировала девчонке красную купюру.

– Уломала. Куда идти?

– Подойдешь к парню за стойкой, под вывеской «Наличные расчеты», – Диана кивнула на банк, сияющий огнями через дорогу.

– И работа у твоего парня придурошная! – фыркнула девочка. – Как ты с таким связалась? Вроде классная деваха, прикид у тебя симпотный…

Через огромный стеклянный витраж с улицы можно было спокойно наблюдать за тем, что происходит внутри банка. Лысоватый мужчина лет пятидесяти скучал за своей стойкой – противников электронных платежей было крайне мало, но любой уважающий себя банк, который не хотел обвинения в неполиткорректности, содержал служащего, который мог произвести выплату наличными – без использования терминалов, кредитных карточек и прочих высокотехнологичных штучек.

Девочка подошла к мужчине, окинула его презрительным взглядом и, опершись на стойку, заявила:

– На вот тебе телефон. Послушай, что подруга хочет сказать.

– Чья подруга?

– Твоя, дятел бумажный!

Мужчина автоматически взял трубку, которая тут же зазвонила – так громко, что он ее едва не выронил.

– Алло? – растерянно произнес он.

– Слушай, придурок, ты на мушке у снайпера, – заявила Диана. – Он держит твою лысую макушку в перекрестье прицела. Если не хочешь лишиться последних мозгов, быстро выгребай всю кассу в мешок – и отдавай девчонке.

– Да вы врете, наверное… – голос клерка дрожал.

– Тебе лучше поверить. Выстрел будет один – и о том, что я не врала, ты уже не узнаешь. И не чеши свой нос – рукой от пули не закроешься.

– У нас стекла пуленепробиваемые…

– Ты полагаешь, мы этого не знали? Кумулятивная пуля прошивает танковую броню насквозь – а уж ваше стекло для нее что яичная скорлупа.

На лице банковского служащего отразилась мучительная борьба, но инстинкт самосохранения победил. В конце концов, отдавая деньги, он рискует только работой. А ведь его и правда могут убить… Он поспешно взял у девочки мешок, бросил в него несколько денежных пачек.

– Телефон тоже в мешок, – подсказала Диана. – И не вздумай пугать ребенка – пристрелим как собаку. Сам сиди десять минут как вкопанный. Потом можешь звонить ментам. Снайпер будет на позиции до последнего.

Девочка взяла мешок и, весело помахивая им в предвкушении получения десяти рублей, направилась к выходу. Диана встретила ее на полдороге к катеру – отдала кролика и купюру, взяла мешок и побежала прочь.

– Вольтанутая, – девочка покрутила пальцем у виска. – Еще и связалась со старым плешивым козлом. Но десять рублей не лишние, это точно.

* * *

Мокрый все это время слушал переговоры Дианы с клерком через коммуникатор и теперь пребывал в легком ступоре. Когда Диана прыгнула на переднее сиденье и швырнула мешок на колени Вове со словами «пересчитай повнимательнее», парень даже бровью не повел.

– Полетели! Он может и не ждать десять минут! – закричала Диана.

Мокрый вздохнул и потянул на себя штурвал. Глаза его оставались такими грустными, что, казалось, он сейчас заплачет.

– Семьсот рублей, босс, – радостно объявил Вова. – Две рублевые пачки, одна трехрублевая и еще несколько крупных купюр. Не очень-то много, но совсем неплохо.

– Чему радуешься, сволочь?! – выкрикнул Мокрый в гневе. – Мы с тобой только и делаем, что шмаляем, лупим кого-то по черепу, прессуем, взрываем стены, курочим замки… А тут приходит девчонка и берет на понт чувака, даже не имея в кармане пушки! Мир устроен неправильно и несправедливо! Наша профессия скоро никому не будет нужна.

– Это называется «блеф», – потупила глазки Диана. – Он мог и не испугаться. Но, видите, сработало на этот раз.

– Ты сама придумала такой фокус?

– В книжке прочитала.

– Опять книжки, – Мокрый помрачнел еще больше и сделал вывод: – Выходит, чтение книг иногда может принести пользу. Вот уж не думал…

– А я люблю почитать какую-нибудь книжку, – поделился Нос. – У нас в «Артеке» других развлечений и не было. Только карты и книжки. Библиотека там хорошая была. Мне один детективчик очень понравился. «Преступление и наказание» называется. Про беспредельщика питерского. Как он на скок пошел. Но почти ничего не взял. А бабку с девахой топором порешил. Потом попалился по собственной глупости – следак ему дюже сообразительный попался. На понт его долго брал и взял в конце концов. Не вынесла душа поэта…

– Плохая книжка, – отрезал Мокрый. – Вредная. Что будем делать с телефонами? – спросил он у Дианы. После того как девушка проявила недюжинную сообразительность, он стал относиться к ней с куда большим уважением. Ему уже не казалось зазорным посоветоваться с Дианой по такому важному вопросу, как избавление от улик.

– Выбросим на какой-нибудь свалке. Разбить их все равно не получится – эти модели сделаны так, что по ним можно бить молотком. Вова чересчур хорошие выбрал… А если швырнуть их поближе к перерабатывающим мусор машинам, то от них и следа не останется.

– Это мы знаем, – кивнул Мокрый. – Мы так от трупов избавляемся. Полетели на свалку, в Зеленоград.

* * *

Свалка представляла собой многокилометровое поле, по которому ползали громоздкие роботы, гибриды гигантской мясорубки и печи. Несмотря на то что работали они двадцать четыре часа в сутки, переработать весь мусор, поставляемый в Зеленоград со всей Москвы и ближнего Подмосковья, роботы не успевали. Катера-мусоровозы прилетали сюда ежедневно. И вываливали полные контейнеры неподалеку от медлительных машин-переработчиков. Роботы загребали мусор широкими клешнями и отправляли в свой бездонный зев. Оттуда слышался гул винтов мясорубки, рев бушующего пламени. Временами фильтры не выдерживали нагрузки, и тогда из труб машин вырывался не белый чистый пар, а черный зловонный дым. Он черной копотью оседал на землю – поэтому жилье и даже заводы не строили ближе чем в трех-пяти километрах от утилизационного поля.

Вороны и гумусы обитали здесь в огромном количестве. Некоторые птицы попадали под клешни переработчика, и робот как ни в чем не бывало загребал их изломанные тушки, отправляя в пышущий жаром огненный рот.

Машины двигались по полю хаотично, иной мусор дожидался утилизации десятками лет. Другой попадал в переработку сразу. Для того чтобы мобильные устройства были уничтожены в самое ближайшее время, следовало совершить хитрый маневр – зависнуть над роботом и кинуть телефоны как можно ближе к его клешням.

Диана увидела вдруг торчащие из кучи металлолома останки андроида – металлическая нога с лохмотьями синтетической кожи, кисть руки, сплющенная страшным ударом голова.

Когда-то давно механических людей на Земле было очень много, они использовались всюду – в качестве обслуги по дому и на производстве, в массажных салонах и ремонтных мастерских, для охраны, вождения катеров, чтения вслух, и даже для воспитания детей. Потом произошло несколько громких скандалов, инспирированных скорее всеобщей истерией, чем действительными фактами. Якобы какие-то андроиды подвергли угрозе жизнь своих хозяев. А через некоторое время появилось одно из самых громких постановлений земного правительства – механические люди были полностью запрещены к использованию на прародине человечества. Власти решили, что место андроидов в космосе, на бороздящих просторы Вселенной межзвездных кораблях, на планетах, трудных для освоения, где неприхотливость и исполнительность андроидов могут оказаться полезными.

Диана вспомнила свою родную планету – жаркий Пич-рич, где среди необъятных просторов разбросаны фермы немногочисленных колонистов.

Покупки из виртуального магазина, популярного во всей колонии, разносил андроид З14-Р12, которого местные жители окрестили Зебой. Внешне он очень походил на человека, но был уже старым и лицо имел дряблое и поношенное. Кожа под яростным ветром Пич-рича местами протерлась насквозь, и поэтому скулы и надбровные дуги Зебы отливали металлическим блеском. Обычно, доставляя покупки, он останавливался у ограды, электризованной на случай нападения снарков, и пускал в ход речевой синтезатор:

– Ди-ана! – кричал он. – Ди-ана!

Иногда на зов выходил отец, забирал покупки и давал андроиду несколько монет – на машинное масло и апгрейд программных модулей. Несмотря на то что они жили вдвоем – мать Дианы умерла, когда она была совсем маленькой, – Зеба упорно продолжал звать только девочку, а не ее отца.

Она так привязалась к механическому человеку, что часто сидела подолгу у окна, ожидая, когда за оградой появится длинный силуэт с продолговатой головой. Тогда маленькая Диана выбегала из дома и стремглав неслась к ограде, чтобы отключить электричество и открыть периметр. Железный гость заходил на ферму своей обычной медлительной походкой, покачиваясь из стороны в сторону, словно капитан межзвездного судна с поврежденными пространственными стабилизаторами. Он и внешне походил на капитана – очень худой, с мужественными чертами лица, тонкогубым ртом и волевым подбородком.

Говорят, прототипом этого класса андроидов послужил известный актер, игравший при жизни только киногероев. Потом, правда, выяснилось, что он был геем и посещал группу психологической поддержки для тех, кто боится андроидов.

– Ты еще придешь? – спрашивала Диана, когда ее механический друг заканчивал аккуратно раскладывать на столе продукты и прочие покупки и направлял свои стопы к выходу из периметра.

– Да, – коротко отвечал тот и прикладывал руку к голове так, будто на ней была надета фуражка. На самом деле никакой фуражки на вытянутой голове Зебы не было. Остатки волос у него на макушке не прикрывали серебристую лысину, а когда дул ветер, светлые пряди смешно топорщились.

Однажды виртуальный магазин получил заказ из Феникса – крупного города, лежащего довольно далеко от фермы, да и от базы, откуда Зеба возил товар, и андроид отправился в путь. Ехать туда было довольно далеко, и, по предположению владельцев сервиса, в пути их андроида застала жестокая песчаная буря. Одна из тех, что частенько бушевали в пустынных районах Пич-рича.

Через две недели отец Дианы выехал в Феникс на вездеходе по делам – купить кое-какие детали, необходимые для ремонта космических челноков. Дочку он взял с собой, хоть путь предстоял неблизкий. На останки Зебы они наткнулись на перевале. Между дюнами лежала вырванная нога, из которой торчали провода и шестеренки, а чуть поодаль – голова. Самое ужасное, что глаза андроида были открыты и продолжали обозревать все вокруг – автономная система питания, встроенная в затылочные доли, работала без сбоев. Вездеход проехал мимо не останавливаясь. Отец только вздохнул и покосился на дочь. Она сидела, безотрывно глядя в затемненное стекло. А глаза Зебы смотрели на нее. Лицо андроида, как обычно, ничего не выражало. Но из-за стеклянного блеска линз Диане показалось, что Зеба плачет.

Тем же вечером у нее случился нервный срыв, она кричала в голос, умоляя отца поехать обратно в пустыню и забрать «бедного-бедного» андроида. И они действительно поехали на следующий день, возвращаясь на ферму той же дорогой, но останки Зебы кто-то успел забрать. Может быть, какой-нибудь проезжий колонист. А может, власти решили похоронить Зебу или, что вероятнее, отдать на переработку. Некоторые детали его старого механического тела вполне могли сгодиться для более современных моделей.

Новый андроид ничем не отличался от человека. Он приветливо улыбался и был предельно вежлив, но в его глазах царил бесконечный холод, и Диана отчаянно скучала по старому и смешному Зебе…

– О чем задумалась?! – поинтересовался Мокрый.

Только сейчас девушка заметила, что катер поставлен над ручник и завис без движения над головой робота-переработчика.

– Да так, вспомнила кое-что, – она открыла окно и поспешно швырнула вниз оба телефона. В этот момент робот выпустил несколько клубов черного вонючего дыма, и все, кто сидел в кабине, зашлись кашлем.

– Полетели отсюда, – прохрипел Вова.

* * *

На обратном пути Мокрый передал управление катером Вове – что с ним случалось нечасто, а сам перебрался на заднее сиденье. Там он еще раз пересчитал деньги, добытые в банке, бормоча себе под нос нечто невразумительное. Видно было, что бандит шокирован ограблением банка, в котором ему выпала роль водилы или стоящего на шухере малолетки.

Вова, лихо закладывая виражи, бросал на Диану восхищенные взгляды. То, что она хоть какое-то мгновение была с ним ласкова, не шло у молодого бандита из головы. И он старался произвести на девушку впечатление: подрезал тихоходные катера, лихо огибал небоскребы – словом, резвился как мог.

– На скок ходили вместе – значит, добыча поровну, – выдал наконец Мокрый, хотя о деньгах никто не заговаривал. – Деньги делить не будем, но Снегурке я сто рублей выделю – она, хоть и правильная воровка, все равно женщина. Всякие одежки ей нужны, белье, косметика, духи там…

– Короче говоря, вот тебе сто рублей, Снегурка, сверх доли, – Мокрый протянул девушке пачку денег. – Остальные бабки идут в общак – на приобретение подручных средств. Любой скок требует тщательной подготовки, как говаривал мой кореш Седой… А теперь мчим домой. Поплутали изрядно, я звоню Татьяне – пусть разогревает ужин.

– У меня просто брюхо сводит, – заявил Нос.

– Тебе бы только жрать, – буркнул Вова.

– Да. Я молодой, у меня хороший аппетит. Я еще расту.

– Вширь, – засмеялась Диана. Таргарийцы не отличались высоким ростом, зато с возрастом становились очень упитанными.

– Я включу спутниковое пилотирование? – спросил Вова. – Уже можно?

– Валяй, – согласился Мокрый. – И если менты не сядут нам на хвост в течение пятнадцати минут, считайте, что мы сегодня не попалились. А вообще, славно отработали: два скока за один день. И неслабых скока!

Вова нажал несколько сенсоров на пульте управления, и катер резко пошел вверх – на одну из трасс, предназначенных для автоматического движения. Катерами на них управлял компьютер со спутника, а пилоты могли делать все, что угодно, – спать, пьянствовать, даже заниматься разными предосудительными вещами со своими спутницами.

Диана взглянула на часики – подарок отца. Хотя приборы для измерения времени были встроены практически во все устройства, и прежде всего в коммуникаторы, некоторые продолжали носить часы – порой даже механические, – находя в этом особый шарм. Стрелки сошлись в самом верху циферблата – наступила полночь.

Мокрый долго бормотал что-то в коммуникатор, потом сообщил остальным:

– Завтра встречаемся с козлом, ребята!

– И что? – спросил Вова.

– То, что обмывать удачные скоки сегодня не будем. Рогатая сволочь припрется с утра пораньше.

– А я так надеялся залететь в круглосуточный магазинчик двадцать второго дома – он торгует на крыше, как раз для пилотов катеров, – разочарованно протянул Вова. – Купили бы водочки, а Диане – лучшего крымского вина.

– Не напоминай мне о Крыме, – поморщился Нос.

– Почему это? Тебе ведь нравилось в «Артеке»?

– В «Артеке» нравилось… Но как-то. когда бурили гору, наткнулись на бочку вина. Надзиратели спрятали ее в пещерке, думали, мы не дороемся. А мы дорылись. Сами надзиратели, наверное, тоже ее где-то сперли. Как же нам потом было плохо… И карцера огребли все по несколько недель – у надзирателей-то на бочку были совсем другие виды. Так что я крымское вино теперь на дух не переношу. И слышать о нем не могу.

– А я с недавних пор ненавижу шампанское, – призналась Диана. – Особенно арктурианское и французское.

– Ну и правильно! От него пучит! – прокомментировал Мокрый. – Вот и хаза старушки Тани. Прилетели-таки. Ах, как славно вернуться домой после долгой дороги или трудного дела!

Пришлось Вове опять взяться за рычаги управления. Автопилот доводил катер до нужного населенного пункта или района, но парковать машину следовало вручную.

На этот раз Вова посадил катер на крышу. Если их выследили после этого ограбления, то прятать катер за мусорными баками бессмысленно.

Лифт на ночь, с целью экономии электричества, отключили. Но спускаться по лестнице куда проще, чем подниматься. Несколько этажей оголодавшие грабители даже не заметили.

– Ну, зарисуйте, где ваши бабки? – с порога поинтересовалась Татьяна.

Мокрый бухнул перед нею мешок.

– И это не все. Завтра Диана и Вова заберут остальное.

Вова покосился на девушку – как отреагирует она на это известие. Диана промолчала и подумала, что прокатиться в бассейн можно – хоть и опасно, зато они вернут награбленное. Заодно надо будет прощупать, что за человек этот Вова. Авторитет Мокрого явно подавлял парня – без него он сразу покажет свое истинное лицо… Может быть, удастся сделать его своим союзником и даже другом. Хотя он и так, кажется, уже готов ради нее на все…

– А как же я? – возмутился Нос.

– У тебя личность слишком приметная, – ответил Мокрый, стягивая с ног ботинки. – Так что будешь меня страховать – когда приедет козел со своим корешем. Как его там, Борзый?

– Борзо, – поправила Татьяна.

– Вот. Чтобы этот Борзо не оказался слишком шустрым, нужно иметь верного человека со стволом под рукой. Ты ведь верный, Нос?

– Пожалуй… Только не человек.

– Какая разница. Таргарийцы – они почти как люди. Особенно те, что на Земле родились. Не любишь, наверное, всякую инопланетную сволочь?

– Я тоже не на Земле родился, – хмуро ответил Нос.

– На дружественных планетах – считай, что на Земле.

– А я не на планете на свет появился, а в космосе. На звездолете «Полярис». Так у меня в метрике написано.

– Бывает, – начиная раздражаться, проворчал Мокрый. – Давайте жрать, что ли? Спать пора. Этот козел сообщил, когда точно прибудет?

– В девять утра, – ответила Татьяна. – Макароны по-космофлотски я сейчас принесу.

– Это что, макароны, присыпанные пылью? – разочарованно протянул Нос.

– Какой еще пылью? – переспросил Мокрый.

– Какой-какой?! Звездной.

– Дурак. Макароны по-космофлотски – это макароны с мясом, – покровительственно хлопнул его по плечу Вова. А потом склонился к Диане и прошептал: – Можно я сегодня у тебя на диванчике заночую, Снегурочка? Я буду тихо-тихо лежать. А?

– Нет, – коротко ответила девушка. – И не надейся.

– Злая ты, – вздохнул Вова. – Ладно, скоро ты убедишься, я – парень что надо.

– Посмотрим, – ответила Диана. – Тебе придется очень постараться, чтобы я в это поверила.

* * *

Ночь прошла беспокойно. Громко скрипела кровать в спальне Татьяны, жалобно вскрикивал во сне Нос, оглушительно храпел Вова. Да и Диана спала плоховато – ограбление банка, которое произвело такое сильное впечатление на Мокрого, далось девушке нелегко. Она до последнего момента не верила, что у нее все получится. К тому же Диана опасалась ночного визита кого-нибудь из бандитов и крепко сжимала под подушкой трофейный двуствольный пистолет – правда, заряженный только парализующими иглами, а не разрывными пулями.

В восемь утра Мокрый, отчаянно кашляя, устроил побудку.

– Подъем, шестой барак, подъем, – монотонно бормотал он, стуча чайной ложечкой по расписной алюминиевой кружке – антикварной посудине, найденной им на кухне.

– Поч-сему шефтой барак? – удивился Нос. Спросонья он сильно шепелявил.

– Сидел я в нем. Когда срок тянул на астероидах, в колонии при Бетельгейзе, – ответил Мокрый. – Грустная история, ребята. Астероиды – это вам не «Артек»… И кормили там скверно, и сила тяжести пониженная, и рудная пыль легкие забивает – чувствуете, откашляться по утрам не могу? Кха-кха, – бандит демонстративно стукнул себя в грудь. – А все проклятые рудники.

В туалет сразу образовалась очередь.

– Не жизнь, а сплошное ожидание, – помрачнел Мокрый. – На астероидах жди своей очереди на очко присесть. Здесь тоже. Когда же заживем красиво, наконец?..

Кипятка на всех не хватило – Мокрый, продолжая ворчать, нацедил себе огромную кружку чая, бухнув туда едва ли не полпакета заварки.

– Знатный чифирь получится, – пояснил бандит.

Диана вышла из ванной последней, и ей пришлось кипятить чайник заново. Она еще прихлебывала обжигающий чай, когда в дверь позвонили.

– Козел пришел, – Мокрый сразу посуровел. – Или менты? Волыны приготовили по-любому!

Впрочем, последнее указание оказалось не к месту. Вова и Нос и так, как только проснулись, сунули за ремни стволы, найденные в заначке у Татьяны. Диана последовала их примеру – трофейный пистолет, добытый у Ко Жухана, она не брала на ограбление бассейна и поэтому сохранила.

Бандиты расселись в комнате. Мокрый опустился в кресло, положив руки на подлокотники. Вова с Дианой сели на диван. А Нос примостился на краешке табурета и постарался придать своему лицу вид надменный и суровый.

Татьяна открыла дверь, пошушукалась с кем-то в прихожей – и в дверном проеме появилась коренастая фигура в широкополой шляпе. Чем сразу поражал лемониец, так это почти полным отсутствием носа. Вместо него имелся незначительный бугорок с двумя дыхательными отверстиями. Между ними трепетала красноватая перепонка. На бледном лице козла выделялись большие водянистые глаза под голыми надбровными дугами. Тонкогубый рот, казалось, кривится в усмешке. Подбородка же не было вовсе – только складки дряблой кожи, покрытые жесткой щетиной. Мощным телосложением козел не отличался – вытянутое туловище с длинными руками, тонкие ноги, имеющие колени с обратной стороны, впалая грудь и выгнутая дугой спина, будто у больного сколиозом. Следом за ним в комнату шагнул громадный лохматый тип. От одного взгляда на него становилось не по себе. Мокрому и раньше приходилось видеть накачанных рангунов. Стоило им заняться культуризмом, и их разносило за пару недель до немереных размеров, но этот превосходил всех. На каком-нибудь чемпионате для инопланетных качков он бы мог взять первый приз. Зеленые глаза громилы посверкивали лютой злобой.

– Здорово, фартовые, – проговорил Мокрый. Поведение его резко изменилось. Даже говорить он стал по-другому, а уж жестикуляция выдавала в нем бывалого уголовника. И прежде, конечно, было ясно, что он не директор кафетерия, но сейчас повадки вора проявились в полной мере. – Ну чё? Заходите в хату, покажитесь честному народу.

Лемониец сделал еще шаг вперед, и следом за ним, пригибаясь и все равно задевая головой за притолоку, вошел Борзо.

– Приветствую вам! – голос козла был высоким и очень неприятным, казалось, он не говорит, а завывает. – Кто тут есть главный?

– Я есть главный. Мокрый мое погоняло. Слыхал, небось?

– Не слыхал ничто… хороший.

– А я не пряник, чтобы всем нравится. Если кого зашиб по недогляду, так это его проблемы.

– Кто есть твои… как это будет… шестерки?

– Шестерок у нас не водится, – сообщил Мокрый, – тут все пацаны фартовые, по понятиям, и девица наша красавица тоже в законе. Кличут Снегуркой. – А теперь назовись да кореша своего лохматого представь.

– Я есть лемониец, как меня называть некоторые на Земля.

– Некоторые на Земля тебя и по-другому называют, – Мокрый хрипло засмеялся. – А погоняло у тебя есть, лемониец?

– Друзья звать меня Крылатый. Слово «лемониец» мне не есть нравиться.

– А я думал, что ты не Крылатый, а рогатый. Ты шляпу-то сними – а то кто тебя знает, лемониец ты или переодетый легавый.

Козел, как ни странно, подчинился, сорвал шляпу и склонил лысую голову, гордо выставив напоказ свои маленькие крепкие рожки.

– На черта похож, – прокомментировал Вова.

– Ты, молодой, помолчи, – басовито заявил рангун. – Старшие базлают, тебя никто хавальник раскрывать не просил.

– А это есть мой старый кореш Борзо, – представил мохнатого здоровяка козел. – Мы хотеть сесть.

Он огляделся. Свободной оставалась всего одна табуретка.

– Садись, Крылатый, – кивнул Мокрый. – Садись, Борзо. Нос, уступи гостю место.

Таргариец с неудовольствием поднялся. Под тяжестью рангуна табурет Носа предательски заскрипел. Борзо с неудовольствием заворчал, приподняв верхнюю губу, поерзал, но ножки выдержали.

– Итак, у вас есть кое-что, отщень нужный мне, – обратился лемониец к Мокрому. – А у меня, быть может, кто знать, найдется то, что есть очень нужно вам.

Повисла напряженная пауза. Мокрый отвечать не торопился. Он просто сидел и насмешливо смотрел на лемонийца. Диана в очередной раз подивилась выдержке старого бандита. На нее стрекозел произвел самое отталкивающее впечатление – эти лишенные век бело-голубые глаза, тонкие кисти рук с длинными пальцами, сероватые длинные ногти, щетка волос там, где должен быть подбородок, и самое неприятное – исходящий от лемонийца едкий запах. Так должна пахнуть смешанная с ацетоном протухшая капуста.

Диану охватило стойкое предчувствие беды. То, что она попала в банду и участвовала в ограблениях, – это только цветочки. Именно сейчас, с появлением стрекозла, началось все самое плохое. То, что в конечном счете погубит ее.

– Да, – наконец заговорил Мокрый, – у нас есть то, что вам нужно. Планы Кремля, подвалов, Манежа, всех прилегающих территорий…

– Я знать. Татьяна говорить. Ваш цена, – голос стрекозла зазвучал так высоко, что резал слух. Диана поморщилась.

– Ты из деловых, как я погляжу, – сказал Мокрый. – Сразу быка за рога… – он осекся, бросил взгляд на черную шляпу, под которой скрывалась пара маленьких рожек. – В общем, сразу к делу. Правильно. Так и надо. Ты сам-то скажи, сколько готов выложить?

– Сто тысяч рублей… и ни один копейка больше.

– А если мы захотим войти в долю?

– Не понимай…

– Ну если мы вместе с тобой поучаствуем в дельце? Как ты на это смотришь? А башли раскидаем поровну.

– Не понимай…

– Мы с тобой пойдем на дело. Понимай? Грабанем Кремль. Бабки поделим.

– Теперь понимай. Двадцать процентов вам, остальное нам с Борзо. План есть готов, вы не есть нужны.

– Двадцать процентов?! Нет, так дело не пойдет. За пятьдесят мы бы еще подумали, подписываться или нет. Но двадцать – курам на смех. Сам покумекай. Где ты фартовых косков найдешь на такое дело? Одну шелупонь подзаборную насобираешь, которая не по закону, а по беспределу, они и кинуть могут, и просто сдать тебя властям. А мы – калачи тертые, все с отсидками, к закону приучены. Даже младший наш, Нос, в «Артеке» чалился. Снегурка – самая отчаянная девка, какую я только знаю. Видел бы ты, как банки она подламывает. У нас все на мази. Если нас возьмешь в долю, мы тебе деньги на раз сделаем. Пятьдесят процентов – это по-божески. Это только потому, что ты мне понравился.

Лемониец задумался всего на секунду:

– Я платить сто тысяч сразу. Не забыли, да? И давать двадцать пять процент. Чтобы вы хорошо работать. Идея – моя, оборудование – моя, сила – моя. Это понимай?

– Сорок пять, – сдался Мокрый. Все же сто тысяч сразу, да и план ограбления есть. – Нас же пятеро.

– Где есть пять?

– Татьяна в доле.

– Ваша проблема. Татьяна не ходит скок. Посредник. Двадцать семь – и половина.

– Имей же совесть, Крылатый. Дай хотя бы сорок.

– Тридцать.

– Эх, тридцать нам никак.

– Почему хотеть сорок, не тридцать?

– На пятерых. По восемь процентов.

– Это есть высший математика. Мы… есть договориться.

– Вот и ладно! – Мокрый усмехнулся. По его расчетам, в архивах Центробанка имелось столько наличности, что и сорока процентов им хватит, чтобы безбедно жить до самой старости где-нибудь в тропическом поясе Баранбау. А если их прихватят менты, организатором и главным обвиняемым пойдет козел со своим дружком-рангуном.

– Значит, так, Крылатый, слушай меня. Действовать будем…

– Действовать будем так, как я вам сказать! – перебил лемониец. – Вы есть работать на меня теперь. Вы есть мой работник. Вы есть мой раб. Я вам приказывать. Вы делать. Как это говорят по-русски? Я начальник, вы дурак.

От таких заявлений Вова изменился в лице и решил вмешаться в разговор.

– Мне это не нравится. Что это он себе позволяет?..

– Спокойно, – осадил его Мокрый. – Послушай, Крылатый, ты, наверное, чего-то недопонял. Мы к тебе не нанимаемся, мы вместе дело делаем.

– Это не есть нормальный договор, – замахал ручками стрекозел, – я лучше набрать шелупонь подзаборный, чем такой кретин, как вы есть.

– Ну ты, как там тебя, козел! – Вова вскочил с дивана. – Выбирай выражения.

Лемониец посмотрел на него с интересом, медленно поднялся. Росту он был совсем небольшого, едва доставал человеку до подбородка. Но когда его тонкая ручка со свистом мелькнула в воздухе, Вова сделал красивый кульбит под потолком и, приземляясь, с грохотом развалил стол.

Поправив шляпу, лемониец сел на место.

– Продолжим! – произнес он визгливо.