Текст книги "1972. Родина"

Собрали автоматы и побросали их в вагончик – нельзя, чтобы валялись на виду, вдруг кто сопрет?

– Костюм тебе не повредили? – спросил я у Насти, которая следовала впереди как грациозная самка жирафа.

– Нет. А то бы я их точно убила! – хмыкнула Настя, и я поверил – точно, убила бы! Как она расправилась с этими бедолагами – просто отпад! Даже задумался – а я сам-то с ней справлюсь? Семичастный сказал в разговоре, что Настя своего убитого мужа вытащила на себе… по джунглям, по грязи… Сильна – это не то слово! Мутант какой-то, ей-ей…

Мы прошли по дороге мимо вагончика и машин, дошли до строительной площадки. Основной дом уже стоял – из красного кирпича, настоящая крепость! Внутри слышались голоса – видать, шла отделка. Возводились и казармы – их уже подводили по крышу. Тира не было видно, он был уже засыпан землей, виднелся только вход.

Судя по всему – работы еще предстояло выше крыши, и окончанием здесь пока еще и не пахло. Хотя процесс продвигался довольно-таки быстро.

Печально. Это – печально. Хотелось быстрее начать работать. Чую, что в воздухе пахнет грозой. Если что-то и начнется, то это скорее всего после августовского съезда партии, так что до тех пор надо хоть немного натренировать бойцов спецподразделения. Сейчас я как раз освободился, работы стало поменьше, так можно было бы как следует заняться подготовкой боевиков. И кстати – самому потренироваться. Я ведь уже сколько времени не занимаюсь? Больше месяца! Если не считать домашней гимнастики – никаких больше тренировок. Эдак и форму можно потерять…

Начальство строительства искать не стали – на площадке грязно, размесили – можно и ботинки в грязи оставить. Лазить по этому болоту не было никакого желания. Посмотрели издалека, я составил мнение об уровне производимых работ, и мы отправились обратно. Часть бойцов, когда мы шли мимо уже очнулись, шипели и матерились, глядя на нас с земли. Сержант, который тоже очнулся потребовал, чтобы мы их развязали, но я сказал чтобы они подобрали с земли штык ножи и сами себе помогли. И поехали дальше.

Настю в этот раз усадил рядом с собой, не обращая внимания на недовольную мордашку Ольги. Мне нужно было, чтобы Настя могла выскочить из машины как можно быстрее. Если понадобится, конечно.

Боец на КПП так и не очнулся, и ноги его в «кирзачах» торчали из будки наружу. Да и не удивительно – мы и были-то на объекте всего ничего, минут пятнадцать-двадцать. Или чуть больше. А досталось парню крепко.

Шлагбаум открыт, и «кадди» шуршит по асфальту, время от времени стукая колесами по выбоинам сельской дороги. Сельская-то сельская, но асфальт! Здесь непростые люди живут, в этом Переделкино. Скоро и мы тут будем жить…

Глава 2

– Все-таки посадила пятно! – Настя поморщилась, и показала на маленькое красное пятнышко на блузке возле выреза – В химчистку надо!

– Ничего страшного, застираешь, ничего не видно будет – деловито сказала Ольга, осматривая грудь соратницы. Они обе сидели на заднем сиденье – Ольга за мной, Настя справа.

– Хорошо, что не стала стрелять! – сказал я, оглядываясь назад.

– Да с чего я стрелять-то буду? – удивилась Настя – Оболтусы, конечно, но они же свои. Не враги какие-нибудь. Я им бошки могла пооткручивать, но не стала. Хотя если бы вам угрожала реальная опасность – не остановилась бы ни перед чем. Я должна сохранить вашу жизнь любой ценой. И своей – тоже.

– А майор с пистолетом, что, не реальная опасность? – поддразнил я.

– Да какая он опасность… против вас-то?! Я видела ваши бои с Мохаммедом Али, и знаю, чего вы стоите в поединке, так что… главное было – не испачкаться! У них еще и руки жирные были! Костюм боялась испачкают!

– Да, это страшная опасность! – задумчиво сказал я, притормаживая у перекрестка и пропуская пыхтящий, скрипящий всеми сочлениями пригородный автобус-ПАЗик. Из автобуса опять на нас смотрела толпа людей, но я похоже что начал к этому привыкать. Человек, как показала история, ко всему может привыкнуть. И к раю, и к аду…

Ольга вдруг захихикала после моих слов, а сквозь смех выдавила из себя:

– А я тоже одного свалила! Я ему яйца отбила, когда он на Настю замахнулся сзади! Хотел ее прикладом стукнуть! Вот!

– Моя спасительница! – серьезно сказала Настя – Когда ты за спиной, мне никто не страшен!

Они вдруг обе захихикали, чего от Насти я никак не ожидал – привык к ее невозмутимости и безэмоциональности, так что и сам вдруг разулыбался, хотя смешного вообще-то было мало. Программа строительства тормозится, охрана объекта поставлена из рук вон плохо, и вообще… надо что-то делать.

Что именно делать? Ну, во-первых, накляузничать Семичастному. Пусть он их всех вывесит и высушит.

Во-вторых, надо начинать работу с инструкторами, хотя бы в усеченном виде, хотя бы рукопашка и стрельба на полигоне. И где это делать? В Подмосковье есть учебки, я это прекрасно знаю, придется заниматься в них. И скорее всего там, где меня и готовили в своем времени, в своем мире – Сенеж, закрытый военный городок. База спецназа ГРУ. Кстати, интересно, Семичастный догадался переподчинить себе спецназ? Сейчас он подчиняется военным, Генштабу, а не комитетчикам, и представляет из себя огромную силу. Помню, какой кровью закончился путч в Венгрии – погибли тысячи наших солдат, когда СССР ввел туда войска. А вот в Чехословакии все получилось просто замечательно – некий советский самолет запросил посадки в связи с неисправностью, а когда приземлился – из него выскочила толпа диверсантов и захватила аэродром, на который потом и приземлилась десантная бригада. А тем временем просочившиеся в Чехословакию спецназовцы по сигналу активизировались и захватили мятежное правительство страны, разом прекратив их сепаратистские поползновения.

Кстати – крепкий, сильный Советский Союз никогда бы не допустил того, что случилось с Украиной и другими бывшими республиками СССР. Не зря либерасты, пришедшие к власти в 90-е годы уничтожили спецназ ГРУ и его потом пришлось создавать заново. Если бы спецназу поставили задачу…

Так, хорошо – Сенеж. А как быть с секретностью? Придется светить и Аносова, и его подчиненных-инструкторов! Люди ведь видят – тренируется незнакомая группа. И что тогда будет? Слухи пойдут?

А какие слухи? Что пятеро спецов разучивают какие-то спецприемы? Увидят да, странные приемы, странная стрельба, не такая, какую дают им. И что? Спецприемы мало увидеть, надо еще рассказать, показать, как их делать. Указать на маленькие такие фишечки, до которых сам никогда не дойдешь. И кстати – большинство этих приемов спецназовцам вообще не годны. Это приемы убийц, киллеров, которые уничтожают «мишень» голыми руками – чтобы не нашуметь. А вот спецназ ГРУ это другое дело. Да, они в рукопашной так сказать не лыком шиты, но у них главное – выносливость, сила, и… огневая подготовка. Их задача идти на штурм, брать дворцы и хижины. Наша – тихо пробраться поближе к противнику и бесшумно его убить. И для этого все средства хороши – от ножей до той самой «Стрелки», которую я выпрашивал у Семичастного. Хорошая штука! Отравленная игла, выстреливающаяся из авторучки, которой, кстати, можно и писать. Мечта убийцы!

В общем, разговор с Семичастным в моей голове уже сложился, и к тому времени, как мы подъехали к ресторану «Узбекистан» я знал, о чем буду с Председателем говорить в самое ближайшее время.

Швейцар угодливо распахнул перед нами дверь, согнувшись в поклоне – ну как же, на кадиллаке подъехали! Гардеробщик так же подобострастно улыбаясь принял мою куртку, отдав взамен номерок. Дал по рублю чаевых – чуть не в поясе согнулись, благодаря.

Можно было бы и не раздеваться, куртка-то джинсовая, но… и в свитере посижу. Ольга была в свитере и короткой юбке, Настя в брючном костюме – курток они вообще не надели, хотя я и настаивал – прохладно же.

Администратор повел нас к столику на четверых, а я пока шел, с интересом поглядывал по сторонам. Вот она, Мекка артистической тусовки! Вот он вожделенный рай, в который так старались попасть самые что ни на есть знаменитые люди, выстаивая в очередях у входа!

Да, однажды такая очередь в «Узбекистан» даже стала предметом написания стихотворения Высоцкого – он, Гурченко и Всеволод Абдулов долго стояли в очереди, пытаясь попасть в ресторан, были очень сердиты, что и вылилось в написания стиха:

 
А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
– Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, – уже едят.
 
 
Им объяснили, чтобы не ругаться:
– Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, ведь это – иностранцы,
А вы, прошу прощенья, кто такие?
 
 
А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
– Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, – уже едят.
 
 
Но снова объяснил администратор:
– Я вас прошу, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, ведь это – делегаты,
А вы, прошу прощенья, кто такие?
 
 
А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
– Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, – уже едят.
 

Вспомнил все это, когда мы уже уселись за столик, а когда остались одни, стали выбирать блюда, тихо рассказал девчонкам эту историю. Ольга хихикнула, Настя улыбнулась.

Попросил у официанта бутылку шампанского – для девушек, сам пить не буду, за рулем. Себе заказал бараний шашлык на ребрышках, хрустящую картошку типа «фри», салатов, сладкого. Девчонки тоже набрали – лагман, плов, сладостей. Ну и чай – куда же без него.

Принесли шампанское – я разлил по бокалам, подумал, и себе плеснул в бокал, на самое донышко. Чисто чтобы за компанию.

– Ну что, за что будем пить?

– За мир! – предложила Настя.

– За мир! – кивнула Ольга.

– За мир! И за нас, мирных людей! – протянул я бокал, и девчонки тихонько, но со звоном коснулись его своими бокалами.

Шампанское было ледяным, пузырьки ударили в нос. Я даже не выдержал, вытер его салфеткой – Ольга хихикнула:

– Мне тоже в нос ударило! – и потом добавила – Михаил Семенович… вон тот мужик все время на тебя смотрит. Ты его знаешь?

Еще бы я его не знал! Хе хе… сколько я полоскал его в своих постах в ФБ! Признанный гений! Кем признанный? А вот так – признанный, да и все тут. Справедливости ради – «Андрей Рублев», конечно, вещь хорошая, хотя я и не со всем там согласен. Но остальное… я ему «Пикник на обочине», то бишь «Сталкера» – никогда я не прощу. Помню мое разочарование, когда я смотрел этот фильм. Я матерился самыми черными словами – это надо же было ТАК изуродовать роман?! Один из моих любимых романов (тогда). Да и «Солярис» он снял так, что… в общем – Лему этот фильм очень не нравился. О чем он не раз и говорил. Мне – тоже не понравился.

– Тарковский это – пояснил я, отводя взгляд от чужого столика – Слышали про такого? Ну вот… это он.

Я не удивился, когда за спиной услышал незнакомый баритон, интересно растягивающий слова. Он говорил как-то… немного странно – вроде как нараспев. Такой говор я замечал у коренных москвичей, которые прожили в Москве всю свою жизнь. Он говорили вот так же, распевными фразами сливая слова в единое целое, типа: «дабожемооой…». Я сам-то с Поволжья, и говорю литературно правильным языком (хотя люблю и жаргонизмы, всевозможный сленг, и даже устарелые слова и выражения – «ради прикола»), потому слышать этот распевный говор было забавно.

– Зравствуйтеээ… Михаил Семеновыыч?

Я обернулся, посмотрел на говорившего. Ну да, это он. Видимо заметил, что я на него смотрю и решил подойти.

– Простите, Михаил Семенович… я вижу, что вам еще не принесли заказ, набрался смелости и решил подойти. Они еще долго будут готовить – полчаса, не меньше, я знаю их способности, не могли бы вы мне уделить пять минут? Поговорить… так сказать тет-а-тет? Простите, девушки!

– Здравствуйте, Андрей… – я встал.

– Можно просто Андрей – Тарковский пожал протянутую ему руку.

– Можно просто Михаил. Хорошо, давайте сядем за свободный столик, если хотите. Хотя у меня от девушек особых тайн нет. Да и у нас с вами ничего такого… хмм… тайного нет. Чай не шпионы какие-то! Хе хе…

– Просто не хочу скучным разговором портить атмосферу вашего застолья – улыбнулся девушкам Тарковский.

– Хорошо, пойдемте…

Мы сели у окна, благо что из-за дневного времени народа в ресторане было немного и столики процентов на сорок процентов. Вот почему лучше всего ходить в ресторан днем, а не вечером – если, конечно, хочешь просто поесть, а не потусоваться.

– Михаил… я разговаривал с Махровым по поводу съемок фильма по вашей книге «Звереныш». Он сказал, что у вас есть сомнения в том, что я смогу снять хороший фильм по этой книге. И еще сказал, что если вы согласитесь, чтобы я снимал этот фильм, финансирование съемок будет практически неограниченным. И что все зависит от вас. Ах да! Хочу поблагодарить – еще он сказал, что вы выступали за то, чтобы мне не перекрывали… хмм… дыхалку, чтобы давали больше снимать. Вот я и решил с вами поговорить, благо, что подвернулся удобный случай – уж простите за мою настойчивость. Я ради дела, только ради дела!

Ага… ради дела… как услышал про «зеленую улицу» для фильма, так сразу и… Впрочем – может я просто злопыхаю? Заранее против него настроен?

– Так что вы хотите от меня услышать?

– Хочу услышать: Андрей! Я буду счастлив видеть тебя режиссером и сценаристом этого фильма! – Тарковский расхохотался, и я невольно улыбнулся, так заразителен был его смех. Так-то он был человеком интересным, заводным – судя по воспоминаниям современников. И сейчас я в этом убеждался.

– Андрей… у меня есть некоторые опасения на ваш счет – начал я, и Тарковский сразу посерьезнел – Вы такой серьезный режиссер, вы все время хотите сказать миру нечто такое, что его сразу же куда-то подвигнет. Или вернее – на что-то. А мой роман просто приключенческая сказка для взрослых. История мальчишки, который выживает и мечтает отомстить своим обидчикам. Да, там есть и философия, есть и мораль, но… если сравнивать с тем же «Андреем Рублевым»… ну вы меня понимаете. Мне нужен режиссер, который сумеет снять сказку! Яркую! Пышную! Не хуже голливудских фильмов! Чтобы зритель просто пищал, глядя на сражения, на фантастический антураж, на драконов, в конце-то концов! Там ведь – экзотические костюмы, старинные корабли, оружие древних веков, разумные собаки, разговаривающие драконы! Разве это ваше? Не обижайтесь, но по-моему вы привыкли передавать свои мысли не обращая внимания на авторские задумки, и самыми что ни на есть минимальными средствами. Эдакий фильм-спектакль. А тут… яркое, цветное, пышное! И я не хочу, чтобы фильм был создан по сценарию, в котором от романа остались рожки, да ножки. Вот мои мысли. Я ничего не имею против вас, но мне кажется, вы настолько далеки от фантастики, от фэнтези – так называется этот жанр – что просто не представляю, как вы, Тарковский, можете снять фильм по этому роману! Что это такое получится? Вас ведь тянет на философские драмы, а тут… блеск мечей, кровь, любовь, сумасшедшие приключения! Мне кажется, это не ваш жанр! Подождите… я не договорил. Я открою вам тайну: роман написан так, чтобы по нему можно было снять фильм, который понравится и западному зрителю. Что нравится людям на западе? Само собой – вначале всего пышность и красота антуража вокруг героя. Люди должны отойти от своей серой действительности и погрузиться в мир грез! Далее: любимый сюжет для западных читателей и зрителей – становление героя. Из маленького, униженного и забитого, он становится сильным и непобедимым воином, пройдя через массу испытаний и препятствий. И в конце концов мстит за гибель своих родителей. Именно это дорого для западного читателя, а не философские размышления и не видение режиссером своей миссии. Вот теперь я все сказал. И это мое видение проблемы.

Лицо Тарковского сделалось скучным, даже потемнело, но он явно не собирался сдаваться.

– Подожди… подождите! Кстати, Михаил, можно на «ты»?

– Да бога ради… я не сторонник чванства. На ты, так на ты.

– Вот сам смотри – а кто мне позволял как следует снимать фильмы? Мне резали, резали и резали финансирование! Мне постоянно вставляли палки в колеса – сам ведь знаешь! Эх, если бы мне дали снять так, как я хочу! Но что я мог сделать с такими жалкими средствами?! Вот ты сравниваешь с Голливудом. Но как можно с ним сравнивать, когда они, в отличие от нас, тратят средств столько, что… мы и мечтать о таком не можем! И это притом, что наши фильмы собирают полные залы! Огромные, огромные сборы! Ведь чтобы получить, надо вначале вложить, не так ли? Ты меня упрекаешь в серости… да, да – упрекаешь! И не ты один! Мол, и костюмы неяркие, и движения мало, одно философствование. А что мне остается?! Ну что, скажи?! При таких деньгах – только и философствовать! Ничего больше не остается! А тут… с твоим романов у меня есть шанс вырваться из серости, подняться на другой уровень, показать себя не только в Европе, но и в Штатах! Я читал роман. Он мне понравился, хотя кое-что я бы углубил, подправил… процентов на десять, не больше. Сделал бы поярче начальную сцену, добавил бы сцену прибытия корабля на материк, когда его встретили жители, думая, что прибыли купцы и потом началась резня. Показать вероломство прибывших. А так, в остальном и трогать бы не стал. Описано все ярко, сочно, видишь сцену – можно сказать, готовый сценарий для фильма. Весь вопрос в финансировании!

Я задумался. И правда, может в этом и дело? Что остается человеку, если не хватает денег ни на костюмы, ни на какую-то движуху… только снимать дальние дали и философствовать.

– Хорошо – решился я – Пиши сценарий, я его буду читать. Если не понравится… не взыщи. Честно скажу: моя задача не философии разводить, а развлечь читателя, зрителя, и в этом развлечении незаметно подать какие-то идеи. Например – что такое добро, и что такое зло, должно ли быть добро с кулаками и так ли сладка месть. Но ты, вероятно, уже понял что к чему, когда читал книгу. Скажи Махрову, что я не против того, чтобы ты был режиссером в фильме по моей книге. Впрочем – я сам ему это скажу, он теперь у меня в соседях живет. Давай, Андрей, увидимся! Пойду, а то мне вон уже горячее тащат, а я сегодня что-то очень проголодался. Рад был с тобой познакомиться, надеюсь – у нас все получится.

Мы пожали друг другу руки, и я пошел к нашему столу. Все что нужно и можно – сказано говорить пока больше не о чем. На самом деле – только что принесли бараньи ребрышки (лэмб чопс!), и мне ужасно хотелось впиться в них зубами. Хищник, ну что поделаешь.

* * *

– Хорошо, будет сделано – кивнул Семичастный, но покидать кабинет не спешил.

– Еще что-то? – понял Шелепин – Что там наш… прозорливец? Хлопот не доставляет?

– Еще как доставляет – криво усмехнулся Председатель КГБ – Совсем распоясался со своими… валькириями.

– То есть? – нахмурился Шелепин – У него завтра награждение Ленинской премией! Он в порядке?

– Он-то в порядке – вздохнул Семичастный – Съездил наш Шаман на объект. Посмотреть, так сказать, как строится его дача. Результат: одиннадцать человек вынуждены были обратиться к врачу за медицинской помощью. Еще один госпитализирован.

– И за что он их так? – заинтересовался Шелепин.

– Если быть точным, в основном работал наш агент, вернее – работала. Домработница Карпова. Но и он сам потрудился. Сегодня утром Карпов был у меня, попросился на прием. А до того мне сигнализировал особист при стройке. В общем – прикатил Карпов на стройку на белом кадиллаке, а когда его не пропустили, избил постового. Потом подъехал к пункту охраны возле объекта, избил всех остальных охранников, отобрав личное оружие у майора внутренней службы, нанеся и ему телесные повреждения. Вот как выглядит версия майора. Рапорт дошел до меня по инстанции через куратора стройки.

– А на самом деле как все было? – прозорливо спросил Шелепин.

– На самом деле их и правда пытались не пустить. Тогда агент предъявила ему служебное удостоверение. Он оказался то ли тупым, то ли совсем упертым, только удостоверение на него впечатления не произвело – он угрожал Карпову оружием. Так как наш агент любой ценой должна сохранить жизнь охраняемого объекта, она просто вырубила постового. Затем Карпов со свитой проехали на территорию строительства, где и столкнулись с неорганизованной толпой солдат охраны. Все они, кстати, сидели в одном вагончике, и никакой охраны вокруг не было. На секретном, понимаешь ли, объекте. Карпов потребовал позвать старшего, появился майор, который не дал сказать ни слова Карпову и его починенным, а сразу же скомандовал взять его под арест. Майор был в подпитии. Агент был вынужден применить силу. Солдат и майора связали проволокой и оставили лежать на месте. Все живы.

– И дальше что? – Шелепин улыбался – Никого не убил?

– Надо было убить этих тварей! – нахмурился Семичастный – Сейчас идет расследование, майор под арестом, солдаты тоже. С ними работают следователи. Охрану сменили, поставили надежных бойцов. Хуже другое. Объект не скоро войдет в строй – судя по рассказу Карпова. И не только по рассказу – я уже послал на объект надежного человека, он мне все и доложил. Стройка ведется гораздо более медленными темпами, чем запланировано. Так же, имеются признаки воровства стройматериалов – солдаты раскололись. Они воровали по мелочи, мешок цемента, пару досок, майор – грузовиками. Вместе с прорабом. Тоже арестован.

– И все узнали за один день? – хмыкнул Шелепин.

– Еще вчера знал. Я курирую этот объект напрямую, обо всем, что там происходит, докладывается мне лично. Как только до меня дошла информация о безобразии, которое там учинил неизвестный – я сразу все понял и направил на объект проверяющих. Вот и работают там со вчерашнего дня. Со слов прораба – все решили, что эту дачу строят какому-то начальству за государственный счет.

– А если дачу – значит можно воровать? – снова усмехнулся Шелепин – Вот же мерзавцы!

– Это была конечно же легенда прикрытия – дача высокопоставленному начальнику. Но сработала она вот так странно – будто дала разрешение на воровство. Стройбат и вэвэшники вокруг – мы опасались привлечь к объекту излишнее внимание. Вот и нарвались на безобразие.

– Под суд! Всех виновных в краже госимущества – под суд!

– Я же говорю – следователи занимаются. Вечная проблема с этим стройбатом… я вот что думаю – надо привлечь к строительству гражданских лиц – перетащить лучших специалистов откуда-нибудь из Владивостока, на время строительства. Техника здесь есть, сколько угодно, рук нормальных не хватает.

– А ты уверен, что стройку вели по проекту? Что цемента хватает и металл на месте?

– Следователи выяснят. Прораб, со слов куратора, божится-клянется, что и бронеплиты на месте, и делали все, как положено.

– Мда… распустил Устинов армию! А стройбат… это вообще банда какая-то!

– Банда и есть… кого только туда не спихивают военкоматы – начиная с увечных, заканчивая людьми с судимостью. Просто беда, а не стройбат!

– А какого черта ты сразу не подумал о гражданских? Сразу-то чего так не сделал? Настроили они бы там, представляю!

Шелепин задумался на пару секунд, вскинул взгляд на Семичастного:

– Значит группа Аносова начнет работать не скоро?

– Карпов предложил начать работу на базе спецназа ГРУ в Сенеже. Там есть практически все условия для тренировок. Он тренирует там Аносова и его замов, а потом они занимаются уже с группой «Омега» – когда база в Переделкино будет готова.

– А тогда на кой черт мы тратим деньги, занимаясь стройкой базы? Построили бы Карпову дачу, да и хватит. Можно и в Сенеже тренироваться.

– Пять человек – это одно. Мало ли кто появился на тренировочной базе! А вот когда двадцать пять, тогда слухи пойдут, тогда начнутся разговоры. А зачем нам это надо? Дойдет и до Устинова. А так – пятеро наших агентов-инструкторов повышают свой боевой уровень. Оперативники КГБ! Волкодавы. Это и будет их легенда прикрытия.

– Хорошо. Пусть будет так. И насчет гражданских… но ты ведь уже отдал приказ, да?

– Конечно. Уже везут – самолетами. Завтра будут на месте. Двойной оклад, премия по завершению, подписка о неразглашении, ну и потом во Владивосток – с запретом въезда в Москву на пять лет. Мало ли что…

– Еще что-то?

– Да. Карпов тут вспомнил… Машеров и Кулаков, оказывается, были убиты.

– Да ты чего?! – брови Шелепина поползли вверх – Это как так?

– Я рассказываю тебе то, что передал мне Карпов! – Семичастный пожал плечами – История такая: Кулакова то ли убили, то ли он покончил с собой в семьдесят восьмом году. Нашли его мертвым и так не дознались, что же точно с ним случилось. Но его смерть очень помогла Горбачеву, которого Андропов протаскивал наверх. С Машеровым история тоже подозрительная. Ехал по трассе, впереди машина сопровождения. По встречной едет грузовик. Скорость машины Машерова и машины сопровождения – больше ста километров в час. Вдруг из-за грузовика на встречную полосу вылетает другой грузовик – с картошкой. Машина сопровождения успевает увернуться от удара, машина Машерова – нет. Все трупы. Еще и картошкой засыпало.

– А на кой черт тогда машина сопровождения? Она же должна была принять удар на себя, а не уворачиваться! – построжел Шелепин.

– Вот и я думаю – почему? – хмыкнул Семичастный – Если только это все было сделано не нарочно. Кстати, смерть Машерова дала зеленую дорогу Горбачеву. Он занял место в Политбюро, которое должен был занять Машеров. Место Косыгина, который умер в восьмидесятом году.

– Горбачева надо убирать. Совсем! – мрачно буркнул Шелепин – пустозвон! Общался я с ним. Это шустрый жополиз, пустозвон, который готов без мыла залезть… Верю, что это именно он развалил страну. Как там сказал Карпов? Агент влияния – вот кто такой Горбачев.

– Ну ты же его пока не трогаешь… следим за ним, контактов с врагами не обнаружено. Возможно – просто дурак. Самовлюбленный, амбициозный дурак.

– Это еще хуже. Ничего не накопал? Такого, за что можно было бы его подцепить? Мне не хочется сейчас поднимать шума, но… пора бы его и…

– Особо не за что. За глупость если только? Ну еще он подслушивает, подглядывает… компромат собирает на своих коллег. Мелочный, жадный, не терпит никакой критики. И его жена… Горбачев не принимает решений, не посоветовавшись с ней. Об этом говорил Карпов, и это подтвердилось при наблюдении. Нескромная в быту, самоуверенная, можно даже сказать – хамка. По отношению к нижестоящим, конечно. Можно даже сказать, что Горбачевы – это два в одном. Как сказал Карпов – двойная звезда. Смотришь – вроде звезда одна. А в телескоп поглядишь – одна звезда вращается вокруг другой.

– И кто вокруг кого вращается?

– Горбачев вокруг жены, точно. Кстати, возможно, что агент влияния именно она. Сам Горбачев просто безвольный пустозвон, как ты правильно сказал.

– Машерова надо в Политбюро – задумчиво сказал Шелепин – Уже подбирать верных людей. Суслова и Лигачева – на пенсию. Насчет Кулакова… тоже надо подумать. Оба хорошие хозяйственники, один из них должен заменить Косыгина – когда придет время.

– Косыгин незаменим. Он никогда не лезет в политику, умный хозяйственник. Стоило бы заставить его заняться своим здоровьем. Со слов Карпова, в семьдесят шестом году Косыгин перевернулся на байдарке и утонул.

– Стоп! Как это утонул?! Он же в восьмидесятом умер?!

– Утонул, пережил клиническую смерть. Откачали. После этого его здоровье и пошатнулось. Два инфаркта, и… конец. Он еще и работой себя загонял. Потому и говорю – надо бы его заставить заняться своим здоровьем.

– Да… Косыгин – это крепкий, очень крепкий хозяйственник! Без него будет трудно. Вызову на днях к себе. Надо запретить ему байдарочный спорт, хватит дурака валять! Или хотя бы чтобы по опасным рекам не сплавлялся. Мда… все-таки Карпов свыше нам дан. Если есть бог – это вот его посланец. Сколько ошибок можно избежать! Сколько правильных решений принять! Береги его.

– Давай ему Героя Соцтруда дадим?

– Хмм… почему бы и нет? За те сведения, что он дал, его сверху донизу можно покрыть медалями. В два слоя. Решим вопрос. Ладно, двигаемся дальше…

– Постой! Знаешь, что мне Карпов предложил? Переподчинить себе ГРУ, и самое главное – спецназ ГРУ. Сделать из спецназа ГРУ личную гвардию, подчиняющуюся напрямую Председателю Комитета и Генеральному секретарю. Усилить спецназ, собрав в него лучших из лучших, увеличить финансирование подразделения с тем, чтобы им было чего терять, если нас с тобой не будет. И знаешь… это очень дельное предложение. Очень. Помнишь историю в Чехословакии? Это он, спецназ ГРУ решил дело малой кровью. И в нашем с тобой положении, сейчас… мы одной группой «Омега» не обойдемся.

– Да. Очень дельное предложение, и я удивлен, что ты раньше об этом не подумал – Шелепин написал что-то на листке бумаги – Каково будет обоснование переподчинения ГРУ?

– Простое! Желание усилить службу, объединив ее со службой внешней разведки. Создадим нечто новое – Службу Разведки, и там будет два управления – Военная разведка и Внешняя разведка. Обе будут подчиняться Комитету. Кстати сказать, оно ведь так и было – при Сталине. Обе разведки подчинялись МГБ. И кстати – очень правильно, зачем дублировать друга друга? Цели-то одни и те же. И спецназ ГРУ – самое то, что нам нужно. Кстати – вот тебе и мотивация прибытия Карпова со товарищи на базу в Сенеж – проверить боеспособность подразделения перед тем, как его переподчинить. Карпов будет выступать проверяющим…

– Нет! Аносов пусть за проверяющего. Карпов сбреет бороду и будет его помощником – пусть сделают документы на другую фамилию. Кстати – на всех пускай сделают. Не надо, чтобы их фамилии где-то фигурировали. Пусть инспектируют, пусть тренируются – до окончания постройки… хмм… дачи. Кстати – ее так и надо называть в документах и между собой – Дача. Если кто-то и услышит – не поймет.

– Хорошо, так и сделаем. Иду исполнять, товарищ Генеральный!

– Иди… дел громадье! Успеть бы… прежде чем нас картошкой засыплет.

– Тьфу-тьфу… что за упадническое настроение? Устал?

– Еще как… на рыбалку бы выбраться, что ли… или как Косыгин – на байдарке с водопада! Все безопаснее, чем в этом кресле.

– Это точно – ухмыльнулся Семичастный, и рука его вдруг явственно ощутила рубчатую рукоятку пистолета. Того пистолета, из которого он убил Брежнева.

* * *

Вручение Ленинской премии прошло как-то даже и буднично. Или я уже привык к шуму, вниманию корреспондентов и сопутствующей этому суете? Вручали в Центральном Доме Литераторов, или как его называют – ЦДЛ. В большом зале. Я не знаю, какой у них тут зал большой, какой маленький, но этот называют именно так: «Большой зал».

Пришлось надеть костюм – тот, что Ольга купила еще в Штатах – как знала, что пригодится! Хотел вырядиться как обычно – штаны и свитер – но девчонки отговорили. Мол, неприлично являться на вручение Ленинской премии во вражеских джинсах и вообще – простецки, как… как панк. Они такого слова «панк» еще не знают, но все те слова, какими девушки охарактеризовали человека, который приперся на такую важную церемонию в свитере грубой вязки, сконцентрировать можно именно в этом слове – «панк». Так что скрепя сердце я надел костюм, нацепил удавку-галстук, и выглядел как… ну… как преуспевающий бизнесмен! Или как ученый. Или как… в общем – белый воротничок, а не свободный как ветер представитель творческой интеллигенции с расстегнутой из протеста ширинкой.