Текст книги "Открытие Антарктиды"

Ветер, с полудня стихая, постепенно заходил к О; в 8 часов вечера дул противный ONO, и мы поворотили на ночь к северу, ибо по сему направлению полагал я встретить меньше льда.

В продолжение частых крепких ветров и большого волнения румпель в гнезде ослабел; чтобы по возможности исправить сие важное повреждение и руль укрепить, я нес мало парусов. Румпель более ссадили и снова навинтили, но все остался ненадежным. Около шлюпа летало несколько малых и больших черных бурных птиц, пеструшек и серых альбатросов.

27 февраля. Крепкий ветер, пасмурность, снег и дождь продолжались. В 7 часов мы прошли мимо ледяного острова.

Ветер к полудню затих. Волнение от прошедших ветров производило черезвычайную боковую и килевую качку. Пасмурность, мокрый снег и дождь, иногда с перемешкою туман, не уменьшались.

Ненадежный наш румпель меня беспокоил; я вновь приказал исправить, но при осмотре, когда стали вынимать, к удивлению нашему, половина конца от гнилости осталась в руле – надлежало сколь можно скорее вставить запасный румпель. Нужные железные вещи не все приходились к оному. Неблагонадежность румпеля, столь нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера, который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас гибели. При сем не могу умолчать, что я в продолжение службы нередко был свидетелем неприятных объяснений морских офицеров с корабельными мастерами об отпускаемых на суда ненадежных вещах.

Сегодня издержали оставшийся лед; при бывшей бурной погоде не могли запастись оным, хотя часто встречали ледяные острова.

Кроме ежедневно встречаемых и часто упоминаемых птиц, летали вдали от шлюпов птицы величиной с ворону, у которых брюхо белое, а верх весь черный. Мы их несколько раз и прежде видели, но нам ни одной не удалось подстрелить. Со шлюпа «Мирный» видели двух пингвинов.

28 февраля. Во всю ночь продолжалась пасмурность и беспрерывно выпадал снег. Плавание наше было беспокойно от встречаемых зыбей с разных сторон. Мороза имели 1°.

От рассвета до полудня погода стояла переменная, временем ясная, или шел густой снег, который все от нас скрывал. Мы снег сей собирали и превращали в воду для свиней и баранов.

В полдень находились на широте 62°4'14''южной, долготе 68°15'40''восточной. Склонение компаса, среднее из найденного, 45°19' к западу.

С полудня при тихом восточном ветре мы достигли в меньшую широту. Ввечеру небо совершенно очистилось от облаков, и мы имели неописанное удовольствие видеть созвездие Ориона и Южный Крест, которые несколько месяцев были скрываемы туманами, пасмурностью и снежными облаками. С обоих шлюпов видели трех пингвинов, сверх сего со шлюпа «Мирный» – нырков, точно таких, каких встретили около острова Георгия; они служат доказательством близости берега. Из птиц летали стадами пеструшки, черные и несколько синих бурных птиц и дымчатых альбатросов.

В 9 часов вечера к ночи взяли у марселей по рифу; небо вновь покрылось облаками, и пошел небольшой снег.

29 февраля. В 4 часа утра ветер столько отошел к югу, что позволил нам опять держать на восток. При рассвете увидели шлюп «Мирный» весьма далеко позади, для чего убавили парусов. В 6 часов утра ртуть в термометре стояла на точке замерзания.

В 11 часов шлюп «Мирный» все еще был от нас далеко; мы убавили парусов, но он лег в дрейф, чтобы взять застреленную курицу Эгмонтской гавани, и я сделал при пушечном выстреле сигнал сняться с дрейфа.

В полдень находились на широте 61°21'40''южной, при долготе 69°36'57''восточной. Склонение компаса найдено 45°26' западное.

При умеренной стуже густой снег падал местами в стороне от нас; льда не было видно. На ночь остались под рифлеными марселями, чтобы иметь менее ходу. Когда снежные тучи прошли, мы могли видеть вперед на два кабельтова.

В продолжение сего дня показывались пингвины, альбатросы, дымчатые и белые, пеструшки и голубые бурные птицы. Сих последних есть еще род, многим больше: величиною с ворону, крылья у них темные; к шлюпам близко не подлетали, и мы их видели реже других птиц; полет их быстрее, и они красивее всех известных бурных птиц.

Плаванию нашему, считая от выхода из Рио-де-Жанейро, прошло ровно сто дней. Мы включили сей день в число праздников, который офицеры отличили тем, что потчевали взаимно друг друга варенным на молоке шоколадом, приготовленным впрок Гамбелем, а для служителей зарезана была свинья и сварены щи с кислой капустой, со свининой, и сверх обыкновенного дано по стакану хорошего горячего пунша.

В сию ночь мы несли довольно парусов по причине тихого ветра, равно и потому, что не встретили ни одного ледяного острова. Во время темноты ночной видели светящуюся поверхность моря, чего в больших широтах не видали, потому что светящиеся морские животные не переходят далее известного им предела. Вероятно, есть степень холода, которой они сносить не могут, подобно всему, что имеет жизненность на обитаемом нами шаре.

1 марта. В полночь оба шлюпа показали сожжением фальшфейеров свои места. «Мирный» находился в кильватере, недалеко от нас. Ветер перешел к SSO, мы продолжали плавание в бейдевинд правым галсом; ночь была темная.

В 2 часа по крепости ветра убавили парусов и взяли еще у марселей по рифу.

В продолжение суток ветер дул резкий, порывами, тучи наносили мелкий сухой снег и град; мороза было в 6 часов утра 3°, в полдень – 2°, а в 6 часов вечера опять 3°.

Когда к вечеру по причине приближающейся ночи убрали фок, фока-галс не могли выдернуть, оттого что, обливаем беспрерывно брызгами, от большого холода замерз в шкиве. Равно все веревки под бушпритом толсто обледенели; хотя лед сей составился от соленых брызг, но не был солен.

Мы видели великие стада черных бурных птиц, одного большого белого альбатроса с черными крыльями и кита.

Около полудня во множестве небольшие белобокие морские свиньи перерезали беспрерывно путь наш перед носом шлюпа, плыли по крайней мере в полтора раза скорее шлюпов, которые тогда имели ходу шесть с половиной и семь миль в час.

С 1 марта мы начали считать другую сотню дней нашего плавания. Офицеры и служители были совершенно здоровы. В продолжение всего времени умер на шлюпе «Мирный» один матрос нервной горячкой. Медико-хирург Галкин, сколько ни старался подать ему всевозможную помощь, но от сильного действия сурового климата все его усилия остались тщетны.

Паруса и бегучий такелаж на шлюпах от частой долговременной мокроты обветшали, количество дров и воды приметно уменьшалось, особенно первых. Я намерен был запастись водой, когда встретим ледяной остров, ежели только погода позволит.

2 марта. Мы продолжали путь на восток при резком свежем ветре от SSW. Погода была сухая, мороза 2°; временно скоро набегающие облака по ветру наносили сухой мелкий снег и град; плавание было беспокойно от южной зыби и волнения, ветром производимого.

Я старался ночью иметь ходу как можно менее; паруса обрасопили, чтоб они заигрывали, но при всем том мы шли по пяти узлов в час.

К крайнему моему сожалению, должен был взять все рифы у марселей и идти под сими малыми парусами, дабы шлюп «Мирный» мог держаться за нами. Такое в ходе шлюпов неравенство, при всем искусстве и попечительности лейтенанта Лазарева, производило великое неудобство в столь важном предприятии – так сказать, почти на всяком шагу препятствовало успешному плаванию вверенного мне шлюпа. Я неоднократно помышлял шлюп «Мирный» вовсе оставить, и, конечно бы, на сие решился, ежели б данная мне инструкция не воспрещала нам разлучаться в больших южных широтах.

В полдень мы находились на широте 60°45'44''южной, при долготе 76°51'31''восточной.

В 2 часа пополудни увидели впереди ледяные острова, через час вошли между оных; в горизонте было до десяти, можно полагать и больше, но за пасмурностью мы недалеко видели. Чтоб обойти один из сих островов, мы должны были спуститься; жестокий резкий ветер и великое волнение воспрепятствовали нам помышлять о набрании льда.

Лейтенант Лазарев весь день держался от нас к северу в семи милях, а к ночи вошел в кильватер. Мы продолжали до полуночи идти по восьми узлов, но по причине темноты обезветрили грот-марсель, чтоб уменьшить ход.

Встретившиеся нам в продолжение дня ледяные острова подали причину к заключению, что будем видеть оные часто. Приближение ночи, крепкий ветер, большое волнение еще сильнее умножали опасность такой встречи, ибо при крепком ветре и волнении в ночное время при большом ходе шлюпа весьма трудно отличать льды от кипящей на волнах пены; а притом самое внезапное приближение к ледяным островам во время свежего ветра и мороза может затруднить управление судном. При каждой неожиданной перемене движения шлюпов потребны были великие силы, ибо весь бегучий такелаж, посредством которого всякое движение судна производится, от мокроты и мороза затвердел так, что весьма трудно было веревки распрямить.

3 марта. Ртуть в реомюровом термометре стояла ночью на двух с половиной градусах ниже точки замерзания. Лишь только офицер, управляющий вахтой, успел смениться, приметили по временам показывающееся мерцание света, причины коего мы сначала не знали. Наконец на исходе второго часа ночи, когда облака стали реже, открылось взору нашему прекраснейшее и величественнейшее явление природы.

На юге представилось нам сначала два столба бело-синеватого цвета, подобно фосфорическому огню, со скоростью ракет из-за облаков на горизонте исходящие; каждый столб был шириною в три диаметра солнца; потом сие изумляющее нас явление заняло пространство на горизонте около 120°, переходя зенит. Наконец, к довершению явления, все небо объято было подобными столбами. Мы любовались и удивлялись сему необыкновенному зрелищу. Свет был так велик и обширен, что от непрозрачных предметов была тень подобно как во время дня, когда солнце закрыто облаками; можно было без труда читать самую мелкую печать.

Явление мало-помалу исчезло и, освещая во всю ночь горизонт, приносило нам великую пользу, ибо уже за несколько дней пред сим в самую облачную ночь становилось по временам светло, чему мы не знали причины, а при сем свете могли смелее продолжать плавание.

Последнее такового рода явление показалось сначала небольшим бело-синеватым шаром, из коего мгновенно распространялись по своду небесному того же цвета полосы и некоторые простирались до противоположного горизонта; а иные, достигая зенита, переходили оный; иногда на небесном своде представляли подобие пера, а иногда все небо и даже горизонт на севере покрывались сим светом. При утренней заре прекрасное южное сияние постепенно исчезало.

Ветер дул крепкий, от SW; мы шли к востоку. На рассвете увидели впереди четыре ледяных острова. Великое волнение с яростью разбивалось о ближайший к нам остров. Брызги, поднимаясь, уносимы были ветром через остров, который видом подобен был маяку.

До полудня мы прошли тринадцать ледяных островов и плавающих льдов. В полдень, по наблюдению, находились на широте 60°49'11''южной, долготе 82°22'16''восточной. Склонение компаса было 48°4' западное, среднее из найденных.

От полудня до сумерек прошли мимо разных ледяных островов, которых число час от часу умножалось. В вечеру набежал от запада сильный шквал; при ночной темноте и великом снеге мы далее пяти шагов вперед не могли видеть, почему в 10 часов вечера привели к ветру на север и остались до рассвета в сем положении.

4 марта. В продолжение всей ночи ветер дул довольно свежий с порывами при черезвычайно густом снеге, но как скоро перестал идти снег, открылось южное сияние во всем величии и блеске, совершенно отличное от того, которое мы видели 3-го числа; весь небесный свод, исключая от горизонта на 12 или 15°, покрыт был радужного цвета полосами, со скоростью молнии извилисто пробегающими от юга к северу и переливающимися из цвета в цвет. Сие явление, превосходящее всякое описание, приводя нас в величайшее изумление, спасло, может быть, от бедствия. Когда после снежной тучи осветило море сиянием, мы увидели, что прошли подле большого ледяного острова, оставя оный под ветром; почитали себя счастливыми, что не задели остров.

Впоследствии лейтенант Лазарев мне рассказывал, что некоторые матросы его шлюпа при сем внезапном явлении вскричали: «Горит небо, и уже недалече!» Я сему не удивился, ибо думаю, что такое внезапное зрелище изумило бы и самого профессора, преподающего лекции по сей части, ежели ему не случалось прежде видеть подобных явлений.

В четыре с половиной часа, лишь только рассвело, я спустился на SO 70°, и мы увидели вблизи нас двенадцать больших ледяных островов. К 8 часам прекратились порывы с густым снегом, но ветер продолжался тот же. Ледяные острова беспрерывно умножались на пути нашем, и многие были огромной величины.

В 10 часов утра, когда по великому числу ледяных островов они становились опасны, я лег на NO, и шлюпу «Мирный» через телеграф велел переменить курс влево на четыре румба.

В сие время проходили льдину, которая имела вид древних башен. Капитан-лейтенант Завадовский посредством секстанта нашел, что высота сего ледяного острова 357 английских футов от поверхности моря[99]99
  То есть 108 м.


[Закрыть]. Художник Михайлов нарисовал вид острова.

Лейтенант Лазарев в первое наше после сего свидание говорил мне, что когда шлюп «Восток» проходил вблизи одного из островов и был на расстоянии от «Мирного» около пяти миль, тогда казалось, что его рангоут высотой с третью долю ледяной громады. Из сего лейтенант Лазарев заключил, что остров возвышался на 408 футов[100]100
  То есть 124 м.


[Закрыть].

Такая высота сверх поверхности моря – средняя между спицами Петропавловской в С.-Петербурге и Св. Михаила в Гамбурге. Первая – 385 английских футов, а последняя – 429. Льдина имела верх острый.

Шлюп «Мирный», по причине дальнего от нас расстояния, не скоро исполнил по сигналу, и для того сигнал повторен при двух пушечных выстрелах с ядрами.

В полдень мы находились на широте 60°29'35''южной, долготе 86°6'5''восточной. Склонение компаса было 49°40' западное, среднее из найденных.

С самого утра и до пяти часов пополудни мы шли между ледяными островами и плавающими льдинами. Подле одного огромного острова, от которого волнением отбило несколько кусков льда, мы легли в дрейф и спустили ялы, набрали льда до десяти бочек, потом, подняв ялы, к ночи взяли у марселей по два рифа и направили курс на NO 40°.

Во время дрейфа приехал к нам командир шлюпа «Мирный». Я объявил ему намерение мое оставить большие широты, как по множеству встречаемого льда и приближению равноденственного бурного времени, так и по темноте ночей и по беспрестанным снегам; объявил, что вместо Аукландских островов, к которым назначено мне дойти, пойду в Порт-Джексон, где можно запастись всеми свежими съестными припасами, коих нет на Аукландских островах, да и дров в Порт-Джексоне больше. Вследствие сего предположения я сказал лейтенанту Лазареву, что близ пересечения пути капитана Кука шлюпы должны разлучиться.

«Мирному» должно идти по параллели на 2 1/2 или 3° южнее пути капитана Фюрно[101]101
  Капитан Фюрно участвовал в экспедиции Кука в качестве командира корабля «Адвенчер».


[Закрыть], приближаясь к долготе 135° восточной, войти на широту 49°30' южную и продолжать плавание к востоку по сей параллели, дабы осмотреть остров Компанейский, означенный на Арроусмитовой карте на широте 49°30' южной, долготе 143°4' восточной; потом, обозрев пространство от сего острова до южной оконечности Вандименовой Земли[102]102
  То есть острова Тасмания.


[Закрыть], идти в Порт-Джексон. Шлюпу «Восток» назначил плавание севернее пути капитана Кука, также на 2 1/2 или 3°, дабы оба шлюпа перешли и обозрели пространство моря по долготе 55°, по широте 8°, которое еще никем из известных мореплавателей не было обозреваемо. Приблизившись к острову Компанейскому, я намерен был осмотреть оный и потом уже идти в Порт-Джексон. Я присовокупил лейтенанту Лазареву, что когда наступит час разлучения, о сем ему дам знать через телеграф.

Ночью мы шли тем же курсом под малыми парусами. Два раза набегали шквалы от SW, с таким густым снегом, что на десять сажен ничего не возможно было видеть.

5 марта. В 3 часа утра мы вошли между множества льда, плавающего большими кусками, но, к счастью нашему, в сие время южное сияние осветило море, так что мы могли все видеть и избрать путь, дабы миновать льды. Через час вышли на свободное место.

При рассвете открылось до одиннадцати ледяных островов в разных направлениях от шлюпа. Весь следующий день мы шли между ледяными островами. В полдень находились на широте 59°00'31''южной, долготе 88°51'9''восточной. Склонение компаса, среднее из найденных, было 48°2' западное; к вечеру ледяные острова показывались реже. В продолжение дня проходило несколько туч со снегом, и как по наступающему равноденствию я не надеялся иметь более благоприятного случая нарубить льда, то выпадающий снег собирали в кадки и впоследствие времени поили им свиней и баранов.

На шлюпе «Восток» служащих было многим больше, нежели на «Мирном», а потому, дабы по наступлении Великого поста доставить им возможность исполнять обязанности христиан, я взял священника со шлюпа «Мирный» до соединения нашего в Новой Голландии[103]103
  То есть в Австралии.


[Закрыть]. Оба шлюпа легли в дрейф, и священник к нам переехал.

По поднятии яла шлюпы пошли прежним курсом на NO 40°. Вскоре потом через телеграф, при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу «Мирный» идти в повеленный путь, пожелал ему всех возможных успехов и назначил местом соединения Порт-Джексон. Лейтенант Лазарев отвечал двадцатью выстрелами, через телеграф также пожелал нам успехов и лег на NO 79°; в 7 часов вечера ночная темнота скрыла от нас сопутников наших, и мы на долгое время с ними разлучились.

С вечера мы остались под рифлеными марселями. При свежем ветре от SSW шли на NO 70° по семи миль в час, встречая несколько ледяных островов. Густой снег препятствовал нам различать предметы, и потому, в предосторожность, от времени до времени я уменьшал ход, обезветривая паруса.

6 марта. В полночь мороза было 1,2°; южное сияние, некоторым образом способствующее безопасности плавания нашего, продолжалось с десяти часов вечера до трех часов утра.

Я сделал привычку при рассвете взглянуть за корму на шлюп «Мирный»; ныне, выйдя на шканцы, взглянул и, не видя своего сопутника, почувствовал, что мы находились одни в центре горизонта; в виду имели ледяные острова, прибавляли парусов, но не выходили из скучного одиночества.

Пеструшки, черные, голубые бурные птицы и дымчатые альбатросы были свидетелями нашего плавания.

Число ледяных островов уменьшалось. В продолжение дня при большом ходе встретили оных не более десяти.

В 7 часов пополудни ветер задул от запада и шел небольшой снег; для ночи убрали все лисели.

7 марта. С полуночи до 4 часов южное сияние способствовало нашему плаванию. С рассветом поставили все лисели, ветер перешел к северу, с небольшой пасмурностью, дождем и снегом. Ртуть в термометре стояла на точке замерзания. В 7 часов прошли мимо льдины, оставя оную слева.

Я уже давно хотел запастись льдом, но до сего времени всегда встречал препятствия: то крепкий или благополучный ветер, которого не желал упустить, то большая зыбь не позволяла пристать и держаться с гребным судном около льдины. Сегодня в начале десятого часа утра, подойдя к ледяному острову весьма близко, пятью выстрелами с ядрами мы отбили достаточно льда, легли в дрейф, спустили оба яла и отправили оные за льдом.

Во время дрейфа успели измочалившийся от непогод штуртрос переменить новым.

В полдень находились на широте 58°21'48''южной, долготе 97°28'38''восточной; склонение компаса было 42°51' западное.

Собрав лед, подняли гребные суда на боканцы, наполнили паруса и легли на NO 80°, при свежем ветре от NW. Ходу было около восьми миль в час. От полудня до вечера видели вдали только два ледяных острова.

В 8 часов вечера спустили для ночи лисели; в 10 часов вечера прошли мимо льдины; пасмурность очистилась; в 11 часов началось южное сияние, которое простиралось от SW к NO.

8 марта. С 9 часов утра ветер начал крепчать от севера, что принудило нас, закрепя брамсели, взять у марселей по рифу. В 2 часа пополудни спустили брам-реи на росторы; с 3 часов горизонт покрылся мрачностью. В 5 часов у фор-марселя и крюйселя взяли остальные рифы и у грот-марселя закрепили предпоследний риф и спустили брам-стеньги на найтовы; в 9 часов взяли грот на гитовы; в 11 прошли ледяной остров и увидели впереди еще несколько. Ветер все крепчал, что принудило нас поворотить на другой галс.

9 марта. В полночь ветер уже был так силен, что мы остались при зарифленном грот-марселе и штормовых стакселях. В 2 часа грот-стаксель-фал лопнул, мы скоро убрали и, переменив новым, подняли стаксель. В 5 часов вдруг порвало грот-марса шкот, грот-стаксель и бизань-стаксель шкоты; положение шлюпа нашего могут себе представить только те, которые подобное испытали. Хотя марсель убрали скоро, равно и стаксели спустили, однако же они к употреблению уже были совершенно негодны, устоял один фок-стаксель. Я приказал скорее спустить, дабы иметь хотя один парус на всякий случай. Ветер ревел; волны поднимались до высоты необыкновенной; море с воздухом как будто смешалось, треск частей шлюпа заглушал все.

Мы остались совершенно без парусов, на произвол свирепствующей бури; я велел растянуть на бизань-вантах несколько матросских коек, дабы удержать шлюп ближе к ветру. Мы утешались только тем, что не встречали льдов в сию ужасную бурю. Наконец в 8 часов с бака закричали: «Льдины впереди!» Сие извещение поразило всех ужасом, и я видел, что нас несло на одну из льдин; тотчас подняли фок-стаксель и положили руль на ветер на борт, но как все сие не произвело желаемого действия и льдина была уже весьма близко, то мы только смотрели, как нас к оной приближало.

Одну льдину пронесло под кормой, а другая находилась прямо против середины борта, и мы ожидали удара, которому надлежало последовать; по счастью, огромная волна, вышедшая из-под шлюпа, отодвинула льдину на несколько сажен и пронесла у самого подветренного штульца. Льдина сия могла проломить борт или отломить руслень и свалить мачты.

В 11 часов буря свирепствовала по-прежнему; вершиной одной из огромных волн ударило в конец бушприта, так что разогнуло наветренные гаки, ватер-бакштаги и крамбал-бакштаги. При сем случае я много обязан расторопности и деятельности капитан-лейтенанта Завадовского, которому было поручено как можно скорее наложить сейтали на место бакштагов; скорым сего исполнением мы могли удержать бушприт и мачты.

В продолжение бури не видно было ни одной птицы, кроме дымчатого альбатроса, который прятался от жестокости ветра в бороздах волн и, удерживаясь в оных с распростертыми крыльями, перебирал ногами воду.

В 2 часа пополудни сила ветра несколько уменьшилась. В 3 часа мы видели большой ледяной остров в трех милях от нас. Ветер с полудня уклонился через север к NW. Поставя фок-стаксель, мы поворотили и взяли курс NO 80°. В 6 часов вечера уже могли нести фок и грог зарифленные; тогда видели ледяной остров на N и несколько пеструшек; они все еще старались удерживаться на поверхности воды между волнами. Приближающаяся ночь умножала опасность нашу, ибо мы испытали, что плавание между ледяными островами во время шторма может быть бедственно, особенно когда темнота ночи препятствует увидеть льды прежде самого близкого расстояния; при сильном ветре иногда нет средства управлять судном по желанию; может случиться, что не будет возможности ни пройти на ветер, ни спуститься, и тогда гибель неизбежна.

10 марта. В полночь ветер все еще свирепствовал по-прежнему, сопровождаемый дождем и снегом; каждый набегающий огромный вал подымал шлюп на свою вершину и потом низвергал в пропасть; шлюп находился то в прямом положении, то на правом или левом боку; весьма неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как они трещат.

В исходе второго часа рассмотрели под ветром ледяной остров, выше которого пройти не надеялись, и потому спустились под ветер. В 3 часа, проходя мимо сего острова, встретили отделившиеся от оного куски плавающего льда; весьма счастливо прошли между ними, не задев ни одного. Мы сначала обманулись, почитая сии куски льда пеной, происходящей от волн. В 11 часов утра ветер перешел опять к NO, мы поворотили вновь к NW, чтоб как можно менее податься к югу, опасаясь встретить больше льда. При повороте видели на SSW, в трех милях, и на NO 60°, в трех же милях, два огромных ледяных острова; вскоре, по прочищении пасмурности, открылся третий на NO, в четырех милях.

К вечеру ветер начал стихать. В 7 часов пополудни спустились и обходили ледяной остров.

11 марта. В полночь было совершенное безветрие, дождь и снег. Прежнее волнение производило черезвычайно вредную качку и несло нас по своему направлению. Сие положение не менее прочих опасно, ибо равно невозможно управлять судном.

Поутру заменили изорванный грот-марсель новым и по причине черезмерной качки и мрачности поставили только марсели рифленые. Беспрерывный мокрый снег затруднял все матросские работы.

С полудня задул ветер от WNW; я опять взял курс к NNO, чтоб скорее выйти изо льдов, но черезмерная зыбь, оставшаяся после бури, препятствовала нам воспользоваться сим ветром; к вечеру опять задул крепкий от севера и принудил нас идти к востоку. Мы тогда имели только грот-марсель, зарифленный всеми рифами, и фок рифленый; мороза было 2,5°.

12 марта. В 2 часа ночи увидели под ветром ледяной остров; с теми парусами, которые мы имели, я не надеялся пройти на ветре оного и потому обошел под ветром. В 7 часов утра прошли еще одну льдину. В продолжение всей ночи и до полудня выпадал небольшой снег, в полдень перестал; тогда небо очистилось и солнце выглянуло, к отраде нашей.

По наблюдению, в полдень мы находились на широте 58°39'57''южной, долготе 108°16'15''восточной; течением в продолжение шести суток нас снесло на юг, шестьдесят две мили.

Около полудня сила ветра несколько уменьшилась, а к вечеру задул ветер от NW; по сей причине, поставя фор-марсель и грот, мы шли на NO.

13 марта. До полуночи луна светила по временам, выходя из-за облаков, а с первого часа ночи благодетельное для нас южное сияние хотя временно, но весьма хорошо освещало.

Сегодня мы также прошли мимо нескольких ледяных островов; один был вышиной 250 футов; на краю его стоял ледяной столб наподобие обелиска. В 8 часов на широте 57°33' прошли льдину; она имела вид сопки и была последней, которую мы встретили на пути к Порт-Джексону.

14 марта. По крепости ветра на ночь убавили парусов, шлюп остался под одними зарифленными марселями, хода имел семь с половиной узлов. Ночь была темная, временно мрачность, шел небольшой снег, и мы впереди ничего не видели. По сей причине я держал грот-марсель на стеньге, чтоб иметь не более четырех узлов хода. С утра прибавили парусов и шли весь день по восемь с половиной миль в час на NO 77°.

С вечера, по темноте, происходящей от пасмурности, облачной и дождливой погоды, мы привели в бейдевинд и остались только под грот-марселем, фок-стакселем и апселем. Ветер дул крепкий, черезвычайно большая зыбь произвела великую качку. В 11 часов небо прояснилось и луна осветила горизонт, тогда снялись с дрейфа. Ртуть в термометре стояла на 2,5° выше точки замерзания.

15 марта. С рассветом отдали у грот-марселя один риф и поставили фор-марсель и крюйсель зарифленные. День был ясный, лучший, какого можно ожидать в Южном океане.

В полдень находились на широте 56°41'40''южной, долготе 124°10'7''восточной. Склонение компаса оказалось 21°5' западное. В последние трое суток течением нас увлекло на SO 62°, семьдесят семь миль. Сие произошло от большого волнения и неверного определения склонения компаса, ибо склонение компаса невозможно определить с точностью, когда он от великого волнения сильно качается. Высоту солнца также нет возможности взять надлежащим образом, потому что, когда шлюп подымается и опускается на волнений, самый горизонт переменяется.

С полудня, дабы войти в меньшие широты, я взял курс на NO 40°, но сим румбом мы шли только до 9 часов вечера, тогда сделался ветер противный, от NO.

В продолжение дня встретили голубых бурных птиц, пеструшек, одного белого альбатроса, а около вечера видели курицу Эгмонтской гавани.

16 марта. Ночь темная, пасмурность и дождь. По термометру теплоты было 3°. В 3 часа утра ветер задул от NW, почему мы поворотили на NOtO. Ветер крепчал и к 8 часам утра выбил нас из парусов, так что с нуждой могли нести один рифленый грот; в 3 часа пополудни и сей парус убрали и остались под одним бизань-стакселем. Во время сей бури, в 10 часов вечера, ветер отходил к W и смягчался; мы поставили тогда штормовые стакселя и фок, пошли к NO. Вскоре пасмурность начала прочищаться и луна осветила горизонт.

17 марта. К утру ветер сделался тише – мы поставили все паруса; по причине крепких ветров давно не имели к сему возможности, и паруса, будучи мокрыми от продолжавшихся девятидневных штормов, требовали просушки; вывесили для просушки сырое служительское платье.

В полдень, по наблюдению, находились на широте 55°3'37''южной, долготе 129°7'51''восточной. Склонение компаса было 8°45' западное.

18 марта. В продолжение всего дня мы имели благополучный западный ветер; к ночи на короткое время сделался несколько противный; в час опять отошел к западу, и мы переменными румбами продолжали плавание к N0.

В полдень находились на широте 54°28'54''южной, долготе 131°9'52''восточной. Течением увлечены были к востоку на семнадцать миль; прошли мимо травы, плавающей на поверхности моря.

С полудня ветер задул от NO с пасмурностью и туманом. Желая скорее достигнуть меньшей широты, я поворотил к NW.

19 марта. С полуночи ветер неожиданно перешел через О к SO и до утра дул жестокий; шлюпу было весьма трудно идти против зыби. Выбило мартингал. С утра от 7 часов ветер сделался SW и обратился в шторм. Мы имели ходу по десяти узлов; часто встречали морскую траву.

В полдень находились на широте 53°1'58''южной, долготе 133°9' 42 восточной.

До 6 часов пополудни свирепствовал шторм, гнал перед собой отделявшиеся с вершин волн брызги, которые наполняли воздух; солнечные лучи, проникая сквозь облака и преломляясь в сих брызгах, представляли взору нашему на поверхности моря множество малых радуг. Волнение было велико, шлюп имел боковую и килевую качку. Из птиц провожали нас голубые и средние черные бурные птицы, пеструшки, дымчатые и белые альбатросы; к полуночи ветер несколько смягчился и перешел к W.

20 марта. Мы продолжали курс NO 50° при лунном свете, который показывался сквозь облака. В 8 часов утра ветер задул от ONO, с дождем, я поворотил к NW. Зыбь от SW все еще продолжалась и производила большую боковую качку; с полудня ветер перешел опять к NW и SW и, так сказать, едва двигал шлюп наш к NO; мы видели несколько морской травы и девять пингвинов.