Текст книги "Последний заказчик (к 100-летию М. И. Ненашева)"

М.И. Ненашев и его заместитель Н.И. Петров с офицерами одного из отделов управления

Вспоминая о стрелковом оружии того времени, Михаил Иванович вспомнил и о войне. Изменилось его лицо, когда он начал рассказывать о тяжелых боях под Москвой, а когда он вспомнил о своем ранении в районе Перхушково, у него перехватило дыхание и заблестели глаза. Вот так вспоминают пережитое участники тяжелых боев за нашу столицу. Позже, когда я уже проходил службу в 4-м ГУМО, вместе с Михаилом Ивановичем мы были в Главном штабе РВСН, где уточняли возможный вариант размещения системы ПРО С-375 на одном из позиционных районов РВСН. Обратный маршрут Михаил Иванович выбрал по местам, где он был в годы войны. Отъехав недалеко от Перхушково по лесной извилистой дороге, он остановил машину и привел меня к месту его ранения.

Да, жизнь – не те дни, что прошли, а те, что запомнились».

Маленький штрих, свидетельствующий о скромности, вернее, об отсутствии у генерала стремления ко всякого рода излишествам и гигантомании, которые сегодня наблюдаются повсеместно. Посмотрите на забор, мимо которого проходит лыжница, – яркое свидетельство удивительной, но вполне нормальной для того времени скромности человека, обличенного гигантской ответственностью за судьбы не только нашей страны, но и мира. Для того чтобы более глубоко понять истинный патриотизм и ответственность за судьбы людей поколения Михаила Ивановича, посмотрите на дворцовое строительство в округе его дачи, которое сегодня ведут люди, не отягощенные ни ответственностью перед народом, ни патриотизмом. Перед поколением наших родителей и наших учителей, к коим, без сомнения, принадлежит Михаил Иванович Ненашев, мы должны снять шляпы и низко им поклониться!

Не можем не привести характернейший пример удивительной скромности командира, который он демонстрировал при написании собственной автобиографии. Михаил Иванович страсть как не любил говорить о себе и поэтому в своей автобиографической анкете, написанной собственноручно, избрал весьма оригинальный способ изложения основных вех жизненного пути – от имени своего начальника генерал-полковника Леонова Л.М. Эти слова Леонид Михайлович произнес при чествовании 50-летия службы в Советской Армии М.И. Ненашева. Чтобы убедиться в том, что это именно так, в книге помещена первая страница этой автобиографии, написанная рукой Михаила Ивановича. Вот эта речь Леонида Михайловича, записанная М.И. Ненашевым.

Генералы: Леонов Л.М. и Ненашев М.И. на параде Победы

«Мы приветствуем генерал-лейтенанта Ненашева, Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии, награжденного девятью орденами и тринадцатью медалями. Его служебный путь поистине является подвигом. Родившийся в крестьянской семье села Стежки Сосновского района Тамбовской области, он с раннего детства познал труд. В семье было пять детей. Несмотря на трудное детство, бедность, он успешно заканчивает начальную школу, а затем за семь километров ходит пешком в школу крестьянской молодежи и отлично заканчивает ее в 1934 году. Приезжает в Москву и работает на строительстве гостиницы «Москва», а вечером учится на рабфаке при архитектурном институте. В 1936 году направляется на учебу в Тульское оружейно-техническое училище, которое заканчивает в 1938 году. Приказом Министра обороны от 10 января 1939 г. он назначается младшим оружейным техником 223-го стрелкового полка.

Его энергия, техническая подготовка и хорошая работоспособность за два года службы в Харьковском, а затем Киевском особом военном округе дали возможность выдвинуть его на должность помначальника артснабжения дивизии и начальника артснабжения гаубичного артполка. В 1940 году он поступает в артакадемию им. Дзержинского.

В июне 1941 года он направляется на фронт. Участвуя в тяжелых боях в составе 248-й стрелковой дивизии, был ранен. При обороне города Москвы в 1941–1942 гг. в составе 32-й стрелковой дивизии был ранен во второй раз. После выздоровления выдвигается на повышение в новые формирования. В апреле 1942 года назначается начальником артснабжения бригады в 1-м танковом корпусе. В составе 3-го мехкорпуса Калининского фронта участвует в боях и получает тяжелое ранение в третий раз. После излечения назначается в оргплановое управление ГАУ. В 1946 году поступает в артакадемию снова и заканчивает ее в 1948 году…».

Почти 30 лет Михаил Иванович Ненашев проработал в 4-м ГУМО, из них более 25 лет – в должности начальника управления по разработке и созданию систем и средств предупреждения о ракетном нападении, контроля космического пространства, противоракетной и противокосмической обороны.

Жизнь подтвердила, что чутье Михаила Ивановича не подвело. Это был его звездный час. Наверное, трудно найти среди заказчиков вооружения человека, который сделал бы больше или хотя бы столько же, как он.

Смелость, новизна и нестандартность решений, умение аргументированно отстаивать позицию заказчика и нести ответственность за результаты практической реализации этих решений – важнейшие качества, проявившиеся у Михаила Ивановича при создании уникальных объектов РКО. При этом в течение длительного времени сами идеи типа «стрелять ракетой по ракете» или «обнаруживать старт БР с космических аппаратов, находящихся на геостационарных орбитах», вызывали массу насмешек и противодействие со стороны многих военных и государственных руководителей, видных ученых и конструкторов. Но результаты огромной работы разветвленной кооперации организаций и предприятий оборонных отраслей промышленности, военных представительств, воинских частей и полигонов доказали правоту принятых под руководством и при непосредственном участии М.И. Ненашева решений.

Подтверждением этому являются десятки успешно работающих уникальной важности и сложности объектов РКО, сотни организованных исследований и разработок, использующих различные физические принципы создания и функционирования систем и средств вооружения и нашедших применение в различных сферах науки, техники и технологий: от далекого космоса до микротехнологий мирового уровня.

Эрудиция, талант и огромные организаторские способности Михаила Ивановича общепризнанны. Его авторитет среди генеральных и главных конструкторов, военачальников, руководителей оборонных отраслей промышленности, ученых и всех поколений военнослужащих, которые несли и продолжают нести нелегкую службу на объектах ракетно-космической обороны, созданных под руководством и при непосредственном участии Михаила Ивановича Ненашева, непререкаем.

Сегодня его вклад в дело укрепления обороноспособности страны и обеспечения стабильности в мире трудно переоценить.

Бывший начальник управления 45 ЦНИИ МО полковник Кононенко Г.В. в книге «Сорок пять сорок пятому» так пишет: «Вклад Ненашева М.И. в развитие и становление системы ПРН трудно переоценить. Он пользовался непререкаемым авторитетом и в ВПК, и у министров, и у военного руководства. Всегда улыбчивый, доброжелательный, он умел «наверху» положительно решать многие вопросы, которые были жизненно важны для быстрейшего развития системы. Мне даже представляется, что лично Ненашев М.И. внес в создание системы ПРН не меньший вклад, чем ее разработчики».

Труд Михаила Ивановича отмечен высшими государственными наградами. Ему присвоено высшее звание Родины – Герой Социалистического труда, он награжден орденами Боевого и Трудового Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» и многими медалями. Он лауреат Государственной премии, имел воинское звание генерал-лейтенанта.

Всех, кто сталкивался с М.И. Ненашевым, покоряли его оптимизм, жизнелюбие, колоссальная жизненная мудрость, готовность прийти на помощь и помочь в трудную минуту. При этом для своих подчиненных он всегда оставался требовательным и справедливым командиром, заботливым, как отец. Столь же заботлив он был и по отношению к своей семье – супруге Анне Петровне, дочерям Светлане и Наташе, к своим внукам. Справедливость и забота – это чрезвычайно важно для любого человека, а для руководителя такого уровня – особенно.

Несколько штрихов из моих личных наблюдений, свидетельствующих, что за кажущейся простотой облика Михаила Ивановича на самом деле жила и действовала неординарная личность большого масштаба. Отсюда потрясающая интуиция при принятии столь масштабных и столь же рискованных решений по вопросам развития стратегических систем вооружения И в то же время колоссальный авторитет и узнаваемость без преувеличения среди огромного числа людей самого разного статуса и положения. Мне иногда казалось, что его знает весь Советский Союз. Хотелось бы привести несколько сюжетов, которые подтверждают сказанное.

Первый заместитель начальника Главного управления вооружения (преемник 4-го ГУМО) Геннадий Иванович Хлынин на свое шестидесятилетие пригласил более полусотни гостей. Торжество происходило в доме приемов Министерства обороны в районе Ленинских гор. Душой всей нашей многочисленной кампании был Михаил Иванович. Для меня, как, наверное, и для многих других, было откровением его удивительно, я бы сказал, изящное владение ситуацией, умение управлять ей без всякой пошлости, интеллигентно, с таким искрометным чувством юмора, что наступило полное раскрепощение всех без исключения присутствующих. Михаил Иванович демонстрировал потрясающее знание творчества Омара Хайяма (для меня было откровение, что он любит этого поэта-мудреца), читал наизусть стихи и приводил многочисленные высказывания, причем именно в нужное время и в нужном месте. Скажу откровенно: эта сторона Михаила Ивановича для меня оказалась столь неожиданной, что я стал видеть по-другому за внешней суровостью суть личности моего начальника.

Следующий сюжет, чуть не окончившийся для меня драматически, высветил Михаила Ивановича совсем с иной стороны. В 1985 году меня представили к присвоению воинского звания «генерал-майор». Сами понимаете, это для каждого человека эпохальное событие, а для офицера, прослужившего более двадцати пяти лет в рядах вооруженных сил, и подавно. Пройдены все многочисленные инстанции, подготовлен проект постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, приходит информация, что постановление Генеральным секретарем ЦК КПСС и Председателем Правительства подписано. Получаем выписку из постановления, а моей фамилии там нет. Михаил Иванович пришел буквально в бешенство, таким разъяренным мы его ни разу не видели. Он мгновенно вычислил, рук каких чиновников правительства и министерства обороны это дело, и по телефону так их «размазал», что, как мне казалось, они, оправдываясь, стояли перед ним на коленях и умоляли о прощении, гарантируя, что в следующем постановлении исправят этот «грех». Действительно, в следующем постановлении моя фамилия была. Но я понял и убедился, что мой командир стоит за подчиненных горой и никогда не даст их в обиду ни при каких обстоятельствах. Это качество настоящего командира и начальника, которое в полной мере было присуще Михаилу Ивановичу Ненашеву. А теперь

Слово Михаилу Ивановичу

Предоставим ему самому рассказать о той поистине гигантской работе, которая была проведена в Советском Союзе большой кооперацией оборонного комплекса, военной науки и военных строителей практически под его руководством. Представляется интересным начать этот рассказ с той школы, которую прошел Михаил Иванович в процессе создания противовоздушной обороны города Москвы – системы С-25.

Ракета и радиолокатор системы С-25

Небольшая справка. Первая система ПВО была создана на базе зенитно-ракетных комплексов для защиты столицы СССР от вражеской авиации. Создание этой системы было крайне необходимо, поскольку самолеты-разведчики иностранных государств вольготно летали практически над всей территорией Советского Союза, в том числе Москвы.

На фотографии ниже – одни из основных разработчиков системы С-25.

Понимая стратегическую задачу защиты столицы, правительство приняло решение в первоочередном порядке в кратчайший срок создать эффективную оборону города на базе зенитно-ракетного вооружения, поскольку зенитная артиллерия по высотным целям была крайне неэффективна. Почти за четыре года такая система была создана и поставлена на боевое дежурство.

Бункин Б.В.

Грушин П.Д.

Минц А.Л.

Зенитно-ракетная система С-25

В отечественной литературе бытует такое выражение, что все великие писатели вышли из гоголевской шинели. Перефразируя это утверждение, можно сказать, что все великие генеральные конструкторы, руководители радиопромышленности и военные, занимающиеся вооружением ПВО, вышли из системы С-25. На этом поле вырос и наш командир. Представляется интересным, как он сам описывает это время и этот процесс.

«Вспомнилось время создания первых боевых управляемых зенитных средств. Обстановка была чрезвычайно напряженной. В Конгрессе США обсуждались вопросы возможности разгрома Советской России атомными бомбами с воздуха. Проводилась одна военная игра за другой с применением большого числа самолетов, летящих с территории США в направлении наших границ. А ведь наша страна еще залечивала тяжелые раны от войны, но уже необходимо было напряжение. Принимались энергичные меры по созданию средств возмездия. На нашу долю выпала вторая задача – борьба с авиацией. Были сосредоточены коллективы конструкторов, заводов-изготовителей, строительных организаций.

Одновременно разрабатывались опытные образцы ракет, радиолокаторов наведения, станций обнаружения и средств управления. Строились полигоны и создавались боевые средства, связываемые в систему обороны важнейших объектов. Технический риск, на который тогда шли конструкторы разных рангов, проектировщики и заказчик, был огромен. Ведь все начиналось заново – от идеи, чертежа, проекта, технологической оснастки, изготовления опытного образца и одновременного запуска в серийное производство средств.

Ведь изначальная неточность, ошибка, незнание могли многократно повториться в серии. Если поставить все в очередь, законный порядок, то создание большого числа объектов может затянуться на многие годы. Вдумчивые, смелые и очень квалифицированные люди принимали такие решения и вели большие массы за собой, добиваясь исполнения. Многих из этих людей уже нет. Очень жаль, что дела эти практически не описаны и опыт такой работы исчезает. А ведь это был настоящий прорыв в новое. Готовились в это же время кадры для эксплуатации. Работа кипела. Рабочие дни заполнялись очень плотно. Например, на заводах и объектах работа велась минимум в две смены. Конструктора и аппарат управлений начинали работу в восемь часов, выезжали на объекты, проверяли ход работ и принимали решения по возникшим вопросам. Если требовалось решение вышестоящего руководства, то либо передавалось предложение по телефону, либо съезжались к 21 часу на совещание, где к 24 часам принималось необходимое решение, а до двух-трех часов ночи следующего дня оно передавалось для реализации. Я не знаю случая, чтобы кто-либо не выполнял, оспаривал или затягивал принятое конструктором и одобренное заказчиком решение. Такой режим позволил готовить объекты за два-три года.

Система была поставлена на боевое дежурство уже через четыре года.

Конечно, бытовые условия оставляли желать лучшего, но по сравнению с хорошо известными нам военными они нам казались бесподобными. Спали мы на койках с простынями, правда, в сборно-щитовых домиках или больших бараках. В разных местах это жилье именовалось по-разному: «Курский вокзал», «дом колхозника» и т. п. Но молодость, важность поставленной перед нами задачи исключали всякое хныканье.

Настройка завершилась испытаниями, по окончании которых средства передавались в эксплуатацию войскам. Технику мы изучали в процессе монтажно-настроечных работ. Эксплуатационная документация отрабатывалась, проверялась практически, корректировалась, и все было подготовлено для комплексных работ.

Комплексная работа, комплексные испытания. Казалось бы, все ясно. Собирались сложные образцы и до этого. Но, оказывается, техника стала такой, что даже собрать на каком-либо заводе не представляется возможным. Проверить основные характеристики: дальность, точность, надежность работы, оказалось возможным только на собранном целом объекте. Зачастую проверенные и правильно работающие функционально законченные устройства в комплексе в составе объекта не обеспечивают заданных ему значений характеристик. Вот тут и начинаются сложности, охи да ахи.

Главный конструктор, заказчик и войсковые части проводят многогранную работу в комплексе и по «разделениям». Дружная работа, как правило, оканчивается успешно. «Виновники» найдены, ошибки поняты. Все исправлено. Работа завершена. Кажется, просто. Но ведь это поиск, творчество. Они, как известно, связаны с большими муками, затратой огромных усилий, переживаниями, бессонными ночами. Но, как говорится, без труда…

Особенно хочется отметить вопрос будущей эксплуатации. Разработчики готовят технические описания и инструкции по эксплуатации. Если первые четко отражают устройство и действие созданного образца, то инструкции – поведение его в будущем.

Вот мне и вспомнились ситуации, связанные именно с тем, что определяет не только сохранность техники, но и боевую готовность войск. В обиход были введены понятия проведения регламентных работ, которые по объему и трудоемкости проводились в разное время, но, как правило, это были недельные, месячные, полугодовые и даже годовые работы. На зенитных ракетах проводились еще входные контроли перед приемом с завода, перед поставкой на старт и т. д.

При эксплуатации этих комплексов войска старались планировать работы во времени. Оказывалось, что расчеты заняты только этими работами, а техника – только тем, что на каком-то ее составном средстве проводится регламент. По этой причине комплекс не может выполнить боевую задачу. Получалось, что заложенные конструкторами методы поддержания системы с нужными характеристиками не обеспечивают этого. Что же делать? Какие предложения по этому поводу?

Предположение, что регламентными работами можно содержать технику с заданной надежностью, не оправдывалось. Хотя это условие было и необходимым, но явно недостаточным. Особенно опасными были разговоры о том, что аппаратура одноразового использования должна рассчитываться только на это. Но, как показала последующая практика, это было просто заблуждение.

Мы поняли это в результате наблюдения за поведением элементов аппаратуры и комплекса в целом. Статистика отказов и поиск причин их появления – главная задача. Первый сбор и анализ показывают слишком различные результаты. Находка?

Подразделения части были сформированы с началом монтажа. К моменту окончания настройки они были укомплектованы полностью и подчинялись т. Ниловскому С.В. (начальник полигона – Е.В.), входящему в состав в/ч 58180. По завершении испытаний они были переданы новому командованию, которое возглавил К.П. Казаков. Вот тут было много интересного. С ним прибыл ряд общевойсковых и артиллерийских командиров, талантливых специалистов, прошедших войну. Однако в новой технике они были слабы. Более того – они ее не знали. По этой причине в аппарат управления были направлены радисты, ракетчики, которые вели эти работы в в/ч 58180. С точки зрения технической службы все шло в том же плане. Но штабам, командирам необходимо было проявить себя. Начались надуманные вопросы противоречий между командирами и инженерами, штабами и службами главного инженера. Если последние четко владели техникой и знали методы ее построения, то у первых практически ничего не получалось. Поэтому было много шума, неоправданных обвинений в техницизме, в исповедовании «кнопочной войны» и др. наветов.

Вместо организации обучения технике даже верхнее звено командования включалось в обсуждение несуществовавшего вопроса, кто главнее – инженер или командир. Продолжалось это годы, пока не были обучены технике эти люди.

Вопрос был. Он в главном может быть сформулирован так. Необходимо заполнить стрельбовые части боекомплектами ракет. Они находились в хранилищах. Система была многоканальной. Для обеспечения боевой работы имелось 128 различных комбинаций по диапазонам, литерам и группам. Разобраться и не перепутать все это при развертывании и заполнении ракетами – сложная задача, если делать это в сжатый срок. При растяжке доставки на длительное время (месяцы) решить этот вопрос можно. Но накладывался вопрос входного контроля и регламентных проверок. В совокупности затяжка во времени еще более возрастала, и комплекс часто вызывал сомнение в части боеспособности. Отказов было много. Поэтому регламентные работы были основным законом жизни частей.

Как же выйти из создавшейся ситуации? Можно ли сократить время развертывания и гарантировать правильность доставки? Есть ли возможность уменьшить отказы? Во всей полноте стоял вопрос надежности.

Мы приступили к решению этих вопросов с привлечением войск. Были разработаны методики тренировок. На базах созданы пункты управления, были разложены по номерам и литерам таблицы ракет с указанием, куда каждая идет и кто (пофамильно) ее доставляет. Много с картой тренировали водителей должностные лица: сначала пешим порядком, а затем – с той же картой, но на тягаче. Результат был безошибочный. К.П. Казакову это так понравилось, что он не жалел похвал нашей службе. Да и было за что. Вместо месяцев такую работу оказалось возможным проделать за десять дней.

Снижал сильно боевую готовность регламент, не повышая практически надежности. Это было своего рода успокоением и только. Что же надо предпринять?

Писали разного рода доклады, просьбы, шло время, но ответов не находилось.

Тогда мы пошли по пути набора статистических данных бортовой аппаратуры ракет. Их регламент тормозил все остальное. Правда, это было потому, что мы активно выявляли недостатки, тогда как на РСН многие факты оставались внутри.

Подобрано было пять групп ракет, на которых проводился в разные сроки регламент. Неделя (две), месяц (полтора), полгода и более – вот сроки проведения регламента на данных группах ракет. Сначала был такой разнобой полученных данных, что не очень ясно было, куда идти. Однако, как только обнаружился главный параметр, все встало на свои места. Им оказалось суммарное время наработки бортовой аппаратуры. И вот когда был составлен график, по оси ординат которого были отказы, а по оси абсцисс – время работы бортовой аппаратуры, вырисовалась четкая картина. При первых включениях – наибольшее число отказов. При увеличении числа проверок, а следовательно, времени наработки число отказов уменьшалось. При достижении определенной величины времени наработки становилось практически постоянным число отказов независимо от числа проверок: хотя время наработки нарастало, число отказов не уменьшалось. Вот это обстоятельство позволило нам сделать выводы, повлекшие изменение всего порядка организации производства и проведения регламентных работ в войсках.

Предложения мы сделали следующие.

На заводах-изготовителях необходимо ввести наработку аппаратуры как на отдельных блоках, так и на ракете в сборе. Причем мы выставили довольно внушительное количество часов. Это мероприятие было названо тренировкой. Тогда входной контроль при прибытии ракеты не нужно проводить. Регламент проводить не ранее чем через шесть месяцев. При необходимости отправлять ракету в стрельбовое подразделение. Такая ситуация сразу снимала все вопросы планирования регламентных работ и значительно сокращала срок приведения в боевую готовность войск. Надежность теперь не зависела от того, проведен регламент или нет. При наличии необходимой тренировки на заводах-изготовителях надежность в основном определялась достигнутым уровнем технологического процесса. Это шло вразрез с выпущенными главными конструкторами инструкциями по эксплуатации и было встречено по-разному. Ракетчики восприняли наши статистические данные и выводы и на их основе согласились переработать эксплуатационную документацию. Однако это влекло за собой много дополнительной работы, связанной с организацией рабочих мест, оснащением их дополнительной контрольной аппаратурой, людьми. В целом цикл изготовления увеличивался. Поэтому встретили наши предложения без восторга. Наиболее непонятным оказалось поведение конструкторов комплекса.

Они не могли не признать доказательной статистику, опровергнуть наши выводы и решили ожидать. Но для новых разработок немедленно перевыпустили документацию, используя наши выводы. По-видимому, этими товарищами руководствовалась «честь мундира», а не истина.

При полной поддержке управления генерал-полковника Байдукова Г.Ф. (в то время начальник 4-го ГУМО – Е.В.) мне пришлось выступать на всех заводах, у их смежников, доказывая на фактическом материале необходимость изменения способов отработки, внедрения тренировок аппаратуры. В течение года эти идеи овладели практически всеми и были внедрены в практику. Теперь, через 30 лет, это стало нормой, и отрабатываются тренировки тщательно и в условиях, близких к реальным, что ни у кого не вызывает ни малейшего сомнения. Тогда вполне уважаемые специалисты, некоторые ученые называли чуть ли не расточительством, когда аппаратура разового использования подвергалась такой тренировке. Но, как говорят, факты – упрямая вещь.

Наконец все встало на свои места. Мне пришлось потратить довольно много труда и оформить все эти работы на соискание ученой степени кандидата технических наук. Защита прошла успешно. Больше всего приятно было то, что войска начали жить именно по-новому. Такая же методика работ внедрялась всюду.

По итогам 1958 года Г.Ф. Байдуков упомянул в своем приказе о проделанном. Приводилось на ряде совещаний как пример сочетание практики с наукой. В диссертации была приведена методика расчета и ожидаемые результаты удержания надежности на заданном уровне. Показано также, когда начнут увеличиваться отказы из-за старения. Многократно продлялись технические сроки эксплуатации ракет. Это сэкономило стране огромные материальные ресурсы, позволило практически без затрат поддерживать оборону на должном уровне и смело продлевать сроки службы ракет и других средств в последующих системах.

Но мне уже не пришлось заниматься зенитными системами. Позвали в дорогу, в новые направления.

Прежде чем закончить описание этого периода, хотелось бы отметить некоторые вопросы из эксплуатации.

Важность ЗИПа…»

К великому сожалению, дальше воспоминания Михаила Ивановича обрываются. Больше он ничего по этой теме не написал. А жаль! Я вполне осознанно один к одному привел этот отрывок воспоминаний М.И. Ненашева, исходя из следующих соображений. Во-первых, ничего напечатанного по части мемуаров, подготовленных им, я до сих пор не встречал. Поэтому, несмотря на то что материал, безусловно, Михаилом Ивановичем не был отработан, с разрешения его дочерей я посчитал возможным опубликовать его полностью в точном соответствии с написанным автором. Во-вторых, мне думается, что вопросы, поднятые Михаилом Ивановичем, по крайней мере с методологической точки зрения и сегодня представляют интерес для специалистов, занимающихся разработкой и эксплуатацией сложных образцов вооружения. И это представляется крайне важным для заказывающих органов по системам РКО в силу специфики данных систем.

Какие это особенности?

Первое. Системы РКО работают полностью в автоматическом режиме в реальном масштабе времени. Это предполагает исключение участия человека в процессе боевого цикла.

Второе. Эти системы, как правило, территориально разнесены на большие расстояния и «связать» их синхронную работу в едином цикле – сложнейшая организационно-техническая и научная задача.

Третье. Боевые циклы систем чрезвычайно скоротечны, что заставляет заказчика предъявлять запредельно высокие требования к надежности функционирования средств. К примеру, ложные срабатывания систем должны полностью исключаться.

Четвертое. Заказчик вынужден принимать исключительно ответственные и высокозатратные решения в условиях высокой степени неопределенности, т. е. практически все проекты по созданию систем РКО по своей сути были венчурными.

Пятое. Заказчику история не отпустила времени на реализацию «классической» последовательности отработки и серийного производства средств РКО и развертывания систем на местах постоянной дислокации. Реальность вынуждала нас внедрять идеологию параллельной (совмещенной) организации работ. Зачастую боевые образцы разворачивались на местах дислокации без полномасштабной отработки и испытаний опытных образцов.

Шестое. Учитывая специфику развертывания средств РКО вблизи административно-промышленных центров и в густонаселенной местности, натурные испытаний средств и систем РКО с использованием реальных пусков баллистических ракет и противоракет принципиально проводить было невозможно. Пришлось разрабатывать специальную методологию и создавать огромные моделирующие центры, позволяющие проводить широкомасштабное моделирование с задействованием реальных боевых программ. При этом испытания и ввод новых средств в состав систем РКО осуществлялся без снятия последних с боевого дежурства.

Седьмое. Поскольку средства и системы РКО представляют собой сложнейшие программно-аппаратные комплексы, для подготовки специалистов-эксплуатационников была принята схема формирования войсковых частей в процессе строительства, изготовления, монтажа аппаратуры и отработки программного обеспечения.

Решение указанных многоплановых задач потребовало создания целой системы взаимодополняемых и согласованно работающих органов и организаций. Заказчик вынужден был создать специальную очень сложную систему, которая позволяла ему грамотно формировать требования, контролировать разработку конструкторской документации, изготовление аппаратуры и оценивать качество вооружения в процессе испытаний.

Путь первопроходцев всегда извилист, сложен и неизведанн. Это аксиома, не подлежащая обсуждению. В случае с созданием систем ракетно-космической обороны эта аксиоматика в сильной степени усложнялась жестким временным балансом. История «отпустила» на создание этих оборонительных стратегических систем слишком мало времени. Сегодня многие забывают об этом и пытаются делать оценки принятым решениям того времени без учета этого обстоятельства. Думается, это неправильно и необъективно, поскольку зачастую приводит к искаженным оценкам дел, поступков и результатов, достигнутых в начале шестидесятых годов прошлого столетия. Мне думается, ни в коем случае нельзя забывать, в каких жестких рамках действовали наши предшественники, какие им приходилось преодолевать не только технические трудности, какие были достигнуты результаты, отнесенные к тому времени. Только учет всех этих факторов (и не только этих) позволит понять и в полной мере оценить то, что сделали первопроходцы в области создания систем РКО. Вот эту логику мы постарались использовать в наших оценках и достигнутого, и упущенного в процессе проведенного гигантского объема работ по созданию систем и средств ПРО, ПРН, ККП и ПКО.