Текст книги "Несломленный. Сборник прозы и стихов"
Автор книги: Евгений Михайлов
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Эпизод девятый. Ночь в могиле
Одно время Ананий Иванович увлекался охотой. У него было прекрасное ружьё фирмы «ЗАУЭР». Была и собака, хорошо обученный сеттер. Возвращаясь как-то поздно вечером с поля, провалился наш охотник в какое-то древнее захоронение. Выбраться сам не смог. Кричал, стрелял, да кто-же ночью-то услышит. Собака убежала куда-то. Так и просидел в яме до утра.
Как рассвело, глаза на лоб полезли – из ниши в боковой стене вывалился скелет и, усмехаясь, смотрел на человека пустыми глазницами. Ощущение не из приятных. Но теперь крики и выстрелы были услышаны.
Вскоре подъехал конный пастух и помог выбраться. Оказывается, собака ночью вернулась домой и перепуганная Варенька упросила сельского старосту Степана Маркеловича начать поиски. С рассветом и вышли.
Охоту наш герой с той поры забросил. Хуже всего было то, что стал он после этого покашливать, прихварывать. К ужасу Вареньки тест на туберкулёз оказался положительным. Всё это происходило в 1910 году.
Эпизод десятый. Немного мистики
На семейном совете было решено ехать в Санкт-Петербург. Здесь в глуши надеяться на квалифицированную медицинскую помощь не приходилось. Оставив дочку на попечении Варенькиной сестры Анны, чета Комаренко двинулась в далёкий путь.
Столичные медики диагноз подтвердили, но посоветовали лечиться дома, так как сырой петербургский климат в этом случае был явно противопоказан, а Италия – слишком далеко и дорого.
Перед отъездом Ананий пошёл прогуляться по городу, а Варенька осталась в гостинице, ей что-то нездоровилось.
Дальнейшее разумному объяснению не поддаётся. В Петропавловском соборе Ананий осматривал гробницы русских царей. И вот стоя над гробницей Александра Первого, подумал: – Такое величие и такая странная смерть. Неожиданно он услышал совершенно явственно голос: – А тебе будет ещё хуже. Тебя в землю зароют живым. Ананий, вздрогнув, огляделся по сторонам. Вокруг никого не было.
Эпизод одиннадцатый. Изменения к лучшему
По возвращению домой Ананий по совету Хасена всё лето провёл в казахском ауле у его брата. Жаркое степное солнце, жирная баранина и кумыс совершили чудо – больной пошёл на поправку. В 1911 году анализы уже не выявили зловредных палочек Коха. Ананий повеселел: – Вот, видишь, – говорил он жене, – голос в соборе всего лишь галлюцинация.
С удвоенной энергией взялся он за работу. Созданное им торгово-промышленное товарищество «Соединитель» было прообразом будущих холдингов. Впервые объединились крупнейшие производители зерна и переработчики. Результаты не замедлили сказаться. Успешно действовало товарищество и в годы войны, поставляя продовольствие для армии.
Эпизод двенадцатый. Не хлебом единым
« Не хлебом единым жив человек» – истина избитая, но абсолютно верная. Каждая живая душа имеет свои пристрастия, иногда утончённые, иногда низменные.
В отличие от большинства торговой братии, Ананий не имел тяги к вину, картам, женщинам. У него было редкое для того времени увлечение – нумизматика. Мог часами рассматривать старинные монеты под увеличительным стеклом, заботливо очищал их от грязи и окислов, протирал суконкой. Всё началось с нескольких монет, доставшихся ему от отца. Постепенно коллекция росла. Кляссеров тогда не было, и монеты хранились в двух мешочках, которые Ананий собственноручно сшил из тонкой кожи. Часто он говорил жене: – Это наше богатство. Варя в этом не очень-то разбиралась, но запомнила, что там были уникальные монеты, времён Богдана Хмельницкого.
Другим увлечением было самообразование. Каждый раз по приезду в Семипалатинск не забывал Ананий Иванович в библиотеку заглянуть. Своих книг немного было. В основном классика – объёмистые однотомники Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Гоголя. Для Руфочки выписывали детский журнал «Задушевное слово»
Однажды произошёл курьёзный случай. Из Петербурга Ананий привёз богато иллюстрированную книгу «История французской революции» и похвастался ею перед местным попом. Тот, проявив бдительность, донёс «куда следует». Пришлось объясняться перед жандармами.
Они поначалу хотели даже изъять книгу. С трудом удалось их убедить в абсолютной легальности данного сочинения.
В пылу дискуссии один из блюстителей порядка заявил: – Из-за таких вот книг в народе дух бунтарства процветает. Дурные примеры заразительны. Нельзя внушать простолюдинам вредные идеи. Чем больше народ просвещать, тем больше опасности для просветителей.
Ананий горячо возражал. Время покажет, кто был в этом споре прав. Приближался семнадцатый год.
Эпизод тринадцатый. На распутье
Когда в провинцию дошли слухи об отречении Николая Второго, Варенька, женским сердцем чувствуя беду, сказала мужу: – Я боюсь. Давай уедем в Америку. Зловещее предсказание цыганки припомнила.
Ананий не соглашался, приводя такие соображения: – У нас сейчас на счету пятьсот тысяч, вот догоним до миллиона – тогда и уедем ( в ту пору рубль равнялся двум долларам).
Однако галопирующая инфляция быстро обесценивала любые состояния, а в конце 1917 года стало ясно, что время для переезда упущено. В Топольном появились дезертиры, бежавшие с фронта. Своими россказнями они до того заморочили голову мужикам, что те собрались разбираться с «мироедом Комаренко». Хорошо, что староста Степан Маркелович предупредил. Уезжали наспех, ночью, оставив мельницу и дом на разграбление мародёрам.
Плещеев, правда, успокаивал: – Большевики – это ненадолго, два-три месяца, и каюк!
Ананий не соглашался: – Пожалуй, лет пятьдесят продержатся, пока народ прозреет. Но и он ошибся. Этим авантюристам удалось дурить голову народу почти семьдесят пять лет.
Эпизод четырнадцатый. В эпицентре враждебного вихря
Если в Москве и Питере большевики держались за счёт тотального террора, то на периферии их власть была поначалу слабой и быстро рушилась. В Семипалатинске она просуществовала с января по июнь 1918 года, затем до декабря 1919 года город находился под властью Сибирской директории Колчака. Наиболее боеспособными частями здесь были анненковцы.
Однако предательство белочехов резко изменило обстановку в пользу Красной армии. Под её ударами, при содействии сибирских партизан, колчаковский фронт дрогнул и начал рассыпаться. Атаман Анненков, сберегая силы для отступления в Китай, не стал оборонять Семипалатинск, покинув его без боя. Следом за ним в начале декабря в город вошёл Четвёртый крестьянский корпус партизанской армии Мамонтова под командованием бывшего царского офицера поручика Козыря.
Этот человек совершенно невнятной политической ориентации, член партии эсеров, а по убеждениям – анархист, чувствовал себя, как минимум маленьким Наполеоном. Ворвавшись в город, он милостиво разрешил своим «орлам» под видом определения на постой пограбить мирное население.
И вот, в дверь дома, где квартировала семья Комаренко, громко постучали. Вошедшие потребовали предъявить документы, деньги и драгоценности. Вдруг один из вошедших, с красным обветренным лицом воскликнул радостно: – Анашка, сукин сын, здравствуй! Не узнаёшь, что ли? И не дожидаясь ответа, продолжил : – Шелковенскую мельницу помнишь?!
После этих слов Ананий Иванович узнал забияку, посаженного им когда-то в лужу. Краснолицый не умолкал: – Как живёшь, землячок? Деньги-то есть?
Комаренко тихо ответил: – Деньги все были в банке, а теперь экспроприированы. Вашей же властью.
–Ну, а выпить хотя бы есть? – вставил слово второй партизан. – Я не пью ребята. Могу чаю предложить.
Это предложение рассмешило партизан. Краснолицый скомандовал: – Собирайся. Пойдёшь с нами.
Ананий Иванович всё понял, твёрдо сказав жене, выбежавшей на крыльцо: – Варя, вернись!
Но бедная женщина бежала за ними следом до самой резиденции Козыря, где её дальше порога не пустили, сказав только, что её муж арестован и разбираться с ним будут завтра. В слезах Варвара Васильевна вернулась домой, ведь Руфочка там оставалась одна. Всю ночь они просидели в жутком оцепенении, не сомкнув глаз.
Наутро Варя снова появилась в штабе партизан, но ничего выяснить не смогла. Анархия там творилась полнейшая.
Только на второй день с помощью верного Хасена отыскала несчастная женщина на Иртыше полузанесённый снегом труп своего мужа. Знакомый врач, осматривавший тело погибшего, пришёл к выводу, что обе раны были не смертельны, а потерявший сознание человек просто замёрз.
Эпизод пятнадцатый. Неправедный суд
Поручик Козырь в тот вечер изрядно заправившись смесью спирта с кокаином, чувствовал себя уж совсем Наполеоном. В его мозгу вызревал дикий план мятежа против советской власти.
В этот момент и доставили к нему Анания Комаренко. – Кого это вы мне привели? – Козырь чувствовал себя уже Понтием Пилатом.
– Это шелковенский кулак. Меня на мельницу не пускал – доложил красномордый.
– А ну, становись на колени и проси прощения у людей– лениво процедил Козырь.
– Где ты здесь видишь людей? Это же дерьмо в человечьем платье! – довольно дерзко ответил Ананий Иванович.
– Ах, вот как! Отдаю его вам, ребята. Делайте с ним, что хотите, – новоявленный Понтий Пилат картинно прикрыл глаза.
Через несколько минут конвоиры вывели Анания Ивановича на улицу, прихватив перепуганного толстяка, владельца местного кинематографа. Дальнейшее известно.
Эпилог
Так закончилась жизнь одного из первых Семипалатинских предпринимателей Анания Ивановича Комаренко. Закончилась она по прихоти по прихоти одиозной личности – поручика Козыря, который спустя непродолжительное время пытался поднять мятеж в Усть-Каменогорском уезде, но был обезврежен при активном участии члена ревкома Павла Петровича Бажова, впоследствии известного писателя.
Андреян на похороны брата не пришёл. Время было такое. Помочь безутешной вдове решился только Хасен, приведший с собой двух джигитов.
Через несколько дней младший из убийц неожиданно пришёл в дом казнённого. Совесть бандита, видать, замучила. Дома была одна Руфочка. От него она и узнала подробности допроса и расправы над своим отцом. Убийца клялся, что он не стрелял и валил всю вину на своего подельника. Принёс девочке отцовы часы, но их с ужасом отвергла – часы были чужие.
Самое удивительное, что лет через десять Руфочка, уже молодая женщина, встретила случайно того же самого человека и он поведал ей о страшной смерти красномордого всё в том же Топольном. Тот якобы сошёл с ума и перед смертью истошно вопил одно и то же – Ананий Иванович! Смилуйся! Не подходи! Пощади!!!
Могила Анания Ивановича не сохранилась. Городское кладбища, на котором он был похоронен, ликвидировано в шестидесятые годы прошлого века Иванами, не помнящими родства. Мертвецы возразить не могли, а живые благоразумно помалкивали. Тоталитарный режим инакомыслия не терпел.
На этом месте построили футбольный стадион. Недаром говорят, что если Бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума. И в самом деле, большего идиотизма, чем играть в футбол на костях, придумать трудно.
Ананий Иванович погиб в период безвластия, поэтому на него не навешивали ярлык «врага народа». Он официально считается жертвой бандитского самосуда, устроенного отребьем, примазавшимся к революции. Его жена и дочь благополучно дожили до глубокой старости, сохранив в своих сердцах память о муже и отце.
Оставшись без отца в 14 лет, Руфочка уже в июле 1922 года начала свою трудовую деятельность. Причём, не имея претензий со стороны советской власти, была принята на добровольную службу в управление частей особого назначения (ЧОН) Семипалатинской губернии. В то время против повстанцев в Восточном Казахстане велись широкомасштабные боевые действия с применением артиллерии. После подавления восстания в июле 1924 года ЧОН был расформирован и красноармеец Комаренко Руфина Ананьевна демобилизована.
Началась мирная жизнь. Руфочка окончила сельхозтехникум и вся её дальнейшая работа была связана с растениеводством. Очень помогали молодому агроному кавалерийские навыки, полученные в ЧОНе. Она объездила верхом все предгорья Алтая. Свои восторженные впечатления о природе Восточного Казахстана, свою любовь к этому краю она сохранит на всю жизнь.
За успехи в плодоводстве и овощеводстве впоследствии ей было присвоено звание младшего научного сотрудника Казахского института земледелия (КИЗ).
В годы войны она возглавляла специализированный семеноводческий питомник, обеспечивающий семенами овощей хозяйства Казахстана. За эту работу 11 апреля 1945 года была награждена Грамотой Президиума Верховного Совета Казахской ССР
В 1946 году от имени президиума Верховного Совета СССР ей вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне»
Род Анания Ивановича не пресёкся. На сегодня в мире существуют один его внук, двое правнуков и двое праправнуков, несущих в себе гены этого удивительного человека и не забывающих о нём никогда.
Завершить эту документальную повесть поможет очерк о природе Рудного Алтая, написанный Руфочкой в двадцатилетнем возрасте. Такое восприятие мира не каждому дано.
Р.А. Комаренко
В горах Алтая
(печатается с сокращениями)
На правом берегу игриво-журчащей речки, быстро стремящейся с высоты соседних гор и образующей красивые каскады падающих струй, раскинулся огромный лес, выделяющийся зеленеющим пятном на сером, безжизненном фоне угрюмых, тёмных скал. Какой резкий контраст между живой и неживой природой! Там, в густом, зелёном лесу жизнь кипит, всё живёт, копошится, куда-то стремится! И чего только не насмотришься в лесу! Высокие, красивые лиственницы и кедры гордо вздымают свои иглистые вершины, а зелёные ёлочки выгибают колючие ветви; красуется белая кудрявая берёзка с душистыми листочками; дрожит серая пугливая осина, а развесистые пихты далеко ушли ввысь острыми верхушками. Белые серёжки ландыша, робко выглядывая из травы, качаются меж длинных, гладких листьев.
Где-то стучит крепконосый дятел, кричит жалобно жёлтая иволга, отсчитывает года бездомная кукушка; серый зайчишка шмыгнул в кусты, высоко между ветвями мелькнула пушистым хвостом цепкая белка, далеко в чаще что-то трещит и ломится – крик, писк, щебетанье, суетятся яркие мотыльки, перепархивают с ветки на ветку различные представители пернатого мира, а огромные кроны столетних дерев, раскинув могучие густые ветви, мерно раскачивают своими вершинами и шумят от малейшего дуновения лёгкого ветерка.
А здесь, среди этих мрачных, величавых скал царствует мёртвая, глухая тишина; сдвинувшись рядами, серые безжизненные горы ревниво стерегут свой покой, лишь изредка пролетит какая-нибудь птичка, на минуту рассеяв тишину своим появлением, и скроется – ей душно в этом мире покоя и вечной тишины!
Солнце печёт вовсю, на небе ни облачка! Раскалённые камни гор ещё больше распространяют удушливый зной; всё живое попряталось куда-либо в тень, ближе к воде, – разве где-нибудь на горячем камне сверкнёт своей чешуей лениво-растягивающаяся змея – она греется на солнце; – ни звука, ни шороха!
Вдруг в этой страшной, мертвенной тишине раздаётся оглушительный удар и шум, повторённый далёким эхом скал… и снова та же глушь, лишь в вышине парит огромный орёл; широко распластав могучие крылья! Кто же так дерзко возмутил покой могильный? – то оборвался с кручи огромный камень и увлёк за собой массу других, меньших и быстро летят они книзу, захватывая с собой встречные камешки, песок, производя оглушительный шум, повторённый тысячью отголосков, а потом снова всё затихает… и так вечно!
Тишины не существует лишь там, где мчится с бешеным рёвом вспененная река; вечно беснуется она, перескакивая с камня на камень и шумя неумолчно, – нет ей преграды, а что слабее – увлекается вслед за нею и несётся в потоке, наполняющем своим грохотом ущелье.
Возле речки больше жизни: берега её поросли изумрудной травой и цветами; местами, у самой воды подымает свои метёлки камыш, плакучие ивы, согнувшись низко над водой, купают свои ветви в её холодных сверкающих струях, а в глубине мелькают блестящие, извивающиеся рыбки. Среди благоухающих цветов с опьяняющим запахом, видна масса порхающих красивых мотыльков. Как лёгок их полёт, какая дивная гармония красок!
Один за одним усаживаются они прямо в цветочные венчики и упиваются чудным нектаром. Огромные жужжащие шмели хлопочут около цветов, склоняющих свои головки под их тяжестью к земле! Посреди всевозможных цветов, в зеленом коврике травы выглядывают несмело кустики земляники с гроздьями алеющих ягодок. Под пологом зеленых ветвей, в густой заросли трав и цветов тоже идёт своя особенная, суетливая жизнь: там копошатся тысячи букашек, жучков и червяков различного цвета и величины, – вот громадный жук, важно ползущий по стебельку цветка, мерно раскачивается на нём от пролетающего ветерка; там желтоватый, словно бархатный, червяк, покрытый массою черных волосков, жадно поедает сочный, нежный листик; вечно трудящийся и хлопотливый муравей бегает посреди этого зеленого царства в поисках всего, что может он утащить к себе в гнездо, он ничем не брезгует – соломинки, сухой стебелёк травки, листик, а попадётся трупик мухи или жучка, – он и это тащит, ему всё пригодится; вон промелькнула зеленая, пугливая ящерка и скрылась в куче сухой листвы; там с тяжелым, громким гуденьем летит сердитый шмель; тут быстро проносится малютка-пчела с тонким поспешным жужжаньем – крошка торопится собрать душистый янтарный сок с цветов и нести в свою восковую келью; в кустах щебечут неугомонные малиновки, зяблики и другие птички; раздаётся пронзительный свист и стрекотание кузнечиков, скрытых в бархатной мураве, а в чистом, ясном воздухе вереницами носятся яркие, легкокрылые стрекозы; – всё живёт, всё радуется и восхваляет природу в её обаятельно-дивной красоте и величии!!
Только высокие, обнаженные. серые скалы мрачны по-прежнему и стоят задумавшись, словно ждут чего-то, да бурливая речка стремительно несётся вперёд, всё вперёд, словно догоняя свои, умчавшиеся прежде, кристально-чистые воды, а в лазурно-голубом небе стоит жаркое солнце и обливает своим ярким светом и теплом раскинувшийся внизу ландшафт, да высоко – высоко плывёт белое, как снег, пушистое, лёгкое облачко!
Живописно вьётся, словно змея, узенькая тропинка, то убегая вдоль берега речки, то поднимаясь в гору, то вдруг неожиданно поворачивая в глубокий овраг, на дне которого шумит, падающий с горы, бурливый ручеек, сверкая на солнце мириадами ярких брызг, – или пропадает мгновенно за поворотом, словно дальше нельзя ни пройти, ни проехать!
Вдруг, выбегая из-за горы, она приводит к мостику, переброшенному через бурливую речонку. Сколько прелести и восторга возбуждают эти, уже обветшавшие от времени, шаткие мостики, которые незаметно для глаза, из овражка или из-за кустиков являются взорам изумлённого путника! Переедешь его и, бегущая вдаль, поросшая зеленой муравой дорожка, быстро скрывается за выступом ближайшей скалы, манит своей неизвестностью всё дальше и дальше…
По бокам тропинки тянутся всё те же скалы, но тут они, благодаря соседству речки, покрыты зеленью и цветами, лишь вершины их, поднимаясь высоко к небу, выделяются темным пятном на бархатистой зелени; – иногда образуются красивые своды, словно арки, из зеленых, пушистых гирлянд хмеля или разросшийся в изобилии по обеим сторонам кустарник перекидывает свои ветви, увитые змеевидными, цепкими стеблями дикого вьюна, беленькие цветочки коего заманчиво выглядывают между листьями, через дорожку; местами дикий крыжовник тянется сплошной стеной, – на ветвях его гроздьями висят продолговатые, зеленые и чуть буреющие с одного боку , прозрачные ягоды, вкусом и видом напоминая виноград. Едва ли удастся пробраться сквозь его чащу, так как масса острых и крепких игл-колючек вопьётся в тело и сильно поранит, будь то животное или человек; немного поодаль растёт целыми семьями « меньший брат» крыжовника – дикий миндаль; красиво-изрезанная, серебристым налётом подёрнутая листва хранит под собою огромные, острые шипы, а на концах его ветвей сидят пушистые, мягкие и желтенькие барашки, величиной с урючную косточку, а выше, на солнцепёке, разрослись кусты черной и красной смородины, сплошь осыпанные крупными ягодами. Много и других кустарников, трав и всевозможных цветов произрастает в этом неограниченном просторе земли, воздуха и света, не стесняемые никем и ничем!!
Чем дальше углубляешься в ущелье, тем природа становится первобытнее, скалы огромнее и величественнее и уже вдали показываются вершины, увенчанные шапками снега, ослепительно блестящего под лучами яркого солнца, – а ниже, на горном плато, видны стройные силуэты, а порою целые группы, пихт и лиственниц, ещё ниже расстилаются необозримые луговые пространства, поросшие в изобилии прекрасными горными травами и чудными цветами – безопасное убежище диких животных и птиц.
Проехав ещё немного, вдруг обнаруживаешь, что дорожку, вернее едва заметный след, преграждает груда булыжников, валежника, песка и дальше не представляется возможным ехать, так как весь дальнейший путь загромождён спустившейся, огромнейшей оплывиной , иначе говоря той– же лавиной, но только не снежной, а из огромной массы камней всех величин вперемежку со всяким мусором.
Следовать дальше можно лишь пешком, с большим трудом преодолевая все загромождения. Природа ревниво стережет свою неприкосновенность и редко кто, набравшись сил, мужества и неутомимой энергии, проникнет в непроходимые дебри девственных лесов, где ещё ни разу не раздавался звук топора, и на необозримо-роскошные, травянистые луга, где ещё не бывала нога человеческая; – много нужно трудов и сил, прежде чем эти источники богатств будут подвластны воле человека!!
Вблизи этой оплывины, и без того быстрая речонка, с остервенением мчится через огромные камни и многие из них увлекаются её силой; она здесь становится полноводнее, ибо недалеко те вершины, которые питают её снеговой водой.
Но несмотря на её неимоверную быстроту и бурливость, в ней ухитряются стоять против течения, противопоставляя бешеному напору воды лишь свои крепкие красноватые плавники, серебристые, юркие рыбки, величиной со среднюю стерлядь, которых называют « хайрюзы». Эта рыба, имеющая нежнейшее, вкусное чуть розоватое мясо – может жить лишь в горных быстрых речонках, а не в стоячих тихих водах; она так хрупка и нежна, что не выдерживает перевозки на какие-нибудь десять вёрст и портится, но когда она приготовляется свежей, то вкус её обаятелен; ловят её удочками в ясный и солнечный день, когда она весело резвится в в прозрачных волнах; а в пасмурную же погоду она уходит под камни, корни деревьев, в глубокие страшные омуты – словом, прячется от непогоды!
Тропинка по-прежнему загромождена беспорядочно наваленными грудами камней свалившейся оплывины и проехать дальше нельзя. Неужели все удовольствия незнакомой тропы кончились? Нет ли поворота вправо или влево? Точно, – чуть заметный в густой траве след поворачивает вправо и убегает змейкой за ближайший скалистый обломок – и никакая сила воли не заставит оставаться на месте или повернуть назад, не увидев таинственные недра этого прелестнейшего уголка. Та же растительная глушь, те же оригинальные арки-своды из зелёных ветвей. испещрённых всевозможными цветами; кое-где в сырых местах растут массами незабудки, приветливо кивая своими голубыми головками, о чём-то неведомом звенят хрупкие, белые ландыши, – но мостиков уже нет, а просто переезжаешь вброд шаловливую речку, въезжаешь на возвышенности, углубляешься в чащу, снова переправляешься через речонку, а дорожка всё бежит и бежит без конца!
Вдруг за ближайшей горой блеснула яркая зелень, тропинка стала шире, кустарники раздвинулись… и перед восхищённым взором открывается прелестная живописная поляна, наглухо загороженная природным забором – высоченными скалами и покрытая живым зелёным ковром. Приятное затишье с мерно баюкающим чуть слышным шепотом листьев белоствольных берёз, в изобилии и неподражаемо-красивом беспорядке разбросанных по полянке, а в их прохладной тени, под пологом нежных ветвей, мерно струясь и сверкая, течёт ручеёк по огромным серым плитам, которыми сплошь устлано его ложе…
Как хорошо, как безумно хорошо, как легко дышится!! Полной грудью вдыхаешь свежий воздух и не можешь надышаться!! Как нежно ласкают глаз мягкие контуры белых стволов и величественные очертания гор! Как нежно и тихо баюкает ручеёк своим неумолчным журчанием. Прислонившись к стволу красавицы-берёзы, хочется забыться и даже умереть в этом убежище мира, красоты и отрады, вдали от шума и дрязг докучливого света. Всем своим существом невольно преклоняешься перед величием и разнообразием могущественной природы!!
Солнце начинает медленно спускаться к западу, скрываясь за цепями гор и вот уже последние лучи его мягко скользнули по обрывам скал, окрасив их в нежно-розовый цвет, потом побледнели… и на небе зажглась яркая вечерняя заря ,облив кроваво-красным светом снеговые вершины АлтаяВсё погрузилось постепенно во мрак. Яркий блеск дня уступил своё место темноте и прохладе наступающей ночи; – повеяло холодком и сыростью от речки, затихло стрекотание кузнечиков и жужжание шмелей, пчёл и ос. Цветы закрыли венчики и наклонили свои головки книзу; замолкли весёлые малиновки. Пролетел тихий ветерок, всколыхнув засыпающие кусты, прокричала где-то запоздавшая птица и… всё утихло, наступила ночь.
Одна, две, три – и бесчисленное множество ярких звёзд зажглось в тёмном небе, где-то зловеще прокричал филин; заухала, застонала и рассыпалась громким хохотом сова. Раздался громкий треск сломавшейся ветки, что-то хрустнуло, зашуршало; громкий плеск воды, ужасный писк… и снова тишина! Повеял прохладный ночной ветерок; – выплыл полный, ясный месяц, заливая матово-бледным светом природу, промелькнули летучие мыши и всё погрузилось в сон, только ужасные стоны и жалкое мяуканье неслось в затихшем лесу и будило эхо отголосков, наводя жуть и суеверный страх на людей.
Мертвенная тишина, бледный лунный свет, страшные вопли и стоны сов и филинов – всё это, развёртываясь перед взором путника в фантастической панораме сказочной иллюзии, вызывает немое восхищение, но вместе с тем наполняет всё существо непонятной жутью и тоской, замораживает кровь в жилах, инстинктивно заставляет съёживаться, будит игру воспалённого воображения – и сравнивая себя с этой величественно-гнетущей красотой ночи в горах, человек кажется себе таким ничтожеством, таким мизерным и беспомощным в этом величавом спокойствии ночи!! Природа дарит нам неожиданные радости своим разнообразием, но вместе с тем вселяет иногда панический ужас своим непостижимым величием! Насколько день восхитителен и вызывает беспрерывное удивление, настолько ночь гнетёт своей спокойно-мрачной тишиной могилы!!
Небо начало чуть бледнеть, лунный свет потерял свою силу и месяц начал теряться в светлеющем небе, одна за другой потухли звёзды, потянул утренний ветерок, обильная роса упала на деревья, кусты и травы, покрыв их бриллиантовыми каплями, запели и засуетились проснувшиеся пташки и насекомые. Восток озарился нежно-розовой пеленой – взошла утренняя заря, которую приветствовал хор птиц От речки поднялась белесоватая завеса густого тумана и, окутывая кусты, медленно поползло по низине; отягощенные росой цветы понемногу поднимали головки и вся природа, точно умывшись, ждала появления яркого солнца, – заря начала потухать, наконец бледный отблеск её растаял на ясном небе… и показалось дневное светило, – лучи весело побежали светлыми зайчиками по листьям и цветам, зажигая капли росы, проникая в густую чащу, заискрились в струях речки, обласкали наклонившийся камыш и быстро побежали вверх – на горы, обсушивать мокрые камни, мимолётно целуя верхушки дерев и бросая отблеск на огромные снежные вершины, где клубились густые, тяжёлые туманы. Наконец всё залило яркими лучами света и огненный, раскалённй диск солнца стал подниматься всё выше и выше, обливая землю своим теплом и светом, будя жизнь и суету, и день… яркий погожий день вступил в свои права!
Вдруг небо стало постепенно заволакиваться тучами, сначала белыми, но потом они принимали всё более грозный вид, заволокли тёмной пеленой солнце и мрачно заклубились на горных вершинах. В воздухе повисла удушливая жара и необыкновенная немая глушь, – на земле ни пения. Ни шороха – всё словно замерло и насторожилось. Ни малейшего дуновения ветерка, ни трепетания листвы, а раскалённый воздух обжигает своим пламенным прикосновением!
Солнце совсем заслонили чёрные, грозные тучи, сплошь обложившие так недавно прекрасное, лазурное небо, и нависли большими хлопьями на груди скал. Сразу потемнело, пробежал порывистый ветер, поднимая пыль и срывая сухие листья, закрутил их в воздухе, послышался отдалённый раскат грома … и снова та же удручающая глушь и томление, как вообще всегда бывает перед грозой. Туча синяя, местами подернувшаяся черными пятнами, надвигалась всё ближе и ближе, уже отчетливо слышались сильные раскаты грома, зигзаги молний чертили небо над самой головой. Сделалось темно; налетел страшный порыв ветра – грозного буревестника, сверкнула ослепительная молния, оглушительный удар грома … и первые, тяжелые капли дождя упали на разгоряченную землю, а черная, страшная туча медленно ползла по небосклону. Снова всё озарилось огненным блеском молнии, ударил гром, – пронёсся вихрь, срывая листья и ветви, сгибая верхушки дерев и кустов, закрутился на дорожке – и поднял вверх громадный столб пыли; застонали деревья под бешеным напором, покатились с гор камешки, взбаламутилась речка, с тревожным шорохом гнулись плакучие ивы и прибрежный камыш пугливо шептался в низине, а сильные порывы ветра всё ещё бушевали с остервенением; всё потемнело, горы потерялись в клубах чёрных туч, -страшный шум, треск, рёв обезумевшей речки, грохот от падения камней и ужасные, оглушительные раскаты грома, повторённые стотысячным эхом скал и ущелий, наполнили воздух, а яркая молния, непрестанно бороздившая всё небо огненными зигзагами, придавала всей картине разбушевавшейся стихии поистине великолепный вид.
Страшнейшие раскаты грома, следовавшие за ослепительными молниями, завывание бури в ущельях, наполняли гулом и рёвом окрестности, а крупный дождь, как из ведра, лил целыми потоками, поя усталую и истомлённую землю! Вдруг страшный треск и шум падения… то сломленное бурей дерево рухнуло на землю, – там, подмытый потоками дождя и не устоявший против напора вихря, с рёвом перескакивая с места на место, ломая встречные кусты и деревья, с грохотом ударяясь о глыбы и пни, стремительно несётся вниз огромный камень, увлекая за собой бесчисленные трофеи своего пути; – последняя встречная горка… и он с силой падает, глубоко врезавшись в землю, а сзади, по пройденному им пути, спеша перегнать друг друга, мчатся мутные струи дождевой воды.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
