Текст книги "Долг наемника"

– Невесте неприлично заходить в спальню к своему жениху до свадьбы, – попытался я увещевать разбушевавшуюся девицу.

Куда там! В спальне началось настоящее сражение. Первыми жертвами стали одеяло и подушки. А если Кэйт начинает войну, мне остается лишь сдаться на милость победительницы. В общем, я сдался, а потом сдалась и Кэйтрин.

Через какое-то время был подписан мирный договор, с соблюдением всех прав сдавшейся стороны.

– Мерзавец вы, господин граф, – сказала Кэйт, прижимаясь ко мне.

– А что, святой отец больше грехи не отпустит? – забеспокоился я.

– Наш патер ремонт церкви затеял, – хихикнула фройляйн, перебирая волосы на моей груди. – Ну, представь себе – сколько лет наш храм стоял в запустении? От пейзан-то, какие деньги? А теперь ты появился. Не разу не считал, сколько ты талеров пожертвовал? Патеру еще крышу менять, новые витражи ставить…Хочешь не хочешь, а ты теперь наш ктитор. И патеру деваться некуда.

– Значит, грехи отпустит?

– Ладно, с грехами потом разберемся, – отрезала Кэйт. – Ты скажи, зачем ты мне столько времени врал?

– Разве я врал? – хмыкнул я. Хотел сказать какую-нибудь глупость, но увидел, что фройляйн собралась обидеться, поспешно сказал: – Ну, ты же у меня умница. Сама обо всем догадалась. Ну, сама посуди – какой же я граф, если мое графство невесть где? Или, тебе непременно хочется стать графиней?

– Хочется. Одно дело быть баронессой с купленным титулом, другое – именоваться графиней! Да, а каков твой полный титул?

– Граф д’Арто де Ла Кен. Артакс – чтобы голову не ломать.

Я в нескольких фразах рассказал Кэйтрин о своем низвержении из графов в наемники, о своих родственниках, упекших меня в солдаты, а потом попытавшихся вернуть в лоно семьи.

– Все-таки, не понимаю, – сказала Кэйт, приподнявшись на локте. – Ладно, поначалу тебе было обидно. Тебе сколько лет было, когда стал наемником?

– Двадцать.

– Хм. На целых два года старше, чем я. Ладно, – принялась рассуждать Кэйтрин. – Мужчины взрослеют медленнее, чем женщины. Допустим, поначалу тебя грызла обида на семью. Как пишет Енох Спидекур – подростковый эгоцентризм. Но потом-то? Ты двадцать лет обижался на своих родственников?

– Все правильно, – улыбнулся я неизвестно чему. – Поначалу, мне было обидно. А потом вдруг понравилось. Думаю, что я был бы плохим графом. Ну, не могу себя представить, чтобы я управлял поместьем. А быть воином – простым солдатом, потом полковником, военным комендантом, получалось неплохо. Я всегда уважал людей, умеющих что-то делать хорошо. Хороший ремесленник, хороший купец. Вон, мой старый друг Енох, хоть и пьяница, но он талантливый ученый, коль скоро даже такие умницы, как ты, читают его книги. А ты – замечательная девушка, толковая управительница.

– Подхалим! – легонько «боднула» меня Кэйт.

– Угу, – ответил я.

Я зевнул, невесть в который раз, смежил веки, собираясь заснуть.

– Подожди, – затормошила меня любимая, – у тебя весь день впереди, выспишься. Скажи – что герцогу от тебя нужно?

– Хочет, чтобы я нашел его сына.

– Наследник пропал? – взвилась Кэйтрин. – А почему об этом никто не знает?

– Мы с тобой знаем. Ну, еще с десяток человек. А зачем знать остальным?

Фройляйн Йорген опустилась обратно на подушку, немного подумала и твердо сказала:

– Правильно. Не стоит об этом никому говорить. Иначе – шум, сплетни. Фу, как я всего этого не люблю. Пропажа наследника – это секрет?

– Разумеется. Его Высочество считает, что наследнице рода Йоргенов доверять можно.

Кэйтрин с гордостью посмотрела на меня, выпятив нижнюю губу. Потом спохватилась:

– А когда ехать? И куда?

– Ехать завтра с утра. В Швабсонию.

– В Швабсонию?! – вытаращилась девчонка.

– А что такого? – удивился я.

– Но туда же невозможно проехать. Сплошные горы. Есть пара тропок, по которым купцы ходят. Из Швабсонии, в основном, книги несут, а у нас переписывают. Знаешь, сколько подлинник Спидекура стоит? Пять талеров! Из Силингии в Швабсонию вообще ничего не унести, даже часы. Они переход через горы не переносят.

– Но я-то оттуда как-то приехал? – пожал я плечами. – Мантиз из Швабсонии новости получает. Да тот же герцог, откуда бы он обо мне узнал?

– Ну, с тобой все не так, как у людей. Кто бы еще додумался отправиться в Шварцвальд? Только ты. Значит, ты и туда можешь сходить, и оттуда.

Глава четвертая
Дороги не выбирают

Три всадника, три заводных коня, это уже почти караван и скорость ему будет задавать самая медлительная кобыла. На ней было навьючено оружие мага. Уж не знаю, зачем он взял с собой полный доспех, вместе с турнирным копьем, но это не мое дело. Я сам ограничился старой проверенной кирасой, мечом и метательными ножами. (Вру. Сзади за пояс был заткнут небольшой кистень, а у седла прикреплен топорик.) Кобыла Габриэля, впрочем, мне нравилась, чуть больше, чем его слуга. Смазливый, без определенного возраста. В театре, такие как он, до старости лет, играют юных служанок. Не то, чтобы он был нерасторопный, медлительный, отнюдь. Не скулил, не просил скакать помедленнее. Но парень мне чем-то не понравился. Чем именно, пока сказать не мог.

Герцогство я знал неважно, но дорогу, по которой когда-то попал сюда, запомнил прекрасно. По моим прикидкам, от Урштадта и до гор, понадобится дня три. Не так уж, в общем-то и много. Еще пару дней придется провести в горах, а там уже будет и Швабсония. А вот, сколько времени мы проведем в поисках мальчика, сказать не мог. Это могли быть и три дня, и три года. Здесь надо было полагаться только на чутье придворного мага.

От гор, через которые я когда-то «перевалил» и до первого города герцогства, где я осел, жилых мест не было. Раньше я как-то об этом не задумывался, а теперь, сравнивая еле пробитую тропку с иными дорогами Силингии, отсутствие деревень, постоялый дворов, еще раз задумался – почему же Швабсония и Силингия отделены друг от друга? Наличие гор – слабое объяснение. Вон, в той же Швабсонии, гора на горе, круча на круче, что не мешает купцам водить обозы, а солдатам идти походом из равнинного княжества на какое-нибудь горное королевство. Ладно, когда-нибудь, я об этом узнаю. (Ну, а может нет. Такое тоже часто бывает.)

Ближе к вечеру решили устроить привал. Расседлал гнедого, скинул перекидные мешки с кургузого (Кэйтрин не хотела отдавать, пришлось убедить, что в дороге надежный конь – половина успеха!), напоил, отпустил пастись. Глянул краем глаза – не намечается ли у коней драчка, убедился, что все в порядке – на такую кобылу мой Гневко не западет, а с меринами у него разговор короткий – зубами за холку, вот и все.

На стоянке наш маг отдыхал. Ну, ему по статусу можно, да и возраст приличный (морщины с лица убрал, но матушку-природу не обманешь!). Я натаскал хвороста, развел костер, поставил котелок с водой поближе к краю (можно бы и рогатки найти, но было лень заморачиваться) и принялся ждать, пока вода не закипит, обдумывая – стоит ли варить кашу на всех, или господин маг со слугой станут кушать отдельно.

Они решили ужинать отдельно. Пока волшебник отдыхал, слуга, обдав меня презрительным взглядом, выгружал из пузатых седельных сумок припасы – жареную куру, вареные яйца со смятой скорлупой, слегка увядшую зелень, фрукты и, сервировать все это изобилие на белоснежной скатерти. К тому времени, пока моя каша была готова, приправлена мясом, волшебник уже перекусил – отломал крылышко, надкусил яйцо и, пожевал пару листиков салата, а потом улегся спать.

Слуга, заботливо укутав господина теплым пледом, принялся доедать остатки с барского стола. Сколько раз мне приходилось видеть такое, когда слуги подъедают объедки – не счесть. И, каждый раз мне было противно. Похоже, парень изрядно проголодался – умял куру едва ли не вместе с костями, яйца чистил торопливо, проглатывая их с кусочками скорлупы, раскидывая по сторонам объедки. А на меня он смотрел слегка испуганно, но нагловато. Может, боялся, что я стану претендовать на остатки «пиршества»? Нет уж, нет уж, мне в дороге больше нравится пробавляться горячей кашей.

– Эй, ты! – услышал я вдруг. – Ты почему сел есть вместе с нами?

– А что не так? – любезно поинтересовался я.

– Ты должен охранять Его Светлость господина мага, а не жрать, понял?

Кашу я уже почти доел, да и остыла она уже. И, чего, спрашивается, он так орал? Потом станет врать, что я надел ему на голову котелок с горячей кашей! А котелок маленький, лишь на макушку хватило. Да и говорить следует – одел, а не надел.

Маг Габриэль, приподнявшись на локте, с полминуты взирал на своего слугу, измазанного пшенкой, хохотнул, а потом приказал:

– Бастид, сходи на ручей, умойся, заодно и посуду помоешь.

Когда всхлипывающий холуй ушел, маг сказал:

– Я все слышал, приношу вам свои извинения, но вы, в следующий раз, не применяйте к парню такие суровые методы воспитания. Да и каша ваша пахла изумительно, жалко. В следующий раз лучше меня угостите.

– Обязательно угощу! – пообещал я. – А парень ваш, наглый, не в меру, да и ума немного. Другой, на его месте, мог просчитать ответную реакцию, прежде чем хамить.

– Ну, господин граф! – фыркнул волшебник. – Он же служит дядюшке самого герцога, да еще и магу! Все остальные, по его мнению, ему и в подметки не годятся. Я же не стал ему говорить, кто вы такой. Пусть считает, что только охранник. Для мальчишки поездка со мной – изрядное повышение по службе. Он же был просто дворцовым лакеем, одним из многих. А теперь он личный слуга! Да он волосы на заднице драть готов, лишь бы мне угодить. У лакеев иерархия посложнее, чем у дворянства.

– Будем считать, что мальчишка получил небольшой урок, а теперь сделает выводы.

– Да, господин граф… – начал маг, но я его перебил:

– Лучше зовите меня Артаксом, будет проще. А еще, в Швабсонии мне придется вас называть господином Габриэль, а не господином магом, и не светлостью.

– Называйте, – разрешил маг, а потом продолжил начатый разговор: – Я, вот о чем, хотел с вами поговорить. Вы, хотя и числитесь телохранителем, но вы не железный. В Силингии нам ничего не угрожает, но в Швабсонии придется поделить ночь на три смены. Или, ставить магические капканы, а это, как я понимаю, не желательно.

– Вот за это как раз не волнуйтесь, – усмехнулся я. – Мы можем спать спокойно. Мой конь – прекрасный сторож, почует беду или какую-то угрозу за полчаса до ее начала. Да я и сам чувствую приближение опасности.

– Вот и славно, – обрадовался маг. – Если честно, мне давненько не приходилось скакать столько времени. Теперь болит все, что может болеть.

– Еще, господин Габриэль – в группе больше двух человек должен быть старший. Безусловно, вы у нас главный, но в дороге мне придется взять руководство экспедиции в свои руки.

– Сделайте одолжение, – отмахнулся маг. – Никогда не был начальником, а теперь уже поздно начинать.

– Благодарю.

Тут явился Бастид. Мокрый, с заплаканными глазами, зато с отмытым котелком. Я придирчиво взял посудину, провел пальцем по стенкам – скрипит.

– Значит, так, юноша, – начал я воспитательную речь. – С этой минуты ты будешь называть Его Светлость – господин Габриэль. Понял?

– Нет, – набычился слуга.

– Бастид, выполняй, – коротко приказал герцог. – Во всем слушайся господина графа, виноват, господина Артакса.

– Слушаюсь, господин… Габриэль, – кивнул парень и с ужасом посмотрел на меня. Кажется, до него только сейчас дошло, что он совершил глупость, попытавшись хамить целому графу!

– Урок номер один, – продолжал я. – Сейчас ты быстро соберешь все то, что раскидал – скорлупу, недоеденные кости, а потом пойдешь и нарвешь крапивы.

– Зачем? – вытаращился на меня лакей.

Мне стоило большого труда сдержаться, чтобы не отвесить Бастиду затрещину, но взяв себя в руки, я любезно пояснил:

– Затем, что после нас здесь будут останавливаться другие люди.

Парень пожал плечами, скривил морду (видимо, хотел сказать – кому надо, пусть убирают!), но пошел выполнять приказ. Может, собирать косточки и скорлупу было излишним (за ночь все это «усвоят» птицы), но порядок начинается с мелочей. Сам ненавижу, если приходится сталкиваться на биваках со следами чьего-то пребывания, потому, стараюсь убирать за собой.

– Господин Артакс, а зачем вам крапива? – поинтересовался маг.

– Не волнуйтесь, не для вашего слуги, – улыбнулся я.

Не мудрствуя лукаво, я взял один из дорожных мешков, захваченных Бастидом и, вытряхнул его содержимое на скатерть. Как я и думал – шесть жаренных кур, груда мятых яиц. Не поленившись, обнюхал каждую тушку.

Придворный маг, поначалу не понявший моих действий, сконфуженно крякнул.

– Я понадеялся на слугу, – вздохнул Габриэль. Посмотрев на парня, тащившего на вытянутых руках охапку крапивы, строго спросил: – Бастид, кто готовил еду в дорогу?

– Наш повар, – ответил слуга. – Я ему сказал, что господин маг собирается в дорогу и ему требуется взять с собой провизию. Вчера он весь вечер жарил, варил яйца. Еще есть замечательный паштет. Если что-то приготовлено плохо – я не виноват!

– Значит, так, – веско сказал я, откладывая в сторону двух кур, уже начинавших пованивать. – Вот эти птички сдохли два раза – первый раз, когда им отвернули головы, а во второй у тебя в мешке. Вот эти, – передал я парню еще две тушки, – ты сейчас обернешь крапивой, дня два они еще «поживут». А эти, – ткнул я пальцем в оставшуюся пару, – нужно съесть завтра. И яйца, кстати, тоже.

– Так повар… – заблеял парень.

– Что повар? Задача повара – еду готовить. А что именно готовить, ты сам ему должен был сказать. Ладно, что у тебя еще прихвачено, кроме кур и яиц? Вытрясай, – потребовал я.

Парень принялся уныло развязывать второй мешок и раскладывать его содержимое на скатерти, уже переставшей быть белоснежной. Вот, теперь можно проводить ревизию наших припасов.

Так, у нас есть зелень, начинающая превращаться в сено. А еще куски твердого сыра, замотанные в холщовую ткань.

– Вот это уже лучше, – одобрил я.

Заметив, что парень выложил не все, отобрал у него мешок, раскрыл и заглянул… М-да… Глиняные горшочки, куда повар сложил паштеты, побывав в седельном мешке, представляли печальное зрелище. Пожалуй, из всего этого, нам пригодится только мешок.

– Идешь к ручью, вытряхнешь – можешь, прямо в воду, рыба от этого месива не сдохнет и постираешь мешок, – приказал я парню.

– Господин Артакс, вы не ругайте парня, – вмешался Габриэль. – Это моя вина. Я сказал мальчишке – мол, возьми с собой еды дня на три. Из головы вылетело, что в этой части герцогства нет постоялых дворов.

Все ясно. Один не додумал, второй не понял, третий не знал. В сущности, моя вина здесь тоже есть. Надо было перед отъездом согласовать и запасы, и все прочее. Но теперь уже смысла нет кого-то винить. Значит, моих запасов крупы, сухарей и сушеного мяса мне одному хватило бы на неделю, а на всех – на два-три дня. На пару дней есть кура и сыр. Ну, неделю мы продержимся, а там, будут уже вполне цивилизованные места, с постоялыми дворами, трактирами и всем прочим.

Ночью мне приснился странный сон – я, со своим самым первым десятком, где еще все живы, никто не скурвился, пошли в разведку. И тут, как на грех, откуда-то из пустоты (во сне и не такое бывает!) прилетела стрела и, впилась в живот одноногого Жака Оглобли (почему одноного? в те времена у него были обе ноги!). Оглобля начал громко стонать, а я, в опасении, что он может нас выдать, решил перерезать ему горло.

– По-моги мне, – проскулил Жак, а я, прекрасно помня, что совсем недавно он меня предал (ну да, через двадцать лет!), не смог добить раненого, а попытался остановить кровь. Неожиданно, Оглобля куда-то пропал, но стоны были слышны.

И тут я проснулся. Оказывается, стонали не во сне, а наяву. Я подкинул хвороста в костер, огляделся. Так и есть! Лакей лежал скрючившись, словно ребенок, во чреве матери, держался за брюхо и громко стонал.

– Что с ним? – поинтересовался проснувшийся маг.

– Объелся, – буркнул я.

Картина ясна без подсказок. Мало того, что парень сожрал почти целую курицу, оставшуюся от ужина мага, так ночью он «приговорил» еще две, предназначенные мною на выброс. Как же, добро пропадет! Вот уж, чисто холуйская черта.

– Может нам его здесь оставить? – предложил я. – Пусть отлежится, а потом назад вернется. Коней только заберем.

– Можно, – поддержал меня маг. Потом Габриэль вдруг подмигнул мне, и спросил: – Вы как считаете, он выздоровеет?

– Надо подумать, – в раздумчивости почесал я подбородок (Не забыть с утра побриться!), потом сообщил: – Кажется, парень не только объелся, но еще и отравился. Я ж говорил, что кура уже сдохла. А на таких тушках появляется трупный яд.

При словах «трупный яд» стоны стали еще громче.

– До утра доживет? – деловито поинтересовался маг.

– И до утра доживет, и до завтрашнего вечера. А вот следующей ночью непременно помрет. Трупный яд – он медленно действует.

– Господин Артакс, можно вас на минутку.

Маг, подхватил меня под локоток и, увлек чуть-чуть в сторону, потом театральным шепотом попросил:

– Вы не могли бы прирезать Бастида?

– Н-ну, господин Габриэль, – принялся я отнекиваться. – Ваш слуга – вам и резать. Ничего сложного – возьмете мой кинжал, чиркните его по горлу, вот и все.

– Может, все-таки вы? Я еще ни разу в жизни не резал никому горло. Ну, сами подумайте – как можно резать горло без должного навыка? Фи… Кровь, грязь. Я же перепачкаюсь, как мясник, а у меня с собой только один комплект одежды.

– Так я вас научу. Надо подойти со спины, задрать парню голову – и, вжик! Кровь будет хлестать в противоположную сторону, и вы совершенно не испачкаетесь.

– А, ладно, – махнул рукой маг. – Учиться никогда не поздно. Пойдемте.

Несчастный Бастид, слушавший наш разговор, был уже почти полумертв от страха.

– Справитесь, господин Габриэль? – спросил я. Вздохнув, сказал: – Если вы уж очень настаиваете, могу и я. Можно вообще ничего не резать, а ткнуть ножом прямо в сердце. Ему даже больно не будет.

– Я хочу, чтобы меня убил мой господин, – вдруг заявил лакей.

Собрав все оставшиеся силы, парень встал на колени и запрокинул назад голову, чтобы было удобнее резать.

– Видите, господин Артакс, какая преданность своему хозяину! – сказал маг, с восхищением в голосе.

Он бы еще слезу пустил, от умиления. Мне стало совсем противно. Этот Бастид из той породы лакеев, что готовы, по приказанию хозяина, жрать его дерьмо. Будет жрать и нахваливать.

– Может, мы его вылечим? – предложил маг. Подумав, вздохнул. – Только у меня ничего нет от расстройства желудка. Есть заклинания от зубной боли, от колото-резаных ран, от ушибов.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – пообещал я.

А что придумать? Знаю, что могут помочь какие-нибудь травы, но какие? Вроде, подходит сенна, корень солодки. Но как они выглядят? Вон, торчит куст черемухи, ее кора слабому кишечнику помогает, но ее лучше в других случаях использовать. Можно попробовать полечить лакея настойкой из ивовой коры. Она, вроде бы, помогает. Конечно, через день-два парень и сам оклемается, если воздержится от еды, будет много пить, но придется терять время.

Я уже собрался пойти к ручью, где росли ивовые кусты, как отвлекся на ржание Гневко. Вот, паразит! Кобыла, хоть и не первой свежести, но гнедой не устоял – начал традиционный ритуал ухаживая, отработанный до мелочей. А «дама», похоже, совсем не против. Что ж, его дело молодое, а утром жеребцу надо овса задать!

О, точно, овес! Он же лучшее средство от отравлений, если, разумеется, больше ничего нет. И что бы я делал без гнедого?

Конечно, жалко переводить зерно на такую дрянь, как лакей, но что поделать. Другого спутника у нас нет, а если мы его не бросили, не прирезали, придется лечить.

Я вскипятил воды, забросил в нее горсть овса (Гневко, прости, потом я стану упрекать себя за эту горсть!), оставил настаиваться. Подумав, нарезал несколько кусочков ивовой коры и кинул туда же. Хуже не будет, зато пропотеет, а там, глядишь, и все прочее выйдет… Но если он еще раз сожрет больше, чем следует, я его сам убью.

Глава пятая
«Задушевная беседа»

Конечно же, на рассвете мы выехать не смогли. Бедный слуга, выпив моего снадобья, бегал в кусты до тех пор, пока я не надрал черемуховой коры, не заварил новый отвар, укрепляющий брюхо. По моим прикидкам, тронуться в путь мы сможем только после полудня, не раньше. Что же, надо использовать время с пользой.

Первым делом, я разобрал мешки с оружием и доспехами Габриэля. М-да… Все было даже хуже, чем я думал. Я-то считал, что это обычные рыцарские доспехи и маг сможет использовать хотя бы кирасу. Увы, доспехи оказались турнирными. Если доедем до Швабсонии, можно отдать кузнецу, выручим талер! Авось, накует из этого металлолома сотню подков, или пару топоров. Но ради одного талера возить их с собой нет смысла. Лучше припрятать под ближайшим кустом, а будем возвращаться назад (Я поймал себя на предательском, «если будем», но отогнал нехорошие мысли.) заберем. А нет, невелика потеря. Светлейший маг человек не бедный.

Похоже, волшебник был изумлен не меньше меня.

– Я думал, у меня здесь кольчуга и шпага, – растерянно сказал Габриэль. – Обычно, шпагу я с собой не ношу, но владею сносно. Как-никак, воевать довелось.

Ни шпаги, ни даже меча (ладно, пусть бы тяжелого двуручника – все лучше, чем ничего) не было. Из оружия имелось только копье – прекрасной работы, прочное. Длинное, словно оглобля и тяжеленное, как бревно. Тупое, правда, но зачем на состязаниях острые копья? На турнире нанести удар в щит противника, съехать с ристалища, передать копье оруженосцу – любо-дорого. А вот в дорогу я бы такое не взял.

Придворный маг растерянно переводил взгляд с меня на слугу и обратно. Высказывать какие-то претензии к лакею – а смысл? Он ответит – мол, передал приказ хозяина оружейнику, а что тот ему выдал, то и взял. И будет прав! Я только вздохнул. Как-то, за всю свою немаленькую жизнь, еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь – хоть простой драбант, хоть воин с золотыми шпорами, передоверял кому-нибудь свое оружие! Даже мой дядюшка, имевший при себе и оруженосцев, и слуг, обязательно перепроверял заточку клинка, не говоря уже о выборе меча. С другой стороны – а что взять с дворцового мага? Свое оружие я ему точно не дам! Может, посох ему вырубить, что ли? Да, а это идея!

– Господин Габриэль, а вы владеете посохом?

– Посохом? – призадумался маг. – Не так хорошо, как хотелось бы, но кое-что умею. Но, понимаете ли, быстро вырастить деревья все равно не получится, а если и получится, они будут очень слабыми. Растениям нужно укрепить корневую систему, зацепиться за грунт. Если хотите, я могу вырастить цветы.

Это он о чем? Какие цветы? Тьфу ты, он же решил, что начитавшись книжек, я всерьез заинтересовался магией.

– Нет, господин Габриэль, – помотал я головой. – Нам не нужно оказывать воздействие на растения. Вопрос такой – сможете ли вы треснуть посохом по башке, если понадобится?

– А, сумею ли я использовать посох, как оружие? Разумеется. Думаю, в юности нас с вами учили одинаково. Мой наставник, например, обучал меня приемам боя с граблями!

С граблями – это что-то новенькое. Приемам боя с граблями меня не учили, да я про них и не знал, а вот то, что крестьянский цеп в умелых руках может «ужалить» не хуже, нежели моргенштерн, а метко брошенная подкова, попав в забрало, вомнет его в лицо рыцаря – это да. Это я не только хорошо знал, но и умел.

Мы отправились с магом вырубать ему посох. Дубов поблизости не нашлось, сосну и ель он забраковал (правильно, кстати), зато магу приглянулась рябинка. Я бы на его месте взял черемуху, но рябина – тоже пойдет. Пока Его светлость маг старательно обрубал ветки, заострял конец посоха (при надобности, за копье сойдет!), я попытался вытянуть из него еще хоть что-то.

– Господин Габриэль, а почему ваш выбор пал именно на Бастида?

Габриэль отвлекся от работы, хмыкнул:

– А вот я сам сейчас гадаю – почему? Обычно, меня сопровождает мой старый слуга – Солий, но он как-то некстати заболел. А кто-то посоветовал взять Бастида – мол, парень толковый, в дороге такой и нужен. Я подумал – какая разница?

– А он у вас давно служит?

– Не очень, – помотал головой маг. – Месяца два, или три. Если честно, я даже и не знаю. Набором слуг заведует мой дворецкий. Но он всегда берет людей с хорошими рекомендациями, или, напротив – из дальних деревень, не служивших еще никому. А Бастид… Кажется, он у кого-то служил, рекомендации неплохие.

– Ясно, – кивнул я.

– Я понял, что он вам чем-то не нравится. Ну, не догадался взять ни крупы, ни сухарей. Бывает. И по оружию с доспехами – какие к нему претензии? Претензии только ко мне самому. Зато – он очень верный и услужливый. Из таких, как он, получаются хорошие слуги. А опыт и навыки придут со временем. Да, что-то он там опять кричит. Пойду, посмотрю.

Наверное, у меня паранойя. Теперь кажется, что Бастид нарочно завопил, чтобы помешать нам поговорить. Ну, не верю я в «услужливого дурака», хоть ты тресни! Что же такое со мной? Старческий маразм? Недоверие ко всем и вся? Или, мне не дает покоя случайно перехваченный взгляд Бастида, кинутый им в сторону мага? Это был не взгляд дурака-лакея, скорее, прищур опытного лучника, выбирающего цель. Но ведь мне могло и показаться?

А я еще хотел порасспросить мага о его внучатом племяннике, или, кем ему приводится наследник престола? О его привычках, о друзьях, о книгах. Понимаю, что все дела, поступки и даже мечтания мальчишки уже разобраны и проверены, все его друзья-близкие опрошены и допрошены, все книги, что он читал, прочитаны или хотя бы перелистаны. Но все-таки, должна быть какая-то мелочь, выпущенная из внимания. Не факт, что на нее наткнулся бы именно я, но почему бы и нет? Да, глянул бы «свежим» глазом и обнаружил причины – дескать, мальчик решил податься в лес, стать отшельником. Теперь дело за малым – обыскать окрестные леса, и пустить по следу легавых собак.

В конечном итоге, мы выехали чуть-чуть до полудня. Не самое лучшее время для дороги, но придется терпеть. С магом опять-таки поговорить не удалось – Габриэль был опять каким-то сонным и квелым, на вопросы отвечал односложно, а то и вообще мычал. Ну, хорошо хоть с седла не свалился.

Вечером, выбрав место для бивака и, отпустив коней, я пошел за хворостом. Притащив охапку, кивнул Бастиду – мол, разведи костер. Отправившись за новой партией, невольно повернул голову – и, обомлел. Сидевший у костра лакей вскинул левую руку и, сухие ветки вспыхнули.

Вот так так… Стараясь сохранять спокойствие, чтобы не выдать себя раньше времени, я набрал новую охапку и, делая недовольный вид, потащил ее к костру. Высыпал рядом.

– В следующий раз ты пойдешь за хворостом, – сказал я парню, возившемуся около мага. Вроде бы, лакей снимал с него сапоги.

– Да сходит он, сходит, – с раздражением в голосе сказал маг. Подняв голову, Габриэль сказал: – Могли бы ему сразу сказать, что нужен хворост, а не делать недовольный вид.

Бастид же ничего не сказал, а только скользнул по мне взглядом, в котором, как мне показалось, было легкое самодовольство – вот, начинаются ссоры, а потом вернулся к прерванному занятию. Сняв сапоги с хозяина, начал разминать тому стопы, растирать пятки.

Придворный маг постанывал от удовольствия, а я, тихонько зайдя со спины слуги, вытащил из ножен кинжал и, ухватив его за кончик, приложил рукоятку к голове Бастида.

– Артакс, что вы делаете?

Придворный маг вскочил и, если бы он был обут, наверняка кинулся бы спасать своего любимца. Глядишь, еще и посох бы схватил. Я, между тем, содрав с лакея его же собственный пояс, связал ему обе руки за спиной, а потом и ноги, благо, веревочка была прихвачена заранее.

– Господин Артакс, – взял себя в руки маг. – Может, вы вся таки объяснитесь?

– Сейчас, – кивнул я. – А еще рот ему не стоит пока заткнуть?

– Артакс?!

Я просто приложил указательный палец к губам и, к моему удивлению, придворный маг перестал орать.

– Ложитесь, – прошептал я Габриэлю почти в ухо. Потом добавил слово, которое сам не любил произносить, но которое очень любил слышать от других: – Ну, пожалуйста… Ваш слуга – маг. Я видел, как он зажег костер без огнива. Если я ошибся – встану перед ним на колени, и буду вымаливать прощение. Если ж нет…Пусть он думает, что вы тоже связаны.

Маг, онемев от удивления (за два дня он успел убедиться, что я не страдаю от лишней вежливости), улегся на живот, а потом также покорно позволил обмотать себе руки. Кроме того, он был придворным магом, стало быть, сентиментальностью не страдал.

– Если вы ошиблись, я превращу вас в корову. То есть, вы останетесь человеком, но будет мне послушны!

– Хорошо, – вздохнул я.

– Вы его не убили, надеюсь? – поинтересовался маг, пошевелив кистями. Убедившись, что путы можно легко скинуть, кивнул.

– Опыт! – хмыкнул я, не вдаваясь в подробности.

– Юноша, – услышал я женский голос.

Я обернулся. Это была монахиня, чей возраст и внешность было не угадать под мешковатым хитоном и куколем. Сестры из монастыря святой Иринии выполняли свой обет послушания – оказывали помощь раненым в госпиталях доброго короля Руди. Сюда я попал после неудачной разведки, получив одну стрелу в бок, а вторую в ногу. Бок, к счастью, был только оцарапан, да и нога пострадала не сильно – мякоть. Лекарь меня осмотрел, махнул рукой – мол, пустяки, и передал сестрам, а уж те вытаскивали стрелы. Думаю, оно и к лучшему. Монахини, по крайней мере, старались обращаться с моим мясом более аккуратно. Да и швы накладывали, не в пример изящнее. Пролежав неделю в бараке, заполненном стонами, кровью и нечистотами, неделю, я решил, что пора бы и выздоравливать, тем более, что раны неимоверно зудели и чесались. Говорят – это верный признак выздоровления. Тем более, что все лечение сводилось к тому, что «Optimum medicamentum quies est»[5]5
  Покой – лучшее лекарство (лат.)


[Закрыть]. После перевязки я собирался вернуться в полк, а пока ждал своей очереди.

– Да матушка?

– Смиренная сестра Джулия, – поправила меня монахиня.

– Простите.

– Юноша, я слышала, что вас называют студентом? Вы не медикус?

Прозвище «Студент» я получил в лагере для новобранцев, после того, как выловил злополучный талер из пивной кружки. Ну, не говорить же было, кто я такой? А сказать, что бакалавр, язык не повернулся. Степень-то мне присвоили, но я даже тему диссертации не помню.

– Увы, сестра, я учился на правоведа.

– Но все равно, вы ученый человек. Вы не хотели бы помочь нашему хирургу?

От такой просьбы я пришел в легкое замешательство. Откровенно говоря, не хотелось бы. То, что я мельком увидел, пока сестры вытаскивали из моей икры засевшее древко, повергло меня в такой ужас, какого я не испытывал и на поле битвы… Я бы с удовольствием отказался, но от просьб сестер – иринеек отказываться не принято.