Текст книги "Аркан. Книга 5. Исход"

Глава 5
Знамёна

Марш ортодоксов по Кесарии совершенно точно запомнился и столичным жителям, и аскеронцам. Если единоверцы из Ремесленной стороны встречали дружину Аркана откровенно радостно, а нелюди из гетто – очень сдержанно, то в оптиматских и популярских кварталах хмурых воинов в шапелях и кожаных доспехах провожали плевки под ноги и злобные взгляды. На большее горожане не решались – наверное, сыграли роль слухи о свирепости западных ортодоксов. Ну, и таблички на груди разбойников, развешанных вдоль дорог в герцогстве Краузе.

Провинциалы с побережья Последнего моря, в свою очередь, удивлялись громадности Кесарии, её размаху, великанским мостам между островами, многолюдству, разнообразию архитектуры – и грязи, царящей повсюду. Рем слышал негромкие разговоры воинов, которые едва сдерживались, чтобы не заматывать лица шарфами, и поругивались на окружающее свинство.

Благородная сторона, конечно, была куда более ухоженной. Герольды уже донесли весть о прибытии Аркана, и все обитатели элитного района высыпали на балконы, прильнули к окнам, вышли на мраморные ступени… Определённо – аскеронцы стали событием! Буревестник держал марку: спина прямая, рука со знаменем – на отлёте, сдержанные кивки и взмахи руки оптиматским и популярским сеньорам…

Антуан дю Массакр тоже был здесь. Красивый, высокий, с наполовину седой шевелюрой чёрных как смоль волос, он стоял на крыльце гостиницы – ему, как не имеющему статуса принцепс электор, отдельная усадьба не полагалась. Антуан вдруг бесшабашно улыбнулся и приветствовал своего врага имперским салютом – кулак вверх! Аркан оглянулся: его бойцы скалились, разглядывая старых недругов – рыцарство Запада в цветах дю Массакра. Но, чёрт возьми, после рожи Штадлера и кесарийской «грызни бульдогов под ковром» (так выразился Агис?), даже смазливая физиономия молодого дю Массакра показалась Рему вполне приятным зрелищем.

– Виват, Антуан! – выкрикнул он, а потом увидел злые ухмылки своих вассалов.

– Виват!!! – подхватили они, отдавая дань уважения сильному и достойному противнику.

– А-ха-ха-ха! – Дю Массакр легко, свободно расхохотался и поднял над головой сомкнутые ладони, как будто передавая рукопожатие Буревестнику.

И это было правильно.

Многие из имперских принцев, князей и герцогов держали в Кесарии свои личные постоянные резиденции – и, соответственно, расположились в них. Однако ортодоксы и популяры такой привилегией не обладали – на это имелись свои исторически обусловленные причины и предпосылки, – и потому им предоставили здания, находившиеся во владении императорского двора. Отсюда возник и казус с размещением, потому и пришлось вмешиваться в этот вопрос Гонзаку – то есть Диоклетиану Гонорию Фрагонару, который теперь стоял рядом со своим владетельным родственником на украшенном лепниной и статуями фоморов балконе старинного особняка и щурил глаза, провожая колонну аскеронцев оценивающим взглядом.

Алые стяги Фрагонаров, белые – Корнелиев, небесно-голубые – Аквила, зелёные – Бергандалей… Теперь к ним добавился ещё и чёрный штандарт Арканов. Великие семьи имперских ортодоксов прибыли в Кесарию. Все, кто остался на плаву, кто сохранил баннеретское достоинство, богатство, земли, влияние и репутацию. Потомки офицеров Первого Ковчега…

Фрагонары, по преданиям, вели род от человека, отвечавшего за боевой дух в войсках и поиск крамолы – и недаром многие и многие представители этого славного семейства, в том числе и сам Диоклетиан Гонзак, он же Гонорий Фрагонар, стяжали себе славу непревзойдённых мастеров интриг, тайного сыска и контрразведки.

Корнелии возводили свою родословную к Первой. Женщина, врачеватель, командир плавучего госпиталя – именно она была инициатором составления Устава Надлежащего, а также помогала святому Ежи, записывала под его диктовку Слово Сына Человеческого. Белый цвет – цвет медицины и чистоты – несли на знамени нынешние Корнелии, младшая ветвь давно угасшей императорской династии.

Аквила – безумно смелые и воинственные, хранители голоса Юга, потомственные представители императора и наместники тамошней буйной вольницы. Крылатая пехота была в их предках – что бы это ни значило. Как пехота может быть крылатой, летать по небу, минуя боевые порядки неприятеля и громя его тылы? Какие диковинные приспособления использовали для этого прежние и какую сумасшедшую храбрость демонстрировали их воины? Голубые береты и девиз «Никто, кроме нас!» Аквила пронесли сквозь века и тысячелетия.

Бергандали – вечные воители фронтира, стяжавшие славу в сражениях с орками Востока. Именно они провозгласили в своё время Сихемскую Деспотию. И тоже были вправе гордиться своей родословной! Зелёный цвет их знамени возводили к зелёным головным уборам и знакам различия прежних стражей границ.

Чёрный штандарт Арканов тоже имел древние корни. «Чёрная смерть» – так называли их стяг враги Империи на самой заре человеческой истории Раваарды. Существовали две легенды о происхождении этого скандально известного клана, не противоречащие друг другу. Согласно одной из них, родоначальником знаменитой фамилии стал воин, который первым стал хоронить павших. Он сразу после Прибытия и битвы за устье Рубона организовал команду могильщиков и взял на себя этот скорбный труд, поскольку стояла жара и наличие большого количества мёртвых тел могло стать причиной возникновения заразы. Форма добровольного могильщика была чёрной, и Первая высоко оценила его моральные и лидерские качества, возвела в офицерское достоинство и даровала ему чёрное знамя.

Вторая же легенда свидетельствует о том, что этот человек готовился стать офицером, был кем-то вроде стажёра или курсанта и служил в абордажниках, в отряде воинов, которые специализировались на захвате чужих судов и штурме прибрежных укреплений… И многие, очень многие деяния его потомков говорили в пользу достоверности этого предания!

Были и другие семьи, и другие знамёна… Но одни затерялись во мраке прошедших веков, другие – замшели и захирели, обнищали, ушли в забвение и растеряли достояние великих предков…

Никогда доселе Аркан не встречался ни с кем из великих семей, кроме Гонзака, конечно. И, понятное дело, находился под впечатлением: это ведь были живые легенды, прямая связь с полуторатысячелетней историей рода людского! Буревестник как-то не задумывался о том, что и он сам, и его семья были такими же живыми архаизмами.

Голос герольда вырвал аскеронского герцога из плена задумчивости.

– Мы прибыли, ваше высочество! – Кажется, тон доверенного человека коннетабля Штадлера сочился ядом!

Аркан осмотрелся.

– Что это? – поинтересовался он, вздёрнув бровь.

– Усадьба Бурдок, ваше высочество! – с каменным лицом пояснил герольд. – Можете размещаться здесь.

Рем обвёл взглядом развалины трёхэтажного монументального здания, заросшие терновником, плющом и вьюнками, обширную территорию вокруг, похожую на кусок дикого леса посреди имперской столицы. Вековые деревья, неопрятная чащоба кустарника, бурелом и руины… Здесь ранее явно располагался парк и сад, и какие-то флигели, и хозяйственные постройки. В целом весь Бурдок представлял собой место заброшенное и, похоже, хранящее какую-то нехорошую тайну.

Ортодоксы зароптали, но Аркан оглянулся на них – и воины притихли, раздумывая над хитрым выражением глаз своего сеньора.

– Мы можем здесь расположиться и устроиться по своему собственному разумению? – спросил Рем.

– О да! Эта усадьба в вашем полном распоряжении до тех самых пор, пока имперские выборы не закончатся! – самодовольно провозгласил герольд.

Штадлер и его присные, наверное, думали, что здорово унизили молодого аскеронского герцога. Что он будет делать со своими пятью сотнями людей на этом забытом Богом и людьми пустыре? Ему наверняка придётся вывести своих воинов за город, а самому устроиться в гостинице… Формально они ничего не нарушили, для каждого из принцепс электор полагался особняк на Благородной стороне – и этот пункт Уложения о выборах был выполнен!

Аркан же квартирмейстерской своей душой уже предполагал значительные выгоды от такого просчёта городских властей.

– И документ у вас на этот счёт имеется? Что оная усадьба Бурдок передаётся в пользование Тиберия Аркана Буревестника, герцога Аскеронского, и он может в ней разместить своих людей и устроиться так, как считает нужным?

– Э-э-э-э… – замялся герольд.

– Бумаги нет?! Тогда рысью – в ратушу, к коннетаблю, мэру, церемониймейстеру или хоть к самому дьяволу, но чтобы через полчаса у меня была официальная бумага, или, видит Бог, я размещу своих людей прямо на рыночной площади!!! – раненым буйволом взревел Аркан, и герольда как ветром сдуло, только искры полетели из-под копыт его лошади, выбитые стальными подковами из каменной мостовой.

– Гавор! – Рем подозвал к себе Коробейника. – Немедленно – на Ремесленную сторону. Мне нужны строительные инструменты, продовольствие, скобяные изделия… И топоры. Пилы и топоры! Денег где взять – знаешь, к кому обратиться – тоже… Как только этот олух в пурпурной котте привезёт мне бумагу из ратуши – мы примемся за дело.

– За дело, Командор? – Глава аркановской тайной службы не мог понять замысла своего господина.

– О-о-о-о… – Буревестник широко улыбнулся, в который раз за день. – Дел у нас много!

* * *

Диоклетиан Гонорий Фрагонар – он же маэстру Гонзак – пешком добирался до усадьбы Бурдок, что размещалась на самом краю выделенного ортодоксальным владетелям квартала. По своей привычке бывший магистр оффиций нарядился в потёртый коричневый кафтан, который никоим образом не указывал на его высокий статус, на голову нахлобучил кожаную шляпу. Старый интриган опирался на трость, чуть прихрамывая, и подошвы его потёртых ботфортов иногда шаркали по плитке тротуара.

Манёвр Гонзака с подменой документов удался, ортодоксов поселили компактно, если можно назвать компактным расселение в особняках, отстоящих друг от друга на полверсты или более. Это позволило бы делегатам от великих семей прийти друг другу на помощь в случае беды… Если бы существовала такая договорённость. Фрагонары, Корнелии и Бергандали составили триумвират ещё на Юго-Востоке и давно выступали единым фронтом. А вот Тиберий Аркан Буревестник и Вергилий Аквила пока что не раскрыли свои намерения… И Гонзак шёл наводить мосты.

– Что такое? – удивлённо пробормотал под нос он, заслышав стук топоров и визг пил, а следом – треск падающего дерева.

– Па-а-аберегись! – заорал возница, и мимо прогрохотал крытый тентом фургон, в котором позвякивали ящики явно с чем-то металлическим.

Усадьба Бурдок, известная жителям Кесарии и таким любителям мрачных тайн, как Диоклетиан Фрагонар, в первую очередь в качестве места трагической гибели семьи последнего императора Фабия Красивого, теперь напоминала строительную площадку! Грозные аскеронские воины сняли доспехи, развесили вдоль границы участка щиты, подпоясались мечами и тесали, копали, приколачивали и таскали с видимым азартом и трудолюбием…

– Ваше высочество? – Гонзак с удивлением узнал Аркана в долговязом широкоплечем рабочем, который вместе с десятком аскеронцев тащил освобождённый от сучьев ствол дерева куда-то в сторону развалин усадьбы. – Что здесь происходит?

– Маэстру Гонзак… А-хм! Точнее, ваше превосходительство Фрагонар – вы стоите на будущей Виа Преториа. А вон там будет Форум Игнис, а здесь – Виа Принципалис… – Буревестник оторвался от работы, утёр пот со лба и пояснил: – Раз уж выдалась такая возможность – нужно расположиться с удобствами!

– Вы что же, делаете лагерь легиона?!

– Тут нет и трёх гектаров местности, разве что когорта могла бы здесь разместиться… Но нам в наследство достались отличные каменные стены, хватит места и людям, и лошадям… В коттедже будет штаб, во флигеле – конюшни… – делая поясняющие жесты, делился планами Аркан.

– Вы понимаете, какой это будет скандал? – Гонзак прищурился. – Военный лагерь посреди Кесарии! Крепость внутри крепости!

– А мы по их оптиматским сложностям нашей ортодоксальной простотой ударим! – Буревестник полез за пазуху и извлёк бумагу с подписями членов магистрата и печатью Ратуши. – Вот, этот фон Штадлер… Кстати – вы знали, что в Центральных провинциях вместо «дю» оптиматские аристократы добавляют к фамилии «фон»? Что за дурацкая манера? Ну, неважно, неважно… Главное – фон Штадлер их подставил. Вот оно – «по своему собственному разумению устроиться на территории усадьбы Бурдок»! А? Каково? А мы народ провинциальный, дикий, большую часть времени проводим по лесам да буеракам, на чудищ охотимся и разбойничков изводим… По нашему разумению – военный лагерь и есть самое комфортное и удобное в мире место для проживания…

– Ну-ну, – покачал головой Диоклетиан Фрагонар. – Надеюсь, вы хотя бы на один вечер променяете удобства стройплощадки на скромное гостеприимство моего господина? Его высочество князь Люциан приглашает ортодоксальных принцепс электор на приём… И предлагает обсудить общую стратегию.

Они отошли чуть в сторону, чтобы не мешать рабочим и не быть ненароком подслушанными, и Аркан спросил:

– Давайте начистоту, маэстру Гон… А, проклятье… Никак не привыкну!

– Нет-нет, можете звать меня по-старому, башелье Белла…

Мужчины понимающе переглянулись, и Рем продолжил:

– Так что, отец вёл какие-то переговоры? Я не имею от него ни малейшего руководства к действию, не получал ни единого письма с тех самых пор, как покинул Аскерон! И нахожу это странным. Старик не может просто так просидеть на Первом Холме Аскерона и заниматься подсчётом урожая масличных культур и средними удоями и надоями на одну коровёнку! Это чертовски подозрительно!

– Старик… – Диоклетиан Фрагонар задумчиво дотронулся пальцами до своего подбородка. – Деспот Аскеронский сейчас занимается активным строительством застав и укреплённых городков на Плато Семи Ветров и на пустошах вокруг Залива Устриц. А ещё – ведёт переговоры с Башней Магов. Не знаете, где тут собака зарыта? Я, честно говоря, голову сломал, пытаясь понять его логику… А ещё – этот ваш рыбоглазый приятель, у которого руки не по локоть – по шею в крови! Он ошивается тут, в Кесарии. В компании престранных типов…

Эдгар дю Валье в Кесарии? У Буревестника всё внутри похолодело. Отец готовил что-то чудовищное! Что за змеиный клубок тут сплёлся перед самыми выборами? Во что всё это выльется?

– Предположим… – начал он. – Предположим, я могу понять расширение сферы влияния Деспотии на ранее ничейные пустынные земли. Плато Семи Ветров – это кратчайший путь на Север, к нашим друзьям и союзникам Корхоненам. Залив Устриц – стратегическая точка для связи с Югом. Но и то, и другое – земли нынче для сельского хозяйства непригодные, и держать там сколь-нибудь солидные гарнизоны очень накладно… Но, в конце концов, Деспотия сейчас может себе позволить и пять, и семь тысяч солдат на каждом направлении, для вас ведь это не секрет, да?

– Не секрет… В военном плане Арканы и Монтреи сейчас – самая большая заноза в заднице у каждого, кто прибыл на имперские выборы, – кивнул Диоклетиан Фрагонар. – А для вас не секрет, что Синедрион готовит почву для Крылатого похода… Они никогда не смирятся с таким положением дел!

Буревестник мрачно кивнул:

– Это всё ес-тест-вен-но. В нашем мире это – в порядке вещей. А знаете, что не в порядке?

– И что же? – склонил голову набок Гонзак.

– Мой отец никогда не стал бы вести переговоры с магами. Я в принципе не представляю себе, что заставило бы его пойти на такой шаг. Сжечь их всех? О да! Изгнать из Деспотии? Вполне. Терпеть и скрипеть зубами, ожидая повода расправиться с ними? Тоже можно понять, так дело и обстояло перед моим отъездом. Сотрудничать? Обсуждать что-то? О нет!

– Так что же, скоро – Конец Света? – Выражение лица старого интригана стало ироничным.

– Ой, да бросьте… – отмахнулся Аркан. – Конец Света случается каждые сто лет, вам ли не знать?

– А я думал – каждые тридцать…

– Может, и тридцать, – беспечно согласился Буревестник. – Так что там с приглашением? Когда его высочество ждет моё высочество в гости?

– Сегодня к полуночи, – сообщил Фрагонар. – Оденьтесь подобающе, мероприятие предстоит хоть и камерное, но очень, очень серьёзное…

– К полуночи? – Рем выпятил нижнюю челюсть. – Мы успеем закончить ров, вал и частокол. Может быть, накроем и крышу! Замечательно!

Он махнул рукой, прощаясь, и побежал догонять рабочих, которые крепили ствол дерева к тросу кран-балки, готовясь поднять огромное бревно на высоту третьего этажа.

Глава 6
Сильные мира сего

– Это что – и есть ваш подобающий наряд? – Диоклетиан Фрагонар состроил гримасу такую кислую, будто съел пяток недозрелых южных лимонов. – Сначала Вергилий, теперь вы…

– О да! – кивнул Аркан, сделав в уме зарубку про «Вергилия». – И в пир, и в мир, и в добрые люди.

Под чёрным плащом с багряным подбоем на герцоге Аскеронском были надеты кожаные доспехи – типичные аскеронские. Тщательно вычищенные и покрытые специальным лаком кираса, наплечники, наручи и поножи смотрелись на самом деле довольно элегантно – для командира наёмного отряда, но никак не для хозяина всего Аскерона. Необычные ножны и два эфеса мечей также привлекли внимание Гонзака, но от комментария бывший магистр оффиций в этом случае воздержался.

Отбирать оружие у Буревестника никто и не подумал.

– Визит официальный? – спросил Рем.

– Вполне, вполне… – покивал Гонзак.

– Тогда кое-чего не хватает… Патрик? – Аркан глянул на верного друга и вассала.

Доэрти мигом достал из сумки обруч и водрузил его на голову герцога.

– Теперь я выгляжу как подобает?

– Теперь – да, – кивнул Диоклетиан Гонорий Фрагонар. – Вам, маэстру Доэрти, придётся остаться здесь, с другими адъютантами… Я сам буду прислуживать их высочествам.

Южанин с тревогой глянул на Рема, но тот подмигнул в ответ. Ещё бы: у него было пятьсот воинов на расстоянии одной версты, два десятка наёмных кесарийских кхазадов во главе с Ёррином – в старой, заброшенной ветке имперской канализации, прямо под особняком, – и огромная банда оборванцев, привлечённых именем дерзкого башелье Ромула Беллами и звонкой монетой – в трущобах за стенами Благородной стороны. Да и в конце концов – это ведь были ортодоксальные владетели! Единоверцы! Самые естественные союзники из всех! Наверное.

– Адъютантская – это вон туда, – ткнул пальцем в обитую бронзой дверь Гонзак.

Створки были чуть приоткрыты, изнутри раздавалось ляпание карт о стол, громкие голоса и звон бокалов.

– Иди, Патрик, – кивнул Аркан.

– А вам – вверх по лестнице, ваше высочество… – Диоклетиан Фрагонар пристально посмотрел на Рема и проговорил: – Помните тот вечер в Аскероне? Когда вы дрались с одним бретёром, как его… Бонасера? Буонасье? Бисер?

– Дю Бесьер… Ещё бы я не помнил – тогда-то всё и началось! – криво улыбнулся Буревестник и поправил герцогский обруч. – Хотя я и понятия не имел – что именно начинается… Аскеронская возня казалась мне центром вселенной.

– Мы сидели тогда в таверне, и я каким-то сверхъестественным образом увидел всё это. – Гонзак обвёл взглядом лестницу, внутреннее убранство особняка Фрагонаров, самого Аркана. – Я понял, что вы встанете наравне с моим господином и другими князьями. Хотите верьте, хотите нет. Я видел, как вы будете подниматься по этой лестнице, по этим самым ступеням.

– Отчего же нет? Я хорошо помню ваш взгляд тогда: такой, каким мясник смотрит на коровёнку, которую вот-вот отведут на бойню. – Рем коротким движением поправил плащ и решительно зашагал к лестнице, но перед самой первой ступенькой оглянулся. – Теперь мне понятно, почему вы так на меня смотрели. Но я – корова бодливая. С очень, очень скверным характером…

– Вы зайдёте на бойню, развешаете всех забойщиков на столбах – с табличками на груди, конечно – и вернётесь с большой добычей в родное стадо… – с максимально серьёзным лицом проговорил Гонзак. – Вы же – Аркан.

Буревестник взбежал по лестнице и отворил дверь в салон Фрагонара.

– Благословен Бог наш ныне, и присно, и во веки веков! – провозгласил он, пребывая в самом приподнятом настроении. – Мир дому сему, ваши высочества!

– Аркан говорит о мире? – раздался бархатный баритон. – Значит, война близко! Входи, во имя Огня, Света и вечной жизни!

И Рем вошёл внутрь.

* * *

Люциан Фрагонар походил на доброго императора из ортодоксальных сказок, каким его обычно изображают на типографских иллюстрациях, миниатюрах в рукописных книгах и – на словах, передавая предания о святых правителях древности из уст в уста.

Он восседал в массивном резном кресле, покрытом волчьей шкурой, и отблески от горящего в камине огня плясали на его красивом мужественном лице. Окладистая борода, породистый нос, каштановые волнистые волосы до плеч, проникновенный взгляд тёплых светло-карих глаз… Его роскошный дублет алого цвета отлично сидел на атлетичной фигуре, и сложно было сказать, сколько лет Фрагонару. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Он явно пребывал в самом расцвете сил – умственных и физических, харизмой и властью от него веяло за версту. И баритон, тот самый, от которого по спине пробегали мурашки, тоже добавлял царственности.

– Маэстру! А это последний участник нашего маленького «Заговора ортодоксов». – Владетель Первой Гавани встал и сделал несколько шагов навстречу Рему. – Тиберий Аркан Буревестник, я полагаю? Наслышан, наслышан.

– Вы пели в церковном хоре, ваше высочество? – ничтоже сумняшеся спросил Рем.

– Что? – Глаза князя Люциана округлились. Он явно не ожидал такого начала разговора с молодым аскеронцем. – Но как?.. Действительно, я подвизался в Кафедральном соборе Первой Гавани в юности, пел в хоре и служил псаломщиком… Это всё ваши аркановские штучки, да?

– Это всё ваш фрагонаровский голос! – парировал Буревестник. – Пробирает как на проповеди.

Он играл на грани. Бог знает какие отношения приняты между сильнейшими ортодоксами Империи! Эти четверо, конечно, были единоверцами – но не аскеронцами! Не зверобоями! Не друзьями ему! В конце концов, каждый из них был старше Рема на семь, десять, может быть – пятнадцать лет! Вполне вероятно, что его сочтут наглецом и просто-напросто вышвырнут!

– Орра, – раздался хриплый голос из угла. – А парень неплох. Думаю – споёмся.

В центр комнаты вышел коренастый мужчина: на голову ниже Рема, в тяжёлой кирасе, наручах и поножах и с огромным мечом у бедра. Шлем-бацинет он держал на сгибе локтя. «Вот кто тут главный милитарист!» – подумал Аркан. Круглая, по-ортодоксальному коротко остриженная голова с большими залысинами, орлиный нос, мощная челюсть, хитроватый прищур голубых глаз – это и был Вергилий Аквила собственной персоной. Не являясь южанами-орра по крови, Аквила уже больше тысячи лет проживали на территории Юга и давно впитали нрав и манеры его горячих обитателей в самую свою душу. В мимике и движениях грозного воителя сквозило нечто неуловимое, что роднило его с Патриком Доэрти и другими лихими орра-кавалеристами, какие служили под знамёнами Арканов во время феодальной войны в герцогстве.

Знаменитый голубой берет был продет в крепление наплечника и давал возможность совершенно точно идентифицировать этого человека. Аркан коротко поклонился, но увидел, что легендарный южанин протягивает ему ладонь для рукопожатия, смутился – и ответил на приветствие:

– К вашим услугам, ваше высочество…

Ладонь у Вергилия была твёрдой, как кузнечные клещи, и покрытой мозолями от сотен часов, проведённых за тренировками с оружием.

– Формально – превосходительство, – пояснил Аквила. – Пусть нас для удобства и величают князьями, но на юге все аристократы равны. А титул наместника даёт мне право только на «превосходительство».

– Посмотрел бы я на того, кто попробует оспорить ваше право на княжеский титул, Аквила, – подал голос молчавший до этого Луций Корнелий Гаста. – Право любого из нас на любой титул. Нынче всякое право имеет значение только в том случае, если у вас есть достаточное количество клинков, чтобы подтвердить его. Будем откровенны, маэстру – сейчас мы, ортодоксы, можем говорить с позиции силы. Каждый из нас в одиночку способен разгромить любого из своих соседей, вместе – мы в состоянии победить любую армию. Нечего скромничать.

Он походил на птицу в своём свободном белом кафтане с широкими рукавами и серебряным шитьём и передвигался так же – как будто перелетая с места на место. Светлые длинные волосы Корнелия Гасты при этом свободно ниспадали до плеч и развевались при каждом шаге.

– Особенно после того, как Арканы забрали себе Аскерон, да? – В своём зелёном одеянии, по крою похожем на наряды тъялери, Лентул Бергандаль практически слился с портьерой того же оттенка и теперь появился как будто из ниоткуда. – Вы оказали нам большую услугу, сдвинув вектор внимания Синедриона с Юго-Востока на Запад. Нужно сказать спасибо вашему отцу и Диоклетиану – они работали над этим долгие годы… Но вышло так, как вышло. Вы стали самостоятельной фигурой, Тиберий. Можно звать вас Тиберием? Понятия не имею, как на Западе, но в наших краях люди одного круга зовут друг друга по имени…

Этот Бергандаль был моложе всех, не считая Аркана. Рыжие растрёпанные волосы, короткая борода чуть более тёмного оттенка, уродливый шрам от левого виска к подбородку – он походил скорее на разбойника с большой дороги, чем на представителя древнего знатного рода. И это странным образом роднило его с Буревестником.

– Имя? – доброжелательно улыбнулся Аркан. – Тогда я предпочитаю когномен – Рем. Благо Тибериев на белом свете проживает уже целых шесть, считая ребятишек Децима…

– Рем… Что ж, очень приятно. – Бергандаль быстро пересёк комнату, хлопнул Буревестника по плечу и продолжил: – Зовите меня Лентулом. Что ж, предлагаю дождаться от Диоклетиана чашек с ко и обсудить наконец, что мы будем делать во время голосования, кого поддержим и какими ресурсами располагаем…

* * *

Аркан помалкивал, слушая разговоры Юго-Восточного триумвирата, – так он про себя окрестил союз Фрагонаров, Бергандалей и Корнелиев. Определённо – первую скрипку там играл Люциан, и речь шла о двух вариантах развития событий: выдвижении владетеля Первой Гавани в качестве кандидата на трон на выборах и – возможного компромисса с популярами ради того, чтобы истребовать у будущего правителя, кем бы он ни оказался, как можно больше политической, религиозной и экономической автономии. Первоначальные догадки Буревестника оказались верными: они заполучили дополнительные вицы. Кое-кто из аристократов Востока доверял Фрагонарам гораздо больше, чем Синедриону, но при этом не мог оставить свои владения, опасаясь набегов орков или коварства алчных соседей. Считая вицы Бергандаля и Корнелия, Люциан Фрагонар мог распоряжаться семью голосами.

– Если мы перетянем на свою сторону Вермаленов и Тимьян, а хорошо бы и Смарагду, то, имея одиннадцать голосов, мы сможем надавить на любого из кандидатов. Одиннадцать голосов из шестидесяти – это может качнуть чашу весов! – задумчиво проговорил Фрагонар, имея в виду, что присоединение к его партии Аркана и Аквилы – дело решённое. – Пока я вижу у оптиматов две группировки, которые действительно смогут побороться за престол: рыцарство Запада, нищее и многочисленное, которое видит своим героем Антуана дю Массакра, спасибо Арканам… И столичное дворянство – богатое, прогрессивное, но далеко не такое воинственное. Их поддерживает Синедрион. Кто станет претендентом на трон от этой фракции – сказать не берусь, слишком много вариантов. Но совершенно точно это будет человек, который устроит кардиналов…

– …и Туринн-Таур, – не выдержал Рем.

– Ой, да бросьте вы, Рем, – отмахнулся Бергандаль. – Снова во всём виноваты эльфы? Это ведь устать можно: всегда находится тот, кто во время неурожая, междоусобицы или наводнения помянет эльфов. Мол, они виноваты! Дёргают за ниточки, плетут заговоры… И, конечно, подкладывают эльфиек под сильных мира сего, м?

– Если что-то крякает как утка, выглядит как утка и плавает как утка – то, скорее всего, это утка, – внезапно подал голос Аквила. – Насколько я знаю, на герцога Аскеронского не так давно было совершено покушение, причём в его собственном дворце… Простите. Во дворце Деспота. И участниками нападения были туринн-таурцы. Они применяли редкие артефакты, верно?

Рем озадаченно глянул на южанина: откуда он мог знать об этом? Об артефактах знали Арканы, знал Экзарх и… Сибилла! Маги? Аквила знался с магами из Башен? Это вносило новые коррективы в и без того запутанные расклады вокруг выборов. Одно можно было сказать точно: Синедрион и традиционные структуры имперских одарённых – например, такие, как Башни, – явно не ладили.

– Так что же, на вас в самом деле напали эльфы? – заинтересовался Фрагонар. – Может быть, это был кто-то из этих ваших торговых партнёров из-за Последнего моря?

Он явно прозрачно намекал на Доль Наяду. Но Аркан не поддался на провокацию и не стал развивать тему.

– Я отличу тъялери от ванъяр так же точно, как южанина от северянина, маэстру, – заверил собравшихся Рем. – Но…

Аскеронский герцог вовремя спохватился: разразиться гневной тирадой по поводу недальновидности и беспечности своих естественных союзников было бы большой глупостью. Они вели себя так же, как и большинство остальных высших аристократов. Проблемы «тонких времён», активизации фоморов и химер их почти не затрагивали, а все вызванные этими грозными явлениями события они сбрасывали на суеверия, общий нарастающий хаос на имперских землях и проделки магов и нелюдей. И, конечно, ортодоксы понятия не имели, что Аркан держит в рукаве козырь из семи виц. Поэтому Рем закончил совсем не так, как планировал в самом начале.

– …но, что бы там ни было, я лучше пойду и выпью чашечку ко с дю Массакром, чем проголосую за партию Синедриона… – Получилось слегка нескладно, и нескладность эту заметили, но вида не подали.

– Предположим. На самом деле это не так и важно – если вы не станете лезть в драку с Антуаном, для нас всех он тоже будет более предпочтительным союзником, – кивнул Фрагонар. – Конечно, в том случае, если мы не сможем договориться с Вермаленом и другими оптиматами… А есть ведь ещё Монтанья и Север! Что скажете про Людовика и новых правителей Байарада? Мы можем рассчитывать на альянс с ними? И дю Пюс Лабуанский… Он ведь низвержен вашим братом! Кому достались его вицы?

– Северяне в Кесарию не явятся. – Аркан не торопился открывать карты. – Как и Монтрей. У них слишком много проблем в своих владениях, по сути – идёт война… Две войны. Микке Ярвинен добивает язычников на Крайнем Севере, в Монтанье полно недовольных аристократов… Что касается Лабуа – Децим задумал превратить её в настоящую крепость, этим и занят.

– Змий дорвался до игры в солдатики, – проговорил Аквила. – Он ведь и вправду хочет стать первым полководцем, который разгромит Крылатый поход, не правда ли?