Текст книги "Завеса Аркена"

Юри очень обрадовался, что она использовала именно это слово, но Джес, похоже, этого не заметила.

– Для магов Аркен означает безопасность. Завеса помогает им затаиться, а всем остальным даёт увидеть лишь то, что они способны понять.

– Подожди, – перебил её Ариан, – значит, если Юри уедет из Аркена, любой увидит его рога и всё остальное?

Джес бросила на Юри сочувствующий взгляд:

– Да, это так. Можешь себе представить, как важна эта завеса для магов вроде Юри. Многие могут жить только здесь, в Аркене.

Ариан понимал, что должен испытывать потрясение, должен сочувствовать Юри, но вместо этого испытал странное облегчение. Минуты, когда он не верил собственным глазам, панические атаки – видимо, для всего этого есть причина.

– Вообще-то всё это тебе должна была объяснить твоя двоюродная бабушка. Но она молчала, потому что никак не ожидала, что ты способен видеть сквозь завесу.

Ариан невольно подумал о тётушке, о том, как она всего несколько часов назад обрадовалась ему. Он покачал головой:

– Но как это всё-таки связано с тем, что тётя Лия пропала? Если не она сама перенесла себя колдовством, нужно обязательно выяснить, кто её похитил.

– Ты прав, но всё не так просто. Твоя тётя не та женщина, которую можно запросто похитить. Магестра – высококлассная ведьма, и её дом может найти только тот, кто приглашён или уже бывал здесь. А даже если кто-то и сумеет войти в дверь, в Аркене для неё мало что действительно опасно. Да в городе и нет ни одного мага, способного как-то навредить твоей тёте. – Джес, сделав паузу, твёрдо взглянула Ариану в глаза. – Ты никогда не задумывался, почему ни разу не видел её где-либо вне Аркена? Почему она никогда вас не навещала?

Ариан растерянно заморгал: откуда Джес знает…

– Может, сейчас не лучшее время для такого разговора? – вскинув брови, перебил Юри. – Он несколько часов назад впервые заглянул за завесу, а ты уже собираешься грузить его этой тайной?

Сглотнув, словно у неё пересохло во рту, Джес искоса бросила на Ариана беспокойный взгляд.

– Ему нужно знать, Юри. Иначе как он поймёт, что здесь случилось? – возразила она, хотя и не очень уверенно.

– Но всего этого для него слишком много. И какая разница, знает он или нет? Магестру Аконит нужно найти в любом случае, – не сдавался Юри.

– Аллё! Я сижу рядом с вами и всё слышу, – помахав руками, обратил на себя внимание Ариан.

Джес и Юри мельком взглянули на него, и Джес кивнула:

– Для разговора и потом найдётся время.

– Если речь о моей тёте, то я имею право узнать, что происходит, – запротестовал Ариан и с серьёзным видом посмотрел Джес в глаза.

Но с тем же успехом он мог требовать ответа от кирпичной стены.

Абсолютно невозмутимо Юри кивнул в сторону гостиной:

– Выглядит как после сражения. С применением сверхъестественных сил.

Джес кивнула:

– А на это даже в Аркене способны немногие.

– И что ты предлагаешь? – спросил Юри.

Джес, встав, в последний раз окинула озабоченным взглядом гостиную:

– Есть только один человек, который сейчас может нам помочь и которому я доверяю.

«Кондор А580»

В какой уже раз Бьорн рукой в перчатке протёр мотоциклетные очки. Нет, он не хотел себе ни одного из этих новомодных интегральных шлемов. При падении они, разумеется, защищают лучше, и в смотровое отверстие видно намного больше. Но для его мотоцикла «Кондор A580», который на ходу уже несколько десятков лет, было бы страшным оскорблением, сядь он на него в таком шлеме. «Кондор» предстал бы тогда в собственных глазах полным старьём.

Во всяком случае, так он постоянно отвечал, когда Камелия время от времени дарила ему новый шлем, чтобы, как она говорила, защитить дорогу от его чугунной башки. Однако теперь, раздражённый шумом четырёхтактного двигателя и полуслепой из-за грязных очков, он не возражал бы против чуть более современной техники. Оставшиеся позади аркенцы, вдыхающие оставленные его мотоциклом выхлопные газы, были, похоже, того же мнения. Но он, конечно, ни за что бы в этом не признался. Его «Кондор» уже столько лет служит ему верой и правдой и почти никогда не подводил, и поэтому сейчас он просто не мог от него отречься. Поэтому он и продолжал без какого-либо видимого эффекта размазывать перчаткой грязь, высматривая мальчика.

И куда только парень запропастился? Он уже не один раз безуспешно объехал ближайшие к дому улочки. Должно быть, мальчик сел в автобус. Но это дела не упрощало. В Аркене, правда, всего четыре автобусных маршрута, но все они ведут в лабиринт старого города, где не найти никого, кто не хочет быть найденным.

Бьорн, всё же решив продолжить поиски там, снизил скорость, и «Кондор» понёс его по булыжной мостовой на поворот. Из-за старых амортизаторов любая неровность дороги отдавалась в нём болью. Может, действительно пора приобрести более практичное транспортное средство? Что-нибудь на четырёх колёсах, с крышей и печкой, а может, даже и с магнитолой.

Проклятье, на повороте его чуть не занесло. Тяжёлый тюк у него за спиной съехал на бок, и он ненадолго потерял равновесие. Вместо того чтобы постоянно отвлекаться, пора наконец опять сосредоточиться на поисках мальчика.

Маленького Ариана он видел в последний раз, когда тот едва доставал ему до бедра. У парнишки уже тогда были на уме одни глупости, и Бьорну он сразу приглянулся. Ариан постоянно смешил его. Он любил вспоминать, как мальчик собрался вслед за белкой залезть на дерево, а выглядело это так, будто он пытается придушить ствол едва ли в десяти сантиметрах от земли. Мальчонка покраснел как рак, а потом побледнел, когда всё напряжение шлёпнулось ему в штанишки.

Чудесные были времена. Раньше племянница Камелии приезжала в Аркен каждые пару недель и брала с собой детей. Но это было давно. С тех пор как её брак распался, Ирис появлялась лишь изредка и детей больше не привозила. Причины он так никогда и не узнал, но понимал, как тяжело Камелии жить оторванной от семьи. С каждым разом её визиты становились всё короче, и контакты продолжали ослабевать.

Камелия ни разу не проронила на эту тему ни слова, но он чувствовал её печаль. И всё же выбора у неё не было, и у него тоже.

Он под уклон через городские ворота въехал в старый город, и снова с глухим чавком сработали амортизаторы. Древняя городская стена нехотя отражала рокот мотора. Неприступные тёсаные камни уже много веков очерчивали границу старого города. За ними ждали извилистые улочки, жмущиеся друг к другу черепичные крыши, громыхающие ставни, кованые газовые фонари – и прежде всего люди, не желающие ничего знать о том, что творится за пределами Аркена. Предстояла ночь свекольных призраков, и повсюду сооружали ларьки с кормовой и сахарной свёклой и тыквами. Между ломящимися под своим грузом прилавками сновали люди. Им ухмылялись вырезанные в выпотрошенных свёклинах лица. На рыночной площади толпился народ, но Бьорн возвышался над всеми.

Пожалуй, найти здесь мальчика из большого города будет не так уж трудно.

Через полчаса Бьорн понял: припарковав мотоцикл и отправившись прислушиваться к тому, о чём говорят на рынке, он совершил ошибку.

Быстрым шагом он двинулся назад – но не один.

– «Боскоп», «гравенштейн», а теперь ещё и дюжина «аркенгольда»! Так просто не может продолжаться. Слышите, господин Эриксон? – От маленькой морщинистой дамы отделаться было нелегко. Она едва доставала бородачу Бьорну до пояса, но как-то умудрялась не только идти с ним в ногу, но и непрерывно бомбить его жалобами.

– Госпожа Гирш-Грантовиц, – устало повторял Бьорн, – я понял вас уже четверть часа назад. Вы думаете, что Барнеби ворует у вас яблоки.

– Ха! Да тут и думать нечего. Он меня обкрадывает! Я своими глазами видела это преступление. Он протянул руку над забором и сорвал яблоко! – Маленькой женщине как-то удалось протиснуться между ним и мотоциклом. Запрокинув голову, она погрозила ему скрюченным указательным пальцем. – Говорю вам, этот оборванец – яблочный вор! – Эти слова она извергла с таким возмущением, что Бьорн прикрыл рукой лицо, чтобы на него больше не попали брызги слюны. – Вы же всё-таки сосед госпожи Аконит и, в конце концов, член правления общины. Мне бы хотелось – нет, я настаиваю на том, чтобы вы что-нибудь предприняли. Этого паршивца нужно схватить и запихнуть в ближайший поезд без обратного билета!

Что там сказала эта старая карга? Обратный билет? Ключевое слово.

– Дорогая госпожа Гирш-Грантовиц, как я уже несколько раз вам сообщил, я передам это госпоже Аконит. Замечательно, что Аркен может рассчитывать на таких честных и сознательных граждан, как вы. – Так, это, вероятно, слегка охладит старухин пыл. Она и правда казалась немного удивлённой. Пора выложить главный козырь. – А вы вообще не боитесь оставлять ваш ларёк без присмотра? Уверен, что Барнеби не единственный яблочный вор, который промышляет в Аркене.

На долю секунды старуха застыла с открытым ртом, не произнося ни слова. Затем она его захлопнула, судорожно сглотнула, бросила на Бьорна взгляд, выражавший отчасти укоризну и недоверие, а отчасти – нескрываемое беспокойство, и, резко развернувшись, отправилась назад на рыночную площадь.

– Не хватало ещё, чтобы кто-то грязными пальцами щупал мой «гравенштейн»! – было последним, что донеслось до Бьорна перед тем, как он вскочил на свой «Кондор» и шум мотора заглушил все остальные звуки. Как бы старуха ни раздражала, она навела его на хорошую мысль.

Со скрипом и ритмичным постукиванием двигатель «Кондора» остановился. Чтобы сюда добраться, ему не потребовалось много времени – да и есть ли в Аркене действительно длинные дороги?

Перед ним лежал вымерший вокзал. Трёхэтажное фахверковое здание выглядело по-прежнему впечатляюще, хотя несколько стёкол было выбито, а стропила крыши изогнулись как спина старой рабочей кобылы.

Вокзал недавно закрылся, а начальник станции исчез с последним поездом. Но три автобусных маршрута всё ещё останавливались на привокзальной площади. Наверное, правильно поискать мальчика здесь.

Оставив мотоцикл рядом с одной из немногих стоящих на площади машин, Бьорн отправился к вокзалу, мысленно ещё раз прокручивая события последних часов. Появившийся на кухне Ариан. Выражение счастья и радостного удивления на лице Камелии, которого он давно уже у неё не видел. Вкусный яблочный пирог и как всегда ненасытный Барнеби. Всё было хорошо, а потом внезапно стало по-другому. Округлившиеся глаза Ариана…

Он уже встречал людей с таким же ужасом во взгляде. Всегда в тот момент, когда они видели что-то такое, чему их сознание не находило логического объяснения. Ариан приходится Камелии внучатым племянником, и ничего удивительного, что и в нём проснулась магия. Даже если в семье Аконитов способности всегда передавались дочерям, это не значит, что он не может быть исключением. Раз уж наступило тысячелетие перемен.

Всё это не упрощало его задачу – но Ариан был семьёй Камелии, а он поклялся её защищать.

– Простите! – прервал его размышления чей-то сухой голос, и он почувствовал, как кто-то осторожно стучит его по плечу. – Я тут недавно и ищу вокзал. Я туда пришёл?

Очевидно, госпожа Гирш-Грантовиц в Аркене не единственная, кто не знает, что поезда тут больше не ходят.

Бьорн уже хотел обернуться, как ощутил мимолётную боль в затылке. В одночасье всё вокруг почернело, и земля понеслась ему навстречу.

Мышастый чудик выдохся

Ариан вновь очутился на растрескавшемся заднем сиденье «Вольво», и Джес опять не удосужилась объяснить, куда они, собственно, направляются.

Но если честно, его это очень устраивало: пока он двигался и на него постоянно сыпались новые впечатления, можно было ни о чём не задумываться. Не думать о тёте Лии, о том, что с ним происходит или что он увидел в гостиной. При этом ситуация казалась совершенно ясной. Вариантов было всего два: или он всё больше терял рассудок – и не он один, или – и это явно худший вариант – Джес и Юри сказали правду. Он покрепче обхватил свой рюкзак, куда они напихали всё, что ещё, вероятно, могло пригодиться. Всё-таки приятно держаться за что-то знакомое. Он молча глядел в покрытое царапинами окно, мимо которого тянулись фасады домов и сады.

Чем дольше он оставался в Аркене, тем больше удивлялся его отличию от других городов. Здесь не нашлось бы и двух домов, похожих друг на друга. Он видел уютные дома с круглыми окнами и крытыми соломой крышами и подобные крепостям здания из красного камня, покосившиеся лачуги, съёжившиеся в тени напоминающих дворцы усадеб, обветшалые башни и поросшие плющом руины. Объединяло все эти постройки только одно: они были старыми. За последние сто лет здесь точно ничего не строилось.

Только что его внимание привлёк явно вручную расписанный рекламный щит «Мастер Хаухаус. Колониальные товары». Ещё не оправившись от удивления, он увидел самую настоящую тележку, которую тянули по булыжной мостовой большой пёс и крошечный пони. Сбоку на тележке красовалась надпись красными буквами: «Константин Карл. Ремонт и чистка обуви – никто не надраит лучше!»

За повозкой шагал, приветственно махнув ему рукой, пухлый человек… гном с закреплённым на животе широким ассортиментом щёток и молотков.

Ариан всё сильнее чувствовал, что потерялся во времени. Он не удивился бы, обгони их сейчас какая-нибудь колесница. Словно соглашаясь, мобильник пискнул в последний раз и отключился. Опять сел аккумулятор.

Джес медленно вела машину по улицам, вымощенным булыжником. Видимо, такие новшества, как асфальт или бетон, до Аркена ещё не дошли.

Движение не было оживлённым. Попавшиеся им навстречу несколько машин выглядели ненамного современнее их собственной, но были в значительно лучшем состоянии. Тем не менее Джес почти спокойно рулила дальше. За исключением случаев, когда требовалось переключить скорость. Тогда раздавался громкий треск, сопровождающийся сотрясающим всю машину толчком.

Ведьма, похоже, не слишком спешила добраться до цели.

Словно услышав его мысли, она задумчиво взглянула на него в зеркало заднего вида.

– Пока мы не приехали, тебе нужно кое-что узнать про Алоиса Хладно-Каменецки, – наконец заговорила она.

Он плохо помнил невзрачного человека, сидевшего рядом с Бьорном. Но его глаза, внезапно взглянувшие на него из пустых провалов, в памяти запечатлелись чётко.

– Значит, мы едем к нему? – чувствуя озноб, спросил Ариан.

Джес неуверенно кивнула и, направив машину в поворот, искоса взглянула на Юри.

Проследив за её взглядом, Ариан тоже поймал в зеркале заднего вида лицо Юри. Широкая улыбка исчезла, а кожа приобрела какой-то желтоватый оттенок. Только сейчас он заметил, что всю дорогу Юри не проронил ни слова. Прижав руку к животу, тот тихо простонал:

– Думаю, молоко испортилось.

Взгляд Джес сделался ещё более озабоченным.

– Без паники! Тролля так просто с ног не свалить, – увидев её глаза, сдавленно прибавил он.

Ариан почему-то почувствовал себя виноватым. Его ребяческий приступ ярости представлялся ему теперь ужасно глупым. Он уже собрался что-то сказать, но его опередила Джес:

– Алоис Хладно-Каменецки – старый друг твоей тёти. Она никогда не рассказывала, как они познакомились, но тогда он ещё владел магией.

– Тогда? А теперь что, у него магических сил не осталось? – спросил Ариан, который вообще не мог представить себе маленького замшелого человечка волшебником.

Джес кивнула:

– Алоис – волшебник, вернее был им. Волшебники черпают магию в самих себе, не как ведьмы. Случается, что магическая искра в них гаснет. Если такое происходит, то уже навсегда. На что бы он ни был способен в те времена, сейчас он этого уже не может.

– Так у него поэтому такие… странные глаза?

– А, так ты это увидел? – кивнула Джес Ариану. – Значит, ты заглянул за завесу. Выдохшийся волшебник – чертовски печальное зрелище, – сказала Джес так, словно это само собой разумеется. Только заметив вопросительный взгляд Ариана, она пояснила: – Волшебники творят магию с помощью того, что любят. С помощью музыки, или живописи, или чего-то ещё. Выдохшийся волшебник теряет не только свою магию, но и восторг перед тем, с помощью чего он её прежде творил.

Ариан вспомнил впечатление уныния и потерянности, которое произвёл на него тот человечек.

– Но зачем мы едем именно к нему? – поинтересовался Ариан. Его не особо радовала мысль, что придётся опять заглянуть в эти потухшие угольные шахты.

– Он один из последних, кто видел твою тётю, и… – Джес запнулась.

– Кто бы ни напал на неё, с мозгами у него, должно быть, совсем худо, а значит, мышастого чудика точно можно исключить, – с вымученной улыбкой опередил её Юри.

– Прекрати постоянно так его называть, Юри! – укорила Джес. – Как бы ты сам себя чувствовал, если бы, живя в магическом городе, утратил своё волшебство?

От ответа Юри уклонился, опустив оконное стекло и высунув голову наружу, но перед этим всё же подмигнув Ариану.

Ариан сообразил. Он видел достаточно много сериалов про полицейских, а его логического мышления и в Аркене хватало, по крайней мере на то, чтобы понимать, что особенно подозревают тех, кто видел жертву последним. Выдохшийся волшебник из числа подозреваемых исключался, а Бьорна и след простыл, и поэтому опросить Хладно-Каменецки представлялось логичным. Раз уж они не могут подключить полицию, им, судя по всему, не остаётся ничего другого, как взять эту работу на себя.

– Твоя тётя не впустила бы в дом того, кому не доверяет, – взглянув Ариану в лицо, продолжила Джес. – У её исчезновения может быть и какая-то совершенно другая разгадка. Поэтому очень важно поговорить со всеми троими.

Ариан кивнул. Снова посмотрев в окно, он увидел, как ветер треплет волосы Юри вокруг его закрученных рогов, его покрытую узорами кожу и оттопыренные уши. Он моргнул, и Юри снова принял вид юноши, который сел в автобус. Ариан потряс головой. На этот раз взгляд за завесу не сопровождался головной болью. Вот только он не знал, хороший это знак или плохой.

Он вызвал в памяти лица трёх человек: Бьорна, высокого и широкого, как защитная башня, опустившегося Барнеби с бородой, набитой пирогом, и замшелого Хладно-Каменецки в очках с круглыми стёклами. Он их едва знал, но просто не мог представить, что за исчезновением тёти стоит кто-то из них. Должно быть ещё какое-то решение, о котором они пока просто не подумали.

Алоис Хладно-Каменецки. Какое странное имя, и вроде бы этому тщедушному человечку оно не очень подходит.

Как там Юри его назвал? Мышастый чудик? Это подходит гораздо лучше. Выдохшийся мышастый чудик, и вот к нему-то они сейчас и едут.

В конце улица делала петлю. Среди белых стволов берёз стояло несколько домов. Джес остановилась у самого маленького – узкого и всего лишь двухэтажного. Крыша поросла мхом, а ставни были открыты. Домику во многих местах не помешал бы ремонт, но выглядел он уютным.

С дощатой изгороди, сквозь которую храбро просунули головки цветы шиповника, отлетала синяя краска. Они открыли садовую калитку. Вверх по стенам дома, видимо, желая полностью укрыть его собой, карабкался плющ, добравшийся уже до водосточного жёлоба на крыше.

Под навесом они обнаружили узкую входную дверь, которая, в отличие от двери дома его тёти, была заперта. Звонка не оказалось, зато висело железное кольцо, которым Юри тут же с силой стукнул о дверь.

Никакого ответа. Юри собрался ещё раз взяться за кольцо, но Джес накрыла его руку своей, похоже опасаясь, что следующая попытка Юри сорвёт дверь с петель. Вместо этого она позвала:

– Господин Хладно-Каменецки, это я, Джес. Впустите нас, пожалуйста, нам нужно с вами поговорить.

Прошло какое-то время, и дверь наконец приоткрылась. В щёлочке появился самый обычный, только чуть покрасневший глаз в толстом стекле очков, и Ариан вздохнул с облегчением.

– А, Джесмина, это ты! И друзья с тобой? – раздался за дверью хриплый голосок. – Но сперва войдите. – Открыв дверь, Хладно-Каменецки впустил их в дом. – Ты, должно быть, Юри, названный в честь человека, касавшегося звёзд, – да-да, Бьорн часто о тебе рассказывает, – он протянул Юри дрожащую руку, но быстро отдёрнул её, и в лице у него проскользнуло выражение боли. – И Ариан, внучатый племянник госпожи магестры, названный, разумеется, по семейной традиции. – Рука Ариана оказалась в трясущейся мягкой руке, которой он почти не ощущал. Прежде чем он успел спросить, что Хладно-Каменецки имеет в виду под семейной традицией, тот впустил в дом и Джес: – Милое дитя, всегда рад видеть тебя. – Похоже, он очень удивился, что Джес обняла его, но всё же ответил тем же. – Садитесь, пожалуйста, в гостиной. Я только быстро поставлю воду на огонь. За чашкой чая всё обсуждается легче.

Они совсем недолго просидели в крошечной комнате, удобная обстановка которой наверняка составила бы гордость любого антикварного магазина, когда к ним из кухни вернулся хозяин дома. Он принёс деревянный поднос с исходящим паром чайником и постоянно стучащими одна о другую четырьмя чашками.

Он неловко составил чашки на стол, и одна, скатившись, упала на ковёр, но, по счастью, не разбилась.

– М-да, руки у меня уже не те, что прежде, – извинился он, подбирая чашку.

Чтобы навести его на другие мысли, Джес указала на фотографию в рамке на маленьком комоде. Мужчина и женщина лет тридцати пяти, обнимая друг друга, смеются в объектив. У женщины каштановые локоны, а у мужчины средней длины волосы того же цвета. Перед ними стоит пёстро раскрашенная деревянная машина, и у обоих в руках кисточки.

– Это ваши родственники?

Хладно-Каменецки провёл дрожащими руками по жидким волосам и со смущённой улыбкой ответил:

– Это мы с моей дорогой Ивейн. Через год ровно в тот же день мы поженились.

Вежливо не замечая написанного на их лицах удивления, он наполнил всем чашки, немного пролив и на блюдца.

– Прошло уже пять лет, а всё ещё кажется, будто это было вчера.

– На фотографии вы пять лет на… – Юри не договорил. Лицо его приняло виноватое выражение, и он, потерев ушибленную голень, бросил потрясённый взгляд на Джес.

Но Ариан понял, что хотел сказать Юри. Мужчина на фотографии выглядел лет на двадцать моложе и казался совсем другим человеком – счастливым и полным жизни. Хладно-Каменецки представлялся его ничтожной тенью.

– Да, – печально сказал сгорбленный человек, – это я. За эти пять лет столько всего случилось…

Повисла тишина, такая плотная, хоть на дольки режь. Очевидно, никто не знал, что сказать. Наконец Юри нарушил молчание:

– Э-э-э… можно воспользоваться вашим туалетом? Мне уже по дороге сюда было как-то нехорошо. В животе ощущение, будто наружу просится живущий со мной в симбиозе пришелец. Похоже, я перепил прокисшего молока, и теперь оно… э-э-э… ну да, срочно ищет выход…

Джес, сконфуженно схватившись за голову, уставилась в одну точку в полу. Ариан смущённо заёрзал на диване. Но Хладно-Каменецки, похоже, обрадовался возможности сменить тему.

– Конечно, Юри, просто поднимись на второй этаж. Первая дверь слева.

Юри протопал по лестнице наверх, а Хладно-Каменецки, сев на стул, подмигнул Джес:

– А у тебя, однако, симпатичный друг.

Щёки у Джес сделались багровыми:

– Нет-нет, всё не так. Юри не мой друг. То есть да, друг, конечно, только не друг…

– Господин Хладно-Каменецки, мы пришли к вам, потому что нам нужна помощь, – выручил её Ариан, и Джес посмотрела на него с благодарностью.

– Да, разумеется, мой мальчик. Пожалуйста, чем я могу вам помочь?

Джес рассказала ему всё, не забыв ни парящих в воздухе книг, ни неповреждённых кругов силы. Хладно-Каменецки ни разу не прервал её, но становился всё бледнее и растеряннее.

– Звучит на самом деле ужасно, – согласился он и зачем-то проверил, хорошо ли сидит его шёлковый галстук-бабочка. – Просто представить себе не могу, что кто-то в Аркене может причинить зло магестре. Ты ведь лучше других знаешь, какая она опытная ведьма. А не может такого быть, что она уехала из Аркена, чтобы сообщить своей племяннице, где находится её сын? – и он указал на Ариана.

Джес, заправив волосы за ухо, окинула Ариана задумчивым взглядом:

– Возможно-то возможно, но слишком маловероятно. И если она действительно уехала из Аркена – почему тогда не оставила сообщения и почему такой хаос в гостиной?

Хладно-Каменецки, кивнув, отхлебнул глоток чая:

– В самом деле, этому и я не нахожу объяснения. Может, вам просто нужно остаться в доме и ждать её возвращения?

Джес в изумлении подалась вперёд:

– Ждать возвращения?! Мы должны сегодня же её найти! – категорично заявила она.

– Вы можете сказать, что произошло после того, как… – начал Ариан и запнулся.

– После того как ты ушёл из дома? – деликатно помог ему Хладно-Каменецки. – Твоя тётя сильно разволновалась. Если честно, я редко видел её настолько встревоженной. Она попросила Джесмину пойти за тобой. Когда Джесмина не вернулась, она в конце концов попросила о помощи Бьорна. – Явно смутившись, Хладно-Каменецки поправил очки. – Понимаешь, раньше я наверняка смог бы ей помочь. Эти руки когда-то могли делать много всего чудесного. – Он с сожалением посмотрел на свои трясущиеся руки. – Но сегодня они мало на что способны. Даже заварить чай уже на грани моих возможностей.

В комнате снова установилось гнетущее молчание. Свет, падающий в щель между шторами, высвечивал танцующие пылинки. В узкую застеклённую дверь на террасу Ариан видел сад во дворе за домом, где покачивались ирисы.

– А что произошло после того, как Бьорн ушёл? – осторожно уточнила Джес.

– Я остался ещё ненадолго – пытался её успокоить. Я заварил для неё чай, но она к нему даже не притронулась. Она очень тревожилась за внучатого племянника.

В Ариане продолжало расти чувство вины, грозя заполнить всё пространство.

– Вообще-то я ушёл потому, что мне показалось, что она сама куда-то собирается, а я её только задерживаю.

– А Барнеби? Что он делал в это время? – спросила Джес.

– Бродяга? Ну, всё то же, что и всегда. Съел всё печенье и имел наглость потребовать ещё и чай, который я заварил для магестры Аконит. А потом я ушёл, уверенный, что он не исчезнет, пока не уничтожит все запасы в доме, – сплетя дрожащие пальцы, вздохнул Хладно-Каменецки.

– Значит, Барнеби, ещё оставался у неё, и получается, он последний, кто её видел, – заключила Джес. – Вы не думаете, – подавшись вперёд, последние слова Джес произнесла шёпотом, – что он мог сделать с ней что-то недоброе?

Ариан тоже упёрся взглядом в Хладно-Каменецки, теребящего кольцо у себя на пальце.

– Не могу себе представить, что бродяга может намеренно причинить вред госпоже магестре. Она всегда к нему добра, невзирая на его неслыханное поведение за столом, – прерывистым голосом сказал он и, кашлянув, оглянулся через плечо, словно хотел убедиться, что их не подслушивают. – Но этот перекати-поле не так прост, как кажется на первый взгляд. Пусть он без роду без племени и не знает хороших манер, но выступивший против него обретёт опасного противника, которого не стоит недооценивать.

Ариан вскинул бровь. Слово «опасный» он бы к Барнеби не применил, и, похоже, Джес разделяла его мнение. Заверь её Хладно-Каменецки, что солнце всходит на западе, она, наверное, выглядела бы так же.

– Джесмина, ты же наверняка знаешь, какой обманчивой может быть видимость, – сказал он с печальной улыбкой. – Но, разумеется, большого значения это не имеет. В Аркене и его окрестностях обретается несколько опасных существ, и, боюсь, не все согласны с решениями магестры Аконит.

– Значит, у неё есть враги? – снова включился в разговор Ариан, только что вспомнив, что этот вопрос любят задавать следователи в детективах, и решив, что подходящий момент для него настал.

Волшебник помотал головой:

– Нет-нет, так далеко я бы заходить не стал. Но твоя двоюродная бабушка – влиятельная персона, а решений, которыми все всегда довольны, не бывает.

– Как в истории с оборотнями, – кивнув, пробормотала Джес и, повернувшись к Ариану, объяснила: – В отношениях между союзом охотников и группой защитников окружающей среды, которая называет себя «Оборотни», возникли сложности. Судя по всему, это касалось квоты на отстрел. В конце концов госпожа Аконит выступила в роли посредника, но, думаю, и охотники, и защитники природы достигнутым компромиссом недовольны.

– Похоже, что так, – согласился Хладно-Каменецки. – Поэтому в последние дни поднялся большой переполох. И, как я слышал, нижнегородцы тоже недовольны и, судя по всему, нарушают пакт.

– А ведь она только на прошлой неделе навещала их, чтобы закрепить круги силы, эти неблагодарные…

Ариан хотел спросить, кто такие эти нижнегородцы, но их перебил раздавшийся наверху звук шагов. Лестница заскрипела, и вниз с шумом слетел Юри. С сияющим от радости лицом он встал перед ними, держа что-то над головой:

– Смотрите, что я нашёл наверху! Круто, да?

В его вытянутой руке покачивалась, глядя на них нарисованными глазами, странная кукла. Нет, не кукла – марионетка. На её безвольно повисших руках и ногах были закреплены едва видные нити. Трудно было сказать, что она изображала – возможно, какого-то зверя, но в одежде. Но кто бы это ни был, расписали марионетку так искусно, что она казалась почти живой. Ариану даже почудилось, что она ему улыбается.

На этот раз упавшая на пол чашка разбилась на множество осколков. Алоис Хладно-Каменецки, побледнев больше обычного, весь дрожал.

– Положи её на место! – его слабый голос прерывался, но теперь – от плохо подавляемого гнева. На негнущихся ногах он подошёл к Юри и, испепелив его взглядом, отобрал марионетку. – Не всё, что ты видишь, принадлежит тебе, юноша! – сдавленным голосом произнёс он, не отрывая глаз от куклы.

– П-простите. Просто она такая крутая, что мне захотелось показать её остальным, – растерялся Юри.

– Он не хотел ничего плохого, – сказала Джес. – Он всего лишь большой ребёнок, которому нужно потрогать все игрушки.

Но ни Юри, ни Хладно-Каменецки это объяснение не удовлетворило.

Крепко прижимая к себе марионетку, маг дрожащим голосом пролепетал:

– Игрушка?! Это не игрушка! – Он взглянул на троих ребят, и его серые глаза влажно блеснули. – Эту марионетку сделала моя жена. – Он нежно погладил куклу по голове и с тяжёлым шумным вздохом бросил взгляд на фотографию на комоде. – Но Ивейн хотела бы, чтобы вы её увидели. – Он бережно усадил куклу себе на руку и развернул к гостям. – Это Кизельвизель. Он был звездой нашего шоу. В то время мы ездили по миру с нашим кукольным театром, и нас приглашали даже в Китай. Ивейн делала и раскрашивала кукол, а я заставлял их танцевать. Мы вместе сочиняли сказки, чтобы радовать детей. Кизельвизель – это лучшее из того, что мы сделали, – он тихо всхлипнул и продолжил: – Он единственное, что у меня от неё осталось.

Встав, Джес дотронулась до его руки: