Текст книги "Который кот подряд"

Пятница, 11 июля 1914 г., Тярлево

Повадился ёж. Ставлю молоко за оранжереей. Кот норовит его перевернуть. Мешает ему блюдце!

Все посадки погибли! Силюсь, другой раз проходя мимо, не смотреть через стекло.

Прошка ворчит: по её понятию, нужно позвать мастера и отпереть дверь. Всё одно хозяина нет. Я сопротивляюсь, не хватало мне её слушать, но и сама подумываю о том же.

Поведение кота немного пугает. Он явно небезразличен к нашей оранжерее. Ходит кругом, будто высматривает что-то, Прошка величает его жандармом.

Л-ские стали часто спрашивать об Ике. Куда да что. Будто почувствовали моё одиночество. Или всё потому, что я перестала отказываться в гостях от стопочки дрей мадеры?

Воскресенье, 13 июля 1914 г., Тярлево

Пишу, а у самой руки трясутся. Но я должна кому-либо поведать, пусть глупой бумаге.

Ночью раздался стук в дверь, мы переполошились. Прошка не желала открывать, Наташа, по своему обыкновению, бросилась рыдать, за дверью никто не отвечал, только колотил что есть мочи. Ставни закрыты. Отослала Прошку наверх, чтобы оттуда посмотрела, кто ломится. Насилу уговорила. Она убедила себя, что за дверью разбойники.

Разбойником выступил Ика. Лыка не вяжет. Дверь открыли, а он знай колотит. Всех собак перебудил. Устроился спать прямо на сундуке в кухне. До сих пор там. Смрад стоит такой, будто вся рюмочная перебралась к нам.

Прошка отказалась приготовлять завтрак. Пришлось достать из буфета остатки вчерашнего сладкого пирога и разделить с Наташей.

Я не знаю, что будет, когда он проснётся. Нет, я его не боюсь, наверное. Теперь что-то другое, не могу пока взять в толк.

…

Ика проснулся, сказался больным и заперся в кабинете, не успела с ним поговорить.

Понедельник, 14 июля 1914 г., Тярлево

Кот каким-то образом всё время оказывается в кабинете у Ики.

Ика орал на кухарку, будто она пустила кота, когда принесла ему супа. Прошка манифестировала, что не станет у нас работать при таковом раскладе, дескать, это серьёзное обвинение. Слова какие! Даже смешно. Уговорила остаться, пришлось признать, что Иннокентий Ильич слегка не в себе.

А Ика всё надсаживается, будто кот необъяснимо попадает в кабинет. Чертовщина какая-то.

Меня не пускает, исключительно кухарку с едой. Справилась у Проши, чем Иннокентий Ильич занят в кабинете.

– Пьют-с.

И губы поджала.

В соседнем дворе надрывно тявкал пёс. Даша выглянула в окно, но, как ни старалась, не смогла понять причину беспокойства Муму. Выйдя на улицу, она увидела Родиона. Тот стоял у себя во дворе и увещевал разбушевавшегося пёсика. Родион заметил Дашу.

– А, это вы? Ваш пакет из ресторана стоит у нас на крыльце.

– Наверное.

– Точно ваш. Я посмотрел камеры.

– К-какие камеры?

– Видеонаблюдения! Какие ещё?

– У вас есть камеры?

– Глупый вопрос! Здесь во всех приличных домах есть камеры, должен же я знать, кто входит в дом в моё отсутствие.

Он пристально посмотрел на Дашу. Хорошо, что издалека не видно, как она покраснела. Даша и не подозревала, что находится под наблюдением.

– Так вы его заберёте?

– Что?

– Пакет свой!

– Ах да, сейчас зайду.

Сосед встретил её, стоя на крыльце. Молча показал на пакет, стоявший ровно на том же месте, где Даша его оставила вчера. Будто в другой жизни.

– Спасибо! А где Светлана?

– Жена в спа. Скоро вернётся. – Родион махнул рукой.

За его спиной в прихожей Даша увидела принесённый Анной свёрток. Родион поймал её взгляд.

– Что ты тут вчера делала? – спросил Родион, внезапно переходя на «ты».

– Я? Я – ничего. Я искала Свету. Муму сбежал, я его привела.

– Он сам бы нашёл дорогу, он умный. А зачем ты в дом пошла, кто тебя приглашал?

– Я думала…

– Так, вот что, девочка, думать тебе вредно. Скажи спасибо, что я не позвонил в полицию, а то у меня пара вещичек пропала. Может, это ты?

– Как вы смеете?

– Что ты там делала? Что искала? Я посмотрел, семь минут ты была в доме, заходила ко мне в кабинет!

– Я же сказала, что искала Светлану. Может, мне самой стоит позвонить в полицию? Я видела у вас на столе гильзы, мину, а в шкафу череп. Может, у вас там и скелет завалялся?

– Что-о-о? – почти завизжал Родион.

– У деда Николая что вы делали? – выпалила Даша.

– А ну, коза! Следишь за мной? Иди сюда! – Он попытался схватить её за рукав.

Даша рванула с крыльца, перепрыгнув сразу две ступеньки. Родион бросился за ней. Она почти добежала до калитки, но внезапно острая боль пронзила колено, вчерашняя травма дала о себе знать. Даша споткнулась, Родион схватил её за шиворот. Откуда только взялись силы, Даша вывернулась из рук соседа и со всей силы ударила его пакетом с уткой. Бумажный пакет, несколько раз побывавший под дождём, не выдержал, и его содержимое разлетелось в разные стороны.

Родион не удержался на ногах и шмякнулся на дорожку. По его лицу потёк апельсиновый соус. Он попытался схватить Дашу за ногу, но она увернулась. Развалившаяся утка досталась Муму.

От стресса у Даши сел голос.

– Сам козёл, – прошептала она и, хромая, скрылась за калиткой.

У забора послышалось бодрое чавканье.

– Ты подписала себе приговор! – выкрикнул ей вдогонку Родион.

Даша, стараясь не прислушиваться к воплям соседа и не глядеть, что происходит на соседнем участке, доковыляла до дома и, захлопнув дверь, прислонилась к ней спиной. Василий вынырнул откуда-то из-под ноги.

– Что опять за крики? Я думал идти тебя спасать. Йорик совсем ополоумел, лает, как привязанный.

– Вася, ничего не случилось, я просто подралась с соседом.

– Однако…

– Нужно предупредить Филиппа.

– Чтобы был настороже?

– Нет, я видела его помощницу у соседа, она что-то принесла. Мне кажется, дело нечисто. Я сейчас же позвоню Филиппу и всё ему расскажу. Нет. Не буду звонить. Ладно, завтра скажу. Или сегодня? Или что мне делать?

– Если не знаешь, что делать, переспи с ним.

– С Филиппом?

– С незнанием. Но можешь и с Филиппом, если тебе от этого станет легче.

– Нет, не станет, – вздохнула Даша.

Суббота, 7 июня 2014 года, Тярлево

Утро началось с хлопанья дверей, лая собаки и урчания машины. Даша выглянула в окно. Родион выезжал за ворота.

Уехал. Вот и хорошо. После вчерашней потасовки сталкиваться с соседом не хотелось. Угораздило её ляпнуть про деда Николая! С другой стороны, почему он так взъерепенился? Неужели только из-за того, что она его видела тогда в доме? Подумаешь. Мог бы по-человечески объяснить, не бросаться на людей.

* * *

Ещё издали Даша заметила Филиппа. Он сидел на лавочке перед входом в ветеринарный кабинет с яблоком в руке. У его ног топтались голуби.

Где-то рядом прогремела электричка. С шоссе свернул роскошный лакированный чемодан и на скорости промчался прямо у неё перед носом.

Оставаясь незамеченной, Даша подошла достаточно близко. Но тут дверь открылась и оттуда выскочила Анна. Голуби взвились и опустились чуть поодаль. Даша замедлила шаг. Филипп и Анна принялись о чём-то горячо спорить, из-за гула шоссе не было слышно ни слова, хотя Даша была уже совсем рядом.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Анечка, когда ты так смотришь, я не могу тебе ни в чём отказать!

– Отлично!

– Но с тебя поцелуй!

Анечка радостно впилась в губы Филиппа.

Даша не стала ждать продолжения сцены и, развернувшись, зашагала прочь.

* * *

– Что реветь? Подумаешь, целовались. С кем не бывает!

– А зачем тогда со мной в парке-е-е?

– Знаешь, я в этих ваших прелюдиях ничего не понимаю. Даже не спрашивай.

– Он та-а-акой, та-а-акой был вчера не-е-ежный.

– Может, он денег хотел у тебя попросить или чтобы ты ему утку поймала?

Даша улыбнулась сквозь слёзы.

– С т-тобой невозможно разговаривать.

– А ты и не разговаривай. Со мной вообще мало кто может говорить. Считай, ты одна.

– Вот и сиди тут од-дин, а я пойду куда-нибудь, почитаю.

Василий демонстративно отвернулся и принялся вычёсывать шерсть на пузе.

* * *

Обида жгла сердце и, повиснув на плечах, тянула к земле. Даша вышла за калитку. Идти некуда. Только в парк. «Нет ничего правильней и приятней, чем прогулка по Павловскому парку…» – вспомнила она и горько усмехнулась. Туда, где густые кроны нашёптывают слова успокоения, а пронзительные пейзажи намекают на то, что всё это уже было до и наверняка будет после. Но только не той дорогой, чтобы не думать, чтобы не вспоминать.

Совершенная красота, призванная вести к гармонии в сердце и безмятежным мыслям. Однако мысли Даши были далеко не мирными. Она с яростью пнула камешек, чуть не угодив при этом под колёса велосипеда. Велосипедист успел вильнуть и ушёл от столкновения.

– Ненормальная! Смотри, куда идёшь!

Даша в раздражении махнула рукой, раздался треск и с дерева рухнула тяжёлая сухая ветка. Велосипедист, чертыхаясь, объехал упавшую ветку и, то и дело оглядываясь на девушку, с удвоенной силой нажал на педали.

– Извините! – в спину ему прокричала Даша.

«Если у меня плохое настроение, то я могу деревья валить? Или это совпадение?»

Она тут же вспомнила детскую считалочку про совпадения и улыбнулась.

 
Замедлить сов падение
Никак, увы, нельзя,
И плавным их парение
Лишь кажется, друзья.
В ночи по лесу прыгая,
Закрыв дом на засов,
Вооружитесь зонтиком
От падающих сов!
 

Даша обогнула ветку и оглянулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. На секунду ей померещился тот самый человек в капюшоне. Но сколько она ни оборачивалась, больше никого похожего не видела.

Суббота – все скамейки в парке были заняты. Даша устроилась рядом с двумя беседующими старушками и раскрыла дневник.

…Вечером Л-ские пригласили к себе. Пойду обязательно. Находиться в доме нет никакой возможности. Обстановка сводит с ума.

Вторник, 15 июля 1914 г., Тярлево

Напрасно я уповала на Л-ских. Однако надо отдать должное, утка в белом соусе была превосходная. Выпросила рецепт. Задачка – осилит ли соус Прошка?

Вымоченную утку разрезать на несколько частей, вслед за тем сложить в кастрюлю, налив воды. Воды требуется всего ничего. После, разумеется, посолить, положить луку, перцу, гвоздики, лаврового листу, коренья, три-четыре сушёных гриба. Варить до готовности.

Для соуса надобно отлить два стакана бульону, в каковом варилась утка, прибавить две ложки масла, подправить, мешая, одной или двумя ложками муки, добавить половину стакана сметаны. Прокипятить, процедить. Посыпать зеленью петрушки или укропа. Следом покрошить грибы…

«Опять утка! Спасибо, что не в апельсинах! Как всё-таки он мог так со мной поступить? Сразу было понятно, что бабник.

…И пунш. Я всё выписываю. Прошка нас не жалует изысканными кушаньями. Но в скором времени всё наладится, и будут гости и пунш.

На три стакана воды фунт сахару, цедру из одного лимона прокипятить. Затем влить сок из двух лимонов, процедить сквозь сито.

Прибавить к нему мороженое. Три хорошо взбитых белка (взбивается лопаточкой, три четверти часа или час, пока масса не прибавится в половину начальной порции). Верно, Прошка примется ворчать! За пять минут до подачи влить туда белого рому, мараскина или полстакана шампанского.

После Л-ские затеяли читать вслух сочинения Фёдора Михайловича. Спорили о русском искусстве и литературе. Нигде нет радостных сердцу картин. Какая вещь ни придёт на ум, всюду сумерки либо уныние.

В самом деле, что за красота в убогих нищих, заморённых лошадях или, чего хуже, преступлениях и наказаниях! Где веселье? Где необходимая сердцу отрада? Яркие краски?

В Тярлеве по-прежнему много дачников и много самой пёстрой публики, но как-то вяло всё, без задора.

Варенья, что ли, наварить? Смородинного. Вроде были уже спелые ягоды на кусте.

Не забыть, для Наташи, удаление накипи из самовара: прокипятить с сахарной водой (1/2 стакана сахарного песку на полный самовар), потом снять роговым ножом или лучиной.

Только что из кабинета явился Ика. Весь причёсанный, напомаженный, надушенный, в чёрном сюртуке и атласном галстуке. Прошёл в кухню. Ужели щи собрался запрашивать в таком виде?

Час от часу не легче. Приказал Проше затопить печь и стакан чаю с лимоном. Видели вы такое? В жару-то? Не лихорадка ли с ним приключилась?

Смородинное варенье! Или я сойду с ума!

1. Одиннадцать стаканов красной смородины без стебельков и прочего (обдать холодною водою, высыпать на решето).

2. Дюжину стаканов сахарного песку (высыпать в хорошо вычищенный тазик, туда налить пять стаканов воды).

3. Сироп поставить на жаровню и вскипятить, снимая пену четыре раза.

4. Высыпать ягоды, встряхивая тазик, и варить (почаще снимая пену, постоянно встряхивая тазик, отнюдь не ложкой, чтобы не размять ягоды).

5. Вскипятить четыре раза, и варенье готово.

Может, и мне пора варенье варить, чтобы мозги в порядок привести?

…Огонь с его живыми тенями и танцующими лучами завораживает. Ика уже полчаса сидит, как прикованный, у огня. Вроде и не пьяный вовсе.

Четверг-пятница,
17–18 июля 1914 г., Тярлево

Не могу уснуть. Ика поведал небылицы, от которых стало жутко и сон как рукой сняло. Будто во всех бедах виноват кот. Кот! Уму непостижимо!

Ежели доверять Ике, тогда чёрный кот не кот вовсе, а старухин приспешник. Он преследует единую цель, дабы Ика вернул старухе её изумруды. А Ика эти изумруды возвращать не собирается, потому как обратного пути нет, мосты сожжены и в контору он больше ни ногой. На Перекупном появляться также страшится.

С Нилом в нашей оранжерее они вырыли тайник. Там лежит злосчастное ожерелье. Оно всю эту пору пребывало здесь, оттого кот никуда не уходит. Покуда ожерелье здесь, он обретается поблизости и сводит с ума.

Кот сбросил Нила на рельсы. Кот понуждает Ику извлечь ожерелье из тайника. Кот, кот, кот! Когда появился Ика, кот, подлинно, не отходил от него ни на шаг!

Прошка кричит!

Пятница, 18 июля 1914 года, Тярлево

Ика удавился. Не пишу. Потом, всё потом…

Даша в ужасе закрыла дневник. В Тярлево век назад творились необъяснимые жуткие вещи. Сто лет назад. А сейчас? Гибель деда Николая, отвратительный сосед с его странными замашками. И дом, дом, в котором она живёт, хоть и модернизированный, но всё тот же, в котором повесился странный Ика. Какие дела происходили здесь в прошлом веке? Что за ужасный мистический чёрный кот? Неужели Василий? Как такое может быть? Почему эти странности происходят именно с ней?

Даша не заметила, как вышла из парка и дошла до дома. Василий спал на диване, приобняв подушку. Увидев Дашу, он зевнул и потянулся.

– Пришла в себя?

– Нет, я в шоковом состоянии. Ты знал ту женщину из дневника, Елену?

Кот принялся увлечённо вылизывать хвост.

– Вася, я к тебе обращаюсь!

Вася не отвечал. Видимо, хвост был неприлично грязный, до него практически никогда дело не доходило.

– Василий!

– Да!

Даша опустилась на подлокотник кресла.

– Ты знал?

– Да! Я знал Елену, или как её там. Но это было давно. Несколько жизней тому назад. Я уже всего и не помню.

– Каких жизней?

– Моих, конечно. Ты что-нибудь слышала о реинкарнации?

– Слышала, но я думала это сказки, выдумка такая, чтобы было проще жить.

– Выдумка – демократия, а реинкарнация – сермяжная правда. Однажды меня вынудили охранять ожерелье, и это в некотором роде мой кармический долг. Отлучаться от него надолго не могу, мне становится физически плохо. Ожерелье нужно передать хозяйке, только тогда зацветёт мой жасмин.

– Ничего не понимаю. Какой ещё жасмин?

– На кой чёрт спрашивать? Что ты хотела услышать?

– Я хочу знать, виновен ли ты в смерти садовника Нила и владельца этого дома Иннокентия Ильича?

– Много лет прошло, всего не упомнить. Я стал мягче, осмотрительней.

– Ты убил их?

– Никого я не убивал. Нил сам спрыгнул на рельсы, когда меня увидел. А этот сумасшедший повесился спустя десять минут после того, как я с ним поговорил. Просто попросил его отдать ожерелье. С тех пор с мужчинами я не разговариваю. Вообще ни с кем не разговариваю.

– А как же я и твоя хозяйка Полина?

– Ты исключение из правил, у тебя есть дар, как у той девы, что обрекла меня на столетние муки. Она слышала и видела больше, чем говорила. Сильная и несчастная. Ведьма, одним словом.

– Что за намёки? Ты хочешь сказать, что я ведьма?

– Нет, ты не ведьма, ты сильная и в скором времени станешь ещё и прозорливой. Но пока знание спит, поэтому только с котами и разговариваешь.

Даша не знала, что и сказать. Были моменты в её жизни, когда она замечала за собой некоторые аномалии, которые необъяснимым образом складывали обстоятельства в её пользу. Но чтобы вот так?! Например, в школе она всегда заранее знала, когда её вызовут к доске. В институте тянула тот билет, который лучше всего выучила. Но происходили вещи, которые Дашу откровенно пугали: если она рассеянным взором смотрела сквозь предмет, тот мог упасть. Люди спотыкались, некоторые падали, если она в раздражении бросала быстрый, как молния, взгляд. Ветка эта рухнула. Это дар? Вот уж спасибо.

– А как же Полина?

– Полина, Елена – их много прошло за сто лет. Просто они обретаются там, где живу я.

– То есть с ними ты не разговаривал?

– Нет, с ними я не говорил. О чём?

– А со мной ты почему заговорил?

– Я же сказал, что ты слышишь, как ведьма. Значит, пришло время. Считай, что это начало. Но ты задаёшь столько лишних вопросов!

– Нет, погоди, что значит пришло время? А Николай? Это ты его убил?

– Вот ещё! Повторяю, никого я не убивал.

– Просто поговорил?

– Николай много знал, он почти нашёл ожерелье и тебе недаром доверил эти записи, чутьё у него на людей было, но записи пустые. Только я знаю истину.

– Что ты сделал с дедом?

– Ровным счётом ничего. Я не знаю, как он там оказался. Наоборот, я был уверен, что он поможет тебе найти ожерелье и отдать его хозяйке.

– Вроде неглупый кот. Неужели ты думаешь, что старуха спустя сто с лишним лет жива и ждёт своё ожерелье?

– Нет, но возврат должен завершиться, а круг замкнуться.

– А если нет? Ты меня тоже повесишь или столкнёшь?

– Не говори вздор!

– Я сейчас же возвращаюсь в Питер! Мне надоели эти столетние страшилки, ненормальные соседи, говорящие коты и бабники-айболиты. Я хочу жить нормальной жизнью, а не оглядываться в ожидании очередного удара.

– Глупости, тебе отсюда не уйти!

– Ах не уйти? Да?

Даша разозлилась не на шутку. Она помчалась в гардеробную и принялась быстрыми движениями закидывать одежду в рюкзак.

– Позвоню Кириллу, пусть он сам за тобой смотрит! А я возвращаюсь в город!

Кот ухмыльнулся в усы и продолжил умываться.

* * *

Даша вылетела из калитки. Сердце колотилось где-то в ушах. Растрёпанные волосы лезли в глаза. «Точно ведьма на помеле», – пронеслось у неё в голове.

Кирилл ответил после первого же гудка. Даша толком не успела ничего сказать:

– С меня хватит, Кирилл! Так больше…

– Я занят, перезвоню.

Возвращаться не буду, решила она. Пусть делает что хочет.

На платформе многолюдно, значит, электричка на подходе. Пожилая пара, девушка в наушниках, парень с телефоном, группа туристов. Внезапно все засуетились. Даша выглянула из-за спин, нос электрички бежал вдоль платформы. Вдруг кто-то сильно толкнул Дашу в спину, выдернул сумку, она подалась вперёд и упала бы на рельсы прямо под поезд, если бы не рука, выдернувшая её в последний момент за рукав. Анна. Толпа вскрикнула, кто-то завизжал. Электричка заскрежетала. С платформы упал человек. Испуганная Даша на негнущихся ногах подошла к скамейке, Анна опустилась рядом с ней на корточки.

Послышались крики:

– Доктора!

– Она в обмороке!

– Машинисту!.. Скажите машинисту!

– Он и так знает!

Электричка ухнула и опустила усы.

– Граждане, разойдитесь! Ей дышать нечем!

– Ей плохо?

– Дед её упал под электричку. Видишь, машинист полез.

– Скорую!

– Звоните в полицию!

– Туда, несите туда!

Даша с безучастным видом наблюдала за происходящим. Анна сидела рядом и гладила её по коленке. Старушку, потерявшую сознание, привели в чувства и под руки препроводили к скамейке. Даша попыталась встать, чтобы уступить место, но не смогла, ноги не слушались: внезапно на неё обрушился весь ужас произошедшего.

Несколько человек в форме транспортной полиции оттеснили людей от первых двух вагонов и попросили перейти на другую сторону платформы. Однако Дашу никто не тронул.

Огромный, как медведь, мужик притащил откуда-то парня с закрученными за спину руками. Того самого, который ждал электричку недалеко от Даши. Парень гримасничал, орал какую-то глупую считалку, из его зелёно-серого рта текли длинные слюни. Мужик-медведь протянул Даше сумку, отобранную у парня.

– Выродок! Совести нет! – заверещала женщина, не переставая обмахивать синей косынкой полулежащую на скамейке старушку. Её крик потонул в звуках сирен подъезжающих «скорых» и полиции.

Внезапно старушка довольно ловко поймала рукой мелькавшую перед глазами косынку и обвела взглядом платформу.

– Дима? – позвала она. – Дима? Где он?

– Успокойтесь, вам нельзя волноваться, – попросила хозяйка косынки.

– Ты в порядке? – спросила Анна.

– Да, кажется, да, – ответила Даша.

– Я сейчас! – Анна поднялась на ноги и подошла к подоспевшим на вызов полицейским, тем самым, что приезжали, когда убили деда Николая. Она, по всей видимости, была с ними знакома. Потому что полицейские не попросили её отойти, а, напротив, один заинтересованно выслушал, кивая, как китайская собачка, потом принялся что-то объяснять и показывать, другой в этот момент разбирался с наркоманом. Наркоман извивался, пытаясь ногой задеть Анну. Полицейский оттащил его в сторону. Наркоман гнусно рассмеялся и харкнул в стража порядка, однако силы ему хватило лишь на то, чтобы слюна свесилась с губы и по подбородку сползла за ворот.

Где-то под платформой работала бригада скорой, туда спустили носилки. Из чего стало понятно, что упавший на рельсы человек жив, иначе скорой с носилками там делать нечего.

Через пару минут Анна вернулась. Фельдшер как раз уговаривал старушку сделать успокоительный укол.

– Вы были с мужем? – спросила Анна у старушки.

Фельдшер глазами показал, что не нужно сейчас ни о чём спрашивать.

– Да, я была с мужем. Дмитрием Сергеевичем. Что с ним? Он погиб, да? Скажите мне правду, девушка. Он упал под поезд, я видела.

Фельдшер пожала плечами, словно соглашаясь, чтобы Анна говорила дальше.

– Ваш муж жив. Он упал под платформу, но поезд его не задел, он жив. У него возможен перелом ноги и сотрясение, его сейчас отвезут в больницу.

– В какую больницу? Я хочу поехать с ним!

– Да, да, не волнуйтесь, мы сейчас поедем за ним, только давайте измерим давление, – вмешалась фельдшер. – Я вас тоже так просто не отпущу.

– А вы точно в ту же больницу меня отвезёте?

– Точно, точно.

– Вам не нужна помощь? – поинтересовалась фельдшер у Даши. – Вы бледная.

– Нет, спасибо.

– Может, укольчик?

– Я тоже врач, могу помочь подруге сама, – встряла Анна.

– Как знаете, – пожала плечами фельдшер и полностью переключилась на старушку.

Наконец на платформе из служб остались только полицейские, да и те вскоре ушли, уводя присмиревшего наркомана. Машиниста, пережившего стресс, увезли на «скорой», как только подоспела бригада сменщиков. Электричка тихо тронулась с места. На платформе снова стал скапливаться народ, который ничего не знал о случившемся и просто ждал ближайшую электричку в город.

– Пойдём? – спросила Анна. – Или ты в город?

Даша помотала головой.

– Я передумала.

– Я тоже решила не ехать. Тогда пойдём отметим твоё чудесное спасение и то, что всё закончилось хорошо.

– Спасибо. Я, наверное, не готова отмечать.

– Не волнуйся, однозначно нужно снять стресс. Не каждый день участвуешь в таком.

– Спасибо тебе, ты спасла меня.

– На моём месте так поступил бы каждый, – смешно по-военному отчеканила Анна.

Даша улыбнулась.

– Спасибо.

Анна махнула рукой.

К вокзалу подошла электричка. Люди входили и выходили. Праздные разговоры. Обыкновенный летний день.

Девушки спустились по лестнице. Даша не понимала, зачем согласилась пойти с Анной. Она испытывала к сопернице противоречивые чувства. С одной стороны, это была благодарность за спасение. С другой, ей не давали покоя мысли о связи Анны и Филиппа. А ещё хотелось узнать, что лежало в том свёртке, который Анна принесла соседу. Вопросы прыгали в Дашиной голове и выводили из равновесия, значит, кот был прав: уезжать из Тярлево ей пока рановато.

* * *

Они устроились в глубине зала. У столика тут же материализовался официант.

– Мне как обычно.

Официант кивнул.

Даша «как обычно» не хотела, поэтому копалась в меню гораздо дольше, в итоге сделала заказ по наводке Анны. Выбрав, она попросила принести воды.

– Какая вода? Сегодня мы обязаны напиться! Принесите коньяка, а лучше графинчик водочки!

– И воды, – добавила Даша.

Официант кивнул и растворился.

– Эх, курить хочется. Ты не куришь?

Даша помотала головой.

– Отлично, значит, будем пить. Я теперь тоже вроде не курю. Но иногда хочется. Ты прости меня, что напала тогда на тебя из-за Филиппа. Не стоит он того, – сразу без всякого перехода проговорила Анна.

– Я не сержусь. – Даша пристально посмотрела на собеседницу. – И когда ты поняла, что Филипп того не стоит?

– Давно поняла.

– Я сегодня видела вас там, у дверей клиники.

Официант поставил перед Дашей стакан и открыл бутылку с водой.

– Знаю. Я тоже тебя видела. И то, как ты ушла. Понимаешь, я познакомилась с Филиппом очень давно и влюбилась в него с первого взгляда, – продолжала откровенничать Анна. – Он приходил к нам в гости. Точнее, к дяде, меня воспитал брат матери, он преподаёт в ветеринарной академии, а Филипп его ученик. – Анна посмотрела на Дашу, оценивая впечатление, которое произвели её слова. – Тогда я ещё училась в школе и планировала поступать в Первый мед, но влюбилась в Филиппа и поступила в ветеринарную академию. Потом устроилась на практику к Филиппу, а после учёбы так и работаю у него. Или работала. Пока не решила.

– Почему ты думаешь, что меня волнует Филипп?

– А то я не вижу. Все бабы по нему сохнут.

Анна свернула в трубочку салфетку с явным намерением закурить.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

– Я сама только отошла от колдовских чар, надеюсь, навсегда.

– Что произошло?

– Не хочу об этом говорить.

Даша пожала плечами. Мол, как знаешь, сама затеяла этот разговор. Они некоторое время сидели молча.

– Нет, ты должна знать. В общем, как бы это сказать, я поняла, что он спит со мной, потому что ему это удобно.

– Удобно?

– Без чувств, он меня не любит, понимаешь. Я думала, что пройдёт время, и он поймёт, как я ему нужна. А он. Он…

Анна замолчала. Официант принёс графин с водкой, солёные грибы, селёдку, приправленную лучком, малосольные огурцы, дымящуюся рассыпчатую картошку и мясо.

– Мы сами. – Анна махнула рукой.

Когда официант исчез, она с деловым видом разлила водку по стопкам.

– Нет, нет, я лучше воды, – запротестовала Даша.

– Давай, нужно.

– Я могу и так.

– Как мы тогда будем разговаривать?

– Ладно, только чуть-чуть.

– Угу.

Огонь пробежал по телу, обжёг горло и плеснул в уши.

– Теперь огурчик, вот так! – одобрила Анна. – Ты не подумай, просто каждый медик должен уметь правильно пить.

– Это как? – закашлялась Даша.

– В нужное время, только правильные напитки и только с верной закуской.

– Хорошие огурчики.

– Отличные, – кивнула Анна. – Только теперь нужно ещё и поесть.

Они молча принялись за еду. Даша не решалась спросить, а Анна будто забыла, о чём рассказывала. Каждая чувствовала неловкость.

– У моих родителей такие же рюмки, – зачем-то сказала Даша, чем спровоцировала новую волну признаний.

– Думала, он поймёт, какая я добрая, ласковая, заботливая, сколько всего для него делаю, и полюбит меня. Но он не замечает моих стараний, всё воспринимает как должное. Я решила забеременеть, тогда он никуда не денется. – Анна замотала головой. – Не успела. Тут появилась ты, и он распушил хвост. Думаешь, ты первая? Он перед всеми смазливыми, замужними и незамужними павлин, но спать-то идёт ко мне! А теперь к тебе.

– Между нами ничего нет, – охрипшим голосом произнесла Даша.

– Можешь не говорить. Не было, так будет. Что-то я опять разозлилась. Надо выпить.

Официант прошелестел мимо. Ресторан одномоментно наполнился галдящими туристами.

– Так вот, – продолжила Анна, раскачивая в руке вилку с грибом, – хочу тебя предупредить! Филя бабник! И к тебе он будет относиться так же, как ко всем.

– Можешь не беспокоиться, меня не интересует ни Филя, ни Степашка.

– А-ха-ха, а ты смешная. Я тебе верю, потому что мне ты не будешь врать, я тебе жизнь спасла. Если бы не сто отжиманий в день, – Анна согнула руку на манер бодибилдера, – быть бы тебе Карениной, не удержала бы корову такую.

– Спасибо, как представлю, что могло произойти! – Даша невольно зажмурилась. – Этот наркоман, что взбрело ему в голову?

– А ты не представляй, давай ещё выпьем.

– Но он же стоял совершенно спокойно, обычный парень, я его видела. Что на него нашло?

Анна развела руками и покачала головой.

– Откуда мне знать. Полицейские сказали, что он под кайфом, не соображает вообще.

– Ужас.

Они помолчали. Даша сделала большой глоток, и её снова обожгло, но теперь как-то по-новому, словно пронёсся ураган и унёс все переживания далеко за горизонт.

Иностранцы, словно на деревенской свадьбе, расселись за длинным столом, накрытым белой скатертью. Все в панамах. Один потерял панамку, закрутился, потом вынул её из-под товарища, напялил на голову и замер в ожидании еды.

На Дашу накатило веселье, она захохотала. Анна смотрела непонимающе, потом тоже прыснула. Даша, согнувшись пополам, задыхалась от хохота. Из глаз брызнули слёзы. Они хохотали и хохотали и никак не могли остановиться.

– Водочки?

– Нет, я б-больше не могу, луч-чше водички.

– Ну, как знаешь.

Анна налила себе ещё рюмку.

– А что за пакеты ты носишь Родиону?

– Какому ещё Родиону?

– Соседу моему, Родиону.

– Синявскому, что ли?

– Не знаю, может, и Синявскому.

– Чепуха, так, небольшой приработок. Только Филе ни-ни. – Анна поднесла палец к губам и посмотрела на Дашу. – Ты что, думаешь, это что-то противозаконное? Не-е-е. Я таким не занимаюсь. Просто подешевле скипидар заказываю для клиники, а он покупает.

– Зачем ему?

– А я почём знаю? Значит, нужно.

– Логично. Но что-то же он делает?

– Скипидаром-то? Наверное, обрабатывает инструменты, ну, или что-то ещё. Почему он тебя так интересует?

– Я считаю, что он убил деда Николая.

– С ума сошла? Зачем ему? Николай, насколько я знаю, сам умер, без чьей-либо помощи.

– Я видела, как в тот же день Родион залез в дом к покойнику. Он что-то там искал.

– Глупости, тебе показалось.

– Не показалось.

– Даже если так, то это ничего не значит. Дед был всем должен, может, Родион долг забирал или ценности какие-то в счёт долга, ведь с покойника взять нечего.

– А если он искал дневники, что мне отдал дед Николай? Он забрал оттуда какую-то тетрадь. Хотя подожди. Родион вроде бы знает, что записи у меня. Ему Света сказала. Или нет? Или… Я запуталась.

– Вот именно. Всё это не более чем плод твоего воображения, подруга. – Анна постучала по лбу указательным пальцем. – Всё идёт отсюда. Тебе бы книжки писать. Кстати, чем ты занимаешься?