Текст книги "Богиня по ошибке"

– М-м-м… делай с моим лицом что хочешь. У меня к тебе только одна просьба: помада должна быть золотисто-коричневой. И побольше!

– В точности то же самое выбрала бы и Рианнон.

– По-моему, это странно.

– Она сказала, что у вас с ней душа общая. – Аланна испуганно посмотрела на меня и тут же отвела глаза в сторону.

Что ж, пора ее просветить раз навсегда!

– Она соврала.

– Прости, госпожа, что ты сказала? – Вид у Аланны сделался такой, словно ее только что ударило током.

– Аланна, я сказала, что она соврала. Я не она, я – Шеннон Паркер, учительница английского и литературы. Я преподаю в старших классах школы в городе Брокен-Эрроу, штат Оклахома. Со мной приключилось нечто невероятное, гораздо более запутанное, чем половое созревание, и я еще сама не поняла, как со всем этим разбираться. Я тебе помогу. Но я точно знаю, кто я такая. Я – не она. – Говоря, я смотрела на нее в упор. – Понимаешь?

– Да, госпожа. Правда, понять тебя нелегко.

– Точно, без балды.

Она снова улыбнулась:

– Ты очень странно выражаешься!

– И ты тоже. У тебя странный акцент – помесь шотландского и того, как говорит Диана Трой из «Звездного пути».

Аланна пришла в полное замешательство.

– Не бери в голову. Это не важно.

Она опять улыбнулась и снова занялась моим лицом. Я озиралась по сторонам. Наконец-то я немного расслабилась, согрелась. Спать не хотелось совсем. Наверное, так всегда бывает после смерти или комы? К тому же их (смерть или кому) дополнили восемь часов крепкого, здорового сна. Я то и дело поглядывала на свечи, мерцавшие в кремовых нишах. Они словно притягивали мой взгляд – странное чувство, но не могу сказать, чтобы оно было неприятным.

– Какие необычные подсвечники! Похожи на… фу-у-у! Неужели черепа?

– Да, конечно, госпожа.

Похоже, моя гримаса ее удивила.

– Черепа – неотъемлемая часть культа Эпоны, ведь она также охраняет души умерших, когда те переходят в подземный мир… – Она смерила меня наставительным взглядом. – Наверное, даже в твоем мире знают, что могущество и тайна проистекают из огня, горящего в голове, вместилища учения и знания?

Я изумленно молчала; она хмыкнула – клянусь, в точности как Сюзанна!

– Ты стремишься окружать себя символами могущества разума, что вполне закономерно.

– Но эти черепа оправлены золотом!

– Конечно, госпожа. У Верховной жрицы и Любимицы Эпоны должно быть только самое лучшее. – Она поджала губы с таким видом, словно я предложила вместо пятизвездочного отеля остановиться в захудалом мотеле.

Поразительно! Похоже, в конце концов я нашла вещь в золотой оправе, которая мне определенно не нравится!

– Расскажи мне о моем нареченном. Как его зовут?

Аланна продолжала наносить макияж на мое усталое лицо, пытаясь сделать из него конфетку.

– Его зовут Кланфинтан. Он Верховный шаман… могущественный и всеми почитаемый.

Только этого не хватает… Хм… Хорошо, что я не Гамлет, потому что в Датском королевстве, безусловно, что-то прогнило.

– Значит, я что же – влюблена в него?

– Нет, госпожа. – Аланна опять как будто испугалась. – Руковручение состоится по велению твоего отца.

– А я думала, я здесь полновластная хозяйка!

– Так и есть, госпожа, но иногда высшее благо для всех ставится превыше желания отдельных людей.

Теперь она рассуждает как Спок…

– Ладно, допустим. Вполне разумно. Он что, такой страшный?

– Нет, госпожа. – Судя по ее виду, она не лгала. Когда ей хотелось, она была превосходной актрисой.

– Тогда что у него не так? У него вирус герпеса? Он лысеет? У него крошечный пенис? А может, еще хуже – он скряга?

– Ни о чем таком я не знаю, госпожа.

Ну ладно, даже если она что-то знает, все равно не скажет. Придется все выяснять самой.

– Твой туалет завершен. – Она продела мне в уши гранатовые серьги – тяжелые гроздья – и надела на предплечье гранатовый же браслет в золотой оправе.

Я встала.

– Ты красива, как всегда!

Мне послышалось, или в ее голосе в самом деле мелькнули самодовольные нотки?

Пришлось признать, что Аланна права. Для женщины, которая считала, что несколько часов назад побывала в аду, я выглядела чертовски привлекательной. Нехорошо нахваливать саму себя, и все-таки… Хотя одежки на мне кот наплакал, выгляжу я неплохо.

– Пора на подиум!

– Поди… куда, госпожа?

– Не важно. Давай поскорее покончим с этим… Кстати, я вспомнила, что у меня несколько суток крошки во рту не было.

– Следуй за мной, госпожа!

Я последовала; Аланна говорила очень тихо, заговорщически.

– Разумеется, всегда первой идешь ты. Но сегодня я пойду чуть впереди тебя. – Обернувшись через плечо, она понаблюдала за моей походкой. – Хорошо, госпожа. Тебе уже лучше. Помни, госпожа Рианнон никогда не спешит, если только сама не желает быстро куда-то попасть. Иди медленно, с чувством собственного достоинства… ты ведь властвуешь надо всем, что видишь.

– А я властвую? – поддразнила я.

– Конечно!

Ха! Неужели и правда властвую? Если честно, ее ответ меня удивил. Я властвую надо всем, что вижу! Итак, я не спеша, с чувством собственного достоинства шагала вперед, озираясь, точнее, откровенно пялясь на все вокруг. Сейчас я познакомлюсь с типом, за которого мне предстоит выйти замуж. Мы очутились в коридоре, похожем на тот, что вел в купальню, только сейчас, по-моему, шли в противоположном направлении – прямо, никуда не сворачивая. Алания шагала впереди, прямая как палка. Точнее, похоже было, будто ее посадили на кол. Присмотревшись, я расправила плечи и попробовала ей подражать. Повернув за угол, мы очутились перед огромными двойными дверями. Они были украшены затейливой резьбой – я узнала переплетенные кельтские кольца. Прищурившись, я всмотрелась внимательнее. Ей-богу, я и здесь разглядела черепа! Правда-правда, я не шучу. Впрочем, глаза мои недолго любовались резьбой; сбоку от дверей стояли еще более дивные украшения – два красавца стража, почти обнаженные.

При моем приближении каждый встал по стойке «смирно», прижав к широкой, мускулистой груди громадный меч… Боже, ну и красавцы! Один подскочил к дверям и распахнул их для меня (вот чего мне недостает в современной Америке; мужчины не считают нужным распахивать двери перед дамами). К сожалению, мне не удалось уделить красавцам достаточно внимания, хотя они его, безусловно, заслуживали. Аланна почти втолкнула меня в огромное помещение.

Высокие потолки, резные колонны (клянусь, я снова разглядела черепа!) и изысканные фрески, на которых изображались резвые нимфы и… не может быть… я сама, также полуодетая, верхом на великолепной белой лошади. Очевидно, я-то и возглавляла веселье. Интересно, здесь когда-нибудь бывает холодно? Посреди комнаты, на резном помосте, стоял чудесный позолоченный трон. На ступеньках, ведущих к трону, сидели еще две нимфетки – как я поняла, они здесь вроде обязательного антуража. Увидев меня, нимфетки проворно вскочили и склонили хорошенькие головки.

По-моему, меня следовало удостоить награды какой-нибудь греко-римской киноакадемии в номинации «За самое чувственное восхождение на трон».

Не представляете, как приятно было, наконец, сесть!

Перед самым началом прямого эфира Аланна, расположившаяся справа от меня, вскочила и объявила:

– Передайте шаману Кланфинтану, что госпожа Рианнон ждет его!

Одна нимфетка проворно улизнула в другие столь же громадные сводчатые двери. Я невольно задумалась: неужели здесь все двери охраняют такие же красавцы? На короткий миг я встретилась взглядом с Аланной; она едва заметно улыбнулась мне в знак поощрения. Я быстро подмигнула, но тут двери снова распахнулись, и вернулась нимфетка, окруженная облаком полупрозрачной материи, которая изображала одежду.

– Он идет, госпожа! – Личико у нимфетки раскраснелось; она запыхалась. Судя по ее реакции, мой нареченный – вряд ли лысое страшилище. Нимфа проворно отступила вниз. А может, они здесь все постоянно на взводе из-за полупрозрачных одеяний?

Все выжидательно смотрели на сводчатые двери. Я услышала приближающийся отчетливый звук… Что-то знакомое… Цокот копыт! Кони? Что это? Мой нареченный скачет ко мне в тронный зал верхом на коне? Ну да, я понимаю, Эпона – вроде как богиня – покровительница лошадей, и все же придется мне, наверное, серьезно поговорить с женихом, разъяснить ему правила дворцового этикета. Причем срочно. Как выразилась бы моя бабушка, его наверняка трудно назвать благовоспитанным.

Цокот копыт стал довольно громким. Похоже, он там не один. Неотесанный деревенщина! Да, вот в чем дело. Должно быть, он – зеркальное отражение какого-нибудь оклахомского простачка. Заранее предвкушаю, как он будет звать меня своей «милашкой» и с размаху шлепать по заднице.

Я увидела, как часовые (да, они оказались сложены вполне пропорционально) отдали честь, кони проскакали в двери и проследовали в…

Я едва не подавилась. Совсем как в кино! Грудь сдавило; я разинула рот от нехватки воздуха. Пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не закашляться. Сердце ухнуло куда-то вниз.

Они входили в зал по двое. Я быстро посчитала их, удивляясь, что до сих пор сохраняю способность считать. Всего их оказалось десять.

– Кентавры!

Голос, и так напряженный оттого, что приходилось все время шептать, произнес это слово едва слышно, но, судя по выражению лица Аланны, она меня услышала. Поэтому я захлопнула изумленно разинутый рот и заткнулась. Нет, Тотошка, мы с тобой определенно не в Канзасе! Два первых кентавра подскакали к возвышению, а еще восемь рассредоточились по залу. Как только предводители приблизились, один из них чуть отстал, а второй подошел к трону и изящно взмахнул рукой:

– Рад нашей встрече, госпожа Рианнон! – Голос у него оказался на удивление низким и бархатным, как черный шоколад, а выговор – таким же напевным, как у Аланны.

Ясно по крайней мере одно: он – не мой бывший муж.

Не дав мне ответить, Аланна присела в реверансе и обратилась к нему:

– Лорд Кланфинтан, моя госпожа Рианнон сожалеет о том, что временно утратила способность пользоваться голосом.

Услышав ее слова, он прищурился, но перебивать ее не стал.

– Госпожа Рианнон поручила мне приветствовать тебя и передать, что она готова сочетаться с тобой браком.

– Весьма, весьма… – пауза, – неподходящее время для того, чтобы ты потеряла голос, госпожа.

Мне послышалось или в его голосе и правда прозвучали ехидные нотки? Да, наверное, не меня одну принуждают к… руковручению государственные интересы!

– Да, господин, госпожа Рианнон весьма огорчена, – ответила Аланна, нисколько не смутившись.

– Как это случилось? – На Аланну он даже не посмотрел; он не сводил взгляда с меня, как будто на самом деле слова, произносимые ею, слетали с моих губ.

Я решила, что для меня же самой спокойнее будет смотреть ему в глаза; если я начну глазеть на него, у меня, того и гляди, снова отвалится челюсть.

– Во время Лунного ритуала ей стало нехорошо, но преданность Эпоне не позволила моей госпоже уйти. После того как церемония была завершена, она несколько дней пролежала в постели и только сегодня встала. Она выздоравливает, но голос, увы, пока не вернулся к ней. – Она говорила ласково и примирительно. – Не волнуйся, господин мой, болезнь у нее временная. Она быстро исцелится после того, как достаточно отдохнет.

– Сочувствую твоему положению, госпожа Рианнон. – Судя по голосу, он нисколько мне не сочувствовал. Он был зол как черт! – И все же, полагаю, твоя… прискорбная болезнь не станет помехой нашей сегодняшней сделке.

«Сделке»?! Что за странное определение брачного союза, пусть и временного? Кстати, и интонация говорящего коня мне тоже очень не понравилась. Я понятия не имела, как следовало поступить чертовой Рианнон, зато прекрасно знала, как следовало поступить Шеннон Паркер. Пока Аланна набирала в грудь воздух, собираясь ответить за меня, я нагнулась и утешительно похлопала ее по руке. Наши с кентавром взгляды скрестились. Я вызывающе медленно, с самым что ни на есть стервозным выражением лица вскинула вверх подбородок и качнула головой из стороны в сторону. Один раз.

– Хорошо. Я рад. Твой отец шлет нам свое благословение и сожалеет, что его задержали дела и он не сможет присутствовать на церемонии.

Вот ханжа!

– Ты спустишься ко мне или мне взойти на твой… – еще одна долгая пауза, – пьедестал, госпожа?

Я угрожающе выпятила подбородок, но Аланна вмешалась, не дав мне ответить. Она вежливо взяла меня за руку и помогла встать.

– Госпожа Рианнон поступит согласно обычаю!

Мы с Аланной спустились по ступенькам на пол. Кланфинтан отступил на шаг и посторонился, но на самом деле очутился очень близко ко мне. И еще он оказался очень высоким. Он как будто нависал надо мной. Я уловила его запах – немного лошадиный, но вовсе не неприятный. От него пахло свежим сеном и разогретым мужчиной. Нагнувшись, он взял меня за правую руку. Я дернулась, и Аланна, не дав мне испуганно взвизгнуть, сказала:

– Моя госпожа готова к церемонии руковручения.

Как же… готова… еще чего!

Его рука оказалась тяжелой и теплой, почти горячей. Я опустила голову, чтобы получше рассмотреть ее, и увидела, что моя ладонь полностью утонула в ней. Кожа у него на руке, как, впрочем, и на всей верхней, человеческой части, оказалась темно-бронзовой. Услышав его голос, я вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Я, Кланфинтан, сегодня беру тебя, Рианнон Маккаллан, во временные супруги. Обещаю защищать тебя от огня, даже если солнце упадет на землю, от воды, даже если море взъярится, и от земли, даже если она содрогнется. Обязуюсь почитать твое имя, как свое собственное.

Я не услышала в его голосе никакого ехидства. Низкий, он завораживал, гипнотизировал, как будто он рисовал словами в воздухе статьи нашего фантастического договора.

Потом Аланна тихо заговорила вместо меня:

– Я, Рианнон Маккаллан, Верховная жрица Партолона и Любимица Эпоны, сегодня беру тебя, Кланфинтан, во временные мужья. Обещаю, что никакой огонь и никакое пламя не разлучат нас, никакие озера и моря не поглотят нас и никакие земные горы не разделят нас. Обязуюсь почитать твое имя, как свое собственное.

– Ты согласна, госпожа Рианнон?

С этими словами он крепче сжал мне руку; я невольно поморщилась от боли.

– Господин, она не может повторить обет, – встревоженно ответила Аланна.

– Пусть не обет, пусть скажет хоть слово – согласна она или нет. – Он еще сильнее сжал мою руку. – Согласна ли ты, госпожа Рианнон, подчиниться этому обету?

– Да… – Я нарочно постаралась произнести единственное слово как можно более хрипло.

Он и глазом не моргнул. Зато наконец перестал сдавливать мне руку и повернул ее ладонью вверх.

– Значит, все решено. В течение одного года мы с тобой принадлежим друг другу.

Не сводя с меня взгляда, он поднес мою ладонь к губам и быстро прикусил подушечку между большим и указательным пальцами. Его укус не был мне неприятен; он просто застал меня врасплох. Должно быть, когда я выдернула руку после такой ласки, глаза у меня сделались огромными, как блюдца.

Я замужем за конем, чтоб его черти взяли!

И еще он кусается.

Ну да, я из Оклахомы. Я люблю больших коней, и я поклонница Джона Уэйна, поэтому я люблю крупных мужчин, но то, что происходит, нелепо… нет, не просто нелепо.

И… ну да, черт его побери, он кусается!

Глава 3

– Господин, позволь проводить тебя и твоих воинов в парадный зал. Там вы примете участие в пире, который мы устроили в честь вашего руковручения. – Алания улыбнулась и изящно зашагала вперед из тронного зала.

Кланфинтан слегка склонил голову и предложил мне свою руку. Я робко оперлась о него, и мы последовали за Аланной. Я слышала, как сзади нас шагают его… кто? Люди? Кони?

– Понимаю, насколько неприятно для тебя то, что произошло, но рад видеть, что тебе наконец удалось на время отставить в сторону собственные желания и подчиниться долгу.

Он не смотрел на меня и говорил тихо; его слова предназначались лишь для моих ушей. Покосившись на него, я отметила, что его лицо – непроницаемая маска.

Во что же я, черт меня побери, вляпалась?

– Поскольку мы с тобой поклялись чтить друг друга в течение следующего года, я прощаю тебе унижение моего достоинства, какое ты выказала, отказавшись встречаться со мной во время нашей помолвки, то, что ты возвращала мои подарки и вынудила меня прийти сюда, чтобы завершить сделку, – вымученным голосом продолжал он – по-прежнему тихо.

Я медленно закипала. Мне все равно, кентавр он или нет; издеваться над собой я не позволю!

– А я прощаю тебе выказанное с твоей стороны неуважение, когда ты позволил себе осуждать меня в храме моей богини в день нашего руковручения. – Что, съел?

Чтобы расслышать мой шепот, ему пришлось низко наклонить голову. На его лице отразилось изумление, и он резко остановился.

– Ты права, госпожа Рианнон. Выказав пренебрежение к тебе, я тем самым выказал неуважение к нашим обетам и к себе самому. Прости мне мою грубость! – Он не сводил с меня черных глаз.

Пришлось долго откашливаться, чтобы мое обожженное горло сумело прохрипеть:

– Я тебя прощаю.

Он по-прежнему был мрачнее тучи, но мне показалось, что теперь он злится больше на себя, чем на меня. А мой ответ его, видимо, удовлетворил. В общем, он снова зашагал за Аланной, волоча меня на буксире. Аланна как раз приблизилась еще к одному сводчатому входу (да-да, его тоже охраняли два мускулистых качка – Рианнон наверняка обожает сильных мужчин), и мы очутились в огромном банкетном зале. Довольно странном зале, надо сказать!

Я готова была поверить в то, что вижу сон, но этот сон оказался на редкость странным – даже для меня. По всему залу стояли широкие ложа вроде скамей со спинкой и чем-то вроде откидных подлокотников; они напоминали старомодные шезлонги. Рядом со спинками стояли приземистые мраморные колонны с плоскими верхушками. На колоннах красовались золотые кубки. Между шезлонгами сновали толпы юных нимфоподобных красавиц; они наполняли кубки вкусным с виду красным вином. Я поспешно сглотнула.

Сон-то, выходит, отличный, пусть и странный!

Аланна жестом показала нам на два таких ложа, стоящие друг напротив друга посередине зала. Между ними стояла одна колонна. Остальные ложа стояли овалом вокруг наших.

– Желаешь отужинать, госпожа?

Видимо, выбора у меня не было. Вдруг я почувствовала, что умираю с голоду, кивнула и подошла к обманчиво удобному с виду орудию пыток. Точнее, взошла на него. Здесь попахивало Древним Римом. Ну да. Все эти римляне, их «Кто управляет Римом, тот управляет всем миром» и прочее и прочее возлежали во время трапезы, обжирались, а потом блевали. Даже нормальных обеденных столов не могли придумать… Эх, посерьезнее бы надо!

Что ж, по крайней мере, на таком ложе я буду казаться стройнее…

Едва мой зад коснулся ложа, все жутко разволновались, как будто я только что у всех на виду встала с горшка, а к моей тапке прилип клочок туалетной бумаги. Хоть бы Аланна объяснила толком, что не так! Я грациозно приподнялась и дернула ее за рукав, развернув к себе лицом – так удобнее шептать на ухо.

– Что я сделала неправильно?

Она улыбнулась и присела в реверансе, как будто я сказала именно то, что надо, – а я ведь точно знала, что опять облажалась.

– Госпожа Рианнон просит простить ее за отсутствие голоса. Она в ужасе оттого, что не может благословить трапезу на ее собственном руковручении, но голос ее серьезно пострадал, и она не в силах говорить. – Улыбнувшись, она помогла мне снова возлечь на ложе.

– Разве не может она прошептать тебе на ухо слова благословения, а ты повторишь их вслух, как делала раньше?

В голосе моего свежеиспеченного мужа слышался неприкрытый вызов.

Мало того что я вышла замуж за говорящего коня, как в сериале «Мистер Эд», так он еще и зануда редкостная… К тому же кусается! Может, он решил, что имеет дело с какой-нибудь тупоумной и злобной жрицей-ханжой? Так вот, пусть знает: он ошибается! Мои губы медленно расплылись в улыбке.

Я снова жестом показала Аланне, что мне требуется ее помощь, и прошептала ей на ухо:

– Повторяй за мной!

– Госпожа! – Она засуетилась и, похоже, испугалась. Она, очевидно, не понимала, что имеет дело с учительницей старших классов; нам ежедневно, чтобы не сказать – ежечасно, приходится справляться со всевозможными выходками (зависит от того, кого временно отстранили или не отстранили от посещения уроков). При этом мы ухитряемся искоренять невежество и даже прикоснуться к будущему посреди полного хаоса. А сейчас – подумаешь! Пустяк! Импровизация для меня – дело привычное; более того, я нахожу ее забавной.

– Доверься мне. – Я быстро подмигнула, и она кивнула, хотя и нехотя.

– Ты совершенно верно напомнил мне о моих обязанностях, лорд Кланфинтан. – Аланна снова присела. – Прости меня. Я буду повторять за госпожой слова благословения по этому радостному поводу.

Снова пора на сцену! Так и знала, что прослушанный курс европейской литературы – несколько семестров – когда-нибудь мне пригодится в жизни. Правда, я втайне надеялась, что меня пригласят на «Свою игру» для эрудитов. Сильно наклонившись вперед и продемонстрировав всем присутствующим свой красивый вырез, я стала шептать Аланне строчки старинной ирландской молитвы, которую мне удалось запомнить из какого-то совершенно бесполезного спецкурса. Кажется, я все запомнила правильно.

– Пусть у вас…

– Пусть у вас… – эхом отозвался сладкий голос Аланны.

Я благосклонно улыбнулась сосредоточенным слушателям, радуясь их почтительному молчанию, и продолжала произносить слова старинного благословения:

– Всегда будут стены, чтобы защититься от ветра…

– Всегда будут стены, чтобы защититься от ветра…

– И крыша, чтобы укрыться от дождя…

– И крыша, чтобы укрыться от дождя…

– И чашка чаю у камина… (На миг я испугалась: а вдруг здесь не знают, что такое чай?)

– И чашка чаю у камина… (Все заулыбались; наверное, все-таки чай они пьют).

– И веселый смех…

– И веселый смех…

Пора нанести завершающий удар. Обернувшись к моему новоиспеченному временному мужу, я посмотрела на него в упор, прошептала последнюю строчку и получила огромное удовольствие, наблюдая за тем, как изумленно распахиваются его глаза, пока Аланна повторяла за мной:

– Пусть те, кого вы любите, всегда будут рядом, и все, чего желает ваше сердце, пусть исполнится!

После того как она звонко повторила сказанные мной слова, кентавры разразились одобрительными криками. Клянусь, я заметила, как вытянулось лицо у Кланфинтана и как пропала его ехидная улыбочка. Шах и мат!

Как-то мой любимый университетский преподаватель глубокомысленно заметил:

– Ни в коем случае нельзя трахаться с филологинями. Головы у них напичканы всякой бесполезной дрянью. Они то и дело вспоминают что-то, и их познания бьют вас по самому больному месту!

Еще одним доказательством моей победы послужило сияющее лицо Аланны. Мои ноздри уловили вкусные ароматы, идущие от подносов с едой, которые вносили в зал… как бы их обозвать? Прислужницы потолще. Видимо, нимфы не в состоянии одновременно носить свои прозрачные одеяния и подносы с едой. У меня закружилась голова. Интересно, сколько в самом деле прошло времени с тех пор, как я ела в последний раз?

– Прошу тебя, госпожа, сядь. – Аланна снова спасла меня, вовремя вмешавшись.

Табун дружков моего временного мужа последовал нашему примеру, и обслуга принялась обносить нас красивыми блюдами. Тут мой, предположительно обожаемый, супруг, почтительно кивнув мне, отошел в сторонку и принялся о чем-то шептаться с каким-то типом – то ли другом, то ли слугой… все равно. Попивая очередное превосходное красное вино, на сей раз больше похожее не на каберне, а на насыщенное, мягкое мерло, я воспользовалась тем, что внимание моего нареченного было обращено не на меня, и принялась исподтишка изучать его.

Если бы мне предложили сыграть в игру и описать его одним словом, я бы выбрала слово «сила». Он был огромный и мускулистый – очень мускулистый, что никоим образом не портило впечатления. Я ведь тоже не какая-нибудь анорексичка.

Я вовсе не призываю штрафовать всех тощих мозгляков поголовно и стараюсь не истекать слюной при виде мускулистых качков типа Шварценеггера (ключевое слово – «стараюсь»). Мой молодой муж по-прежнему был всецело поглощен разговором, и я продолжала рассматривать его. Да, мне удалось удержать челюсть на месте и даже не пронести вино мимо рта. Я залюбовалась его густой черной гривой (или все-таки волосами?). Он связал их в конский хвост (извините за каламбур) кожаным ремешком (едва ли не шире той полосочки, которая изображала мои трусики). Лицо у него подчеркнуто мужественное – высокие скулы, прямой, хорошо вылепленный нос и выраженная ямочка на подбородке (он напомнил мне блаженной памяти Кэри Гранта). Шея крепкая, мощная, однако ничто не указывало на то, что он сидит на стероидах. Шея переходила в широкие плечи и – да, не скрою – в совершенно восхитительную грудь, поросшую курчавыми черными волосами – ровно настолько, насколько надо. Благодаря темно-бронзовой коже он казался позолоченной статуей. Черный кожаный жилет был распахнут и подчеркивал красоту его великолепной грудной клетки (в колледже я выбрала факультатив по анатомии и физиологии, так что нужные термины знаю). Далее я отметила свою любимую деталь: отлично накачанный брюшной пресс. Не обошла вниманием и гладкую, аппетитную талию. Короче говоря, в своей человеческой половине, которая заканчивалась ниже брюшного пресса, примерно там, где у обычного мужчины начинаются бедра, он выглядел чертовски привлекательным мужчиной в полном расцвете лет – на восемнадцать… нет, я шучу! Лет на тридцать с чем-то. Понятия не имею, какой возраст считается возрастом полного расцвета для коней.

Лошадиная шкура у него была гнедая, причем постепенно темнела сверху вниз. Если круп был почти светлым – как спелые желуди или кожаные переплеты старинных книг, – то внизу, у копыт, его ноги оказались почти черными, как волосы на голове. Поглощенный разговором, он пересел по-другому. Его шкура лоснилась в свете многочисленных свечей. Пусть он и брюзга, по крайней мере, он не махнул на свою внешность рукой. Как я уже сказала, он был крупный; примерно пятнадцать – шестнадцать ладоней[3]3
  Ладонь – мера длины, равная 4 дюймам или 10 сантиметрам (применяется для измерения роста лошадей и пр.).


[Закрыть] в холке. Он больше напоминал не чистокровку, а скакуна на короткие дистанции – мускулистого, великолепно сложенного для мощных рывков вперед.

Разглядывая его, я вдруг поняла, что его смешанная природа – получеловек-полуконь – не вызывает во мне ни отвращения, ни ужаса. И для того, чтобы понять, почему его внешность вызывает у меня одобрение, не пришлось расходовать особенно много серых клеточек. Я ведь заядлая лошадница. Для девочки, выросшей в Оклахоме, любовь к лошадям – норма. Пока я не уехала из родительского дома в колледж, у меня была своя лошадь. Более того, мой папа любил шутить, что верхом я научилась ездить раньше, чем ходить. Кстати, интересно, является ли умение ездить верхом необходимым условием для такого рода брака, как наш? Что не повредит – это точно. И, откровенно говоря, если бы Кланфинтан не был таким хмурым, я бы сказала, что он очень привлекателен, и вполне могла бы потерять от него голову, как бы странно это ни звучало.

Наконец два кентавра закончили беседу. Друг отсалютовал, повернулся ко мне, быстро склонил голову и отошел к двери. Кланфинтан возлег на соседнее ложе. Для такого крупного парня… или коня… в общем, не знаю… двигался он на редкость грациозно.

Сухо и высокопарно он произнес:

– Прошу, прости за задержку; мне необходимо было обсудить с помощником вопросы огромной важности.

Судя по интонации, что-то и впрямь кусало его под хвостом.

– Ничего страшного. Выпей со мной бокал этого прекрасного вина, – прошептала я. Не обращая внимания на свое бедное горло, я улыбнулась ему широчайшей улыбкой, демонстрируя, что на самом деле я своя в доску.

– Благодарю.

Может, выпив, он расслабится и начнет вести себя по-человечески… не знаю, как тут лучше выразиться.

Двери напротив нас распахнулись, и в зал толпой хлынули слуги с блюдами, нагруженными пищей. Слуги напомнили мне спешащих куда-то крабов. В воздухе снова поплыли вкусные ароматы, и вдруг в животе у меня заурчало так громко, что Кланфинтан (клянусь, я заметила!) с трудом удержался от улыбки. Я бы прошептала ему, что «чуточку» проголодалась, но не думаю, что мой шепот смог бы перекрыть благородное урчание в моем животе.

Несколько красавцев слуг (жаль, что я назвала их крабами) начали обносить блюдами сначала меня, а затем Кланфинтана. Мне не терпелось попробовать восхитительно пахнущую рыбу в нежном соусе, нежную, тающую во рту пулярку (ну, или курицу), щедро присыпанную какой-то приправой, похожей на смесь черного перца с лимонной цедрой, и зернышками, обладающими отчетливым чесночным запахом. На гарнир предлагались гороховые стручки, целые грибы и мелкие луковки. Люблю вкусно поесть; я велела положить себе всего – и вина подлить. Да, я понимала, что с вином, пожалуй, перебираю, но мне необходимо было выпить в лечебных целях. В конце концов, я совсем недавно чуть не умерла!

За едой я успокоилась. Вряд ли я в аду – уж слишком здесь вкусно кормят. Набивая рот, я то и дело поглядывала на своего соседа и с интересом отметила, что он тоже ест с аппетитом, причем не только злаки и овощи. Похоже, кентавры всеядны. Осторожно, он любит мясо… и кусается!

Наверное, он заметил мои томные взгляды, потому что губы у него скривились в ехидной улыбке.

– Хороший аппетит – признак того, что к тебе возвращается здоровье, – негромко заметил он.

– Спасибо, доктор Кланфинтан!

Судя по тому, как он вытаращил глаза в ответ на мое сделанное шепотом замечание, можно было подумать, что у меня из носа хлынули струйки молока. Он так посмотрел на меня, что я забеспокоилась: вдруг у меня между зубами застрял кусок мяса или из носа торчит огромная козявка?

– Тебе известно, что я не врач, который лечит тело. Верховный шаман исцеляет душу!

Прежде чем ответить, пришлось проглотить кусок курицы.

– Я шучу! – шепотом заверила я.

– М-да… Понятно. – Он прищурился и, прежде чем вернуться к еде, фыркнул – очень по-лошадиному.

Я все больше и больше убеждалась в том, что у Рианнон полностью отсутствовало чувство юмора.

– Госпожа, господин и почетные гости! В знак того, что музы одобряют ваше руковручение, сейчас перед вами выступит земное воплощение Терпсихоры, музы Танца!

Все кентавры навострили уши (фигурально выражаясь). Аланна дважды хлопнула в ладоши, и в дальнем углу зала заиграла музыка. Я раньше не замечала, что там сидят три женщины с музыкальными инструментами. Нежные звуки арфы, флейты и своеобразных барабанов, отбивающих ритм, завораживали. Из сводчатой двери рядом с музыкантшами выплыла танцовщица. Она двигалась с грацией балерины, опустив голову и красиво скруглив руки, пока не очутилась в центре зала – разумеется, прямо перед моим ложем. Очевидно, положение Верховной жрицы обязывало меня занимать самое лучшее место в доме. Танцовщица плавно присела в глубоком реверансе, по-прежнему не поднимая головы. Музыка на время смолкла, но вскоре заиграла снова. Когда танцовщица вскинула голову, я ахнула и чуть не подавилась (пришлось выпить большой глоток вина).