Текст книги "Танго sforzando"
Автор книги: Евгения Кретова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 5. Золотая клетка
Наконец, она осталась одна.
Не раздеваясь, легла на диван, положив ноги на подлокотник – не очень удобно, но ей всё равно.
Обрывки фраз, буквы сложились в вопрос, который повис над её изголовьем, подсвечивая его изумрудно-красным маревом: «За что?»
Что она, Стеша Сомова, двадцати трех лет от роду, умница и отличница по жизни, послушная дочь и верный товарищ, сделала не так?
«Всё, что нас не убивает, делает сильнее. Отлично. Новость об измене Олега меня не убила. Значит, сделала сильнее. Для чего? Какие планы у Всевышнего на меня, чтобы провести через эту грязь и мерзость? Через вот этот взгляд матери и слова «Что ты там такое натворила»?»
Телефон вздрагивал и гудел, не переставая. Пришлось встать и выключить.
В дверь требовательно постучала мать:
– Степанида, открой немедленно! Что за глупые выходки?!
Стеша тупо уставилась на ручку и включила магнитофон громче. Стоял как раз диск группы «Ария». «Есть точка невозврата из мечты». «Это как раз про меня», – Стеша опять легла, закрыла глаза.
Мерзко не то, что он полюбил другую: от этого никто не застрахован. Мерзко враньё. Грубое и систематическое. Заставлять её звонить строго по времени, встречаться в строго отведенные дни, строить совместные планы, предлагать платье, в котором ей следовало предстать перед будущей свекровью…
Тихо стучали ходики настенных часов, доставшихся от прабабушки, мать хотела выбросить их, Стеша спасла, спрятав в своей комнате. Деревянная кукушка выглянула из своего домика, прокукукала десять раз. Закат за окном медленно остывал: над горизонтом стелилась тонкая малиново-красная полоса, утопая в угольно-чёрном.
Острое чувство одиночества овладело Стешей.
Она слышала, как вернулся с работы отец.
Закрывшись на кухне, родители долго о чём-то разговаривали. Впрочем, девушка знала, о чём. И о ком. Устало закрыла глаза, прислушиваясь к пустоте, очутившейся в душе.
– Таня, я тебя просто не понимаю! – донеслось сквозь эту пустоту. Словно мостик из небытия.
Неразборчивый шёпот матери в ответ.
– Так показалось или целовался? – громогласно прогремел он. Снова возбуждённый шёпот матери. Стеша разобрала слова «он говорит» и «недоразумение».
Девушка распахнула глаза, вся обратилась в слух. Голос отца, суровый и отчетливый, разрезал сонный полумрак благоустроенной квартиры:
– Я не знаю, что ты там себе придумала. Но вот что я тебе скажу, – он сделал ударение на слове «я», – Степанида не на помойке себя нашла, чтобы сопли за этим упырем глотать пока он по девкам бегать будет. Ещё чего не хватало! И тебе, как матери, должно быть стыдно, что ты сейчас здесь со мной чаи распиваешь, а должна быть там, с дочерью…
Он что-то ещё говорил, теперь уже тихо и отрывисто. Послышались всхлипывания матери. Стеша села.
А в следующий момент, узкая полоска света скользнула по паркету, и в комнату к дочери вошел Андрей Иванович.
Замер на пороге, привыкая к темноте.
Прошёл внутрь, присел рядом с дочерью на диван, устало вытер лысину.
– Дочь, мне мама всё рассказала, – он помолчал. – Ты мне скажи – правда, целовался?
– Правда. Ира тоже видела… Она меня оттуда и уволокла.
– Молодец девка… Спасибо ей, – вздохнул отец. – Видишь, как оно бывает.
– Пап, мне не больно. Просто… пусто.
Он вздохнул снова, похлопал её по острой коленке:
– Всё перемелется, мука будет. Может, тебе путёвку в санаторий взять? Отдышаться и обдумать всё?
Она покачала головой. Отец посидел минуту-другую, вздохнул еще раз и вышел. Стеша слышала, как его шаги стихли в родительской спальне.
«Надо позвонить Ирке», – мелькнуло в голове. Девушка потянулась к сотовому, включила аппарат, словно завороженная наблюдая, как на чёрном экране расцветают ярко-синие и золотые диковинные узоры.
Мигнула заставка, показывая пропущенные вызовы и сообщения. Динка звонила, Ирина. Семь раз Олег. Непринятое сообщение от неизвестного абонента. Стеша подумала, что по работе. Открыла вкладку.
Неприбранная комната. Растерзанная постель. Олег над распластавшейся девицей. Властные руки удерживают её, грубо и непристойно. Страстные объятия. Смена поз. Его лицо. На губах – самодовольная ухмылка, в глазах – дьявольский огонь, наслаждение и похоть.
Стеша выронила аппарат, прижала ладони ко рту, удерживая крик и приступ тошноты.
Какую роль он ей уготовил? Хотя… Стеша и так понимала: ждать с работы, терпеть его «занятость», не задавать «лишних» вопросов, пока он будет наслаждаться жизнью во всех её проявлениях. Перед глазами встала откровенно целующаяся пара. «Котик», блин. В носу засвербело от всплывшего в памяти приторно-сладкого аромата.
Бросив в сумку пару сменного белья, свитер и запасные джинсы, она пересчитала отложенные на отпуск деньги. Торопливо вышла из комнаты, практически нос к носу столкнувшись с матерью.
– Ты куда собралась?! – испуганный взгляд на дочь, на зажатую в руках дорожную сумку. – Андрей!
– Проветриться, – и, не дожидаясь, пока мать опомнится, подхватила ботинки и выскочила на лестничную площадку. Сбежала на несколько пролётов вниз, только тогда нажала кнопку вызова лифта, уже слыша в спину материнский окрик. Обулась в кабине и, не оглядываясь, пробежала через пустой холл и выскочила во двор.
Холодная изморозь, тонкая корка льда на лужах. Ветер в лицо.
В ушах – четкий, как биение собственного сердца ритм, взрывается слайдом в висках. Её личное танго смерти. Танго в ритме sforsando.
Железнодорожный вокзал. Оранжевый продолговатый билет в один конец в вечно мятежный город.
Душное тепло плацкартного вагона.
Она прошла на свою «боковушку», мельком взглянула на брошенную пассажиром верхней полки спортивную сумку и устало присела на своё место, уставившись в черноту ночи.
За спиной возились, устраиваясь, пассажиры. Пожилая женщина с ребёнком попросила достать теплые одеяла с верхней полки. Стеша, словно во сне, помогала, кивала, вымученно улыбалась. Лишь бы избавиться от вопросов. Лишь бы снова отвернуться в черноту ночи.
В отражении мелькнула смущённая улыбка, тёмная фигура в военной форме замерла у откидного столика.
– Привет, – бархатистый голос, в который хотелось укутаться.
Она резко обернулась от неожиданности: светлые глаза смотрели удивлённо и улыбались. Бесенята в их глубине озадаченно перешёптывались: разве такое бывает?
Егор покосился на онемевшую девушку, снял китель с широких плеч и, забросив дорожную сумку на верхнюю полку, присел напротив. Прислонился спиной к жесткому пластику плацкартного вагона. На губах играла полуулыбка.
Чёртики в светлых глазах замерли в ожидании.
Стеша искала слова, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу. И не находила. Беспомощно крутила белые проводки наушников, наматывая на указательный палец и разматывая вновь. Егор решительно придвинулся к столику, положил руки перед собой, загадочно улыбнулся:
– Чаю хочешь?
* * *
Мерный стук колес, полумрак заснувшего плацкартного вагона, две кружки крепкого чая, нетронутая упаковка печенья на столике и плитка тёмного шоколада. Стеша ловила заинтересованные взгляды соседей. Их не трогали, не звали поболтать, старались не мешать.
Егор рассказывал о море, и его глаза странно искрились. Девушке казалось, что она смотрит живое кино – так ярко расцветало холодное северное море в его стальных глазах. Она чувствовала соленый привкус на губах, порывы колкого ветра.
Егор дважды был в автономном плавании. Судя по всему, это было неплохо.
– А ты, ты почти дипломированный юрист? – в его глазах пытливое внимание и любопытство, желание разговорить.
Стеша кивнула:
– Почти. ГОСы и защита диплома остались.
– И дальше: преступников ловить?
Девушка тихо рассмеялась:
– Надо же, столько недостоверных предположений в одной голове, – вернула ему ироничное замечание.
Он понял и широко улыбнулся. Смущенные чертики затаились в глубине серых глаз. Стеша пояснила:
– Просто это самое распространённое заблуждение. Почему все думают, будто кроме работы в уголовном розыске юрист больше нигде не нужен?
– Не, – молодой человек отмахнулся. – Дело не в этом, а в том, что романтически настроенные девушки мечтают о тяжёлой работе следователя. Не знаю зачем. Доказать что-то? Преодолеть себя?
Стеша поставила локти на стол, посмотрела пристально:
– А я – романтически настроенная девушка?
Егор просиял:
– Коне-ечно! Бросить всё ради побега в Питер? Для этого нужен адский приступ романтизма.
Стеша смутилась. Опустив глаза, вцепилась в кружку с остывающим чаем.
– А с чего ты взял, что «бросив всё»?
– По глазам прочитал, – он прищурился. – Когда увидел отражение твоего лица в стекле… Но я не лезу с вопросами: не хочу, чтобы ты решила от меня избавиться и отправила спать на верхнюю полку. Я на ней не помещусь.
Он примирительно протянул девушке печенье и шоколад.
– Не отправлю, – она отломила тонкий прямоугольник. – Как оказалось, что ты стал моряком-подводником? Династия?
– Не-а, не угадала. У меня отец – военврач в Солнечногорском госпитале. Мама – учитель истории в школе. Я море никогда не видел. Наверно, поэтому оно мне снилось. Холодное, с тяжелыми, будто оплавленными свинцом волнами.
– На Северный флот сам попросился?
Он кивнул, посмотрел на неё задумчиво.
– А родители как восприняли твоё распределение?
– Нормально. Служба такая. – Уклончиво отозвался Егор и тихо улыбнулся. – Мама переживает, конечно. Регулярно шлёт носки и полушерстяное бельё.
Стеша отрешенно пробормотала:
– Такая у нас работа: волноваться.
Егор бросил на неё внимательный взгляд, прищурился.
– Ты где в Питере остановишься?
Этот вопрос застал Стешу врасплох, она растерянно пожала плечами. Лицо Егора вытянулась:
– Да ну! Серьёзно? В Питер? В ночь? В никуда? – Он облокотился на стол, положив руки перед собой. Стеша покосилась на длинные, тонкие, словно точеные пальцы; про такие говорят – музыкальные, если бы не горбик на мизинце. – Я могу предложить тебе помощь?
Хорошо, что полумрак вагона скрыл её замешательство и румянец на щеках.
– Зачем? Я справлюсь.
– Оставлять женщину наедине с бедой – не по-гусарски.
– Ты же не гусар, а подводник! – Стеша грустно усмехнулась.
– Я русский офицер. И мужчина. Род войск здесь значение не имеет, – отрезал он. – Так я могу тебе предложить помощь? – И, не дожидаясь ответа спутницы, изложил суть: – Пока ты не разберешься со своими проблемами, можешь жить у меня. Мы с сокурсником снимаем квартиру недалеко от Академии. Его супруга у родителей до середины мая, я переберусь к нему в комнату. Так что комната будет абсолютно свободна.
Стеша смутилась еще больше.
– Это неудобно. – Она постаралась говорить как можно более твердо. – Спасибо, но нет.
– Почему? Объясни, пожалуйста. – Длинные пальцы дали короткую дробь по столешнице. Девушка не могла отвести взгляд от его рук, медленно выдохнула, будто перед погружением под воду.
– Это слишком двусмысленно.
Серые глаза смотрели пристально. Короткий кивок:
– М-м. Понял.
Через несколько часов они вышли на перрон: Егор впереди, подцепив и свою, Стешину сумку. Вышел сам, подхватил под локоть девушку. Стремительно направился к зданию вокзала, увлекая ее за собой. Девушка едва за ним поспевала, смущенно оглядываясь по сторонам и кутаясь в тонкой куртке.
– Ты куда меня тянешь?
– Домой, – коротко бросил он, не останавливаясь.
Стеша резко остановилась, удар между лопатками – следовавшие за ней пассажиры не успели затормозить и обойти ее, врезались. Недовольно ругались.
– А как насчёт уважения чужого мнения? Гусарам это не знакомо? – с вызовом посмотрела на юношу.
Он остановился посреди перрона, похожий на темный неприступный остров посреди океана. Толпа сновала вокруг, толкая и его, и её. Посмотрел серьезно, в серых глазах застыла мгла:
– Я дал тебе возможность выбора, не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.
– Я никуда с тобой не пойду, – упрямо повторила девушка, независимо выставив вперед подбородок.
Чёртики в глазах молодого человека заняли круговую оборону:
– Твоя сумка с паспортом у меня, если что.
Стеша сурово протянула руку:
– Отдай.
Егор прищурился, склонил голову на плечо, но не пошевелился. Серые глаза спокойно улыбались.
– Хорошо. Компромисс. Как юрист, ты должна их обожать. Ты останешься у меня три дня, пока не разберёшься со своими проблемами и не решишь, возвращаешься ты в Москву или остаёшься в Питере. Так пойдёт?
Стеша опустила глаза. Рука нерешительно повисла в воздухе. Егор протянул открытую ладонь, дотронулся до девичьего запястья кончиками пальцев. Впервые за эту ночь, проведенную так близко.
– Ну же, Стёпа, соглашайся.
– Стёпа? – девушка ошарашенно уставилась на него.
– Степанида Батьковна, – исправился, не моргнув глазом, он и добавил хитро: – Приставать не буду, завтра вообще в наряд уйду, так что сутки нас с Митькой не будет.
И, подхватив девушку за локоть, потянул к себе и мягко вынудил сделать шаг навстречу.
Глава 6. Коммуналка
У старых городов есть удивительное свойство сохранять и прятать в закоулках, по соседству с многоэтажными гигантами узкие улочки, серые подворотни, темные в своей безысходности колодцы сталинок. Город, накопив за свою историю великое множество таких вещей, распихал их словно детали тетриса между особняками, мостами, ловко всунув между ними забытые богом забегаловки, подозрительного вида пельменные, знававшие еще Ильфа и Петрова.
Так прячут от нас наши детсадовские рисунки заботливые руки наших родителей, бабушек и дедушек, чтобы вынести их на свет божий тогда, когда перестаешь понимать, кто ты и куда ты идешь, человек ты или машина для суеты. Когда к горлу подступает тошнота от очередного прожитого дня, ничем не отличающегося от череды предыдущих. Будильник, утренний кофе, метро, работа, метро, вечерний чай, будильник. Сомнительное разнообразие серых будней ссорой с ребенком из-за невыполненного домашнего задания или с соседкой из-за мешающей проходу детской коляски.
Старые города нужны, чтобы мы помнили.
– Заходи, – Егор распахнул перед Стешей темное нутро съемной малогабаритной «двушки». Высокие потолки с выцветшей лепниной, старенькие обои, заботливо подклеенные временными жильцами. – Твоя комната прямо по коридору и налево. Кухня – прямо по курсу. Маленькая, но все есть, Марго вроде довольна…
– Марго?
– Жена Митькина.
Егор забросил свою сумку в комнату напротив входа, по дороге показывая владения:
– Эта комната чуть больше, зовем между собой «хоромы царские». Собственно из-за этого панно, – он показал на вычурную композицию обнимающейся парочки в окружении головорезов-амуров, виновато ухмыльнулся. – да. Моя – теперь твоя – девять квадратных метров. Ничего кроме кровати, встроенного шкафа и тумбочки не помещается. Зато с видом на Неву. Ванная здесь, – он толкнул узкую крашеную дверь, автоматически стянув с полотенцесушителя мужские спортивные штаны. Свободной рукой сгреб с полки две пустые банки из-под пены для бриться, подмигнул Стеше: – Вот так и живем. Квартира так-то доценту с Митькиной кафедры принадлежит. Мировой мужик. Присматриваем за квартирой и пожилой соседкой, поливаем цветы, оплачиваем коммуналку и счетчики… Ты устраивайся.
Он посмотрел на притихшую девушку:
– Если у матросов нет вопросов, то можем пойти гулять. Только мне в Академию надо забежать, отметку о приезде сделать.
– Я домой позвоню, хорошо? – Стеша прислонилась к косяку, устало выдохнула.
Она прошла в комнату, притворила за собой дверь.
Все, как и рассказывал Егор. Узкий диван у стены, рядом – ниша, приспособленная под встроенный шкаф. Небольшая тумбочка. Окна выходят на проспект, на закованную в гранит Неву. Стеша присела на край дивана, достала из сумки сотовый, задумалась.
В коридоре что-то грохнулось. Егор тихо чертыхнулся.
Она набрала номер. Отец взял трубку сразу, без приветствия сказал:
– Даже не говори, где находишься. Под пытками могу сдаться. Телефон отключи. Связь ежевечерне в 20–00. Деньги выслать?
– Нет, у меня есть, – девушка шмыгнула носом.
– Ты как? – отец говорил сдержанно, как с посторонним. Девушка догадывалась, почему.
– Нормально.
– Ну, держись, дочь. Всё, идут. До вечера.
Стеша нажала кнопку отбоя, вынула из телефона батарейку и улыбнулась: как минимум один союзник у нее есть.
Сбросила куртку.
Мужская комната не предполагала наличие зеркала.
Она пригладила волосы, оправила рубашку и вышла из комнаты.
Егор, в майке, форменных брюках и цветастом фартуке, орудовал на кухне. Стеша поймала себя на мысли, что ей приятно наблюдать за его четко выверенными движениями. Непринуждённая сила и уверенность внушали доверие и желание… прикоснуться. Стеша покраснела. Нет, она не это имела ввиду. Она подумала, что этот парень мог бы стать кому-то отличной опорой в жизни. Кому-то. Не ей, конечно.
Егор неожиданно обернулся, заставив девушку покраснеть до пунцового цвета под его проницательным и чуть ироничным взглядом. Та торопливо заправила волосы за уши, закусила губу.
В кухне пахло свежезаваренным чаем, на плите над кастрюлей подпрыгивала крышка, словно салютуя гостье.
Заметив её появление в дверях, Егор сделал приглашающий жест.
– Садись, покормлю тебя, – покосился на нее, но от вопросов воздержался. – Кстати, если что купить надо из продуктов или еще чего необходимого, деньги вот тут, – он кивнул на шкатулку на холодильнике. – Сейчас не густо, но на днях мы с Митькой пополним. Деньги общие, если что. Так что не стесняйся.
– Спасибо, у меня все есть.
Он снова кивнул и отвернулся к плите, выбрасывая в кипяток шарики из теста:
– В морозилке пельмени обнаружились. Ты пельмени ешь?
– Я всеядна, как нильский крокодил.
– М-м, ценное качество для девушки, – отметил Егор. – И резину употребляешь?
Стеша удивленно изогнула бровь:
– Советуешь?
Он расхохотался, почесал щетину.
– Нет, просто Митькина Марго очень готовить любит… Но не умеет катастрофически. Хотя, может, тебе повезёт и ты ее стряпню не застанешь, верно?
Он прислонился бедром к столешнице, отправил пельмень в рот – на проверку готовности. А Стеша поймала себя на мысли, что уж она-то бы его, Егора, удивила. В плане кулинарии, конечно.
* * *
"Мое бесценное сокровище!
Ты прочтешь эти строки, ложась в постель в чужом месте в незнакомом доме. Дай Бог, чтобы поездка оказалась приятной и интересной,
а не слишком утомительной или слишком пыльной. Я очень рада, что у меня есть карта и что я могу следить по ней ежечасно за тобой. Мне ужасно будет недоставать тебя. Но за тебя я рада, что ты будешь в отсутствии два дня – получишь новые впечатления и не будешь слушать Аниных выдумок"[4]4
Из письма Александры Фёдоровны. 28 апреля 1914 года, Ливадия (по Переписка Николая и Александры / М.: Захаров, 2013)
[Закрыть].
* * *
Агентство «Консул» занимало правое крыло в одном из самых престижных бизнес-центов Северной столицы. Светло-серый мрамор, подсветка, благородный черный гранит – производили впечатление на Георга, вызывая острое желание узнать стоимость аренды. Но праздное любопытство было чертой, от которой пожилой англичанин избавлялся всю свою сознательную жизнь, поэтому он молчал, исподтишка разглядывая затейливые канделябры.
Сопровождавшая его девушка провела на четвертый этаж, пригласив в знакомую уже переговорную комнату и предложив чаю, от которого Георгий Андреевич решил в этот раз не отказываться.
– Дорогой Георгий Андреевич! – директор агентства бросился к нему, не дав допить желанный напиток. – Очень. Очень рад вашему приходу!
Мистер Иван сдержанно кивнул, по привычке пригласив собеседника занять удобное место. Смутился из-за своей бестактности, поправил гладко зачесанные назад седые волосы.
Уже месяц он добивается от агентства результатов работы. Любых. В конечном счете, отрицательный результат – это тоже результат. Месяц болтался между Лондоном и Санкт-Петербургом, досконально изучив все таблицы в залах ожиданий. На этот раз заказчик просил проявить настойчивость и вернуться с семейной реликвией Дома Романовых, пообещав удвоить комиссионные в случае успеха. Георг бы старался и без этого обещания – так утомило его это задание.
Лысоватый директор доверительно скривился, изобразив на лице крайнюю степень сожаления:
– Хозяйка категорически отказывается встречаться с нашим представителем. Мы делаем все возможное, чтобы убедить её.
– Меня рекомендовали вас как профессионалов высокого класса, – Георг с трудом сдерживал раздражение. – Это предполагает умение вести переговоры с разными клиентами… Я бы хотел получить координаты этой почтенной дамы и переговорить с ней сам. Уверяю, если мне придется удостовериться в ее несговорчивости, на оплату ваших услуг это никак не повлияет, я подтвержу заказчику ваши старания.
Директор агентства насупился, достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и, вырвав из него страничку, написал адрес и имя. Протянул листок англичанину:
– Надеюсь, вам удастся больше, чем моим сотрудникам, – впервые в его голосе мелькнули реальные, неподдельные эмоции. И Георгу стало от них не по себе: в голосе собеседника отчетливо почудилась неприязнь.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?