Текст книги "Психология творчества, креативности, одаренности"

Творческий подъем, прилив творческих сил называют вдохновением. Это состояние напряжения и подъема духовных сил, творческого волнения человека. Оно характеризуется повышенной общей акктивностью человека, сознанием легкости творчества, переживанием «одержимости», эмоционального подъема. Вдохновение способствует творческому воображению, фантазии, так как в сознании легко возникают многочисленные яркие образы, мысли, ассоциации. Это состояние прекрасно описано А. С. Пушкиным:

 
Огонь опять горит – то яркий свет лиет,
То тлеет медленно – а я пред ним читаю.
Иль думы долгие в душе моей питаю,
И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И просыпается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет, и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей,
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
 

Те из гениальных людей, которые наблюдали за собой, говорят, что под влиянием вдохновения они испытывают какое-то невыразимо приятное лихорадочное состояние, во время которого мысли невольно родятся в их уме и брызжут сами собой, точно искры из горящей головни.

Ломброзо Ч., 2006, с. 25.

Человек, как пишет А. Маслоу, испытывает «вершинное переживание». В этот момент мысль работает четко, быстро, сосредоточенно: «Едва успеваешь начинать эскизы, одна мысль нагоняет другую» (П. И. Чайковский), стихи «звенят и льются» (А. С. Пушкин), «рифмы дружные, как волны. несутся вольной чередой» (М. Ю. Лермонтов). Все это сопровождается эмоциональным возбуждением, душевным подъемом, близким к эйфории.

Вдохновение охватывает ваш ум, тревожит, преследует разум. Воображение искрится, страсти разгораются. В душе человека чередуются удивление, умиление, возмущение.

Без вдохновения истинная мысль или совсем не возникает, или же случайным образом возникшая мысль не создает условий для развития истинной мысли.

Дени Дидро, французский философ XVIII в.

Вдохновение может переходить в экстаз в момент кульминации творческого процесса – при озарении, открытии. Итальянский поэт эпохи Возрождения Тарквато Тассо в период творчества казался совершенно помешанным.

Поэтому в момент вдохновения «много постигается такого, чего не достигнешь никакими учениями и трудами» и «то, для чего, казалось бы, нужны годы, совершается иногда вдруг», – писал Н. В. Гоголь. И действительно, по словам Ч. Ломброзо, «как только прошел момент экстаза, возбуждения, гений превращается в обыкновенного человека или падает еще ниже, так как отсутствие равновесия есть один из признаков гениальной натуры. Дизраэли отлично выразил это, когда сказал, что у лучших английских поэтов Шекспира и Драйдена можно встретить и самые плохие стихи. О живописце Тинторетто говорили, что он бывает то выше Караччи, то ниже Тинторетто. Овидио вполне правильно объясняет неодинаковость слога Тассо его же собственным признанием, что, когда исчезало вдохновение, он путался в своих сочинениях, не узнавал их и не в состоянии был оценить их достоинства» (с. 28).

Э. Золя по утрам привязывал себя к стулу, так что, хочешь или не хочешь, пиши! Если «вдохновение» не приходит, не пишется, тогда он так и писал: «Не пишется… Не пишется… Не пишется.». В конце концов, уверял он своих друзей, оно возьмет и напишется!

Чурбанов В., 1980, с. 108.

А когда вдохновение отсутствовало, когда не было «трепета в кончиках пальцев», «леденящего холодка в груди», Пушкин откладывал перо. В стихотворении «Зима… что делать нам в деревне?» он так описал состояние творческой беспомощности:

 
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет… Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется. Холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор.
 

М. А. Мазманян (1960) ставит вопрос: является ли возникновение художественного произведения результатом холодного рассудка или же включает в себя в основном аффекты, порыв чувств, часто носящий интуитивный характер вдохновения? По его мнению, вдохновение играет значительную роль лишь на определенном этапе процесса художественного творчества, а именно когда собранные автором многочисленные впечатления, представления и идеи, ставшие его плотью и кровью, стремятся воплотиться в материальную форму через слова, музыкальные звуки, палитру и т. д. Вдохновение, считает Мазманян, – это результат многолетней упорной работы чувства и интеллекта человека-творца.

Вдохновение, пишет автор, есть своеобразная и одновременно наивысшая и совершенная форма активного внимания. Поэтому состояние вдохновения способствует пробуждению затаившихся в мозгу, забытых, многочисленных впечатлений, мыслей и их синтезу. Вследствие этого творческое воображение получает такое обилие материала, которое в обычном состоянии получить невозможно.

Поскольку активность бессознательного в творческом процессе сопряжена с особым состоянием сознания, творческий акт часто совершается во сне, в состоянии опьянения и под наркозом. Для того чтобы внешними средствами воспроизвести это состояние, многие прибегали к искусственной стимуляции. Когда Р. Роллан писал поэму «Кола Брюньон», он пил вино; Шиллер держал ноги в холодной воде; Байрон принимал лауданум; Пруст нюхал крепкие духи; Руссо стоял на солнце с непокрытой головой; Мильтон и Пушкин любили писать лежа на софе или кушетке. Кофеманами были Бальзак, Бах, Шиллер; наркоманами – Эдгар По, Джон Леннон и Джим Моррисон. Впрочем, история мировой рок-культуры вся связана с психотропными средствами.

Дружинин В. Н., 1999, с. 163.

Художественный процесс, пишет Мазманян, не начинается и не заканчивается вдохновением. Оно является лишь своеобразной разрядкой напряженного состояния человека-творца, приводя его в спокойное умиротворенное состояние. Таким образом, бурный порыв вдохновения уступает место тщательной доработке созданного произведения.

Думается, что есть два типа творческих гениев. Для одних вдохновение – это что-то спонтанное, неожиданное, которое нельзя вызвать волевым напряжением. «Искать вдохновения всегда казалось мне смешной и нелепой причудою, – говорил Пушкин, – вдохновенья не сыщешь, оно само должно найти поэта». Писатель Алексей Толстой тоже всегда ждал, когда «накатит». «Если накатит, то я пишу быстро, ну а если не накатит, тогда надо бросать», – говорил он.

Творцы другого типа работали постоянно, ежедневно, не расчитывая на появление вдохновения. «Придет вдохновение – тем лучше, а ты все-таки работай», – говорил И. Тургенев. П. И. Чайковский говорил, что «вдохновение – это такая гостья, которая не любит посещать ленивых. Она является к тем, кто призывает ее». Г. Флобера вдохновение посещало так редко, что он расчитывал в основном только на свою усидчивость. А Анатоль Франс признавался: «Огонь вдохновенья у меня очень умерен, на нем даже воды не вскипятишь». Поэтому и другие писатели (Э. Золя, Ч. Диккенс, Ю. Олеша) творили по принципу «Ни дня без строчки!». Золя, например, так отзывался о своем методе работы: «Работаю самым буржуазным образом. У меня есть положенные часы: утром я сажусь к столу, точно купец к конторке, пишу потихоньку, средним числом страницы три в день.» Иначе, ожидая вдохновенья, можно потерять годы, как Стендаль, который признался, что мог бы с пользой провести десять лет жизни, глупо потраченные на ожидание вдохновения.

Эти типы творческих деятелей соответствуют двум типам творческих личностей, выделенных К. Г. Юнгом: «непроизвольные креативы», обладающие автономным творческим комплексом (В. А. Моцарт, А. С. Пушкин, И. Ф. Стравинский), и «произвольные креативы», обладающие сознательной установкой на творчество (М. Ю. Лермонтов, В. Кандинский).

Успешное окончание творческого процесса сопровождается возникновением положительных эмоций: удовлетворением («ага» – переживанием по К. Бюллеру, т. е. приятным чувственным тоном), радостью, восторгом, ликованием. Вспомним, как восторгался созданным произведением А. С. Пушкин: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!». В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова удовлетворение определяется как чувство (переживание) удовольствия, которое испытывает тот, чьи стремления, желания, потребности удовлетворены, исполнены. Важно подчеркнуть, что удовлетворение не является физическим удовольствием, которое отражает положительный эмоциональный тон ощущений. Это психическое удовольствие, которое сродни положительному эмоциональному тону впечатлений. Главное в генезисе этого удовольствия – достижение цели.

Высшее удовлетворение называется восхищением, восторгом. Если обычное удовлетворение может ни в чем внешне не проявляться, то радость, восхищение, восторг выражаются в различных психомоторных реакциях (мимике, позе, криках, аплодисментах и т. п.).

Найдя решение какой-то задачи, Ньютон был до того потрясен, что не мог продолжать своих занятий. Гей-Люссак и Дэви после сделанного ими открытия начали в туфлях плясать по своему кабинету. Архимед, восхищенный решением задачи, в костюме Адама выбежал на улицу с криком «Эврика!» («Нашел!»). Вообще, сильные умы обладают и сильными страстями, которые придают особенную живость всем их идеям.

Ломброзо Ч., 2006, с. 35.

Пытаясь определить сущность радости, психологи испытывают значительные затруднения. В. Квин (2000) определяет радость как активную положительную эмоцию, выражающуюся в хорошем настроении и ощущении удовольствия. Некоторые из ученых идут в ее понимании от противного – чем она не является. В. С. Дерябин (1974), Е. Шехтель (Schachtel, 1959), С. Томкинс (Tomkins, 1962), К. Изард (2000) не сводят ее к чувству сенсорного удовольствия (эмоциональному тону ощущений). Последний, как отмечает В. С. Дерябин, локализован по органам чувств, в то время как радость не имеет локализации, она захватывает весь организм. Как пишет К. Изард, «…вряд ли вы отправитесь на поиски радости в ближайшее кафе-мороженое» (2000, с. 147). Радость и положительный эмоциональный тон ощущений и впечатлений возникают на разных уровнях эмоциональной сферы.

Я бы определил радость как сильное удовлетворение. Очень сильная радость (удовлетворение) принимает форму поведения, называемого ликованием.

Радость может быть следствием творческого успеха, но вовсе не обязательно ему сопутствует. Она возникает не только по поводу удовлетворения желания, достижения цели, но и по поводу предвидения удовлетворения желания (предвкушения). Впрочем, разница между этими двумя случаями не большая. В последнем случае радость возникает как следствие уже свершившегося в мыслях желаемого события. Именно поэтому человек может испытывать радость и при мечтаниях, грезах (Singer, 1966).

Характерным для радости является ее очень быстрое возникновение, чем она приближается к аффекту. Неслучайно В. С. Дерябин определяет радость как реакцию на неожиданное получение чего-то приятного, желанного. Чем неожиданнее успех и чем дольше он ожидаем, тем больше радость по его поводу.

Воодушевление – позитивное психическое состояние, связанное с так называемым «подъемом духа», т. е. с приливом сил и повышением силы мотива в результате достижения цели, казавшейся трудновыполнимой. Однако воодушевление по поводу достигнутого творческого успеха недолговечно. Оно, как писал Клод Бернар, похоже на молнию, озарившую нам далекий горизонт, к которому наше ненасытное желание устремляется еще с большим жаром.

В процессе творческой деятельности часто возникает состояние сомнения. Как пишет Н. Д. Левитов (1964), сомнение – сложное психическое состояние, в которое входят неуверенность, недоумение, раздумье о правильности, сознание недоказательности, неубедительности, неудовлетворение тем, что выдается за истину, за решение задачи, проблемы. Сомнение является показателем критического мышления, отсутствия предвзятости, неосновательности. Его положительная роль проявляется при необходимости пересмотра своей позиции, точки зрения на ту или иную проблему. Оно является и противоядием против излишней доверчивости, внушаемости, конформности. Часто сомнение сопровождается переживанием тревоги.

Имеются данные о неоднозначной связи между состоянием тревоги и творческим процессом. В исследованиях было выявлено, что тревога может либо снижать, либо повышать качество выполнения действий в зависимости от своей силы и творческого потенциала человека. Так, в исследованиях Кембриджского университета было показано, что умеренная тревога оказывает конструктивное воздействие.

Было обнаружено также, что более творческие люди решают интеллектуальные задачи в ситуации стресса лучше, чем менее творческие. Однако многие психологи считают, что лишь определенный уровень тревоги способствует выполнению действий, после его достижения тревога становится доминирующей, не поддающейся регуляции, а деятельность «разрушается».

С. Кьеркегор утверждал, что тревога – следствие свободы, результат столкновения человека с выбором разных возможностей, так как такие возможности включают в себя неизвестное и неопределенное. Чем больше «возможностей» у индивида, тем больше его способность к творчеству и тем более вероятно переживание страха и беспокойства.

«Творчество…», 2008, с. 15.

Таким образом, скорее всего, соотношения между тревогой и проявлением креативности подчиняются закону оптимума – пессимума Н. Е. Введенского и носят U-образный характер в перевернутом виде.

Отрицательно влияет на творчество скептическое сомнение как мрачное состояние, действующее как на самого творческого деятеля, так и на окружающих его коллег. Крайней формой скептического сомнения является скептицизм как выражение развязности и рисовки (Н. Д. Левитов). Скептицизм связан с неуважением к авторитетам, с желанием огульной критикой привлечь к себе внимание без достаточных для этого оснований.

В ходе творческой деятельности могут возникнуть фрустрационные эмоциональные состояния. Понятие «фрустрация» (от лат. frustratio – расстройство (планов), крушение (замыслов, надежд)) используется в двух значениях: 1) акт блокирования или прерывания поведения, направленного на достижение значимой цели (т. е. фрустрационная ситуация); 2) эмоциональное состояние человека, возникающее после неудачи, неудовлетворения какой-либо сильной потребности.

Разочарование. Если ожидавшееся или обещанное событие не сбывается, то появляется неудовлетворенность, неудовольствие, которое называют разочарованием. Чем важнее было ожидавшееся событие, получение творческого продукта, тем большее разочарование испытывает человек, если его ожидания не оправдались. Особенно легко возникает разочарование, когда ожидают чего-то сверхъестественного, какого-то чуда.

Досада – это раздражение, недовольство вследствие собственной неудачи или неудачи близкого человека, любимой спортивной команды и т. п. Это сожаление часто с примесью злости на обстоятельства либо человека, помешавших достижению задуманного. Злость при досаде часто выражается («разряжается») с помощью «крепких» выражений.

Знаменитые свои «Основы химии» [Д. И. Менделеев] писал тоже неистово. Склонившись над бумагой, кричал во весь голос, угрожая математической формуле: «У-у-у! Рогатая! Ух, какая рогатая! Я те одолею!.. Убью-у!».

Чурбанов В., 1980, с. 107.

Отчаяние. Отчаяние, как писал К. Д. Ушинский, – это отсутствие чаяния, или надежды. Отчаяние – это состояние крайней безнадежности (Ожегов, 1975). Конкретные причины, которые могут привести человека-творца в отчаяние, разнообразны, но все они должны создать у человека впечатление о непреодолимости возникшей трудности.

Раздел второй
Творческий потенциал человека

Выше уже отмечалось, что к творчеству способны практически все люди. Однако уровень творческих достижений у людей бывает различным. Большинство высоких творческих достижений в той или иной области принадлежит лишь незначительной части людей. Так, в исследовании Денниса (Dennis, 1955) представителей разных областей деятельности (музыка, геология, химия, геронтология) было выявлено, что в каждой из них около половины достижений принадлежит десятой части соответствующих специалистов. Как правило, в каждой профессиональной группе «низшие» 50 % создают меньше, чем «верхние» 10 %. Отсюда: для достижения высоких творческих результатов, значимых для общества, возникает необходимость в поиске этих 10 % талантливых людей, обладающих, как говорят, творческим потенциалом. Однако поиск людей с высоким творческим потенциалом имеет и другое значение. А. М. Матюшкин (1989) пишет, что «научный смысл работы по выявлению одаренных и талантливых состоит в том, что она позволяет раскрыть на самой представительной выборке природу и психологический механизм творчества, обеспечить возможности использования законов творчества для совершенствования содержания и методов обучения всех детей и учащихся. Обучение и развитие одаренных и талантливых детей составляет идеальную модель творческого развития человека» (с. 29), так как «психологическая структура одаренности совпадает с основными структурными элементами, характеризующими творчество».

Социологические исследования показали, что одаренные люди составляют сравнительно небольшую часть населения (эти данные колеблются от 2,5 до 20 %). По тестам на выявление общей одаренности данные несколько выше: талантливая часть населения составляет около 20 % (Хавингерст, 1958).

Матюшкин А. М., Сиск Д. А., 1988, с. 90.

В издании «Творчество.», 2008, утверждается, что «поле значений понятия «креативность» шире понятия «творческий потенциал», так как феномен креативности имеет потенциальную и актуальную формы», и что ««творческие способности» (интеллектуальные, эстетические, коммуникативные и др.) – структурные компоненты креативности» (с. 69). Мне представляется, что, наоборот, понятие «творческий потенциал» шире понятия «креативность», а креативность является лишь одной из творческих способностей, в которые входит и способность к конвергентному мышлению.

Творческий потенциал человека может рассматриваться в узком и широком смыслах. В узком смысле это творческие способности, и прежде всего способность к воображению и креативному мышлению, в широком смысле – это еще и особенности личности, способствующие реализации творческих способностей: мотивы, некоторые эмоциональные и волевые качества, уровень компетентности (см. рисунок ниже).

По существу творческий потенциал в широком смысле – это структура характеристик, присущих творческим личностям (креативам). При этом если творческий потенциал в узком смысле измеряем, то в широком смысле – только прогнозируем с учетом степени выраженности личностных особенностей. Поэтому выведение какого-то обобщенного показателя (коэффициента) творческого потенциала (креативности, как пишут Т. А. Барышева и Ю. А. Жигалов, 2006) весьма затруднительно.

Если цели личности лежат вне самой деятельности, если человек работает лишь ad gonorares или только для того, чтобы не потерять престиж, то деятельность (осуществляемая на уровне действия) выполняется в лучшем случае добросовестно и ее результат даже при блестящем исполнении не превышает нормативно требуемого. Отмечая высокие способности такого человека, не следует говорить о его высоком творческом потенциале, поскольку творчество предполагает… увлеченность самим предметом, поглощенность деятельностью. В этом случае деятельность не приостанавливается даже тогда, когда выполнена исходная задача, реализована первоначальная цель. То, что человек делает с любовью, он постоянно совершенствует, реализуя все новые замыслы, рожденные в процессе самой работы. В результате новый продукт его деятельности значительно превышает первоначальный замысел. В этом случае можно говорить о том, что имело место развитие деятельности по инициативе самой личности (фактически саморазвитие деятельности), а это, на наш взгляд, и есть творчество.

Таким образом, творческие способности рассматриваются нами не как особый, самостоятельный вид способностей, они выступают не в качестве отдельной модальности, а характерны для любого вида труда. Условно говоря, творческость – это способность не просто к высшему уровню выполнения любой деятельности, но к ее преобразованию и развитию.

Богоявленская Д. Б., 1999, с. 36.

Большей частью о творческом потенциале судят по творческим способностям и одаренности. Часто эти два понятия используются как синонимы. Между тем это хотя и родственные, но все же разные понятия (Рубинштейн С. Л., 1946; Ильин Е. П., 1981; Шадриков В. Д., 1982; Мантуржевская М. [Manturzewska, 1986]).