Текст книги "Позывной «Курсант». Книга третья"

Глава 6
В которой я продолжаю играть роль, но сценарий становится все интереснее

Честно говоря, мне больших усилий стоило не рассмеяться в лицо этому уверенному в своей власти чекисту. В его сытую, щекастую рожу. Вот прямо изо всех сил сдерживал рвущийся наружу хохот.

Это все серьезно? Вот это – его слова, его физиономия и взгляд. Бекетов реально считает, что я куплюсь? Он просто тупо берет меня сейчас на понт. Очень бездарно, кстати. Сделал соответствующий вид. Сказал соответствующие фразы… Ну как же это, сука, смешно – его искренняя вера в то, что я сейчас как кинусь каяться с перепугу. Господи, почему большинство людей тупеют от власти? Честное слово, это даже расстраивает.

Я тоже подался вперед, прямо навстречу Бекетову, а потом, преданно глядя ему в глаза, спросил задушевным тоном:

– Так что говорить то, Игорь Иванович?

Буквально минуту мы сидели, как два ротвейлера, готовых вцепится друг другу в глотку.

Причем, Бекетов своего желания порвать меня на части даже не скрывал. И это говорит о чем? Правильно. О том, что товарища старшего майора государственной безопасности прижало конкретно. Ему просто до задницы нужно добыть то, что припрятал наш с дедом папенька. И что же там, интересно? Деньги? Ну, да. Хорошо. Деньги нужны всем и всегда. Правда, в данном случае, думаю вряд ли за границу вывезли именно нал. Скорее всего что-то имеющее большую ценность. Но дело не в этом. Сто процентов. Есть еще что-то. И вот как раз ради второй части секретика Бекетов готов порвать жопу. А в этом процессе ему очень нужен я.

Видимо, отец очень уж замысловато сделал заначку.

Я помню банк. Да. Помню, что дед с папенькой ходил туда. Помню, как сидели в кафе. Леонид… Тот официант. Бумажка, которую он ронял… Играл ли данный факт какую-то роль? Играл ли вообще какую-то роль Леонид? Теперь не выяснишь. Думаю, бедолага в любом случае сейчас не очень хорошо себя чувствует. Если вообще чувствует хоть что-то. Мертвецы не склонны к эмоциям.

В любом случае, владей Леонид информацией, он бы уже ее рассказал. А если ни Бекетов, ни Клячин ни черта не знают…

Клячин… Меня аж прострелило. Дядя Коля, в рот те ноги… Вот что ему нужно. То-то он твердит, как попугай, вспоминай, Алеша. Вспоминай. Чекист скорее всего давно вкурил про Витцке. Просто не был, может, до конца уверен. А теперь знает точно.

Более того, он с Бекетовым трется рядом тоже давно. И в одной из наших бесед Клячин дал понять, что делает грязную работу для шефа не один год. Соответственно, он вполне может знать о том важном “нечто”, отправленном моему отцу. Вернее, отцу деда. Чего может бояться до одури один чекист, и желать использовать в своих целях второй? Компромат. Какие-то факты, имеющие очень плохие последствия. Причем, если бы компромат касался только Игоря Ивановича, это – одно. Помрет, к примеру, Реутов, то бишь я, и все. Никто не отыщет заначку. Но там, похоже, есть информация ещё о ком-то. И нужна товарищу старшему майору эта информация прямо сейчас.

Бекетов откровенно ссыт. Он в панике. Ему капец как надо добыть папенькин схрон. И раньше, видимо, было надо, просто не столь срочно. Все эти годы он мог позволить себе ждать. То-то Игорь Иванович пацана от остальных чекистов спрятал. Вот в чем прикол с подменой фамилий и личностей. Товарищ старший майор госбезопасности просто-напросто спрятал того, кто предположительно владеет информацией, опасной для самого Бекетова. Вернее, кто знает, где можно найти эту информацию. Конечно, спрятал хиленько. Но год, до того, как Реутова определить в детский дом, выжидал. Наверное, дело было в чекистах, явившихся в коммуну. Из-за них не торопился?

– А что? Не́чего? – Игорь Иванович немного поумерил пыл. По крайней мере его тон слегка изменился да и взгляд перестал быть бешеным.

– Так Вы же в курсе. Не помню ничегошеньки… – Я скривился, выражая своей гримасой высочайшую степень сожаления. – Вы же мне, как отец родной. Заботитесь. Оберегаете. Вон, в секретную школу устроили. Это ли не проявление Вашей доброты? Да я для Вас…

Видимо, мои слова звучали в достаточной мере правдиво. Либо Бекетов отталкивался от того факта, что перед ним сидит семнадцатилетний пацан, который априори не способен ко взрослым играм. В любом случае, он мне поверил.

– Да, это верно. Просто, видишь ли, Алексей, точно известно, твой отец несколько раз появлялся в различных местах, подходящих для того, чтоб там хранить ценное. И всегда он был с тобой. Банк, куда чаще всего наведовался Сергей, я проверил по мере возможности. Фамилия Витцке не фигурирует. Вообще никак. Вернее, там был лишь счет, которым пользовалось наше торговое представительство. Но это совсем не то. Совсем не то…

Игорь Иванович, наконец, отстранился, откинулся на спинку стула, а потом сразу же налил себе еще коньяк. Хряпнул, поморщился. Похоже, от нервов не в то горло ему пошло.

– Ты мне, как сын, Алексей. Как сын… Думаю, знаешь что? Надо бы тебя доктору показать стоящему. Но только осторожно, чтоб в Школе никто не узнал. Сам понимаешь, нельзя твою проблему обнародовать. Моментально оттуда вылетишь.

Я тоже откинулся назад и теперь сидел, глядя на Бекетова, с выражением глубокого уважения, если не любви. Сын я ему. Конечно. Он меня, похоже, и в Школу эту засунул лишь с одной целью. Дабы потом, если что, иметь возможность выпихнуть в Берлин, где я смогу разыскать для него необходимое. А что? Нормальный ход. Просто так сам Бекетов туда не отправится. Меня тоже без весомой причины не пошлешь. Девять лет ждал возможности Игорь Иванович.

Вот, нашлась возможность. Другой вопрос, что сейчас товарища старшего майора сильно, видимо, припекает эта проблема. Кстати… Может неизвестное “нечто” как раз в данный момент и нужно Бекетову, чтоб жопу свою спасти. Или, например, подставить чужую…

– Игорь Иванович, я, конечно, исключительно “за”. К доктору, так к доктору, лишь бы Вам помочь. А скажите… что хоть вспоминать? Конкретно. Вдруг какое-нибудь событие в башке выскочит?

– Ты, Алексей, как оно вдруг выскочит, сразу дай знать. Имей в виду, товарищ Шипко, если срочно понадобится, всегда мне весточку передаст. Сообщит. И мы в тот же день встретимся. Но только никому ничего не говори. Понял? Прежде всего со мной обсуди. Если что, подойдёшь к Николаю Панасовичу, скажешь, мол передайте товарищу Бекетову… – Благодетель задумался на секунду. – Да, скажешь, передайте товарищу Бекетову, что надо встретиться. Этого достаточно.

– Конечно, Игорь Иванович! О чем речь! – Я прижал правую руку к груди, прямо к сердцу.

В общем, решил ни черта Бекетову о разговоре с директором вообще не рассказывать. Пошли они все на хрен. В конце концов, директор Школы тоже впрямую ничего не говорил. Так, намеками только. Очень, конечно, прямыми, но не в лоб же. Может, я вообще ничего не понял. А то сейчас сообщу Бекетову, что именно от него ждут товарищи чекисты, и у старшего майора госбезопасности крыша на этой почве съедет. Человек, когда он загнан в угол, на такие “подвиги” способен, что охренеть можно. Не-е-е-ет. Пусть пока все, как есть, остаётся.

– Ладно… – Бекетов решительно отодвинул тарелку. – Пора мне, Алексей. А ты давай, постарайся память восстановить. Вопрос с доктором решу. Нам нужен хороший специалист. Который твои мозги на место поставит.

Я с умным видом кивнул. Хотя, на самом деле, хотелось спросить у него, ты идиот, товарищ старший майор? Это что тебе, нога затекла? Или мышцы судорогой свело? Если бы можно было вот так запросто память перетряхнуть, я бы уже давно это сделал. Между прочим, сам как дурак, ни черта не знаю. А очень бы не помешало знать.

– Дел у меня много сейчас… Навалилось, да… – Бекетов поднялся из-за стола. – Вы с Клячиным, если что, погуляйте еще. Хотите, в кино?

– Нет! – Видимо, мой ответ прозвучал слишком резко, потому что Бекетов удивлённо поднял брови. Мол, ты чего орешь, придурок? А я как вспомнил наш поход с Клячиным на тот прекрасный фильм, аж засвербило во всех местах. – Спасибо большое, Игорь Иванович, но я лучше обратно в школу поеду. Знаете же, нас в комсомол приняли, к остальным получеки… к слушателям остальным перевели. Занятий теперь очень много. Только успеваем учить. Я просто с Вами хотел увидеться. Но раз Вы заняты, так лучше обратно вернусь…

– А знаешь… – Бекетов внимательно посмотрел на меня, а потом выдал. – Поехали со мной. Покажу кое-что.

– Едем? Все вместе? – Спросил Клячин с удивлением глядя на Бекетова, и сразу же перевел взгляд на меня, типа это я подобную глупость придумал, потом снова уставился на шефа.

Взгляд, кстати, у чекиста был очень выразительный. Мол, пацан что ли с нами? В общем-то Николай Николаевич, чего уж скромничать, тоже актер от бога. Такую физиономию сделал, что я бы, к примеру, и не подумал на месте товарища старшего майора госбезопасности, будто его правая рука с моей помощью подбирается к его же шее. Вернее, помощи от меня пока ноль, и я очень постараюсь, чтоб оно впредь так и оставалось, но главное – суть. Связать меня с Клячиным – вообще не свяжешь. Он смотрит всегда в мою сторону с выражением легкого недоумения. Типа, зачем тебе, барин, этот холоп понадобился?

– Да. – Бекетов указал на автомобиль, к которому мы подошли. – Устраивайся, Алексей. А ты, Николай, отвези-ка нас домой.

Тут прониклись сразу мы оба, и Клячин, и я. Домой? Он прикалывается? Когда Игорь Иванович пообещал что-то показать, я рассчитывал на обзорную экскурсию по какому-нибудь музею Красной Армии или, в лучшем случае, на посещение Лубянки. Ну, чисто для того, чтоб дать мне возможность проникнуться чекистским духом. Думаю, при желании, на Лубянку Бекетов придумал бы, как меня провести. А тут вон оно что. На хрена он тащит к себе? Тут же перед глазами возникло симпатичное лицо Наденьки с её влажным взглядом оленьих глаз. Ой, как это все не вовремя…

– К Вам домой? – Переспросил Клячин.

– Нет, ну, хочешь, к себе. Конечно, к нам домой! – Бекетов хмыкнул и полез на заднее сиденье.

– Игорь Иванович, да как-то неудобно. Неприлично. У Вас же там семья, наверное. – Проблеял я ему вслед, всем своим видом демонстрируя смущение.

Совершенно не хотелось близкого знакомства с Бекетовыми в полном составе. Вопрос насчёт Наденьки по-прежнему меня слегка волновал. Нет, так-то понятно, если она – моя, прости Господи, бабка, то тут уж хочешь-не хочешь придется следовать нужному развитию событий. Однако, хотелось бы данную тему пока что отодвинуть на потом. Не готов я сейчас этим всем заморачиваться. В конце-концов, маман родилась гораздо позже военных лет. Значит, времени пока до черта и больше.

– Алексей! Семья уехала в гости. Нет никого. Садись! – Прикрикнул на меня из недр “Воронка” Бекетов.

Мы с Клячиным переглянулись. Во взгляде Николая Николаевича отчётливо читался вопрос:”Какого хрена?”. В моем взгляде не менее отчётливо читался ответ: “А мне по чем знать?”

В итоге, мы все благополучно устроились в автомобиле и помчали в сторону Чистых прудов. Ориентироваться по улицам старой Москвы мне по-прежнему было сложновато, но уж такие места перепутаться ни с чем не мог. Значит, товарищ майор живет неподалёку от Лубянки. Ну, ничего так. Разумно. Да и дома там более чем приличные. Наверное, статус обязывает. Все же старший майор госбезопасности это тебе не просто какой-то хрен с горы. Звания НКВД, если я не ошибаюсь, повыше военных будут.

Всю дорогу Бекетов молчал, уставившись в окно. Думаю, причина была в Клячине. Мы ведь не можем при чекисте обсуждать то, о чем говорили в ресторане. Игорь Иванович искренне верит, будто это – страшная тайна, известная лишь нам двоим. И про родителей, и про все остальное. Наивный человек. Я теперь думаю, Клячин на самом деле давно сообразил про Витцке. Не знаю, как. Однако, точно сообразил. Просто очень вовремя, для меня само собой, всплыл фактор моего “беспамятства”. А Николаю Николаевичу, как и Бекетову, надо чтоб я вспомнил свои хождения с отцом по Берлину. Во всем остальном я им обоим – в хрен не упёрся. Если бы не провалы в памяти, о которых так удачно успел им сообщить, думаю, вряд ли со мной миндальничали бы.

Соответственно, как только дам нужную информацию, варианта два. Если есть возможность обойтись без моего участия, то скорее всего я каким-нибудь чудесным образом сгину. Вон, как тот же Зайцев. Спишут все на шпану, делов то. Потому что нервяк, который накрывает Бекетова, однозначно говорит о том, что папенька припрятал нечто очень важное и даже, наверное, опасное. Опасное не только и не столько для Бекетова.

Если без меня обойтись нельзя, мало ли по какой причине, может там надо именно моей слюной поплевать на замок или именно моим глазом посмотреть на сейф, то скорее всего, как я и думал, Бекетов точно поспособствует началу карьеры слушателя Реутова в чудном городе Берлине. А потом, когда получит необходимое, итог будет такой же, я один черт сгину.

Правда, судя по всему, Бекетову нужно добыть то, что находилось у отца, сейчас, срочно. Он, возможно, рассчитывает все-таки обойтись своими силами, без моего прямого участия. Ну, так вот фигушки Вам, товарищ старший майор госбезопасности. Фигушки! Теперь я точно постараюсь интерес Бекетова повернуть себе на пользу. Пусть поднапряжется, чтоб меня наверняка резидентом отправили.

Размышляя о своем, наболевшем, я пропустил момент, когда мы прибыли на место. Дом, возле которого остановился автомобиль, казался высоким. Ну, по крайней мере, для этого времени, на фоне стоявших вокруг зданий. И явно нестарым. Его построили относительно недавно.

Если честно, я не сразу вспомнил название улицы возле Чистопрудного бульвара, где мы оказались, хотя здание, в котором проживал товарищ Бекетов, мне было знакомо. И оно, кстати, примечательное. Я точно помню, что видел его несколько раз. Дом дожил до современного мне времени, причем практически в неизмененном состоянии.

Откуда помню? Была у меня дама одна. Такие фокусы исполняла в постели – мама не горюй. Безбашенная девица. Один только минус имела. Увлекалась она не только сексом во всех его многообразных проявлениях, но и еще фанатично болела историей Москвы. Вот с ней я пару раз и побывал на уличных пеших экскурсиях. А что делать? Это был как раз конфетно-букетный период. Ей подарки были не нужны, дай только носом в исторической куче повозиться. А мне очень уж хотелось ее в койку заполучить. По девице сразу было видно, там стопов вообще никаких.

Когда нам про этот дом рассказывали, Машка… или Наташа… Ладно, не суть. Спутница моя охала и ахала от возбуждения. У нас, кстати, с ней первый раз после той самой экскурсии и произошел. Прямо в машине. Только успели распрощаться с экскурсоводом и отъехать, она прямо набросилась на меня. Вот так на нее эта архитектурная старина влияла.

В общем, домишко какой-то непростой. Но сейчас у меня в памяти всплывала только фамилия Пастернак. Не сам писатель. Он, наверное, в Переделкино обитает. Кто-то здесь сейчас живет, с ним связанный. То ли жена, то ли любовница… Не скажу точно. Любовница, наверное. Разве будешь ради жены через половину Москвы тащиться? Даже в 1938 году, без знаменитых московских пробок, это явно не на полчаса дорога.

А вот квартира меня не удивила. Даже расстроила немного. Нет, я конечно не ждал фотографий со Сталиным, канделябров с гербом СССР и хрусталя с золотым напылением по всему периметру. Но и не настолько же просто.

Ощущение, будто не жилье старшего майора государственной безопасности, а иллюстрация из журнала на тему обыденной советской действительности. А как же те истории, которых навалом в интернете? Мол, жили, не тужили, жировали, богатели сотрудники НКВД. В реальности все оказалось как-то слишком обыкновенно.

Спальня хозяина, она же – кабинет. Комната дочки, комната сына и столовая, выполняющая роль гостиной. Или наоборот, гостиная, выполняющая роль столовой. Мебель вся достаточно простая. Добротная, да. Но без излишества. Пол покрыт паркетом, настоящим. Это, наверное, единственный момент, говорящий о достатке.

Наверное, во мне в данном случае проснулся человек из времени развитого капитализма, где ремонт и обстановка жилища отражают наличие бабла и социальный статус человека. Поэтому квартиру Бекетова я осматривал без восторга, хотя, виду старался не показывать. Обидится еще. Да и так, если рассудить, для Реутова отдельная квартира, не коммуналка, это уже – верх шика.

Игорь Иванович провел меня по комнатам, устроив короткую обзорную экскурсию. Выглядело это стандартно.

– Тут у нас вот спальня Наденьки. Надя – это дочь. Тут – моя комната…

Кстати, Бекетов не сказал наша. Моя. Будто супруги у него нет. А я точно знаю, что есть. Высокие, наверное, у них отношения, раз он даже слова “мы” не использует. Только “я”.

Клячина благодетель, само собой, в гости не пригласил. Николай Николаевич остался караулить “Воронок”.

– Здравствуйте, Игорь Иванович. – Едва мы вошли в квартиру, навстречу нам выплыла пожилая женщина в строгом платье, с симпатичной брошью на груди. – На сколько человек накрывать обед?

– Леночка, давай без накрывать. У меня особый гость и мы побеседуем в кабинете. Просто сообрази чего-нибудь перекусить. – Ответил ей Бекетов.

Хотя там такая “Леночка”, что я, к примеру, непроизвольно вытянулся, расправил плечи и украдкой посмотрел на свои ботинки. Не грязные ли. Тетке на вид было не меньше сорока и выглядела она, как директриса даже не школы, а какой-то крутой гимназии. Подбородок задран вверх, платье без единой складочки или замятины, туфельки начищены. И взгляд. С таким взглядом перемещаются камердинеры по Букингемскому дворцу. В общем домработница Бекетова полностью компенсировала отсутствие дорогих вещей. Ее вид однозначно говорил гостям, возрадуйтесь убогие, что вас удостоили чести посетить этот дом.

– Идем, Алексей. Покажу, что хотел. – Сказал Бекетов и направился к своей комнате.

Глава 7
Я понимаю, что история бывает гораздо интереснее, чем кажется

Леночка подала нам в кабинет чай и бутерброды.

На круглом подносе стояли две тарелки с перекусом, и горячий, ароматный напиток в стаканах с подстаканниками.

Если честно, первые пять минут я особо даже не слушал Бекетова, залипнув на эти чертовы подстаканники. Просто, если не ошибаюсь, а я вообще редко ошибаюсь, даже в этой новой жизни, столь заинтересовавшие меня штуковины были сделаны из серебра. Серебро, конечно, не золото, но и сейчас на дворе не самые жирные времена. Похоже, зря я приписал быту семейства Бекетовых удивительную скромность. Нет ее.

Просто, я так понимаю, Игорь Иванович в этом плане не желает привлекать внимание излишним сибаритством. Для всех, кто окажется в его доме, существует предельно простая, близкая к народной жизни, картинка. Вот, мол, посмотрите. Люди мы небогатые, положением не пользуемся. А на самом деле, он всего лишь не позволяет себе стать слишком заметным. По нынешним временам это бывает опасно и чревато последствиями. Умно́, черт подери…

– Давай, не стесняйся, кушай… – Бекетов сидел за столом, с улыбкой наблюдая, как я уминаю бутерброды. Прямо семейная идилия, не меньше.

Просто в этот раз я в том заведении, где мы встречались, особо ничего и не успел поесть. У нас была слишком драматическая ситуация. Поэтому, решил, гори оно все синим пламенем. Никто уже никуда не денется, а жрать, между прочим, хочется очень даже сильно. Пока не понятно, как скоро я попаду в Школу.

Бекетов отвлёкся от моей персоны, открыл один из ящиков, а затем вытащил оттуда большой конверт, в котором, как оказалось, лежали несколько фотографий.

– Вот что хотел тебе показать, Алексей…

Товарищ старший майор госбезопасности веером разложил снимки передо мной. Я проглотил кусок бутерброда, забыв его даже нормально пережевать, вытер руки о салфетку, лежавшую на подносе, и осторожно потянул фотографии к себе.

На первой несомненно был Витцке, мой прадед. Качество, конечно, оставляет желать лучшего, но все равно он достаточно узнаваем.

Кстати, да… По идее Сергей Витцке получается – мой родственник.

Молодой, подтянутый, всё с тем же характерным прищуром внимательных глаз. Я именно таким его и увидел во сне. Даже на фотографии он производил очень приятное впечатление. Собственно говоря, природная харизма, это у нас, получается, семейная фишка.

Облаченный в строгий костюм “тройку”, со шляпой в руках, наш с Реутовым отец был запечатлен в окружении каких-то мужчин и смотрел прямо в объектив фотокамеры с легкой улыбкой на губах.

– Вот, смотри Алексей! – ткнул пальцем Бекетов в человека, который стоял в центре фотографии. Мужик, на которого указывал Игорь Иванович, выглядел колоритно, в основном за счет своих пышных усов. – Это – генерал царской армии, доверенное лицо самого барона Врангеля. Фамилия у него ещё такая смешная… Лампе Алексей Александрович. Хитрая сволочь. Никогда не знаешь, правду тебе говорит или врет напропалую. Между прочим, один из руководителей контрреволюции за рубежом.

– Вот это да. – Как можно натуральнее восхитился я.

Хотя, на кой черт нужна эта информация, если честно, не понял. Мне так-то дела нет до белогвардейцев. Меня интересуют совсем другие личности. А вернее, их планы. Но решил Игоря Ивановича не расстраивать. Хочет он мне этого Лампе показывать, черт с ним.

– А где он так вольготно себя чувствует? – Поинтересовался я.

При этом попутно соображая, с хрена ли Бекетов показывает мне снимок, на котором Витцке запечатлен в обществе врагов. Намекает на что-то?

– Далеко, – усмехнулся Игорь Иванович. – Даже слишком далеко. Но ты внимательно смотри. Больше никого не узнаешь?

Больше?! Я с него, конечно, поражаюсь. Я и меньше то никого не узнал. Не считая отца, конечно. А он так говорит, будто я с каждым, кто есть на этом фото, лично за руку здоровался.

– Ну? – Бекетов наклонил голову к плечу и теперь с нетерпением ждал моего ответа.

Он явно хотел, чтобы я признал своего отца, а я лихорадочно думал, стоит это делать или нет. С одной стороны, наше сходство, даже на этой не очень качественной фотографии, несомненно очевидно. С другой стороны, у меня провалы в памяти, мне все можно, я без пяти минут дурачок. А еще, чисто теоретически, раз я забыл прошлое, о чем благополучно лью в уши обоим чекистам, то папеньку я тоже должен не менее благополучно выкинуть из памяти. Так ведь?

– Да нет, откуда. – После некоторого показного замешательства с сожалением протянул я, пожав плечами. Мол, очень старался угодить Бекетову, но, уж простите, не вышло. – А должен кого-то узнать?

– Ну вот! Смотри! – Ткнул опять пальцем в снимок Бекетов. – Это твой папа, сотрудник посольства СССР в Берлине. Ты что, забыл, как он выглядел? Хотя… Тебе и было-то всего ничего… А тут еще эти проблемы.

Игорь Иванович со значением посмотрел мне куда-то в район переносицы, намекая, видимо, на отбитую голову.

– Он обеспечивал встречу наших людей с этими гнидами. Мы рассказывали им сказки про контрреволюционеров в стране, про то, что якобы в Советском Союзе существует белогвардейское подполье, и уговаривали приехать в Москву для личного знакомства. Не сами, конечно, рассказывали. Имелись специальные люди, взявшие на себя ради будущего страны не самые лучшие роли. Но… Так было надо. У нас разрабатывались целые операции. Серьёзные операции. По несколько лет приходилось обхаживать сволочей. Вот этот и этот приехали.

Бекетов последовательно указал мне ещё на двух мужчин, внешний вид которых не нес для меня ровным счетом никакой информации. У предыдущего хоть усы смешные, запоминающиеся.

– Меня здесь нет, – как бы извиняясь прокомментировал Бекетов. – Я в тот момент под другой легендой работал. Как раз через твоего отца связь с центром держал. Эх, Сергей, Сергей…

Бекетов с сожалением покачал головой, а потом поднял на меня страдающий, полный душевных терзаний взгляд.

Ох, ничего себе, куда товарища старшего майора понесло. Неожиданный поворот насчет работы под прикрытием. А главное, очень сомнительный. Ну где, блин, работа резидента и где этот сытый, откормленный чекист. И я сейчас вовсе не про еду. Просто… Не похож Бекетов на полевого сотрудника. Вообще ни разу. Он – чекист от кончиков волос до кончиков ногтей. Он – нквдешник. Я не знаю, конечно, насколько это ведомство связано с разведкой, но быть обычным агентом Бекетов просто не мог. Спроси меня кто-нибудь, почему я так думаю? Не смог бы объяснить. Просто точно знаю, что вот эту историю про работу под прикрытием он сейчас придумал.

И потом, еще один вопрос. А такие материалы дома хранить точно не опасно? Я, конечно, не очень в курсе правил и норм поведения в органах НКВД, но сильно сомневаюсь, что у всех, кому не лень, в ящике стола лежат фотографии врагов Советской власти. И это я сейчас не про своего отца, а про генерала царского и двоих белогвардейцев, которые приехали.

Естественно, Бекетову задавать подобные вопросы я не стал. Хочется человеку рассказывать мне, будто он – советский Джеймс Бонд, да на здоровье. Видимо, так он пытается поставить себя на одну ступень с Витцке. Мол, смотри, Алеша, я такой же, как твой батя. Мне можно верить.

Так что пусть плетет, что на душу ляжет. А я буду плести то, что надо мне. Если уж играть идиота, то творчески и вдохновенно.

– Как интересно! Мой отец, получается, сотрудником НКВД был? Просто он же в посольстве работал. Вы сами говорите. Но если Вы… То и он, значит?

– Нет, не был. – Ответил Бекетов, забирая из моих рук фотографию. – И тогда не НКВД, а ОГПУ было. Объединённое государственное политическое управление. Твой отец, как и всякий другой советский гражданин, помогал родине всем, чем только мог. Мы принимали участие в операции по выявлению вражин и их ликвидации.

– Правда? – добавил я восторга в голосе. – Потрясающе… Мой отец тоже ликвидировал?

– Нет, – голос Бекетова внезапно сделался сухим и строгим. Не понравилось Игорю Ивановичу, что я такие вопросы задаю. Тоже на одну ступень их ставлю. Намекаю, будто старший майор госбезопасности в кровушке все-таки запачкался. – Нажимать на спусковой крючок самому совершенно необязательно. Для этого существуют специально обученные люди. Твой отец помогал органам по специальности, как сотрудник посольства. Он прекрасно умел налаживать контакты и добывать самую разнообразную информацию. То есть, практически занимался тем, чем скоро предстоит заниматься тебе.

О как… Прям политинформация и воспитательная работа в одном флаконе. Вот только есть у меня ощущение, что эта самая фотография скорее должна была находиться в вещах моего отца. Бекетову она на кой черт нужна? Да еще дома. Просматривает на досуге?

Возможно, этот снимок Игорь Иванович просто прикарманил и теперь заливается соловьем про свои героические подвиги. Не удивлюсь, если он вообще ни разу из Союза не выезжал. Будь иначе, не факт, что Бекетов дожил бы до своего чина и звания. Полевые исполнители попадают под раздачу в первую очередь.

– А этого генерала царского? Лампе? – продолжал я отыгрывать роль. – Его ликвидировали?

– Нет, не успели, – голос Бекетова стал грустным. – Твоего отца арестовали, а заменить такого умницу оказалось некем. Да и я помочь не сумел…

Я мысленно чертыхнулся. Если он сейчас опять заведет эту песню про дружбу, про муки совести, про долгие годы мучений и страданий, я взвою. Сколько можно слушать одно и то же?

Однако, Бекетов вообще никакую песню завести не успел. Мы услышали, как хлопнула входная дверь. А затем в сторону комнаты, в которой мы находились, весело застучали по паркету каблучки женских туфель. Я обернулся, чувствуя нутром, что сейчас в кабинет войдет та, с которой пока что встречаться не хотелось. На самом деле, чувствовал. Прямо каждой клеточкой тела. Странная, конечно, фигня.

– Папа, я вернулась раньше! – Дверь в комнату распахнулась и на пороге нарисовалась улыбающаяся, счастливая Наденька.

– Ой, здравствуйте… – Надя, естественно, сразу же увидела меня, потому что, когда открылась дверь, я обернулся на звук.

Теперь мы оба пялились друг на друга. Девчонка явно не ожидала, что в комнате отца может оказаться кто-то посторонний, тем более, племянник Клячина. А при нашей с ней первой встрече, чекист представил меня именно так.

Я Надю тоже увидел, с глазами, слава Богу, все в порядке, мысленно выматерился и пожалел, что не умею растворяться в воздухе.

Возможно, роковая длань судьбы сводит нас снова из-за деда. Причем в тот момент, когда лично я не имею ни малейшего желания сводиться, но это все очень не вовремя. Особенно с Наденькой. Особенно из-за того, что Бекетов, судя по его вытянувшемуся, недовольному лицу и взгляду, брошенному в мою сторону исподлобья, тоже не очень хотел бы нашей с Бемби встречи. То есть, я ему, как сын, но не настолько, чтоб вводить меня в круг семьи.

А сейчас Наденька скажет, что мы знакомы, и мой благодетель вообще хрен его знает, как на это отреагирует. Впрочем, на “племянника” тоже.

Клячин в присутствие старшего майора госбезопасности демонстрирует пренебрежительное ко мне отношение, а тут вдруг мы вместе посещаем заведения и я вдруг стал счастливым обладателем звания родственника. Да, в тот день Бекетов сам велел Клячину встретиться со мной. Но…

Я не успел додумать мысль, потому что вдруг усомнился. А что, если не велел? Что, если, к примеру, Клячин вообще не должен со мной пересекаться самостоятельно, в отсутствие шефа? Просто чекист действует втихаря, соответственно своим интересам.

– Здравствуйте! – Я вскочил со стула, чуть ли не одним прыжком оказался рядом с дочерью Бекетова, а затем протянул ей руку. – Меня зовут Алексей.

Лучше пусть Игорь Иванович бесится сейчас из-за моей беспардонности, чем будет беситься потом, выяснив, что сначала я чуть не набил морду его сыночку, а потом успел познакомиться с Надей и обрести родственные связи с Клячиным. Думаю, всё-таки более разумно, если Игорь Иванович останется в неведении по поводу нашего товарищеского общения с Николаем Николаевичем. Так оно надёжнее.

Девчонка молча уставилась на меня круглыми глазищами. Она явно не могла понять, какого черта я опять сообщаю ей свое имя.

– Очень приятно. – С нажимом сказал я и снова ткнул рукой в Наденьку, намекая, мол, соображай быстрее. Мы не встречались раньше. Мы не знакомы.

– И мне… очень приятно… – Растерянно ответила она, а потом все-таки пожала мою ладонь.

– Так… мы уже уходим. – Бекетов вскочил из-за стола и быстрым шагом направился к нам с девчонкой. Я бы даже сказал, быстрым бе́гом. Очень интересно, почему он так сильно не хочет, чтоб я общался с его семьёй?

– Пап, ну, как же… У нас, получается, гости. – Наденька смотрела на меня влажными оленьими глазами и явно испытывала чувства прямо противоположные отцовским. Она очень сильно не хотела, чтоб мы с Бекетовым ушли.