Текст книги "Русский пантеон"

Опасный метод

 
Как и все – неоднороден я,
Но на свет и тьму себя не граню,
И лечу болячки бытия
Тем, что потихоньку графоманю.
 

Нейлин

 
Жёстко взяв Пегаса под уздцы,
каждый день безбожно графоманю,
но во сне явился Лао Цзы,
и сказал: «Послушай меня, «Ванья»,
 
 
ты неверно понял мой трактат,
и Азор плашмя упал на розу:
все лекарства мира – тот же яд,
и исход зависит лишь от дозы.
 
 
Знахарить не каждому дано —
подтверждает опыт поколений,
графоманство же отнесено
к запрещённым методам леченья.
 
 
С болью внешней он к тебе пришёл
или у него на сердце рана —
вешать ему на уши лапшу,
ну, по крайней мере, не гуманно.
 
 
Знай, творцом дарованная жизнь,
если осознаешь, легче станет:
«Тот, кто знает, редко говорит —
чаще говорит, кто мало знает».
 

Секреты поэзии

 
Как лампочка для мотылька во тьме
Поэзия ума является обманной.
Строфа и рифма не рождаются в уме,
Они рождаются во сне и в ванной!
 

Александр Посохов

 
Сдаётся мне: поэзии тома —
основа для творений графомана.
Заметил тёзка: Горе от ума…
Поэт хорош без этого изъяна.
 
 
Что толку посещать читальный зал,
и вязкой тишиной свой мозг тиранить?
Сосед меня намедни приглашал
компанию ему составить в бане.
 
 
Попарился в бане – и пара божественных строк!..
Ах, славный у Вани для этого дела парок!
 

Неформат

 
Море вынесло на берег
Чьё-то матерное слово.
Я ушам своим не верю.
Сердце слушать не готово.
 

Дмитрий Шнайдер Матерное слово

 
Расскажу вам по секрету:
невозможно в этом мире
выжить слабому поэту,
не способен к жизни лирик.
 
 
Подстрекает любопытство
на безумные поступки,
а кругом одно бесстыдство,
ад сплошной – представить жутко.
 
 
Вот, к примеру, выйдешь в поле:
рожь шумит о чём-то пошлом,
под язык здесь поневоле
валидол, кряхтя, положишь.
 
 
Или, помнится, раз вышел
на прогулку в Подмосковье…
Вот, поют «шумел камыш» мол —
утверждаю: сквернословил.
 
 
Шёл на пляж морской с надеждой,
чтоб услышать волн раскаты…
Только разложил одежду,
тут же был обложен матом.
 
 
…в храме я поставил свечи,
помолился, съел просфОру,
но сказал мне друг сердечный:
– Лучше обратиться к ЛОРу.
 

Вышли рифмы на ура…

 
Рифмы не идут с утра,
Да и в полдень не идут.
Вот такая маета,
Не во мне они живут.
Только вечером опять,
Ближе к полночи они,
Начинают меня брать
Прям до утренней зари.
 

Шаронов Дмитрий

 
Рифмы не идут с утра©,
Хоть во мне они живут.
Мне сказала медсестра:
– Виноват кишечник тут.
 
 
Принимай-ка Дюфалак,
Дозу с толком подбери,
Рифмы выйдут кое-как,
Все… до утренней зари.
 
 
Не пошло леченье впрок
Или это чей-то сглаз:
Рифм безудержный поток
Засорил мой унитаз?
 

Троянский конь

 
Недолго запад был в огне.
Закат помедлил и погас.
Ты жеребца подвёл ко мне:
– Знакомься, – вымолвил, —
Пегас!
 

Анатолий Пискунов. Недолго запад…

 
«Я стар, я вымотан и слаб»,
я пережил немало лун.
Ты подтолкнул ко мне осла:
– Знакомься, – предложил, – скакун!
 
 
Оставь оценки на потом:
важнее что еще вопрос,
но ходят слухи, что на нём
к Сиону подъезжал Христос.
 
 
Приму смиренно жребий свой.
Конечно, скачки не для нас,
и я увел осла домой,
где электричество и газ.
 
 
Невыносимо ночь долга,
но краток и тревожен сон.
Всё чудится: трубят рога
и раздаётся сабель звон.
 
 
Там слава бродит по пятам,
а мною вновь упущен шанс.
Всё! Не могу! Бегу к яслям,
где мирно дремлет мой Пегас.
 
 
Как много бесполезных слов
толкутся у костра идей,
подкинем дров, не будь ослом,
мой длинноухий чародей,
 
 
Сажусь за стол, стихи кроплю,
«и дождь окно моё кропит».
Погоду эту не люблю,
но не погодой жив пиит!
 
 
Как стих мой беден и тяжёл
не одолеть былых высот.
Испортил всё обильный стол
и жизнь хмельная без забот
 
 
Обрюзг и отупел Пегас!
Не ведал горше катастрофы:
не светит видимо Парнас:
одна дорога – на Голгофу.
 

Обратной связи нет

 
Имею свой неординарный взгляд
На вещи, на события, на чувства,
Такому свойству сам не очень рад,
Не любят люди этого искусства.
 

Анатолий Болутенко Оригинальная страна

 
У нас оригинальная страна —
Теперь понятно это и ребенку,
И на вопрос «Какого ты рожна?»
Покойней отойти себе в сторонку.
 
 
Но нынче бездну мыслей я припас
Как обустроить мир, чтоб был богаче:
Пожертвуй средства на иконостас,
Которые копил для новой дачи!
 
 
Соседу объяви, мол, «Пьянству – бой!»,
И вылей в унитаз, что в кухне было,
А «скорой», что приедет за тобой,
Расскажешь всё, что сердце накопило.
 
 
Я выступал порою как пророк,
Я так хотел казённый мир раскрасить…
А мой сосед теперь мотает срок,
Успев вчера мой нежный нос «расквасить».
 
 
Беспечных неприятностей истцов —
Хранит экран, как рыцаря забрало
Живёт под скрытым ником острослов,
Совет даёт, но ходит без «фингала».
 

Крылья поэзии (или письмо И.И. Морозову от Г.В.Ф. Гегеля)

 
Георг Вильгельм фон Фридрих Гегель,
Ты над мирами воспарил:
Связав идеей сонм созвездий,
В “Науку Логики” вложил!
 

И.И. Морозов – Г.В.Ф.Гегелю

 
Meiner Lieblings друг Ильюша,
Как не уместен твой елей,
Вложить в слова забыл ты душу,
А кто мы без служенья ей?
 
 
И в сонм мне не связать светила —
На это лишь способен Бог,
Витая в заблужденьях милых,
Меня приводишь ты восторг.
 
 
Речь – восхитительное средство,
Но разум нужен, чтоб владеть
(Скажу тебе я без кокетства) —
Дано не многим преуспеть.
 
 
Сейчас наполнены борьбою
Со смыслом все слова твои,
Что равноценно бить струёю
Шальному ветру визави.
 
 
Пусть дух не покидает тело,
А стих коснется светлых тем,
А нет…бросай ты это дело!
Auf Wiedersehen, Георг Вильгельм.
 

Бешенные кони на Аничковом мосту

 
Лунный мрак тяжелил предметы,
и людей прижимал к земле.
Гасли окна, в них гасли светы.
Город молча тонул во мгле.
 

Владимир Хохлев Точки холода

 
Обращаюсь я к небу порою,
С небом волен общаться поэт,
Только без толку: «небо – немое»,
Мир – вообще непонятный предмет.
 
 
Усмехается «солнце слепое»,
Зрячей жизни припомнив курьёз —
Мне же видится только такое,
Что буквально доводит до слёз.
 
 
Мрак луны «тяжелит предметы»,
Так по-взрослому тяжелит,
Что теперь угасает Света:
Под плитою она лежит.
 
 
На Аничковом злобные кони,
Их давно уже надо лечить:
Зря приблизил к их мордам ладони
С целью «воздух теплом умягчить».
 
 
Чудом здесь обошлось без конфуза,
Чуть заикой от страха не стал:
Лошадями изрядно покусан
Этот стих я для вас написал.
 

Поддать мы в праве…

 
Не пишется… и слава Богу.
Погоды дивные стоят.
Покинув душную берлогу,
Вдыхает воздух плоть моя…
 

Нейлин

 
Жена наделала закруток —
я за процессом наблюдал.
К зиме готовы мы как будто:
заполнен банками подвал.
 
 
Стоят отличные «погоды»,
в башке, однако ж, суета:
ионы или электроны
терзают бедного кота.
 
 
Такой хоррор не на ночь глядя —
дрожит напуганная плоть,
душа решительно в отпаде
и уткой просится в полёт.
 
 
Вместить всё это не готова
и молит бедная строка:
– Оставь меня на полуслове,
Дай отдышаться мне слегка.
 
 
Возьми там из запасов банку,
налей стаканчик первача —
от этой хвори, как не странно,
нет в мире лучшего врача.
 
 
И мысль доходит понемногу,
Что жизнь по правилам течёт.
Не пишется? И слава богу —
пускай читатель отдохнёт!
 

Точка зрения

 
Но снимаю очки, и мутнеют вдали
Очертанья реалий,
Что в моём восприятьи остаться смогли
Без разящих деталей
 

Нейлин

 
Окулист при осмотре мне вынес вердикт: —
У тебя единица!
И теперь неотвязный вопросец возник:
в космос или жениться?
 
 
На избранницу стоит мне только взглянуть,
всё предельно понятно!
И не надо здесь старую песню тянуть,
мол, и Солнце всё в пятнах.
 
 
Я не верю: спросил напрокат телескоп,
разглядеть чтоб поближе,
к окуляру приник, и теперь ничего
дальше носа не вижу.
 
 
У меня минус 8 – так опыт-бандит
умножает печали…
Я женат на простушке: её внешний вид
без разящих деталей.
 

Рупор клетки золотой

 
А что поэт? Сидит себе на жёрдочке,
Клевещет клювом, зарится пером…
Легонечко весна коснётся форточки
И озарит лазурью птичий дом.
 

Э.Учаров

 
Я клетку золотую приготовила.
Сказали мне: «Певец ты здешних мест».
Должно же соловьиное сословие
Служить пернатым рупором невест.
 
 
Надеюсь я, что трели соловьиные
Привлечь ко мне сумеют женихов.
Мои года уже почти былинные,
Мне замуж надо – здесь не до стихов.
 
 
А ты, поэт, сидишь себе на жёрдочке,
Лишь жрешь, да гадишь, жизнь свою любя.
Уж лето на дворе, открыты форточки,
Нет толку никакого от тебя.
 
 
«На взводе» я и речь моя напыщенна,
Соседи уже вызвали врача…
Склевав зерно, соловушка обличие
Своё сменил на жирного грача.
 

Весенний глашатай

 
Вложи свой нос в занюханность тюльпана,
Весна считает птиц на проводах,
Они поют нам песни беспрестанно,
И будто бы весна была всегда!
 

Наталья Ковалевская

 
Вложи свой нос в занюханность тюльпана, ©
и так войди в загаженный клозет.
Толпе не бойся показаться странным,
веди себя как истинный поэт.
 
 
Ступая бережно заплёванностью улиц,
пройди с высокоподнятой главой,
пока в народе чувства не проснулись,
сам волоки крест неподъёмный свой:
 
 
глаголом жги, терзай набором странным
занятных слов и сокровенных чувств,
пускай его не заживают раны —
тебе и не такое по плечу.
 
 
Народ с опаской отойдёт в сторонку,
но пусть не кажется тебе напрасным труд:
быть может, благодарные потомки
слезу восторга со щеки смахнут.
 

Хорошо в коме

 
Поэзия не требует трудов.
Припадок легкий – и стишок готов.
Придя в себя, глядишь на это чудо
И спрашиваешь сам себя: «Откуда?»
 

Валерий Митрохин

Амлитуда

 
Болезни зря ругают сгоряча:
Они, по сути, клад для рифмача.