Текст книги "Конвейер"

Глава 19

– Да, господин министр, – начальник УВД генерал Цыплаков положил трубку и задумчиво посмотрел на своего заместителя, полковника Зайцева, сидевшего напротив:

– Получается, губернатор нам теперь не друг?

– Но у нас нет выбора, нам сделали вилку.

По внутреннему телефону секретарь доложила, что в приемной находится начальник Управления по борьбе с экстремизмом, Гамлет Исаевич Салтанмурадов. Начальник УВД велел впустить.

Поздоровавшись, Гамлет занял кресло рядом с полковником Зайцевым и напротив генерала Цыплакова. Взглянув на экран компьютера, начальник УВД пару раз щелкнул мышью, затем с поразительно трагическим выражением лица обратился к начальнику Управления по борьбе с экстремизмом:

– Прискорбно, но наш город превратился в очаг национализма и экстремизма. В диаспорах началась натуральная паника. На недавнем совещании в ГУВД представители непобедимых в сознании обывателей кавказцев буквально выли, находясь в ужасе от происходящего. Охота, дикая охота на людей – вот что захлестнуло сознание и заставляет содрогнуться, так как в безопасности не может чувствовать себя никто. На грани срыва футбольный матч «Зенита» и кавказской сборной «Терек». Среди болельщиков распространено требование сорвать матч. Околофутбольное сообщество бурлит, намечаются беспорядки. Под угрозой срыва и концерт, который департамент культуры организует на Исаакиевской площади.

Гамлет встрепенулся.

– Но мы работаем, товарищ генерал, за эту неделю арестовано порядка тридцати членов экстремистской группировки «Арийская лига сопротивления». Возможно, представители диаспор утрируют обстановку, нагнетают информационное поле.

– А вы пообщайтесь с ними – уверяю вас, разговаривать с горемыками непросто: могут запросто утопить в слезах, – взяв совсем уж глубоко трагические ноты, сказал Цыплаков. И кивнул в сторону монитора:

– Вам что-нибудь известно о группировке «Фольксштурм»? Эти ребята серийно убивают нерусских. Это получило такой резонанс, прямо как из душа окатило, и само название «Фольксштурм» травмирует психику всех порядочных людей, а также геев, журналистов и блоггеров.

Гамлет был сосредоточенно-серьёзен и скорбен, жесты его рук были многозначительны.

– Да, до нас дошла информация, что в городе происходит что-то подозрительное.

– Да… странно… к чему бы это… они ещё выкладывают в интернете ролики с записями убийств лиц кавказской национальности. Вот полюбуйтесь, очередная серия очередного сезона интернет-телесериала: «Убивать чурок – это модно и спортивно».

С этими словами Цыплаков немного развернул монитор. Гамлет встал во весь свой могучий рост и перегнулся через стол начальника УВД:

– А, это… мы в курсе этих вещей. Специалисты нашего Управления считают, что это постановочные ролики… поскольку трупы не найдены… и материального субстрата преступлений не существует.

Цыплаков беспокойно посмотрел на него снизу вверх:

– Сядьте, Гамлет, вы нависли надо мной… как тень отца Гамлета!

Гамлет сел на место, и Цыплаков, повернув обратно монитор, продолжил:

– Я кину вам ссылочку, посмотрите, думаю вам понравится. Что касается «постановочных роликов» и «материального субстрата преступлений», то мне только что звонил министр внутренних дел и пригрозил, что наши с вами рабочие места могут оказаться постановочными… так как нет материального субстрата нашей работы.

Гамлет весь подобрался, выпрямил свою могучую спину.

– Что я должен сделать?

– Фольксштурм отпадает, я так понял. Ролики у них постановочные, да и сами ребята – воплощение земной кротости. Фактически патриоты и борцы с национализмом, ибо нет чурок – нет национализма. М-да… Кто у нас в наличии из экстремистов, кто уже в СИЗО или кого можно закрыть в течение суток?

– Штрайхер, то есть по паспорту Борух Моисеевич Фельдман, Лига арийского сопротивления, – с готовностью ответил Гамлет.

Зайцев брезгливо поморщился:

– Больной шизофреник!

– Задержано тридцать участников группировки, изъяты тонны подрывной литературы, фашистские флаги, нацистская символика, плакаты – настоящий арсенал фанатизма! – воодушевленно заявил Гамлет.

– Это несерьёзно. С этими придурками нас засмеют в суде.

На лице начальника УВД сияло ликование.

– Это же замечательно – когда государству оппозиционируют одни идиоты! Это значит, что наше государство настолько прекрасно и прочно, что у нормальных граждан нет и мысли устраивать подрывную работу.

– Всё-таки что у вас с Фольскштурмом? – заинтересованно поинтересовался Зайцев. – Есть какие-то наработки, хоть что-нибудь?

Гамлет выдавил улыбку:

– Будем работать по защитникам государства?

Цыплаков посмотрел на часы и сказал:

– Будем просто помнить свой долг, Гамлет Исаевич – от первого мгновенья до последнего. Идите. Полковник Зайцев подробно объяснит, что надо сделать.

Зайцев стремительно поднялся первым, склонил голову, и указал Гамлету в сторону выхода. В коридоре, устроившись у окна, заместитель начальника УВД принялся пространно объяснять задачу:

– … когда генерал говорит «уничтожить», то имеется в виду действительно их уничтожить. Премьер-министр озабочен разгулом экстремизма в провинции. Беслан, Волгодонск… всё это очень печально. Создаётся впечатление, что власть на местах не контролирует ситуацию.

Зайцев долго говорил, но по лицу слушателя так и не понял, уяснил ли тот задачу. Позже, когда он попрощался с Гамлетом, так и доложил своему начальнику.

– Но может остались какие-то бывшие УБОПовцы, нормальные боевые ребята? – сказал Цыплаков. – Давай поищем, сделаем повышение, если надо. Понимаешь, если Москва всё решит без нас – мы можем слететь с должности!

Глава 20

Паук держался почти до самого дома – в голове крутилось наставление Штрума «Брось сигарету! Курение убивает!», но вместе с тем мучило непреодолимое желание закурить. Наставления командира созвучны с надписями на пачке сигарет: «Курение убивает», и в контексте того, чем занимается бригада и как рискует, этот слоган не вызывает ничего, кроме лёгкой усмешки.

Ещё немного, и он дома. Осталось преодолеть последний барьер – ларёк прямо напротив подъезда. Но при взгляде на торговую точку, в которой на протяжении долгого времени приобретались сигареты, Паук не выдержал.

«Последний раз!» – подумал он и направился к ларьку.

– Мальборо, обычный, – сказал он и сунул в окошко сторублёвку.

Когда, забрав сигареты и сдачу, обернулся, то обнаружил себя в окружении девяти хмурых мужчин. А увидев милицейский «бобик» в отдалении, сразу понял, в чём дело.

Паук уверенным движением подбросил в воздух сигарету и с первой же попытки поймал её губами. Но прикурить не успел – один из парней дал подзатыльник, да такой сильный, что Паук с трудом удержался на ногах.

– Ты чо мужик?

Но тот и не думал останавливаться. Последовал второй подзатыльник, третий:

– Ну что ты, что ты, а, сучок!

Остальные принялись толкать его, подначивая, угощая несильными тумаками и пинками.

– Ну что ты, а, давай подерёмся как ты любишь: десять против одного.

Не выдержав, Паук бросился с кулаками на одного из них, но тут же получил сильный удар в челюсть. В следующую секунду ему заломили руки, надели наручники, и сопровождая ударами и издевательской бранью, затолкали в зарешеченный фургон.

В отделении с ним тоже не церемонились. А когда, наконец, собрались поговорить, то потребовался нашатырный спирт, чтобы привести задержанного в чувство.

– Тебя ждёт теплый приём в камере – десять злых чеченов, с которыми ты так любишь подраться. Думаю, ты недолго продержишься на ринге – один против десяти. Как тебе такой план, а?

– Это благоприятный вариант, умрёшь быстро, а если не напишешь признание по взрыву на Марата, отправишься в камеру к пяти азерам, они будут тебя любить всю неделю, испражняться на тебя и медленно мучить, и в конце недели ты сам попросишься в камеру к чеченам.

Глава 21

В половине восьмого утра, когда Андрей перебирался через Неву по Охтинскому мосту, зазвонил телефон. Побеспокоил Поздняков из Волгограда – шестерка Вадима Второва. Андрей был вынужден занять у Второва, своего школьного товарища, 1,5 миллиона рублей под грабительские 13 % в месяц. Тот контролировал должника не сам, а через исполнителя. Исполнитель, Поздняков, за два дня до установленной даты выплаты процентов звонил и напоминал, что приближается день Икс и уточнял реквизиты, куда надо перечислить деньги.

Андрея раздражал голос Позднякова, в котором чувствовалась некая скрытая издёвка. Мало кому нравится когда напоминают о деньгах.

Вот и сейчас.

– Алло, это аккумуляторный король Андрей Разгон?

– Да, Женёк, привет, как дела?

– Вас беспокоят из провинции, Волгоград на проводе.

– Внимательно.

– Хочу уведомить, что послезавтра мы рассчитываем получить 195,000. Реквизиты я выслал по электронной почте.

– Да, Жень, деньги будут в срок.

– Попрошу отправить подтверждение, что получил моё электронное письмо.

– ОК.

– Жду! Жду в ближайшие два часа подтверждение по электронной почте, а деньги послезавтра. Конец связи.

Закончив разговор и отключив трубку, Андрей с силой ударил по спинке переднего пассажирского сиденья, так что она затряслась, и злобно выругался. Его компаньоны по Экссону, братья-близнецы Владимир и Игорь Быстровы, а также братья Артур и Алексей Ансимовы, тратят получаемые деньги в своё удовольствие: покупают новые машины, квартиры, и так далее, а он, ввязавшись в сомнительные финансовые проекты, несёт убытки. С каждым месяцем они становятся богаче, а он даже не имеет понятия, в каком состоянии его бизнес – настолько запутаны его волгоградские дела, а также обстановка на петербургской фирме, Северном Альянсе (о существовании которой его компаньоны не знали).

Вексельный проект засбоил так же, как и Северный Альянс. Товар, взятый на московских фирмах под необеспеченные векселя, которые в свою очередь были получены у Лечи Вайнаха со товарищи, реализовывался слабо – и не только в Петербурге, но и в Волгограде. Андрей возлагал большие надежды на сотрудников своей волгоградской фирмы, но те продавали слабо. Волгоградский областной кардиологичсекий центр, самый крупный клиент, выбрал со склада товара примерно на два миллиона рублей, но не спешил расплачиваться.

История начиналась так. В середине прошлого года по наводке Винцаса Блайваса Андрей вышел на Лечи Вайнаха, имевшего связи в Центробанке и информированного о том, у каких коммерческих банков отзовут лицензию в ближайшее время. Он имел возможность выписывать векселя этих банков и предлагал их за 50 % номинала. Минимальная сумма составляла один миллион долларов. Андрей набрал пул поставщиков, готовых продать продукцию за эти векселя; о том, что ценные бумаги выписаны банками без пяти минут банкротами, разумеется, никто не знал. И в последних числах января Андрей, а точнее, подставные люди, выбрали на складах поставщиков (в Москве) товар (медицинские расходные материалы) на сумму миллион долларов и расплатились необеспеченными векселями. После чего отключили телефоны и съехали с офиса – скрылись, оставив фирмы с левыми бумажками, что называется, с носом. Вайнаху дали $70,000, и Блайвас выступил перед ним гарантом сделки и сумел сначала добиться скидки 10 %, а затем отжал еще на сто тысяч долларов, и выбил дополнительно три месяца отсрочки.

И теперь обнаглевший Вайнах (напрямую с которым кантачил один лишь Блайвас) требует прямо сейчас свои $280,000.

Была возможность перехватиться общественными финансами, но Андрей старался не думать об этих деньгах. И вообще, такой вариант был абсолютно невозможен. Нет, ни при каких осбтоятельствах он не запустит руку в общественную кассу.

Расчетный счет Экссона находился в Международном Московском Банке, которым распоряжались по системе Банк-Клиент и по компьютеру из офиса следили за всеми денежными трансакциями. Расчетные счета других, аффилированных фирм (в том числе Совинком), находились во Внешторгбанке. Через эти фирмы также работали с Управлениями железных дорог и другими бюджетными организациями, в которых играли тендеры и для проверяющих выглядело бы подозрительным, если бы постоянно выигрывала одна и та же фирма.

В конце прошлого года Андрей торжествовал по поводу удачного завершения проекта с векселями, и, как оказалось – преждевременно. По уговору ему причиталось 40 % с миллиона долларов, то есть $400,000. Но он был вынужден продавать товар с дисконтом, от 10 до 20 %, потому что реализаци по своей стоимости приобрела бы черты бесконечности. На воровство и распиздяйство сотрудников он закладывал 10 %. Другим неприятным моментом стало то, что Блайвас потребовал причитавшиеся ему $150,000 чистыми, без учета дисконта. Хорошо, что хотя бы удалось заставить погасить половину организационных расходов по проекту (аренда левого офиса, подставные люди, телефонные переговоры, командировки, транспорт). Но он никак не хотел брать на себя дисконт или дать дополнительную отсрочку если товар продается по своей стоимости.

Да, сейчас он получил не всю сумму, а только половину (и тут же купил на эти деньги Хаммера), и пообещал не дёргать с оставшимися 75 тысячами, но Андрей знал, что как только закроет горящий долг с Лечи Вайнахом, Блайвас начнёт терроризировать и жестко требовать эти свои 75 штук.

И что самое неприятное – Андрей был вынужден оставить себе офис на Мойке, 70 (в помещении Блайваса) со всеми сотрудниками и продолжить этот абсолютно невыгодный убыточный бизнес. Сначала причиной был двоюродный брат, Ренат, полностью втянувшийся в работу и начавший пробивать через своего хозяина, Владислава Коршунова, разные дела – как например продажа аккумуляторных батарей на петербургский метрополитен (гендиректор которого был личным другом Коршунова). В случае ликвидации офиса необходимо было дать ему другую работу. Кроме того, Радько и Блайвас, вошедшие во вкус в связи с удачным завершением вексельной схемы, стали предлагать новые темы, для участия в которых требовался офис и штат. И некоторые были достаточно привлекательные – например, Блайвас познакомил с сыном Коршунова, вхожим в различные госструктуры и способным пробить поставки на медучреждения Петербурга.

Андрей откладывал болезненное, но необходимое решение ликвидации убыточного бизнеса, планировал, что вот как только доделаю это, сразу решусь, но, как показывает практика, «как только так сразу» могут длиться бесконечно долго. Ибо сказано: нет ничего более постоянного, чем временные сооружения.

Он планировал избавиться от проблемных долгов – расплатиться с кредиторами теми деньгами, что выручит с вексельного проекта, однако по мере поступления средств на расчетный счет они расходились куда угодно, но только не на погашение задолженности. Как только появлялись свободные деньги, они моментально засасывались в страшные черные дыры. Так, на оборудование и ремонт аптек, переданных горздравотделом, было израсходовано около пяти миллионов рублей, и, несмотря на то, что под векселя было взято много аптечного товара, потребовались дополнительные расходы на приобретение медикаментов для аптек. Итого Совинком заключил договора аренды десяти муниципальных аптек, когда-то принадлежавших «Городскому аптечному складу» (эта полугосударственная структура, через которую осваивали бюджетные деньги, пришла в упадок, разорилась, и её функции передали Совинкому). Всё это хозяйство требовало содержания и первоначальных инвестиций, которые неизвестно когда отобьются. И Андрей должен был показать себя, не в последнюю очередь потому, что за его действиями следил Евгений Карман, начальник горздравотдела, сверставший под Совинком бюджет этого года, и Иосиф Григорьевич Давиденко – юрисконсульт, или «крыша», решавший сложные вопросы с различными госучреждениями. Давиденко и Карман сделали ставку на Андрея и его фирму, через которую планировали осваивать крупные бюджетные суммы.

Итак, авантюра с векселями, в которую Андрей ввязался, чтобы избавиться от проблемных долгов и зажить спокойной счастливой жизнью, эта авантюра не только не решила существующие проблемы, но добавила новые.

* * *

Оставив машину на стоянке перед Кировской таможней, Андрей проследовал на завод Балт-Электро через так называемую «дальнюю проходную». Главный вход был с другой стороны предприятия, на улице Калинина. Офис Экссона находился в 40-м корпусе, который намного ближе от «дальней проходной», поэтому все заходили отсюда. Проезжать на территорию завода на иномарках было запрещено – гендиректор Балт-Электро строго настрого запретил в самом начале сотрудничества, когда подписывали договор аренды. Аккумуляторный завод являлся оборонным предприятием, здесь выпускались не только автомобильные и железнодорожные аккумуляторы, но также батареи для танков и военных судов. В том же 40-м корпусе на втором этаже находилось «представительство заказчика» – представители Министерства обороны, осуществлявшие контроль производства батарей и госприемку. Экссон был единственной фирмой, арендовавшей помещения на заводе. В силу такого исключительного положения (то была заслуга Артура Ансимова, которому удалось найти подход к гендиректору завода), Экссон был эксклюзивным дилером (по гражданской продукции – аккумуляторам стартерной и тепловозной групп) и единственым поставщиком сырья (свинец, сплавы свинца, сурьма, полипропилен, медный прокат, сода, и так далее).

Чтобы не кошмарить рабочий класс, трудившийся за копейки, гендиректор (которого называли «аккумуляторный вождь», или «аккумуляторный могул») разрешил арендаторам заезжать на территорию исключительно на автомобилях отечественного производства. И пятеро учредителей Экссона были вынуждены оставлять свои иномарки за воротами и ходить по территории предприятия пешком.

У Экссона было два кабинета, 30 и 20 квадратных метров соответственно. В большой комнате обитали Корина, бухгалтер, и Вероника, секретарь. В малом кабинете собирались учредители. Ни у кого из них не было собственного рабочего места – стола, тумбочки, шкафа. Приходя в офис, каждый располагался где придётся. Вызывающая простота и презрение к условностям было фирменным знаком Экссона. Доставшаяся от заводчан мебель почти вся поломалась, а новую никто не покупал. Кое-как девушки выпросили элементарные удобства: микроволновку, телевизор, холодильник, стереосистему и кондиционер, а иначе совсем пришлось бы туго.

Придя в офис, Андрей занялся обычной рутиной: контроль отгрузок, управленческий учёт, сведение взаиморасчетов с Балт-Электро. Сходил на заводоуправление, чтобы забрать накладные на очередную сборку тепловозных батарей 32ТН450 и 48ТН450. Обошёл кабинеты заводчан, с которыми решались рутинные ежедневные вопросы: коммерческий директор, бухгалтер, сотрудники коммерческого отдела, финансовый директор, начальник транспортного цеха. После чего направился на склад, чтобы проконтролировать отгрузку отписанных Экссону батарей.

В офисе Алексей Ансимов и Игорь Быстров общались по телефону с клиентами. Артура и Владимира ещё не было. Они были на особом положении и решали стратегические вопросы, и им, в отличие от остальных, необязательно было находиться в офисе с девяти до четырёх.

Деловые вопросы решались в большой комнате. Управившись с делами и проводив на склад водителя фуры, приехавшего на погрузку, Алексей позвал Андрея и Игоря в малый кабинет. Там принялись обсуждать варианты летнего отдыха. Шкафы и стеллажи этого кабинета были забиты бюллетенями недвижимости, автомобильными журналами, журналами знакомств и каталогами туристических фирм. Полные подборки за несколько последних лет.

Настроение у всех было умиротворенно-послеобеденное.

– Может Хорватия, там недорого, – предложил Игорь и набрал номер турфирмы.

Алексей углубился в изучение вариантов по Хорватии. Андрей вяло поддерживал беседу – его интересовало, где перехватиться деньгами, чтобы расплатиться с Лечи Вайнахом. Время от времени Андрей звонил на Совинком, офис своей волгоградской фирмы, чтобы узнать, как там идут дела, не поступили ли деньги от каких-нибудь клиентов. Никаких крупных поступлений, а то немногое, что приходило, было расписано до копейки. Эти деньги нельзя трогать, иначе вся фирма остановится. Компаньоны знали, что у Андрея в Волгограде побочный бизнес, больше того, Владимир и Игорь участвовали в нём финансово – ссудили деньги под процент.

Пришёл Владимир и взбодрил всех известием, что компания Катод требует оплаченные батареи. Надо хоть что-то отгрузить, а то уже совсем неудобно.

– Сегодняшняя сборка вся уходит на Забайкальскую железную дорогу, – флегматично сказал Алексей. – У нас фура под погрузкой.

– Все 22 комплекта?

– Завод сегодня собрал всего 18, одна машина ушла утром, вторая грузится. Сегодня ничего не сможем дать.

Все собрались вокруг стола, за которым расположился Игорь. Перед ним был график отгрузок тепловозных аккумуляторов на два месяца вперёд: Московская железная дорога, Октябрьская железная дорога, Куйбышевская… Владимир раскрыл свой вызывающе потрепанный блокнот (у него не было ни кейса, ни органайзера, а лишь дешевенькая записная книжка – как пятнадцать лет назад, когда он в Волгограде барыжничал валютой и акциями МММ возле обменного пункта на углу возле кукольного театра), и стал просматривать сделки.

– Тебе на Внешторгбанк придут пять миллионов с Октябрьской дороги, – Владимир оторвался, чтобы сообщить Андрею о приходе средств на одну из аффилированных фирм, счет которой находился во Внешторгбанке.

– Что значит «мне»? – откликнулся Андрей. – Это наши фирмы.

Владимир одобрительно кивнул.

– Сколько там у нас денег?

– Шесть миллионов.

– То есть уже одиннадцать. Прибалты с нами расплатились?

– Да. Выписки принести?

Владимир ничего не ответил и снова уткнулся в свой блокнот.

Выписки фирм, счета которых находились во Внешторгбанке, хранились на видном месте в большом кабинете. Их никто не проверял, все доверяли Андрею. Алексей, изредка заглядывая в них, со слов Андрея записывал данные по приходу средств в свою тетрадь.

– Ближайшие две недели мы ничего не дадим Катоду, – резюмировал Владимир.

Вошёл Артур и поделился результатами переговоров с гендиректором Балт-Электро. Заводу нужно выставить счёт на 150 тонн свинца С1 и заключить дополнительное соглашение на покупку очередных 100 комплектов аккумуляторных батарей 32ТН450. Владимир дал Андрею распоряжение по оплате всех нужных счетов. Эти переводы можно было сделать с расчетного счета Экссона в Международном Московском Банке, там было достаточно средств.

Некоторое время обсуждали предложения по Хорватии и другие варианты совместной летней поездки – в частности, в какой фирме можно получить максимальную групповую скидку и как развести фирмачей на дополнительные скидки и бонусы.

Андрея оскорбительно отодвигали от серьезных вопросов, вешали на него все левые дела, не касающиеся основного бизнеса; и это приводило его в глубокое уныние. Ему бы хотелось, вместе с Артуром и Владимиром, заниматься стратегическими вопросами, но видимо, этим мечтам не суждено сбыться. Артур с Владимиром замкнули на себя общение с ключевыми фигурами основных контрагентов (руководство Балт-Электро, Управления железных дорог, Северстали и других предприятий, делающих более 80 % оборота фирмы), а на меньших братьев скинули всю рутину, взаимодействие с исполнителями.

Владимир хлопнул Игоря по плечу:

– Ну что, братишка, чего там у тебя?

Игорь пододвинул журнал так, чтобы всем было видно:

– Отель 4 звезды на первой линии, двести метров от моря.