Текст книги "Допрос с пристрастием"

7. Испытание техники

– Механоида видишь? – спросил Ведич. – Вон он, на «два часа»!

– Наблюдаю, – кивнул Глюк. При этом его туловище качнулось на удлиненных ножных сегментах экзоскелета. – Жирная, упитанная железом сволочь. Что, прикончим?

– Спрашивается: зачем? – поинтересовался Ведич. – Мы с тобой что, уже совсем в Ковчег записались? Это у них хобби – развинчивать каждого шастающего «чугунка». А у нас с тобой на подобное зарядов не хватит.

– И то верно, – согласился Глюк.

Механоид был среднего размера, метра три в длину. Напоминал собой скорпиона. Только лап у него было больше, а хвост наличествовал совсем жалкий, недостойный такой хвостик.

– Вот интересно, – сказал, разглядывая чудище, Глюк. – Ну, лазают всякие экскаваторы. Ну, там автомобили. Это еще можно понять. Ожили как-то волшебно, или их скорги выстроили по готовому образцу. Но вот такая хрень откуда выползла? Скорпионы у нас в Новосибирске не водятся. Вроде бы даже в других локациях тоже не тот климат. Разве что в Крыму? Не знаешь, на Украине скорпионы есть?

– Слушай, зоолог-любитель, – прервал разглагольствования приятеля Ведич. – А давай-ка испытаем наш приборчик.

– Так это ж тебе не сталтех, – удивился Глюк.

– Вот и испытаем. Давай только подберемся чуть ближе.

– Ладно. Я его на прицел на всякий случай возьму.

Сталкеры потихонечку двинулись вперед. Подобравшись метров на пятьдесят к «скорпиону», они замерли. Притихли за сугробом. Но механоид на них совершенно не реагировал, делал что-то свое. А может, у него что-то перемкнуло во внутренностях. Кто их, механоидов, разберет? И вот теперь он просто-напросто вытаптывал в округе снег.

– А говоришь, не сталтех, – шепнул Ведич. – Еще какой сталтех! Пятую марку показывает.

– Иди ты?! – Глюк реально удивился. – А может, тут в снегу где-то настоящий притаился? Ты поводи по округе.

– Уже поводил. Механоид это.

– Может, прибор сгорел? Дай-ка, я свой достану. Зверя подержи на мушке, Ведич.

– Держу.

Глюк извлек свой датчик. В самом деле, когда направление раструба совпадало с механоидом, зеленый глазок на указателе «пять» начинал слабо подмигивать.

– У меня мигает, неровно светит, – доложился он.

– Может, это он на дистанции врет, а вблизи будет тип-топ? – предположил Ведич.

– Я бы не стал подходить к этой дряни вплотную, – сказал Глюк. – И тебе не советую. Мне тут раненых, а то и убитых не хватало.

– Это есть мысль – порождение твоего ума, – констатировал Ведич. – Сейчас проверим. Хлопну я эту крошку.

– Ну, ты кадр. – Глюк быстро убрал прибор и тоже схватился за «импульсник». – А еще кто-то тут вякал о нехватке патронов.

«Карташ» Ведича разрядился в механоида и заглушил сетования Глюка.

«Скорпион» дернулся. Однако не свалился: у него было слишком много ног. Пришлось вмешаться Глюку. Но, даже получив два шикарных попадания, механоид все равно попытался развернуться к своим обидчикам. Два импульсных пулемета ударили еще и еще. Одновременно стрелки поменяли позицию. Потом Глюк прицельно снес механоиду две передние ноги. Тот просел, попытался еще дернуться, но выстрел Ведича в лобовую часть добил живую машину.

– Вот теперь посмотрим, – произнес Ведич, подскакивая вплотную к жертве.

Подошел и Глюк, предварительно осмотрев окрестности.

Оказалось, что на мертвую машину прибор, выданный Квародом, не реагирует никак.

– Что и требовалось доказать, – подвел итог Ведич.

– Неплохой эксперимент, – сказал Глюк. – Только накладный. В плане траты зарядов. Может, ты, сталкер Ведич, возжелал записаться в ученые? Прельстила тебя слава и почет в фашистском гнезде?

– Не стони, – буркнул Ведич. – Подумаешь, чуток постреляли.

– Давай тогда хоть поковыряемся в этих потрохах, – предложил Глюк. – «Сердце зверя» или еще что полезное почему б не подобрать?

– Сомневаюсь я, однако, – посмотрел на продырявленную металлозверюгу Ведич. – Уж больно сильно мы его разворотили, чтоб что-то найти.

– Давай, давай, не ленись. Не пропадать же добру, – сказал Глюк, извлекая из кармана разгрузки инструменты. – Тем более патроны мы порастратили, а у него смотри, какие боковые антенны. Самое то.

Теперь Глюк и вправду кромсал антенные шипы механоида на относительно равные доли сантиметров по пять в длину, а всю нарезку ссыпал в отдельную, притороченную к боковине «скелета» сумочку. Кто-то не слишком грамотный мог бы подумать, что сталкеру зачем-то понадобился металлолом, но это было не так. Основным оружием сталкеров-разведчиков являлся ИПК – импульсный пулемет Карташова. А штука эта, как известно, ценилась во всем мире не только за убойную силу, но и за свою всеядность. Это в плане патронов. Поскольку пули разгонялись не совсем в стволе, а как бы в системе электрических катушек, то в качестве пуль годилось все что угодно. Главное, чтобы оно было приемлемой формы и токопроводящим. Весьма желательна была и некоторая стандартизация размеров. Штуковины разного веса и формы разгонялись в «импульснике» по-разному. Конечно, для прицельного огня и максимума убойной силы лучше всего соответствовали штатные пулеметные патроны, но при их отсутствии в дело шла толстая проволока, гвозди, нарезка арматуры, болты и даже гайки. Пусть вся эта мусорная коллекция выстреливалась не так далеко из-за слабой аэродинамики, однако подобные «богатства» удавалось найти в самых неожиданных местах. Именно пополнением арсенала сейчас и занялся опытнейший сталкер Глюк. Вообще-то, патронами их экспедицию снабдили под завязку, но мало ли что случается в Зоне.

– Запас, как известно, карман не тянет, – прокомментировал Глюк свои собственные действия. И здесь он был совершенно прав.

8. Внешний периметр обороны
^{(некоторое время тому назад)}

– Ну и типчик, – высказался вдруг Ведич, совсем неожиданно вспомнив Хистера.

– Явно сволочь редкостная, – согласился Глюк.

– Я, честно сказать, все время ждал, что он скомандует своим «дуболомам», что-нибудь типа: «А отрубите-ка, братишки-фашисты, вот этим проходимцам голову».

– Ты знаешь, я тоже, больше не за его лицом следил, а за рукой. Всё казалось, что сейчас она дернется к «импульснику».

– Но согласись, друган, говорит, как по писаному. Заметил?

– Еще бы! Как реченька журчит. И голос такой волевой, уверенный. Заслушаешься.

– Прям гипноз какой-то, ё-моё.

– Не, а какую речугу про героическую долю трудяг-сталкеров толкнул? Будто загодя готовился целую неделю до того.

– Песня, прямо. Как доблестные покорители Пятизонья – сталкеры штурмуют пустоши и прочие отобранные у человечества местности. Как мы один на один голыми руками бьемся с чудищами. Как приносим растерянной цивилизации небывалые ценности, превосходящие самые смелые разработки ученых. Что только на нас, богатырях и ударниках «локационного» труда, базируется вся жизнь этого бедного, дистрофичного человечества. А еще…

Глюк слушал Ведича и улыбался во весь рот. Еще бы не улыбаться! Они выбрались живыми из главной цитадели самой жестокой организации Пятизонья. Теперь бетонные апартаменты Ковчега остались за спиной, и можно было поговорить спокойно, не оглядываясь вокруг в поисках осведомителей. И не осматривая ближние стены, разыскивая какие-нибудь подслушивающие устройства.

– А вот Кварод, между прочим, мне приглянулся, – вставил Глюк, когда Ведич подробно и с подковыркой запыхался изображать Хистера.

– Да вроде ничего мужик, – кивнул напарник. – Честно выглядит, по крайней мере. А вот говорит… Ты не заметил, Глюк?

– В смысле, что-то темнит?

– Да, есть такое ощущение.

– Мне кажется, Ведич, что в таком месте, где он живет, надо сутки напролет напрягать голову, чтобы не ляпнуть лишнее слово. А то сразу в кутузку или на воспитательную процедуру. Что это, кстати, как думаешь?

– Вроде, слышал, палками по пяткам колотят, – пожал плечами Ведич. – Или по заднему месту. Хотя у них могут и по голове, наверно. Археология какая-то, прямо. Ретро вживую.

– Еще рассказывали, будто они своих за провинности скармливают скоргам в подвале. Потом, мол, режут, а зараженные «запчасти» продают институтам за барьером.

– Может, бред? Вроде бы Ковчег сам по себе.

– Ага, сам по себе. А откуда бы у них деньги взялись, если с внешним миром дел не иметь?

– Да уж, точно, – снова кивнул Ведич. – Но меня одно волнует.

– «Заплатят – нет?» – спросил Глюк.

– Это само собой, – отмахнулся сталкер. – Меня волнует, что придется к ним снова возвращаться.

– Это точно, – согласился напарник. Теперь оба одновременно обернулись и еще раз посмотрели на гнездовище Ковчега – Форт. Тяжелые бетонные блоки в кажущемся беспорядке громоздились один на другой. Было непонятно, объяснялось ли такое расположение глыбин случайностью – результатом Катастрофы, или именно такая архитектура и была предусмотрена? То есть вся эта хаотичная постройка – бредовая задумка здешнего фюрера, господина Хистера. После знакомства с ним такая мысль попросту не могла не прийти в голову.

– Все-таки само собой выстроилось, – высказался Ведич. – Я заметил, там, в двух местах, бетонные штуковины торчат одна из другой. Как будто выросли. Не может же так быть, как считаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Глюк. – Здесь же вроде академические строения какие-то были, правильно? Вдруг академикам нравился такой кавардак?

– Не исключено. Зная, что они потом сотворили, этими своими опытами с пространством, можно представить, какая каша творилась в их головах.

– А я вот не представляю.

– Чего ж тут представлять? – хмыкнул Ведич. – Вот посмотри на эту гору бетона, и все само собой представится.

– Попались бы мне эти чертовы ученые, уж я бы им показал кузькину мать, – почти мечтательно высказался Глюк.

– Врешь всё, – отмахнулся Ведич. – Ты ж полчаса назад с этим Квародом распрощался. А чем он лучше тех, что сотворили Катастрофу? Тоже, небось, творит сам не знает, что. Буйствует воображением, и все дела. Чего ж ты его не удавил на месте? Расшаркивался перед ним, в рот заглядывал.

– Что да, то да, – несколько поник Глюк. – Заслушался даже. Он, правда, не так соловьем поет, как Хистер, но зато в какие дебри лезет! Причем легко так. Будто в зоне пониженной тяжести. И главное, потом запросто назад выруливает. Без всяческих этих формул, цифр. Просто, доступно, черт-те чего нам по полочкам разложил.

– Разложил? – подколол Ведич. – А ты хоть чего-нибудь запомнил?

– Обижаешь, – покосился Глюк. – Кое-что запомнил. Правда, не всё смогу сейчас пересказать, это да. Но ведь не всё, что понимаешь, можно потом правильно изложить?

– Это только нам, не очень-то грамотным. Кварод явно сможет передать словами, что хочешь. Завидно даже.

– Нашел чему завидовать, – посмотрел на напарника Глюк. – Пусть он нам завидует. Мы ж, по словам его начальства, основная надежда человечества. А он кто? Лабораторная крыса, так? Что эта крыса будет делать, если мы не принесем ему новую игрушку?

– Что он будет делать, не знаю, – вслух подумал Ведич. – А вот что с ним сотворит Хистер, если он не даст ему то, что требуется, да еще в срок – вот это очень даже любопытно.

– Потому Кварод, наверное, и выглядит обеспокоенно, что не знает, чем все закончится, – подвел черту Глюк.

Вскоре они перевалили холм и поравнялись с передовым оборонительным постом «экологов». Их окликнули.

– Эй! Стоять, бояться! Кто такие!

– Мы вольные сталкеры! – крикнул в ответ Глюк, поворачиваясь к очередному скоплению бетонных блоков. – Недавно к вам прибыли.

– Чего брешешь? – отозвались из укрытия. – Что тут делать вольным сталкерам?

– Слышь, дядя, – вмешался в дело Ведич. – Хочешь со своим фюрером разбираться? Лезешь в его дела?

– Ты нашего лидера не трогай, – сделали резонное замечание с поста. – Тебе до него, как до неба пехом. Пароль говори.

– «Генрих Гиммлер», – отчеканил Глюк.

– Точно, – судя по тону, на посту удивились. – Ну, проходи.

– Слышь, дядя! – остановился Глюк, глядя прямо в амбразуру. – А ты хоть знаешь, кто это такой?

– Кто, кто такой?

– Кто такой Генрих Гиммлер, знаешь?

– Пароль же? – неуверенно отозвался часовой. Затем, не выдержал, открыл верхний люк и высунулся. – И кто ж?

– Темнота, – постучал по шлему в районе виска Глюк. – Родственник вашего любезного Хистера, шеф гестапо и СС, – поучительно произнес он. – Вы ж фашистами значитесь, или как? Хоть героев своих выучите.

– Бред какой-то несет, – пробурчал себе под нос «эколог». – «СС» какое-то. Что за «СС»?

– Совсем темнота, – махнул рукой Глюк. – Глаза б мои не видели. Пошли отсюда, Ведич, скорее.

Так, похохатывая, они и двинулись в путь.

9. Охотники

– И чего будем делать? – спросил Глюк.

– Ты инструкции от «высоколобых» получил? – напомнил Ведич. – Вот и думай теперь.

– Я серьезно спрашиваю, – не удовлетворился таким ответом Глюк.

– А я тебе серьезно и отвечаю, – парировал Ведич. – Почему на последнем инструктаже ты просто воды в рот набрал? Я за всех отдувался. Вот и спросил бы у господ ученых, что и как делать. А то ты больше оплатой, а оно вон как теперь оборачивается.

– Да, дорогой мой напарник, я все больше по этой стороне дела, – проворчал Глюк. – А кому, как не мне? Ты ж у нас благородный и думаешь, что все вокруг такие же. С Ковчегом надо держать ухо востро. Облапошат, да еще останешься им должен.

– Ладно, Глюк, признаю твое финансовое превосходство, – уважительно произнес Ведич. – Ты ведь у нас когда-то чуть не закончил торговый институт. И чего тебе не сиделось на месте. Сейчас бы стал где-нибудь заведующим отделом продажи галстуков. Ни забот, ни хлопот, вокруг молоденькие продавщицы вьются. А ты…

Все эти инсинуации Ведич выговаривал как бы в автоматическом режиме. Сам он был занят рассматриванием окружающей картины. Вокруг вились вовсе не молоденькие представительницы прекрасного пола. Тут было царство механической жизни. В данный момент, в шестикратном увеличении, он следил за группой из четырех сталтехов, устроившейся посреди лужайки автонов.

– Так что будем делать? – повторился Глюк. – Прибор мой «определительный» ни черта не может разобраться, где кто.

Он сетовал на распознаватель стадии развития сталтехов, выданный учеными. Поскольку монстры сгруппировались плотно, индикация прибора сбивала с толку. Вместо четкого горения единственного диода получалась какая-то последовательно включающаяся гирлянда.

– Ты учти, Ведич, – продолжил Глюк. – Они ж заряжаются от этих кустиков. Будем, как благородные рыцари, дожидаться, когда эти ребятишки все свои батареи наполнят? Чтоб сразиться на равных?

Ведич досадовал. В констатации фактов он не нуждался – сам все видел. Но что он мог предложить? Им велели не отстреливать монстров, а отловить. Понятно, что требовался всего один. Но ведь не любой же, так? Если б любой, то, действуя через оптику аккуратно, можно было бы скоренько отстрелять троих его приятелей, а уже с оставшимся возиться в пинцетном режиме.

– Ладно, – откашлялся Ведич. – Ждать действительно нечего. Разве что новые уроды набегут. Надо бы придумать, как этих любителей электричества развести друг от дружки… Чтобы замерить, – пояснил он после паузы.

– Может, мне привлечь их внимание? – предложил Глюк. – А когда они…

– Когда они пойдут на тебя в атаку, мне станет не до замеров, – перебил Ведич.

– Тогда, может, попробуем брать всех сразу? – произнес Глюк в сомнении.

– Умники Ковчега убеждали, что сетка с гарантией выдержит одного, а четырех… – Ведич был в растерянности.

– Тянем резину, Ведич, – Глюк ругнулся. – Теряем момент. Они ведь пока заряжаются, несколько в прострации. Надо…

– Насчет прострации – это теория. Чистой воды теория, – возразил Ведич.

– У тебя есть конкретное предложение?

– Нет, – честно признался Ведич. – Я просто надеюсь, что когда они подзарядятся, то, может, разойдутся в разные стороны и…

– С какого рожна они разойдутся?! – возмутился Глюк. – Давай шевелиться, а?

– Ладно, черт с тобой, – сказал Ведич. – Я подкрадусь с сетью, а ты меня прикрывай, если что.

– Понял, – отозвался Глюк и замолк. Теперь началось дело, болтать стало некогда.

10. Кадровый вопрос

Истерик Хистер поставил себе задачу – круче некуда. Сделать из всех встречных – убежденных фанатиков своей идеи. Или, если не получается, то трупы. Второе случалось чаще. Но, в конце-то концов, таким макаром можно было списать в отходы вообще все население базы Ковчега – Форт. Так что даже Хистеру приходилось притормаживать. Максимализм максимализмом, но не полным же идиотом он был! Как всякий пройдоха, он умел приспосабливаться к обстоятельствам и выжидать. Порой даже было неясно, эти его истерики с пальбой в окружающих были и вправду истериками или все же спектаклем? Продуманными загодя акциями. Ведь ясное дело, что придурка будут побаиваться больше, чем уравновешенного тихоню. Власть – штука приятная, но есть в ней одна закавыка. Ее требуется постоянно, каждую секунду, удерживать. Двадцать четыре часа в сутки непрерывной балансировки на канате.

Потому к ученым у него был несколько другой подход, чем к прочим окружающим. В самом деле, какой толк делать из ученого последователя нелогичной идеи? Да и как? Как сотворить фанатика из и без того сумасшедшего? Точнее, малость ненормального. Ведь только серьезно тронутый умом мог добровольно явиться сюда во имя науки. Во имя исследования этого самого Пятизонья.

Так что Хистер достаточно быстро понял, что из фанатика науки вылепить фанатика еще чего-нибудь невозможно. Значит, оставались два варианта. Или всю эту интеллигентскую шушеру перебить, или нащупать в ситуации равновесие. Пусть их ученый фанатизм служит его фанатизму. Ведь они прибыли сюда, чтобы изучать Технос и прочие местные чудеса. Вот и изучайте. Только давайте условимся. Будете изучать те сферы, которые и Ковчегу интересны. А иначе попросту не получите ни оборудования, ни электричества, ни материала для опытов. Скажите, господа с высокими лбами, много информации вы добудете в Зоне голыми руками? Да и долго ли проживете без жесткой организации под названием Ковчег?

Конечно, первичный костяк науки в маленьком государстве Хистера составили ученые, случайно выжившие в Новосибирской локации. Все-таки в Академгородке и центре нанотехнологий таких личностей хватало. Правда, больше было всяческих лаборантов и техников нижнего звена. Но ведь и этих можно использовать. Кто-то ведь должен протирать пробирки и собирать исправные приборы из хлама, сохранившегося в превратившихся в груду щебня корпусах института? Вот Хистер и использовал. Надо отдать ему должное. Местный диктатор сразу ухватил, что с техномонстрами простым наскоком не справиться. Тут будет долгая, затяжная осада. А для того, чтобы делать прорывы, нужны мозги. Правда, чудес покуда не случилось. Какой-нибудь универсальной штуковины, способной стереть нежить раз и навсегда, до сей поры не создали. Ну что ж, значит, надо подождать.

А через некоторое время в Ковчег накатила новая волна научных работников. Это были уже не местные. Не случайно застигнутые катастрофой и чудом выжившие. Новые шли в Зону преднамеренно. Они шли, чтобы вести полевые исследования на местности. Фюрер Хистер с радостью распахнул перед ними ворота. Еще бы не распахнуть. У этих ребятишек горели глаза, а головы были переполнены идеями.

– Конечно, конечно, – кивал им Хистер. – Разумеется, мы с радостью поможем вам с самореализацией. Только вот для начала придумайте, как пристыковать вот это «сердце зверя» вот к такой лучевой пушке. Видите ли, господа хорошие, если у нас не будет надежного оружия, мы не сможем защитить ваши лаборатории от уничтожения. Посмотрите на этих механоидов! Прутся сюда и прутся, как будто тут медом намазано.

И тогда пришлые ученые вздыхали, прикидывали, на сколько времени придется остановить свои разработки, и соглашались помочь. Ну и на кой черт было делать из них фанатиков? Эти тронутые и так прерывали свою работу только чтобы вздремнуть часик-другой. Потому поначалу Хистер вообще не закручивал гайки.

Правда, иногда на него находило. Это когда подчиненные лаборатории очень долго не давали никакой значимый результат. Начинались выволочки. Вообще-то, кое-кого совсем уже нерадивого, на взгляд Хистера, могли даже шлепнуть. Или сослать на каторгу. Была в Ковчеге и такая фишка. А что? Ведь кому-то надо было укреплять бетоном охранный периметр, да и просто чистить сортиры? В конце концов, несение караульной службы на периметре тоже было не сахаром. Особенно в периоды, когда механическая нежить неожиданно активировалась. Тогда на огневых точках становилось предельно горячо. Только успевай подносить боеприпасы.

Но все же что-что, а кадровая политика была в Ковчеге на высоте. Через месяц-другой, если бывший научный работник не окочуривался от физической работы или не зарабатывал дыру в отупевшей башке, Хистер приказывал привести того к себе.

– Ну что, умник? – вопрошал он с мерзопакостной улыбочкой. – Почувствовал, почем фунт лиха? Ты ж думал раньше, что твоя чистенькая лаборатория, в которой можно в халатике щеголять без какой-либо защиты, тебе изначально природой-мамой дана? За то, что ты такой умненький-разумненький? С какого лешего, дорогуша? Твое изобилие – изотопов всяких, реактивов – это всё только благодаря моей милости. Ну, как думаешь, разумник, теперь ты готов заняться делом? Присоединить наконец тот дурацкий контур вот к той механоидной запчасти? Или еще не совсем? Хочешь еще чуть-чуть потрудиться на расширении пещер?

В ста процентах случаев репрессированный научный кадр тут же кланялся до пола. Был готов трудить голову ради фюрера сутки напролет. Хистер ликовал. Оказывается, управляться с этими высоколобыми проще простого. На радостях он даже прощал им вечные задержки с результатами.