Текст книги "Девять женщин Андрея Миронова"

Несостоявшаяся жена: Наталья Фатеева

Родители Андрея понимали, что их сын уже достаточно взрослый человек и нуждается в отдельной жилплощади, куда бы он мог смело водить как своих девушек, так и друзей. Те студенческие гульбища, которые Миронов устраивал в доме в момент отсутствия родителей, последним не могли нравиться: во время них опустошался бар Менакера, билась посуда и происходили другие нехорошие вещи. Поэтому на семейном совете было решено приобрести Андрею отдельную жилплощадь. Это переселение произошло в 1960 году, когда Миронов окончил второй курс. Отныне он стал жить в комнате в коммунальной квартире в Волковом переулке, что поблизости с зоопарком. Это была 18-метровая комнатка, разделенная на две половины – гостиная и спальня – полкой для книг. Кухня была крохотная – всего 5 метров. Однако и этому жилью Андрей был рад: в последнее время он стал тяготиться жизнью с родителями, особенно с матерью, которая пилила его и учила жить. А теперь он был предоставлен самому себе и мог, что называется, «оторваться по полной» – водить туда друзей и девушек. Последних особенно, поскольку в Андрее проснулся изысканный бабник.

Холостяцкая жизнь Миронова длилась несколько лет и могла закончиться летом 1962 года при весьма интересных обстоятельствах. В те дни ему пришло очередное приглашение сниматься в кино. На этот раз предложение исходило от режиссера Генриха Оганесяна, который на киностудии имени Горького готовился к съемкам комедии «Три плюс два» по пьесе Сергея Михалкова «Дикари». Стоит отметить, что в пьесе главными героями были люди в возрасте – им было за сорок. Но Оганесян решил значительно их омолодить, для чего ему и понадобились актеры в возрасте от двадцати пяти до тридцати. И хотя Михалков был категорически против такого поворота, режиссер сумел выиграть спор и в середине лета приступил к поискам подходящих актеров. Пробы проходили на Рижской киностудии, которая взялась помогать студии имени Горького в постановке этого фильма (для рижан это была только 4-я по счету полнометражная лента). Однако на молодой киностудии не оказалось цветной кинопленки, что затянуло подготовительный процесс на две недели. В итоге только к началу августа все утряслось: был сформирован творческий коллектив, выбраны актеры.

Мужская половина выглядела следующим образом. На роль Сундукова был утвержден ленинградский актер Геннадий Нилов (отец нынешнего «мента» Алексея Нилова), у которого это была первая главная роль в кино, на дипломата – Евгений Жариков (вторая главная роль после «Иванова детства», 1962), на Рому Любешкина – Андрей Миронов, который знал Жарикова по совместной работе в картине «А если это любовь?».

На роли девушек пробовались многие известные актрисы и даже манекенщицы, но режиссер остановил свой выбор на двух Натальях: Фатеевой и Кустинской. Обе снимались в кино с конца 50-х и имели за плечами куда больше ролей, чем их коллеги из мужской половины. У Фатеевой были роли в фильмах: «Есть такой парень», «Капитан «Старой черепахи», «Дело «пестрых», «Случай на шахте восемь», «Убить человека», «Битва в пути», у Кустинской: «Хмурое утро», «Сильнее урагана», «Годы девичьи», «Первые испытания», «Увольнение на берег». Правда, против кандидатуры Фатеевой выступал сам автор пьесы, считавший, что она недостаточно спортивна (по сюжету Зоя была циркачка) и перед камерой держится «как пионервожатая» (то есть заторможенно). Но студийное начальство хорошо относилось к Фатеевой и утвердило ее на роль. Вот как она сама вспоминает об этом:

«Прочитав сценарий, тут же поехала в Ригу. Пробы были на побережье. Потом мне позвонил режиссер: «Мы хотим, чтобы вы играли не Зою, а Наташу. Зою бы сыграла Лиля Алешникова (тоже популярная в те годы актриса, ставшая известной после роли Глаши в картине 56-го года «Они были первыми»). Я сказала, что роль актрисы Наташи мне не нравится, лучше я вообще не буду сниматься. И меня утвердили на Зою».

Пробы проходили как на студии, так и на натуре – на Рижском взморье в начале августа 1962-го. Из-за проволочек с цветной пленкой, актерских проб и плохой погоды в Риге подготовительный период был продлен на две недели. Наконец 11 августа съемочная группа выехала в Крым, в Судак. Там, в бухте Парадиз, на территории Завода шампанских вин возле Нового Света была размещена съемочная площадка будущего фильма. Место было просто райское: теплое, чистое море, восхитительная прибрежная полоса. Правда, асфальтовая дорога была ужасная, да и бытовые удобства были минимальные: воду приходилось греть на электроплитках, мыться в тазиках. Жила группа во дворце князя Голицына, прямо над подвалами Завода шампанских вин. Мужчины были в восторге, поскольку литровая кружка шипучего напитка стоила 45 копеек. Чтобы перелить шампанское из бочки, его надо было отсасывать, как бензин. Поэтому актеры соблюдали очередность, чтобы окончательно не спиться.

Съемки начались 16 августа с эпизодов с участием трех дикарей-мужчин. Женщин пока не задействовали, поскольку там был недокомплект – Кустинская все еще снималась в Ленинграде. К тому же задержалось прибытие и двух автомобилей – «Волги» и «Запорожца», игравших в фильме не последнюю роль. 18 августа случился первый простой – оказалась не готова декорация «лагерь». 27–28 августа съемки не велись из-за поднявшегося сильного ветра.

Ближе к концу августа в Новый Свет приехала Кустинская, и съемки пошли в полную силу. Начали снимать знакомство мужчин-дикарей с девушками. Помните, дамы заставили мужчин копать землю в поисках бутылки из-под шампанского (кстати, это была бутылка, накануне распитая группой), где содержалось письмо, в котором указывалось, что место на берегу навечно закреплено за подругами-красавицами. Самые смешные реплики были у героя Миронова. И вообще в мужском трио он был самым забавным (тюрбан на голове и амулет на груди) и обаятельным: Сундуков был мрачен, а дипломат – слишком рафинированый.

У Миронова была роль ветеринара Романа Любешкина, и играл он ее весьма убедительно. Хотя на самом деле к животным относился вполне равнодушно. А в детстве и вовсе их мучил. Помните эпизод, где Роман рассказывает Зое о том, почему он стал ветеринаром. «У меня была собака, я ее любил… а мой друг взял и отрезал ей хвост, – говорит Рома. – А я взял и пришил». На самом деле в детстве Миронов частенько над этими самыми кошками измывался. В их дворе на Петровке их было много, и маленький Андрей, разозленный частыми отъездами родителей на гастроли, вымещал зло на кошках: возил их мордой об асфальт. К счастью, с возрастом эти садистские наклонности у него исчезли. Но вернемся на съемки фильма.

Практически весь август и сентябрь работа шла без простоев (только 27 и 29 августа съемки пришлось отменить из-за облачности). Актеры снимались легко и непринужденно, хотя было трудно: фильм снимался в двух вариантах (для широкого экрана и обычный формат), поэтому одну и ту же сцену приходилось играть дважды. Но все это компенсировалось замечательной обстановкой, сложившейся на съемочной площадке. Кое-кто даже пытался перенести эти отношения в реальную жизнь. Например, Евгений Жариков предпринял попытку ухаживаний за своей киношной половиной – Натальей Кустинской. Но та его «отбрила». Тем более что супруга актера – тренер по фигурному катанию – была поблизости, приехав на пару недель к мужу на побывку. Жена страшно ревновала мужа к Кустинской и в перерывах между съемками устраивала бурные сцены – например, швыряла в «соперницу» бутерброды. Все это отрицательно сказывалось на съемках, и режиссер в конце концов объявил жесткие санкции – жену Жарикова на съемочную площадку больше не пускали.

Совсем иначе вела себя жена Геннадия Нилова Галина, которая приехала к мужу, чтобы провести с ним медовый месяц (они только поженились). Она готовила актерам нехитрую еду и была, что называется, тише воды, ниже травы. Впрочем, может потому, что ее муж никаких поводов к ревности не давал.

Кстати, в триумвирате Миронов – Нилов – Жариков только последние двое сумели подружиться. А вот с Мироновым у Нилова отношения не сложились. По его же словам: «Мы с Мироновым никогда друзьями не были. Видимо, абсолютно разные люди. Оганесян разрешал актерам буквально все. Мы импровизировали, как хотели. И Андрей, разумеется, тоже все время что-то выдумывал. Но придумки эти тянул на себя. То дернет меня ни с того ни с сего за бороду. То ляпнет что-то не по тексту. Любил втихаря слегка подгадить. Андрей всячески стремился показать себя. Телесная рыхловатость молодого Миронова, которую многие замечали, видимо, связана с болезнью. У него уже тогда кожа была не очень здоровой…»

Однако если с Ниловым отношения у Миронова не сложились, то вот с Натальей Фатеевой наоборот – он в нее влюбился. Но Фатеева была женщиной зрелой и опытной: мало того что на шесть лет старше Миронова, так еще и замужем успела побывать (за режиссером Владимиром Басовым) и имела от него ребенка – сына Вову. И Миронов как мужчина по большому счету был ей мало интересен, поскольку никаких дивидендов, кроме юношеской влюбленности, от него поиметь было нельзя. Поэтому их отношения были сугубо односторонними: Миронов оказывал Фатеевой всяческие знаки внимания, а она их снисходительно принимала. Посторонние это хорошо видели. Так, в эти же дни там отдыхала будущая супруга Миронова Лариса Голубкина, которая много позже будет вспоминать об этом следующим образом:

«Мы отдыхали в Коктебеле, но однажды заехали в Новый Свет, где снимали «Три плюс два». Я видела снимающихся, но тогда не обратила особого внимания на Андрюшу, помню только, он очень забавный был, я бы сказала, развлекал всех невероятно. Так вот как развлечение – это безумно Наташе нравилось. А ответной безумной страсти у нее не было…»

А вот как вспоминает о тех же днях Наталья Фатеева: «Я помню невероятное количество бычков в томате, на которые к концу съемок смотреть не могла. Правда, родители Андрюши Миронова присылали нам балыки, копченые колбасы, которые доставали по блату в Ленинграде. Вот это был праздник! Однажды из Москвы на машине приехали мои друзья. Мы решили съездить в Ялту: так хотелось сходить в ресторан и поесть вкусной пищи! Я надела обтягивающие брючки до колена, в которых снималась. А в это время вышел указ: в ресторан женщинам запрещалось заходить в брюках. И меня не пустили! Пришлось есть шницель с макаронами в кафе на набережной…»

Как утверждают очевидцы, Миронов буквально преследовал Фатееву: чуть ли не ежедневно приезжал к ней домой, следил за ней, подозревая, что она ему с кем-то изменяет, уговаривал выйти за него замуж. Но в планы Фатеевой брак с Мироновым явно не входил. Хотя много позже она так будет вспоминать об этих отношениях:

«С Андреем мы очень подружились. Он был именно хорошим другом, были долгие и теплые отношения, после тяжелого разрыва с Басовым он мою душу очень отогрел. Вот Андрюша, хоть и не имел такого богатства, опыта душевного, – с ним было очень хорошо, он интеллигент настоящий, прекрасный сын своих родителей, я ему за многое благодарна…»

А теперь послушаем рассказ другой участницы тех съемок – Натальи Кустинской:

«Во время съемок меня поселили с Фатеевой в одном номере, а Андрюша Миронов жил на другом этаже. Я параллельно снималась еще в одной картине. Приходилось мотаться из Крыма в Ленинград. И вот возвращаюсь через два дня и прямо-таки обалдела: Андрей переселился в наш номер! Так что напрасно говорят, мол, он долго ее добивался. Ничего подобного, они очень быстро нашли общий язык. Правда, потом все время ссорились, кто будет рассчитываться за номер: ведь часть денег за проживание в гостинице выделяла киностудия, а добавлять приходилось из своего кармана…»

Наступление нового 1963 года Миронов встретил сначала с родителями, а затем уехал к Фатеевой. И снова послушаем ее рассказ:

«Я снималась с настоящим тигром, которого дрессировал Вальтер Запашный. Мне сказали, что тигру шесть месяцев. Смотрю, а это зрелый, довольно большой зверь. У меня – шок. Самое обидное, что вся моя храбрость – как я облокотилась на тигра, как я его гладила и даже приударяла кулаком – не вошла в фильм. Эти кадры забраковали, так как в них попала рука Запашного, который держал тигра за ошейник…»

Съемки в Ленинграде продолжались до 4 февраля, после чего группа вернулась в Ригу, чтобы доснять павильоны. Но Миронов вернулся в Москву, в Театр сатиры. Там готовился к выпуску новый спектакль «Гурий Львович Синичкин», в котором у Андрея первоначально роли не было, который планировалось выпустить в свет в начале февраля. Но из-за неудовлетворительной игры актеров Плучек премьеру перенес на более поздний срок. А пока заменил «Синичкина» на «Дамоклов меч».

И снова слово Н. Кустинской:

«8 марта (1963 года. – Ф.Р.) у Андрюши был день рождения, мы тогда еще продолжали сниматься. Утром Фатеева говорит: «Не подарю ему ничего, пока он меня не поздравит с Женским днем». Андрей принес презент только под вечер – деревянную статуэтку – и пригласил нас в ресторан. А Наташа его так и не поздравила, ей не понравился его подарок.

А бросила Фатеева Андрюшу потому, что безумно влюбилась в киноактера из ГДР Армина Мюллерштраля (советскому зрителю он знаком по главной роли Криса в вестерне «Смертельная ошибка». – Ф.Р.). Он приезжал к ней в Москву, и она жила у него в номере. Я хорошо знаю немецкий язык. Вот Наташа и названивала мне, спрашивала, как сказать по-немецки то одно слово, то другое.

Фатеева говорила мне: «Я очень хочу выйти замуж за Армина. Он популярный в ГДР артист, может, он и мне поможет стать известной на Западе». Но ее планы разрушила Тамара Семина, когда в Берлине проходила Неделя советских фильмов. Фатеева очень хотела туда поехать, но отправили представлять наше кино меня, Семину и режиссера Романа Тихомирова, снявшего фильм «Крепостная актриса». Через Тамару Фатеева передала Армину гостинцы: икру и еще какие-то деликатесы. Семина понравилась Мюллерштралю, и у них случился роман, правда, на одну ночь. Приехав в Москву, я рассказала Наталье о некрасивом поступке ее жениха. После этого случая они расстались…»

Между тем за участие в фильме «Три плюс два» Миронов заработал гонорар в сумме 2252 рубля, что было весьма неплохими деньгами, если учитывать, что за предыдущую работу (за фильм «Мой младший брат») он получил в два раза меньше (за участие в картине «А если это любовь?» ему и вовсе достались копейки). Остальные участники получили на руки следующие суммы: Н. Фатеева – 2295 рублей 60 копеек, Е. Жариков – 2450 руб., Н. Кустинская – 2330 руб., Г. Нилов – 1948 руб.

13 апреля 1963 года на Киностудии имени Горького был принят широкоформатный вариант фильма, 13 мая – обычный. Кстати, на студии фильм был встречен без особого восторга, за что и был удостоен только второй группы по оплате. 3 июля «Три плюс два» вышли на широкий экран. Но для Миронова это событие не стало главным, поскольку в те дни Фатеева сделала окончательный выбор – дала согласие выйти за него замуж. Андрей был на седьмом небе от счастья, чего нельзя было сказать о его матери. Мария Миронова жутко испугалась перспективы, что ее сын возьмет в жены женщину старше себя, да еще с ребенком. И окончательно ее убил эпизод, который случился летом. Миронов привез Фатееву и ее трехлетнего сына Володю на дачу, чтобы представить их родителям. И сына Фатеевой угораздило во все горло спросить: «Мама, это чья дача? Это что, наша будет дача?» Этого Мария Владимировна допустить не могла. И она бросила все свои силы на то, чтобы переубедить сына в его желании жениться на Фатеевой. Трудно сказать, какие именно аргументы она приводила, но Миронов сдался. С 6 по 26 июля он был вместе с Театром сатиры на гастролях в Горьком (играл в «Проделках Скапена», за что удостоился от Плучека прозвища «наше солнышко») и именно там принял решение порвать с Фатеевой. Как вспоминает его брат Кирилл Ласкари, далось это Миронову тяжело – он буквально рыдал. Речь о свадьбе уже не заходила, хотя дружеские отношения Миронов и Фатеева продолжали поддерживать.

Будущая жена: Лариса Голубкина

Летом 1963 года случился весьма знаменательный эпизод. В составе представительной делегации от Госкино Фатеева отправилась в творческую поездку в Сирию. Волею судьбы одной из ее спутниц была молодая, но уже популярная актриса Лариса Голубкина. Поскольку она впоследствии станет женой героя нашей книги, о ней стоит рассказать более подробно.

Голубкина родилась 9 марта 1940 года в Москве. До революции ее семья была достаточно зажиточной: между Москвой и Рязанью тянулись «сады и огороды Голубкиных». До сих пор, кстати, сохранился Голубкин лес. Но затем все эти богатства стали общенародными, и Лариса воспитывалась в скромных условиях – без излишеств. Ее отец был военным (до войны он работал педагогом), а мама домохозяйкой. Стать актрисой Лариса мечтала с детства. Уже с 2–3 лет она начала петь, и это ее желание все время в доме культивировали: то на стульчик, то на столик дочку поставят, в платьице красивое нарядят: «Лариса, спой!» Причем девочка уже тогда все время ощущала то самое расстояние между зрителями и актером. Говорила: «Выключите свет и отвернитесь – тогда петь буду!»

Впрочем, когда девочка подросла, у ее папы пропало желание видеть свою дочь актрисой – он хотел, чтобы она получила более серьезную профессию. Он так и говорил: «Артист – это же черт знает что! С ним даже рядом нельзя стоять – не то что им быть!» Но дочь своей мечте изменять не хотела. Поэтому в 15-летнем возрасте, втайне от папы, она с мамой отправилась поступать в Московское музыкальное педагогическое училище. И поступила. Отец, конечно, поворчал, но препятствовать учебе дочери не стал. За что она ему до сих пор благодарна.

И все же в глубине души отец надеялся, что дочка перебесится и после школы возьмется за голову – забудет про актерство. Поэтому вел себя он соответствующим образом. Например, однажды, когда Ларисе было 17 лет, она с родителями отдыхала в Сочи, где гастролировал известный Кондрашевский оркестр. Музыканты на пляже играли в карты, и отец Ларисы – азартный преферансист – резался с ними по полдня! Но кричал на оркестрантов: «Не смейте смотреть на мою дочь!»

В то же время там был на гастролях Горьковский драматический театр. И когда однажды к Ларисе с каким-то вопросом обратилась одна из артисток этого театра, отец приказал: «Лариса, отойди от этой женщины! Она актриса!»

Чтобы не злить отца, Лариса в 10-м классе специально ходила в МГУ на лекции биологического факультета по физике и химии – вечерами, после школы, в семь часов. Однако, когда в 1959 году она окончила музыкальное училище, документы подала не в университет, а в… ГИТИС. Причем на отделение музыкальной комедии. Вот как она сама вспоминает об этом:

«…Когда я заканчивала десятый класс и мы шли на школьный бал, ко мне подошла одна дама, которая жила в нашем доме и, говорят, якобы когда-то была актрисой, она спросила: «Ларисочка, куда ты собираешься поступать?» Я сказала, что уже хожу на подготовительные лекции по математике и биологии в университет, на биологический факультет. Я ничего не понимала, но ходила, чтобы замести следы, чтобы папа знал, что я готовлюсь на биофак. Она мне сказала: «Лариса, не надо тебе ни в какой университет, тебе надо пойти только в театральный».

В старших классах я занималась в дирижерско-хоровом училище. Там мы очень много пели, я была солисткой, но в последний момент потеряла голос – неправильно поставили. И вот я пришла в ГИТИС на консультацию по поступлению на музыкальное отделение, а сама шепчу. Мне педагог говорит: «Что же вы пришли на музыкальное отделение? Даже говорить не можете. Когда у вас появится голос, тогда и приходите». В этой интонации я услышала, что есть надежда. За неделю у меня все прошло, я вновь пришла и спела «Не брани меня, родная». У меня тогда был очень низкий голос. В 14 лет, когда я пела, мне надо было только лицо прикрывать, детское выражение, но пела я абсолютно взрослым женским голосом. Педагог тут же пригласил директора института Матвея Алексеевича Горбунова. Я снова спела, Матвей Алексеевич сказал: «Сдавай документы!» Я ответила: «Не могу сдать документы, потому что у меня документы в университет отданы». И меня взяли на условии, что я сдам лишь общеобразовательные предметы. Из университета документы я, разумеется, забрала, но к биологии у меня до сих пор есть какая-то тяга…»

Как ни странно, но отец не стал препятствовать учебе дочери в театральном. Однако по-прежнему старался ее контролировать. Когда на первом курсе Лариса поехала «на картошку», родители тоже туда приехали – «посмотреть обстановку». Привезли дочери одеяло, подушку – студенты же практически на сене спали. Отец тогда заявил: «Не нравится мне эта компания…»

Между тем после второго курса Голубкина дебютировала в кино – ее заметил сам Эльдар Рязанов, пригласивший ее на главную роль (Шурочка Азарова) в героическую комедию «Гусарская баллада». Кстати, перед этим, в том же 1961-м, Ларисе сам Сергей Бондарчук предлагал пробоваться на роль Наташи Ростовой в «Войне и мире». Но она отказалась. Сказала: «Характер не мой». Она тогда совсем не хотела сниматься в кино: не было у нее такой страсти. Она училась оперному пению у самой Марии Максаковой, а после 1-го курса разочаровалась в профессии и даже хотела уходить из ГИТИСа. Но тут поступило предложение от Рязанова и она решила попробовать – фильм-то был музыкальный. И в итоге именно этот дебют оставил ее в профессии. Правда, не в оперной, а в киношной. По словам актрисы:

«Я всегда мечтала быть певицей. Не знаю, что из этого бы получилось, но тембр и диапазон голоса у меня был очень хороший и большой. Кстати, и мой педагог Марья Петровна Максакова рассчитывала, что я стану оперной певицей. Но фильм «Гусарская баллада» роковым образом вмешался в мою дальнейшую судьбу. Марья Петровна меня убеждала: «Ничего страшного, вот снимешься в кино, станешь известной на всю страну, а потом продолжишь петь». Но, увы, обратного пути было не дано. Впрочем, я только сейчас поняла, почему я не стала серьезной оперной певицей. Причина в том, что я патологически боялась петь именно оперные партии. Боялась сфальшивить, извлечь не такой чистый звук, как хотела бы. Я так хорошо все слышала и так боготворила музыку, что не могла допустить даже малейшего брака…»

На роль Шурочки Азаровой пробовалось более десятка молодых актрис, среди которых были Людмила Гурченко, Светлана Немоляева, Алиса Фрейндлих, Валентина Малявина и др. Фаворитками среди них считались Малявина и Гурченко, причем у последней шансов на утверждение было больше – ведь именно она блестяще дебютировала в первом фильме Рязанова «Карнавальная ночь» (1956). Но режиссер после долгих раздумий взял и утвердил на роль дебютантку – Ларису Голубкину. Когда Гурченко об этом узнала, она, что называется, рвала и метала. И в течение нескольких лет не замечала Голубкину. Потом, правда, оттаяла.

Вспоминает В. Балон: «На фильме «Гусарская баллада» работал практически мужской коллектив. Во время летней и зимней экспедиций мы жили в подмосковном доме отдыха. Лариса, тогда еще студентка, вела себя как свой парень. Смеялась над нашими мужскими хохмами. Когда мы садились играть в преферанс, просила: «Ну научите меня!» Она с азартом ездила на лошади, ни разу не просила помощи дублера. Даже получив травму ноги, по-мужски сказала, что все нормально, и продолжила работу. А между съемками она пела под гитару романсы. Ее любимый – «Не уезжай ты, мой голубчик!»…»

Премьера «Гусарской баллады» состоялась в юбилейные дни (150 лет Отечественной войны 1812 года) – 7 сентября 1962 года. Фильм стал лидером проката (2-е место), собрав 48 миллионов 640 тысяч зрителей. После премьеры Лариса Голубкина проснулась знаменитой. Естественно, появились и поклонники. По ее словам:

«…Мне было 22 года, когда фильм снимали, но я все еще была девицей – настолько старалась доказать отцу, что он не прав по поводу моей распущенности. Да и после выхода фильма, когда у меня появилось много поклонников, я не пустилась во все тяжкие. Тут уже, правда, из-за боязни, что хотят все эти мужчины быть не со мной, а с моей популярностью. Я не форсировала события, а ждала мужчину, которому я могла бы полностью довериться…

Еще за мной ходили странные девушки переходного возраста. И у них был такой всплеск гормонов, что они не знали, в кого влюбиться. И во мне они рассмотрели своего романтического героя. Я же сыграла не то женскую, не то мужскую роль. Вот они и потянулись – угловатые, с грубыми чертами лица, какие-то мужиковатые. Их было очень много, эти девушки преследовали меня везде…

К полученному гонорару родители добавили денег, и я купила дачу. Непонятно зачем: я ее не любила, да и до сих пор все эти огороды не признаю…»

Так что на момент знакомства Голубкиной с Мироновым (лето 1963 года) Лариса была достаточно популярной актрисой, в то время как Андрей звезд с неба не хватал и мало кому был известен. И тут эта поездка в Сирию, где Голубкина встретилась с Фатеевой.

Жить актрис поселили в одном номере. Заводилой в этом дуэте была более старшая и опытная Фатеева. Чуть ли не все ночи напролет она рассказывала коллеге о своих многочисленных романах и увлечениях, а также об интригах, бушевавших в мире советского кинематографа. Голубкина слушала ее, открыв рот. И только повторяла: «А мне и рассказать-то нечего…» – «Как, у тебе и парня своего нет?» – удивлялась Фатеева. «Конечно, нет», – отвечала Голубкина. Она не врала: родители у нее были люди очень строгие (папа – военный) и весьма строго следили за моральным обликом своей дочери.

Л. Голубкина рассказывает: «Мама, как только меня родила, бросила все и водила меня за ручку до 25 лет. Я была мамина дочка. Когда стала актрисой, то атмосферу вокруг меня создавали окружающие. Что ты ощущала, ничего не значило. Ползли слухи. Могли, к примеру, сказать: она пьющая и гулящая. А я никогда не пила и девицей была довольно долго. И чем больше вокруг меня было таких разговоров, тем больше я пряталась в свой дом, как улитка. Не тянулась к людям… Я приводила себя в состояние похлеще монашеского. Ведь родителям надо было доказывать, что ты не гулящая, «как все артисты»…

Говорят, что в меня были влюблены многие мужчины. Боже мой, почему я этого не знала? Я же помню: когда стала артисткой, даже немногие мои поклонники сбежали тут же. Конечно, известная актриса, что, на ней жениться, что ли? Один молодой человек пришел ко мне и заявил: «Я показал твои фотографии бабушке, и она сказала: только ни в коем случае не женись!» Я так расстроилась…

Я была очень инфантильной девушкой. И в профессии, кстати, тоже. Я в первый период не могла с партнером на съемках даже поцеловаться. Дико стеснялась!..

Снявшись в кино, я увлеклась свободной жизнью – поездила по миру и благодарила Бога, что я все вижу, познаю, учусь. Были у меня в тот период какие-то страсти, но быстро уходили в песок. А когда мне мужчины делали предложение, я отказывалась, думая, что брак меня сразу привяжет к дому…»

Узнав, что у Голубкиной даже нет своего молодого человека, Фатеева внезапно загорелась идеей – познакомить ее с Мироновым. «Это – твой. Прямо для тебя создан!» – горячо уверяла она подругу. Но Голубкина только отмахивалась. Она тогда снималась на «Ленфильме» у Иосифа Хейфица в картине «День счастья», где у нее случился роман с Алексеем Баталовым. Правда, ничего путного из этого не получилось, но представить себя рядом с умудренным опытом Баталовым маменькиного сынка Миронова Лариса просто не могла. Поэтому понимала – ничего хорошего из такого романа не получится. А если так, то зачем начинать?

Между тем 23 декабря 1963 года она пришла на день рождения к Фатеевой, где среди гостей оказался и Миронов. И тот мгновенно увлекся Ларисой. Весь вечер хохмил только для нее, оказывал всевозможные знаки внимания. Потом вызвался проводить ее домой (Голубкина жила в однокомнатной квартире в Собиновском проезде). И Новый год они встретили вместе. Вернее, сначала каждый со своими родителями, а потом – в общей актерской компании.

Следующий год начался для Миронова с «Проделок Скапена»: 2 января он вышел на сцену театра в роли слуги Сильвестра. Причем дважды: в 10 утра и в половине второго дня. А вечером играл Толстого в «Дамокловом мече».

А в свободное от работы время Андрей целиком был поглощен личными проблемами – ухаживал за Голубкиной. Причем делал он это весьма настойчиво. Всего лишь год назад он точно так же осаждал Фатееву, и вот теперь – новый объект. И хотя Лариса благосклонно принимала все знаки внимания, оказываемые ей Мироновым, она продолжала держать определенную дистанцию. И это еще сильнее заводило кавалера. Он-то хотел не только платонических отношений. В итоге весной 1964-го он выложил на стол последний свой козырь – сделал Голубкиной официальное предложение руки и сердца. Но она… Впрочем, послушаем ее собственный рассказ:

«Андрей решил на мне жениться, немедленно, и сделал предложение, когда я училась на последнем курсе ГИТИСа. Никогда в жизни не забуду, он приехал в Собиновский проезд на такси, с корзиной цветов и тут же:

– Лариска, выходи за меня замуж.

Я говорю:

– Не хочу!

А он:

– Как ты не хочешь? Все хотят, а ты не хочешь?

Я говорю:

– Вот пусть все и выходят. Зачем нам жениться? Ты меня не любишь. Я тебя не люблю.

– Потом полюбим.

Как ребенок…

Как ни забавно, я хоть и училась в ГИТИСе, хоть и снималась в кино и стала уже известной актрисой, но оставалась девицей. Я никак не могла рискнуть на близкие отношения. И Андрюша все время говорил:

– Ну что ж такое, я тебе сделал предложение, что ж я кота в мешке покупаю, все спят, а мы не спим.

Я возмущалась:

– Что значит – все, почему нам на всех надо ориентироваться?..»

Трудно сказать, зачем Миронову необходимо было жениться на Голубкиной, если никакой любви ни он к ней, ни она к нему не испытывала. То ли это была дань традиции, то ли обыкновенная блажь. Ведь не мог же Миронов не понимать, что при той любвеобильности, которая была ему присуща, иметь такую жену, как Голубкина (а она слыла девушкой строгой), себе дороже: при первом же адюльтере она бы выгнала молодого мужа взашей. Впрочем, имеет право быть и другая версия. В ту пору Миронов был малоизвестным актером и вряд ли бы сумел помочь Голубкиной утвердиться в профессии. А она этого, судя по всему, очень хотела. Поэтому выбирала себе мужчин, достаточно влиятельных в киношном мире. Как тот же Алексей Баталов, например. Или режиссер с «Мосфильма» Владимир Досталь.