Текст книги "Львиная западня"

Хотя медведи ей все же запомнились. Грузный мужчина не без задора танцевал с косолапыми и громко смеялся под аккомпанемент еще одного мишки. Вместе с ними на манеже ассистентом присутствовал и Игорь, выглядевший уже куда более расслабленным и спокойным.

После того, как один из медведей выбежал на поклон уже в третий раз, и дрессировщик, забавно бормоча извинения, увел его, на арену вышли все артисты. Петя, подняв фотоаппарат, тихо встал со своего места и скользнул куда-то вбок.

– Дорогие зрители, вас приветствуют артисты программы «Маэстро»! – объявил ведущий. – Наше представление окончено! До новых встреч!

Занавес дрогнул, закрывшись, а зал продолжал хлопать, затихнув лишь через пару минут. Взволнованные зрители потянулись к выходу, делясь впечатлениями. На глаза Лере попалась уже знакомая компания из постаревших детей, которые, не скрываясь, громко говорили о прошедшем представлении и беззаботно смеялись, как в далеком для них детстве.

– Предлагаю выйти за кулисы через холл, – отвлек ее от размышлений Петя. – Можем пройти и здесь, но там сейчас дикая суматоха, реквизит убирают, животных по вольерам развозят…

Лера согласно кивнула. Выйдя из зала, они свернули за угол и пошли вдоль уже знакомой галереи с портретами. Пробирающиеся к выходу зрители провожали их удивленными взглядами.

Когда галерея закончилась, Лера увидела неприметную дверь, прикрытую краем шторы, которую Петр гостеприимно распахнул перед ней. За дверью обнаружилась лестница, уводившая куда-то вниз, где поблескивал свет и раздавались голоса.

– Всех поздравляю с еще одним аншлагом! – громогласно сообщил голос Виктора Василича. Ему вторили вялые аплодисменты. – Такими темпами к концу месяца мы покроем все расходы и, может, даже поборемся числом зрителей с московским цирком! А там, глядишь, и до гастролей с «Идолом» недалеко!.. Куда?! Вот куда ты это понес опять? Я сколько раз говорил…

Голос удалился, и Петя прыснул.

– Наш директор немного чудит… хотя, если честно, чудит он постоянно, все покоя ему не дает, что о московских цирках критики отзываются лучше, чем о нашем. Вот и достает всех почем зря.

– А разве директор не должен печься о благополучии цирка?

– Должен, конечно, но когда дело доходит до фанатизма – это же с ума сойти!

Они преодолели последнюю ступеньку и вышли на освященный пятачок. Артисты разошлись по своим гримеркам, и коридор был пуст – только где-то вдалеке слышался тихий рев зверей.

– Ну что, давайте так – вы идите к Громову, это по этому коридору до второго поворота налево, а там увидите табличку – а я пока фотографии вам сброшу, к Игорю тогда все и принесу.

Не дожидаясь ее согласия, Петр пошел в противоположную сторону, только Лера его и видела. Она с минуту постояла, нерешительно глядя ему вслед, потом все же собралась с мыслями и пошла по пустому коридору.

Как там было сказано? Второй поворот налево? Или направо?..

В какой момент она свернула не там, для нее осталось тайной. Обещанной таблички она так и не увидела, а вроде бы нужный коридор закончился прикрытыми дверями. Не увидев никого поблизости, она осторожно толкнула дверь, воровато оглянулась и вошла, сжимая в руках сумку.

Мысли о приятно проведенном вечере разом улетучились, стоило ей оказаться в кромешной темноте.

Первым на ее крик примчался дядя Миша. Как ее выводили из помещений для животных в забитый людьми коридор, она не помнила. Как и когда приехала полиция – тоже. Все это время она просидела на диванчике в коридоре, прижав к себе сумку и мелко дрожа. Мимо нее то и дело сновали люди – полицейские, артисты, медики – но Лера их будто не замечала, пока рядом с ней не сел такой же обескураженный Виктор Василич и не сунул ей в руки чашку с бурой жидкостью, сильно пахнущей алкоголем. Не глядя, она сделала большой глоток.

– Как же так-то, а? Как же так… – сокрушался рядом с ней директор, нервно заламывая руки и глядя в одну точку. – Что ж это творится-то?.. Такая молодая еще, и вот – на тебе… да еще здесь! Что будет-то теперь, ой что будет…

– Известно… кто это? – прошептала Лера. Виктор Василич дернулся, словно успел позабыть, что она сидит рядом.

– Настенька это, Настя Лапина. Наездница наша.

Лера посмотрела на мужчину мутными глазами. Еще пару часов назад наездницу Настю она видела своими глазами – и она была более чем жива.

– А от чего?..

– Да бог его знает! – злился от страха Виктор Василич, смотрел на снующих по коридору медиков и пугался и злился еще больше. – Не говорят вон эти ничего, засели в зверинце и сидят. Господи, а у животных-то какой стресс!

– И не только у животных… – согласилась Лера. Директор обеспокоенно на нее взглянул.

– Вы ведь журналистка, да? С которой мы об интервью договаривались? – она кивнула. – Ну вот, час от часу… Я вас очень прошу, родненькая, не пишите о Насте ничего, а? Пожалуйста, нас ведь с потрохами сожрут тогда!

– Я не по криминальной хронике…

Виктор Василич с шумом выдохнул, хотел было что-то еще сказать, но не успел: мимо них прошли двое медиков с носилками. Наглухо закрытый черный пакет невольно притягивал взгляд, и Лера почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

Вышедший следом за медиками мужчина окинул столпившихся в коридоре людей пристальным взглядом и негромко кашлянул.

– Меня зовут Зельницкий Егор Ильич, следователь, – мужчина раскрыл удостоверение, быстро показал его собравшимся полукругом цирковым и спрятал в карман куртки. – Кто обнаружил тело? – Лера медленно поднялась с места под его тяжелым взглядом. – Пойдемте, все подробно расскажете. Остальных я прошу пока не расходиться, мне необходимо поговорить с каждым из вас.

– Может, вы все же объясните, на каком основании? – устало поинтересовалась гимнастка. – Что случилось-то?

– Убийство случилось, – отозвался следователь.

Его слова прозвучали так обыденно, что у Леры по спине прошел холодок.

Среди артистов тоже послышался шепоток, некоторые испуганно смотрели вслед медикам, вытягивая шеи и вставая на цыпочки.

Подозвав директора, Зельницкий попросил его отвести их в более тихое место, и Виктор Василич покорно засеменил по коридору, не переставая причитать себе под нос.

– Вы уверены, что это убийство? – вдруг спросил он. – Ну не мог из наших никто на такое решиться, не мог! У нас вся труппа как одна большая семья!

– Знаете, бывает, и родственники друг друга пачками убивают, – шелестя бумагами, ответил Зельницкий. Виктор Василич не нашелся с ответом и остаток дороги молчал. Лера тихо шла следом за ними, почти не обращая внимания на сопровождавшего их конвоира.

Коридор вывел их к занавесу. Откинув полог, директор прошел на арену и остановился у бортика, нерешительно переводя взгляд с конвоира на следователя и обратно.

– Это основной манеж, можете расположиться здесь, вас не побеспокоят. Но если неудобно, можем пройти ко мне в кабинет, это назад по коридору…

– Нет, спасибо, все в порядке. Пока можете идти, я вас позову.

Виктор Василич ушел, напоследок бросив на Леру быстрый перепуганный взгляд. Ей показалось, что еще секунда рядом со следователем, и он упадет в обморок. Впрочем, она и сама была к этому близка.

Между тем Зельницкий прошел за бортик первого ряда и сел, раскрыв свою папку и жестом указав Лере на место по другую сторону от лестницы. Она села, все еще одной рукой прижимая к груди свою сумку, а другой цепляясь за чашку.

– Итак, Виктор Васильевич сказал, вы журналистка, – начал следователь. Лера кивнула, непослушными пальцами вытащила из кармана удостоверение и вручила его мужчине. – Рудакова Валерия Сергеевна. Что за издание?

– Газета «Вестник».

– Понятно. Что ж, рассказывайте. Как и когда вы нашли Лапину Анастасию Юрьевну?

– Случайно, если честно… Мы договорились об интервью с одним дрессировщиком, Игорем Громовым, и я искала его гримерку. Видно, свернула где-то не там, и… в общем, гримерки я не нашла, пошла дальше, наткнулась на двери помещений для животных, а там увидела указатель в сторону гримерок, ну и вот, – она устало усмехнулась. – Срезать решила… А там темнота одна, и звери вокруг. Я уже к выходу почти подходила, когда будто что-то упало, и животные переполошились. Побежала на свет, открыла дверь, оглянулась, а там…

Она покачала головой, залпом осушила чашку и поморщилась. Коньяк противно скользнул по горлу и осел где-то в груди неприятной горечью.

– С убитой были знакомы?

– Днем только познакомились. Я директора искала, дорогу у нее хотела узнать.

– В тех помещениях видели кого-нибудь? – смерил ее взглядом Зельницкий. Лера медленно покачала головой.

– Нет, только… тень какая-то на свету скользнула, я толком не разглядела. И шум этот, когда она упала… Больше ничего.

– А днем, может, видели что-нибудь необычное? – снова спросил следователь. – Может, она с кем-то ссорилась или еще что?

– Дрессировщик к ней подходил, к которому я приехала… – начала Лера. Зельницкий нахмурился.

– Игорь Андреевич Громов?

– Да… я не до конца поняла, из-за чего они ссорились, потом он ушел, а Настя расстроилась, плакала даже.

Под конец их разговора Лера была выжата, словно лимон. Мысли путались, от выпитого коньяка хотелось спать, а Егор Ильич все писал и писал в своем блокноте и отпустил ее только в начале двенадцатого, наказав никуда пока не уезжать – на случай, если появятся вопросы.

Приказ окончательный и обжалованию не подлежит.

Измученная, Лера вышла назад в коридор, ни на кого не глядя, села на первое попавшееся свободное место и спрятала лицо в ладонях.

Черт бы побрал это интервью!

Собравшиеся артисты тихо шептались, поглядывая на журналистку, но задавать вопросы не торопились. Только Михаил осторожно поинтересовался ее состоянием и, получив безучастный ответ, так же тихо отошел, взглянув на затерявшегося в толпе Громова. Игорь стоял, прислонившись плечом к стене, и не сводил глаз с ярко-красного занавеса, ведущего на арену.

Многие из артистов не просидели у следователя дольше десяти минут. Большая часть балета, эквилибристов и гимнастов ушла, и в коридоре осталась лишь жалкая горстка тех, кого еще не допросили. Ожидая своей очереди, артисты откровенно злились, недовольно поглядывали на часы, на которых время уже давно перестало быть «детским», и сетовали на следователя.

Зельницкий вышел к ним вместе с опрошенным директором. Нервно теребя рукав пиджака, Виктор Василич то и дело оглядывался на следователя, который, сверившись со своим блокнотом, остановился перед Громовым.

– Господин Громов, вы следующий. Спрошу сразу – вы ничего не хотите мне рассказать? – тихо и вкрадчиво проговорил Зельницкий. – Может, хотите в чем-нибудь признаться, время нам сэкономите?

– Мне не в чем признаваться, – отозвался Игорь. Следователь прищурился.

– В таком случае, пройдемте, побеседуем. И я очень надеюсь, что у вас есть неопровержимое алиби, потому что пока картина для вас складывается неутешительная.

Обратно на манеж следователь не пошел, свернув в сторону директорского кабинета. Виктор Василич проводил их до самой двери и спешно ушел в сторону выхода, на ходу вынимая сигареты. Игорь молча прошел за Зельницким и оглянулся у самых дверей, словно вдруг все же на что-то решился, и подозвал дядю Мишу.

– Позвоните Гене, пусть подойдет.

– Так поздно уже!

– Он на работе до полуночи сидит, должен быть еще. Позвоните.

Михаил кивнул, и Игорь скрылся в кабинете. Тихо сидевшая на своем месте Лера смотрела на них круглыми глазами.

А Гена это еще кто? И почему картина для Громова неутешительная?

Вспомнилась бодрая милая девушка, что рассказывала ей про директора и смеялась над его нелепым поведением. Сейчас эта самая девушка лежала в черном пакете в машине на пути в морг, а Зельницкий старательно делал вид, что все в порядке, и так все и должно быть.

Полчаса спустя где-то вдалеке хлопнула дверь, из-за угла выскочил мужчина в рубашке и светлых брюках, промчался по коридору и пулей влетел в директорский кабинет, захлопнув за собой дверь.

Лера незаметно оглядела скучающих артистов, но никто не повел и ухом.

Не привиделось же…

Спустя еще полчаса двери кабинета открылись, и злой, как собака, Игорь вышел оттуда прочь, подгоняемый сзади тем самым мужчиной. Зельницкий тоже вышел недовольный, косо поглядывая на незнакомца.

– Попрошу вас из города никуда не уезжать.

– У нас через месяц фестиваль в Москве, – сообщил Игорь.

– Не уезжать, – повторил Егор Ильич. – Не забывайте, что я имею все основания вас арестовать.

– Вот когда у вас будут доказательства повесомее, чем обыкновенные слухи, вот тогда я весь ваш! – огрызнулся Игорь.

Гена в рубашке, напротив, вежливо кивнул, пожал руку следователю, напоследок что-то назидательно втолковал Громову и ушел, не попрощавшись. Зло поглядывая на Зельницкого, Игорь растолкал было толпу, пробираясь к выходу, когда его перехватил дядя Миша. Мужчины о чем-то тихо заговорили, а вконец уставшая Лера не выдержала и встала.

– Егор Ильич, можно я поеду? Я вам уже все рассказала, если что, мой телефон у вас есть.

Егор Ильич взглянул на нее настороженно, затем посмотрел на часы. Стрелки давно перевалили за полночь.

– Можно, – наконец проговорил он. – Если вы нам понадобитесь, вам позвонят.

Лера механически кивнула и развернулась к выходу, тут же наткнувшись на пронзительный взгляд Игоря. Дядя Миша все еще что-то тихо ему разъяснял, и дрессировщик вскоре отвернулся. А Лера вытащила из кармана телефон и набрала номер такси, параллельно запихивая в сумку свой паспорт, который все это время так и продержала в руках.

Все происходящее никак не укладывалось в голове. Как, ну как ее угораздило вляпаться в такую историю? Лучше бы, правда, дома с какао, чем здесь и с убийством. Приподнятое настроение исчезло давным-давно, голова начинала болеть, от выпитого коньяка клонило в сон. Подхватив сумку, она пошла по коридору, когда дядя Миша с укором толкнул Игоря локтем в бок, и тот, закатив глаза, вышел ей навстречу.

– Валерия, – она подняла голову. – Вы простите за все это. Да и с интервью тоже видите, как получилось… не до него теперь. Если хотите, можем завтра поговорить, хотя, наверно, лучше бы вообще все отменить…

– Мне без него голову оторвут, – хмуро и как-то безразлично ответила Лера. Игорь кивнул.

– Тогда приходите завтра, часам к двум, я вахтера предупрежу, он пропустит. Пойдемте, я вас провожу.

Они прошли мимо пустого стола того самого вахтера. Лера не сомневалась, что сторож в отличие от нее видит уже двенадцатый сон где-нибудь в каморке под теплым одеялом. Дико хотелось спать, а еще больше – в душ.

Улица встретила их холодом и сыростью. Дождь давно закончился, над городом стояла тишина, по пустынным улочкам изредка ездили машины. Ярко-желтый цвет такси выделялся среди темноты двора, водитель за рулем лениво смотрел в телефон и даже не повернул головы, когда Лера и Игорь вышли со служебного входа.

– Простите еще раз, что все так получилось, – придержал ее за локоть Громов. – Сто раз уже пожалел, что утром с вами не встретился…

– Ладно, ничего страшного, – робко ответила Лера.

– Вы сами-то как?

– Честно? Хуже не бывает.

– Понимаю, – мрачно усмехнулся Игорь. – У нас и так каждый день аврал, носимся, как угорелые, а тут… Не самый приятный опыт.

Лера согласно кивнула, вяло улыбнулась через силу и уже отвернулась к такси, когда Игорь вновь ее позвал.

– Валерия, скажите, вы, когда Настю нашли… вы никого не видели?

Она обернулась. Ей вдруг вспомнилась тень, мелькнувшая в злосчастном коридоре, а сразу за ней на ум пришли воспоминания о том, как Громов ругался со следователем. По коже побежали мурашки, и она точно знала, что причиной тому вовсе не холод.

– Нет, не видела, – поспешно сказала Лера. – Там темно было, да и как-то по сторонам не хотелось оглядываться… Вы извините, я пойду. До завтра, всего доброго.

Игорь только кивнул на прощание и ничего не ответил. Он проводил ее взглядом до такси, видел, как она села в машину, и вернулся назад в цирк, так и не заметив следившую за ними фигуру. Человек подождал, пока Громов скроется в здании, и тихо вышел из своего укрытия, глядя на выезжавшее со двора такси.

Домой она ввалилась, пошатываясь от усталости и проклиная этот бесконечный день. Ноги гудели, голова казалась чугунной, и холодный душ с таблеткой аспирина не помогали никак. Заварив себе чашку любимого какао, она села на кровать, хотела позвонить Нику, передумала, завернулась в одеяло и открыла ноутбук в попытке отвлечься, но вскоре закрыла и откинулась на подушку.

Мысли об оставленной недалеко от цирка машине всплыли откуда-то издалека, и Лера застонала. Потрясение и выпитый алкоголь давали о себе знать, и, немного подумав, она махнула на все рукой. В таком состоянии она бы все равно нормально не доехала – остановили бы на первом же посту.

Полночи она пролежала без сна, ворочаясь с боку на бок, уснула на пару часов и встала совершенно разбитая, когда будильник ни свет ни заря вырвал ее из полудремы. Есть не хотелось, и, выпив на голодный желудок чашку кофе, она подумывала уже дойти до ванной, как в тишине комнаты оглушительной трелью разразился телефонный звонок.

– Рудакова, как дела? – доброжелательно поинтересовался Кузнечик, пребывая в явно хорошем настроении. – Взяла интервью, все в порядке?

– Да ничего не в порядке, – уныло буркнула в трубку Лера.

– Это как это? – тут же переспросил Борис Петрович. Лера спинным мозгом почувствовала, как стремительно падает его то самое хорошее настроение. – Он что, опять все перенес? Сам же дал добро, а теперь что ему не так?

– Ему все так, обстоятельства против.

– Какие еще, твою мать, обстоятельства, Рудакова? Ты запамятовала что ли, у нас номер завтра!

– Там вчера несчастный случай произошел, не до того было…

– Какой еще несчастный случай?

Лера молчала, подбирая слова, пока редактор грозно сопел в трубку и, в конце концов, вздохнула.

– Там девушка погибла, наездница… Подозревают убийство.

На том конце провода поперхнулись воздухом, закашлялись и затихли. Затишье пугало, грозя вот-вот разразиться бурей.

– И ты молчала?! Почему вчера не сообщила?

– Потому что не до того было! – сорвалась Лера. – Полиция, допросы, шок, в конце концов! Я должна была интервью взять, а не в детективном романе поучаствовать, – последние слова прозвучали уже жалобно, и Борис Петрович внезапно оттаял.

– Ладно, Рудакова, приезжай, давай, расскажешь все.

Так и не услышав ее ответ, он отключился. А Лера сунула телефон в карман пижамы и босиком прошлепала в ванную, досадливо бормоча проклятья. То, с какой скоростью менялось настроение у Кузнечика, всякий раз повергало ее в шок.

Через полчаса она тряслась в поезде метро, со всех сторон зажатая городским населением. Внутри было душно и невыносимо пахло потом и чьими-то приторными духами. Духи наверняка были безумно дорогими – и безумно сладкими. Протолкавшись ближе к двери, она с наслаждением встала под открытой форточкой, но слабого ветерка было явно недостаточно.

Господи, скорее бы уже наружу выйти…

Людской поток вынес ее на платформу, поднял по лестнице и вытолкнул на улицу. Свежий влажный воздух показался глотком свободы. От вчерашнего дождя осталась лишь приятная прохлада, ловко заползшая ей под свитер. Легко лавируя между прохожими, Лера обогнула Гостиный двор и свернула в переулок. Пешеходный светофор мигнул и язвительно загорелся красным.

Пока она стояла, вокруг собралась толпа. Наблюдая за проезжающими мимо водителями, она в который раз пожалела, что оставила машину у цирка. До жути хотелось забраться в прохладный салон с кондиционером, включить музыку и вдавить в пол педаль газа. Красота!..

Светофор мигнул, загорелась зеленая стрелка поворота, из-за угла неторопливо показался внедорожник. А Лера ощутила сильный толчок в спину.

Визг шин раздался одновременно с единогласным криком толпы. Блестящий черный нос внедорожника остановился в десятке сантиметров от ее головы. Подскочивший из толпы парень и перепуганный водитель поднимали ее на ноги и, кажется, спрашивали что-то о ее самочувствии, но Лера их почти не слышала, судорожно оглядываясь по сторонам. Среди толпы было больше дюжины лиц – но ни одного знакомого. Одни торопливо переговаривались, другие смотрели на нее с выражением крайнего испуга, какая-то девица вообще достала смартфон и снимала все происходящее на камеру с явным намерением позже прославиться на Ютубе. Краем уха Лера услышала что-то про «скорую» и обернулась к женщине, сумев сфокусировать взгляд на мобильнике в ее руке.

– Не надо «скорой», – попросила Лера, обнаружив, как сильно пересохло в горле от страха, откашлялась и повторила: – Не надо, я в порядке.

– Да где же в порядке? – возразила женщина. – Я же чудом затормозить успела! Наверняка это все из-за духоты, кто хочешь в обморок упадет… Да и кровь вон у вас. Давайте все же я вызову от греха подальше?

Лера тупо посмотрела на свои содранные ладони.

– Нет, все хорошо, спасибо…

Женщина еще что-то говорила, но Лера ее уже не слушала, подняла с земли свою сумку и похромала назад к метро. Толпа расступилась перед ней, как перед прокаженной. Пешеходный светофор насмешливо переключился зеленым светом.

Ну и что это было только что?

В метро она так и не спустилась, свернув по ту сторону Невского во дворы – благо цирк был недалеко от ее редакции. Почему она шла именно туда, Лера сама не знала – и ноги переставляла почти что инстинктивно. За пару домов от цирка она остановилась, со стоном присела на лавочку и нащупала в сумке телефон.

Громов на звонок не ответил.

Стесанные ладони нещадно саднило, голова то и дело кружилась. Она доковыляла до нужного двора недалеко от набережной, бросила беглый взгляд на свою одиноко стоящую вдалеке машину и прошла к служебному входу.

Знакомый вахтер встретил ее удивленным взглядом.

– Вы рано, Игорь Андреевич про два часа что-то говорил, а сейчас еще полудня нет…

– Он сейчас здесь? – заплетающимся языком спросила Лера. Перед глазами все стремительно темнело и кружилось, мысли медленно путались в общий комок, хотелось просто прилечь и ничего не делать, но она продолжала стоять.

– Так нет его, с час назад ушел.

Ушел. А она чуть не попала под машину.

Точнее ее туда чуть не столкнули.

– Можно я его здесь подожду?

– Да, пожалуйста… – вахтер окинул взглядом ее порванные джинсы и перемазанный грязью зеленый свитер. – Может, вас в медпункт проводить? А то вы совсем неважно выглядите, упали, поди?

Чувствуя приближающуюся тошноту, отказываться Лера не стала. Вахтер подхватил ее под руку и медленно, словно умирающую, повел по коридору, не переставая бурчать что-то о том, какая невнимательная нынче молодежь, и что в гроб они себя загонят с такими нагрузками.

В гроб-то загонят, только не с нагрузками и, похоже, не сами себя. Чужими стараниями обойдутся.

Заведя ее внутрь, вахтер торопливо зашаркал к каморке, откуда вышла девушка в белом халатике, и удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Медсестра, представившаяся Олей, выдала ей успокоительное – подействовало почти мгновенно, аж в голове прояснилось – и принялась обрабатывать ссадины, вооружившись ваткой и перекисью. Лера почти не чувствовала ее движений, полностью погруженная в свои мысли.

В случайности она не верила – верила в причинно-следственную связь. И то, что после вчерашнего убийства чуть не погибла уже она сама, казалось ей более чем странным и не менее подозрительным.

Кому понадобилась смерть наездницы Насти, она не знала. Знала только, что главным подозреваемым Зельницкий считает Игоря Громова, и все больше ненавидела своего редактора за то, что по его милости вчера вообще оказалась в этом цирке.

Ну Кузнецов Борис Петрович, ну удружил!..

После медпункта Оля проводила ее в столовую, где щуплая повариха в белом переднике налила им чаю и выдала тарелку пирожков.

О вчерашнем инциденте старались не вспоминать, хотя фотографию Насти с черной лентой Лера мельком увидела в одном из коридоров. Оля трещала о цирковых буднях, что-то рассказывала про артистов и вообще всячески старалась отвлечь ее от горестных мыслей. Ближе к трем часам Оля убежала, оставив ее на попечении поварихи, но та занималась стряпней и довольно скоро скрылась в кухне.

Поглядывая на часы и мобильник, Лера нервно постукивала ногтями по столу. Загнанные в темный угол мысли об утреннем покушении снова дали о себе знать.

Не показалось же ей, что ее толкнули! Пытались избавиться? Кто, зачем? И что теперь делать?

Да еще и Настя кому-то помешала, кому?

Ерунда же какая-то! Это обычный цирк, что тут можно не поделить?

А, впрочем, не ее это дело, не ей и разбираться. Нужно просто дождаться Громова, записать это дурацкое интервью и забыть этот цирк как страшный сон. И к Зельницкому съездить, на всякий пожарный сказать про покушение.

Наверняка не поверит, так хоть посмеется.

Мысли завертелись со страшной скоростью, комната снова поплыла перед глазами. Отхлебнув горячего чая, она опять уставилась на часы, злясь, что стрелка двигается так медленно. Хотелось немедленно оказаться дома, может, позвонить Нику и забыть обо всем.

Когда до четырех оставалось несколько минут, в столовую заглянул Громов, и Лера очнулась от своих мыслей только, когда он тронул ее за плечо.

– Я думал, вы не стали ждать, – проговорил он, сев напротив. Лера сонно протерла глаза – за это время, разморенная теплом, она успела задремать. Сколько она тут просидела? Пять часов? Класс просто. – Простите, день опять выдался…

– Ни к черту? – раздраженно предположила Лера. Игорь кивнул.

– Ну да… Степан Семеныч сказал, вы тут почти с утра сидите.

– Степан Семеныч?

– Вахтер наш, – пояснил Громов.

– А, да… Думала вас с утра застать, потом ведь наверняка у вас репетиция, еще тренировки какие – но не застала.

– Дела срочные появились, пришлось уехать.

– Расскажете? – вдруг набралась храбрости Лера. Громов взглянул на нее, вскинув брови, потом вздохнул и облокотился о стол. Вид у него сделался до того уставший, что она невольно задумалась – он вообще когда-нибудь отдыхает?

– Зельницкий на допрос вызывал. Опять, – признался он. – И наплевать ему с высокой колокольни, что у меня работа и тигры не тренированы – похоже, ему главное меня посадить.

– А есть за что? – невинно поинтересовалась Лера.

– Если вы тоже думаете, что Настю убил я – вы ошибаетесь, – холодно отозвался Игорь. – Я почти не сомневаюсь, что вы первая рассказали этому следователю о нашей с ней ссоре, – Лера виновато поерзала на стуле, – но рабочий конфликт – это не повод убивать человека.

– Но ведь вы ее обвиняли, – робко возразила Лера. – Разве месть – это не повод?

– Месть, за что? За Киру? Я накинулся на Настю, потому что видел ее у вольеров. Ее и еще кучу народа, и любой мог накормить Киру этой гадостью. Не стоило, наверно, быть таким резким… – он взъерошил торчащие на затылке волосы быстрым нервным жестом, – но уж простите – как умею.

Он откинулся на спинку стула и смерил ее таким пристальным взглядом, что ей стало не по себе. Последний раз ее так разглядывали при приеме на работу – долго и упорно искали изъяны в ее документах, потом в дресс-коде – и в результате заявили, что она им не подходит по профилю, хотя подходила она прекрасно.

А потом в коридоре она столкнулась с Кузнечиком, и тот взял ее к себе безо всякого разглядывания.

– Что у вас случилось? – вдруг прервал ее мысли Игорь, многозначительно кивнув на ее перепачканный грязью свитер. Лера растерянно окинула себя взглядом. Должно быть, тот еще у нее видок.

– Упала неудачно.

Громов прищурился. Не поверил. А ну и пусть, с какой стати она должна перед ним оправдываться?!

– Степан Семеныч сказал, вы чуть в обморок не падали, когда пришли.

– Вы долго пробыли у Зельницкого? – пропустила его вопрос мимо ушей Лера. Игорь пожал плечами.

– Часа три точно.

– И он вас никуда не отпускал?

– Зельницкий? Шутите? У него хватка как у клеща, захочешь – не вырвешься!

– Понятно…

Она вконец растерялась.

Врет или невиновен? Понять что-либо по его лицу у нее не получилось, отчего она разозлилась еще сильнее. Некстати вспомнился утренний страх на той дороге и колесо внедорожника в полуметре от ее головы.

Быстро глянув на часы, Громов встал. Под завернутыми рукавами клетчатой рубашки мелькнули сильные руки.

– У нас шоу через час. Вы меня извините, я пойду. Если хотите, можем поговорить после него – вам ведь еще нужно выполнить вашу работу, верно?

Вспомнив об интервью, Лера поспешно кивнула. Настроя для работы не было совершенно никакого.

– Только можно я в этот раз из-за кулис за всем посмотрю? – попросила она. Немного поразмыслив, Игорь согласно качнул головой.

– Можно. Только остальным не мешайтесь. Не стоит Виктора Василича лишний раз нервировать, ему и так хватает.

Он быстро ушел, а Лера осталась смотреть ему вслед.

Идти следом не хотелось, равно, как и вообще оставаться в этом месте. Быстрее бы забыть все и жить дальше, не вспоминать этот ужас! В памяти всплыла темнота служебных помещений и женская рука, выглядывающая из-за клетки, и она потрясла головой.

За всей этой суетой она напрочь забыла спросить Громова о ходе следствия. Не просто же так его вызывали на допрос – наверняка появились новые доказательства.

Выходит, Зельницкий всерьез взялся за дрессировщика.

А машина? Тот толчок, кто это был? Сообщник?

Лера нервно хихикнула. Может, у них тут вообще цирковая банда? Везде цирковые династии, а у них – банда!..

Да, сдаешь ты, Валерия Сергеевна… Не тебе с такими стрессами тягаться.

Опомнилась она, когда дали первый звонок, и медленно поковыляла назад по коридору. Коридоры были пусты – как назло – и шла она опять наугад, понемногу начиная ориентироваться в этом лабиринте. Еще чуть-чуть, и буду знать этот цирк как свои пять пальцев! Повернув на звук голосов за угол, она едва не врезалась в уже знакомую ей повариху. Женщина стояла, прислонившись спиной к стене, и теребила в руках свой передник, не сводя глаз с фотографии на аккуратно застеленном синей салфеткой столике.

Со снимка на них смотрела Настя Лапина.

– Уже уходите? – поинтересовалась повариха. Лера покачала головой.

– Нет, мне бы к манежу пройти.

– Так это немного в другую сторону, пойдемте, я провожу.

Они зашагали по коридору, но женщина то и дело оглядывалась на фотографию, пока столик не остался далеко позади. Лера задумчиво кусала губы.

– А вы хорошо знали Настю? Я с ней только вчера познакомилась, а тут…

– Хорошо. Очень открытая девушка была, добрая, улыбчивая. Никогда ни на кого голос не повысила ни разу, всегда всем старалась на помощь по нужде прийти… Жалко ее, до сих пор не верится.

– То есть врагов у нее не было? – осторожно уточнила Лера. Женщина всплеснула руками.

– Да бог с вами, какие тут враги, тут все как одна семья! Настя вон, даже замужем успела побывать, да только разошлись они к всеобщему удивлению. Смотрелись вместе так здорово, эх… А теперь что? Он один, она тоже одна-одинешенька была, ни детей, ни родных.