Текст книги "Бандит-2. Петр Син"

Глава 6

Мадам Искильда, как и положено «прорабу», обладала гренадерским ростом, соответствующими плечами и бедрами, которые в ширине превосходили плечи. Если взять статую девушки с веслом, торчавшую в Союзе во всех возможных и невозможных местах, добавить ей бедер – вот это и будет Искильда.

Я вообще-то всегда любил девушек небольших, стройных, аккуратных, но при виде этой валькирии – просто перехватило дыхание. Она же сплошное воплощение сексуальных мечтаний любого прыщавого юнца! И по попе надает, и ублажит выше крыши. По крайней мере – половина юнцов пубертантного возраста мечтали трахнуть какую-нибудь учительницу (и я не исключение!). Так вот это была «учительница». Даже не учительница, а завуч, или директриса!

Меня она встретила спокойно, без лишних вопросов – только спросила мое имя, и осведомилась у сопровождающего меня Керда, что именно хочет от меня хозяин и куда он собирается меня определить. Керд вкратце рассказал именно то, что велел ему сказать хозяин, Искильда коротко кивнула и движением руки отправила Керда по его делам. Жест был таким царственным, таким… величественным, что я вдруг представил эту женщину в короне и богатых одеждах – королева, да и только! Нет – императрица! Искильда чем-то напоминала Екатерину Вторую, только была гораздо ее красивее – тонкий, довольно-таки длинный греческий нос, лицо без морщин, гладкое, ухоженное. Крепкие груди виднелись в декольте некого одеяния наподобие сарафана, а уложенные в прическу темные волосы блестели, будто бы намазанные специальным гелем. И пахло от этой женщины благовониями – тонко пахло, совсем не навязчиво. Все это вкупе с осанкой и явно врожденным чувством собственного достоинства и напоминало о Екатерине Великой, хотя та управляла миллионами подданных, а эта дама лишь несколькими десятками слуг.

Слушались ее беспрекословно – стоило Искильде приказать, даже не приказать, а просто проинформировать о том, что слуге предстоит сделать – он бежал со всех ног, не споря и не задерживаясь ни на секунду. Уже потом я узнал, что Искильда очень скора на расправу. Чуть что – и пожалуйте на лавку получить свою порцию розог по голому заду. При этом (и это я тоже узнал после) она не получала никакого удовольствия от наказания кого-либо. Выдержанная, спокойная, холодная, как та самая статуя девушки с веслом, Искильда несла ношу своей нелегкой службы стоически, не повышая голоса и никогда не давая выхода своим эмоциям. Дом под ее руководством блестел, слуги не ходили а мелькали и строились, как хорошо вымуштрованные солдаты, и вот тут появился я – непонятно откуда, непонятно зачем, непонятно – кто я такой и что буду делать. Эдакий странный зверек, которого принес в дом хозяин и бросил посреди гостиной комнаты – заботьтесь, и ни в чем себе не отказывайте. Туманно и странно.

Меня тут же загнали в мойню, то бишь в баню, где я настоящей морской губкой долго сдирал с себя отмершую кожу, грязь и пот. Перед этим мне выдали чистую одежду – отглаженную и даже приятно пахнущую то ли полынью, то ли другой похожей травой. Приятно было чувствовать себя чистым и почти здоровым. Увы, моя левая нога так и не работала как следует, при ходьбе я ее слегка подволакивал и опасался на нее слишком сильно опираться – простреливало болью. Подозреваю, что старый мерзавец, который совершенно не выглядел дураком, все-таки решил подстраховаться и нарочно не вылечил мне ногу – чтобы не делал попыток сбежать. С такой ногой точно не сбежишь, даже если откажет ошейник.

Кстати – на ошейник мне повесили бирку, где были указаны имя моего хозяина и координаты его местонахождения. Так что из подопытного мяса я поднялся до уровня личного раба хозяина. Не скажу, чтобы это было великолепной карьерой, но по крайней мере появилась туманная надежда, что ни завтра, ни послезавтра меня не бросят на прозекторский стол и не выпотрошат во имя Экскулапа, он же Асклепий.

Меня покормили – сытно, так, что я едва сумел затолкать в себя все, что было в миске – мясное рагу, свежую лепешку, кружку чая – здесь в качестве чая используется трава вроде нашего Иван-чая, называют ее «миара», но вообще – по цвету и вкусу вылитый земной чай. Потому мысленно я его всегда называю чаем. А фруктовый отвар – компотом. Сахар у них тут тоже имеется – и белый, тростниковый, и желтый – вроде как фруктовый. Но я никогда особо не любил сладкого, так что мне – что есть сахар, что его нет – абсолютно все равно.

Место мне выделили в помещении вроде казармы – рядом с другими рабами. Двухэтажные «нары» на самом деле очень походили на кровати в казарме, и как ни странно, это даже навевало некие ностальгические воспоминания. Чего-чего, а в казармах я в свое время немало пожил.

Кровати в комнате застелены, обитателей казармы на месте нет – все на работе, все уже с утра шустрят, приставлены к какому-нибудь делу. Один только я бездельничаю, налопавшись от пуза как дорвавшаяся до пастбища скотина. И тут же решаю – пока есть время, пока лекарь не дернул меня в лабораторию – надо отсыпаться! Солдат всегда спит! При первой же возможности, и где угодно – в окопе, в стрелковой ячейке, под кустом, на колесе «Урала» или под БТР. Ибо такая его служба! А просыпается только для того, чтобы пожрать, сходить в сортир, а потом убежать в «самоволку». По крайней мере, так считают все командиры, и честно сказать, они очень даже недалеки от истины.

В общем, я скинул ботинки, которые мне выдали вместе с штанами и рубашкой, снял одежду, развесив ее на стуле, что стоял возле кровати, и завалился спать накрывшись чем-то вроде простыни. Меня тут же вырубило, и когда кто-то меня начал будить, вопя над ухом что-то вроде «Подъем! Х… и спишь, урод?!» – я почему-то решил, что нахожусь в казарме, что сейчас прозвучал сигнал тревоги, и мне надо срочно бежать, хватать свой автомат и… в общем – я снова на службе, и если быстро не вскочу, то получу по своей многострадальной шее. Потому вскинулся и почти не разлепив глаз сорвал со стула штаны, запрыгнул в них, и… окончательно проснулся. Передо мной стояли и лыбились пятеро здоровенных мужиков – все с рабскими ошейниками на вые. Один стоял возле меня, уперев руки в бока, и откровенно хохотал, глядя на то, как я непонимающе обвожу взглядом помещение, в котором нахожусь, и веселую компанию в частности.

– Проснулся? И это что у нас за такой аристократ? Весь день говорят спит! Вечер скоро, а он все спит! Давай знакомиться! Я Афей! А это…

Он назвал имена, которые я честно сказать и не запомнил – какое имя кому принадлежало. Голова видать еще не очень-то хорошо работает. То мне ее отбили, то сывороткой правды пытали, то потом лекарь над моим измученным телом трудился – так откуда память возьмется?

Кстати, с сывороткой правды – это вообще-то был подвиг. Ведь главная опасность состояла в том, что я мог выдать правду о своем существовании. То есть – если бы маг, который меня допрашивал, вел допрос умело, не формально подойдя к этому делу – тут бы мне и конец. Уж не знаю, что бы они сделали с демоном по имени Петр Синельников, но что-нибудь нехорошее точно бы сделали. Не стали бы рисковать тем, что демон отомстит за перебитые колени. Всем известно – демоны очень злые и мстительные существа, и единственный способ отправить их назад, туда, откуда они пришли (в Ад по имени Земля, например) – это сжечь носителя на костре. Тогда демону деваться некуда, очищающий огонь лишает его сил, и… оп! И демон уже на Земле, собирает залы дураков, называя себя коучем, или психотерапевтом!

Мага не интересовало мое происхождение. Перед ним был просто ворк-разбойник, и просто-напросто надо было у него вызнать, где находится его база, и где прячутся сообщники. Ну и само собой – куда он дел награбленные деньги. Деньги мои были у Герды, дом она сняла сама, а базу благополучно разграбили – так что при всем желании я ему ничего сказать не мог. В чем он скоро и убедился – ушел раздосадованный, с пожеланием задать мне как следует, чтобы я ссал кровью и только лишь ползал на руках. Кстати – может потому руки мне и не сломали? Чтобы посмотреть, как я буду ползать, волоча бесполезные ноги? С них станется. У этих аборигенов очень прихотливое чувство юмора. Иногда мне совершенно непонятное. В общем и целом – если ты допрашиваешь, так делай это не для галочки, и не тупи. Мог ведь такую «бомбу» раскрыть… награду потом получить!

– Я Келлан – отвечаю немного подумав и хорошенько разглядев и вопрошающего, и всю эту шайку. Крепкие парни примерно одного возраста, по двадцать-двадцать пять лет. Грубые загорелые лица, крепкие плечи, мускулы – как у землекопов. Коими они собственно и являются. Черные каемки под ногтями пальцев, сбитые ногти на ногах – много времени проводят на воздухе. Морды уж больно у них довольные. Вроде как предвкушают.

– Знаешь, парень… у нас обычай есть такой. Новенький…

– Знаю! – перебиваю я его – Новенький должен вам прислуживать, пока не появится другой новенький, развлекать вас разговорами и всякое такое. Так, да?

– Так… – Афей слегка обескуражен – Тебе уже сказали?

– Мне никто ничего не говорил – спокойно говорю я, уже прикидывая, кого первого буду валить – И прислуживать вам точно не буду. А кто хочет получить в морду – стройтесь, и подходите в порядке очереди. Все понятно?

Афей хотел что-то сказать, я приготовился ему как следует врезать, и тут появилась Искильда. Она двигалась так тихо, как не ходят даже разведчики-диверсанты с двадцатилетним опытом. Просто возникла из ничего, будто родилась из тени, отбрасываемой входной дверью.

– Что тут происходит? – осведомилась женщина своим приятным грудным голосом – Келлан, тебя тут обижают? Не стесняйся, докладывай мне, если обидят. А вам всем скажу: Келлан личный раб хозяина Велура. И если кто-то нанесет ему хоть малейший вред – отправится вниз, в лабораторию. Так сказал сам хозяин. А тебе, Келлан, было велено сказать, чтобы ты не забывал того, о чем он говорил. Ну… чтобы думал – где и что ты делаешь. Не знаю, что он имел в виду, но… ты знаешь.

Она сделала паузу, чтобы я понял и осознал, и я осознал. «Занимайся магией, но не на людях!» По какой-то причине Велур не желает, чтобы другие обитатели дома знали о вдруг открывшихся у меня магических способностях. Ну и пусть. Мне нужно быть очень осторожным.

– А теперь Келлан пойдем со мной – хозяин приказал тебя покормить, а потом ты спустишься в лабораторию. Хозяин уже там.

* * *

Да, Велур был уже в лаборатории, и то, чем он занимался, вызвало у меня такое отвращение, что… я с трудом сдержался, чтобы не допустить коварной мысли, которая могла привести меня к параличу и приступу боли. Да, мне хотелось убить этого клятого Айболита.

Кстати, заметил – желание убить, и намерение убить – для ошейника совершенно разные понятия. Если я ненавижу Велура, но не собираюсь его убивать – ошейник ничего мне не сделает. Пусть даже в моей голове возникнет сотня сладострастных картинок, в которых я различными способами с наслаждением лишаю этого типа жизни. И вот что я еще понял – с ошейником надо «работать» так, как если бы он был тупым искусственным интеллектом, понимающим только прямые указания на некоторые действия. Сложно сказано, но все просто: например, если я взял, и отдубасил того же Керда – нанес я этим вред моему «хозяину»? Если посмотреть с первого взгляда – да, нанес. Я ведь «повредил» его слугу. А если это рассмотреть по-другому? Если я избил Керда для того, чтобы он лучше нес службу? Чтобы не бухал на работе и прилежно мыл пол? То-то же!

Или другой пример: если мой «хозяин» повредился умом, и пытается взрезать себе глотку, а я его вырубаю – это как? Нанес вред? Да! Напал! Но ведь я его спасал! И самое главное – верю в это!

Вот тут бы еще провести ассоциацию со спасением души… Ну, например: я бью Велура для того, чтобы он прекратил свои изуверские эксперименты и спас свою душу, свою психику. Пропустит ли ошейник такую трактовку ситуации? И главный тут вопрос: смогу ли я поверить всей душой, что таким образом не спасаюсь из рабства, а на самом деле спасаю человека от его же изуверства?

Мда… трудный вопрос. Меня начинает трясти только от одной мысли о том, что я могу испытать такую боль! А вдруг не получится?

Велур выкачивал кровь из полусумасшедшего мужика, что сидел в клетке рядом со мной. Просто, и без изысков: «кролика» привязали к столу, вспороли вену, и кровь нормально стекала в трехлитровую стеклянную кастрюлю, или как там на самом деле называется этот лабораторный сосуд. Набралось уже больше половины кастрюли, еще немного, и лежащий на столе «донор» сомлеет от потери крови. Впрочем – может Велур решил выкачать всю кровь? До последней капли?

Мужик уже не орал, а тихо всхлипывал, постанывал, и почти неслышно бормотал:

– Пожалуйста! Не надо! Пожалуйста! Простите, простите меня!

Противно все это. Вроде и понимаю – мужчичонка-то на самом деле дерьмовый, да и слабак, несмотря на свое крупное тело и мужественную физиономию, но… на душе все-таки погано. Если он виноват – убей сразу, зачем мучить-то? Да, я буду пытать человека, если мне нужно получить от него информацию. Плохого человека. Во время войны, или чего-то подобного войне. Но на то она и война! А так, в мирное время, человека, который ничего тебе не сделал… как подопытного кролика… никогда я этого не пойму.

Но всю кровь выкачивать не стали. Перевязали «кролику» руку и оттащили его в клетку. Темную, остро пахнущую железом жидкость оставили стоять на столе. Велур принес небольшую склянку с голубой жидкостью, которая как мне показалось слегка мерцала в свете магического фонаря, и торжественно, аккуратно опорожнил склянку в кастрюлю с человеческой кровью. Потряс баночку, вытряхивая остатки жидкости, и начал тщательно, аккуратно перемешивать содержимое кастрюли. Размешав, оглянулся на меня и поманил рукой, так и не говоря ни слова. Я подошел и Велур вцепился в мою руку буквально мертвой хваткой – я едва не вскрикнул от такого его пожатия. Толстячок оказался на удивление сильным человеком.

Кстати – «толстый» – это не синоним «хилый» или «медлительный». Гладиаторы тоже были толстыми – в отличие от своих киношных коллег. Однако лишний жир не мешал им скакать по арене и нормально дубасить своих соперников. Наоборот – лишний жир помогал им выжить, ибо являлся чем-то вроде дополнительной защиты, укрывающей внутренние органы от повреждения при ударе. Их и кормили кашами да лепешками, как свиней на убой. Читал обо всем этом в исторических хрониках и был данным фактом немало удивлен.

Лекарь продолжал держать меня за руку, и секунд через пять я почувствовал, как у меня холодеют руки и ноги. Ощущение было таким, что казалось – из меня что-то откачивают, что-то подобное крови, но не кровь. Магическую энергию? Точно – магическую энергию! Как я это понял? А вот не знаю! Пришло понимание, да и все тут!

А потом я услышал бормотание. Незнакомые слова, которые складывались в строки, строки складывались в нечто подобное вязи. И это все в моей голове, не наяву! Ушами я ничего не слышал! Лекарь стоял прикрыв глаза, и ничего не говорил!

Это продолжалось секунд десять, потом Велур махнул свободной рукой, и Керд вывалил в кастрюлю пучок какой-то травы. Потом еще один, еще – одна трава была красная, другая голубая, третья серая, как полынь. Следом порошок, еще один порошок, что-то жидкое из пузырька, и еще один порошок.

И я снова услышал слова, и снова из меня потекла энергия, теперь – еще сильнее, так, что меня даже затрясло. Хорошо, что это все продолжалось сравнительно недолго – над кастрюлей с кровью закурился то ли пар, то ли дымок, затем в воздухе разнесся звон – будто лопнула тонкая, невидимая струна. Жидкость в кастрюле вскипела, покрылась пузырьками и так же быстро осела, став прозрачной, как стекло, а еще – нежно-розового цвета. И тогда лекарь отпустил мою руку.

– Хорошо! Очень хорошо! – радостно курлыкнул Велур – и ведь я не потратил своей энергии ни капли! Все я сделал на твоей энергии! И это притом, что ты еще в самом начале пути! Ооо… да мы с тобой таких дел наделаем, парнишка! Теперь я не буду тратить столько сил на операции – теперь у меня есть ты!

Я не разделял радости этого типа. Я все понял. Он будет меня использовать как аккумулятор, и вся моя жизнь пройдет здесь, в лаборатории. А когда я выдохнусь, или потеряю свои магические способности – он выкачает из меня кровь, а потом эти два придурка, зыркающие в мою сторону так, будто я их личный враг – распилят меня на части и спустят в мусоропровод. Отличная жизнь пошла! Не нарадуешься!

– Иди, отдыхай, завтра к полудню должен быть готов – в чистой одежде и помытый ждешь моего вызова. Потом тебя отведут куда надо.

Я уныло кивнул, и по сигналу лекаря побрел к лестнице, ведущей наверх. Ноги тряслись, руки тряслись – видимо потеря большого количества энергии сильно влияет на самочувствие. Гадкое место! Сколько же здесь сгинуло народа! И ведь этот типус считает, что все нормально, что можно вот так взять, и качать кровь из людей! Умирают? Ну так что же – все когда-то умрут!

Оглянулся, будто хотел увидеть всех, кто когда-то окончил свои дни в этой унылой каменной дыре, и на мгновение комната наполнилась людьми. Разными – белобрысыми и черноволосыми, смуглыми и бледнолицыми, маленькими и большими. И женщины были, и даже девочки – совсем небольшие, подростки. Они стояли и смотрели на меня мертвыми белыми глазами, и у меня перехватило дыхание – десятки, десятки людей!

Я тряхнул головой и видение пропало, будто бы его и не было. Да, воображение иногда выкидывает странные коленца… Стояли, как… как «живые». Я даже в подробностях разглядел их наряды. Вернее – как именно они были одеты. Или раздеты. Половина – голые, как младенцы. Хмм… наверное я видел этих людей где-нибудь на улицах города, а сейчас они встали у меня перед глазами.

Открыл дверь, прошел в кабинет, затворив вход в лабораторию. И сразу стало легче. Будто вырвался из Ада. Здесь – запах кожи, бумаги, пыли и мастики, которой натирают деревянный пол, чтобы он блестел. С детства люблю библиотеки, всегда много читал. В основном – приключения и фантастику. Впрочем – как и все подобные мне дети. Мы грезили путешествиями, битвами, в которых всегда побеждаем, и вот… жизнь все расставила по своим местам. Кто-то на битвы, а кто-то и в офисах засел, воюя с цифрами и банковскими купюрами. Только вот не могу сказать, что мой выбор был самым лучшим. Не раз я жалел, что избрал себе профессию военного. Но… тут уже ничего не поделаешь. Из наезженной колеи выскочит не всякий.

Подошел к полкам, наугад взял один из томов, и прочитал: «Наиболее полное собрание лекарственных трав…». Открыл, стал рассматривать картинки, читать подписи к ним. Интересно! Только где эти самые травы берут? Это ведь надо ползать по лесам, собирать…

Со вздохом поставил книгу на место и вышел из кабинета, чтобы… тут же быть окликнутым двумя здоровенными парнями с дубинками на поясе:

– Эй, ты! Раб! Чего там шастаешь! Украл чего-то?! Ну-ка, стой!

Видя, что я не собираюсь останавливаться, парни ускорились, и настигли меня уже у дверей кухни.

– Стоять! Эй!

Один цапнул меня за плечо, развернул к себе так, что я едва не упал, и замахнулся дубинкой, явно чтобы врезать мне по кумполу. С какой стати, зачем – совершенно непонятно. Какое они вообще имели право меня останавливать, если тут всем ведает Искильда – для меня тоже было неясно.

Вот только рассуждать сейчас об этом было некогда. Меня даже затрясло от злости, от досады, и снова почему-то вспомнилась сцена отбора крови, которую я наблюдал некоторое время назад. Ну, вот так меня все достало! И тут еще эти двое ублюдков – сытые, наглые, хамские! Уверенные в своем праве искалечить, забить до смерти, унизить того, кто ниже их стоит на социальной лестнице!

Не сдержался. Меня просто-таки захлестнул поток ярости, и я точно, без замаха пробил в кадык тому, кто меня держал. И будь что будет! Я защищаю свою жизнь! И пошли вы все нахрен!

Я убил его. Одним ударом. Всей своей яростью, вложенной в этот удар – убил. И хвалиться нечем. Бывает у меня, да… когда сильно достанут. Вот и достали. До-олго старались…

Успел увернуться от удара второго парня, попытался врезать и ему, но он отступил и удар пришелся в воздух. Парень сделал выпад дубинкой как мечом (явно умеет работать клинком) – я пропустил тычок впритык вдоль живота, сделал захват, вывернул дубинку из руки, повернулся, чтобы ударить… и потерял равновесие. Больная нога не сработала так, как работала прежде, и я повалился на пол, чтобы уже через секунду увертываться от тяжелых пинков своего соперника. Он бил яростно, как в мяч, и все, на что я мог рассчитывать – это уберечь ребра и голову от тяжелого повреждения. Встать быстро я не могу – нога не позволит, ударить мне его нечем – не дотянусь, да и парень настороже, ловок, скотина!

И тут я увидел кинжал. Небольшой такой, с клинком всего сантиметров десять и простой обмотанной кожей рукоятью. Кинжал лежал в пяти шагах от меня – первый противник, которого я убил, упал буквально навзничь, и кинжал скорее всего находился у него под одежой – под рубахой, или за поясом. И выкатился на пол. Узкое, шиловидное лезвие, таким очень хорошо бить в сочления рыцарской брони, или в «смотровую щель» на забрале шлема. Подобные кинжалы в средние века на Земле называли мизерикордами, только клинки те были гораздо длиннее. Впрочем, вполне вероятно, что были и такие как этот, немного более короткие, чем стандартные.

Так мне захотелось получить этот кинжал! Так я возмечтал о нем! Так представил его в своей руке, что… кинжал прыгнул ко мне, я поймал его влет, как муху, а потом коротко, без замаха всадил клинок в бьющую меня ногу. А когда противник с криком и стоном отпрыгнул назад – метнул кинжал прямо с пола, точно угодив в глазницу своему нежданному врагу. Чего-чего, а ножи метать я умею получше многих.

Что было дальше – точно не помню. Я был как в тумане – в голову мне все-таки прилетело пару хорошеньких плюх. Кто-то орал, кто-то бегал вокруг, потом появилась Искильда – она наклонилась, начала меня ощупывать со всех сторон. Потом меня подняли и куда-то понесли, и в дороге я уже благополучно вырубился. Я даже с облегчением погрузился в темное Ничто, как человек, который засыпает и при этом надеется, что существующая реальность – это сон, а в так называемом сне он найдет настоящую реальность, в которой у него все хорошо и нет вообще никаких проблем.