Текст книги "Прости, но я хочу на тебе жениться"

Глава двадцать вторая

– Можно войти, Леонардо?

Директор видит Алекса, выглядывающего из-за двери:

– Конечно! Знаешь, всегда приятно видеть тебя, мой кабинет всегда открыт.

Алекс улыбается:

– Спасибо. – Но ясно, что он не верит ни одному слову. – Я принес тебе кое-что… – Он кладет подарок на письменный стол.

Леонардо берет сверток и взвешивает в руке:

– Что это?

Он с любопытством вертит сверток. Похоже на компакт-диск или небольшую книгу.

– Открывай.

– Сегодня не мой день рождения.

– У меня тогда тоже не было дня рождения.

– Мне было приятно, что ты вернулся к нам.

– И мне приятно быть здесь с вами.

– Хм… – Леонардо понимает, что внутри что-то есть.

Он снимает обертку. Это DVD.

– Знаешь, что это?

На великолепной глянцевой обложке написано название.

– Никогда не слышал.

– Я думаю, ты знаешь… Давай посмотрим.

Леонардо улыбается и пожимает плечами, совершенно не догадываясь, о чем идет речь. Он вставляет диск в плеер и включает большой плазменный экран на стене. Звучит дикарская музыка. Тум-тум-тум. Появляются шимпанзе, которые отбивают ритм по большим древесным стволам. И сразу после этого, на ускоренной съемке, все сотрудники, графические дизайнеры, художники «Освальдо Фесты». Вдруг кадры из видео Pink Floyd, «We don’t need no education». Но вместо знаменитых молотков маршируют студенты, синхронно двигая ногами, а потом снова появляются животные. Слышен мощный рык льва, Леонардо что-то говорит в замедленной съемке на фоне львиного рыка, и сразу после этого Чарли Чаплин в «Великом диктаторе», а затем снова Леонардо дает какие-то указания, Чаплин затягивает болты гаечным ключом, а потом застревает в огромных шестеренках.

Внезапно все трещит и замедляется. Кадр с Чаплиным останавливается. Фокус перемещается на человека, он сидит в кресле и пьет. Оборачивается. Замирает. Это Алекс, он улыбается в камеру и говорит:

– Я на это не поведусь!

Леонардо теряет дар речи:

– Но… Но…

– Я сделал это с помощью той мини-камеры и смонтировал на ноутбуке, добавил видео с наших внутренних камер и то, что мы показывали на больших встречах в прошлом году, а потом ускорил это.

– Но это великолепно! Я собирался сказать тебе… Знаешь, мы должны сделать один фильм, короткометражку. Впервые нам поручили производство фильма, мы больше не просто рекламное агентство, теперь мы еще и продюссерское агентство, и все это благодаря тебе, успеху рекламной кампании Ла Луна. Японцы никогда не верили в нас… Если бы нам удалось поднять продажи всего на десять процентов, у нас был бы прирост прибыли на сотню. И знаешь что?

– Нет, что?

– Мы сделали двести процентов, заработали денег намного, намного больше, чем могли представить.

– Мы? Леонардо… Ты…

– Да, но…

– Да, но почему бы тебе не уйти тогда?

– Надо работать еще усерднее! Мы можем снять этот фильм… И ты уже доказал это… Отлично справился.

– Да, но ты видел название короткометражки? «Я на это не поведусь». – Алекс идет к двери. – Не рассчитывай на меня. Я собираюсь свести свое участие во всем этом к минимуму, как говорил раньше.

– Но как так, я же дал тебе новый большой кабинет…

– Я не просил.

– И прибавку.

– Этого я тоже не просил.

– И новую помощницу.

– Об этом я просил, но пока что никого не видел.

– Она ждет тебя в кабинете.

Алекс удивлен:

– Как, она появилась только сегодня?

– Я очень долго искал. Хотел найти лучшую…

– Хочу посмотреть сам.

– Лучшую во всех смыслах…

Но Алекс уже вышел за дверь и теперь быстро направляется к своему кабинету. Встречает Алессию, свою прежнюю помощницу.

– Алекс, там…

– Да, спасибо… Я знаю.

Андреа Солдини смотрит на него ошеломленно, качает головой, приоткрыв рот.

Алекс смотрит на него взволнованно:

– Эй, ты же не снова…

– Ни за что! – Солдини смеется. – Просто слова не подберу… Вот… Ты представляешь себе русских девушек? Так вот, там больше…

– Ой, брось… – Алекс качает головой и входит в свой кабинет. – Привет.

Она встает со стула. Высокая брюнетка с кудрявыми волосами. И приятной улыбкой. Правда, у нее красивая улыбка. И не только улыбка.

– Доброе утро.

– Привет… Я – Алекс.

Через секунду он понимает, что сразу перешел на «ты». Но она все еще придерживается некоторой формальности.

– Директор проводил меня в кабинет. Надеюсь, ничего страшного. Меня зовут Раффаэлла, очень приятно.

Алекс и Раффаэлла обмениваются рукопожатиями. У нее длинные ноги, идеальное телосложение, милое, легкое, элегантное платье. Все на своих местах. Все в порядке. Даже больше. Она прекрасна.

– Мои работы у вас на столе.

Алекс рассматривает их с профессиональным интересом, затем смотрит на нее поверх бумаг. Она все еще стоит.

– Пожалуйста, садитесь.

– Спасибо. – Снова эта красивая улыбка.

Алекс пытается сосредоточиться на рисунках, хоть это и непросто. Да, она и в самом деле очень хороша. В самом деле… Алекс? Ты уже ошибся.

– Вам нравится?

– Да… Очень хорошие, серьезно, правда, отличные работы… Поздравляю.

Алекс улыбается, она тоже. Их взгляды встречаются, они долго смотрят друг другу в глаза.

Алекс собирает рисунки в папку на столе, отводит взгляд в сторону.

– Ну… Очень хорошо:

– А… вот еще кое-что… – Раффаэлла достает из рабочей сумки ноутбук, точно такой же, какой Леонардо подарил Алексу, нажимает на кнопку питания. Ставит ноутбук на стол и поворачивает к Алексу: – Это короткий клип… Ничего особенного, но директору очень понравилось…

Алекс с любопытством смотрит видео.

– Это видео я сделала летом… Я была в Лос-Рокес, решила подурачиться немного, а мой отец заснял все… Я не собиралась сниматься, наоборот, меня это даже немного разозлило… К тому же накануне я поссорилась со своим парнем и поэтому была мрачной… Вот… – Раффаэлла указывает на экран: – Я даже заплакала…

На видео она пытается убежать от отца, сперва злится, а потом начинает смеяться.

– А потом я смонтировала видео с несколькими эпизодами из разных мультфильмов…

Начинаются вставки из ранних мультиков Диснея, черно-белый Микки-Маус, Дамбо и другие прекрасные картины. Кадры, где Раффаэлла неторопливо гуляет по пляжу, чередуются с Микки – учеником чародея.

– Ну, я не знаю почему, но директору, Леонардо… это очень понравилось…

Алекс улыбается «Охотно верю. Я никогда не видел никого с таким невероятным телосложением, кажется, что тебя совершенно ничего не волнует».

– Очень хорошая работа… Видны изобретательность и желание удивлять.

«Что я говорю? Алекс, прекрати это».

– Спасибо. Он сказал, может быть, мы будем вместе работать над чем-то вроде этого…

– Ну… – Алекс закрывает крышку ноутбука и отдает его Раффаэлле. – На самом деле мы пока ничего не решили…

Звонит интерком.

Алекс нажимает на кнопку:

– Да?

– Только что доставили эскизы для новой кампании, принести их тебе?

– А… да… Да, конечно…

Раффаэлла кладет ноутбук в сумку, берет свою папку и складывает в нее наброски:

– Итак, если захотите пообщаться, я буду в своем кабинете…

– Очень хорошо, спасибо.

– Было приятно познакомиться с тобой.

Она переходит на «ты».

– Мне тоже… – Алекс смотрит ей вслед. – Оставь дверь открытой, пожалуйста…

Она улыбается. Он продолжает смотреть ей вслед, Раффа-элла оборачивается на пороге. Да, она и вправду красива. На самом деле слишком красива. И на мгновение Алекс задумывается, каково это – работать с ней вместе? День за днем, плечом к плечу, рядом. Он смотрит на нее в последний раз. Как я назвал свое видео? В этот момент Раффаэлла оборачивается в последний раз, прежде чем скрыться за дверью своего кабинета, словно зная, что Алекс наблюдает за ней. И улыбается в последний раз. Фантазия, изобретательность или просто понимание? Алекс поднимает брови и отвечает ей глупой улыбкой, настолько глупой, что начинает чувствовать себя настоящим кретином. Качает головой, встает и закрывает дверь кабинета. И тут же вспоминает название видео: «Я на это не поведусь». Сейчас, как никогда раньше, эти слова кажутся ему насмешкой судьбы.

Глава двадцать третья

Энрико расставляет по местам куклы Ингрид. Девочка уже спит. Сегодня они с Анной много играли. Когда Энрико вернулся, то застал обеих на ковре. Потом Анна взяла свой рюкзачок, как всегда улыбнулась, попрощалась и ушла. Она и правда хорошая. Мне повезло встретить ее. Энрико берет желтого медвежонка и кладет на пластиковое креслице Ингрид. Вдруг слышится громкий шум сверху. Похоже на глухой удар. Энрико поднимает глаза. Опять удар. Он не понимает, в чем дело. Не первый раз такое происходит. Через несколько мгновений еще один удар и грохот, словно по полу волочат стул. Энрико останавливается и прислушивается. Через некоторое время еще один удар и мужской голос, приглушенный перекрытиями. Энрико пытается разобрать слова. Кажется, что-то вроде: «Ах, да, и ты думаешь, что я идиот?», громкий мужской голос, а затем женский голос пытается успокоить его: «Но разве ты не понимаешь, что это бред? Ты слишком ревнивый!», потом другие слова, уже неразборчиво. И снова удар. Что-то падает на пол, со звоном подскакивает, как железная труба или что-то в этом роде. Энрико на секунду задумывается. Конечно. Квартира выше. Анна. Этот шум из квартиры Анны. Черт! Что они делают? Энрико подбирает игрушку Ингрид, закатившуюся за диван. Да, она говорила, что живет с пар-нем. Должно быть, это он устроил скандал. Энрико продолжает слушать. И грустнеет. И волнуется. Да, жаль. Такая милая и до-брая девушка живет с этим типом. Как такое возможно?

Глава двадцать четвертая

Вторая половина дня. Намного позже.

– Привет, дорогой, что ты делаешь?

– Ники! Какой сюрприз… Я работаю…

– А… И как прошло утро?

Алекс озадачен:

– А что?

– Ну, чтобы знать… Мы никогда не говорим о таких вещах.

– А… сегодня утром… – Алекс чувствует себя немного виноватым. Но почему? В чем причина? И пока он задается этим вопросом, чувство вины становится только сильнее. – Этим утром… Этим утром… Ну, все в порядке, я просмотрел эскизы для новой рекламной кампании, они очень хорошие и современные, надо только цвета поменять, наверное, но это можно быстро сделать…

– А, так, значит, никаких новостей?

Раздается стук в дверь.

– Входите.

Входит Раффаэлла с папкой в руке.

Алекс смотрит на нее слегка смущенно, затем накрывает телефон рукой и тихо спрашивает:

– Что это?

– Хотела показать тебе… Совсем о них забыла.

– А да, минутку…

Раффаэлла улыбается и выходит из кабинета.

Алекс снова обращается к Ники:

– Извини, что ты говорила?

– Ничего, я спросила… Ничего нового?

– Нет-нет… Ничего. А что? – И он чувствует себя чуточку лжецом, умалчивая об одной конкретной новости с темными кудрями и длинными ногами. И очаровательной улыбкой. И потрясающим телосложением. И…

– Да ничего, Алекс, я же говорю… Мне просто любопытно, я сейчас дома занимаюсь. И у меня появилась идея. Я хотела тебя пригласить на ужин…

– На ужин?

– Да… Алекс, что с тобой сегодня?

– Просто ты никогда не приглашала меня на ужин…

– Потому что не было повода… В общем, есть одно новое место, его нашел мой друг, очень милый ресторан на виа Балдуина.

– Хорошо. – Алекс немного успокаивается. – Но я не знаю, во сколько освобожусь.

– Хорошо. Тогда увидимся на месте, около половины десятого, сможешь приехать к этому времени?

– Да-да.

– Я пришлю эсэмэску с точным адресом…

– Хорошо, увидимся позже.

Алекс закрывает телефон и задумывается. Хм… Странно. Что-то не так. К чему все эти вопросы? Боже мой… Что, если Раффаэлла – подруга Ники? И он представляет гипотетический телефонный разговор между Ники и Раффаэллой. Да ну, какая разница, даже если они подруги – мы с Ники поговорили по телефону раньше, чем они могли бы увидеться. А с Ники мы встречаемся ближе к вечеру. Алекс бледнеет: «А что, если Раффаэлла поговорила с Ники раньше, чем со мной? В этом случае Ники наверняка задумается: почему он мне ничего не сказал? И что в этом случае мне ответить? Боже мой, что я делаю? Я стал как Пьетро, ищу оправдания, когда еще не услышал обвинений. Репетирую извинения. Зачем? Что я сделал?» И он снова вспоминает свой сон, друзей в мантиях адвокатов, как они сидят и молча кивают. И однозначный приговор: виновен.

Алексу не остается ничего другого, как открыть дверь и позвать:

– Раффаэлла, заходи…

– Да… Прости, не хотела тебя беспокоить, вот то, что я забыла показать. – Она кладет на стол несколько рисунков. – Это рекламная кампания другой фирмы, очень успешной в Японии.

– Ага… – Алекс смотрит на рисунки, но как будто не видит их. – Слушай, ты случайно не знаешь Ники Кавалли?

Раффаэлла наивно улыбается, возможно, слишком наивно:

– Нет… Или, по крайней мере, мне так кажется. Почему я должна ее знать?

Алексу становится немного легче. Но он все еще не совсем уверен. Думай дальше.

– Просто так. Нет, я спросил тебя, потому… Потому что мы использовали ее для японской рекламной кампании… «Ла Луна».

И, произнося это «мы использовали», Алекс понимает, как ужасно звучит эта фраза. «Нет, я больше не могу так сильно рисковать…»

– А еще она моя девушка.

Раффаэлла улыбается:

– Ах да… Конечно, я поняла, кто это. Поздравляю. Но нет, я ее не знаю… Мне очень жаль.

Она пожимает плечами и спокойно выходит из кабинета.

«„Мне очень жаль…“ Что это значит? Может быть, это просто обычная фраза. Сколько вопросов я задаю? Слишком много. Гипотезы. Слишком много гипотез. Что происходит? Да, но есть еще Ники, которая постоянно спрашивает, не произошло ли со мной чего-нибудь нового. Это странно. А внезапное приглашение на ужин? Да, что-то за этим стоит. Но разве приглашение на ужин не может быть просто возможностью что-то отпраздновать, сообщить хорошие новости?» И вдруг внезапное озарение. Что, если у Ники действительно были новости? Из разряда тех безумных новостей, которые полностью меняют твою жизнь и их положено говорить после хорошего тоста?

«„Дорогой, хочу сказать тебе кое-что важное… – он представляет, что Ники улыбается и смотрит на него сквозь бокал просекко. – Алекс… Ты станешь папой!“ Но я всегда был осторожен. Да, очень внимателен… А если ребенок не мой?» Перед его мысленным взором снова появляются друзья в мантиях адвокатов. Лица у них еще серьезнее, глаза широко распахнуты. Он виновен только потому, что смог подумать такое о Ники. Долгий вдох, еще один. Алекс уверен только в одном: он виновен. Опять? Да. Он не может дождаться ужина с Ники. Снова смотрит на стол. Последние рисунки Раффаэллы. И запись в ежедневнике: «Ужин в 21:30 с Ники». Ничего не поделаешь. Он должен выбрать что-то одно.

Глава двадцать пятая

Кристина останавливается на светофоре. Оглядывается по сторонам. Видит пару, которая идет по тротуару в обнимку. Другая пара, в машине по соседству, целуется. Вот еще пара, идут мимо, шутят. Вы только посмотрите, сколько людей счастливы и влюблены. Кроме меня.

Я похожа на Моретти в «Бьянке», когда он, худющий, стоит на пляже солнечным днем и оглядывается по сторонам, а на заднем плане играет песня Франко Баттиато «Пересадка в аэ-ропорту Градо». Он замечает несколько влюбленных парочек, они обнимаются, целуются, расположившись на полотенцах или в шезлонгах. И Моретти, такой бесстрастный, в темных очках образца восьмидесятых, с красиво уложенными волосами, вдруг решается. Ему тоже хочется любви. Он бродит по пляжу, пока не находит красивую блондинку, которая лежит на животе и загорает топлес. Моретти останавливается, а по-том ложится прямо на нее. Блондинка, конечно, начинает отбиваться, возмущенно вскакивает, сбегаются зеваки и отта-скивают Моретти. Просто невероятная сцена. Да, но ему не хватало любви. А у меня любовь есть. Я не одинока. Со мной Флавио.

Загорается зеленый. Кристина включает первую передачу и трогается с места. И вдруг улыбается. Да, я тоже решилась. Я не буду ни на кого ложиться. Просто буду оберегать мою любовь. Я буду баловать его. Испеку его любимый торт. Темный шоколад и кокос. У меня даже есть все нужные ингредиенты. Мне это тоже нужно. Я слишком давно ничего такого не делала. Нельзя обвинять других, если сама никак не пытаешься исправить ситуацию.

Кристина подъезжает к дому. Паркуется. Поднимается по лестнице. Она чувствует себя счастливой, словно ребенок, решивший преподнести кому-то сюрприз. Открывает дверь, закрывает ее за собой, кладет сумку на диван и бежит на кухню. Ищет ингредиенты для торта. Две плитки темного шокола-да. Немного масла. Яйца. Молоко. Мука. Сахар. И кокосовая стружка. Включает радио. И начинает готовить. Весело. С ис-кренней радостью. Время от времени облизывая пальцы, которые макает в тесто.

Кристина включает духовку. Смазывает сковородку. И, почти не осознавая этого, начинает напевать переделанную под себя песню Васко: «Торт для тебя… Ты этого не ждал, да… Но вот он тут… Кто знает, как мне пришла эта идея…»[24]24
  Vasco Rossi, «Una canzone per te».


[Закрыть]

Звонит телефон. Он остался в кармане джинсов. Кристина берет его в руки, еще немного белые от муки. Открывает его. Это Флавио.

– Привет, любимая, это я… Слушай, извини, но у нас тут надолго. Буду поздно. Я должен к утру обязательно закончить отчет… и без того опоздал… Целую.

Кристина не двигается, держит в руках молчащий телефон. Потом закрывает его и кладет на кухонный стол. Смотрит на духовку, где выпекается торт. Затем горько улыбается: «Ты хочешь сделать сюрприз. Продумываешь детали, воплощаешь в жизнь свою задумку и радуешься, воображая, сколько радости она принесет. Чувствуешь себя счастливой просто от этих мыслей. А потом – пуф-ф! Простой телефонный звонок, невинные слова: он задерживается на работе. И все рушится. И ты остаешься ни с чем. В пустоте. Так и есть, честное слово. Чем он там занят? С кем? Может быть, так и заканчиваются отношения. Да, именно. Наши отношения. Что, если он изменяет мне? Может, он сейчас с другой, а про отчет все выдумал? – и Кристина представляет себе сцену: Флавио и другая женщина. Может быть, красивая. Может быть, в его офисе. Вместе. Рядом. Они целуются. Прикасаются друг к другу. – Что я испытываю? Что я чувствую? Если бы такое произошло несколько лет назад, я бы умерла от одной мысли о таком. А сейчас? Сейчас мне кажется, что я ничего не испытываю. Ничего не чувствую. И от этого становится страшно. Это неправильно. Я вижу в случившемся и свою вину. Как может такое быть, Флавио меня предаст, а я не почувствую боли? Флавио и другая женщина. Кто знает, может быть, с ней он будет куда счастливее». Кристина вспоминает слова своей подруги из старшей школы, Кати: любовь длится всего семь лет, а кризис начинается уже на шестой год. Страсть, даже самая сильная, исчезает. Берет верх скука. Привычка. И все кажется одинаковым. Блеклым. Пустым. А любовь, какой ее рисуют в книгах и в фильмах, это просто фантазия. Так что либо вы расстаетесь, либо начинаете изменять друг другу. Чтобы испытать что-то новое. Вспомнить силу утраченного чувства любви, когда желудок сжигала просто мысль о нем. О ней. О том, чтобы быть вместе. Порочный круг лицемерия, когда ни у кого не хватает смелости сказать другому, что его чувства изменились, исчезли, иссохли. Как печально. Это и есть жизнь? Теперь она такая?

Пищит таймер духовки.

Торт готов. Кристина надевает прихватку-варежку, открывает дверцу и вытаскивает сковороду. Ставит на стол. Берет большое стеклянное блюдо. Перекладывает туда торт. Затем вытаскивает из ящика нож. И вспоминает о Флавио. О нем и о другой женщине. И ничего не чувствует. И еще больше расстраивается. Начинает есть торт одна. Как маленькая девочка, окуная пальцы в сладкий шоколад, еще горячий после духовки. А по ее щекам текут соленые и такие же горячие слезы.

Глава двадцать шестая

Римский вечер. Улицы почти пусты. Так обычно и бывает в это время. Алекс за рулем, едет не торопясь, он успевает. День прошел без сюрпризов. Или каких-то новостей. 21:30. Алекс паркует машину, наклоняется к соседнему сиденью, чтобы убедиться, не ошибся ли он домом, номер ему прислала в сообщении Ники. Да, вот она, виа делла Балдуина, 138. А выше ярко горит вывеска «Ресторан». Как странно, так мало людей, словно это и не открытие вовсе. Ну, может, все соберутся попозже. Алекс выходит из машины и заходит в ресторан.

Вот она, за столом. Ники сидит в одиночестве, листает меню. Она безмятежна, спокойна, барабанит левой рукой по столу, в другой держит открытое меню и с любопытством читает список особых блюд. У Алекса только одна мысль: какая она красивая! Все его сомнения рассеиваются.

Он подходит и садится за стол:

– Вот и я, любимая, – легонько целует ее в губы. – Приехал так рано, как смог…

Ники улыбается и пожимает плечами:

– Все отлично. Сойдет.

Алекс расправляет салфетку и кладет на колени. Оглядывается вокруг:

– Мало людей… Еще подойдут?

Ники улыбается:

– Нет… Не думаю…

– А… – Алекс осматривается внимательнее.

Место не кажется ему особенно новым. Тут мило, тепло, гостеприимно, просто, но выглядит все так, словно этот ресторан давно открылся. В глубине зала сидит за стойкой хозяин заведения – пухленький, со спокойным лицом, лысиной и очками на носу. Он держит ручку, проверяет какой-то список и кажется погруженным в свои мысли, даже скучающим. Совсем не похож на возбужденного открытием ресторана владельца, тонущего в адреналине, и еще меньше – на друга Ники. Алекс внимательно оглядывается. Людей очень мало. Что-то не сходится. Он встречается взглядом с Ники.

– Тебя что-то тревожит, так?

Алекс заинтригованное улыбается:

– Да, если честно… Мне не кажется, что в этом заведении сегодня… открытие…

– И правда. – Ники прячется за отрытым меню и делает вид, что хочет получше разглядеть список блюд. Потом тянется через стол к Алексу, немного пригибается, не скрывая улыбки: – Я соврала тебе. Нет никакого открытия…

– Ага. – Алекс понимает, что ситуация становится серьезной. Он тоже пытается спрятаться за меню.

Но Ники протягивает руку и заставляет его открыть лицо и посмотреть ей в глаза:

– И о том, что владелец – мой друг, я тоже соврала…

Алекс еще раз смотрит на синьора за кассой. Он выглядит еще толще, старше и скучнее, чем раньше.

Алекс улыбается немного смущенно и говорит:

– Ха-ха… Ну, еще бы…

И поднимает меню, будто ничего особенного не происходит. Ники наклоняется и снова опускает его меню. Алекс понимает, что бежать некуда. Ники снова улыбается ему. На этот раз искренне.

– Хочешь знать, почему я выбрала это место?

Алекс кивает, пытается говорить спокойно, но слишком волнуется.

– Да, конечно…

Все, о чем он думал в офисе, снова возвращается: «Раффаэлла солгала мне: они близкие подруги. На самом деле Ники уговорила Леонардо подослать ее в мой офис. Или нет. Ники беременна, и, возможно, ребенок мой. – Алекс не знает, что и думать, где искать разгадку, возвращается мыслями в прошлое, начинает вспоминать, думать, размышлять. – Не могу поверить. Она встретила Елену и что-то задумала. Или не встретила, но считает, что мы опять вместе». Его медленно накрывает волной воспоминаний, выводов, предположений и опасений, а потом Ники улыбается и показывает на меню:

– Разве это место тебе ни о чем не говорит?

И Алекс впервые замечает название ресторана – «Навязчивая идея». Оглядывается по сторонам. Кто-то ужинает и спокойно общается, владелец, как и раньше, сидит на кассе… и как раз в этот момент, по странному совпадению, поднимает голову и смотрит в зал. Встречается взглядом с Алексом и улыбается ему. Слишком любезно, возможно? Это что-то значит, это подсказка, код, тайный шифр? «Я не могу поверить! Это что, клуб свингеров?» Алекс присматривается к посетителям. Вот большая семья с кучей детей и тещей. На какую-то долю секунды перед глазами снова возникает образ его друзей в мантиях адвокатов, они смеются над ним. Алекс запускает руку в волосы. Нет, надо отбросить подальше эту нелепую мысль, ему стыдно за то, что она вообще пришла ему в голову.

– Дорогая, извини… Но я правда не понимаю.

Ники делает ужасно серьезное лицо:

– Я так и думала… – Потом снова улыбается. – Я привела тебя сюда, чтобы… – она наклоняется, берет что-то из сумки, стоящей под столом, и кладет перед собой, – вручить подарок! Держи…

– Это мне?

– А кому же еще? Открывай…

– Но, любимая… – Алекс лихорадочно думает.

«Какой сегодня день? День нашего знакомства? День, когда мы начали по-настоящему встречаться, когда впервые занимались любовью? Когда поехали в Париж? Когда решили там задержаться?» Ничего не приходит на ум. Алекс открывает пакет, но понятнее не становится. DVD-диск… Он рассматривает его, вертит в руках. Джеймс Бонд… Целится в кого-то из пистолета, вокруг красивые женщины. На мгновение перед ним снова мелькает тень Раффаэллы.

– Э-э… – Алекс не знает, что и думать. – Я не понимаю…

– Не понимаешь, да? Как называется фильм?!

Алекс читает:

– «Шпион, который меня любил».

Ники улыбается ему:

– Ты же любишь меня, да, Алекс?

– Конечно… Зачем спрашивать, Ники, ты же знаешь, что люблю.

– Конечно… Но, может быть, ты захочешь сделать ремейк этого фильма, переснять его… Про шпионов. – И вдруг голос Ники меняется. Теперь он суровый. Жесткий. Рассерженный. – Что ты делал в университете сегодня? Почему ходил за мной? Почему шпионил? Что это за «навязчивая идея»? – Она показывает Алексу обложку меню. – Можно узнать, что ты затеял?

– Я правда…

Алекс понимает, что растерялся, он чувствует себя одним из героев мультиков, которые смотрел в детстве. Внезапно он оказывается в подвешенном состоянии, в пустоте, а затем падает, будто Койот Вилли в очередной тщетной попытке поймать Дорожного Бегуна, или как кот Сильвестр, который скользит по льду и пытается затормозить когтями, пока Твитти вьется вокруг и хохочет, или как Том, когда он гонится за Джерри и врезается в стену, а Джерри тем временем проскальзывает в свою норку. Одним словом, мультипликационная катастрофа: Алекс, брошенный медвежонок.

И внезапно его щеки вспыхивают.

– Я правда…

– Может быть, ты просто хотел посидеть не лекции, понять, на что похож современный университет, а затем поступить на мой факультет? – Ники улыбается.

Да, она предложила ему выход. Когда любишь, так и поступаешь. А злишься, только если дело действительно серьезное. Может быть, это именно тот ответ, который хочет услышать Ники. Алекс уже почти решает воспользоваться ее подсказкой, но внезапно понимает, что это ловушка… Смертельная ловушка.

Если сказать «да», Ники поймет, что он не искренний человек, он шут, клоун, трепло, несерьезный болтун. Тот, кто не может признать свои ошибки и слабости. Алекс вздыхает. На самом деле все не так уж и плохо. Лучше пусть заметит меня в университете, чем дружит с Раффаэллой. Так что смотри ей в глаза и выгляди искренним.

– Нет, Ники… Я не собирался поступать на твой факультет…

– Ага. – Ники немного расслабляется. – А то я уже заволновалась…

Алекс улыбается, пытается быть остроумным:

– Ты волновалась, что я окажусь лучше тебя?

– Нет. Что не сможешь сказать правду.

Алекс молчит, опустив глаза.

Ники смотрит на него разочарованно:

– Ну почему, Алекс? Почему ты следил за мной? Что тебя беспокоит, что, по-твоему, я тебе не сказала, что я от тебя скрываю?

Алекс молчит.

– Ты права, прости…

Ники опускает плечи:

– Сегодня все было таким странным, я вдруг почувствовала себя неуверенно.

– Ты?

– Да, я. Я думала об этом весь день. Если ты вдруг не веришь мне и думаешь, что я могу встречаться с другим или что я тебя обманываю… Слушай, мне тяжело даже говорить такое, у меня голос дрожит, мне плохо, клянусь, хочется плакать, живот болит, к тому же мы ничего не ели…

И как раз в этот момент толстяк – хозяин ресторана и гипотетический друг Ники – подходит к их столику:

– Итак, вы готовы сделать заказ?

Алекс и Ники одновременно поворачиваются к нему. На лицах обоих такое напряжение, что владелец тут же понимает, что сейчас неподходящее время.

– Хорошо, извините, э-э… Вижу, вы еще не готовы. Я вернусь позже, а лучше позовите меня сами…

Он отворачивается и возвращается за кассу.

Алекс и Ники смотрят ему вслед.

Затем она говорит.

– Так вот, если ты думал обо мне такое, значит ты что-то задумал… Потому что если подозреваешь в чем-то другого человека, то и сам готов совершить то, в чем его обвиняешь.

Алекс удивлен:

– Я?

На мгновение ему приходит на ум Раффаэлла, но он понимает, что это никак не связано с происходящим. И сразу после этого снова появляются друзья в адвокатских мантиях, они смотрят на него и молча кивают. Но Алекс отбрасывает эти образы.

– Ники, даже в шутку такое не говори… Как ты можешь думать об этом?

– Потому что ты думал обо мне такое… – И через мгновение на глазах у Ники появляются слезы. Застывают, как маленькие пузырьки, готовые вот-вот лопнуть.

Алекс тянет руку через стол, берет руку Ники, крепко сжимает и чувствует себя очень маленьким только потому, что мог так думать.

– Любимая, прости меня…

Ники молчит, смотрит на него, не зная, что сказать, нижняя губа дрожит. Сердце болит, как никогда прежде. Под ногами пропасть. Она хочет выскочить из-за стола и обнять Алекса, несмотря на всю злость за эти глупые допросы.

– Я не знаю, что со мной случилось, Ники, я никогда не думал об этом раньше, возможно, из-за Камиллы, которая внезапно ушла от Энрико, убежала с незнакомцем… Видеть, как рушится то, что казалось таким прочным… Они ведь даже были женаты…

– Я бы так не поступила… Я бы никогда не разочаровала тебя. Мне не нужно давать обещание Господу вечно хранить мою любовь. Потому что если мои чувства к тебе когда-нибудь угаснут, ты узнаешь об этом первым.

Алекс встает со стула и садится рядом с ней.

Хозяин ресторана замечает это, несколько секунд смотрит на них, затем бормочет что-то себе под нос и продолжает заниматься другими делами. Но оба заметили его интерес.

– Хм… Вот почему это место называется так, владелец уж слишком любопытный… – говорит Алекс. – Мы его… навязчивая идея!

И Ники начинает хохотать до слез, из носа течет, это веселит ее еще больше, она вытирается салфеткой, смеется и плачет, чувствуя себя очень глупо. Затем смотрит на салфетку:

– Ну, так я и знала… Тушь потекла, тьфу!

Алекс нежно касается пальцем ее щеки, затем легонько целует веки:

– Любимая, прости меня, я чувствую себя таким виноватым только за то, что подумал…

И он крепко обнимает ее, вдыхает запах ее волос и чувству-ет, что она все еще дрожит. Чувствует ее тепло, нежность, хрупкость, она такая маленькая, и он думает, что больше всего на свете хотел бы защищать ее, любить без всяких сомнений и колебаний, полностью отдавая себя ей. Жить для того, чтобы просто видеть ее улыбку.

Алекс сжимает Ники сильнее и шепчет:

– Я люблю тебя…

А затем отстраняется и видит, что она улыбается, глаза опять блестят, но на этот раз от счастья, в них наконец-то видны спокойствие и уверенность. Это длится всего мгновение, но все сомнения – сейчас или никогда? – рассеиваются. Алекс принимает решение. Сейчас. Прыгнуть. Сейчас. И возвращается на свое место, безмятежный, спокойный, а Ники начинает болтать: