Текст книги "Тайны дома на Речной. Повесть"

Глава 4

Жену Крымов потерял неожиданно: она умерла во время родов. В те дни он был в командировке. Позвонив домой и услышав рыдания тёщи, не способной произнести ни слова, кроме имени дочери, Крымов всё понял. Понял, но осознать случившееся долго не мог. Сердце отказывалось принять трагедию. Друзья, знакомые не узнавали его. Во-первых, при жизни жены Крымов не отличался особой верностью, и все это знали. Во-вторых, он не был сентиментальным, и слёзы в его глазах было видеть непривычно. Но он плакал, плакал искренне, чувствуя, что потерял самое дорогое и близкое. Своих слёз Крымов не стыдился. Мучился тем, что причинял жене, любившей его безоглядно, немало горя. Он, в общем-то, тоже любил её, но любовь эта как бы растворялась в его работе, в многочисленных делах и флиртах с женщинами.

После смерти Гали Крымов и сам не узнавал себя. Если живой он изменял ей не раз, то мертвой изменить не мог. Он считал это предательством. А любое предательство было для него самым гнусным, что только можно себе представить.

Сына Павлушу Вадим Петрович любил самозабвенно. Вырастила его теща, Анна Сергеевна. Она всегда была человеком добрым, участливым. Крымов старался помогать ей, чем мог, но какая помощь от человека, который всегда занят? Директор есть директор.

Анна Сергеевна это понимала. Во внуке она души не чаяла. Других детей, кроме Гали, у неё не было, мужа Анна Сергеевна давно похоронила, и Павлушка стал для нее единственной радостью и единственной надеждой в жизни. Но будучи женщиной ещё и весьма рассудительной, Анна Сергеевна с тревогой наблюдала за Крымовым: «Неужто так и не женится во второй раз?»

Однажды так прямо и спросила:

– Вадим, я же не вечная. Не станет меня – вам с Павликом трудно вдвоём придётся. Может, жениться тебе надо? Пока Павлушка маленький. Глядишь, и мать в твоей жене признает… Подрастёт – труднее ему к посторонней женщине привыкать придётся… Если хочешь, я сама найду тебе хорошую спутницу…

– Анна Сергеевна, не надо об этом, – ответил тогда Крымов. – Лучше Гали мне никого не найти. Да и Павлушке тоже…

Тёща тихонько поплакала и никогда больше разговоров на эту тему не заводила. Да и Крымова женщины после Гали мало интересовали.

Словом, Анжелика, нежданно-негаданно появившаяся в вагонном купе, не просто смутила Вадима Петровича. Каким-то непонятным образом она заставила его вспомнить о том, что он мужчина.

– Вам, вероятно, надо переодеться? – догадался он.

– Да, Вадим, если можно… Я быстренько!

Крымов вышел из купе, осторожно прикрыв за собой дверь. Поезд уже мчался по московским окраинам.

«Странно, – размышлял Крымов, выйдя в тамбур. – Немало женщин крутилось и крутится перед моими глазами, но ни одна не волновала так, как волнует эта…»

В тамбур с полотенцем в руках выглянула Анжелика:

– Куда это вы запропастились? Можете возвращаться, купе уже свободно. А я мигом вернусь, только умоюсь.

Она была в легком сиреневом халатике, обнажавшем красивые ноги. Крымов смутился еще больше.

Он вернулся в купе. На столике лежали разложенные ею бутерброды. Их количество не оставляло сомнения: сейчас она войдёт и предложит поужинать вместе.

Крымов не ошибся. Войдя в купе, Анжелика легко и просто пригласила:

– Угощайтесь.

Неожиданно для самого себя он сказал:

– А шампанского не хотите?

– У вас есть шампанское? Не откажусь!

– Шампанское в поезде найти нетрудно. Здесь же оно у любой проводницы есть.

Шампанское у проводницы и в самом деле было. Но она осторожничала:

– Вы в каком купе? Я сама его тихонько принесу, чтобы никто не заметил. У нас начальник поезда – зверь. Если узнает, что вы от меня с бутылкой вышли – не работать мне больше на этом маршруте… Да и милиция ходит по вагонам…

– А где же обещанное шампанское? – удивилась Анжелика, когда Крымов возвратился в купе.

– Сию минуту будет, леди, – пошутил он.

Проводница пришла почти следом за ним. Бутылка шампанского была аккуратно завернута в обрывок газеты. Два стаканчика проводница предусмотрительно поставила на столик.

И тут произошло неожиданное. Даже Крымов не обратил внимания на то, на что мгновенно отреагировала Анжелика.

– Вы всем шампанское с портретом заказчика приносите? – с улыбкой спросила она проводницу.

Та явно растерялась. Растерялся и Крымов. Чёрт возьми, это, как ни удивительно, был обрывок того самого сегодняшнего номера «Известий» с его портретом! Вот так наблюдательность!

Проводница почему-то сразу посуровела лицом и, ничего не ответив, вышла из купе. Анжелика, держа в руках обрывок «Известий», не без интереса пыталась понять, о чём идет речь в статье Крымова.

А он разлил шампанское в стаканы. Произнёс тост:

– Ну, за встречу, за знакомство…

– За вторую встречу, – уточнила она. – Я, между прочим, вас уже сегодня видела. В Москве, в районе Белорусского вокзала.

– Феноменально! – ещё раз удивился Крымов. – Вот так, с первого разу, запомнили меня?

– Вот так, с первого, и запомнила, – подтвердила, продолжая улыбаться, Анжелика.

…Шампанское было уже почти выпито, когда в дверь купе постучали. Проводница, снова заглянув к ним, вежливо спросила:

– Извините, чай пить будете?

– Непременно, – отозвался Крымов.

– С лимоном? – уточнила проводница.

– Давайте с лимоном, – согласился он.

Проводница пришла с чаем буквально через пару минут. Поставила чашки на столик, аккуратно расстелив перед этим салфетку. Пока делала всё это, не забыла предупредить:

– Скоро, Рязань. Стоянка пятнадцать минут.

А потом вздохнула:

– Что за жизнь такая пошла? Даже нам, проводникам, опасно работать стало. Сами знаете: тревожные времена, террористы всякие, наркотики… Бригадир сказал, что с сегодняшнего дня милиция регулярно и очень внимательно будет проверять все вагоны…

Анжелика неожиданно вскочила со своего места:

– Рязань, говорите? Как хорошо, что я вспомнила… Меня же здесь подруга будет ожидать на перроне!

– Поторопитесь, – посоветовал Крымов, – стоянка не такая уж долгая…

Анжелика выпорхнула из купе.

В Рязани вагон остановился прямо напротив вокзала. Почти сразу же в купе заглянули два милиционера. Вежливо поздоровались, спросили:

– Куда едете?

Ответ Крымова их, судя по всему, мало интересовал. Они внимательно осмотрели купе и, извинившись, удалились.

Крымов выглянул в окно и тут же увидел на перроне Анжелику с каким-то объемистым, но явно не слишком тяжелым свертком в руках. Она торопливо направлялась в сторону вокзала. Никакой подруги рядом с нею не было.

«Видно, в здании вокзала встреча назначена. Вот только откуда у неё свёрток взялся? Из купе она выходила без него», – мелькнуло в голове. «Наверно, в киоске что-нибудь купить успела, в подарок подруге», – догадался Крымов.

Анжелика возвратилась довольно быстро. По вокзальному репродуктору уже звучало объявление об отправлении поезда.

– Ну, как, повидались с подругой? – поинтересовался Крымов.

– Повидалась, – коротко ответила она.

Задавать вопрос про свёрток Крымов посчитал для себя неприличным, бестактным. Но от его взора не скрылось, что Анжелика чем-то смущена.

«Ничего особенного, – подумал Крымов, – я и сам чувствую себя не в своей тарелке от этой встречи…»

– Вадим, а что – может, еще немножко шампанского выпьем? – вдруг предложила она.

Вадим Петрович с готовностью встал, доставая кошелёк из бокового кармана пиджака:

– Конечно, выпьем!

– Нет-нет! – решительно остановила она Крымова. – Теперь за шампанским пойду я! Хочу, чтобы и мне принесли бутылку с моим портретом!

Крымов возражать не стал.

Однако Анжелика вернулась разочарованной:

– Никакого шампанского не будет! А портрета – тем более…

– Что, шампанское закончилось? Или портреты?

– Проводница сказала, что шампанского у нее никогда не было и даже быть не может. Этим здесь, как она утверждает, не занимаются. Запрещено!

– Не понял! – искренне удивился Крымов, кивнув в сторону пустой бутылки на столике. – А что же мы пили с вами? Разве это было не шампанское?

– Это на неё твой красивый портрет в газете подействовал. Она даже и разговаривать о шампанском не желает. По инерции боятся люди прессы. Кстати, чего это ты мне «выкаешь»? После шампанского можно и на «ты» переходить.

– Договорились, – согласился Крымов.

– Ну, что? Раз с шампанским у нас такой крутой облом произошёл, будем спать ложиться?

– Да, надо отдыхать. Мне рано выходить. Ты до какой станции едешь?

Оказалось, что они живут в одном городе. Крымову почему-то стало от этого радостно.

Крымов смотрел на Анжелику и чувствовал, что к нему возвращается что-то давно забытое. Вид чуть расстёгнутого сверху сиреневого халатика вызывал в его теле приятную дрожь. Он с удивлением заметил, что его голова слегка покруживается. Вряд ли это было связано с выпитым шампанским: по части спиртного Вадим Петрович был человеком тренированным. Ему захотелось обнять девушку, и это желание было невыносимым. Тем более что её сверкающие глаза призывали, говорили, что он нравится ей, что побывать в его объятиях – и её желание тоже.

Он снова вышел в тамбур покурить. В головне его как будто всё перевернулось. Надо же: случайная встреча, а так на него подействовала!

Возвращаясь в купе, Крымов заметил, что в проходе стоит, глядя в вагонное окошко, тот самый пассажир со скуластым лицом, ошибочно заглянувший в купе перед тем, как в него вошла Анжелика. «Видно, не спится человеку, – подумалось Вадиму Петровичу. – Я, кажется, тоже не смогу уснуть сегодня…»

Войдя в купе, Крымов застал Анжелику уже лежащей в постели, уютно укрывшейся одеялом. Постель Вадима Петровича она тоже аккуратно застелила.

– Спасибо, – смущённо поблагодарил он.

– Вадим, – сказала она, – я на всякий случай записала тебе свой адрес. Там, на бумажке, на столике лежит. Но постарайся этим адресом не пользоваться. Лучше оставь мне свой телефон, я сама позвоню. Хорошо?

– Хорошо, – обрадовался Крымов. – Обязательно звони.

Достав из кармана визитную карточку, он протянул её Анжелике:

– Здесь и мои телефоны, и мой домашний адрес. Буду ждать звонка.

Чуть помолчав, добавил:

– Очень буду ждать.

– Положи, пожалуйста, в карман халата…

Даже одно только прикосновение к её сиреневому халатику, висевшему на деревянных плечиках, вызвало в Крымове прилив нежности.

– Назови мне свой телефон. На всякий случай. Вдруг бумажка потеряется где-нибудь. У меня память хорошая, я запомню.

Крымов назвал оба телефона – и домашний, и рабочий.

– Неужели запомнишь?

– Не сомневайся.

Он закрыл дверь купе на защёлку. Выключил свет. Снял в абсолютной темноте спортивный костюм, на ощупь отыскал плечики на своей стороне купе, перекинул через них и куртку, и брюки.

Юркнув под свое одеяло, Крымов окончательно понял, что спокойного сна у него не будет. Однако произнес:

– Спокойной ночи…

Анжелика промолчала. Уже уснула? Так быстро?

Крымов устроился в постели на правом боку, лицом в её сторону. Когда за окном замелькали огни очередной железнодорожной станции, он увидел, что она тоже не спит. Её глаза смотрели на него, а рука была протянута в его сторону, держась за стойку столика почти рядом с лицом Крымова. Он осторожно прикоснулся к этой руке своей рукой. Анжелика ответила нежным пожатием. И тогда Крымов решительно встал, шагнул в её сторону. Она ждала этого его шага. Её руки обвили шею Вадима Петровича, всем телом она потянулась к нему.

В этот момент Крымову показалось, что в дверь купе тихонько постучали. «Наверно, заблудился кто-то, ищет свое место», – подумал Крымов и тут же забыл о стуке.

Такой страсти от неё Крымов не ожидал. Как будто до него мужчин у Анжелики не было. «Но это же невозможно!» – мелькнуло в голове.

С нею он и сам стал ненасытным.

Было уже далеко за полночь. Анжелика, уставшая от ласк, оторвалась от Крымова, прошептала:

– Милый, нам надо отдыхать…

Он поцеловал её упругую грудь. Поцеловав его в ответ в губы, она произнесла:

– Ты самый первый мужчина в моей жизни… Хорошо было бы, если бы ты согласился стать и единственным…

Он ничего не понял, но подумал:

«Ладно, утром разберёмся, что она имела в виду…»

Переместившись на свою постель, Крымов почти мгновенно забылся. Но перед тем как это произошло, он услышал, что в дверь снова тихонько стучат.

Глава 5

Отношения Читы с женщинами были своеобразными. Он их – всех вместе и каждую в отдельности – ненавидел. Чита рос без отца. Мать никогда и нигде не работала. А если сказать точнее – её рабочим местом была постель. О мужчинах – тоже обо всех вместе и о каждом в отдельности – она говорила всегда одно и то же:

– Козлы!

К слову «безотцовщина», которое он постоянно слышал в детстве в свой адрес со стороны взрослых, Чита быстро привык. Но когда впервые услышал: «Сынок проститутки», – понял, что к этому не привыкнет никогда. И может, именно поэтому он в четырнадцать лет сбежал из дома. Бродяжничал, считая, что мать попытается найти его. Но она, видать, и не думала его искать. Через полгода Чита вернулся домой и застал мать в постели с очередным гостем. В тот же день он ушёл навсегда.

Наверно, и к Анжелике он относился бы так же, как ко всем другим. Если бы…

В самый первый вечер их «совместной» жизни Чита попытался устроить «брачную ночь». Но в ответ получил пощёчину и резкие слова:

– Не забывайся! И не вздумай повторить это ещё раз. Уйду! Всё понятно объяснила?

– С-сука! – только и успел сказать Чита.

Получив уже не пощёчину, а самую настоящую оплеуху, он было кинулся на неё с кулаками. Однако, встретившись с её уничтожающим взглядом, неожиданно для самого себя отступил. Терять великолепную помощницу ему не хотелось, и Чита смирился с такими их личными отношениями. Правда, мысленно не однажды усмехался над самим собой:

«Кому ни скажи, – не поверят, что я так и ни разу её не трахнул!»

Она была чертовски красива. Чита частенько замечал, что даже старички-пенсионеры, отдыхавшие на лавочках, сонно уткнувшись в газеты, вдруг взбадривались и приглаживали руками редкие участки растительности на головах, зачарованно провожая её взглядами. Чите они явно завидовали. «Знали бы всю правду обо мне и о ней – от смеху бы попадали со своих скамеечек!» – думал в такие минуты Чита. При этом он не однажды ловил себя на мысли, что чувствует себя рядом с Анжеликой уверенно, как будто силы набирается от её красоты. И не только от красоты: в уме ей тоже отказать было нельзя.

Единственное, о чем он иногда жалел – о том, что при первой их встрече как-то неожиданно для самого себя представился ей Читой. После его побега из «общака» Читы не должно было быть. Но он так привык к своему прозвищу, что забыл об осторожности и проговорился.

С женщинами он встречался где попало. Поначалу пытался пробудить в ней ревность. Но она была настолько невозмутима, что Чита сообразил: как мужчина он ей совершенно безразличен и никаких шансов у него нет ни сегодня, ни завтра, ни в будущем веке.

Ни одну из своих случайных знакомых Чита ни разу не привел в дом. С Анжеликой он об этом никогда не говорил, но было совершенно очевидно: его «подельница» ничего подобного не потерпит.

Познакомились они совершенно случайно. Уходя от Бобра и компании в неизвестность, Чита и не мог подумать, что столкнётся в поезде с такой находкой. А для него она была именно находкой. Он увидел её в проходе вагона. Девушка задумчиво, даже отрешённо смотрела в окошко. Запал на неё Чита моментально и основательно. Сердце заколотилось вдруг так, что он впервые почувствовал: оно у него есть.

Мелькали встречные поезда, огни станций и светофоров. Было уже довольно поздно. Все пассажиры давно спали. Чите же не спалось, и он вышел в тамбур покурить. Поравнявшись с девушкой, как бы ненароком задел её. Она не обратила на это никакого внимания. Чита покурил, откровенно наблюдая за нею через дверное стекло. Потом решительно направился в её сторону: интуиция подсказывала ему, что эта встреча будет иметь продолжение.

– Не спится? – спросил он, остановившись и слегка прикасаясь к ней плечом.

Она, слегка отстраняясь, недоуменно посмотрела на него и промолчала.

– Пора бай-бай, – продолжал он.

Она снова промолчала.

– Впрочем, – глубокомысленно сказал он, – человек, как это подсчитали ученые люди, и так проводит в постели целую треть своей жизни.

Чуть помолчав, хохотнул:

– А остальные две трети занимается тем, что старается в эту постель кого-нибудь затащить!

Шутку она оценила. И лишь позднее он понял, что оценена ею была лишь юмористическая сторона сказанного, но никак не смысловая.

– А хотите – я теперь пошучу? – спросила она.

– Нормально! – ответил он.

– Смотрите внимательно. Сейчас мы будем проезжать большую станцию. Она хорошо освещена, поэтому всё будет видно. Обратите внимание на номер телеграфного столба, который стоит при въезде.

– Намёк понял! – откликнулся Чита.

Намечавшаяся игра ему явно нравилась. Приятно было и то, что его называли на «вы» – впервые в жизни.

Через минуту-другую и в самом деле показались огни станции. Тут же Чита заметил телеграфный столб. Поезд уже притормозил, и цифру на столбе рассмотреть было совсем не трудно.

– Ну, какой номер? – спросила она.

– Двести семьдесят три. Ну, и в чем шутка?

– Подожди немножко.

«Хорошо, «повыкали» – и хватит, – с радостью для себя отметил он, заметив, что она сказала «подожди».

А попутчица продолжала:

– В районе вокзала будет ещё один столб. Как думаешь, какой у него номер?

– Ну, наверно, двести семьдесят четыре. Может, и двести семьдесят два. Смотря откуда счёт идёт.

Показался вокзал. На очередном столбе стояла цифра 274.

– Так в чём шутка-то? – допытывался Чита.

– Не спеши. Следующий столб будет, когда уже выедем со станции. Какой у него номер?

– Это и ежу понятно. Счет идет на увеличение, – значит, будет он, столб этот, двести семьдесят пятым.

– А вот и нет! – засмеялась она. – Смотри внимательно, а то поезд сейчас начнет скорость увеличивать.

Поезд и в самом деле снова заторопился, но Чита успел заметить: на столбе красовалась цифра 273.

– Чушь какая-то! – рассмеялся он. – Видать, рабочие, когда столбы нумеровали, не одну бутылку раздавили! Надо же так перепутать! А ты, как видно, часто тут проезжаешь?

– Бывает иногда…

– Ну и что же – всегда столбы считаешь?

– Да нет. Просто у меня наблюдательность такая. Особенно на цифры…

Её памяти и наблюдательности Чита потом не однажды завидовал. Стоило ей увидеть – хоть однажды – человека, даже обыкновенного прохожего, она запоминала его навсегда. Встретив во второй раз, – в любой ситуации, где бы это ни произошло, – она безошибочно вспоминала, где и при каких обстоятельствах видела его прежде. Ну, а с цифрами в её красивой головке творились чудеса. Она мгновенно запоминала не только номера автомобилей или телефонов, но и куда более длинные номера товарных вагонов или даже просто длиннющий беспорядочный ряд чисел.

– Для нашей с тобой профессии качество незаменимое, – не раз говорил ей Чита.

– Для твоей профессии, – уточняла она.

Он не возражал, не спорил. А чего спорить, если занимались они одним и тем же делом?

К профессии своей он приобщил её быстро. В ту первую встречу она почти ничего о себе не рассказывала. Но он нутром понял, что у Анжелики нет не только дома – нет и работы. Значит, нет и денег. Утром, заметив, что в одном из купе два подвыпивших фраера играют в карты, он напросился к ним в партнеры. Они согласились сыграть, но только вчетвером. Чита позвал Анжелику. Не очень охотно, но она согласилась составить им компанию.

– Играем на деньги! – предупредил Чита.

– На деньги? – изумились их новые знакомые. – И ты в паре с этой красоткой собираешься нас обыграть? У неё же совсем иная квалификация! Ну, давай, попробуй. На деньги так на деньги!

Анжелику, как потом выяснилось, «завели» хамские намеки о «квалификации». В карты она почти никогда не играла. Но зато помнила их все до одной, и ей не составило особого труда войти в игру уже со второй раздачи. Одним словом, её память и небольшая «ловкость рук» Читы сделали дело: не прошло и часа, как их попутчики остались без денег. Почуяв неладное, они подняли было скандал. Но Чита примирительно пообещал, что через пять-десять минут все вместе отправятся в вагон-ресторан, и попутчики в надежде на похмельное застолье затихли.

– На следующей станции нам надо выходить, – шепнул Чита Анжелике незаметно от незадачливых игроков.

– С какой это стати? – удивилась она.

– Не выйдем – придётся вернуть им деньги. Иначе скандала нам с тобой не миновать. А возвращать не хочется. Вот тебе я готов их все отдать. Ты заслужила! А им не отдам! Мы честно эти денежки выиграли! Честно! Ты, вообще-то, куда едешь?

Оказалось, что едет она «куда глаза глядят» в надежде найти хоть какой-нибудь угол для жилья, а если посчастливится – то и работу.

– Вот и хорошо! – сказал Чита. – Минут через десять остановка будет. Крупный город. Может, здесь и обоснуемся?

Анжелика поколебалась, но вышла вместе с ним. Никаких пожиток у неё практически не было, и это обрадовало Читу. «Так легче будет приручить днвочку», – подумал он.

Оставив Анжелику на скамейке в одном из залов вокзала, Чита не приказал – он попросил:

– Дождись меня. Ладно? А выигранные деньги забирай. Они твои.

Анжелика пообещала дождаться.

В незнакомом городе Чита кинулся искать жильё. Ему повезло: на привокзальной площади несколько старушек предлагали комнаты – очень недорого и очень близко от вокзала. Договорившись с одной из них, Чита вернулся за Анжеликой. Она не обманула – ждала его на той же самой скамейке.

Семеня ногами впереди них, старушка расхваливала свою комнату. Предупредила:

– Милые, денежки – вперёд. Уж такой уговор у нас будет. Вы надолго в наш город-то?

– Да как получится, – буркнул Чита. – Пока недельки за две заплатим. А там посмотрим…

– Ну и хорошо, ну и хорошо… – тараторила старушка.

Комната в частном доме оказалась чистенькой, но очень маленькой. Кровать да пара табуреток – больше здесь ничего не уместилось.

– Здесь я жить не буду, – решительно заявила Анжелика, когда они остались одни.

– А в чём дело-то? У тебя что – выбор есть? – удивился Чита.

– Сказала – не буду! – повторила она. – Если понадоблюсь, ищи меня на вокзале. Всё!

И ушла.

Только позднее Чита понял: она не захотела спать с ним в одной постели. Но тогда он до этого ещё не додумался.

Конечно, баксов на покупку дома у Читы было с собой достаточно. Только ему поначалу не хотелось шиковать – баксы бы пригодились и для более серьёзного дела. Но выбора не было: Анжелику он терять не захотел.

Дня два Чита слонялся по городу, разыскивая щиты с объявлениями о продаже недвижимости. Не забывал и про Анжелику, навещая её на вокзале. Боялся: уйдет или уедет. Но она не ушла и не уехала. Когда же Чита отыскал подходящий домик, осталась с ним. Только предупредила:

– Если ты будешь жить в этой комнате, то я – в той. Или наоборот. Выбирай сам.

– И за это спасибо, – пошутил он.

Оказалось, она-то не шутила.

Пощёчина, а затем и оплеуха охладили Читу. Больше таких ошибок он не допускал.

Но разочарование Читы вскоре сменилось восторгом. Появился он, восторг, после первого же их совместного дела. Строго говоря, дело-то сделал он. Но идея была полностью её. Причем, идея блестящая.

– Ты заметил – спросила она как-то, – тот большой склад на Профсоюзной, около которого всегда мешки с сахаром грузят?

– Что за склад? – не понял Чита.

– Да тот, что за шестьдесят третьим домом расположился. За углом.

– Ты и номер дома запомнила?

– Знаешь ведь, какая у меня память на числа…

– Ну, и что с этим складом?

– Там заведующий – ворюга. Неплохо бы наказать его…

– Откуда знаешь, что ворюга?

– Приставал ко мне на улице, пачку долларов в руки совал. А где, скажи мне, честный человек столько долларов возьмёт?

– Ну, и что с этим заведующим делать будем?

– Подъедешь к нему на КАМАЗе, скажешь: мол, тебе сахар очень нужен.

– А дальше?

– Объясни ему, что сахар обменяешь на сгущёнку и сразу же деньги отдашь.

– Так он мне и поверил!

– Поверит! Ещё как поверит! Сажай его с собою в КАМАЗ и вези на улицу Лескова. Там сгущёнкой точно такой же ворюга заправляет. В доме номер девятнадцать…

– Тоже к тебе с долларами приставал?

– Приставал, приставал…

– Понятно. Я только одного не понимаю: в какой такой момент денежки-то нашими станут? Откуда же они у нас с тобой возьмутся?

– Как только КАМАЗ сгущёнкой загрузят, ты их и получишь. От «сгущёночника». А дальше – соображай сам…

– А КАМАЗ-то я откуда возьму? Ведь на нём государственный номер будет. По номеру меня и отыщут!

– Ты не беспокойся. КАМАЗ я тебе сама доставлю. И никто по его номерам никого искать не станет…

Дело было обстряпано с ювелирной точностью. В назначенное время Анжелика действительно подъехала к сахарному складу на КАМАЗе. И тут же удалилась. Остальное было делом техники. А ею, техникой, Чита владел и сам превосходно.

Вернувшись домой с набитыми карманами денег, он спросил у неё:

– «Сахарника» и «сгущеночника» ты наказала понятно за что. А водитель КАМАЗа за что пострадал? И вообще – где ты его взяла?

– На трассе остановила. Там, где всякие шалавы их поджидают. Он и распустил губы, глядя на меня. А его, небось, жена дома ждет…

– Выходит, ты и его тоже наказала? В благородные игры, значит, играешь? Как тот, помнишь, из фильма «Берегись автомобиля»?

– «Берегись автомобиля»? А о чём это? Я никогда не видела…

– А если ты такая благородная, то со мной почему живёшь? Я же – такой же вор. А может – и бандит!

– Может, и бандит, – горько сказала она. – Да только мне деваться в этой жизни больше некуда. Между прочим, и не живу я с тобой вовсе. Мы с тобой так… сотрудничаем.

«Уж это точно, – в свою очередь горько подумал Чита. – Сотрудничаем…»