Текст книги "Психология творчества, креативности, одаренности"

Б. М. Теплов полагал, что талант многосторонен,[34]34
  Бытует мнение, что если человек талантлив, то он талантлив во всем.


[Закрыть] и этому утверждению, казалось бы, есть доказательства. Как известно, многие поэты (М. Лермонтов, В. Жуковский, К. Хетагуров, М. Волошин) неплохо рисовали. Гофман рисовал карикатуры и занимался музыкой, Грибоедов сочинял музыку, Шаляпин сам создавал эскизы костюмов тех драматических героев, которых ему предстояло играть. Но назвать их выдающимися художниками, композиторами пока никто еще не решился. А каким «художником» был А. С. Пушкин, и говорить не приходится. Можно лишь заметить, что одаренные в каком-то виде творчества бывают не лишены некоторых других творческих способностей, но не более того.

Наиболее известные ученые и деятели искусства были всесторонне развитыми личностями: Эйнштейн увлекался литературой и играл на скрипке, Менделеев был автором статей по теории живописи; известный зоолог Холодковский перевел на русский язык «Фауста» Гёте; Бехтерев писал стихи; многоплановость интересов и разносторонность деятельности характеризовали Галилея, Декарта, Ломоносова, Лейбница и др. В то же время многие деятели искусства прошлого – Леонардо да Винчи, Гёте, Бородин – имели большие научные заслуги. Среди современников можно указать на крупнейшего американского физика Ф. Хойла – автора ряда литературных произведений, канадского нейрофизиолога и писателя У. Пенфилда, английского физика и писателя Ч. Сноу, его соотечественницы – писателя и философа А. Мердок и многих других.

Рудкевич Л. А., 1974, с. 210–211.

Очевидно, что приведенные примеры скорее свидетельствуют о разносторонности интересов талантливых людей, но отнюдь не о разносторонности таланта, т. е. одинаково высоких достижениях в различных сферах деятельности. В доказательство этому можно привести утверждение Гёте, что кто хочет достигнуть великого, тот должен уметь ограничивать себя; тот же, кто хочет всего, тот на самом деле ничего не хочет и ничего не достигнет. Между прочим, сам Гёте имел очень широкий круг интересов. Он занимался живописью, скульптурой, архитектурой, драматургией, поэзией, прозой, критикой, выступал в роли актера, режиссера, директора театра, переплетчика, окантовщика, гравера, алхимика, физиономиста, анатома, цветовода, ботаника, физика, геолога, оптика, философа, астронома, юриста, историка, искусствоведа, государственного деятеля, финансиста, директора библиотеки, путешественника.

Широтой интересов обладал и Леонардо да Винчи: пловец, фехтовальщик, всадник, танцор, певец, поэт, музыкант и конструктор музыкальных инструментов, художник и теоретик искусства, математик, механик, астроном, геолог, ботаник, анатом, физиолог, военный инженер – вот перечень того, в каких ипостасях представал этот выдающийся человек перед своими современниками.

Готфрид Лейбниц был политиком, историком, юристом, философом, математиком, педагогом, дипломатом, путешественником.

Михаил Васильевич Ломоносов тоже прославил себя в различных областях деятельности. Он является реформатором русского языка и русской поэзии, основателем таких наук, как физическая химия, сделал ряд крупных открытий в астрономии, физике, химии, геологии, географии, кристаллографии, первым постиг тайны изготовления китайского фарфора и античной мозаики.

Существуют два метода оценки творческой одаренности. Первый – психометрический, связанный с тестированием, психодиагностикой способностей и особенностей личности (см. приложение), с оценкой (количественной и качественной) творческой продуктивности человека, с подсчетом количества упоминаний в энциклопедиях и пр. Второй – субъективный, связанный с мнением экспертов, общества, коллег, с самооценкой.

Психометрический метод. Из практического применения этого метода прежде всего надо указать на измерение креативности. Как отмечает Л. Е. Берк (2006), до недавнего времени в исследовании креативности как показателя творческости человека преобладало когнитивное направление. Поэтому использовавшиеся для ее изучения тесты характеризовали дивергентное мышление, для которого типично выдвижение многочисленных и необычных путей решения задачи или проблемы (например, написать короткий рассказ с необычным названием, нарисовать рисунок на необычную тему, придумать рекламу для скучных товаров, решить задачи с условиями, противоречащими действительности). Тесты на дивергентное мышление дают возможность сравнивать креативность людей по стандартной шкале креативности, в связи с чем такой подход и называют психометрическим. Однако результаты такого тестирования плохо предсказывают креативные достижения в обыденной жизни, так как затрагивают только одну из сложных когнитивных составляющих креативности. Кроме того, они ничего не говорят о личностных чертах, мотивации и внешних обстоятельствах, влияющих на креативный потенциал. Следует прислушаться и к мнению М. Айзенка, который пишет: «Многие тесты, которые считаются тестами креативности (например, задача о кирпиче), на деле измеряют оригинальность. Оригинальность – это умение находить необычные, не обязательно полезные решения проблемы. Оригинальность измерить несложно. Креативность же, кроме числа решений, включает в себя требования к их качеству и полезности, что измерить сложнее» (2004, с. 344).

Выявление (идентификация) одаренности представляет собой особую проблему, так как, несмотря на эффективность психометрических тестовых методик, ни одна из них не дает полной картины психического развития ребенка и достаточной уверенности в надежности оценки одаренности. Главная причина этого заключается в том, что эти методики ориентированы на результативную сторону проявления психических процессов, деятельности и одаренности индивида. В то время как процессуальная сторона этих психических явлений, которая, собственно, и предопределяет возможность быть одаренным, остается «вне поля зрения» подобных методик.

Панов В. И., 2007, с. 477.

Кроме того, рассмотрение креативности как показателя творческих способностей подвергнуто сомнению А. И. Серавиным и П. А. Шароновой (2005). Вот что они пишут в связи с этим: «Анализ нескольких сотен определений понятия «творчество» (научных, бытовых и обиходных) показал, что ключевой характеристикой творчества является принципиальная новизна его продукта, т. е. творческое мышление характеризуется поиском принципиально новых решений, что не соответствует определениям ни конвергентного, ни дивергентного мышления. Мы пришли к выводу, что помимо этих двух типов мышления целесообразно выделить творческое мышление, которое связано с нахождением принципиально новых решений «на основе неоднозначных данных», т. е. не зависит от характера данных. Тесты Гилфорда, Торренса и других исследуют дивергентное и конвергентное мышление, не касаясь творческого, поскольку основаны на поиске прогнозируемых решений в рамках заданных условий. На студентах четырех групп (80 человек) нами был опробован проективный тест, направленный на исследование творчества. Перед началом выполнения теста задается следующая инструкция: «Перед вами лист бумаги и карандаш. Придумайте себе задание и выполните его на пятерку, после выполнения напишите, что в нем нового, что старого, почему вы думаете, что ваш продукт достоин пятерки, но помните, что пятерку, наивысшую отметку, получит только один из группы, тот, кто справится лучше всех и чей продукт будет уникальным, принципиально новым». В двух из четырех групп испытуемых мы также провели некоторые элементы тестов Гилфорда, Торренса, круги Вартега. Пилотажное исследование не выявило выраженной взаимосвязи между показателями дивергентного мышления и творческого. Студенты, показавшие высокие результаты дивергентного мышления, не могли успешно выполнить проективный тест на творчество» (с. 59).

Для измерения вербальной креативности разработана методика когнитивного синтеза (Abraham et al., 1987), использовавшаяся М. А. Холодной (2002) и О. М. Разумниковой (2002).

Среди других методов выявления одаренности используется диагностика свойств темперамента и нервной системы (выявление задатков способностей), а также ряда свойств личности. Например, такой подход осуществлен в работе Л. А. Дикой и Е. Б. Кац (2007). Авторы выявляли различия в этих показателях у одаренных учащихся естественного, гуманитарного и художественного профилей. Однако здесь, с моей точки зрения, имеет место некорректность в сделанных авторами выводах. Полученные различия могут характеризовать не разную одаренность (ее истинные признаки – продуктивность, креативность могут быть и одинаковыми у всех трех групп одаренных учащихся), а разную направленность их интересов. Для того чтобы доказать, что эти различия (особенности) присущи именно одаренным, нужно было иметь контрольные группы учащихся тех же профилей, у которых успехи значительно хуже.

Психометрический метод связан также с измерением различных показателей творческой продуктивности. Например, Д. Кеттелл оценивал качество ученого или деятеля искусств на основе подсчета количества строчек в энциклопедиях и справочниках, полученных премий, степеней и других критериев. Г. Эллис критерий значимости выводил из числа строчек о том или ином деятеле в биографическом словаре. Эти методы были подвергнуты критике Г. Ревесом, который указал, что при их использовании Сен-Санс и Берлиоз оказываются гениальнее Баха,

Россини – Бетховена, Бизе – Шуберта и т. д. Количество строк, посвященных тому или иному творческому деятелю в энциклопедии, зависит от многих причин, например от того, сопровождалась ли его жизнь драматическими событиями, не имеющими никакого отношения к его творческой деятельности.

У. Деннис подсчитывал число запатентованных изобретений или опубликованных работ.

Все это происходило без учета качественной оценки вклада того или иного деятеля в науку, искусство и другие сферы деятельности. А ведь для оценки таланта или гениальности вовсе не требуется делать много открытий или сочинять много романов. Бывает, что для этого достаточно и одного творческого произведения («Горе от ума» Грибоедова, «Сказка о Коньке-Горбунке» Ершова и др.). Даже если бы Рафаэль написал всего одну «Сикстинскую мадонну», он все равно был бы признан гением, а Бородину, чтобы быть признанным выдающимся композитором, достаточно было написать одну оперу «Князь Игорь».

В конце XX в. о значимости ученого в науке предлагалось судить по количеству ссылок на него в работах других ученых. Однако ссылка ссылке рознь. Одно дело, когда ссылаются по делу: по поводу открытых ученым закономерностей или предложенных теорий, другое – когда ссылаются для того, чтобы прикрыться мнением авторитетного ученого, или потому, что данный ученый является руководителем института, научного направления, членом совета, где будет проходить защита, т. е. в качестве мелкого подхалимажа. В сталинские времена ни одна работа по естествознанию и биологии не выходила без упоминания имени «великого мичуринца», а по сути проходимца Т. Д. Лысенко, и псевдоучения О. Лепешинской о бесклеточном размножении.

Используют также такие показатели, как тираж публикуемых книг (здесь самыми «гениальными» оказывались вожди мирового пролетариата, произведения которых переиздавались бесчисленное количество раз огромными тиражами) и в области музыки – количество исполнения того или иного произведения (в наше время самыми «талантливыми» оказываются те, у кого много денег или кого в коммерческих целях раскрутили ушлые продюсеры).

Идея, признанная новаторской сегодня, через некоторое время может восприниматься иначе. Например, теория теплорода в физике, теория катастроф в биологии, эндокринная теория старения Ш. Броун-Секара – концепции в прошлом популярные, теперь воспринимаются как устаревшие или требующие кардинальных дополнений. Ныне забыт первый живописец Шарль Ванлоо (вторая половина XVIII в.), которого при жизни уподобляли Рафаэлю и Тициану, почти полностью забыт итальянский композитор Дж. Сарти (1729–1802), имевший большую известность и пользовавшийся авторитетом при жизни, а также итальянский композитор П. Паизиелло, который был чрезвычайно популярен в XVIII в.

Бодалев А. А., Рудкевич Л. А., 2003, с. 199.

Кроме того, в научной среде существует такое явление, как «замалчивание» в публикациях ученых из другой научной школы или торможение публикаций их статей в центральных научных журналах. Это минимизирует количество ссылок на работы этих ученых.

Сколько академиков с улыбкой сострадания отнеслись к бедному Марцоло, который открыл совершенно новую область филологии; Болье, открывшего четвертое измерение и написавшего антиэвклидову геометрию, называли геометром сумасшедших и сравнивали с мельником, который вздумал бы перемалывать камни для получения муки. Наконец, всем известно, каким недоверием были некогда встречены Фултон, Колумб, Папен, а в наше время Пиатти, Прага и Шлиман, который отыскал Трою там, где ее и не предполагали, и, показав свое открытие ученым академикам, заставил их прекратить насмехаться над собой.

Ломброзо Ч., 2006, с. 43.

Когда новую идею критикуют – это не самое худшее. Раз идея привлекает вниимание – значит, есть надежда, что ее скоро примут и оценят. Хуже, если ее попросту не замечают, как это бывает с преждевременными открытиями.

В 1944 г. английский микробиолог Д. Эвери обнаружил, что, воздействуя на дезоксирибо-нуклеиновую кислоту (ДНК), можно добиться трансформации одной разновидности пневмококка в другую (пневмококк – возбудитель пневмонии). Иными словами, он открыл, что в ДНК закодированы наследственные свойства живого организма. Открытие это осталось незамеченным потому, что выводы из экспериментов не увязывались с общепринятой системой знаний…

Открытия Г. Менделя о носителях наследственности долго оставались незамеченными из-за того, что не было прямого пути от них к общепринятой системе знаний.

Лук А. Н., 1978, с. 63.

Метод сопоставления авторитетных мнений. Субъективность этого метода очевидна. Например, многие литераторы негативно отзывались о творчестве друг друга. Так, Л. Н. Толстой не любил Шекспира, Гёте – Гофмана. В литературной, искусствоведческой и музыкальной критике имело место отрицательное отношение к творчеству Аристофана, Кафки, Рафаэля, Матисса, Бетховена и Чайковского. Композитор Бородин не любил музыку Вагнера, Шопен не одобрял музыку Шуберта, считал вальсы Штрауса дурным вкусом, терпеть не мог финал 5-й симфонии Бетховена. Мендельсон обвинял Шопена в невыносимой сентиментальности при исполнении собственных мазурок. Прокофьев и Шостакович не любили Скрябина. Вагнер, когда ему принесли ноты только что написанного реквиема Брамса, швырнул их на пол.

…Специалисты-эксперты! обладают разными вкусами, к тому же меняющимися в зависимости от времени и моды. В итоге в ходе истории оценки меняются весьма кардинально. Любая картина В. Ван-Гога сейчас продается на художественных аукционах за десятки миллионов долларов, а при жизни художественные критики лишь потешались над ним. Сам Ван-Гог смог продать всего лишь одну свою картину, да и то по цене, сопоставимой разве со стоимостью кочана капусты!.. Еще в самом начале XX в. музеи прямо-таки дрались между собой, чтобы приобрести хотя бы наброски величайшего, как тогда считалось, живописца Дж. Уистлера. Но прошло всего лишь несколько лет, и давнишние почитатели «в глубине сердца покончили с ним» – так, уже в 1904 г., писал в журнале «Мир искусства» И. Грабарь.

А вот как известный художник и еще более известный историк и теоретик живописи А. Н. Бенуа пишет о передвижниках: «Эти живописцы святотатственно кощунствовали над искусством, топтали в грязь красоту, да просто не слыхали и не видали, что такое крастота, и вводили только в обман русскую публику, выдавая за художественные произведения свои дешевые анекдоты, никому не нужные сплетни и прописные истины. Русское исскусство 60-х гг. есть одна сплошная оплеуха Аполлону, одно неистовое гоготанье над прекрасным. Грязный толкучий рынок, выдававшийся такими лжепророками, как Стасов, за святыню, за храм!»… Б. Шоу начинал как музыкальный критик. Через почти 50 лет он извинялся за то, что в своих ранних рецензиях издевался над музыкой Г. Малера. Но не все музыкальные критики живут так долго, как Шоу.

Аллахвердов В. М., 2001, с. 17.

Да и сами творцы не всегда объективно оценивали свое собственное творчество. Например, Ньютон свои теологические сочинения оценивал выше работ по физике, Гёте ценил свои научные заслуги выше литературных, а Игорь Северянин скромно писал о себе: «Я – гений», С. Есенин называл себя «самым лучшим поэтом в России». Сальвадор Дали написал дневник, озаглавив его «Дневник одного гения». С другой стороны, многие творцы явно недооценивают себя. Римский-Корсаков вообще низко оценивал свои музыкальные сочинения. Альберт Эйнштейн говорил: «У меня нет никакого таланта – есть только упрямство мула и страшное любопытство», а Томас Эдисон смеялся, когда его называли гением: «Что за пустяк! Я вам говорю, что секрет гения – это работа, настойчивость и здравый смысл…».

Люди, в том числе выдающиеся, не всегда объективно оценивают сделанное ими и самих себя. Тот же Ньютон наиболее значительным созданием своей жизни считал «Замечания на книгу пророка Даниила», а Вагнер ценил свои посредственные стихи выше, чем свою превосходную музыку. Зато современник Гоголя писатель Дружинин писал о себе: «Я всегда буду в первых рядах литературы». В ту же пору драматург Кукольник утверждал: «Кукольника оценит потомство». Впрочем, ошибки бывают не только в самооценках, но и в оценках других людей – таких ошибок, в том числе трагических, сколько угодно в истории человечества. Несколько сот афинских торговцев и матросов разбирали дело Сократа и приговорили его к смерти за неправильные философские воззрения – им, надо полагать, было лучше известно, какие воззрения правильные. Джордано Бруно не то что за гения не признали, а сожгли на костре за «ересь» – церковникам, следует вообразить, было виднее, как устроена Вселенная. Критик Надеждин писал о «Евгении Онегине» Пушкина в 1830 г.: «Ветренная и легкомысленная пародия на жизнь. Мыльные пузыри, пускаемые затейливым воображением.».

Чурбанов В., 1980, с. 11.

В науке мнение коллег тоже не всегда объективно. И. П. Павлов и В. М. Бехтерев принижали значимость достижений друг друга. Когда нобелевский комитет предложил Павлову оценить работы Бехтерева, Иван Петрович дал такой отзыв, что о Нобелевской премии нечего было и мечтать. К. Бэр отрицательно относился к теории Дарвина.

Кроме того, существует национальный субъективизм, т. е. завышенно-пристрастная оценка достижений своих соотечественников. Например, в 1951 г. в нашей стране появилась книга – исследование историка науки Данилевского, в которой доказывалось, что почти все великие открытия и изобретения были сделаны русскими учеными.

Эмпирические методы оценки способностей. Опыт подтверждает целесообразность применения некоторых приемов для оценки способностей. Например, один видный инженер рекомендовал восемь приемов, помогающих ему отбирать молодых талантливых сотрудников.

1. Спросить у пришедшего, считает ли он себя творчески одаренным. Люди, как правило, трезво оценивают себя в этом отношении. К тому же они не заинтересованы в обмане, понимая, насколько рискованно для бездарного человека занять место, требующее творческого мышления (например, место ведущего инженера). Недостаток этого приема в другом – многие сами не осознают своих возможностей.

2. Выяснить количество запатентованных изобретений и оригинальных статей претендента (обзорные статьи и отчеты о текущих экспериментах в счет не идут).

3. Если вновь поступающий молод и не имеет еще собственных трудов, надо выяснить, в какой мере его мышление шаблонно. Пусть вспомнит те лабораторные работы, которые занимали его в бытность студентом и произвели на него впечатление необычностью и красотой. По его рассказу можно будет судить, предпочитает ли он решение головоломок простому заучиванию фактов. Надо принять в расчет, что одаренный человек склонен говорить о плохо изученных и неясных сторонах предмета в отличие от неодаренного, который говорит лишь о том, что твердо известно.

4. Необходимо проверить, насколько новичок использует свое зрительное воображение. Одаренные люди в области техники широко используют зрительные образы и представления в процессе мышления. Образ всегда содержит много подробностей и деталей. Он помогает извлечению из памяти, облегчает множественные комбинации и рекомбинации элементов.

5. Следующий прием – установить направленность личности. Есть люди, ориентированные на физическую активность (спорт) или на эмоциональную (музыка). Потенциально одаренные в техническом отношении люди испытывают удовольствие от умственной работы.

6. Коснуться в личной беседе какой-нибудь профессиональной проблемы. Иной претендент охотно приводит мнение выюокопоставленных лиц, ссылается на авторитетные источники, но не стремится высказать собственное суждение. Такой человек может иметь высокий КИ (коэффициент интеллекта. – Е И.), но очень мала вероятность того, что у него развиты творческие способности.

7. Предложить новичку конкретную задачу… Творчески одаренные люди обычно предлагают множество идей, в том числе шутливых. Постепенно круг догадок сужается и остается несколько практичных мыслей, хотя и не разработанных до конца. Характерно, что порою по окончании беседы увлекшиеся визитеры забывают о прямой цели посещения и обещают придумать что-нибудь еще. Они не боятся высказать предположение, даже не вполне пригодное для решения. Количество идей в конце концов переходит в качество. Человек, лишенный творческих способностей, выскажет идею, только если абсолютно уверен в ней (такого рода задачи – отличный тест на творческие способности руководителя лаборатории).

8. Сотрудника, творческая одаренность которого уже доказана, знакомят с вновь поступающим и предагают поговорить на профессиональные темы. Если через 30 минут собеседники продолжают горячо обсуждать свои замыслы и трудности их воплощения, можно смело зачислять претендента в штат. Если разговор не заинтересует участников и угаснет раньше, новичок, скорее всего, лишен творческой одаренности, хотя может обладать другими полезными качествами.

Лук А. Н., 1978, с. 86–87.

Самооценка талантливости может быть заниженной и завышенной, но редко адекватной. Вот что писал о своем творческом потенциале Ч. Дарвин: «Любовь к науке, безграничное терпение при долгом раздумывании любого вопроса, усердие в наблюдении и собирании фактов и порядочная доля здравого смысла. Воистину удивительно, что, обладая такими посредственными способностями, я мог оказать довольно значительное влияние на убеждения людей науки по некоторым важным вопросам» (1957, с. 153). «Я не отличаюсь ни быстротой соображения, ни остроумием. Поэтому я плохой критик: любая статья или книга при первом чтении приводит меня в восторг. Способность следить за длинной цепью чисто отвлеченных идей очень ограничена у меня, и поэтому я никогда не достиг бы успехов в философии и математике» (с. 149). «Мне очень трудно ясно и сжато выражать свои мысли. Моему уму присуща какая-то роковая особенность, заставляющая меня излагать первоначально мои утверждения и предположения в ошибочной или невразумительной форме» (с. 146). В то же время он писал: «Я превосхожу людей среднего уровня в способности замечать вещи, легко ускользающие от внимания, и подвергать их тщательному наблюдению» (с. 150).

Публика освистала «Севильского цирюльника» Россини и «Фиделио» Бетховена, а в наше время той же участи подверглись Бойто (его «Мефистофель») и Вагнер.

Ломброзо Ч., 2006, с. 43.

Может ли народ решать, что хорошо, а что плохо в искусстве? Стендаль пишет об отношении Моцарта к собственной опере: «Он очень любил «Волшебную флейту», хотя и был не совсем доволен отдельными отрывками, которые особенно пришлись по душе публике и постоянно встречались аплодисментами». При жизни композитора Г. Берлиоза публика его не очень-то баловала: за редкими исключениями, провал следовал за провалом. Однако Н. Паганини назвал композитора единственным достойным преемником Бетховена. М. И. Глинка отозвался о Берлиозе как о «первом композиторе нашего века». Ф. Лист с восторгом перекладывал его симфонии в фортепьянные пьесы, поэты сравнивали его талант с Шекспиром и Микеланджело. Кому верить: публике или музыкантам? Как показывают исследования, при оценке «высокого искусства» большинство обычных людей выше всего ставят художественные произведения, созданные примерно сто лет назад. И более новые, и более старые шедевры в целом оцениваются существенно ниже. А М. Твен обоснованно уверял, что художник должен умереть, чтобы к нему пришла слава.

Если даже представить себе возможность опроса всех людей, живущих на Земле в данный момент, то, по-видимому, безголосая шоу-звезда будет большинством голосов признана более голосистой, чем Э. Карузо или Ф. Шаляпин. Впрочем, с логической точки зрения, мнение большинства людей в данный момент времени вряд ли может быть всерьез принято в качестве удовлетворительного критерия оценки качества произведений искусства. Поклонники театра времен Шекспира считали лучшим английским драматургом своей эпохи Б. Джонсона. Великим Бахом современники называли не Иоганна Себастьяна, а его сына.

Аллахвердов В. М., 2001, с. 14–15.

Некоторое время назад в глухой африканской деревне учеными был проведен опыт: интеллектуальные способности жителей проверили с помощью специальных тестов, а затем африканцев попросили назвать наиболее умных односельчан. Совпадение этого списка с результатами исследования было почти полным. Значит, можно сказать, что большинство людей хорошо представляют себе, что они имеют в виду, когда говорят об уме.

Чурбанов В., 1980, с. 72.