Текст книги "Драма актерской семьи"

– Совершенно верно, Евгений. Большинство артистов мечтает много работать и получать честно заработанную зарплату, а не подачку за вынужденный простой! Артист без игры и перспективы профессионального роста увядает, теряет профессиональные навыки!

– Вероятно, это и является одной из причин драматизма вашей профессии, – сказал я и продолжил. – Может быть, невостребованность артистов возникает потому, что их много в труппе театра, и всех просто нечем загрузить? Ведь главные и прочие режиссеры театра не семижильные, и не могут ставить в каждом театральном сезоне много премьерных спектаклей, чтобы все артисты труппы были заняты? Наверное, по этой причине в некоторых спектаклях предусматривают по два состава исполнителей главных ролей?

– Да, это иногда делается, но оно, как правило, сопряжено с этикой артистов. Один состав артистов может пользоваться у зрителей большой популярностью, и спектакли с его участием всегда проходят с аншлагом. И наоборот, спектакли с другим составом артистов могут не вызывать у зрителей должного интереса, и это, естественно, вызывает вопросы у руководства театра.

– А какие еще есть проблемы артистической профессии?

– А вот какие. Состав артистов для каждого спектакля подбирает режиссер, и он в этом деле – Бог и Царь одновременно. Кто-то из артистов для участия в спектакле ему может подходить, а кто-то нет. К тому же он может кого-то любить, а кого-то нет…

– Так, может быть, он поступает так из соображений пользы дела? Зачем ему задействовать в спектакле артиста, который явно не подходит для роли и будет плохо ее играть? Ведь известно, что вся ответственность за успех спектакля возлагается в первую очередь на него.

– Да, бывает и так. Но иногда режиссер просто недолюбливает по каким-то причинам артиста и поэтому не приглашает его в свои спектакли. Не зря в кино проводятся кастинги с целью отбора претендентов на главные роли? Правда, в свою очередь, говорят, что хороший режиссер может сделать из любого артиста вполне хорошего исполнителя порученной ему роли.

– Да, это так, но в этом случае ему приходится много возиться с таким артистом, а ему это не всегда хочется делать.

– Понял Вас, Валерий Михайлович. Еще один вопрос к Вам, причем, очень непростой. Я имею в виду взаимоотношения режиссера и артиста во время работы над ролью в спектакле. Может ли артист высказывать свое видение порученной ему роли, или он должен беспрекословно выполнять взгляд на нее режиссера?

– Я уже говорил Вам, что режиссер спектакля – Бог и Царь во время подготовки его к постановке. Он хорошо знает свою ответственность за успех спектакля. Если провалился спектакль, то, в первую очередь, винят режиссера – плохо поставил спектакль. Плохо играли артисты – он плохо подобрал их состав или плохо репетировал порученные им роли.

– А артист имеет право высказывать свое видение исполняемой им роли?

– Конечно, может. Более того талантливый, и тем более мудрый и опытный артист даже должен быть в какой-то степени сорежиссером своей роли. Но это совсем не значит, что режиссер обязан прислушиваться к его мнению. А, если артист начинает слишком часто излагать свое мнение по исполняемым ролям, то это может вызвать у режиссера негативную реакцию. В таких случаях он может сказать надоедливому артисту: «Становись на мое место и веди репетицию!». У настырного артиста сразу отпадет охота слишком часто излагать свое мнение на исполняемые роли. А вот отношения между режиссером и артистом после нескольких таких «дружеских» разговоров могут испортиться надолго и даже навсегда. В таком случае этому артисту придется уйти из театра. Так что лучше прислушиваться к мнению режиссера и добросовестно выполнять все его требования.

– А если режиссер глуп и бездарен, то все равно ему подчиняться?

– К сожалению, да. Такие режиссеры обычно требуют от артиста неукоснительного выполнения его требований.

– Но ведь это напоминает взаимоотношения раба со своим владельцем или рядового военнослужащего со своим командиром в армии! – сказал я, улыбаясь, и добавил. – Известно, что в армии существует такой унизительный для любого человека слоган: «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак».

– К сожалению, это и есть еще одна неприятная сторона актерской профессии! – сказал Валерий как-то загадочно и продолжил. – Такое положение дел исторически сложилось в артистической профессии. Но если артист уже давно работает с каким-то режиссером, то обычно хорошо знает все его требования и поэтому исполняет их без всякого недовольства.

– Это значит, что артисты относятся к числу биологических существ, виноват, людей, легко поддающихся, своего рода, «дрессировке»? – сказал я с хитрой улыбкой на лице.

– Но они обычно с этим легко смиряются и не ропщут, – выдал Валерий сокровенную артистическую тайну.

– Тогда я задам Вам, Валерий Михайлович, каверзный вопрос. Не возражаете?

– Нет, конечно, задавайте.

– Скажите, как у Вас лично складывались взаимоотношения с режиссерами, которых в Вашей работе явно было несколько? Все было гладко?

– Да, в основном было гладко. Я получил блестящее профессиональное образование в Минском театральном институте и занимаюсь этой профессией по призванию. Мне даже иногда казалось, что режиссеры провинциальных театров учились у меня ставить должным образом роли героев, поручаемых мне. И в Киевском театре у меня все гладко с режиссерами. Да и с артистами театров у меня, как правило, хорошие, доверительные отношения. А это очень важно в работе артиста. Но друзей среди них у меня нет. Мир взаимоотношений в артистической среде весьма не прост и специфичен. Не всегда следует открывать свою душу перед коллегами. Бывает, это идет во вред откровенному человеку.

После этого разговора я посмотрел на часы и с улыбкой сказал:

– Ну, Валерий Михайлович, мы сегодня так долго с Вами беседовали, что скоро сюда явится Ваша супруга и принудительно уведет Вас домой!

Валерий улыбнулся и спросил:

– Так мы все вопросы о театральной профессии выяснили?

– Нет, конечно, но об этом мы поговорим с Вами в другой раз.

– Хорошо, Евгений, – доброжелательно сказал Валерий.

После этого я проводил его до лифта, и мы распрощались.

IV

Следующая наша встреча произошла не совсем обычно. Валерий позвонил мне утром по телефону и сказал:

– Сегодня будет закрытая сдача спектакля, поставленного по пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря». Его будет принимать специальная, очень серьезная комиссия, состоящая из работников органов культуры Киева, а также Министерства культуры Украины и представителей различных идеологических служб города и республики. Возможно, это будет первое и последнее представление этой пьесы на нашей сцене. Велика вероятность того, что они его зарубят раз и навсегда. Вы не хотите посмотреть этот спектакль, поскольку потом вряд ли удастся увидеть его на сцене нашего театра?

– Хочу, конечно. А это возможно? – спросил я.

– Возможно, но только тайно, поскольку во время таких сдач спектаклей в зале категорически запрещено находиться посторонним лицам.

– А работа этой комиссии не будет походить на цензуру Вашей работы?

– Конечно, в какой-то степени это будет являться цензурой. Но кроме идеологической оценки пьесы, комиссия будет рассматривать и художественную сторону ее. Ведь не секрет, что не все пьесы – особенно современные – бывают высокохудожественными произведениями, и не все режиссеры бывают талантливыми постановщиками спектаклей. Комиссия и старается устранить недостатки подобного рода.

– А комиссия и режиссеры имеют право вмешиваться в текст пьесы?

– Вообще-то по закону нет, но в действительности бывает всякое. Конечно, живой драматург, узнав об изменениях текста его пьесы без его согласия, может опротестовать постановку спектакля, но до этого обычно дело не доходит. Режиссеры стараются заблаговременно решить этот вопрос с автором.