Текст книги "Блуждающие тени"

Глава 3

Долго я в палате не залежался, меня поволокли на обследования – брали кровь, просвечивали мозг, руки-ноги, все тело мое исследовали, будто я подопытная собачка, и не отвечали ни на какие вопросы.

Я вообще не знал, где нахожусь – то ли в подземелье, то ли высоко над землей, а может, под водой, да черт их знает! Эти гребаные врачи – или не врачи? – молча, как автоматы, бегали вокруг меня и только подавали однообразные короткие реплики: подержи то, подержи се, наклонись, выпрямись, не дыши – дыши.

Аппаратура, которую они использовали, была мне незнакома, одно было ясно: эти приборы очень дорогие и вряд ли стоят в районной больнице города Заплюевска.

Столько исследований мое тело не видело никогда – тем более что я и болеть-то не особо болел…

В конце всех процедур меня повели в небольшую комнату, обставленную аскетично, но стильно – кресла из белой кожи, столик из толстого темного стекла, какие-то картинки на стенах – все в тон, все нарядно и даже на вид дорого. Там сидел приятный мужчина лет пятидесяти, с седоватыми волосами и голубыми пронзительными глазами, смотревшими весело и немного с насмешкой.

– Приветствую вас, молодой человек. Вас звать Петр, насколько мне известно. Меня – Алексей Федорович. Я куратор по паранормальным явлениям группы «Ночь». Присаживайтесь, поговорим. Итак, насколько я знаю, вы обладаете способностью напускать порчу на людей, с тем чтобы они теряли здоровье и умирали. Расскажите мне с самого начала – откуда у вас взялась эта способность? Чувствовали ли в детстве свою необычность? Были ли у кого-то в вашем роду аномальные способности? – Он расположился поудобнее и закинул ногу на ногу. – Не спешите, у нас много времени – рассказывайте все, с самого начала.

И я рассказал. Все. Или – почти все. Зачем им знать, что я могу видеть картинки или же что я могу взглядом остановить человека? Чем больше у меня есть неизвестных им способностей, тем сильнее я буду против них. Никакой уверенности в том, что спецслужбы – а это были именно они – отпустят меня хоть когда-нибудь, у меня не было совершенно. Да, я никогда не сталкивался с ними (если только в булочной, в дверях), но о том, что войти сюда можно, а выйти нет, рассказано в тысяче книг и документальных свидетельств. Нет бывших шпионов, как нет бывших ментов – профессия навсегда накладывает отпечаток на человека.

В общем, я рассказал ему про «слизняков», про лечение, про напускание «слизняка», только сразу предупредил, что напускать осмысленно я не могу – у меня получилось это один раз, и то когда я был в страшной ярости и ненавидел этого человека. Поэтому, скорее всего, пользы от меня будет мало. Вот снять «слизня» – пожалуйста, а напустить его – это не очень-то в моих силах.

Выслушав мой рассказ, куратор недолго помолчал, потом усмехнулся как-то грустно и сказал:

– Мы тебе поможем развить свой талант – хочешь ты этого или не хочешь, не беспокойся. Мне кажется, ты парень неглупый и даже себе на уме, так вот, я без обиняков сразу хочу тебе сказать: жизнь твоей матери зависит от того, как ты себя поведешь. Пока ты слушаешься – жива и она, если мы придем к мнению, что ты бесполезен, что ты сопротивляешься обучению и нашим указаниям – матери будет плохо, а тебя могут выкинуть с промытыми мозгами, с лоботомией на улицу. Мы же не можем оставить на свободе – и не на свободе тоже – здорового колдуна-монстра, способного убить любого человека, в том числе из руководства страны. Или ты у нас под контролем и подчиняешься нашим указаниям, или ты умираешь, превращаешься в овощ, исчезаешь. Тебе это понятно? Помнишь кино «Никита»? Так вот, ты сейчас наша Никита, более того – от тебя зависит жизнь твоей матери, и, если надо будет тебя сломать, мы ни минуты не будем колебаться и сделаем это с помощью твоей матери, используя ее. Извини, Петр, таковы правила игры. Ты не в то время и не в том месте… сунул пальцы в розетку. Мне жаль тебя, но, если нужно будет для дела, я лично перережу горло тебе и твоей матери.

– И после этого вы говорите, что наше государство правовое и что у нас все по закону? – со злобной досадой выдавил из себя я, кипя от бессильной ярости. – А что будет, если я сейчас напущу на вас порчу и вы будете умирать в корчах много дней, зная, что никто не сможет ее снять? Вот прямо сейчас напущу – не боитесь?

– Боюсь, – спокойно сказал куратор, – но это моя работа, а если ты это сделаешь, твою мать убьют медленно и мучительно, и покажут тебе фильм, как это делали, и ты запомнишь на всю жизнь, как убил свою мать. Если тебя оставят жить. Кроме того, найдут всех твоих родственников – да что их искать? Все они известны. Тетки, двоюродные и троюродные братья – погибнут все. Фактически их убьешь ты. Ты все еще хочешь напустить на меня порчу?

– Хочу. Но не напущу. Я вас ненавижу, вы даже хуже этого сраного полковника – он был просто мздоимцем, подлецом, а вы реально нелюди.

– Согласен. Иногда я сам себя ненавижу… а что делать? Так получилось. Ты не один в группе, там есть еще люди с паранормальными способностями – гипнотизеры, экстрасенсы… не те придурки, что устраивают клоунады на телевизионном экране, нет, настоящие экстрасенсы, ты с ними познакомишься. Заодно и проверим, как на тебя действует тот же гипноз. Кроме тренировок по экстрасенсорике ты пройдешь полный курс обучения диверсанта-разведчика. Что толку от твоего проклятия, если ты не сможешь подойти вплотную, на рабочее расстояние к объекту нападения? И зачем нам терять ценного агента, если ты не сможешь уйти с места происшествия? Ты получишь полный курс – тебя будут учить переодеваться, менять внешность, добывать документы, убивать людей голыми руками и подручными предметами, стрелять, метать ножи, ездить на всех видах транспорта. Хочешь стать Джеймсом Бондом? Неужто нет? А! Ты хочешь свернуть мне шею? Ну что же, и шею сворачивать тебе придется. Будет такая возможность. Отмечу хорошее: у тебя будет столько денег, сколько тебе надо, дорогая машина, квартира или дом, путешествия за границу, красивые женщины… Плата только одна – в определенный момент ты напускаешь порчу на того, на кого мы укажем. Без вопросов и сомнений. Все сомнения будут расцениваться как предательство, и ты или твоя мать будете наказаны. Запомни еще раз и забудь о бегстве или каких-то вредоносных действиях в отношении кураторов группы «Ночь» – ты наш. Навсегда. Не обольщайся, что отсюда куда-то там сбегают – не сбегают. Из тюрьмы можно сбежать, из психушки, откуда угодно. От нас – нет. Тебя найдут всегда и везде на этой Земле, в любом ее уголке. И расплата будет страшной. – Куратор помолчал. Его жесткие, как ледяные иглы, глаза потеплели, и он усмехнулся. – Да ну что мы заладили – расплата, расплата… Гляди, ты жив, здоров, чистый, сытый, впереди интересная жизнь – чего печалиться? Сейчас ты пройдешь в один кабинет – будет немного больно, потерпи. Пошли за мной.

Куратор поднялся и вышел из кабинета, дождавшись, когда я встану и пойду за ним.

Он привел меня в белоснежную комнату типа операционной: мощные светильники над установленным в центре столом, по обе стороны которого застыли двое в хирургических масках и костюмах.

– Снимай рубаху и ложись на стол. Сейчас будет немного больно, но придется потерпеть, это необходимо.

С замиранием сердца я стащил с себя полотняную рубаху и улегся на живот. Стоявшие у стола люди прихватили мои руки ремнями, зафиксировали ноги, голову, и один из них протер резко пахнущей жидкостью место где-то у моей левой лопатки. Затем резкая, шипучая боль – у меня даже искры из глаза посыпались и закапали нежданные слезы, и все прекратилось. Место укола залепили пластырем, меня развязали, и я, кривясь и морщась, оделся.

– Вот теперь, уважаемый Колдун… кстати, ты так и проходишь теперь по нашим документам… мы будем знать всегда, где ты находишься, с кем ты находишься и слышать все твои разговоры. Это сделано для нашей и твоей безопасности. Мы же не можем допустить, чтобы такой ценный агент, как ты, пропал, исчез в неизвестном направлении. Ты всегда будешь на наших мониторах, и мы будем знать, жив ли ты. Капсулу, которая в тебе теперь сидит, извлечь трудно – самостоятельно ты это точно не сделаешь, а при попытке извлечения она может взорваться и убить тебя заложенным в ней мгновенно действующим ядом. Также мы можем взорвать ее на расстоянии, если увидим, что ты совершаешь что-то такое, что идет вразрез с данными тебе инструкциями. Учти это. Ты наш – навсегда! Теперь можешь идти в свою комнату, тебя проводят. Завтра первый день твоих занятий. О расписании тебе расскажет тот, кто провожает. Ну что ж, добро пожаловать в группу «Ночь», Колдун!

Моя комната ничем не отличалась от других комнат, которые я здесь видел: аскетизм, стерильность и ничего лишнего. На письменном столе в углу – компьютерный монитор, рядом ноутбук, авторучки, бумага. У стены кровать – довольно широкая, можно сказать, двуспальная.

Посмотрел – рядом вход в ванную комнату, сверкающую кафелем и хромированными ручками кранов, унитаз, биде и кабина душа. Была и ванна – тоже сверкающая и стерильная, хотелось в нее плюнуть, чтобы хоть как-то нарушить совершенство этого царства чистоты. Была и кухня – оборудованная огромным количеством всякой бытовой техники, от посудомоечной машины до каких-то комбайнов, мне непонятных и неизвестных. Два огромных холодильника заполнены всевозможными продуктами – деликатесами и полуфабрикатами.

Как сказал мой провожатый, человек лет тридцати, представившийся Николаем, я могу обедать в столовой, где обедают все курсанты, а могу сам себе готовить что-то в этой кухне – по желанию. Продукты будут автоматически по мере их использования восполняться. Если есть какие-то пожелания – что-то хочется из продуктов или что-то не хочется, – оставлять записку на холодильнике, прикрепив магнитом, все будет сделано. Одежду и белье, нуждающееся в стирке, надо оставлять в крытой пластмассовой корзине. Компьютеры подключены к Интернету, так что можно читать и смотреть все что угодно, связываться с кем угодно – но с одним условием: как только я попытаюсь нарушить государственную тайну, Интернет отключат, а я понесу наказание. Вся моя жизнь теперь под контролем. Приводить в свою комнату я могу всех, кого пожелаю, оставлять на ночь и делать с ними все что хочется, в пределах разумного, конечно, – убивать нельзя, калечить тоже, а так кувыркаться в постели можно с кем угодно, женщинами, мужчинами и даже баранами, если я тут их отыщу, – не возбраняется. После двадцати двух ноль-ноль ходить по коридорам воспрещается, только по вызову руководства. Начало занятий в восемь ноль-ноль, подъем в семь. В двенадцать ноль-ноль – час на обед, потом занятия до семнадцати ноль-ноль. После занятий – свободное время и отбой двадцать два ноль-ноль. За соблюдением распорядка строго следят, и за злостное нарушение распорядка может быть назначено наказание. Какое? От банального избиения до дополнительных нагрузок в обучении – а это еще хуже. Теперь все. Если чего-то понадобится – все что угодно, просто нужно сказать вслух: я хочу то-то и то-то, и мне это доставят. Женщину? И женщину тоже – по моему выбору. Антилопу гну? Вряд ли – если только со спиленными рогами.

Когда я остался один, то скинул кроссовки и бросился на постель, раздумывая о том, что на меня навалилось… Лежать на мягкой, упругой постели было приятно, но мысли были совсем неприятные – стелят-то мягко, спать вот жестко… Фактически – я раб. Элитный раб, да, мне дают все-все, о чем может мечтать обычный человек, – сытость, удовольствия, зрелища, но отнимают свободу. Я даже сходить погадить не могу без того, чтобы кто-то не слышал и не видел, как я это делаю! Даже рабы могли это делать без глаз и ушей надсмотрщика, а я не могу! Ну не скотство ли?

Спина болела, ощущая наличие в моей спинной мышце надзирающей бомбы – без нее еще как-то можно было надеяться на благополучный побег, но с ней – как я с ней убегу? Грохнут на взлете, как дурную заполошную утку из двустволки… Ну что ж, пока я жив – надеюсь. Надеюсь на то, что они сами воспитают из меня то, что потом сможет их победить. Пока я обычный пацан, никакой, но в будущем… посмотрим, кем я стану в будущем. Человек всегда найдет дырку даже в непроницаемом заборе, в этом я был уверен.

Пройдя на кухню, открыл холодильник и, порывшись в нем, с удивлением и удовольствием обнаружил здоровенную банку черной икры, несколько бутылок пива разных видов, сырокопченую колбасу, виноград, груши, яблоки… Выложил все это богатство на стол и стал поглощать с мстительным удовлетворением – хоть обожрать их, моих пленителей, раз убить не могу!

Появившийся в дверях кухни Николай, с улыбкой понаблюдав это торжество плоти, сказал с усмешкой:

– Главное, чтобы завтра на занятиях не обделался, а то от такой еды точно пронесет. Вот тебе расписание, завтра в первой половине дня занятия по физо и рукопашному бою, после обеда спецзанятия – по твоему профилю и теория по общим основам разведки. В восемь утра ты уже должен быть в спортивном зале, налево десятая дверь. Одежда – кимоно и кроссовки – будет лежать у твоей кровати. И без опозданий, помни, что я говорил о наказаниях.

– Николай, а сколько вообще это обучение будет длиться? Когда я смогу выйти из этого здания на свободу?

– На свободу? Никогда. Из этого здания на землю – когда закончишь обучение. А обучение закончится тогда, когда мы сочтем тебя подготовленным. Обычно оно длится до двух лет, без выходных и отпусков. Выходные не предусмотрены – на том свете отдохнем. Твоя задача пройти обучение как следует – от этого зависит длина поводка, на котором тебя будут отпускать ходить по земле.

– А мать я смогу видеть?

– Только по телевизору и по специальному разрешению, раз в месяц. Для нее ты в важной правительственной организации и контакты с тобой запрещены законом. Впрочем, это так и есть. Ну все, отдыхай. Не забудь завтра вовремя прийти на занятия. Телевизор можешь смотреть через компьютер – там все налажено, шестьсот каналов. Удачи, Колдун.

Я остался перед своей грудой продуктов – есть уже расхотелось. Мысли о несвободе и о неясном будущем не способствуют хорошему аппетиту.

После обеда сел за компьютер – полазил, почитал новости, включил телевизор, улегся на постель, незаметно угрелся и уснул.

Проснулся уже ночью, поглядел на мерцающий экран монитора, на котором дикторша вешала что-то важным голосом, исходящим из неподвижной манекенной головы, нажал кнопку выключения и снова уснул сном младенца – после диких условий СИЗО эта золотая клетка казалась просто раем.

Мне приснилось, что на меня летит огромный тепловоз – с ревом, шумом колес, – я еле успел от него увернуться, проснулся в холодном поту и понял, что ревел не тепловоз, а сигнал побудки, видимо проведенный в каждую комнату курсантов. Кстати, я так и не узнал, сколько курсантов будет обучаться вместе со мной – Николай только сказал: увидишь! Возможно, он и сам не знал толком, сколько курсантов будет.

Я быстро позавтракал, надел кимоно, оказавшееся мне точно по размеру (да и глупо, если бы это было не так), натянул кроссовки и вышел в коридор.

Оглянулся – двери снаружи никак не запирались, впрочем, изнутри я тоже запоров не заметил. А от кого запираться? Чужие тут не ходят, все просматривается, а у рабов нет интимных секретов и быть не может.

Прошлепав по коридору, отсчитал двери, толкнул десятую и замер – это был громадный зал, теряющийся где-то далеко-далеко, даже не видно где. В нем находились какие-то постройки и странные сооружения – видимо, для бега с полосами препятствий.

В углу у входа уже кучковались человек десять молодых ребят, одетых как я – в кимоно. Их возраст колебался от семнадцати до двадцати пяти лет, впрочем, как я уже говорил, могу и ошибаться. Женщины выглядят то моложе своих лет, то старше, парни… по парням я вообще – пас. Даже пройдя тюрьму…

Я подошел к группе, поздоровался и уставился на Николая, стоящего рядом с человеком среднего роста, лет сорока с небольшим – коротко стриженным, с шеей, плавно переходящей в пулевидную голову, – похоже, это был наш тренер.

– Курсанты! Это ваш тренер. Вы будете его звать Мастер. Обращаться друг к другу только по псевдонимам, потом вы узнаете, какие у кого псевдонимы. Мастер будет руководить вашей физической и рукопашной подготовкой в течение всего времени обучения. Он же – ваш экзекутор, если вы проштрафитесь. Я вас покидаю до конца занятия. Мастер, они ваши.

Николай усмехнулся и неслышными шагами пошел к выходу, скрывшись за плотно притворенной белой металлической пластиной.

Мастер внимательно оглядел нас маленькими жесткими глазками и сказал:

– Вы все – дерьмо! Вы никуда не годные твари, которых одним пальцем убьет любой спецназовец. А вы должны быть круче их, вы должны быть настоящими убийцами, убийцами от Бога, вернее – от Сатаны. Я научу вас убивать голыми руками, предметами, холодным оружием – так естественно, как будто вы просто едите вилкой и ложкой. Это очень жесткое обучение, и выбывшие тут будут только на тот свет. Вас уже предупредили об этом. Кончились детские игры, кончились шуточки, вы – группа «Ночь», вы блуждающие тени в ночи, вы хуже чем ночь – ночь отпускает, а вы не должны отпускать, если вцепились в жертву. Мы будем заниматься рукопашным боем, физической подготовкой, психологической подготовкой к тому, чтобы вы были готовы убить. Это непросто, это очень непросто. Ударить человека, покалечить его – это одно, а убить его одним ударом, так чтобы он больше никогда не смог жить, – совсем другое, особенно когда вы смотрите ему в глаза, видите, как он умирает… это вам не из винтовки стрельнуть за два километра. Впрочем, и этому вас научат. Запомните: вы – Тени! Вы незаметные, невидимые, каждый из вас обладает каким-то особым умением, которое он применит в своей деятельности. Это умение будет отдельно развиваться, в особом порядке, а я вас буду обучать общему курсу, который не преподается ни в одном спецподразделении, только в нашем. Вы элитные убийцы, и вы всегда у нас на прицеле, вы оружие, запомните! Но пока – вы дерьмо. И из этого дерьма мы будем лепить стальной клинок. Вот ты, увалень, иди сюда… Как тебя звать? Ну да, ты, ты, бестолковая орясина!

– Пе… Колдун.

– Так вот, Колдун, ты что-то умеешь? С помощью чего ты можешь убить человека такого же сложения и роста, как ты?

– Умею. Взять нож и воткнуть ему в сердце.

– На, возьми нож. Попробуй, воткни мне в сердце.

Мастер подал мне тупой пластиковый черный нож, я неловко взял его, покрутил в пальцах и неожиданно выбросил руку вперед, надеясь покончить с наглым и самодовольным преподавателем раз и навсегда. Конечно, ничего у меня не вышло, но попробовать-то стоило?

Я плюхнулся на маты всем весом своих девяноста килограммов, и из меня улетучился весь воздух, вдобавок Мастер вывернул мне руку с ножом так, что я с минуту вопил и пытался удержать слезы, катящиеся из глаз от боли, – еще немного, и он сломал бы мне руку.

– Видите, – как ни в чем не бывало спокойно продолжил Мастер, – здоровенный детина плачет как дитя, когда дядя взял его за ручку! Вот и вы все такие – рыхлые, самодовольные, неотесанные! Ничего, я вас доведу до ума… поднимайся, детинушка. Встать в строй. Теперь замечание по тому, что вы сейчас видели: забудьте то, что я сейчас делал, вы будете изучать другой рукопашный бой. В методе, которым вы будете действовать в аналогичной ситуации, нет места удержаниям или болевым приемам, вам не для чего захватывать противника. Вам надо его убить – кратчайшим и наиболее эффективным способом: его же ножом или голыми руками. Предупреждаю, рядом всегда дежурит группа реанимации, но некоторые из вас могут и не дожить до конца обучения. Зато оставшиеся выйдут сухими из любой ситуации. В основу нашего комплекса рукопашного боя входят выжимки из всех известных человечеству и из всех неизвестных большинству людей стилей борьбы с оружием и без оружия. Никаких балетов, никаких па и пируэтов – удары ногой не выше пояса. Выше пояса – только руки. Никаких прыжков, никаких грозных и красивых стоек, каждый ваш удар это и защита и нападение, каждый удар – смерть противнику или тяжелое увечье, на худой конец, и только так. Итак, начинаем с пробежки, становитесь – побежали за мной!

Примерно с час мы бегали, отжимались, кувыркались, разминались. Потом приступили к тренировке.

Время пролетело незаметно, и, когда появился Николай, все уже порядочно вымотались и покрылись синяками. Мне даже некогда было рассмотреть своих одногруппников – только успел заметить, что парней вместе со мной было пять человек, а девушек шесть. Странно. Почему девушек больше и почему вообще их так много в этой группе? Потом рассудил: для убийцы важно быть незаметным, выглядеть безобидным и беззащитным – кто лучше всего подходит для этой роли? Конечно, девушка.

Николай объявил:

– Сейчас все на обед, перерыв час. Столовая – направо третья дверь, или каждый может пообедать у себя. В своей комнате – помыться, переодеться в слаксы и рубаху. Приготовиться к теоретическим занятиям. С собой блокнот для записей и авторучку. Предупреждаю, что нагрузка будет увеличиваться с каждым днем, и через полгода время вашего дневного обучения уже составит двенадцать часов. Пока – всего восемь. Вот еще что – девушкам не рекомендуется оставлять длинные волосы. Всем, у кого они отличаются от длины волос парней, подстричься. После окончания курса при желании вы снова отрастите волосы. Сейчас они будут только мешать. Впрочем, потом они вам тоже будут мешать – вас легко схватить за эти волосы и лишить подвижности, а то и искалечить. Учебный класс располагается в восьмой комнате. Номер на двери. Разбежались! – Николай негромко хлопнул в ладоши, и мы медленно потянулись из помещения.

Я искоса смотрел на своих соратников и думал – чем же их могли сюда залучить? Каким способом? Наверное, не менее радикальным и отвратительным, чем тот, которым воздействовали на меня. И еще – что они умеют? Это ведь непростая группа, как мне сказал куратор. Кто есть кто из них? Ну да ладно, скоро я все и так узнаю. Возможно.

Обедать я решил у себя – перекусил, попил чаю, выпил стакан сока, выжатого из грейпфрута – а чего себе отказывать? – и поплелся на занятия по теории.

Все уже сидели в классе – приготовив ручки и блокноты. Экстраординарного ничего не было – ознакомительные лекции по теории наблюдения, слежки, изменения внешности, – кое-что я даже встречал в популярной литературе. Мы записывали и украдкой рассматривали друг друга.

Девушки были вполне миловидные, особенно понравилась одна брюнетка с короткой стрижкой типа «тифозная». Восемнадцатилетняя ангелоподобная детка с большими зелеными глазами невинно хлопала ресницами, и на лице ее было все, кроме отражения того, что сейчас она учится на спецкурсах по убийству людей. Кто мог заставить такую юную особу заниматься столь неблаговидным делом и КАК ее заставили? Это я узнал позже, через несколько месяцев после начала занятий. Сейчас я знал только то, что ее псевдо был Ласка.

Когда я услышал его, усмехнулся – вообще-то ласка совсем не ласкова, это страшный зверь, очень быстрый, жестокий, просто невероятно жестокий при своей красоте. Это один из немногих зверей, которые убивают ради удовольствия – если ласка завелась в курятнике, она убьет всех кур, а сожрет только одну и то не целиком. Соответствовала ли девушка своему звериному аналогу? Я не знал этого.

Остальные девушки тоже были вполне симпатичными и… как бы это сказать… незаметными. Если она не накрасится, не наденет что-то вызывающее – пройдет мимо, и потом не вспомнишь, что она тут проходила.

Таковы же были и парни – среди них лишь я выделялся ростом, все-таки у меня рост за сто восемьдесят сантиметров, сто восемьдесят пять, если быть точным, а они все были ниже меня сантиметров на пять – десять.

Так что тут сидела группа действительно теней – пройдут незаметно, и человек умер, не успев осознать, что он уже труп, и никто потом не сможет вспомнить лицо этого среднестатистического человека-убийцы.

Как оказалось – мне не будет позволено знать, какими сверхнормальными способностями обладают мои соратники.

Через два часа после начала занятий нас развели по разным комнатам. В моей комнате оказался куратор Алексей Федорович и небольшой сухонький человечек академического вида. Он жадно разглядывал меня, подробно расспросил о моих ощущениях, а потом спросил:

– Сейчас вы ни на ком не видите, как вы говорите, «слизняка»?

– Нет, ни на ком. Вы чисты.

– Славно, славно, – потер руки человечек. – А наслать его на кого-нибудь можете, например – на него? – Он показал пальцем на недовольно поморщившегося куратора. – Попробуйте, нашлите на него порчу!

– А потом у меня будут неприятности? – подозрительно буркнул я. – Гарантируете, что проблем не будет?

– Гарантируем, гарантируем… вы тут же и снимете «слизняка» с него!

– А вдруг не смогу снять? – с мстительным удовлетворением сказал я. – Вдруг я могу снимать только чужих «слизняков»? Да и не кажется ли вам, что после снятия «слизняка» процессы могут быть необратимыми? Например – он как-то запустит процесс образования раковой опухоли, и она будет развиваться сама по себе. Не думали над этим?

– Хм… – выпятил губу человечек. – Не думал. Нет, не думал. Возможно. Возможно.

– Так если возможно, какого хрена вы, профессор, напускаете его на меня?! – рассердился куратор. – Давайте вам посадим на шею «слизня», чтобы вас потом скрючило! Я вам что, подопытный кролик?! Курсант, я запрещаю вам без моего разрешения подсаживать кому-либо эту сущность, вы поняли меня? Под страхом жестокого наказания! А вы, профессор, вначале думайте и прикидывайте на себя, прежде чем ляпнуть!

– А что я, что я… чисто академический интерес, – засуетился профессор, – что такого-то? Ну оставим пока эту тему, потом обсудим. Перейдем к другой проблеме: скажите, юноша, а какие-то другие паранормальные способности у вас не проявлялись?

Мне показалось, что и куратор и профессор замерли, будто охотничьи собаки, вставшие в стойку над дичью, – но нет, хрен вам!

Я сделал как можно более простое и невинное лицо и сказал:

– Нет, ничего – только порча и ее снятие. В основном снятие, порчу я напустил только один раз.

– А сейчас мы проверим, проверим… – почти пропел профессор. – Сейчас я попытаюсь вас погрузить в гипноз – вы знаете, что это такое. Не сопротивляйтесь мне и смотрите в глаза.

Профессор пристально посмотрел мне в глаза, и я буквально почувствовал, как его воля обволакивает меня и заставляет подчиниться.

Я никогда раньше не участвовал в сеансах гипноза и не знал, как это происходит, но представлял, что это выглядит именно так – без каких-то блестящих шариков, раскачивающихся на нитке, просто человек скажет, чтобы другой человек спал, и тот заснет.

Это же попытался проделать и мой собеседник, вот только промахнулся с выбором объекта – как только на меня стало наваливаться ощутимое ментальное давление, я легонько толкнул сжимающую мой мозг стенку, и она рассыпалась мелкими кирпичиками.

Профессор покраснел, вытер пот со лба и с сожалением сказал:

– Он не поддается гипнозу! Я встречал подобные случаи, но очень редко. Против меня еще никто не устоял, он первый – я сильный менталист. Давайте его попробуем на детекторе лжи – там уже чисто механические факторы, устоять может только человек тренированный или от природы умеющий регулировать процессы, протекающие в организме. Ну что, проверим его?

– Давайте, – охотно согласился куратор.

Ну а моего желания никто и не спрашивал…

На меня нацепили кучу присосок, проводков и начали кружить по всем пунктам моих ответов, начиная с детских мастурбаций и заканчивая отношением к политике руководства России.

Я отвечал не думая, быстро и уверенно: да – нет, да – нет. Скоро они подкрались и к моим способностям:

– Владеете ли вы какими-то паранормальными способностями, о которых не знают кураторы?

– Нет.

– Пользовались ли вы какими-то паранормальными способностями, о которых не знают кураторы?

– Нет.

И вот такая бодяга тянулась около часа, пока мои мучители совсем не выдохлись и куратор не заявил:

– Хватит уже. Оператор четко сказал – все совпадения стопроцентны, он реально не врет. Увы… Ладно, отпускаем его и обсудим, как нам тренировать его в его способности напускать порчу. Есть у меня одна задумка… Иди, Колдун, в свою комнату. Или в столовую, если хочешь. Свободен!

Выйдя в коридор, я уныло побрел к себе – мне было скучно, тоскливо… решил на ходу – пойду в столовую, хоть с кем-нибудь пообщаюсь – и то ладно, все веселее будет.

В столовой было безлюдно – за столиками я увидел только пятерых из тех, кто был в группе, Ласка сидела отдельно, остальные по двое.

Я подошел к стойке раздачи, взял поднос, наставил на него салатов, налил в тарелку борща, положил второго – раздатчика тут не было, все делали сами, даже объявление висело: «Курсанты обслуживают себя сами, грязную посуду сбрасывают в бак для посуды».

Обозрев эту громоздившуюся на подносе гору еды, я подумал и подошел к столику Ласки.

– Можно к тебе присесть?

– А зачем?

Я сделал глупое лицо и сказал:

– Ну как – сейчас я присяду, потом сделаю какое-то забавное замечание, ты улыбнешься, мы вступим в разговор, в процессе разговора почувствуем приязнь друг к другу, решим закончить беседу у меня в комнате. Там выпьем, расслабимся и на основе одиночества и оторванности от привычной среды вступим в интимные отношения… два раза. Или три – я сегодня в ударе. Так как, я присяду?

– Хм… присядь, – улыбнулась Ласка. – Хорошо у тебя язык подвешен! Только вот интимных отношений не обещаю. А так – почему бы и не пообщаться? И правда скучно. А где ты научился так излагать свои мысли?

– В тюрьме. Меня учил один из самых крутых в стране аферистов – Профессор его погоняло.

– Ты был в тюрьме? – удивилась девушка. – За что? За кражу подштанников с коммунальной кухни? Или за совращение малолетних неформалок?

– Если бы! Тогда я бы был почтенный крадун или брачный аферист! Сидел всего лишь за колдовство и снятие порчи.

– Ага, вот откуда у тебя имя Колдун… Ну что, Колдун, пошли исполнять следующую часть твоей программы-максимум? Доел?

– Доел. Пошли.

Мы направились в мою комнату под взглядами наших соратников по группе и под неусыпным взором невидимых телекамер.

Подходя к двери комнаты, Ласка сделала неприличный жест куда-то вверх и со злобой сказала:

– Смотрите, сволочи! Еще не на все вы наложили свою лапу!

Она толкнула дверь и вошла в мою берлогу.

Конечно, уже через час мы были в постели. Ласка обладала невероятно привлекательным телом – смесь спортивной девчачьей фигуры, мальчишеских бедер и полной груди одалиски.