Текст книги "Нить Ариадны"

8

* * *

Я слышу эти звериные голоса…

Так значит, Ханса с Вилкой тоже погибли. Какие же уродливые и жуткие рожи! Боже, во что их превратил Лабиринт…

Жаль, не сжег сразу, как выскочили из-за угла. До последнего надеялся, что хоть они остались людьми. Что я сплю или контужен. Что всё это глюк.

Как хотелось бы ущипнуть себя, чтобы проснуться. Моргнуть и перезагрузить вселенную, запустить этот проклятый день еще раз.

Нет, ничего уже не вернуть. Я не смог их спасти, и кошмар стал явью. Меня окружали ожившие мертвецы. Лирой, Ванька, Пухлик, близнецы, Петрович и… Юфирь.

Моя Юфирь! Она тоже мертва. Она теперь монстр!

Неужели я выжил только для того, чтобы это увидеть? За что меня наказала судьба? Встретить девушку-мечту и тут же ее потерять!

Я не выпущу их из пещеры. Похороню вместе с собой. Удивительно, но я всё еще жив даже после обрушения свода. Между камнями можно пролезть. Нужно лишь дождаться чистильщиков. Не упустить ни одно из чудовищ, в которых превратился мой взвод. И хорошо, что пришли эти двое. Теперь их не придется искать.

Получив подкрепление, монстры беспокойно заквакали. Наверняка про меня говорят. Советуются, собираются с силами. Похоже, хотят штурмовать.

Пусть подходят. Я чувствую себя неплохо даже после контузии. На теле ни ран, ни свежих шрамов, а ведь мне крепко досталось. Они должны быть.

Отчетливо помню хлопанье крыльев и раскрытые пасти. Жопогрызы рвали тело на части, а я не понимал, где верх, а где низ. Стою или упал.

«Отдай ей агро!» – кричала Юфирь. А как отдать? Кому – Ваньке? Она не возьмет. Я хорошо понимал, на что шел.

Едва бой начался, как эта бедняжка зажмурилась и села под щит. Ушла в «Глухую Оборону» еще на первой волне. Твари только принюхивались, а единственный спасительный навык потрачен! Он ушел в никуда!

Конечно же, монстры прочухали и рванули вперед. Без лекаря такого «танка» они бы смели. Пришлось потянуть их к себе, взять ее агро. Вот только возить за собой врага негде. За нашими спинами только тупик. В рейд вести монстров нельзя. Будет свалка и хаос, нас сразу сомнут. Значит, выбора нет. Бежать можно только вперед.

И сколько я протяну в толпе жопогрызов? Секунду, две?

Этого хватит! Благородное пламя не отличает своих от чужих. Оно сожжет всех.

Момент истины! «Инферно»!

Я прыгнул и побежал, на ходу превращаясь в ревущий огненный шар.

Как же люблю высокородный огонь! Всесокрушающий, милостивый и благословляющий! Он уравнивает низших и высших, одинаково пожирая грязь и сокровища, достоинства и пороки! О, священное пламя, я взываю к тебе! Ты сила абсолютного совершенства, обращающее в пепел скверну и зло! Раскаленной добела печатью страданий прижгу раны этого мира! Я сам стану оружием! Огненной карой небес! Очистительной жертвой на благо всего!

Это был миг просветления и триумфа. Я жег рой собой, и не жалел ни о чем.

А потом пришла тьма.

Сколько себя помню, всегда хотел быть файер-магом. Я стал им даже раньше, чем начал разговаривать. А заговорил очень поздно. Меня не понимали. Возможно, поэтому я поджигал всё, до чего дотягивался. Мои пиротехнические опыты всегда отличались масштабностью.

К несчастью, реальный мир несправедлив, суров, ограничен запретами и косностью мысли. Люди не понимали величественную красоту огня, а страховые компании не испытывали восторга от моих увлечений.

Меня упекли в пансионат, где праздники отмечали уныло и скромно. Там царили грусть, тоска и порядок. Мое же сердце горело. Я зажигал не по-детски и сменил несколько специализированных интернатов. К моим способностям относились с уважительным трепетом, но пожарные приезжали слишком поздно.

Новый дом для меня подбирали с особой тщательностью. В пусковой шахте ракетного полигона я чувствовал себя превосходно. Никто больше не беспокоил, не читал нотаций и не стеснял глупыми ограничениями. Время летело неестественно быстро. Теперь мне давали всё, что просил, и я наслаждался игрой.

Изредка приходили незнакомые люди, рассматривали меня через огнеупорное стекло и что-то записывали. Ребенку льстит внимание взрослых. Надеюсь, скучно им не было, ведь я демонстрировал лучшие трюки и опыты.

Внешность человека может быть разной, но выражение лиц почти не менялось: изумление, любопытство, суеверный ужас или восторг в разных пропорциях. По этим устойчивым сочетаниям я легко определял тип посетителя. Их было не так много: военные, священники, врачи, ученые или зеваки с деньгами.

Никто не понимал, почему мои легкие извергают огонь. Сначала говорили, что из-за мутации в них образуются пары ацетона. Потом – что я расщепляю влагу на водород и кислород, порождая цепную реакцию. «Митохондрические микровзрывы», как мне объяснили. Не знаю, правда ли это, но, в конце концов, подобрали лекарство, которое устранило эффект.

Меня сделали нормальным, но глубоко несчастным. Я впал в депрессию. К счастью, слухи о ней дошли до рекрутера из Лиги, и мои способности повернули в виртуальное русло. Я тренировался день и ночь и, наконец, обрел себя, заставив фанатов и прессу реветь от восторга: «Лучший новичок сезона», «Юлий Сияющий», «Демон Огня».

Мир осыпал деньгами и славой, но пламенная душа жаждала истинного величия. Она дождалась, сама став огнем. Свой лучший бой я дал сегодня.

Когда очнулся, то не сразу поверил, что еще жив. Более того – цел и невредим. Хотя лучше бы остался во тьме в уверенности, что эта жертва спасла. Что смерть была красивой, а мои друзья живы.

Увы, вселенная решила иначе. Я так и не смог их защитить. Без меня они погибли и «обратились». Теперь даже трудно понять, кто из них кто. Черты лиц уродливо исказились. Они вызывали лишь отвращение. Вылупив глазищи, чудовища рассматривали меня, точно зверя. Меня! Юлия Великого!

Нет, я не сдамся! Не стану таким, как они – мерзким уродливым монстром! Я не позволить Минотавру осквернить о них память! Сфера святого огня очистит невинные души!

Я попытался застать их врасплох, но эти твари ждали атаку. Живучие, как кошки. Проворные, как черти. Пришлось обрушить свод, чтобы прийти в себя и выиграть время.

Теперь всё по-другому. Я чувствую, что обретаю новую силу! Вижу, слышу, как она растет, распирает изнутри тело. Я изменяюсь!

В моих венах больше не кровь! В них чистейший, незамутненный свет! Его обжигающая энергия – пламя. В нем квинтэссенция немыслимого наслаждения!

В моих мышцах кипит раскаленная магма! Сердечная сущность земли!

В моих костях… У меня нет больше костей! Ибо любая форма – клетка души! В ней пытка несвободой и ограниченностью!

А глаза… В моих глазницах уже не жалкие куски слизи! Кипит в них освобожденный от пут условностей разум!

Я… я элементаль огня! Я не переставал им быть даже в жалком человеческом облике!

Где же вы, мои враги? Где вы? Идите сюда, я жду вас!

Черт! Что это!

Возможно, несколько поспешил с призывом. Что-то пребольно тяпнуло сзади, испортив сакральный миг просветления.

Зато вернулась способность мыслить логично и ясно. Дурацкий пафос из башки выдуло сразу. Или что вместо нее там пылает …

Трансформация еще не закончена. Нижняя половина тела по-прежнему состоит из ущербной органики. По крайней мере, ноги там еще есть. Жаль, но они еще уязвимы. Невесть откуда взявшийся барсук пребольно их цапнул.

Я развернулся и рефлекторно выдул огненную струю, даже не подозревая о новой способности. А вот ушлая тварь будто знала.

Злые черные глазки на узкой морде – приземистый и жирный зверь. Тупое животное. Но в Лабиринте их нет. В нем только люди и монстры.

А я… Я больше не человек! Я нелюдь. Но за людей отомщу. Этим монстрам сейчас очень несладко придется!

На этот раз не стал жадничать, пустив сразу три файерболла. Один точно в цель и два с миллисекундной задержкой по сторонам, с упреждением.

Барсук не смог разгадать замысел и попался. Почти. Двигался он чуть шустрее, чем я рассчитывал. Взвизгнув, тварь шмыгнула в щель, унося в темноту горящую задницу.

Пахнуло паленым барсучьим салом. Кажется, органов чувств у меня теперь больше. Да и работают они совершенно иначе. Я видел запах и слышал цвет. Знал всё, что происходит за спиной. Это привело к двум важным открытиям:

Первое: пока я забавлялся с милой зверушкой, через завал пролезла часть бывшего взвода. Монстры сидели тихо, конечно же, не из милосердия. Они ждали, когда вползут остальные.

Второе: я не дракон, поэтому не могу изрыгать огонь бесконечно. Там, где раньше находился желудок, тревожно кольнуло. Элементальная интуиция подсказала, что там самая уязвимая часть моего нового тела.

Раздувшись, я выдохнул, но попал в подставленный тотем-приманку. Огонь ушел в него, как молния в громоотвод. Священная энергия разорвала это чучело в клочья. Жаль было потратить впустую.

Это же псевдо-Петрович так расстарался. Монстр ведет себя так же, как наш. Тот любил проделывать этот трюк на арене. Больше никакой торопливости. Враги опытны, умны и сохранили знания людей, которых поглотили.

Теперь я был аккуратен и собран. Файерболл лишь скользнул по лицу моего бывшего друга, но улыбку стёр вместе с кожей.

Монстр взвыл от боли и покатился по полу, стряхивая с горящей рожи вязкие капли напалма.

Получил, татуированный гад!

По выработанной на арене привычке я никогда не стоял на месте: скастовал спелл – ушел в сторону. Сейчас это не помогло – поймал сразу три стрелы в брюхо. Тварь, что их выпустила, тоже не стала стоять. Стремительная и неуловимая, как ловкий хорёк. Юфирь оставалась собой после смерти.

Вот на нее я мог смотреть, как на огонь – бесконечно. Она замечала, а я краснел и терял дар речи. Должно быть, мои нелепые ухаживания забавляли ее. Юфирь намного старше. Наверняка считала ребенком.

И вот Минотавр забрал ее у меня. Это уже не она, а лишь оболочка. Я очищу эту прекрасную форму огнем, омою слезами, развею в красивом и чистом месте ее легкий как пух пепел. Страдания мои необъятны, а тоска возвышенна и глубока. Отравлено ядом потери раскаленное сердце…

Пока я терзал себя, объект моей слезливой рефлексии всадила еще две стрелы в пах. Органики там уже почти нет, но ведь как было подло! К счастью, они не нанесли большого вреда. Наконечник просто плавился, а древко сгорало и сгоревшей спичкой падало на пол.

Шанс на победу большой. Псевдо-Петрович пал, якобы-близнецы застряли в дыре, а не-Пухлик, видно, топтался за ними. Опасность представляла лишь монстро-Юфирь и, в конце концов, я загнал ее в угол. Она скалила зубки точно хищный зверёк, но сжечь так и не смог. Пытался, но дважды выплевывал в сторону огненный шар. Девушка была невероятно красива и будучи монстром.

А вот меня не враги не жалели и коварно ударили сзади. Ударили в единственное уязвимое место. Точно и сильно.

Это барсук. Я отвлекся, а он зализал жареный зад и вернулся. Откуда он знал, куда бить?

Цвета поблекли, очертания объектов размылись. Огонь внутри гас. Тело остывало и плавилось точно свеча. Сила, связывающая его субстанции в единое целое, исчезла. Они больше не ограничены формой и с облегчением растворялись в бездонном океане энергий.

Нет, я не умирал. Я возвращался домой. Туда, откуда пришел. Куда все непременно уйдут. Оставлю всё лишнее и уйду легким и свободным как ветер. Туда, где нечего бояться. Некого бояться. Некому бояться. Там так хорошо, что заберу всех с собой.

Немыслимым усилием воли я собрал остатки энергии в бесконечно маленький и плотный узел. В точку, которая взорвет пещеру к чертовой матери. Она ведь у чертей наверняка есть. Здесь будет большая братская могила. Памятник нашему взводу. Моим товарищам. Моей любви. Моей Юфири.

Финальный удар опередил всего на тысячную долю секунды.

Да, не успел. Друзья, простите. Я буду вас ждать…

9

– Где Юлий?! – вскочил я, как только открыл глаза.

В них сразу же потемнело. Какая боль! Будто молния прострелила от макушки до пяток. Стены и потолок вздрогнули и поменялись местами. От падения удержали предусмотрительно подставленные руки товарищей. Лишь освежающее действие хотов помогло не заорать на всё подземелье.

Ничего страшного. Вилка вытащит, но на полное заживление уйдет время.

– Тише ты… – прошипел Пухлик, беспокойно оглядываясь. – Ооза же рядом!

– Лирой, Ванька?

– Все здесь. Едва успели их вытащить.

– Юлий? – нетерпеливо повторил я.

– Вот… – Юфирь показала взглядом на куски дымящейся плоти. То, что от него осталось, разрубили на части.

– Как остальные?

– Все целы, – кивнула она.

Целы? Это точно не про меня. Сидеть я пока не мог. Вместо задницы одна большая рана. Обнаженное мясо под сдувшимся пузырем сморщенной кожи. Примерно так же выглядело лицо Петровича. На остатках губ пузырилась кровавая пена, но это не мешало им бормотать:

– Реки и озера с цветущими лотосами, прекрасную песнь диких гусей – всё, что проявляется в безбрежном пространстве и не принадлежит никому, мысленно подношу мудрейшим из мудрых…

Я не верил ни в Минотавра, ни в местных божков, но на всякий случай мысленно присоединился к молитве. Если помогает, то почему нет? Воображаемым, особенно не своим, делиться не жалко. Наш шаман частенько грезил и с кем-то говорил вслух, находясь в сферах, недоступных нашему пониманию.

– Монстра поделим между всеми. Каждому по кусочку, чтобы не сползлись, – бесстрастно сообщила Юфирь, не разделяя наш интерес к духовным исканиям.

Они просто не знают. Юлий, конечно, псих, но не монстр! Не внешне, разумеется, а только внутренне. Монстрами он видел нас. Это какая-то чудовищная метаморфоза ума, искажающая нормальное восприятие. Мы остались собой, но ему казались чудовищами.

И с Варей всё было так же! Это объясняет, почему она убила свой рейд.

Какое-то время я потрясенно смотрел перед собой. Пещера для меня исчезла. Всё свободное пространство ума заняла Варя.

Она не погибла! Лабиринт дарует бессмертие. Пусть и не в самой приятной для нас форме. Напротив, это рейд убивает людей, когда их кусками выносит наружу!

Я сделал невероятное открытие, а мир совсем не изменился. Все занимались своими делами. Близнецы точили оружие, Лирой с жаром объяснял Ваньке про тонкости агро. Она зачарованно смотрела ему в рот и, кажется, ни слова не слышала. Вилка колдовала над раной Петровича, а Пухлик пользовался моментом и пожирал ее взглядом.

– Юлия нельзя разделять! Мы должны собрать его в кучу! – неожиданно для себя выпалил я.

Ребята посмотрели на меня, как на сумасшедшего. Кто за язык дернул? Но как объяснить? Мне всё равно не поверят. Скорее всего, только свяжут покрепче.

– Бредишь? – прохладные пальцы Вилки мягко коснулись моей головы. Видимо, лоб и правда горячий. – Хоты еще слабые. Терпи, солдат, скоро пройдет. Это посттравматический шок. Петрович вон тоже заговаривается.

Нет, это не шок. Юлия надо спасать. Я не позволю превратить его в биомассу. Больше никаких эмоциональных порывов. Думать, не спешить и действовать аккуратно. Поставлю перед фактом, а история меня оправдает. Это знание перевернет все представления человечества.

– Точка выхода здесь, но надо вернуться с Вилкой за модулем, – объявила Юфирь.

– Снаружи еще темно! – запротестовал Пухлик.

– Поэтому, с ней пойдут все, кроме раненых, – тоном, не терпящим возражений, сказала она. – Миша-Леша – проверьте путь к выходу. Ханса с Петровичем останутся. К нашему возвращению как раз оклемаются.

– А если ооза? – нервно озираясь, спросила Ванечка. Она всё еще чутко прислушивалась, натерпевшись страха в заваленном коридоре.

– Просто уйдут в сторону. Главное, не в тупик, – терпеливо пояснила Юфирь. – Мы быстро.

Молодец. Она всё делает правильно. Наверху ночь и черт знает, что там бродит. Пусть идут. Это мне на руку.

– А почему бы просто не свалить? Одного трупа нам мало? – вновь возмутился Пухлик.

– За потерю модуля спишут на материк, недоумок! – брезгливо скривился Лирой. Он его недолюбливал.

– А Лабиринт вот-вот спишет еще чью-то жизнь! У нас недо-танк, нубо-хилер, паленый барсук и… – Пухлик запнулся, подбирая для Петровича слово.

– Я не навязывалась, схожу и сама, – тут же предложила Вилка.

– Дорогая, я ведь всем телом и душой за тебя! – галантно поклонился толстяк. – Но где же взаимность? Когда ты станешь… м-м… нежнее к товарищам?

Вилка угрожающе сузила глаза, но Пухлика от нее закрыла Юфирь. Обняв его за плечо, она прошептала:

– Малыш просит ласки? У меня большой опыт решения сексуальных проблем. Как рукой снимет. Надо?

– Нет-нет, я не про это! – шарахнулся от нее Пухлик. Он скорее поцеловал бы змею, встань перед ним такой выбор. – Как можно… и мыслей не было!

– Как не было? Так я уродина? – мурлыкнула та и сверкнула глазами.

Тьма в них манила только Юлия. У других она почему-то вызывала лишь страх. В ней угадывалось нечто, отчего хотелось бежать без оглядки. Напротив, к обманчиво суровой Вилке мужчин тянуло магнитом.

– Нет, ты… командир! Сестра! – с жаром заверил бедняга.

– Вот и хорошо, солнышко! Береги гениталии.

Побледневший, как полотно, Пухлик их очень ценил, поэтому опустил голову и отошел в сторону.

Из тоннеля раздался звук шагов, и мы насторожились. Жопогрызы, понятно, так маршировать не будут, а вот троглодиты в местном бестиарии числились. Думаю, их тут теперь нет. Ооза сожрала всех подчистую.

Нет, на этот раз не монстры, а близнецы. Дошли до выхода и вернулись с докладом. Вожделенный «Вампиризм» им не достался, но в класс попали. В сравнении с нашими неудачниками это очень даже неплохо.

– Почему без барабанного боя? Не всех еще разбудили? – вновь ожил Пухлик, пережив унижение.

– Слизень ушел вправо, но может р-развернуться. Жопогрызов не видно, но п-пахнет там подозрительно, – вытер со лба пот один из братьев. С его лица никогда не сходила вселенская грусть. Казалось, в нем что-то прокисло.

– Пока всё чисто. Если п-поспешим, то сп-покойно пройдем! – возразил другой. Этот, напротив, всегда улыбался.

Братцы «О-ох» и «А-ах». По именам их звали редко, а различали по выражению лиц. Меня не оставляло ощущение, что близнецы порой будто меняли полярность. Леша забывался и считал себя Мишей. Наоборот тоже работало.

Группа ушла на выход колонной. Лирой, как всегда, пошел первым. Ванька пугливо держалась за ним, пытаясь понять, как должен вести себя танк. Вилка, как и положено хилеру, не отступала от нее ни на шаг. Следом шли близнецы и Юфирь. Замыкал строй Пухлик, держась от нее на дистанции.

Подземелье будто съело звук их шагов. Мы с Петровичем остались одни. На самом деле, нас всё еще трое. Ведь Юлий не мёртв, его просто надо собрать.

Да, внешне он монстр. С психикой там уже очень непросто. Восприятие искажено, человеческую речь больше не понимает, но проблемы с коммуникацией наверняка можно решить. А вот с возвращением в наш мир, думаю, нет.

Даже здесь перспективы Юлия очень туманны. Он уже не человек, а чудовище Лабиринта. За ним обязательно придут чистильщики, как приходили за Варей. Для рейдера любой монстр – источник драгоценных кристаллов.

Как видит нас сам обратившийся, более-менее ясно. Даже если выживет, то станет изгоем, прячась от людей и конкурируя с монстрами. Судя по тому, как вел себя Юлий, психика тоже заметно меняется. Рано или поздно форма определит содержание, и человеческое в нем исчезнет навсегда. Ни один зверь добровольно не отдаст свое мясо. Он будет охотиться и защищаться.

Знал ли обо всем этом Стрыкин, когда просил убить Варю? Спрошу, как вернемся. А пока постараюсь кое-что выяснить сам. Для этого мне придется совершить преступление.

«В сострадании, безбрежном, как океан, приносящем блаженство и пользу, нахожу я счастье и радость…» – вдруг снова забормотал Петрович. Он добавил что-то еще, но разобрать эти слова было трудно.

Спит с открытыми глазами или просто бредит?

На изуродованном ожогом лице змеилась улыбка. Кожа на черепе стянулась, отчего татуировки сместились, а черты исказились, сделав его похожим на монстра. Но чувствовал он себя, видимо, лучше. Как, впрочем, и я. Раны в Лабиринте лечатся быстрее и легче, хоть не все и не сразу.

Похоже, шаман всё же спит. Или бредит. Без разницы. Наши скоро вернутся. Мне пора действовать.

Я еще раз внимательно посмотрел на Петровича и стал собирать останки Юлия в кучу.

«Сострадание – вот всесильное снадобье, исцеляющее мир от болезней. Вот древо, у которого отдыхают существа, уставшие блуждать по дорогам бытия!» – донеслось мне в спину.

Я на секунду замер. Медленно обернулся: Петрович сидел в той же позе. Ну так пусть бормочет, лишь бы не мешал.

Отыскать все части Юлия получилось не сразу. На время их просто разбросали в боковой ветке. Особенно повозился с его правой рукой. Долго не мог отыскать, нашел только по писку мышей. Они ее уже начинали обгладывать.

Некоторые куски шевелились, упрямо расползались и норовили изменить положение, а мне хотелось собрать парня как следует. Пусть станет лучше, чем был, Юфирь это оценит. «Юноша бледный со взором горящим» растопит самое черствое женское сердце.

«Смерть может прийти раньше, чем мы очистимся от своих злодеяний! И потому освободиться от них нужно полностью и без промедления»! – вдруг тревожно возопил Петрович.

Этот юродивый очень непрост. Всё видит, всё слышит… Предупреждает? Ооза? Или наши идут?

Да, это шум шагов. Надо спешить. Взвод вернулся!

Я торопился, но чуть опоздал. Когда закончил со сборкой, ребята уже стояли рядом с Петровичем. Слава богам, пришли все. Кажется, целы.

– Ты что там делал? – вопрос застал меня врасплох. Зрачки Юфири зияли, точно две черные дыры.

– Нашли модуль? – поинтересовался я как ни в чем не бывало.

Нет, заболтать не смогу. Девка не дура. Спросит еще раз.

– Нет его там… – потерянно вздохнула Вилка. Чувствовалось, что она в отчаянии.

– Как нет? – недоуменно спросил я. – «Слезы» нет или самого модуля?

– Ничего нет. Всё обшарили. Д-даже в норы заглядывали, – буркнул О-ох. – Там тьма следов. Очень оживленное место. Вся т-трава вытоптана.

– Д-днем еще п-посмотрим. Куда он денется? Что-то пропустили. Т-точно найдется! – жизнерадостно предположил А-ах.

Я бы согласился с О-охом. Едва ли модуль завалился под куст. Искали наверняка очень тщательно. Если пропал, значит, кто-то забрал. Но для всех, кроме хозяина, он бесполезен.

Шантаж? Людей, кроме нас, здесь вроде бы нет, а зачем это монстрам?

– Нихрена мы не найдем! – мстительно подвел итог Пухлик. – А потеря модуля…

– Преступление! – закончила за него Вилка. – Заткнись, сука! Без тебя тошно! Найду сама. Можешь валить!

Оставлять ее одну никто, конечно, не будет. Феечек Вилка щелкает, как орехи, но тварь чуть крупнее не переживет точно. Вроде бы пронесло. Про меня забыли. Я мысленно поблагодарил за перепалку. Как оказалось, рано. В тоннеле за моей спиной раздался мучительный хрип. Юлий в очередной раз воскрес.

– Ханса? – Юфирь сразу поняла, в чем дело. – Ты что? Его снова собрал?

Восемь пар глаз. И все смотрели на меня очень по-разному. Злость, недоумение, сочувствие и понимание. Надеюсь, последнего больше. В конце концов, ребята не смогли расчленить Юлия с первого раза.

Они не знают то, что уже знаю я. То, что изменит всё – нас, мир, человечество. Людям необязательно умирать в сорок лет. Они могут научиться жить здесь. И кто знает, что еще обнаружится?

– Спокойно, есть объяснение! – на всякий случай я закрыл собой проход к Юлию.

– Прямое нарушение приказа? Это… – злорадно потер Пухлик ладони.

– Преступление. Все уже в курсе! – оборвал его я. – Не волнуйся, трибунала не будет. Нас на руках будут носить, вот увидишь.

– Как бы не вынесли ногами вперед… – засомневался О-ох.

Он приложился ухом к стене и сделал страшное лицо, показывая на коридор слева:

– Тс-с-с… т-тише. Ооза п-ползет.

– Конечно, ползет. Жрать-то ей надо, – не удержался от комментария Пухлик.

– В общем, Юлий не монстр, – поторопился объявить я, опасаясь, что беднягу разберут раньше, чем скажу что-то в защиту. – Вернее, монстр, но… Внутри он по-прежнему жив, вот только видит нас совершенно иначе. Мы попробуем это ему объяснить. Придумаем, как нам договориться.

– Ты спятил? – сделал логичный вывод Лирой.

– А не видишь? Он всех нас убьет! – заверещал Пухлик.

– Ханса, что ты несешь? – пристально посмотрела Юфирь, оценивая мое состояние. – Откуда у тебя эти безумные мысли?

– Трудно объяснить. У меня бывают ммм… видения, – сбивчиво пояснил я, прекрасно осознавая всю ничтожность этого аргумента.

– Хочешь, чтобы мы доверились глюкам? – вопросительно подняла бровь Юфирь. Она командир. Если сочтет, что боец представляет опасность для рейда, то, согласно Уставу, его обезвредит.

– Могу доказать, – поспешил заявить я. – Вспомни: жопогрызов сагрили близнецы. Ты выстрелила первой. Пухлик остановил Лироя за локоть, когда тот рванулся вперед. Ванька едва не уронила щит. Всё верно?

– А Юлий? – изумленно прошептала Юфирь. Впервые в ее глазах мелькнула растерянность.

– Побежал вперед, когда с ног сбили Ваньку. Каст «Инферно». В одиночку сжег рой. Он спас всех. Мстил нам же за нас даже будучи монстром! Он просто так видел.

– Хочешь сказать, не узнал? – недоверчиво спросил Лирой.

– Да, там крыша конкретно поехала… – зло усмехнулся Пухлик.

– Из-за своих изъянов он не познал просветления. Если и мы впредь будем вести себя так, то испытаем страдания неблагих уделов. Болезнь, неволю и смерть… – продолжил бредить Петрович.

Его расфокусированный взгляд намекал на глубокую медитацию. Блуждая в чертогах разума, шаман что-то видел, а иногда говорил с воображаемыми или видимыми только ему собеседниками. Он редко отвечал на прямые вопросы. Одухотворенный безумец вещал стихами и хохотал без причины. Но сейчас мне не помешала бы и такая поддержка. В его словах всегда можно увидеть намёк.

– Вероятно, из-за метаморфозы мозг поменял внутреннюю кодировку, – секунду подумав, предположил я. – Юлий больше не понимал нашу речь, да и лица людей видел в необычных пропорциях.

– Как такое возможно? – не поверила Вилка.

– Не знаю, – развел я руками. – Восприятие субъективно. Мы ограничены, поскольку видим не реальность, а то, чем она кажется. Ум оперирует лишь тем, что передают очень несовершенные органы чувств. Где-то по пути произошел сбой, и эта информация теперь воспринимается криво.

– Кривые у него только мы? Остальная картинка в порядке? – уточнила Юфирь. Кажется, она начинала мне верить.

– По большей части, – подтвердил я. – Такая избирательность говорит о том, что это сделано специально. В любом случае, вынести его кусками наверх – значит убить! Так же, как убили всех якобы погибших тут рейдеров!

Какое-то время ребята молчали, осмысливая невероятное. Лабиринту уже сорок лет. Далеко не каждого погибшего рейдера удалось вынести. Чистильщики находили не всех. Похоже, не упокоенные стали уникальными монстрами. Проклятыми, брошенными и забытыми. Как эта ооза…

Такая судьба хуже смерти. Одинокой и вечно голодной ползать по темным тоннелям, процеживать крыс и сверчков, теряя память и разум…

– И что предлагаешь? Оставить Юлия здесь? – глаза Вилки стали влажными.

– Дать ему шанс, – пожал я плечами. – Приоритет – доставить в «Тесей» новую информацию. Напишем рапорт, и пусть там разбираются. Пока же попробуем установить между нами контакт. Может, хоть на этот раз что-то получится.

– Вот ты и пробуй! – ожидаемо предложил Пухлик. – А мы за углом постоим и посмотрим.

Вот здесь толстяк прав. Моя теория – моя и ответственность. Что, если на втором воскрешении Юлий уже окончательно спятил?

Петрович как-то бубнил про бардо – особую реальность посмертия. Говорят, умерший помнит имя жены первые три дня после смерти. После пятого он знает, что был женат, а после седьмого только то, что он человек. На девятый не помнит уже ничего. Здесь похожий процесс мог идти гораздо быстрее.

Если чудовище не успокоится, то поцелуем красавицы такое заклятье не снять. Понадобится тяжелая артиллерия. Мы едва справились с Юлием, когда процесс трансформации еще продолжался. Монстр был сравнительно слаб, примерно «В-6». Теперь Лабиринт слепит из кусков по-другому. Кто знает, что вылезет на свет в этот раз?

Скорее всего, новая версия будет страшнее. Возможно, поэтому чистильщики до последнего пытаются найти и вынести погибших наверх. Иначе, те могут стать такими как Варя сверхмонстрами.

– Согласен, – кивнул я. – Пойду один. Вы только отойдите подальше.

– А если он тебя съест? – забеспокоилась Вилка.

– Тогда возвращайтесь и зовите чистильщиков, – поблагодарил я ее взглядом.

– Пойду с тобой, – неожиданно заявила Юфирь, смазывая ядом стрелу. Она добыла его, когда нашла дохлого жопогрыза. Выдавила у того из десны. – Остальным даже не дёргаться. Лирой будет за главного, если вдруг что.

Столкнуться с «вдруг что» не хотелось бы. Как и подставлять под удар кого-то еще. Но страховка нужна хотя бы для того, чтобы один из нас выжил. Добытая мной информация чрезвычайно важна. Люди должны о ней знать.

Взвод отошел вглубь метров на триста. Примерно через сто – точка выхода, которую нашли почти сразу. Уйдут без нас, если «вдруг что». Уникальный монстр не рарник. Такая тварь намного серьезнее. Мы даже не нубы, а скорее, туристы, как сказал Битик. Наше знакомство с иномирьем планировалось совсем не таким.

– Готов? – спросила Юфирь.

Я кивнул, чувствуя неприятную дрожь.

– Похоже, он тоже, – заметила мой тремор она. – Тогда пойдем и посмотрим.

Подкравшись, мы опасливо заглянули за угол, но там никого не было. Горка, которую я заботливо сложил из кусков, исчезла. На земле осталось лишь темное пятно крови. Видимо из экономии, чудовище впитало в себя даже ее.

– Потуши факел. От слизи и так всё видно, – попросил я шепотом. – И лук убери. Не надо пугать.

Видимо, сказал глупость. Потому что из темноты вышло существо, которое до смерти нас испугало самих.

Это минимум «А» класс, а наш допуск охоты «Д-8». Уже не элементаль, а демон-рыцарь, как я их себе представлял. Рук теперь у Юлия стало четыре, хотя точно помню, что положил только две. Защиту тоже нарастил очень серьезно. Корсет подвижных роговых пластин надежно прикрыл тело от когтей барсуков. Голова походила на шлем с закрученными винтом рогами. Они были настолько высокими, что царапали свод. Бойницы-глазки горели огнем, а из пасти торчали два серпообразных клыка, щелкавшие, как жвалы огромного насекомого.

– Мы не хотим причинить тебе вред, – медленно и дружелюбно произнес я. Мы и не смогли бы, даже если бы очень хотели.

Впрочем, смысл моей речи сейчас не имеет значения. Важен был тон. С монстром такого ранга лучше разговаривать с максимальным почтением. Сколько в нем осталось от Юлия пока непонятно, но меня он смотрел с подозрением.

Мы торопливо подняли руки, показав, что в них ничего нет. К сожалению, в моей голове ничего не было тоже. Я не знал, как объяснить, что мы не чудовища. И уж точно не представляем угрозы.