Текст книги "Двенадцать"

Евгения Васильева
Двенадцать

Глава 1. Таша. «До»

Прохладные капли обрушиваются сверху, но почти не чувствуются, а, сплетаясь в единый поток, лишь приносят долгожданное наслаждение. Кожа оживает и снова способна защищать от палящего солнца.

У меня закрыты глаза, но я начеку – не знаю, почему, но от попадающей на лицо холодной воды постоянно хочется глотать, что мешает расслабиться. Наверное, у меня есть боязнь воды, хотя я ее обожаю. Да, такая себе русалка получилась бы. Отдавать детей на занятия плаваньем не такая уж плохая идея.

Вспоминаю, как в детстве, когда мне было лет 12, на речке дедушка учил нас с двоюродной сестрой плавать. Ну как учил, я не помню, видела ли хоть раз, как он плывет. Но авторитет делал свое дело, и мы с присущей детям серьезностью выслушивали рекомендации и оттачивали движения. Стоит ли говорить о том, что все правила сводились к: «Доверься воде, она удержит» и «Двигай ногами и руками активнее». Только предупреждение о том, что дно не всегда находится на одной глубине относительно береговой линии, если и звучало, то как-то пролетело мимо меня. И сосредоточенное следование рекомендациям закончилось тем, что я, не обнаружив ногами поверхности, погрузилась с головой под воду и наглоталась речной воды. Потом во снах я долгое время возвращалась к событиям этого дня, только в конце сновидений я всегда задыхалась от жжения воды в легких, от чего просыпалась и радостно понимала, что не тону. Но я все равно отношу себя к тем людям, которые жить не могут без воды.

Невыносимая жара стоит уже полтора месяца, что нетипично для Санкт-Петербурга. Не такую погоду обещали до переезда. Как бы не было хорошо загорать пляже в +30 (но пляжа здесь нет), ходить по раскаленным улицам города, вдыхая горячие испарения бетонных изваяний, невыносимо.

После душа на мгновенно высохшее тело легко надеваю джинсы, хотя понимаю, что уже через 10 минут хождения по улице они прилипнут к ногам навсегда. Но выбора нет, ноги побрить я не успеваю, юбки остаются грустить в шкафу. На верх тела идет голубая блуза, что немного жмет в груди. Пора уже купить что-то новое и смириться с тем, что похудеть с моим ритмом жизни не получается. Наспех наношу на влажные волосы гель для укладки. Мне нравится, когда мои рыжие волосы лежат еле заметными волнами.

Последний взгляд в зеркало, из которого на меня смотрят уставшие голубые глаза немного навыкате. Когда-нибудь отдохну. Сейчас не самый спокойный момент в жизни, но, вроде, я добилась того, что хотела. У меня есть свой канал на YouTube с уроками английского языка, тысячи подписчиков в Инстаграмм, и, самое желанное, я влилась в эту петербургскую тусовку, со всеми их вечеринками, шикарными праздниками и премьерными показами фильмов. Ну и да, еще скоро я выхожу замуж.

Наперегонки с жарой выбегаю из подъезда, как в детстве мчишься в кровать после выключения света, стараясь успеть накрыться одеялом-щитом, пока монстр не схватил за щиколотку. Добегать всегда получается, но не думаю, что это мое достижение. Не слышала реальных историй про людей, которые пропали во мраке своих домов по дороге до кровати. Вот и я победила жару и успела захлопнуть дверь красного Haval H6, подарок жениха Миши, и включить кондиционер ровно до того момента, как кожа вообще успела почувствовать касание солнечных лучей.

Вот что значит жить в 21 веке, обожаю прогресс. Спасибо всем людям, благодаря которым я могу чувствовать себя человеком. Абсолютно не переживаю, что, по сути, являюсь рабыней комфорта, потому то живу свою лучшую жизнь и наслаждаюсь тем, что есть.

Выезжаю на ЗСД[1]1
  Западный скоростной диаметр – платная дорога в Санкт-Петербурге


[Закрыть] и направляюсь в сторону центра города, чтобы там встретиться с подругами в ресторане на Новой Голландии. Не могу вспомнить название, но место выбиралось исключительно из-за уставленной дизайнерскими очагами с плетеными креслами открытой террасы, откуда открывается чудесный вид на водоем. Лучшее место для фотографий. Ведь не было фотографий, не было и встречи. А если не было встреч утром субботы, то, что ты вообще делал, и почему твоя жизнь так неинтересна?

Как обычно, я опаздываю, но маловероятно, что девочки уже там. Зарина ни разу не пришла вовремя, хотя вот уж кто точно не обременен занятиями. Подавая большие надежды во время учебы на юрфаке, она участвовала в международных игровых судебных процессах (муткорты, вроде) и была просто звездой, а года три назад даже ездила на финальный этап в Вашингтон, где завоевала звание лучшего делегата. Но жизнь, она не муткорт. После учебы Зарю позвали в крутую юрфирму с офисом на Крестах, которая, буквально, высасывала из девушки жизнь. Все, на что хватало сил после того, как она в 12 ночи заканчивала писать очередную судебную позицию, это завязать унылый хвостик на голове и сходить на выходных в спортивный зал, находящийся на первом этаже ее же дома. Хорошо, что из этого кошмара ее вытащил жених. Если включить фатализм, то можно подумать, что все эти ее достижения были лишь для того, чтобы в этой же фирме нашелся парень, который спас ее женитьбой и решил, что работать она не будет больше никогда. В итоге, реализовала ли она свой потенциал? Явно, нет. Выглядит ли счастливее всех? Определенно, да.

Лиза же, наоборот, из тех по-настоящему целеустремленных людей, которых редко можно встретить. Обжегшись в отношениях, она решила, что уж в следующий раз она будет готова, станет «полноценной и независимой» личностью. Так что, перестав надеяться на парней, она превратилась в каток, что все сносит на своем пути к цели. К какой только, я до сих пор не поняла. Лиза постоянно находится то на тренировках, то на курсах по саморазвитию. Все ее друзья, и я в том числе, надеемся, что все пройдет, и она когда-нибудь успокоится.

Сегодняшнюю встречу мы планируем уже пару недель. Пора выбрать наряды подружкам невесты и продумать сценарий. Мы с Мишей решили устроить большое празднование, но организацию я взяла на себя. Он не слишком разбирается в той тусовке, в которой я сейчас кручусь.

Пройдя по крупному камню, шуршащему под сандалиями и колющему ноги сквозь подошву, я зашла в как всегда еле освещенный зал ресторана. Подойдя к холодной глянцевой барной стойке, в которой отражаются ряды свисающих бокалов, беру меню и прохожу дальше через весь зал, заставленный редкими столиками, чтобы попасть на открытую террасу. Вот здесь мне нравится. Запах костра пропитал мягкие части плетеных кресел, в которых невозможно сидеть иначе, кроме как полулежа. Во внешней части ресторана намного меньше людей, чем обычно, ведь даже любителей красивых фото манит помещение с кондиционером в такую жару. Хотя бы летом убирают пленочный тент, и между столиками путешествует ветер, разнося запахи еды по всему острову.

Оглядываясь вокруг, я на удивление вижу бурно что-то обсуждающих обеих подруг, сидящими за столиком в дальнем левом углу, что ближе всего к водоему.

– Таша! – кричит Зарина, заметив меня. – Ну и сколько тебя ждать? Так можно подумать, что тебя не слишком интересует твоя же свадьба!

– Будем надеяться, что ты просто слишком долго выбирала, что надеть, потому что все нормальное в стирке, – сказала Лиза, убирая с лица солнцезащитные очки.

А, да. Лиза же еще проходит курсы по этикету. По ее лицу было видно, что если бы существовало устройство, позволяющее испепелять безвкусную одежду взглядом, то Лиза бы, не задумавшись, оставила бы меня голой. Просто во Вселенной, где живет Лиза, ношение девушкой джинсов где угодно, кроме ближайшего супермаркета, считается преступлением не менее серьезным, чем кража детей. Иные жители этой Вселенной в настоящее время как раз промывают Лизе мозги.

– Да, так и было, – ответила я.

– Так, так. Ну и что мы будем обсужд… кха-кха… ать? – спросила Лиза, прервавшись на пару глотков синего коктейля с кусочками льда и долькой апельсина. – Кха-кха.

Её кашель стал глубоким и громким. Такие клокочущие звуки, которые непривычно было бы услышать даже из выхлопной трубы машины, что давно ждет ремонта. Но Лиза не подавала виду и всеми силами пыталась отрицать очевидное.

– Лиза, может, ты и не веришь в эту новую эпидемию. Но звучишь как страдающее животное. Сходи к врачу, – сказала я.

– Таш, что ты нападаешь. Я на тебе тоже что-то маски не вижу, леди-благоразумие, – вступилась за девушку Зарина. – Всем лишь бы панику разводить. Просто давно ни о каких «концах света» не объявляли.

– Да причем тут это вообще? Лиза этими мыслями свой жуткий кашель не вылечит. И производя эти жуткие звуки, она привлекает вех чаек острова, потому что становится похожа на задыхающуюся рыбу. Вон, уже синяя вся.

И действительно, уже пару недель кожа Лизы покрыта тонкой сеточкой проступивших сквозь нее капилляров, обретших ярко синий оттенок. На руках, щеках и особенно на верхних веках рассыпаны мелкие реки, обычно кроющиеся под кожей. Выглядит непривычно, но к темным коротким волосам и белой коже даже подходит и смотрится футуристично. Сама Лиза называет это своей «особенностью», но на самом деле боится сходить к врачу.

Во время разговора к нам подошел официант и все-таки попросил надеть маски. Обычные одноразовые медицинские маски. Мы достали эти защитные средства из сумочек, надели на лицо и постоянно отодвигали со рта, чтобы положить кусочки еды, чем подчеркивалась бессмысленность всего защитного мероприятия. Рукава рубахи официанта из-за сильной жары были закатаны, и кожа открытой части рук, виднеющаяся сквозь черные волосы, была синеватого оттенка из-за такой же сети капилляров, как у Лизы.

Она добросовестно старалась не снимать маску, но когда в очередной раз суши, развалились таким образом, что часть оказалась на столе, а часть внутри маски, силы оставили девушку и она резким движением сдернула кусочек ткани, на секунду запутавшись в тугих русых косах.

– Я так уже не могу. Почему никто нормально не объясняет, что за вирус, чем он так опасен и чем мне может помочь эта долбаная маска, если я постоянно ее снимаю, чтобы поесть? – в минуты гнева Лиза иногда позволяла себе забыть все, чему ее учат на курсах этикета и кричать так громко, чтобы парочка за соседним столиком на пару минут отвлеклась друг от друга и пиццы, стоящей перед ними. – Нигде даже нет точного перечня симптомов.

– Это точно! Вот я уверена, что у тебя такая кожа просто из-за гормонального взрыва. Ты же вроде на новой диете. Вот и нервничаешь, – добавила Зарина.

Информации по вирусу пока мало и сводится она к тому, что он распространяется воздушно-капельным путем и идет откуда-то из Азии, где произошла утечка из лаборатории, в которой велись разработки лекарств от туберкулеза. До России он еще не дошел, страны, где были обнаружены зараженные, срочно закрыли границы, так что все эти меры с масками и санитайзерами казались уж слишком преждевременными.

– Вроде разрабатывают вакцину и хотят заранее вакцинировать всю страну, – вспомнила я.

– Нуууу, и что, предлагают ставить только что намешанное в пробирке? А вдруг я умру сразу после этого? – спросила Зарина. – У меня на жизнь еще слишком много планов!

– Ну да, я тоже буду еще думать. В идеале подождать, пока вакцину проверяют на ком-то другом. Мне не сильно станет легче, если на примере моей безвременной кончины врачи узнают, что прививка опасна для рыжих, – засмеялась я.

Моя шутка, может быть, была немного злая, но волнение перед неизведанным у меня всегда есть. Интересно, а что думает по этому поводу Миша? Мы с ним даже ни разу это не обсуждали, настолько тема этой предполагаемой эпидемии далека от повседневной жизни.

Тем временем Зарина допивала уже четвертый коктейль, в этот раз «Май тай» в глиняном стакане в форме тотема, покрытом коричневой эмалью и капельками влаги из-за разницы температур окружающей среды и содержимого. За каждым коктейлем с нескрываемым осуждением наблюдала Лиза:

– Зарина.

– Да?

– Когда ты сказала про планы на жизнь, ты учла, что алкоголизм можно и не планировать?

От серьезности и глупости этого вопроса мне стало так смешно, что я облила чаем ноги. Это было не страшно, поскольку хоть и в безвкусности мои темные джинсы можно было обвинить, а вот в непрактичности ни за что. Произошедшее впечатлило Лизу, и девушка бросилась мне помогать, подавая бумажные салфетки и вытирая чай со стола. В это время она так увлеченно жевала креветку и не менее слушала, как Зарина рассказывала новый рецепт маски для лица из чайной гущи (глаза Лизы закатывались так, что, я уверена, девушка увидела, как черепная коробка выглядит изнутри), что в один момент подавилась и залилась новым приступом кашля.

– Лиза, скорее выпей воды! – Зарина протянула бокал. – А потом я скину тебе ссылку на сайт, где написаны все грустные истории, связанные со смертью людей, не соблюдавших этикет! Ахахах.

– И умерли они, безусловно, от бестактности? – шутливо спросила я, подхватив желание Зарины немного подстегнуть Лизу.

– Можете смеяться сколько угодно, но я вам точно говорю, что в нашей стране прибавилось бы счастливых семей, если бы все точно знали, когда им стоит открывать рот и зачем, – строго ответила Лиза. – А я просто отвлеклась.

Еще пару часов мы провели на террасе, пока не стало совсем жарко. Были выбраны цветовая гамма будущей свадьбы, написан сценарий и даже придуман один музыкальный номер. Этот номер, конечно, ни за что не увидит свет, поскольку предполагает, что я пою песню перед всеми зачем-то приглашенными на свадьбу бывшими ухажерами песню о том, почему я выбрала именно Мишу. Звучит вполне безобидно, если не учитывать, что никого из них я приглашать не собираюсь, и что основная причина, звучащая в песне это то, как Миша хорош в постели. Наши мамы таких песен не поймут. Я ему дома как-нибудь спою.

– Ахаха, да-да! И еще добавь строчку: «Мне в жизни помогает держаться, что он может день и ночь не перезаряжаться»!

– Ахах, Зарина, глагольная рифма, это ужасно! Но мы запишем, – наконец-то беззаботно хохоча, ответила Лиза.

После третьего коктейля и она начала сочинять стихи, а у меня все больше и больше появлялась уверенность, что я и их не буду приглашать.

Когда к трем часам дня стало совсем жарко, и вкусное было съедено, я сгребла подруг, и мы поехали на примерку свадебного платья в ателье на площади Восстания.

Обычно дорога от Новой Голландии до площади на машине занимает минут пятнадцать, максимум двадцать, если на Невском пробка. Сейчас 16:00, суббота, середина июля. Наплыв туристов должен беспокоить только пешеходов, которым просто негде ступить на узких тротуарах центра. Однако, доехав до Исаакиевского собора, мы минут тридцать не могли повернуть с Малой Морской на Невский. И если бы не кондиционер, вскоре в машине вместо нас могли оказаться жареные пирожки. Не представляю, как люди сейчас вообще находятся в машинах с открытыми окнами, и уж тем более, на улице.

И только я захотела отметить, что, наверное, первую брачную ночь мы проведем в Англетере, дорогом отеле, возле которого мы сейчас стояли, и фотографии с балкона люкса которого должны быть у всех уважающих себя новобрачных, как мы поняли причины жуткой пробки. Мимо нас в сторону Дворцовой площади промчалось шесть или восемь карет скорой помощи, заполнявших пространство вокруг себя сине-красным светом и звуком, означавшим только то, что где-то произошла беда.

– Авария, наверное, – тихо сказала Зарина, провожая взглядом последнюю карету.

Не знаю, что там должна быть за авария, что понадобилось столько неотложной помощи, но звук сирен еще минут пять звучал в голове, вызывая беспокойство. Спустя еще немного времени мы все-таки повернули на Невский и без проблем доехали до ателье. Никакой аварии видно не было, но я не успела задуматься об этом, поскольку уже представляла, как примеряю новое платье.

А вот Лиза и Зарина так увлеклись обсуждением возможной аварии, что в миг протрезвели, а я продолжала слышать их предположения уже из примерочной. В это время две сотрудницы ателье помогали мне справиться со шнуровкой и следили, чтобы я не повредила еще не закрепленные части рукавов.

– Лиз, я загуглила, и в интернете вообще ничего. Всяко пыталась писать и «авария Невский» и «восемь скорых помощей». Кха-кха. – слышала я приглушенный голос Зарины.

– Да, и в группе в ВК пока ничего. Даже на картах обычно пишут же, что вот тут-то авария. Еще значок такой, с кирпичом.

Тут, я услышала, как в разговор вмешалась владелица ателье по имени Елена:

– Ой, девочки, у меня сегодня так болит голова. Уже две недели болит, но сегодня особенно сильно. Может, магнитные бури?

– И что, внезапно такая буря сразила сразу большое количество метеозависимых человек, и им понадобились скорые? – спросила Лиза.

– Даа! Я слышала, что как раз там, на дворцовой площади сегодня выступление группы какой-то. Может, громкие слишком?

Дальше слушать я уже не стала, потому что одна из девушек так сильно затянула мне корсет, что последняя порция креветок отчаянно поспешила наружу. Я попросила ослабить и подумала, возьмут ли они дополнительные деньги за стирку, если меня стошнит на платье.

– Ой, вас тошнит? – сказала одна из девушек, с большим количеством веснушек на круглом лице. – Не думаете, что это симптом нового вируса? Мне сейчас звонил друг и сказал, что со всего города все «скорые помощи» едут в центр. А это странно.

– Маш, перестань. Просто напились эти на Дворцовой. Или подрались. А если Елена Николаевна еще раз за сегодня так сильно надушится этими своими духами, то и меня стошнит.

Девушки хихикнули и продолжили работу над моим платьем, периодически делая отметки ярко-розовым мелком и закалывая ткань в местах вытачек.

Вскоре платье было побеждено, и я вышла в зал, наполненный шифоном и шелком, где для меня был приготовлен специальный помост, чтобы стоять выше всех, и чтобы на платье попадало как можно больше света. Платье было роскошным. Наверху корсет, идеально подчеркивающий мою подросшую после набора веса грудь. Никаких лишних деталей, только нежно-бежевая ткань и китовый ус. Вместо рукавов воздушные газовые ленты, обрамляющие плечи. С юбкой по пышности могли бы посоревноваться наряды из диснеевских фильмов. Все так, как мне и хотелось, быть в день свадьбы принцессой. Маленькие, впечатленные моим пением, птички нести его не будут, но эффект это испортить не должно.

Я вышла, ожидая восторженных «Ох», «Ах» и «Какая ты красивая». Вздохи-то я услышала, но доносились они от дивана в дальнем зале комнаты. Я подошла ближе и увидела, что у Елены действительно болит голова. Женщина полулежала на диване, глаза ее закатились, и она лихорадочно дышала. Вокруг бегали мои девочки. Лиза усиленно махала на Елену журналом, и кричала, чтобы Зарина скорее принесла воды.

Я тоже засуетилась, и неуклюже развернулась в сторону кулера всем телом так резко, что услышала треск швов платья на спине. «Ничего» – подумала я, «Они все починят». Правда с исправлением того, что произошло дальше, даже лучшие модельеры и швеи мира справиться не сумеют.

Наполнив стаканчик водой, я повернулась обратно к дивану и увидела, что у Елены уже пошла пена изо рта. В беспорядочных движениях руками было заметно желание схватиться за горло, и я поняла, что женщине нечем дышать. В закоулках памяти были воспоминания о фильмах, где проделывают отверстие в трахее и вставляют что-то вроде трубки, чтобы человек мог дышать в обход забитого горла. Однако я и близко не была хирургом, и убивать женщину точным ножевым ранением в шею не планировала, поэтому побежала за телефоном, чтобы позвать на помощь.

Следующий резкий поворот, целью которого было добежать до примерочной и позвонить в скорую, был чреват окончательным отрыванием юбки от верха платья. В этот момент пышный подол, да кто придумал его таким длинным, запутался в моих ногах, и я упала и ударилась локтем о кафельный пол. Прострелившая боль вперемешку с суетой, что создавалась вокруг меня звуками с дивана, что все больше напоминающими хрипение, и Зарининым криком: «Чем вам помочь!?», мешали мне подняться с пола.

Пока я бессильно валялась на полу, сотрудницы ателье уже вызывали «скорую», и я подумала, что оказавшийся врачом прохожий мог бы спасти положение. Так что было принято решение помочь ситуации выходом из ателье с целью позвать на помощь на улице, где мог оказаться доктор.

Для того чтобы встать, мне пришлось полностью разорвать подол платья, что не отпускал мои ноги, и вылезти из него, как из мешка. Как только я оперлась на правую руку, ушибленный локоть отозвался острой простреливающей болью, от которой я вскрикнула. Чтобы помочь, ко мне подбежала Лиза, но ее вид заставил меня вскрикнуть еще раз.

Мало того, что глаза стали красными от слез, ее кожа, до этого покрытая еле заметной сеточкой капилляров, стала просто тетрадным листом. Как будто кто-то взял яркую гелиевую ручку и разлиновал Лизу. Девушка помогла мне подняться и дала воды, которую несла Елене. На мой немой вопрос она еле заметно кивнула в сторону дивана, куда мне поворачиваться не следовало.

Отдаленно походящая на Елену женщина на диване из последних сил разорвала на груди блузку так, что пуговицы разлетелись во все стороны, а пена изо рта обрела ярко красный цвет. После женщина лежала уже без движения, а ателье наполняли лишь звуки кашля Зарины и рыданий работниц. Пить Елене уже было не нужно. И мне тоже. От увиденного, меня, стянутую корсетом, все-таки стошнило прямо на лежащий в ногах подол платья.

Я снова взглянула на диван, и отметила деталь, заставившую встать дыбом волосы на моем теле. Ноги Елены от колена и выше, что стало видно из-за того, что юбка женщины немного задралась, были синие. Мне пришлось даже подойти ближе и обойти лужу, в которую превратилось мое платье, чтобы понять, что синева эта от капилляров, выступивших на коже.

«Лиза!», вспыхнуло у меня в голове от этой картины, и я повернулась к ней.

Покрытая синевой девушка стояла, не шевелясь, на том же месте, где я ее оставила. А затем, ничего не объясняя, вышла из магазина.

На улице было жарко, к вечеру солнце только больше разошлось, а Лиза, оказавшись на улице, встала и посмотрела прямо на него. Затем выпила воды из пластикового стаканчика, что так и остался у нее в руке, и упала. Упала плашмя, как обычно падают в обморок. Все части ее тела внезапно стали мягкими, а руки не выставились инстинктивно вперед, чтобы защитить тело от удара.