Текст книги "Круг"

Круг
Евгений Александрович Калашников

© Евгений Александрович Калашников, 2023

ISBN 978-5-0059-4602-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Евгений Калашников
Круг

Белград 2022

творческая артель 42

Recent

Песня в лесу*

 
Майк Трюффоло
Проклинает Мари Робби:
На съемках в Грузии
Она отказалась спускаться в лобби
отеля, не пошла кушать лобио.
Пришлось идти в ресторан с Антонио.
Какое-то голубое лобби.
 
 
Их не пустили в патио,
Поскольку какая-то пати
В честь юбилея Козмана
или его бати.
 
 
Но вот наконец шашлычная,
Где эти их травы вечные,
Грузинские вина скучные
И женщины слишком тучные.
 
 
Майку не много надо,
Просто поменьше ада,
Властно обнять красотку левой рукой,
А правой добить зеленого гада.
 
 
А лучше всего вот так:
Ночь, вокруг немыслимый мрак,
но его взрезает свет от костра,
в лесу большой бивуак.
 
 
И люди не жарят зефир,
А ловят эфир.
Тихо поют что-нибудь.
И ждут когда кончится мир.
 

Темнеет, и Стив зажигает ночник,

Чтоб записать в дневник:

Третий день съемок, отчаянно хочется спать,

Обрился, вживаюсь в роль.

Каждый день качалка и тренировки по боксу.

Уже хочу всех разъебать.

Конечно в сценарии не будет серьезных драк,

Но я не хочу выглядеть как дурак.

Ведь Комбо, он – агрессивный и боевой.

Выжил на улице и в тюрьме. Как?

Джозеф оказался весьма талантливым самородком.

Не ожидал, что он вот так ненароком

Будет естественным перед камерой.

Только не вышло бы боком.

Том – мелкий и порой доставучий.

Устает очень быстро и совершенно по-детски канючит.

Надоедливость этого пацана на полном ходу врезается в агрессивность моего персонажа.

Стив, собери себя в кучу.

Сегодня на площадке был перекур.

Вся команда расселась в кружок

На стулья, на ящики, на бордюр.

Пили кофе, болтали. Все было ок.

И это напомнило костер в лесу. Ну, типа, детство.

Я тогда чувствовал со всем существующим в этом мире собственное родство.

 
Жак Брено открывает дверцу Пежо
Окидывает взглядом парковку.
Престарелой звезде неловко.
Но он должен показать им свой «корнишон».
 
 
Похитители дали прямые инструкции:
Нести дипломат непременно голым,
Заказать в Бургер-Кинге колу,
Сесть с ней за третий столик на улице.
 
 
«Это тебе не кино», —
Думает Жак Брено.
 
 
Он вспоминает пустыню в Марокко,
Яркий костер, лизавший черное небо.
Дешевое пойло, терзавшее нёбо.
И неземную музыку откуда-то сбоку.
 

 
И вот этот костер,
Плещущий в его голове,
Начинает разгораться все ярче и ярче.
Языки пламени яростно бьются.
Свет меняет свою тональность.
Из теплого желтого и оранжевого
Он становится обжигающе холодным.
Белым.
И заполняет все пространство вокруг.
Уже ничего не видно,
Кроме этого света.
Так могло бы выглядеть вторжение инопланетян.
Свет из летающей тарелки.
Он обволакивает,
Затягивает в себя,
Не оставляет выбора.
 

Лагерь посреди Ворожбянского леса.

Старые армейские палатки.

В каждой помещаются по 30 человек.

Мужики на привале. Зажаты между Низами и Ворожбой.

Костры жечь запретили. Но кого это ебет?

В тепле штаба мозги разжижаются а сердца черствеют.

У огня сидят люди с лицами Майка Трюффоло, Жака Брено и Стивена Глэма.

В алюминиевых кружках спирт, разбавленный яблочным соком,

Который где-то добыл додик, похожий на Майкла Джеру.

Курево кончилось. Придется с утра перебежками и ползком гнать в Патриотовку.

Музыкант, напоминающий Брента Вита, взял гитару.

Она размокла и дребезжит. Но кого это ебет?

Он помнит только одну песню.

Всего одну песню:

Another head hangs lowly

Child is slowly taken

And the violence caused such silence

Who are we mistaken?

But you see, it’s not me

It’s not my family

In your head, in your head, they are fighting…

11
  в стихотворении были использованы имена реальных голливудских и европейских актеров, а также российского телеведущего, однако по правилам издательства автору пришлось слегка изменить их.


[Закрыть]

Матрица

 
Воскресным вечером тяжело держать руки прямо.
Вязкий солнечный свет уже разрежен.
Кожей ощущаешь соль, осевшую на тебе ещё днем.
Морской воздух, закат и кошки держат тебя в плену.
 

Совсем не хочется знать, что 18 сентября 2022 года:

В Кишиневе прошли оппозиционные митинги

В Нови-Саде российские самбисты завоевали золото Чемпионата Европы

В Лондоне готовятся к похоронам Елизаветы II

Головкин проиграл Альваресу бой за 4 пояса

Франция решила выделить 9 млрд евро на развитие космической отрасли

В Кирове из-за урагана погиб студент.

 
За столом, прямо напротив тебя, две весталки тянутся друг к другу губами.
Они подаются вперёд. Все ближе и ближе.
Правая обхватывает левую за плечи.
Левая кладёт свою руку на бедро правой.
Губы встречаются.
Их головы движутся по какой-то плавной линии, напоминающей знак бесконечности.
Вперед и слегка вверх.
Назад и слегка вниз.
Вперед и слегка вверх.
Назад и слегка вниз.
И опять.
И опять.
И опять.
Все движется медленно и порочно, томно и вязко.
Их глаза прикрыты.
Видно, как бьются жилки на шеях.
Слышен этот сладострастный причмокивающий звук.
Иногда мелькают языки и снова скрываются.
 
 
Реальность герметизируется.
Будто ты – Нео в загрузочной программе Матрицы.
Вокруг только белое ничто и лишь один объект, который хотел показать тебе создатель.
Море исчезло вместе с солнцем, опустившимся в его глубины.
Кончилось вино, раскрошились стены крепости.
Горы на горизонте поглотила тьма.
Не стало сербских хулиганов и российских самбистов.
Лондонский мост упал.
Франция растворилась в космосе.
Ракеты вернулись в шахты, а бомбы намертво срослись с бомбардировщиками.
 

Итак. Если сознание первично, то его нейронные корреляты– свойство интерфейса, создающее содержание нашего сознания, но не являющееся его причиной.

Ни мозг, ни нейронные корелляты не являются причиной сознания. Наоборот, это сознание создаёт мозг.

Перетащите иконку файла в корзину – и файл удалён. Но ни файл, ни корзина, представляющие собой сочетание пикселей на экране, не являются причиной удаления.

Ласточка

 
Так угасает закат за бортом
Или скрываются все поезда.
Так ощущает себя в пустом
Ласточка без гнезда.
Кажется, силится повернуть,
Мечется, ищет обратный путь.
Где-нибудь, где-нибудь, где-нибудь…
Где можно клюв приткнуть.
 
 
Огромное и глухое,
Острое и тупое
Море.
Справа и слева – море.
 
 
И если нырнуть в него поутру,
Как только взошло белесое солнце,
Видишь: лучи вскрывают воде нутро.
Вот настоящий морской ланцет.
 
 
А за спиной скала,
Камни сплавились плотно и гладко.
Там ли она жила?
Загадка.
 
 
Нет. Однозначно не может быть.
Ласточкино гнездо на карнизе
Дома, полного светлых лиц,
Обдуваемых бризом.
 
 
Сохнет забыт на столе батон,
Краска с годами теряет цвет,
Смотрит с горы сиротливо дом:
Ласточки в доме нет.
 
 
Вот на карнизе ее гнездо:
Известь, трава и слюна.
Вот на столе третий день батон.
Где то теперь она.
 

Sisterhood

 
Под окошком-вкладочкой гугл-хрома
Три сестры выводили вишнями буквы ЧЕХ.
Стоило отстояться, воздух втянуть знакомый,
Чтоб окончательно излечиться от них от всех.
 
 
Первая пышный зад имела и сильные пальцы,
Кого угодно могла скрутить в Крученых.
Больше никто меня так не держал за яйца.
Да ниспошлет ей Брахман сладостей и выходных!
 
 
Вторая была как сплав фем фаталь с Че Геварой,
Решительно поглощала спирт и огонь сердец.
Только река Зиган смыла ее автограф с автозагара.
Вишну, ослабь ей на шее чокер-пиздец.
 
 
Третья прокралась кошкою на кушетку
И упорхнула горлицей поутру.
Шива, не торопись нажимать гашетку,
Глиняный пулемет зачехли и поставь в углу.
 
 
Каждая из сестер – ипостась царицы,
Каждую я люблю, но теперь свобо..
День оборвал все нити и пусть мне снится
не кружевное лоно, медведики Харибо.
 

Бесконечная осень

 
Эта осень все не кончается.
Она никогда не кончится.
Она всегда будет сидеть на моих коленях.
Я всегда буду чувствовать легкий стыд.
Эта осень чиста, ее воздух звенит.
Она мокнет от первых прикосновений.
Сладкая как баурсак,
Требует особый ясак,
Спрыгивает с коня
И пытает меня:
Разливай по пиалам чай,
Но пожалуйста, не кончай.
 

«Слушай, пацан…»

 
Слушай, пацан,
Какие волшебные города:
Северодвинск,
Североморск.
Глянь, небеса
Протянуты сквозь провода,
А внизу василиск
И еще киоск.
Ссылку на сайт
Пришлю непременно тебе, друган.
Справлю конвой,
Дам геотег.
Нам нужен сейд,
Где чудо-оленя хранят рога
Гейду и нойд
Без году век.
Тусклый неон
В тумане муссирует миражи:
Красный – «Магнит»,
Синий – «Тайфун».
Крошечный дом,
По морскому льду от него бежит
Тропка, как нить
К мириадам лун.
Ваенги след
Подо льдом будоражит гладь.
Город уснул.
Слышится гул.
Пьяный сосед
К черным подлодкам пошел гулять,
И утонул.
И утонул.
 

«Вот бы мне сейчас такую бабу …»

 
Вот бы мне сейчас такую бабу —
Антипода ___________________.
Чтобы бабуина с баобаба
Подстрелить могла из СВД.
Чтобы ледорубом и киркою
Прорубала путь в холодной мгле.
Чтобы секс – как пламя танкового боя,
Чтоб на мне как будто на игле.
Слышь, гигантиха, не кисни в одиночку.
Приходи, сожми да разожми.
Не рожай мне сына – вырви почку.
То-то будет дюже и вельми.
 
 
Я и сам покрыт дебелой кожей,
Смерть – награда, коли, на миру
Из хозяйства, правда: хуй да вожжи.
Сапоги врастают в мать-сыру.
 

«Когда твой дед…»

 
Когда твой дед
Кидает взгляд
На черный чемодан,
Берет мундштук,
Сосет изюм,
Хватает чемодан.
И протирает сапоги,
И едет в Шемордан.
Стеклянный глаз,
Резная трость,
И черный чемодан.
И никого…
Того, кого
Швырнуло на диван.
Желтеет степь,
Чернеет лес,
Алеет горизонт,
А дед бредет,
Забыл берет,
Забыл треклятый зонт.
Но знает он,
Каков бульон,
Каков батон в степи.
Он по грязи
Скользит-скользит
До тайной точки Пи.
 
 
Срывает плом,
Заходит в дом,
И открывает люк.
Спускаясь вниз,
Клянет лендлиз,
Жует пустой мундштук.
Вот подпол тих
Твой дед сидит,
Распахнут чемодан.
И желтый свет
На пег ланит
И всюду немота.
 
 
Дед ждёт весну
И трёт слюну
На банки смотрит робко
Вздев красный перст
Он чертит крест
И нажимает кнопку.
 

Не в ресурсе

Посвящается Вячеславу Аксакалу Гнусину – основателю стерлитамакского рок-клуба

 
И вот ему пишет Брюн:
Брат, купи бри и брют.
Скоро приедет Борис,
Ты хоть с собой не борись.
Ну-ка давай соберись,
И до меня доберись,
Вот ему будет сюрприз.
 
 
Ему отвечает Гнусин:
Я сейчас не в ресурсе.
Плету из бисера бусы,
Хожу на арабского курсы.
Борис – это уровень про,
Прийти не смогу, бро.
С трудом поднимаю перо.
 
 
И вот Борис у двери,
Он сам купил брют и бри.
Баулы полны добра,
И выпивки до хера.
А Гнусин лежит вовне
На засаленной простыне,
Недотыкомка на стене…
 

Лили Марлен

 
Лиля любила ласкать кота. Любила, как пахнет шёрстка,
Любила урчание этого тёплого комочка, его вибрацию и грациозность.
Петя часто смотрел на это и молча сходил с ума.
Он ревновал свою самую близкую девочку к этой твари.
Петя чувствовал, что с ним Лиля никогда не достигала той степени блаженства.
Он смотрел на эту идиллическую картину и закипал от злобы.
«Неужели она не может отдавать мне хоть часть этой нежности?
Неужели я не заслужил, чтобы меня также почесали за ухом,
погладили по голове?» – думал он.
Петя решил заново завоевать Лилю и написал ей песню с таким припевом:
«Там, за седьмым поворотом, небо, как светлая рать,
Кто-то когда-то кого-то не научил выбирать.
Мы забрались так глубоко, как теперь выйти на свет?
Нам и вдвоём одиноко, но нас и порознь нет».
Как только Петя перечитал текст,
Он стал понимать в себе что-то такое, от чего ему стало страшно.
Он начал собирать вещи, постоянно повторяя строчки из второго куплета:
Белое пламя несёт нам звезда, выйди к зелёным воротам.
Петя взял нож, пенку, запасные носки.
…Белое пламя, белое пламя…
Он положил в рюкзак термос, моток бечёвки и синий брезентовый плащ.
…Выйди к воротам…
Петя вышел из дома и отправился на электричку.
…Белое к зелёным…
Он решил ехать на собаках до Питера, а может, и дальше.
…Выйди к воротам…
Его видели потом и в Нижнем, и в Электростали.
Говорят, синий плащ нашли уже под Всеволожском.
Лиля так и не поняла, почему он забрал с собой кота.
Петина песня ей не понравилась.
 
 
Ah, the last time we saw you you looked so much older
Your famous blue raincoat was torn at the shoulder
You’d been to the station to meet every train, and
You came home without Lili Marlene
 

Most

ККК

 
Душный полдень, крылышки мотылька.
Ты на пыльном стекле чертишь [Ка].
И ещё раз [Ка],
и ещё раз [Ка].
И рисуешь повешенного человеч-ка.
На чёрном стекле человечек чёрный
Будто бы дернул плечом.
В душном мареве воют валторны,
И ты срываешь свой колпачок.
Но теперь, как жара разевает жерло,
За тобою таскается чёрный кто-то.
И его работа – уже не твоя забота,
Чёрные пальцы хватают людей за горло.
Указательный и большой легко замыкают кольцо.
И куда бы ты не приехал:
от Услона до Пестрецов —
Духота наполняет нутро свинцом,
Чёрный монстр плодит мертвецов.
Этим летом нещадно печёт.
В чёрном городе, через чёрный проспект,
Бледный мальчик бредет и ему на плечо,
Положив ладонь, чёрный идёт человек.
 

Реки

 
вето на ветер и на небе облака
не пропускай и губами лови этот камень
чтобы никто и нигде кроме нас не взалкал
сладкой воды изумрудной изрезанной плавниками
 
 
в Белой реке колдовские течения слёз
в Белой реке мы стоим отрешенно по пояс
воды несутся несут нашу жизнь как поднос
в наполированной глади которого облачный поезд
 

 
там где лука руки
встречает луку реки
по глади пространства идут круги
 
 
там песок нежнее муки
там блики ярки
вещи святы а лица благи
 
 
там берега далеки
берега близки
неоспорим изгиб каждой дуги
 
 
кроны зеленые колпаки
травы поистине высоки
птицы от чайки до пустельги
 
 
там к земле пригибаются васильки
словно силясь сплестись в венки
ветер песней скрадывает шаги
 
 
там есть волшебные закутки
настоящие детские городки
в них и следа не будет взрослой ноги
 

 
всё очень просто кладёшь кулак
правый на левый берег и ждёшь в песке
пока не покажется что на том берегу маяк
и он (как писал поэт) в полосатом носке.
 
 
пока не услышишь вдали басовое до
пока не залижет трещины плеск реки
гляди мальчишка стоит на понтоне бросает в бидон
пойманных пескарей строит рожи и кажет нам кулаки
 

Отрывок из неоконченного бестиария, найденного в прерванном детском сне

 
У крота
Есть два рта
Один физический
Другой метафизический
Больше нету практически
Ничего другого
Такого
Как у Вовы
Как у Наташки
Как У Иришки
Крот не читает книжки
Он пожирает тушки
Отживших воспоминаний
Вложенных сновидений
Ртом своим метафизическим
Потому-то он и хтонический
 

flying cyrcus

 
У воздушных гимнастов привычка бросать партнёрш.
В спину метится снайпер, но пуля не долетит.
Если чешутся руки – бросается в землю нож.
В безвоздушном пространстве у нас будет глупый вид.
 
 
И теряя фундамент – единственную ступень —
Цирк взмывает в вечернее синее решето.
И артистам, и зрителям кажется: Питер Пен
Заманил их туда, где тикает за бортом.
 
 
Покидая планету боишься всего подряд:
Вдруг сломаются шлюзы и кончится кислород.
Как ни страшно на Марсе, страшнее лететь назад,
И поэтому ждёшь, повторяя: «Меня не берёт… не берёт…
Не берёт не берёт неберёт неберётнеберёт».
 

Заводной Апельсин

 
Север не отвечает, сервер обрушен.
Все обрусевшие твари живут подолгу.
Служба выходит гадко, замёрзли водка и Волга.
Рашн и бритиш встречаются в пабе и бьют баклуши.
 
 
Павлик с Морозом мутят водный в каптёрке.
Пропавший бушлат шляется сам по себе, ищет
Жирафа,
И это похоже на безуспешные поиски снаффа.
Конец фильма: два холёных подростка и женщина на
борту моторки.
 
 
За чугунную лестницу дневальный получит в душу.
Входы и выходы заперты, пьяный храпит дядя Паша.
Дежурный втыкает в компьютер, там побеждают
наши.
Рашн и бритиш поют про bubbles, и покидают сушу.
 
 
I’m forever blowing bubbles, Pretty bubbles in the air
 

«что тебе в имени что тебе в мини…»

 
что тебе в имени что тебе в мини
состав на третьем пути заглох
футболка рваная штаны в краске душа в пластилине
ни рукой ни ногой только
вдох
выдох
неравномерно
                           по капле
                                          по ноготку
а ты садись на сиреневый поезд встречать восход
я не то что не знаю я в принципе должен ку
делать два раза перед каждым кто мимо пройдёт
 
 
По законам сна садишься на электричку, а вылезаешь на станции Суконная слобода.
И выход в город завален обёртками от конфет.
Произносишь – «да», и керамо-гранит отражает – ДА!
Однако, молчит, когда произносишь – «нет».
 
 
Просыпаешься. И песок скрипит на зубах, и не чувствуешь под собою мира.
Встаёшь, да так и стоишь, стоишь обомлев…
В гуще синего неба плывёт золотистая капля жира,
А ты на самом дне ямы, не то муравей, не то муравьиный лев.
 

Ку-ку

 
Всё не кончается, и кровь не сворачивает со своего пути.
Струится по мне, путешествуя в виде молекул, клеток.
А я всё сижу и боюсь, неудержимо боюсь вдруг её найти.
Вчера шёл дождь, а позавчера первый снег… жизнь, как и кровь, неумолимо движется к лету.
К лету, которое не грозит ничем, кроме строки в разделе процессы,
ну а все здоровые люди в курсе, на какую кнопочку нажимать.
Сахар растает, чайник остынет, вода станет пресной.
Кровь не сворачивается. Не помогают, медицинской моей сестры, медицинские, в общем, отец и мать.
Так и уйдёшь, оставаясь непойманным, в розовый с голубым.
Антикоагулянты, коагулянты и морфий в портфеле.
Капелькой пустоты отмечая на карте все города где был,
в итоге найдёшь эскалатор
тот самый,
встанешь и скажешь: «Ну с Богом! Поехали! Полетели!»
 

«Ночью каждый одинаков…»

 
Ночью каждый одинаков.
Выйдет во поле Иаков:
«Я– Иаков. Я каков?
Я – свободен от оков!»
А за ним идёт Анисим,
И туда же: «Независим!
Я явился не за сим!
пламень мой неугасим!»
Третьим тянется Панкратий:
«Я сторонник демократий!
Выйду в поле, чтотут врать,
За любую демократь.»
Вот Иаков как орёт:
«Есть народ, но нет свобод!»
«Пусть народ горячку порет,
Всё ж он прав!» Анисим вторит.
А Панкратий на меже
Голосит о Рубеже.
Повторяет: «Хватит нежить
Ту ликующую нежить.»
 
 
на несбывшихся надеждах
на фарфоровых одеждах
на оливковых маслинах
и на масляных дельфинах
на дорогах и тропинках
на виниловых пластинках
на чугунных старых ваннах
и на баннерах рекламных
в райсовете
в облсовете
в интернете
на планете
и в моём воображенье
всюду вирус отторженья
 
 
Ночью каждый одинаков.
Утром каждый одинаков.
Из подъезда выйдешь – Яков.
«Здравствуй Яков. Fuck off – Яков».
 

«выйди во поле бесконечное, как дела?..»

 
выйди во поле бесконечное, как дела?
ты родилась, это мама тебя родила.
а я, не пришей рукав, укатился по воду всем,
и теперь стою под окнами, страдаю от архисем…
одинокая бабочка или снежинка, или сгоревший лист
кружится под фонарём, и кажется – всё падает вверх, а не она вниз.
вагон скоро тронется, тронет небес чело,
а я всё пытаюсь выговорить из себя слова.
то, что распухло во мне, без чего
я надеюсь оправиться и отправиться по права,
человека ли поезда… немоты небесной
кончились левые повороты, так не беда.
Напои меня милая, дай мне глоточек пресной…
Сердца у тебя нет, но я ведь знаю, что есть вода.
 

«Палица станет ступицей…»

 
Палица станет ступицей,
Плечи откроются. Стоп.
Все преступленья окупятся
Холодом голых стоп.
Ставки и скидки сделаны.
Старых друзей больше нет.
Упс… меланома у Мелани.
Уау… у Карла кларнет.
Ты надеваешь исподнее.
Чайник поставить идёшь.
Шлёпают ступни холодные.
Всё – декупаж и апож.
В этом ли дело Месяце?
Белая морда не в счёт.
Уау – пролетарии крестятся,
Упс – Антарктида течёт.
Ты возвращаешься в комнату,
Чаю напившись, аж в пот.
Что-то есть общее с роботом…
Ступни холодные, ВОТ
 

«Нет. Всё, не то чтобы, кончилось, просто упали часы…»

 
Нет. Всё, не то чтобы, кончилось, просто упали часы.
Каждый шаг отдаётся в левом мизинце, виске.
Мой брат выбрал имя Ария, если родится дочь, и
Курт, если сын.
Пока никто не родился. В компьютерах до сих пор
есть диск А для дискет.
Ну и вот эту лестницу в небо всегда представлял
привокзальной,
Будто как раньше со школы идёшь домой.
А вот бывает же, есть же… когда вербально
Ты уже прожил своё, кончился, замолчал, но живой.
 
 
Вот уже вижу зарево, там восток или какое
другое.
Стираются все эти буквы: СТР, КЗН, МСК
Глаза закрываю, навроде как долго моргаю, и вижу
окно, а за ним алоэ.
Медленно открываю, как в фильмах. Стучит в
висках.
Колени трясутся, как если давно не бегал, а
вчера весь день бегал.
И какая-то мысль не даёт покоя, зудит и щекочет
мозг.
Тоска непонятная. Снег. Боже, как много снега!
Ах да! Новый год. За что они мне – Новый год,
пешеходный мост?
 

гроза

 
Линиям быть! Это тригонометрия ночи.
Все – есть нечеткость, но все существует в тебе.
Свет по-эльфийски встает, опадает, клокочет.
Не исчезает, как трещинка на губе.
В переносном портативном приемнике света
Линии движутся, словно личинки в глазу.
Даже комета – попытка уйти от ответа
Или вопроса, тяжелого для ОЗУ.
Все в пелене, пеленой ойкумена полна.
Вялотекущи слова, неподъемно чело.
Лишь фотовспышке и молнии ведомо, что пелена
Это линии, линии, линии и ничего.
 

Румпельштильцхен

 
Сама по себе ладонь не больше хлопка
но ручеек был не шире ладони
дело было в Ангине или Сорбонне
но математической философии в ней самой уже уготован капкан
старые менестрели припоминают уже с трудом
но он приходил только в солнечный день на закате
приносил пироги, говорил о политике, тратил
деньги на выпивку и цветы. никого ничего не вёл так как был
ведом
старые менестрели и ветераны бит-бокса
поют о том страшном дне когда кусты зацвели от силы любви
Молотова коктейля
я встретил его в тот день он выпрыгнул из окна горящего
Шаляпин палас отеля
на нём была маска агента Смита нацепившего маску мятежника
Гая Фокса
мы бежали по улице и автоматы больно по бёдрам стучали
кажется мы спешили в сторону древнего центра кремля хотя
кремля ли?
справа и слева стреляли, но спереди не стреляли
мы засели в каком-то здании в зеркальном зале
мы захватили заложников, обложили динамитом окна, колонны
он всё носился, кричал полиции в мегафон об американском
вторжении
во всех зеркалах отражаясь бегал туда-сюда, бегали сотни
тысяч его отражений
мы все в зеркалах отражались, отражения отражались. Нас было
не больше десяти, но нас были миллионы.
пространство и время дробились, расслаивались зеркалами
его душа и сознание тоже пошли слайсАми
он стал подбегать к заложникам, вертеть ножом у них перед
глазами
стал говорить несусветную чушь и проситься к маме.
мы сидели в том зале девять часов с половиной
к этому времени он успел четверых прирезать и одного
поранить
ну и при штурме само собой полицейских… так разрешают и в
старом и в новом Коране
потом они взяли верх. Из-за зеркал они выглядели как волна,
ультрамариновая лавина.
После такого его ждала только казнь. Публичная, с муравьями.
остальных посадили навечно в башню из каучука
заложники оставшиеся в живых просили казнить нас казнью с
ростками бамбука
но это было бы лучше потому что глаза мои заполнены его
отражениями а уши словами
он стоит повторяет,
стоит повторяет
другое не значит
верное
вот она ложечка мерная
Угадай моё имя! что означает RIOT?
Угадай моё имя! и охотничий нож бликует,
миллионы маленьких Гансов и Гретель
ждут за окном на площади, песня ещё не спета
Угадай моё имя! авокадо або маракуйя?
кто интересней Пол Пот или Аль Капонэ?
я берегу патроны, и ты береги патроны.
не смотри на меня глазами трусливыми и косыми
не трясись. Угадай моё имя!