Текст книги "Пожар Метрополии"

12
Удар по окрестностям

Ему повезло, что он не обнаружил сына.

Зато неладное он почувствовал сразу. Да и как было не почувствовать? Весь его район преобразился. По дорожкам, навстречу и поперек, мигрировали по ветру рваные, редкие ныне одноразовые пакеты. У нескольких домов были выбиты стекла, а в одном месте валялась изрядно покореженная металлическая дверь. Мусор наличествовал везде. Было кое-что и похуже, но на пути к цели он такое не заметил: может быть, психика не подготовилась воспринять. Это были два застреленных человека. Они лежали чуть в стороне, на захламленном бетоне, и возможно, только с возвратного хода, с нового ракурса, их получалось засечь случайно.

Возле дома он понял, что здесь уже кто-то побывал. Сердце екнуло, и вспучился в голове пузырь догадки о причине отказа телефонов. Он пожалел о сданном на хранение вахтенному пистолете. Оттягивающая пояс пятнадцатизарядная «беретта» могла бы сейчас добавить уверенности. Однако тут было не время и не место переживать за себя. Перед взрослым, опытным человеком всегда маячат подводные рифы куда более страшных вещей. Он прошел по усыпанной стеклом дорожке без всякой дрожи в коленках. Только в черепе заметались в мерцании ужасы и надежды. Последние проиграли, когда он тронул расстрелянный автоматной очередью входной запор.

Он нашел жену, а потом и дочь. Каждую в собственной спальне. Обе были изнасилованы и с многочисленными кровоподтеками. Пульс не прощупывался.

Он хотел вызвать полицию. В неком трансе, забыв о карманном «мобильнике», шарил в зале в поисках домашнего телефона. Обнаружил сплющенные, нефункционирующие обломки. Вспомнил о карманном. Но затраченные секунды не прошли зря – где-то внутри все еще по странности невыключившегося мозга произошло некое переключение. Он еще не принял решение, но уже знал, что выработанные цивилизацией рефлексы устарели. Он дал отбой еще до того, как далекий полицейский компьютер зафиксировал вызов.

С большим усилием удалось оторвать от отлитого моноблоком стола ножку-основание. Стоило ли теперь беречь мебель? С этим смешным оружием он еще раз обошел дом, надеясь разыскать хоть кого-нибудь, пригодного для убийства. Напрасный круиз. Подонки давно покинули жилище и укатили куда-то к новым захватывающим соблазнам. Возможно, на второй семейной машине – «Опель-Медуза».

Хотелось пить; водопровод, назло всему, функционировал, но в ванне наличествовали следы смываемой крови, и пить или даже умыться не получилось. Он вернулся в комнаты, прошел по спальням, ожидая чуда. Механически заставил себя снова искать пульс давно окоченевших рук. (Нормальный офицер обязан уметь оказывать первую помощь, в ином случае он, рано или поздно, будет клясть себя за по-дурацки умершего рядом товарища.) Снова не нашел. Наконец догадался накрыть тела покрывалами. Вернулся в зал. Это было солидных размеров помещение, искусственно разделенное мебелью на несколько разноплановых ареалов. Те, кто отстрелил входной замок, навели в комнате порядочный бардак. Странно, что, покидая эти места, они не подожгли дом. Ведь здесь, видимо, полным-полно всяческих отпечатков – услады криминалистов. Неужели преступники действуют теперь с такой наглостью?

В углу стоял включенный в сеть компьютер: совсем небольшой ящик с виртуально создаваемым экраном. Стандартная машина, сочетающая в себе кучу развлекательных приборов. Снова непонятно, почему не разбит вдребезги? Ведь в одной из функций он умеет фиксировать происходящее вокруг. Рекс Петтит тронул мизерные сенсоры и замер в предчувствии.

Все было действительно так. Прибор отснял все. Только это совершилось не случайно. Брошенной тут же беспроводной камерой-приставкой ворвавшиеся в дом подонки запечатлели все, что происходило. Да, разумеется, то был не художественный фильм и даже не хорошо сделанный документальный. Но коммандер Рекс Петтит не мог стать объективным оценщиком, к тому же он не сумел просмотреть и пары минут. Это было слишком страшно.

Он сделал перестройку на окончание записи. Включил и заставил себя не жмуриться. Здесь в последних секундах фильма уже не присутствовало жертв, здесь были довольные лица осатаневшей сволочи.

– Салют, морячок! – сказали ему с экрана. (Откуда они могли знать, кто он? Ведали загодя или пытали у жертв?) – Думаем, фильм – класс! Скучать тебе не пришлось. А уж нам разумеется. Привет тебе от мальчиков с Сан-Бернардино.

И долгие-долгие хихиканья. И смеющиеся рожи. До самого момента, когда виртуальный экран свернулся.

Рекс Петтит вскочил, желая разбить глупую технику вдребезги. Он уже протянул руку за отложенной палкой. Но тут родившееся подспудно решение схватило его за кисть.

Он заморозил порыв. Аккуратно отпустил ножку стола. Сидел некоторое время. Потом, действуя словно заводной робот, нашел брошенный в холле портфель и сложил туда компьютер.

Это стало единственной вещью, прихваченной им из собственного дома.

13
Родственники

Вот так Минаков, в силу российского демографического кризиса начала века, не имеющий братьев и сестер, внезапно обрел целую кучу братьев. Причем чем дальше, тем больше. Ибо этим солнечным деньком две тысячи тридцатого года он и все остальные заключенные военной тюрьмы города Батон-Руж внезапно были освобождены «племенем» Черные Дети Саванны – военизированной группировкой, включающей в свои ряды две тысячи «братьев».

Оказывается, в Соединенных Штатах вовсю шла настоящая гражданская война. Вот как изменился мир, покуда бывшие африканские коммандос отсиживались на допросах. Рассказывают – именно рассказывают, а не передают в новостях, – война имеет ярко выраженный расовый характер. Кроме того, как во всякой приличной войне, льются моря крови, число жертв измеряется тысячами, а может, и десятками тысяч. В том, что война имеет расовую направленность, Герман убедился сразу по вскрытии камеры «братьями». А вот в том, что она имеет кровавый оттенок, уже гораздо позже. Ну а вначале, начав чуть-чуть разбираться в ситуации, он даже спросил:

– А скажи мне, брат Великий Бенин, что вы сделали с охраной этого заведения, в смысле тюрьмы?

– Брат мой Герман Мина-а… Извини, не могу пока хорошо выговаривать твое славное имя. Мы их всех отпустили, предоставив транспорт для всех работников. И даже дали им два часа на сборы вещичек и семей. Разумеется, бледнолицым. Нашим черным родственникам мы предложили присоединиться к нам.

– Ага… – кивнул Минаков, размышляя о том, что сам он тоже несколько бледнолицый. – И они согласились, брат Бенин?

– Мой брат Герман, за несколько поколений белая раса этого континента потеряла силу к жизни. От этого все белые стали очень законопослушны и похожи на стадо. Единственное, во что они верят, так в этот самый закон, всегда доселе защищающий их привилегии. Сейчас здесь нет закона. Как ты понимаешь, брат Герман, их закона. И потому они уходят. А может, они надеются, что сюда снова придет много-много их белых братьев полицейских и с ними их закон. Но здесь они ошибаются. У них нет силы, брат Герман. Их жизненная сила умерла насовсем. Смотри, как много их тут было. Охранники с оружием, с пулеметами и прочим. Смотри, какие здесь толстые стены. Дотронься!

– Да я уж натрогался, брат Великий Бенин, покуда здесь загорал. Так что воздержусь.

– Представь, сколько братьев нам бы пришлось положить, если б брать эту цитадель приступом. Ведь у нас даже нет пушек, брат Герман Миннак…

– Не мучайся, брат Великий Бенин, потом научишься выговаривать эту фамилию. Говори дальше.

– И вот, имея такие преимущества, они ушли. Ну не слабаки ли? Мы тут даже обнаружили бронированные машины. Теперь они будут наши, брат Герман. Представляешь?

– Нет, брат Бенин.

– Они оставили живыми вас. Да и вообще всех заключенных (ну да не о них речь). А ведь мы шли вас освобождать, правильно?

– Ну да.

– Если бы они вас ликвидировали, то лишили бы наш штурм смысла.

– Наверное, – согласился Герман Минаков, ибо действительно оценил ситуацию с точки зрения войны.

– И вот они ушли, брат Герман, а наши силы удесятерились?

– Не понял, брат Бенин. Вы освободили восемь тысяч негров… Извини, афроамериканцев?

– Не извиняйся, брат. Именно последнее слово теперь отменяется. Мы снова возвращаем в употребление слово «негр». Но теперь мы будет так называться с высоко поднятой головой, – пояснил Великий Бенин. – И конечно, мы не освободили восемь тысяч негров. Среди местных заключенных наших было только две трети, а это тысяча двести человек. Но ведь все это солдаты бывшей армии США, правильно? Они умеют сражаться.

– Да, – кивнул Минаков, про себя вспоминая, имеется ли в американском военном законодательстве статья, озаглавленная «Дезертирство».

– А главное, мы освободили вас, брат Герман. Уж вы-то точно умеете сражаться. Мы знаем. И неужели наши силы не возросли вдесятеро? Ведь вы же присоединитесь к нам?

– В смысле?

– Но ведь ваш отряд – настоящие легендарные герои. Шаманы войны. Вы ведь бились за свободу и жизнь наших братьев прямо в сердце исторической родины всех негров. Правильно?

– Ах, это.

– Не скромничай, брат Герман. Не скромничай. Мы знаем ваши подвиги. И слышали о пытках, которым вас подвергали белые палачи здесь. Думаю, вы не выдали им никаких секретов, правильно?

«Я тоже надеюсь», – согласился Герман, но не высказал фразы вслух.

14
Удар по окрестностям

Все-таки ему повезло, он так и не обнаружил пятилетнего сына. Это бы однозначно переполнило чашу.

Сын лежал под умывальником в кухне. Прячась, он забился туда, за трубную развилку. Забился так, что его не сумели сразу выдернуть наружу. И тогда просто несколько раз ткнули туда хранящимся рядом кухонным ножом. Самым большим из набора. Камера в те минуты задействовалась в других, более пикантных зарисовочках, так что зафиксировать совершенное походя убийство не получилось.

15
Родственники

– Ну что, герои борьбы за освобождение негров, готовы сражаться за новых хозяев? – спросил свой бывших отряд лейтенант Минаков.

– Слава богу, Герман Всеволодович, местные братья не ведают о наших настоящих подвигах, – отозвался Кисленко.

– Тише ты, дурак, – цыкнул на него Кошкарев. – Не дай божок, узнают ненароком.

– Он прав, ты бы помолчал, Захар, – подтвердил Минаков почти шепотом. – Верят они, что мы там с самого начала бились только с североамериканским империализмом, ну и пусть верят. Правильно? Так все-таки, как насчет дальнейшей службы? Нам предлагают поучаствовать в развале Америки.

– Они считают, что это не развал, а начало новой жизни, командир, – прокомментировал техник Кошкарев.

– Все так поначалу считают, Феликс Маркович, – глубокомысленно констатировал Герман.

– Процесс создания нового свободного государства на основе части большой, неправильно сделанной империи, – продлил мысль Кошкарев.

– И к тому же этнически чистой, да?

– Не совсем так, Герман Всеволодович. В новых Свободных Штатах Америки можно будет запросто проживать лицам, имеющим мексиканские корни.

– Еще бы нет, – развеселился Кисленко. – Как же их выселить? Мало того что они вместе делают эту самую революцию, так еще «латиносов» здесь видимо-невидимо. Совсем не то, что белых. А вы как думаете, товарищ лейтенант, передерутся они между собой или как? Ведь некоторые хотят основать не новые США, а САШЧ – Свободные Американские Штаты Черных, правильно?

– Ну, я не футуролог, Захар Осипович. Если передерутся в ближайшее время, то обеим этим расам конец. В смысле, в их войне с Севером.

– Думаете, белые их все-таки замочат?

– А ты сам как думаешь?

– Пока я соглашаюсь с нашими новыми братьями, – хмыкнул Кисленко. – У местных белых действительно отсутствует воля к жизни. Сдаются, бросают территорию и добро за так.

– А мне кажется, все просто еще не развернулось на полную катушку, – высказался Миша Гитуляр. – Американцы слишком рассеяли свою армию. Им пора бросать Африку и кидать войска сюда.

– Ты за них сильно переживаешь, Миша? – поинтересовался Кошкарев. – Может, еще поможешь им?

– И опять же, по этой же теме, но с другого конца, – перебил Минаков. – Я уже сказал, нам предлагают присоединиться к нашим, так сказать, «братьям» в их борьбе с засильем бледнолицых. Что будем делать?

– А у нас есть альтернатива, командир? – спросил Кисленко уже без всяких улыбочек.

– Прямо брат Великий Бенин ничего мне не говорил, но, по-моему, несложно прикинуть возможности. Мы, конечно, люди русские и вроде здесь абсолютно ни при чем, однако мы ведь все несколько бледнолицые, так? Вот и делайте выводы. Как все знают, далеко не всех европейцев они просто так выпускают прочь. Не стоит плодить ряды врагов, как выразился один из их знаменитых братьев.

– К тому же, что нам там делать в северных штатах? Нас ведь снова упекут в тюрягу, – выдал свой комментарий бывший отрядный компьютерщик Гитуляр.

– Вот именно, для прерванной процедуры дознания, – кивнул Минаков.

– Правильная мысль, – согласились остальные.

– И значит? – снова уточнил Герман.

– Ну, воевать – не воевать, там видно будет, – предложил Кошкарев. – Зато нас снабдят оружием, а это уже кое-что, верно?

И вопрос был решен единогласно. Похоже, за время нахождения в тюрьме все солдаты отряда стали ярыми приверженцами демократии.

16
Удар по окрестностям

– Ты чего вернулся? – спросил его вахтенный офицер Пег Идипус.

– Мои убыли к маме в Медфорд. С сегодняшними перекрытыми дорогами мне туда не добраться. И чего мне тут, дома, одному сидеть?

– Ну, жена в отъезде – это ж вообще-то…

– Не настроен, – вяло ответил коммандер Рекс Петтит и прошел к себе.

– Да, – обернулся он к вахтенному. – По пустякам меня не дергать. Считай, меня на корабле нет. Хочу кое-что обдумать насчет будущего похода.

Взаимное обращение подчиненных к начальнику и обратное, на «ты», вовсе не считалось фамильярностью. Когда-то такое привилось в гражданских фирмах. Теперь демократический заряд девяностых годов прошлого века хоть и с превеликим опозданием, но докатился до армейско-флотской среды.

Подойдя к своей каюте, коммандер Рекс Петтит распечатал заблокированное личным кодом запорное устройство. Он вошел и сел на заправленную койку. Здесь он выпал из времени приблизительно на пять минут. Он все еще успешно блокировал ненужные мысли. Вообще-то можно было бы подняться, получить родимую «беретту» и, вернувшись сюда же, произвести полное и окончательное отключение мозга, стереть выплывающие изнутри картины увиденного. Но ведь такое можно было сделать и раньше – в процессе вождения машины. Хотя, вполне может случиться, с меньшей результативностью: фирма «Опель» наизобретала слишком много всяких предохраняющих от травматизма устройств. Было бы полным идиотизмом в течение часа-двух (вряд ли в нынешнем хаосе полиция явилась бы раньше) лежать в смятом автомобильном корпусе зажатым выпрыгнувшими отовсюду надувными спасательными подушками.

Итак, пятнадцатизарядная «беретта» имела явно повышенную надежность. Но разве для этого он прибыл на борт? Вот так валяться в коечке?

У него было очень много работы. Кстати, «беретту» все-таки тоже стоило получить. Она могла пригодиться. Да и повод имелся – в раскинутом вокруг городе было очень неспокойно.

17
Родственники

– По большому счету, я не думаю, что наш когдатошний штаб – Новый Центр Возрождения – был бы не сильно против нашего участия в этой заварушке, – рассуждал вслух Герман Минаков. – И уж понятно, что он бы поддержал выбор стороны. Ведь по сути, уже в африканской компании мы сражались с Америкой, так? То, что действия случайным образом перенеслись сюда, в метрополию, усиливает позиции антиамериканских сил.

– Я даже предполагаю, что вся эта кутерьма произошла не без планирования Центра, – серьезно кивал отрядный компьютерщик Миша Гитуляр. – Вы не согласны?

– Если и так, нам никогда не узнать точно, – пожимал плечами Герман. – Развязывание революций – дело темное. Наверняка здесь пересеклась куча разнополярных векторов. А может, все и правда завертелось само собой. Лопнул какой-то давно назревающий гнойник, ну а потом спонтанным случаем воспользовались кто ни попадя, в том числе и Новый Центр. А на счет выбора стороны ты наверняка прав, Миша. Центр бы наверняка принял сторону Юга. Не знаю, как потенциально, но сейчас он пока еще явно слабее Севера. Хотя, разумеется, побеждает. Может, тут сила в стихийности процесса, как думаешь?

– Да, мне кажется, Северу все-таки кто-то очень мешает изнутри. Он никак не развернется для настоящего удара. Может, и наш дорогой Центр задействован в деле. Ведь, по сути, мы с вами, Герман Всеволодович, видели, как воюют эти наши братья. Нормальная мотопехотная дивизия разметала бы этих освободителей в клочки. Вы согласны?

– Наверняка так, Миша. Но может, у «амеров» больше нет нормальных дивизий? Все разложились из-за расовых неурядиц?

– Дай бог, что так, товарищ лейтенант. Не хотелось бы наблюдать, как все эти оборонительные интерпретации негров разнесутся в щепы.

– Вообще-то мы с тобой ведаем, что использование «сухопутчиков» для Штатов крайний случай. Обычно они всё и вся разносят с воздуха.

– А уж такого тем более не хотелось бы.

Вот такие примерно разговоры происходили в новом «бледнолицем» отряде «братьев» «племени» Черных Детей Сатаны. Сейчас все «племя» занималось важной работой по присоединению к Свободным Штатам Америки административного центра штата Миссисипи – города Джэксон. Хаос охватывал все новые территории.

– Чем ваша группа занималась ранее? – спросил «брата» Минакова «брат» Бенин, как ни странно, не до, а после того, как выдал «бледнолицему» отряду оружие.

– Ну всяко чем, – напустил туману Герман. Однако ему очень не хотелось, чтобы из группы сделали какой-нибудь карательный взвод, и потому он досочинил: – Наблюдением за противником, выявлением целей и так далее.

– Значит, боевой разведкой, да? – почему-то обрадовался Великий Бенин. – Это очень и очень кстати. Вы ведь белые, правильно?

– Естественно, – легко согласился с очевидностью Минаков.

– Потому вас очень удобно использовать в разведывательных целях.

Попадем в самое пекло, прикинул «брат» Герман.

– Однако в нашем племени, к сожалению, не все вам полностью доверяют. Потому пока отправить вас в разведку не в моей власти. Но надеюсь, такое время придет скоро. Ты ведь тоже так думаешь, брат Минаков?

– Уверен, – не моргнув глазом соврал «бледнолицый брат».

– Ты и твои братья видели, что мы вооружили вас лучшим из имеющегося, так?

– Вообще-то извини за правду, брат Бенин, но наша экипировка все-таки не последнее слово техники, – высказался Минаков. – Мой отряд умеет работать с куда более совершенной оснасткой, уж поверь, брат Великий Бенин.

– Верю, брат Минаков. Верю. И обещаю, как только мы захватим что-нибудь стоящее, мы вас снабдим.

– Неплохо бы иметь «панцири». Я имею в виду роботизированные костюмы тяжелой пехоты.

– Уж это, если попадется, ваше однозначно, брат Герман. Видишь ли, никто в нашем племени не умеет управлять такой штуковиной, как «панцирь». Так что не волнуйся, как только, так сразу, – «брат» Бенин почему-то сиял. – И более того, зная, как ты со своими людьми рвешься в бой, дабы отплатить своим мучителям, я на совете племени настоял, чтобы вас послали сражаться как можно быстрее.

«Спасибо, „отец родной“, – хотел сказать по такому поводу Герман, но воздержался.

18
Удар по окрестностям

По привычке и традиции корабли такого типа все еще назывались эскадренными миноносцами. Естественно, они давно перестали быть таковыми – борьба с враждебными кораблями и даже подводными лодками значилась их побочной функцией. Понятно, экипажи по-прежнему относились к этим задачам серьезно. На учениях по отработке выслеживания и уничтожения плавающего противника матросы и офицеры потели по-настоящему. Однако если сравнить этиловый эквивалент находящихся на борту боеприпасов, назначенных для пользования в море, с тем, что значился для применения против суши, – проигрыш первых был налицо. Безусловно, очень грамотные могли бы вспомнить о ядерных зарядах, ибо действительно таковые на борту наличествовали. Но ведь и здесь тоже предписанные материкам подарки обгоняли назначенные морю, так? Что там в этой, выстреливаемой ракетой, глубинной бомбе в максимуме? Десять килотонн? Ерунда, семечки. Любой «томагавк» запросто тащил двести. Тем не менее, хоть на Земле кое-где уже взрывались атомные бомбы, их использование все ж таки не встало на конвейерный запуск, так что в данном рассуждении могло быть спокойно отброшено прочь.

Итак, на пирсе стоял эсминец класса «Бёрк», водоизмещением девять с половиной тысяч тонн, вооруженный под завязку. Исключая атомные боеголовки, на его борту находилось все что душе угодно. Даже четырехствольный «плазмобой» калибром пятьдесят пять миллиметров, предназначенный для отстрела прорвавшихся на малую дистанцию вражеских ракет. А кроме него, старая добрая стодвадцатисемимиллиметровка на носу. Помимо этого, имелась совсем седая древность – трехтрубные торпедные аппараты и менее седая, но тоже устаревшая штучка – противокорабельный комплекс «Гарпун». Еще в ангаре покоились два вертолета, при случае способные приподнять над водой достаточно большую кипу оружия. Но все это назначалось для завоевания превосходства на море.

А касательно противостоящей морю суши, в устремленных в небо контейнерах эсминца «Коммодор Буканон» имелась почти сотня – за минусом четырех – ракет класса «Томагавк» различной модификации. Их дальнодействие оставляло далеко позади любые поползновения оружия, назначенного к терзанию кораблей. Даже, в случае необходимости могущие размещаться на борту боевого судна, кошмары подводников – глубинные ядерные бомбы – и те не шли в сравнение с древними крылатыми летунами. Совсем мизерно усовершенствованные «томагавки» второго поколения запросто пролетали четыре тысячи километров. То есть эсминец, крейсирующий посреди Атлантики, мог бы обстреливать Западную Европу.

Однако в данном случае «Коммодор Буканон» стоял на пирсе в военно-морском порту Сан-Диего.