Текст книги "Эмоции и чувства"

2.2. Физиологический компонент эмоционального реагирования

Эмоции – это психофизиологический феномен, поэтому о возникновении переживания человека можно судить как по самоотчету человека о переживаемом им состоянии, так и по характеру изменения возбуждения (активизации) нервной системы, вегетативных показателей (частота сердечных сокращений, артериальное давление, частота дыхания и т. д.) и психомоторики: мимике, пантомимике (позе), двигательным реакциям, голосу. Не случайно, говоря о своих эмоциональных переживаниях, мы отражаем их через реакцию сердца: «Сердце зашлось», «Сердце сжималось каждый раз, как…».

О связи эмоций с физиологическими реакциями организма писали Аристотель (эмоциональные процессы реализуются совместно «душой» и «телом»), Р. Декарт (страсть, возникающая в душе, имеет своего «телесного двойника») и др. Эта связь давно была подмечена разными народами и использована в практических целях. Например, в Древнем Китае подозреваемого в совершении какого-либо противоправного поступка заставляли брать в рот щепотку риса. Затем, после выслушивания им обвинения, он выплевывал его. Если рис оставался сухим, значит, у подозреваемого пересохло во рту от волнения, страха, и он признавался виновным. В настоящее время на изменении вегетативных реакций при эмоциогенных фразах основана проверка подозреваемого с помощью полиграфа, обычно называемого «детектором лжи».

В одном племени суд над подозреваемым вершился с использованием действий, которые он совершал. Подозреваемый помещался вместе с вождем племени в центре круга, который образовывали его соплеменники. Вождь произносил нейтральные слова и связанные с совершенным преступлением, на каждое из которых подозреваемый должен был ударять палкой в гонг. Если члены племени слышали, что на эмоциогенные слова, относящиеся к разбираемому делу, подозреваемый стучал громче, чем на нейтральные слова, он признавался виновным.

Объяснение этому факту может состоять не только в том, что эмоционально значимые слова при их понимании «волновали» подозреваемого и тем самым мобилизовывали физическую энергию, но и в том, что физиологическая реакция у него наступала раньше, чем он осознавал эмоциогенное слово. Об этом свидетельствует ряд исследований, проведенных во второй половине ХХ века (Mac Ginnies, 1950; Костандов, 1968—1978 и др.), в которых было показано, что на неприятные слова повышается порог их опознания (как механизм защиты) и эмоциональные реакции на них возникают у человека безотчетно (очевидно, наподобие того, как это имеет место у животных и у человека на невербальные раздражители).

Особое внимание физиологическим проявлениям уделяли в своей теории эмоций У. Джемс и Г. Ланге, которые доказывали, что без физиологических изменений эмоция не проявляется. Так, Джемс пишет: «Я совершенно не могу вообразить, что за эмоция страха останется в нашем сознании, если устранить из него чувства (ощущения. – Е. И.), связанные с усиленным сердцебиением, коротким дыханием, дрожью губ, с расслаблением членов, “гусиной” кожей и возбуждением во внутренностях. Может ли кто-нибудь представить себе состояние гнева и вообразить при этом тотчас же не волнение в груди, прилив крови к лицу, расширение ноздрей, стискивание зубов и стремление к энергичным поступкам, а, наоборот, расслабленные мышцы, ровное дыхание и спокойное лицо? Автор, по крайней мере, безусловно, не может этого сделать. В данном случае, по его мнению, гнев должен совершенно отсутствовать как чувство, связанное с известными наружными проявлениями, и можно предположить, что в остатке получится только спокойное, бесстрастное суждение, всецело принадлежащее интеллектуальной области: известное лицо заслуживает наказания.

То же рассуждение применимо и к эмоции печали; что такое была бы печаль без слез, рыданий, задержки сердцебиения, тоски, сопровождаемой особым ощущением под ложечкой! Лишенное чувственного тона признание того факта, что известные обстоятельства весьма печальны, – и больше ничего. То же самое обнаруживается при анализе любой другой страсти. Человеческая эмоция, лишенная всякой телесной подкладки, есть пустой звук. (…) Сделайся мой организм анестетичным (нечувствительным), жизнь аффектов, как приятных, так и неприятных, станет для меня совершенно чуждой и мне придется влачить существование чисто познавательного, или интеллектуального, характера. Хотя такое существование и казалось идеалом для древних мудрецов, но для нас, отстоящих всего на несколько поколений от философской эпохи, выдвинувшей на первый план чувственность, оно должно казаться слишком апатичным, безжизненным, чтобы к нему стоило так упорно стремиться» (1991, с. 279).

Выраженность физиологических сдвигов зависит не только от интенсивности эмоционального реагирования, но и от его знака. Д. Лайкен (1961) приводит сводку экспериментальных данных об изменении вегетатики, в том числе и гормонов в крови, при различных эмоциональных состояниях. В частности, обнаружено, что при эмоциях стенического типа (гнев) выделяется адреналин (эпинефрин), а при эмоциях астенического типа – норадреналин (норэпинефрин).

Вегетативная нервная система подготавливает тело к эмоциональной реакции посредством деятельности обоих ее отделов: симпатического и парасимпатического. Равновесие между ними зависит от качества и интенсивности возбуждающего их раздражителя. При умеренном неприятном раздражении более активен симпатический отдел; при умеренном приятном раздражении более активен парасимпатический отдел. При более интенсивном раздражении любого рода более активными становятся оба отдела. Если говорить о физиологии, то сильные эмоции, например страх или гнев, приводят в действие систему экстренного реагирования, которая стремительно подготавливает организм к встрече ожидаемой опасности.

Симпатическая нервная система берет под свое начало выработку гормонов (адреналина и норадреналина) в надпочечных железах, а гормоны, в свою очередь, заставляют внутренние органы выпускать в кровь сахар, повышать кровяное давление и усиливать пото– и слюноотделение. Для того чтобы привести все системы организма в норму после того, как чрезвычайная ситуация миновала, парасимпатическая нервная система тормозит выработку будоражащих организм гормонов. Однако возбуждение еще может оставаться некоторое время после испытанного подъема эмоций, поскольку часть гормонов остается в крови.

Герриг Р., Зимбардо Ф. 2004, с. 620

Однако изучение положительного эмоционального тона ощущений (удовольствия) затруднено, так как возникающие при этом изменения в организме чрезвычайно бедны. Как показано А. К. Поповым (1963), приятные звуки не дают сколько-нибудь четких кожно-гальванических и сосудистых реакций, в отличие от неприятных звуков. Такие же результаты получены при использовании приятных и неприятных запахов (Mancrieff, 1963).

Аналогичные закономерности выявлены и при гипнотическом внушении человеку приятных и неприятных сновидений. И. Е. Вольперт (1952), А. И. Маренина (1961), Е. Дамазер, Р. Шор и М. Орне (Damaser, Shor, Orne, 1963) выявили, что внушенное приятное сновидение либо не находит отражения в электроэнцефалограмме и других физиологических показателях загипнотизированных субъектов, либо эти изменения незначительны, в то время как неприятное усилило электрическую активность мозга за счет увеличения частоты и амплитуды биопотенциалов, вызвало заметные изменения в организме.

Р. Левинсон (1992) обнаружил, что отрицательные эмоции вызывают более сильные физиологические реакции, чем положительные эмоции, независимо от пола, возраста и культурной принадлежности.

Возможно, биохимические показатели дадут более отчетливую характеристику положительных переживаний. Так, было выявлено повышение окситоцина в крови при положительных эмоциях и влюбленности. Кроме того, способствует созданию положительного эмоционального фона повышенный уровень норадреналина. При депрессии, как показано Grafe a. Mayer (1925), основной обмен увеличивается почти в два раза больше (на 7,5%), чем при радости (на 4%).

При радости возрастает количество выделяемого желудочного сока и его переваривающая сила, при астенических переживаниях наблюдаются противоположные изменения (К. И. Платонов с соавторами). При внушенном переживании радости работоспособность повышается. При внушении угнетенного состояния, наоборот, падает.

В. М. Гаккебуш (1926) обнаружил, что при внушении страха в крови и моче увеличивается количество сахара, а основной обмен повышается до 25% (Дейч, 1925). При страхе количество выделяемой мочи уменьшается, а потеря массы тела человека происходит за счет увеличения выделения из организма хлористого натрия и фосфатов.

Одна и та же эмоция может сопровождаться у разных людей противоположными изменениями вегетатики, а, с другой стороны, разные эмоции могут сопровождаться одинаковыми вегетативными сдвигами. Это было показано еще в конце XIX века в экспериментах Дюма (1896). Он обнаружил, что при радости может наблюдаться как расширение, так и сужение сосудов, а при печали – повышение и понижение артериального давления, а также увеличение и уменьшение частоты сердцебиений.

По данным Н. М. Труновой (1975), отрицательная эмоциональная реакция может вызвать как увеличение частоты сердечных сокращений, так и уменьшение. Снижение этого показателя чаще всего наблюдается и при положительной эмоции, но менее значительное, чем при отрицательной эмоции. Однако понятия «более» и «менее» весьма относительны и вряд ли могут служить надежным критерием для различения эмоциональных реакций разного знака. Кроме того, и кожно-гальваническая реакция повышалась в эксперименте Н. М. Труновой как при отрицательных, так и при положительных переживаниях испытуемых.

И все же имеется много сторонников точки зрения, согласно которой каждому эмоциональному состоянию присущ свой физиологический синдром (рис. 2.1).

Рис. 2.1. Основные физиологические индикаторы «базовых» эмоций: а – частота сердцебиений, б – температура пальца, в – электропроводимость кожи, г – мышечная активность (Levenson, Ekman, Friesen, 1990).

Возросшее артериальное давление и учащенное сердцебиение являются признаками ярости и страха, усиленная желудочная секреция может быть регрессивной реакцией на чрезвычайную ситуацию (например, было установлено, что во время гнева и ярости количество кислоты и пепсина в содержимом желудка повышается).

Сопровождаются ли разные эмоции разными процессами в вегетативной нервной системе?

Предположим, вы чувствуете удивление, страх или отвращение, но не говорите, что именно. Можем ли мы, отметив изменения в вашей вегетативной системе, точно угадать, что вы чувствуете? Пол Экман и его коллеги (1983) взялись за поиски ответа на этот вопрос с помощью группы профессиональных актеров в США. Исследователи проводили замеры изменений в вегетативной нервной системе, например быстроты сердцебиения и температуры кожи, пока актеры вызывали у себя определенные эмоциональные состояния и выражали эмоции. Собранные данные показали существование отчетливых закономерностей при выражении разных эмоций. Так, печаль сопровождалась усиленным сердцебиением, а радость – замедленным; хотя и гнев, и страх заставляли сердце биться быстрее, гнев сопровождался повышением кожной температуры, а страх был сопряжен с ее понижением.

Одинаковы ли выявленные изменения у представителей разных культур? Тот же исследовательский коллектив провел еще один эксперимент, в котором мужчины и женщины из США сравнивались с мужчинами народности минангкабау, населяющей Западную Суматру. Представителей этой культуры приучают не проявлять отрицательные эмоции. Проявятся ли у них, несмотря на это, те же лежащие в основе переживания отрицательных эмоций закономерные изменения в вегетативной нервной системе, хотя они проявляли эти эмоции не слишком часто? Собранные данные выявили сильное сходство у представителей этих двух культур. Это позволило сделать предположение о том, что закономерности в деятельности вегетативной нервной системы – «важная часть нашего общего биологического наследия, сложившегося в ходе эволюции» (Levenson и др. 1992).

Герриг Р., Зимбардо Ф. 2004, с. 621

Лазарус (1970) ввел понятие «индивидуальный реактивный стереотип», т. е. предрасположенность человека реагировать определенным образом на наличие эмоционального напряжения (стресса). Один человек может постоянно реагировать повышением артериального давления без изменения частоты сердечных сокращений, другой обнаружит учащение пульса и падение артериального давления, у третьего наибольшая реактивность проявится по кожно-гальванической реакции при неизменяющихся частоте сердечных сокращений и артериальном давлении.

Особый тип эмоционального реагирования имеется у маленьких детей в виде «аффективных респираторных судорог». В народе их называют «родимчиком». Первым описал припадок «родимчика» Ж.-Ж. Руссо: «Я никогда не забуду, как однажды я видел одного крикуна, которого нянька поколотила. Сразу он затих, я подумал, что он испугался… Но я ошибся, несчастный задохнулся от гнева, я видел, как он сделался кроваво-красным. Через мгновение раздался раздирающий крик; все негодование и отчаяние этого возраста были в этом крике» (цит. по: А. Пейпер, 1962, с. 303).

Аффективные респираторные судороги появляются большей частью у детей 2–3 лет, и для их появления достаточны испуг, обида, плач и другие отрицательные эмоции. Физиологическое объяснение этих приступов состоит в том, что при очень сильном возбуждении суживается голосовая щель для того, чтобы через нее проходило меньше воздуха и тем самым меньше раздражались заложенные в голосовых связках рецепторы. Таким образом, организм путем саморегуляции стремится ослабить центростремительный поток импульсов в центральную нервную систему.

Изменения уровня активации центральной нервной системы. Для описания эмоциональных реакций помимо двухполюсного параметра позитивность/ негативность используется и параметр возбуждения, сопровождающего различные эмоции. Многие исследователи считают эти два параметра независимыми друг от друга.

Направленность изменения электрических потенциалов мозга зависит от знака эмоционального реагирования. М. А. Нуцубидзе (1964) выявлено, что болевое раздражение сопровождается десинхронизацией электрической активности гиппокампа, а поглаживание животного ведет к синхронизации биоэлектрических потенциалов.

По данным Л. Я Дорфмана (1986), эмоциональным переживаниям различных модальности, активности и напряжения соответствует различная биоэлектрическая активность мозга, находящая отражение на электроэнцефалограмме (ЭЭГ). По мере увеличения энергии в альфа-, бета-1– и бета-2-полосах ЭЭГ модальность переживания изменяется в направлении от радости к печали. По мере увеличения энергии в бета-1– и бета-2-полосах ЭЭГ снижается эмоциональная активность, а по мере роста энергии в бета-2-полосе возрастает эмоциональное напряжение.

Однако в отличие от переживаний, дающих качественную и модальностную характеристику возникшей эмоциональной реакции, физиологические изменения такую возможность предоставляют не всегда.

2.3. Экспрессивный (поведенческий) компонент эмоционального реагирования

Ч. Дарвин придавал большое значение внешнему выражению эмоций, подчеркивая их единство. Он считал, что эмоции почти не существуют, если тело остается пассивным. Экспрессия выражается через речевые, мимические, пантомимические, жестикуляционные средства, а также через внимание к своей внешности.

Мимические средства экспрессии. Наибольшей способностью выражать различные эмоциональные оттенки обладает лицо человека. Еще Леонардо да Винчи говорил, что брови и рот по-разному изменяются при различных причинах плача, а Л. Н. Толстой описывал 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков улыбки, раскрывающих эмоциональное состояние человека (сдержанная, натянутая, искусственная, печальная, презрительная, сардоническая, радостная, искренняя и т. д.).

Или возьмем, например, такое выразительное средство, как поцелуй. Он имеет множество эмоциональных оттенков, о которых хорошо написал К. Бальмонт:

 
Есть поцелуи – как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи – как снег холодные.
Есть поцелуи – как оскорбление.
О, поцелуи – насильно данные,
О, поцелуи – во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения![4]4
  Бальмонт К. Играющей в любовные игры. М., 1990. С. 121.


[Закрыть]
 

В 1783 году в Париже была издана книга Иоганна Лафатера «Эссе о физиогномике», в которой автор строит свою классификацию лицевой экспрессии (рис. 2.2), используя фрагменты картин и рисунков художников (прежде всего Лебрена).

В своей книге Лафатер при классификации «страстей» (кстати, горячо обсуждавшейся во Французской Академии) не ограничился человеческими лицами и фигурами. Значительная часть его огромного труда посвящена систематизации движений и мимики животных, особенно лошадей и собак.

Рис. 2.2. Таблица мимики по И. Лафатеру.

Рейковский (1979) отмечает, что на формирование мимического выражения эмоций оказывают влияние три фактора:

1) врожденные видотипичные мимические схемы, соответствующие определенным эмоциональным состояниям;

2) приобретенные, заученные, социализированные способы проявления эмоций, произвольно контролируемые;

3) индивидуальные экспрессивные особенности, придающие видовым и социальным формам мимического выражения специфические черты, свойственные только данному индивиду.

Наиболее часто проявляемыми мимическими паттернами являются улыбка (при удовольствии) и «кислая мина» (при отвращении).

Различия в улыбке проявляются уже у 10-месячных младенцев. На мать ребенок реагирует улыбкой, при которой активизируются большая скуловая мышца и круговая мышца глаза (улыбка Дачена). На приближение незнакомого человека ребенок тоже улыбается, но активация возникает только в большой скуловой мышце, круговая мышца глаза не реагирует.

С возрастом многообразие улыбок увеличивается. П. Экман и В. Фризен (1982) выделяют три вида улыбок взрослого человека: искреннюю, фальшивую и несчастную, жалобную. Фальшивая улыбка делится ими на две разновидности. Поддельная улыбка выражает не столько радость, сколько желание казаться радостным. Притворная улыбка имеет целью скрыть от окружающих свои негативные эмоции. Фальшивую улыбку характеризуют относительная пассивность круговых мышц глаза, в результате чего щеки почти не приподнимаются и отсутствуют характерные морщинки у внешних уголков глаз («гусиные лапки»). Фальшивая улыбка бывает, как правило, асимметрична, с большим смещением влево у правшей. Кроме того, она возникает либо раньше, либо позже, чем того требует ситуация. Фальшивая улыбка отличается и продолжительностью: ее кульминационный период длится дольше обычного (от 1 до 4 секунд). Период ее развертывания и свертывания, наоборот, короче, и поэтому она появляется и исчезает как бы внезапно. По этим признакам фальшивая улыбка распознается довольно легко. Однако при нарочито фальшивой улыбке, когда сокращение скуловых мышц приподнимает щеки, отличить ее от искренней улыбки без анализа ее временной развертки бывает трудно. Интересно, что первый тип улыбки (искренняя) вызывает большую ЭЭГ-активность во фронтальной коре левого полушария, а второй тип (фальшивая) – во фронтальной коре правого полушария (Davidson, Fox, 1982).

Как отмечают Г. Остер и П. Экман (1968), человек рождается с уже готовым механизмом выражения эмоций с помощью мимики. Все мускулы лица, необходимые для выражения различных эмоций, формируются в период 15–18-й недели утробного развития, а изменения «выражения лица» имеют место, начиная с 20-й недели. Поэтому многие ученые считают главным каналом выражения и опознания эмоций лицевую экспрессию. К. Изард и С. Томкинс (1966), например, пишут: «Аффект есть прежде всего “лицевой”, а не висцеральный феномен, и интроспективное осознание эмоции есть результат обратной связи от активации мускулов лица, которые, в свою очередь, оказывают сильное мотивационное влияние на психологические функции» (с. 90).

Сенегальская народность уолоф живет в обществе с установленными жесткими ограничениями по положению и власти. Представителям высшей касты следует проявлять большую сдержанность при выражении эмоций; представители низшей касты должны более живо выражать свои эмоции, особенно это касается касты, называемой гриоты. Гриотов нередко приглашают для того, чтобы они выражали «недостойные» знати эмоции.

Герриг Р., Зимбардо Ф. 2004, с. 617

Мимические средства экспрессии изучались А. Диттменном (1972), А. А. Бодалевым (1981), К. Изардом (1980), В. А. Лабунской (1986), П. Экманом (1973) и др.

П. Экман и К. Изард описали мимические признаки первичных, или базовых, эмоций (радость, горе, отвращение-презрение, удивление, гнев, страх) и выделили три автономные зоны лица: область лба и бровей, область глаз (глаза, веки, основание носа) и нижняя часть лица (нос, щеки, рот, челюсти, подбородок). Проведенные исследования позволили разработать своеобразные «формулы» мимических выражений, фиксирующих характерные изменения в каждой из трех зон лица (рис. 2.3.), а также сконструировать фотоэталоны мимических выражений ряда эмоций.

Рис. 2.3. Схемы-эталоны выражения удивления: а – мимические изменения во всех зонах лица (I тип); á – мимические изменения в области лба – бровей (II тип); в – мимические изменения в нижней части лица (III тип); г – мимические изменения в области глаз (IV тип).

В. А. Барабанщиков и Т. Н. Малкова (1988) показали, что наиболее выразительные мимические проявления локализуются преимущественно в нижней части лица и значительно реже в области лба – бровей. Характерно, что ведущие признаки не локализуются в области глаз. Это на первый взгляд странное обстоятельство хотя бы потому, что в художественной литературе большое внимание уделяется выражению глаз. Да и ряд ученых считает, что область глаз среди других черт лица особенно важна для общения (Coss, 1972; Richter, Coss, 1976). Барабанщиков и Малкова объясняют это тем, что глаза представляют собой своеобразный смысловой центр лица, в котором как бы аккумулируется влияние сильных мимических изменений верхней и нижней частей. Как показал Лерш (цит. по: Жинкин, 1968, с. 180), глаза, видимые через прорези в маске, закрывающей все лицо, ничего не выражают.

В табл. 2.1 приведены характерные мимические изменения для различных эмоций.

Следует учитывать, что внешние проявления эмоций, представляя собой синтез непроизвольных и произвольных способов реагирования, в большей степени зависят от культурных особенностей данного народа. Известна, например, традиция английского воспитания не обнаруживать внешне свои эмоции. То же наблюдается и у японцев. Например, в работе П. Экмана (1973) выявлен следующий факт. В момент демонстрации «стрессового» кинофильма американские и японские испытуемые по-разному выражали свои переживания при просмотре фильма наедине или вместе с соотечественниками. Когда и американец, и японец находились в кинозале одни, выражения их лиц были идентичны. Когда оба находились вместе с партнером, то японец по сравнению с американцем значительно сильнее маскировал негативные эмоции позитивными. В связи с эти нельзя не вспомнить показанный по телевидению в начале 1990-х годов документальный фильм о поведении японских пассажиров авиалайнера, терпевшего в воздухе аварию: среди них не было ни паники, ни слез, ни криков, все сидели на своих местах со спокойным выражением лица.

Таблица 2.1. Характерные мимические изменения (соответственно трем зонам лица).

У разных народов одни и те же выразительные средства обозначают разные эмоции. О. Клайнбер (1938), изучая эмоциональную экспрессию в китайской литературе, выявил, что фраза «глаза ее округлились и широко открылись» означает не удивление, а гнев; а удивление отражает фраза «она высунула язык». Хлопанье в ладоши на Востоке означает досаду, разочарование, печаль, а не одобрение или восторг, как на Западе. Выражение «почесал уши и щеки» означает выражение удовольствия, блаженства, счастья.

C помощью факторного анализа данных самоотчетов об экспрессивных тенденциях удалось установить три аспекта: силу внутренних эмоциональных реакций, степень выражения позитивных эмоций и степень выражения негативных эмоций (Gross, John, 1997).

По самоотчетам об этих тенденциях реагирования можно было предсказать поведение в лабораторных условиях. Испытуемых наблюдали во время просмотров фильмов, призванных вызывать грусть и радость. Выявленная с помощью самоотчетов тенденция выражать негативные эмоции оказалась прогностичной в отношении мимических проявлений и слез при просмотре грустного фильма, но не была связана с реакцией на веселый фильм. И наоборот, стремление выражать позитивные эмоции было прогностичным в отношении экспрессивности при просмотре веселого фильма, но не было связано с выражением грусти… Таким образом, показатель экспрессивности по данным самоотчетов отражал не только общий уровень позитивных или негативных эмоциональных тенденций, но и тенденции регулировать проявление эмоциональных состояний.

Капрара Дж., Сервон Д. 2003, с. 400–401

Психомоторные средства экспрессии (выразительные движения). Помимо жестикуляции при сильно выраженных эмоциях наблюдаются целостные двигательные акты – эмоциональные действия. К ним относятся подпрыгивания при радости и сильном переживании за кого-то (например, при соревновании бегунов на короткие дистанции), кувырки и другие ритуальные действия футболистов после забитого в ворота соперника мяча, обнимание, ласкание, поглаживание и целование того, к кому человек испытывает нежные чувства или чувство благодарности, закрывание лица руками при неожиданной радости, плаче или испытываемом стыде. Очевидно, что эти психомоторные средства используются для разрядки возникающего эмоционального напряжения, на что указывал еще Ч. Дарвин. Многие выразительные движения также используются для того, чтобы показать свое отношение, чувство к тому или иному человеку или животному, выразить свою эмоциональную оценку происходящего.

Некоторыми исследователями была предпринята попытка создать «грамматику» телесного языка для распознавания эмоций человека (Weits, 1974) или каталоги и таблицы выразительных движений, наиболее типичных для определенных переживаний (Курбатова с соавторами, 1977). Для адекватного восприятия эмоционального состояния по выразительным движениям нужно учитывать не отдельные движения, а весь их комплекс в целом (Шафранская, 1977).

Звуковые и речевые средства экспрессии. Из звуковых средств экспрессии наиболее характерными являются смех и плач.

Смех является выразителем нескольких эмоций, поэтому он имеет разные оттенки и смысл. Одно дело, когда человек радуется, и другое – когда человек смеется при удачной шутке, комичном положении или когда его щекочут.

Смех у человека начинается вдыханием, за которым следуют короткие спазматические сокращения грудной клетки, грудобрюшной преграды и мышц живота (в связи с чем говорят: «животик надорвал от смеха»). При хохоте все тело откидывается назад и трясется, рот широко раскрыт, углы губ оттягиваются назад и вверх, верхняя губа приподнимается, лицо и вся голова наливаются кровью, круговые мышцы глаз судорожно сокращаются. Сморщившийся нос кажется укороченным, глаза блестят, часто появляются слезы.

Выражение эмоций в речи. Изучению изменения различных характеристик речи при возникновении эмоциональных состояний посвящено довольно много исследований (Бажин с соавторами, 1976, 1977; Манеров, 1975, 1993; Носенко, 1975—1980; Попов с соавторами, 1965, 1971; Таубкин, 1977; Mahl, 1963, и др.). К характеристикам, по которым судят об изменении речи, относятся интонационное оформление, четкость дикции, логическое ударение, чистота звучания голоса, лексическое богатство, свободное и точное выражение мыслей и эмоций (Рыданова, 1989).

Установлено, что различные эмоциональные состояния отражаются в интонации (Витт, 1965; Галунов, Манеров, 1974; Попов с соавторами, 1966), интенсивности и частоте основного тона голоса (Носенко, 1975; Williams, Stevens, 1969), темпе артикулирования и паузации (Витт, 1971, 1974; Носенко, 1975), лингвистических особенностях построения фраз: их структуре, выборе лексики, наличии или отсутствии переформулировок, ошибках, самокоррекции, семантически нерелевантных повторениях (Витт, 1971, 1974; Леонтьев и Носенко, 1973; Mahl, 1963).

По данным В. Х. Манерова (1975), наиболее информативными являются параметры, связанные с частотой основного тона (изрезанность мелодического контура, дисперсия и среднее значение частоты основного тона). В частности, изменение частоты основного тона при развитии состояний монотонии и психического пресыщения было выявлено в работе М. А. Замковой с соавторами (1981).

Н. П. Фетискин (1993) выявил признаки неэкспрессивной, монотонной речи. К ним относятся безразличное изложение материала, автономность его изложения («чтение лекции для себя»), редкое использование вопросительной интонации, лирических ударений, ускорения и замедления речи, отсутствие стремления вызвать у учащихся эмоциональный отклик, меньшая громкость речи, теноровый тембр голоса (в отличие от эмоциональных педагогов, у которых чаще встречаются альт и баритон), более высокая частота основного тона.

Как показали У. Хеллс с соавторами (1988), разные каналы обладают разной возможностью в передаче информации об эмоциях: 45% информации передается зрительными сигналами и только 17,6% – слуховыми.

Кроме того, некоторые исследователи отмечают, что у разных людей эмоции могут выражаться через различные экспрессивные каналы. Л. М. Аболин (1987) показал, что у спортсменов и высококвалифицированных рабочих доминирующей эмоционально-выразительной характеристикой является двигательный канал (направленность движений, их скорость, темп, амплитуда, слитность). У студентов во время лекций и практических занятий этот канал тоже является ведущим. Однако при волнении во время сдачи экзаменов и зачетов ведущими становятся речевой и мимический каналы (рис. 2.4).

А. Е. Ольшанникова (1977) также отмечает, что различия между людьми могут наблюдаться и в пределах одного канала экспрессии. Так, при наличии в качестве ведущего канала речи для одного человека основным и типичным является интонационное разнообразие и обилие речевых реакций, а для другого человека – быстрый темп речи и повышенная громкость голоса.

Рис. 2.4. Среднегрупповые величины, характеризующие экспрессивные компоненты эмоционально-выразительных реакций (по Л. М. Аболтну, 1987).