Текст книги "Бандит-5. Принц"

Глава 6

– Разрешите войти?

– Войдите, курсант Син! – ректор был торжественно спокоен, и мне показалось, что он нарочито-торжественно спокоен. Каждый играет свою роль в жизни – иногда достоверно, иногда переигрывает. Этот человек еще не из худших, вполне нормальный, дельный мужик. А то, что он считает меня источником своих неприятностей – так я и есть этот самый источник. Ну вот как кой черт ему все эти волнения, передряги? Да еще и дочку его трахаю. Или… трахал. Еще не решил насчет нее.

– Вызывали, господин ректор? Я весь внимание! – кланяюсь, но не слишком низко. Типа знаю себе цену, но очень уважаю собеседника. Этикет – есть этикет. Ректор смотрит бесстрастно, но мне кажется – оценил мои старания. Ох уж эти условности… Впрочем – а что, на Земле не было условностей? Не расшаркиваются перед сильными мира сего? Просто здесь это более четко выражено.

– Это хорошо, что ты – внимание – холодно говорит ректор, и я недоуменно поднимаю брови. Чего это он такой весь из себя… чужой? Впрочем – какого черта я гадаю? Может он с женой поругался? А может у него сегодня… хмм… не встал! Или понос прошиб! Да мало ли чего могло случиться с человеком? Ну, нет у него настроения, да и все тут. Скоро скажет, не потаит. Для чего-то ведь вызвал.

И не потаил:

– Я вас вызвал вот для чего… во-первых, хочу поздравить с успешным завершением вашей… хмм… операции. На завтра дуэлей у вас нет. И на ближайшее время – тоже нет. Если, конечно, снова не устроите какое-либо безобразие. Все дуэлянты Академии Тактики сняли свои дуэли, обязавшись выплатить положенную согласно условиям договора компенсацию. Кроме того – вы получите компенсации от проигравших, они не желают стоять на площади под насмешками черни. Все как вы и предполагали. За отказные поединки вам полагается – за вычетом пятнадцати процентов – семьдесят две тысячи восемьдесят золотых. От проигравших, за вычетом доли Академии – двенадцать тысяч семьсот пятьдесят золотых. Итого – восемьдесят четыре тысячи восемьсот тридцать золотых. Вы теперь обеспеченный человек, господин Син. Хмм… завидный жених!

Ах вот оно что… уж не собирается ли он поговорить о судьбе своей дочери? Что там ему наговорила эта чертовка? Нет… придется мне закруглять наши отношения. Хватит. И девки оборзели, и папаша вызверился… нет, не этого я хочу.

– В ближайшие годы, а может и десятилетия я не намерен жениться! – говорю, глядя в темные глаза ректора. И то, что говорю – истинная правда. Не намерен, точно! И вообще не намерен. Ну не готов я к браку… старый холостяк.

– Вот это и пугает… – вздыхает ректор, и я внутренне усмехаюсь. Ну, понятно… Хельга!

– Если вы прикажете, я прекращу общение с вашей дочерью – говорю прямо, без обиняков – Единственное, что скажу в мое оправдание… это она была инициатором наших отношений.

– Девочка созрела… – бормочет под нос собеседник, и поднимая на меня взгляд – Это дело моей дочери. Она взрослая… женщина, и сама выбирает себе партнеров. Но я должен сказать, хочу, чтобы вы знали, курсант Син: если вы посмеете бросить тень на репутацию моей дочери, если начнете склонять ее имя на каждом перекрестке… я вас уничтожу, чего бы это мне ни стоило.

Кланяюсь, снова внутренне усмехаясь. Зря это он про репутацию. Все в Академии прекрасно знают о наших отношениях, о том, что мы с Хельгой любовники. Уж она-то позаботилась о том, чтобы это знали не только курсанты, но даже кухонные крысы и коты. Уверен – сидела где-нибудь в столовой и громко обсуждала наши постельные упражнения. Почему-то у здешних девиц это не то что нормально, но вообще в ранге положенности! На Земле я такого не видал. Хотя… я что, на Земле часто зависал в компании девиц? Слушал их женские разговоры? Вполне вероятно, что и они обсуждают… хмм… размеры, способы и умение своих мужчин.

И тут же подумалось: а может здесь это некий способ получения необходимой подросткам информации? На Земле, пока не было интернета, как дети и подростки узнавали об отношениях мужчин и женщин? Ну… кому-то рассказывала мать – примерно так поступила мамаша Сони. Только она еще и умудрилась устроить перед своей дщерью наглядное зрелище, со всеми подробностями и нюансами. Кстати – когда я услышал, как Сонька легко описывает то, что происходило перед ней под руководством мамаши, первое, что подумал: «Чертовы извраты! Как так можно?!»

Ну а остальные детишки получали информацию во дворе – от более продвинутых подруг. Но даже притом при всем большинство выходило замуж имея совершенно смутные представления о сексе, которое нередко сменялись полным разочарованием. Партнеры-то у них были такие же неловкие и неопытные, как и эти простушки.

Ну а когда настала эра интернета – тогда уже не осталось никаких тайн. Любой подросток может зайти и наглядно увидеть все, что касается этой сферы отношений.

Так что здесь эдакий странный обмен информацией между девушками можно посчитать и нормальной практикой, имеющей целью повышение образовательного уровня будущих жен и матерей. Да, загогнул! Лектор хренов! Но по сути совершенно точно. Представляю, как эти три чертовки перемывают мне кости, обсуждая наши постельные игрища… даже становится не по себе. Не привык я к такой… хмм… открытости.

* * *

Анна наслаждалась. Поясница гудела, колени, на которых она ползала несколько часов убирая в комнате – болели, мокрые трусы липли к телу и холодили зад, голова чесалась от пота, и все это было так… восхитительно, так… прекрасно, что душа ее пела и хотелось вопить, орать во весь голос: «Я жива! Я чувствую! Я снова жива!».

Она любила своего господина – искренне, как только можно любить того, кто вернул к жизни. И не только потому, что он воздействовал на нее своей магической силой. Не потому, что Анна привязана к Петру тугой нитью, разорвать которую может только он. Девушка знала, что этот человек не будет злоупотреблять своей властью, не будет требовать от рабыни того, чего она не сможет исполнить.

Хенель… милый Хенель! Анна любила его, но не так, как тогда, в своей первой жизни. Теперь он был для нее чем-то вроде брата. Сводного брата. Их связывают тесные отношения, они хотели пожениться, все это так! Но это было ТОГДА. Теперь – все другое. Теперь она принадлежит Сину, и готова для него на все. Как и предыдущая владелица тела. Их с Аной желания, их памяти объединились, и теперь Анна была частично Ана, помнила и умела все, что умела и помнила настоящая хозяйка тела.

Анне было очень жаль девушку. Очень. На самом деле та была очень хорошей, порядочной, настоящей подругой Сину. В отличие от трех его подруг-курсанток, Ана хотела сделать все, чтобы Петру было удобно и комфортно жить. Не более того. И ее очень жаль.

Но… как это всегда бывает, свое платье ближе к телу. Смерть Аны дала жизнь Анне, и пусть Анна и жалела об ушедшей девушке, но это никак не могло перебить радость бытия. Просто бытия – чувствовать, жить, это так много, и так сладко! Понимаешь такое только тогда, когда ты много лет бродил по свету в качестве бесплотного, бесчувственного призрака.

Кстати сказать – тело Аны Анне понравилось. Она не была такой высокой, тренированной и сильной, как покойная курсантка Академии, но… при небольшом росте Ана обладала хорошо развитым, гармоничным телом. Стройные крепкие ноги были достаточно длинны – с крепкой попой, с развитыми икрами, гладкими, мускулистыми бедрами.

Грудь небольшая, но крепкая, с красивой формы большими сосками.

Тонкая талия без жировых складок, плоский живот – не хуже чем у тела Анны.

И самое главное (если это самое главное!) – красивое, аристократичное лицо, без каких бы там ни было следов, указывающих на вмешательство мага-трансформатора. Да и откуда бы взяться этому вмешательству? Откуда у бедной девушки возьмутся средства на переделку лица? И тем более всего тела. Девушки касалась только магия Сина, уничтожившего прилипшее к Ане проклятье. В остальном – девчонка была красива природной красотой, которую при желании и умении хоть и с трудом, но можно отличить от красоты сделанной, наведенной. Ну а что касается тела… есть такие люди, которые с рождения обладают выдающимися физическими кондициями – например, они могут много есть, и не толстеть. Их организм настолько умело поддерживает равновесие телесных стихий, что им до определенного возраста не грозит ни ожирение, ни излишняя худоба.

Ана была из таких. Ну и тяжелая работа дала свои плоды. Попробуй-ка, поползай с тряпкой в руках, помой пол, повыноси воду, постирай днями напролет! Быстро станешь худой и прогонистой, и мускулы очень даже окрепнут.

В общем – после того, как ты побродила призраком, любая жизнь для тебя станет счастьем. Познается в сравнении, точно.

В дверь постучали, и Ана едва не закряхтев как старушка, медленно поднялась с колен. Привычно посмотрев в зеркало взлохматила слипшиеся волосы, смахнула с груди мыльную пену, подтянула мокрые трусы, которые стали полупрозрачными и практически ничего не скрывали, и пошла к двери. Петр скорее всего вернулся, и у Анны в животе сладко заныло. Как бы ей хотелось оказаться на месте Аны! Хмм… вообще-то она и оказалась на месте Аны, но…

Это был не Петр. Стоило отодвинуть задвижку, дверь рванули на себя и в номер буквально вломились две девушки – впереди Хельга, глаза которой едва не метали молнии, следом Фелна, холодная, как лед и бледная – то ли от ярости, то ли от ненависти. Третьей шла Соня – грустная настолько, что казалось – сейчас она расплачется. Анна все поняла, но попыталась разрядить обстановку:

– Девушки, я не претендую на вашего мужчину. Между нами все кончено! Прошу вас, уйдите из комнаты, без его разрешения вы не можете здесь находиться!

– Как ты смеешь нам указывать, дрянь эдакая! – Хельга шагнула к девушке, сжимая кулаки, и завопила, указывая на Анну пальцем – Смотрите, девчонки, она ГОЛАЯ! Она продолжает лезть к нему в постель! Ах ты сучка! Хочешь постонать под ним, сучка?! Понравилось, да?! Хочешь встать на карачки переел ним, задрать свой зад для него?! Нравится, когда он тебя натягивает, да?!

Анна почувствовала, как в душе у нее закипает, но голос ее остался прежним – спокойным, рассудительным:

– Если господин захочет меня… как ты выражаешься – «натянуть», я не буду медлить ни секунды. И встану на карачки, и прогнусь, и зад подыму! И да, мне нравится, когда он меня… хмм… «натягивает»! Как, кстати, и тебе. И моя задница ничуть не хуже твоей! А может даже и покрасивее. У меня, например, нет на ней прыщей!

– Девочки, не надо! – Соня недовольно помотала головой – Это недостойно, такие разборки! Мы не какие-то там… мы благородные девушки! Нам это… нельзя!

– Прыще-эй?! – Хельга выкрикнула это яростно, брызгая слюнями (Анна демонстративно утерлась и сморщила нос) – Кто тебе рассказал про прыщи?! ОН?! Может и еще чего-то рассказал, тварь?! Шлюза трактирная! Подстилка солдатская!

Анну залил такой гнев, что краска бросилась в лицо. Хельга посчитала это знаком слабости, мол – угадала! И захохотала:

– Что, угадала, да?! Подрабатываешь шлюхой?! Облизываешь им, да?!

– Облизываешь ты. И очень недурно. Моему господину это нравится, насколько я помню… но тебе стоит поучиться. Не умеешь как следует!

Она и в самом деле помнила. Она была в теле Петра недолго, всего минуту, или около того, но… память у нее осталась. Его память. Пусть и не вся, но то, что было в последнее время, она помнила прекрасно. В том числе и то, что происходило в постели с этой троицей. Потому ударить побольнее было нетрудно.

Анну едва не трясло от ненависти – она не привыкла к такому с собой обхождению. Она потомок древнего славного рода воителей, и с ней ТАК?! Да пошли вы все…

Хельга прыгнула вперед и нанесла удар кулаком в нос Анны. Вернее – собиралась нанести. Анна левой ладонью мягко отвела руку соперницы в сторону, пропустив удар мимо себя и резко, без замаха врезала девушке в район подмышечной впадины. Удар не смертельный, но очень болезненный и может даже вызвать болевой шок. Если уметь наносить этот удар. Анна умела. Она была лучшей на курсе, лучшей даже среди парней. Если бы это было ее прежнее, тренированное, сильное тело – скорее всего Анна сломала бы Хельге ребро, а то и два. Тело Аны еще не «срослось» с душой своей новой владелицы, а ведь каждый удар отрабатывается месяцами, а то и годами, так что… Хельге можно сказать повезло. Но удар вышел резким, хлестким, и очень, очень болезненным. Хельга ахнула, глаза ее закатились и она потеряла сознание.

Теперь Анне пришлось иметь дело с Фелной, которая была гораздо сильнее своей подруги, и более опытным боцом. Да и ростом повыше, чем Хельга.

Фелна начала с удара в голову – ноги у нее длинные, работала она ими умело, так что в первую секунду Анне пришлось довольно-таки туго. Поставленный удар ногой в висок может лишить не только сознания, но и самой жизни. Один удар Анна пропустила над собой, едва не нарвавшись на удар снизу – носком изящного сапожка, окованным серебряной накладкой, второй удар она приняла на руку в полуприсяде, подцепила ногу соперницы, приподняла ее, и другой рукой ударила Фелну прямо в промежность. Благо что девушка была одета в форменные узкие брюки, адаптированные под женскую фигуру – удар прошел великолепно, прямо в цель.

Если бы это был мужчина – на том бою и конец. Такой удар по гениталиям вышибет дух из любого бойца, какого бы роста и сложения он ни был. Но Фелна женщина и хотя удар в высшей степени болезненный, и после него она неделю будет ходить враскорячку (если не полечится, конечно), но сознание девица не потеряла. Только хрюкнула, резко выпустив воздух из легких, и непроизвольно присела, зажимая рукой ушибленное место. И тогда Анна ударила ее в лицо, в последний момент изменив свои намерения. Вначале она хотела сломать нос этой злобной девке, но вдруг вспомнила, что Фелна на самом деле любит Пета, не раз доказывая это делами, потому не стала портить ей внешность, ударила в подбородок. И это оказалось как бы не хуже, чем если бы она ударила в нос.

Дело в том, что на самом деле человеческая челюсть настолько хрупка, что кажется – сделана она из стекла. Если ударить с достаточной силой, в правильное место – и вместо челюсти уже несколько кусков кости. Которые потом будут срастаться долго и трудно. Анна еще не очень хорошо управлялась с телом Аны, и на самом деле не ожидала, что девушка настолько быстра и сильна. «Новоселка» еще не могла в полном мере контролировать усилия, необходимые для получения результата, и вот… приложила слишком много сил. Кости хрустнули, глаза Фелны закатились, и она повалилась набок без сознания.

– Это моя подруга – грустно заметила Соня – Я была против того, чтобы тебя побить. Но если я сейчас не попытаюсь этого сделать – подруг у меня больше не будет. А у меня их и так никогда не было. Прости…

Соня прыгнула с места, как подброшенная стальной пружиной. Она была быстрее, чем две другие девушки, и наверное – более умелой. Анна почувствовала это через секунду. А еще сразу же поняла, что телу Аны не хватает умения и мощи Анны.

Единственное, что хоть как-то уравновешивало их силы – это рост Сони. Она была ниже Аны, тоже не отличающейся большим ростом, и чтобы достать до противницы, ей нужно было войти в ближний бой. А в ближнем бою Анна могла потягаться с Соней хотя бы тем, что не даст той развить максимальную скорость, на которую девушка способна. Потому – когда Соня прыгнула и попыталась ударить ногой в челюсть, Анна попросту перехватила ногу, со всего размаху брякнула Соню на пол, и вцепившись в нее обеими руками попыталась использовать свою недюжинную для девушки силу, во-вторых… Анна была практически голой, а значит – уцепить ее было практически не за что. Если не считать трусов и волос. Трусы тут же были сорваны и отброшены в сторону – Соня дралась отчаянно, пытаясь вырваться из захвата, так что цеплялась за все, что попадало ей под руку. Вот трусы и попали. Кружевная тряпочка была мгновенно разорвана пополам и отброшена в угол.

А вот насчет волос все гораздо сложнее. Обе девчонки пострижены «под наемников», то есть выглядели как два молоденьких мальчика. У них не было даже «воинского хвоста», как и того же Сина. То есть – уцепиться за волосы абсолютно проблематично.

Через минуту борьбы Соня выглядела если не так же экзотично, как ее соперница, но быстрым маршем приближалась к этому состоянию: рубаха разорвана в клочья, остался только воротник с дорогими Эмсторскими кружевами, который очень забавно смотрелся над небольшими грудками, покрытыми кровоточащими царапинами (ногти у Анны очень крепкие, острые, как когти). Обе соперницы рычали, визжали, яростно завывали, как две собаки, бьющиеся за сучку, и картина стала еще более дикой, когда Соня неимоверным усилием воли заставила себя встать на ноги, таща за собой уцепившуюся за пояс штанов соперницу, а та, рванув девушку к себе, располосовала штаны вместе с трусами, и стянула их вниз, оставив Соню стоять голой с этим самым дурацким воротничком на шее.

Тут очнулась Хельга, и непонимающе тараща глаза стала подниматься. Тогда Анна одним текучим движением вскочила с пола, изогнувшись, как змея перед атакой, и подскочив к Хельге врезала ей кулаком в скулу – резко, по-мужски, так, чтобы у противницы не осталось никаких шансов на продолжение боя.

И само собой – у нее получилось. Пусть мышцы Аны работали не так быстро, как у Анны, пусть умение еще не состыковалось с мышечной памятью, но сила и скорость никуда не делись! Потому – звонкий, хлесткий удар! И Хельга стукается головой о пол, снова уходя в мир грез и сновидений.

Увы, секунда была потеряна. За это время Соня содрала с себя остатки одежды, и напала на Анну с таким рвением, что казалось – она несколько секунд назад не валялась на полу, отдавая все свои силы и пытаясь захватить соперницу в удушающий захват (а это огромная трата сил!).

И снова град ударов, вопли, яростные боевые кличи, и кровь, которая капает на обнаженную грудь. Соперницы практически равны – если учесть все факторы, все их преимущества и недостатки. Анна доставала на длинной дистанции, Соня входила в ближний бой и пыталась швырнуть противницу на пол одним из борцовских приемов, которых как оказалось, она знала очень даже немало.

Синяки, кровоподтеки, разбитые носы и губы – у Сони еще и заплыл левый глаз – вот лишь малый перечень тех повреждений, которые нанесли друг другу соперницы. Да, если бы они дрались на мечах – бой давно бы уже закончился смертью одной, или обеих сразу. Но это был рукопашный бой, и к тому же девушки не хотели убивать друг друга, потому…

Неизвестно, чем бы закончился поединок, но только его остановили можно сказать в самый интересный момент – Соня как раз душила Анну, захватив ее за горло, Анна же собиралась врезать ей локтем, а еще – пяткой разбить пальцы на ноге. Анна стояла выгнувшись, выпятив вперед живот и все, что пониже живота, а Соня в это время радостно, демонически хохотала, приговаривая: «Попалась, зараза! Вот я сейчас дам тебе пробздеться!». Недостойные благородной девушки слова, но чего не скажешь в пылу боя? И не такое говорят на поле брани!

– Прекратить безобразие! Стоять! Не двигаться!

Анна выскользнула из захвата, посмотрела в сторону источника звука, и… обнаружила начальника службы безопасности Рогса, который вытаращив глаза, смотрел на побоище, учиненное в комнате курсанта. На двух голых девиц, на которых из одежды был только кружевной воротник (На Соне) и клочок белой ткани, прилипший к заднице (На Анне). А еще – на бездыханную Хельгу, которая разлеглась на полу раскинув в стороны руки и обнажив вполне приличные по размеру груди (когда только успели рубаху разорвать?!), ну и на Фелну, бездумно царапающую пол, стоя на четвереньках и выдувая изо рта розовые пузыри. Эта была одета, но почему у рубахи не было воротника, и куда он делся – это был еще тот вопрос. Но вопрос даже не второстепенный, об этом потом. Главным вопросом было просто-таки фантастическое, безумное нарушение правил Академии! Нельзя устраивать драки в Академии, в ее комнатах, коридорах, во дворе – везде, кроме как на тренировочной площадке, или на дуэльной арене. Если на оргии в апартаментах курсантов смотрели сквозь пальцы (Молодые, чего уж там! Все через это прошли!), то схватки на территории Академии считались чем-то запредельным, преступным, не достойным будущего офицера Имперской армии! Глупо, конечно, но… закон, есть закон. И с этим ничего не поделаешь.

– Как вы смеете?! – грохотал Рогс, глядя на стоящих перед ним навытяжку девушек – Драться в Академии, да еще В ТАКОМ ВИДЕ?! Бесстыдные!

Только сейчас девушки вдруг осознали, что стоят перед преподавателем совершенно нагие. А еще – что на них смотрят десятки любопытных глаз. Парни, девушки, все, кто услышал о происшествии и прибежал на крики – десятки людей заглядывают в комнату! А не услышать было просто-таки невозможно – так, как они вопили, может вопить только стадо диких обезьян, бросающих плодами в крадущуюся змею.

Увы, эти проклятые девки не закрыли за собой дверь, а сама Анна даже и не подумала, что это как-то для нее важно. Ну кто же мог предположить, во что это все выльется?!

– Лекаря сюда! Да не одного! – взревел Рогс, обернувшись к зрителям – Ты! И ты! Бегом за лекарями! Ты – принеси сюда покрывало! Два покрывала! Нет – три! Быстро!

– А где я их возьму?! – пискнула девчонка, неосторожно попавшаяся под руку начальнику.

– Да меня волнует, где ты их возьмешь?! Ты будущий офицер, или шлюшка из борделя?! Бегом! Покрывала! Запорю! – заревел Рогс, и взвизгнувшая курсантка с топотом понеслась по коридору, спасаясь от гнева начальства.

– А вы, идиоты, разошлись! Что, голых девок не видели?! Идите к своим подружкам, пусть они вам покажут – чего вы там у них не видели! Устроили понимаешь ли! Вон отсюда!

И Рогс тяжело дыша прислонился к дверному косяку. Неприятности. Он чуял их как никогда. Задница у него мучительно чесалась.