Текст книги "Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне"

«Мы, артисты разных поколений, разных театров, объединенные работой по созданию фильма „Величие и падение дома Ксидиас“ (киностудия „Ленфильм“), убедительно просим Вашего личного вмешательства в определение судьбы нашей работы.

Над работой, в которую вложено огромное количество творческой энергии и государственнх средств, нависла серьезная опасность. По воле людей недальновидных могут свестись к нулю напряженные усилия большого количества творческих работников…

Фильму предъявлен ряд обвинений, которые, на наш взгляд, являются тенденциозными и необоснованными. Главные и основные из них:

а) Революционные идеи дискредитируются гротесковой, буффонадной формой их подачи;

б) Революционные идеи показаны с развлекательных позиций обывателей.

С подобными обвинениями мы категорически согласиться не можем и полагаем таковые для себя оскорбительными.

Мы считаем своим гражданским долгом советских артистов еще раз заявить, что подавляющее большинство фильмов на революционно-историческую тему проваливаются в прокате. Это происходит по причине их скучной, непривлекательной, стереотипной художественной формы.

Но авторы подобных произведений довольно успешно прикрываются щитом социалистического реализма, не подозревая, что во время непримиримой идеологической борьбы их «стандарты» работают на руку идеологическим врагам, нанося удар самому направлению социалистического реализма.

Как советским гражданам и художникам, нам больно видеть пустые залы, где демонстрируются фильмы, изображающие дорогие для всех нас события…

Мы хотели, чтобы на наш фильм пришел массовый зритель, и мы решили возродить в своей работе принципы и приемы, рожденные революционным искусством первых лет Советской власти, которое само по себе уходило глубочайшими корнями в народные, балаганные, площадные представления…

Образы революционеров решены, в соответствии с гротесковым решением отрицательных персонажей, в условно-романтическом ключе, а центральный образ большевика Воронова – в героико-романтическом плане…

Леонид Ильич! Мы не утруждали бы Вас своим письмом, если бы не гордились результатами нашего труда, если бы не считали свое произведение гораздо полнее отвечающим художественным принципам Социалистического реализма, чем десятки унылых фильмов на революционно-историческую тему, не заинтересовавших широкого зрителя…

В настоящий момент картина изуродована. И люди, малохудожественно образованные, глумятся над нашей работой.

Мы требуем восстановления авторского варианта. Мы просим Вас лично посмотреть фильм в этом варианте и, если это в Ваших силах и возможностях, принять для беседы некоторых членов нашего коллектива».

Время для письма было выбрано самое удачное – накануне Нового года, когда генсек, как и все советские граждане, пребывал в предпраздничном расположении духа. Это сыграло свою роль – работу над фильмом разрешили продолжить. Но ничего хорошего из этого все равно не получится. Впрочем, не будем забегать вперед.

Продолжаются съемки фильма «Служили два товарища». 18 декабря на борту теплохода снимали кульминацию – самоубийство Брусенцова. В шесть вечера Высоцкий самолетом покинул Одессу.

20 декабря Высоцкий с Золотухиным едут на «Красной стреле» в Ленинград. В дневнике Золотухина читаем: «Всю ночь в „Стреле“ болтали с Высоцким – ночь откровений, просветления, очищения.

– Любимов видит в Г. (Г. Полока) свои утраченные иллюзии. Он хотел так себя вести всю жизнь и не мог, потому что не имел на это права. Уважение силы. Он все время мечтал «переступить» и не мог, только мечтал. А Г., не мечтая, не думая, переступает и внушает уважение. Как хотелось Любимову быть таким! Психологический выверт – тут надо подумать, не совсем вышло так, как думалось. Думалось лучше.

Чудно играть смерть. Высоцкому страшно, а мне смешно, оттого, что не знаю, не умею и пытаюсь представить, изобразить. Глупость какая-то…»

В тот же день Высоцкий дает концерты в Физико-техническом институте имени А. Ф. Иоффе и в ДК пищевиков «Восток».

Что касается съемок в «Интервенции», то там в те дни снимали финальные кадры: Бродский схвачен и в тюремной камере досиживает последние часы перед казнью. Тюрьму снимали в 3-м павильоне «Ленфильма». В этом эпизоде Высоцкий и Юлия Бурыгина, игравшая соратницу Бродского по подполью, пели песню о «деревянных костюмах». Ее можно назвать «Песней о компромиссах», где Высоцкий размышлял на такую важную (для него в том числе) тему, как компромисс с власть предержащими. Вывод им был сделан однозначный: никаких компромиссов быть не может!

 
…Нам будут долго предлагать не прогадать:
«Ах, – скажут, – что вы! Вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать!..» –
Ну а потом предложат: или – или…
И будут вежливы и ласковы настолько
Предложат жизнь счастливую на блюде, –
Но мы откажемся – и бьют они жестоко, –
Люди! Люди! Люди!
 

Однако кино есть кино, а в реальной жизни Высоцкий судьбу Бродского не повторит и в своем выборе отнюдь не прогадает: когда ему судьба (а за ней стояли все те же власть предержащие, которые на протяжении долгих лет играли с Высоцким в «кошки-мышки») предложит «жизнь счастливую на блюде», он выберет именно ее в лице французской звезды Марины Влади. Поскольку в отношениях с ней решающую роль играла не только любовь, но и желание попробовать на вкус «сладкую жизнь» с теми самыми «пляжами, вернисажами, пароходами, скачками, раутами и вояжами», о которых он так проникновенно пел в «Песне Бродского».

Это вообще свойственно представителям мира искусства: жить далеко не так, как декларируется ими в творчестве. Взять того же Высоцкого. Он воспевал крепкую мужскую дружбу, но сам в течение жизни по разным причинам многих друзей от себя отвратил; пел о верной любви, но сам всю жизнь верным одной-единственной женщине не был; воспевал героев с сильными характерами, но сам таким характером, увы, не обладал. Однако верные поклонники певца все эти грехи ему скопом прощают, аппелируя одним-единственным аргументом: дескать, не важно, каков был в жизни их кумир, главное – какими стали люди, слушая его песни. А люди, по их мнению, становились лучше. «Тогда почему мы в итоге оказались в таком дерьме?» – возразит некий скептик. И тоже, увы, окажется прав.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
«Я В ГЛУБОКОМ ПИКЕ…»

Начало 1968 года Высоцкий встретил ударно: играл в спектаклях, снимался в кино. Так, уже 1 января он участвовал в утреннем спектакле «Антимиры». О том, как ему, да и другим актерам, было тяжко играть этот спектакль, лучше не вспоминать.

3 января Высоцкий вышел на сцену родного театра в спектакле «Павшие и живые».

11–12 января, на «Мосфильме», Высоцкий работал на съемочной площадке фильма «Служили два товарища». В мосфильмовском павильоне №10, в декорации «гостиница „Париж“ в Севастополе», снимался эпизод, где Брусенцов, застрелив по ошибке своего приятеля, молоденького адъютанта генерала Миронова Сережку Лукашевича (эту сцену снимут позже), беседует с врачом Сашенькой (Ия Саввина). В эти же два дня Высоцкий усиленно репетировал будущий эпизод – с конем Абреком. Конь попался покладистый, и больших трудностей в общении с ним у актера не возникало.

11 января появилась одна из первых больших публикаций о песенном творчестве Высоцкого, которая когда-либо до этого выходила на просторах необъятной советской страны. Статья называлась «Толпа послушна звонким фразам…» и по сути была первой попыткой разобраться в том феномене, который назывался «Владимир Высоцкий». Правда, подход к этому феномену был односторонний – в основном критический. Материал был опубликован во владивостокской газете «Ленинец» и принадлежал перу Владимира Попова. Приведу лишь некоторые отрывки из этой обширной публикации:

«В последнее время на „длинной дистанции“ династии „трагических клоунов“ выделился новый лидер – Владимир Высоцкий. Современный уровень развития техники магнитофонной записи позволил ему достичь такого уровня популярности, о котором даже и не мечтали ни Саша Черный, ни Игорь Северянин…

В своих лучших песнях Высоцкому иногда удается, изложив довольно сложные проблемы предельно простым способом, достичь тонкой иронии над обывателем, издевки над стереотипами мышления. К сожалению, это получается у Высоцкого очень редко, значительно чаще он просто впадает в плоский примитивизм, усиливая его своей всеобщей стилевой эклектикой и дилетантизмом. («Если б водка была на одного», «Христос», «Зачем мне считаться шпаной» и др.)

Некоторые его поклонники считают, что Высоцкому удается затронуть в душе человека какие-то особые струны, которые до него никто не смог заставить зазвучать. Возможно, в этих словах есть доля правды. Но, с одной стороны, человеческая душа пока еще не сладкозвучная арфа, все струны которой поют высоко и благородно. А с другой стороны, популярность Высоцкого определяется тем, что сейчас наши поэты-песенники переживают известный кризис, а свято место массовой песни никогда не бывает пусто. Вспомним хотя бы печально знаменитые «Ландыши» и «Мишку» – они тоже претендовали на исключительную популярность, но с появлением действительно хороших песен канули в неизвестность. Вернее всего, именно такая судьба ожидает и песни Высоцкого. Следует отметить, что некоторые песни коллег Высоцкого по жанру значительно интереснее и оригинальнее. Это «Париж», «Клоун» Ю. Кукина, большинство песен Б. Окуджавы, некоторые песни Ю. Кима и Ю. Визбора. Они намного интеллигентнее, тщательнее отделаны, и им обеспечена более долгая жизнь…

Ведь всерьез, как поэзию, песен Высоцкого не принимает никто, даже самые яростные из его сторонников.

Его песни и не могут быть поэзией: все они убийственно однообразны. И однообразны не формой, а своим содержанием, внутренним наполнением.

И если они получили популярность, то остается только посочувствовать эстетическим вкусам аудитории, испытывающей восторг при исполнении песен Высоцкого…»

Как мы знаем, автор заметки ошибется в своем прогнозе относительно будущей популярности Высоцкого – она не только не канет в неизвестность, но взлетит еще выше и намного опередит славу перечисленных выше бардов. Однако простим автору его неверный вывод, поскольку он не может знать о том факторе, который во многом будет способствовать взлету популярности Высоцкого. Корень его будет лежать в политической плоскости – в той консервации проблем, на которые пойдет высшее советское руководство из-за опасения расколоть элиту. В этой ситуации талант Высоцкого окажется наиболее востребован обществом, которое станет жадно ловить любую нетривиальную мысль, да еще в гротескно-сатирической упаковке.

Думаю, если бы в 67-м к власти пришел Шелепин и К(, будущей консервации (пресловутого «застоя») не случилось бы. И судьба Высоцкого наверняка сложилась бы иначе. Вполне вероятно, что в СССР он бы не задержался – его бы обязательно выдворили. А на чужбине той славы, что сопутствовала ему на родине, он бы уже не имел. Да и талант его, оторванный от корней (от русской культуры), обязательно бы померк, несмотря на все его старания избежать этого. Впрочем, это всего лишь предположение. А пока вернемся к хронике событий начала 68-го.

19 января съемки фильма «Служили два товарища» с участием Высоцкого продолжились. В тот день в той же декорации сняли следующие сцены: приятель Брусенцова Сашка Лукашевич (Николай Бурляев) поднимается к нему в номер и, шутки ради, врывается туда с криком «Руки вверх!», держа в руках… зажигалку в форме пистолета; Брусенцов выхватывает из-под подушки револьвер и стреляет в приятеля; Брусенцов беседует с Сашенькой.

Вечером того же дня Высоцкий дал концерт в МГУ, на химическом факультете. 21-го состоялся еще один его концерт – в столичном НИКФИ.

22 января съемки «Товарищей» продолжились. Сняли следующие эпизоды: Сашка Лукашевич идет по коридору гостиницы; Брусенцов лежит в постели с девицей.

Вечером того же дня Высоцкий дал концерт для ЦКБ «Алмаз», который состоялся в клубе Высшей школы МВД СССР.

В первой половине дня 23 декабря в «Товарищах» снимали эпизод, где поручика Брусенцова берут под домашний арест.

24 января Высоцкий съездил в Ленинград, где продолжалась работа над фильмом «Интервенция». В тот день на «Ленфильме» были отсняты крупные планы Высоцкого и Бурыгиной из эпизода «в тюрьме».

25 января Высоцкому исполнилось 30 лет, и по этому случаю в Театре на Таганке был устроен роскошный междусобойчик (после спектакля «Добрый человек из Сезуана»), на который собралась чуть ли не вся труппа. Это был показательный случай: таким образом труппа выказывала имениннику не только свое уважение, но и демонстрировала ему, как он необходим ей со своей славой певца-бунтаря. Хотя уже тогда было видно, что отношение к Высоцкому у многих таганковцев далеко от идеального: артисты завидовали его славе, тому, что ему позволяется многое из того, чего другим делать не дозволяется. Может быть, именно поэтому сразу после дня рождения Высоцкий срывается в очередное «пике». Причина якобы нашлась банальная: кто-то (не завистник ли?) нашептал Высоцкому, что после того, как он «завязал», он превратился в рационального стяжателя, даже стал хуже писать. И он этому поверил.

На следующий день с утра Высоцкому еще хватило сил съездить на «Мосфильм» и закончить съемки в декорации «гостиница „Париж“, но сразу после них он себя уже не сдерживал. И на вечерний спектакль „Павшие и живые“ заявился в театр чуть ли не „на бровях“. Как вспоминает работник театра А. Меньшиков:

«26 января Высоцкий пришел на «Павшие и живые» не в форме (в спектакле он играл Чаплина и Гитлера). Я остался посмотреть спектакль и вдруг вижу, что Высоцкий какой-то не такой… Он вышел в костюме Чаплина, но шел не чаплинской походкой. Начал говорить текст, говорил его правильно… Но потом стал повторяться. Три раза он бормотал одно и то же. Зрители недоумевали, но слушали внимательно, мало ли что… В третий раз Володя текст недоговорил… Смехов махнул рукой: «Музыка!» И стал напяливать на Высоцкого гитлеровский плащ. Прямо на сцене ему рисовали челку и усики, и начинался текст на немецком языке, который Володя придумал сам… Но тут он снова начал говорить что-то не то… До этого я никогда не видел Высоцкого в таком состоянии, но тут догадался. Побежал за кулисы. Высоцкий уже исчез. Помню, что плакала Славина… Золотухин так переживал, что на сцене не допел до конца свою песню… В общем, для всех это было шоком! Я уже довольно давно работаю актером и знаю, что когда на сцене выпивший актер, то за кулисами это воспринимается подчас как цирк. Все почему-то веселятся, комментируют. А здесь все были в отчаянии…»

Любимов отстранил Высоцкого от ближайших спектаклей, но на репрессиях не настаивал. 29 января, по причине болезни Высоцкого, была отменена съемка в «Служили два товарища» – там должны были снимать разговор Брусенцова в блиндаже. К слову, срыв Высоцкого породил целую эпидемию срывов и у других участников съемок: спустя несколько дней из-за любви к «зеленому змию» не явились на съемки режиссер фильма Евгений Карелов и актер Ролан Быков.

1 февраля В. Золотухин записал в своем дневнике следующие строчки: «Запил Высоцкий – это трагедия. Надо видеть, во что превратился этот подтянутый и почти всегда бодрый артист. Не идет в больницу, очевидно, напуган: первый раз он лежал в буйном отделении и насмотрелся. А пока он сам не захочет, его не положат…»

Как мы помним, в первый раз Высоцкий лег в больницу почти четыре года назад по настоянию близких. Сам он тогда алкоголиком себя не считал, думая, что, если захочет, легко может «завязать». Но в последующем эта точка зрения, видимо, изменилась – он понял, что болен, и весьма серьезно. Однако страх после первого посещения больницы в нем действительно остался и заставлял его чуть ли не содрогаться от одной мысли о том, что ему опять придется пережить «соловьевские ужасы».

И все же 2 февраля родные уговаривают Высоцкого лечь в «Соловьевку». Вполне вероятно, свою лепту внесла в это дело и «французская» любовь актера – Марина Влади. Дело в том, что после их знакомства летом прошлого года они больше не виделись, однако связи так и не прервали. Она возобновилась после того, как у Влади расстроился роман с румынским актером Кристой Аврамом – это произошло в конце 67-го. Аврам приехал к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения жениться на ней. Но молодому актеру не повезет. Он не понравится матери Марины и ее сестрам Одиль Версуа, Элен Валье и Тане Поляковой, которые сочтут его пустым и никчемным красавцем-фанфароном. Отношения с Аврамом будут разорваны, у Влади случится депрессия, правда, кратковременная. Именно вскоре после этой депрессии на ее горизонте и объявится Высоцкий. Вот как об этом вспоминает М. Влади:

«Сначала я получаю нежное письмо из Москвы. Потом, как раз когда я размышляю над тем, что со мной происходит и почему мне так тоскливо, телефонный звонок обрывает мои невеселые раздумья. Это ты. Я слышу теплый тембр твоего голоса и русский язык, напоминающий мне об отце, которого я обожала, – и от всего этого у меня ком в горле. После разговора я кладу трубку и реву. „Ты влюблена, моя девочка“, – говорит мама. Я стараюсь найти другое объяснение – много работы, устала, но в глубине души понимаю, что она права: я жду не дождусь встречи с тобой…»

Зная о том, что буквально через месяц Влади собирается приехать в Москву, чтобы начать сниматься в фильме «Сюжет для небольшого рассказа» (в прошлом году это сделать не удалось, поскольку работа над лентой была заморожена из-за болезни режиссера-постановщика Сергея Юткевича), Высоцкий вполне мог согласиться лечь в больницу, чтобы, как говорится, быть в форме. В театр на спектакли его возят оттуда на служебной машине. С Золотухиным отношения у него разладились: кто-то из завистников нашептал ему, будто тот заявил, что ему противно играть вместо Высоцкого с больной ногой. Однако чуть позже недоразумение между друзьями будет улажено.

Судя по всему, именно тогда у Высоцкого созрела идея песни «Я – „Як“-истребитель». По одной из версий, она посвящена непростым взаимоотношениям Высоцкого с Юрием Любимовым. Однако лично мне видится в этой вещи иной смысл – вечный спор Высоцкого с его вторым Я – отрицательным. Тем самым Я, которое ему изрядно надоело, поскольку вытягивает из него по капле богатырское здоровье.

 
…А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел!..
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал, –
А тот, который во мне сидит,
Опять заставляет – в штопор!
 

Судя по концовке песни, сам Высоцкий не слишком-то верил в то, что засевшую в нем болезнь ему когда-нибудь удасться перебороть:

 
…Но что это, что?! Я – в глубоком пике, –
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел, –
Но пусть повезет другому!
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»
 

7 февраля Высоцкий вновь объявился на съемочной площадке фильма «Служили два товарища». В тот день прошли досъемки его эпизодов в декорациях «гостиница „Париж“ и „блиндаж“. Во второй половине дня он уже был в подмосковной Балашихе, где дал концерт в кафе „Молодость“.

11 февраля Высоцкий играл в «Антимирах» и «Павших и живых», на следующий день – в «Пугачеве», на другой – в «Жизни Галилея», 15-го – в «Десяти днях…», 16-го и 19-го – в «Пугачеве».

19 февраля по ТВ показывают фильм «Живые и мертвые», где у Высоцкого всего лишь коротенький эпизод – веселый солдат в грузовике. Этот показ Высоцкий наверняка не видел: в тот день, после «Пугачева», он вместе с Золотухиным едет в Ленинград на озвучку «Интервенции».

21 февраля Высоцкий снова выходит на съемочную площадку фильма «Служили два товарища»: в тот день сняли эпизод «в блиндаже»: Брусенцов прибывает на фронт и представляется полковнику (Р. Янковский), после чего советует направить прожектора на Сиваш. Полковник сначала реагирует нервно – дескать, каждый поручик метит в Бонапарты, – но затем все-таки отдает такую команду.

22 февраля наш герой выступал с концертом в одной из воинских частей.

24 февраля Высоцкий играет в «Послушайте!».

В это же день в дневнике В. Золотухина появляется запись следующего содержания: «Отделился от жены (актрисы той же „Таганки“ Нины Шацкой. – Ф. Р.) Перехожу на хозрасчет. Буду сам себя кормить, чтоб не зависеть ни от чьего бзика. Теща отделилась по своей воле. А мне надоела временная жена, жена на один день. Я сам себе буду и жена, и мать, и кум, и сват. Не буду приезжать на обед, буду кормиться на стороне и отдыхать между репетициями и спектаклями в театре.

Высоцкий смеется:

– Чему ты расстраиваешься? У меня все пять лет так: ни обеда, ни чистого белья, ни стираных носков. Господи, плюнь на все и скажи мне. Я поведу тебя в русскую кухню: блины, пельмени и пр.».

О неустроенности Высоцкого в личной жизни следует сказать несколько слов. Видимо, к тому моменту он и в самом деле устал от союза с Л. Абрамовой (люди с «несчастливым» мироощущением вообще не могут долго состоять в браке и все время ищут новых ощущений в других связях), хотя внешне в их семье все выглядело более-менее благополучно. Во всяком случае, с материальной стороны это было именно так. Например, если каких-нибудь пять лет назад они перебивались с хлеба на воду, то теперь Высоцкий превратился во вполне сносного добытчика. На этой почве они с женой провели ремонт в квартире, сделали на заказ мебель. Тогда же они сменили место жительства: переехали в кооперативный дом на улице Шверника в Черемушках (двухкомнатную квартиру в нем получила мама Высоцкого Нина Максимовна). Дом был экспериментальный: со встроенным кондиционером, бассейном для детей во дворе и другими удобствами.

Но вернемся в начало 68-го.

25 февраля Высоцкий играет в «Павших и живых» и в «Пугачеве», на следующий день – в «Десяти днях…».

27 февраля Высоцкий вновь снимается в «Товарищах» – в эпизоде «блиндаж»: сняли второе появление в нем Брусенцова, когда полковник, отбросив недавнюю спесь, советуется с ним, что делать дальше. В тот день съемки этого объекта были завершены. Вечером Высоцкий выступает с концертом в городе Долгопрудный – в литературном клубе МФТИ.

28 февраля на Таганке шли «Десять дней, которые потрясли мир».

1 марта в «Товарищах…» приступили к съемкам другого эпизода – «в каюте». Это там поручик Брусенцов объясняется Сашеньке в любви и требует, чтобы она вышла за него замуж.

4 марта съемки эпизода были продолжены. На следующий день сняли постельную сцену – Брусенцов и Сашенька лежат в постели и мило беседуют. Из окончательного варианта фильма эту сцену вырежут по причине ее «непристойности».

Вечером 5 марта Высоцкий играл в «Жизни Галилея», а на следующий день отправился в Ленинград, чтобы посмотреть смонтированную «Интервенцию». Попутно он дал концерт в ДК пищевиков «Восток», после которого сильно поссорился со своим школьным товарищем и оператором «Интервенции» Евгением Мезенцевым. Вот как описывает это последний:

«Я жил рядом с этим ДК, мы с Володей сначала зашли ко мне, а потом пошли на концерт. Там была обычная картина: толпа, милиция. Мы еле прошли, я устроился где-то на балконе. Толпа свистела, орала; изгнала со сцены каких-то певцов, которые тоже должны были в этот вечер здесь выступать. Потом пел Володя: неплохо, но не „ах“, и, когда мы вышли на улицу, я сказал:

– Володя, ты что-то тут недорабатываешь. Нельзя же быть кумиром толпы!..

Володя очень обиделся, и после этого разговора мы с ним надолго разошлись…»

Вернувшись в Москву, Высоцкий сразу бросился к Золотухину и наговорил ему кучу комплиментов: мол, ты идешь в ленте первым номером, играешь великолепно и все такое прочее. Золотухин был польщен.

Спустя несколько дней наступила очередь Золотухина говорить Высоцкому комплименты. Последний дал прочитать другу свой прозаический дебют – рассказ «Репортаж из сумасшедшего дома» (идея его написания пришла к Высоцкому во время последнего пребывания в «Соловьевке»), – и Золотухину прочитанное понравилось. О чем он тут же и сообщил автору.

7 марта Высоцкий дал концерт в ленинградском учреждении «Энергосетьпроект». Были исполнены следующие песни: «Вот разошлись пути-дороги вдруг…», «Всего один мотив…», «Их восемь – нас двое…», «На стол колоду, господа…», «Марш аквалангистов», «Сколько чудес за туманами кроется», «Песня самолета-истребителя» («Я – „Як“-истребитель») и др.

8 марта можно смело назвать днем Владимира Высоцкого на ТВ. В тот праздничный день по «ящику» показали сразу два фильма с его участием: «Стряпуха» (10.30) и «Саша-Сашенька» (21. 15). И хотя сам артист считал роли в этих фильмах своим актерским недоразумением (в обоих его даже озвучивали другие люди), однако это событие все равно можно считать неординарным – фильмы с участием Высоцкого в те годы по ТВ крутили не столь часто.

12 марта с Высоцким случается новый конфуз. Пару-тройку дней назад ему предложили написать несколько песен для спектакля Театра сатиры «Поживем дальше, увидим больше», и он соглашается. Однако на читку пьесы приходит «подшофе». В процессе чтения Высоцкого так развезло, что дочитать до конца текст он уже не может. Валентин Плучек отбирает у него текст и дочитывает его сам.

Вечером Высоцкий уже «в норме» и играет Хлопушу в «Пугачеве».

13 марта Высоцкий улетает в Архангельск, куда его пригласил старый друг его отца командующий Архангельским гарнизоном генерал-лейтенант Ф. Бондаренко. На постой гость остановился в общежитии обкома комсомола. И в тот же день вечером, в 20.00, состоялся его первый концерт в АЛТИ. На следующий день он уже выступал в другом месте – дал три концерта в Доме офицеров. Как гласит легенда, один из этих концертов был прерван где-то на середине. Вроде бы Высоцкий позволил себе выругаться матом, исполняя песню «На нейтральной полосе» (в строчке «…мне и на фиг не нужна чужая заграница» вместо «фиг» сказал слово покрепче), и выступление было прервано.

Да, в советские годы ругаться матом со сцены было верхом непристойности, и это дело немедленно пресекалось – не то что сейчас, когда мат, отвоевав себе официальное пространство, из запрещенного превратился в разрешенный. На нем изъясняются в массовой литературе, говорят с большого экрана, с театральной сцены.

Но вернемся непосредственно к Высоцкому.

14 марта он дал концерт дома у Ф. Бондаренко. Помимо этого, домашние концерты состоялись еще в двух местах: у Турусиной и Мухлягина.

15 марта Высоцкий дал последний архангельский концерт – в войсковой части. После чего благополучно вернулся в Москву.

16 марта в главной газете страны «Правде» было опубликовано короткое сообщение о съемках фильма «Сюжет для небольшого рассказа». На фотографии, сопутствующей заметке, была запечатлена Марина Влади в роскошной белой шубе в окружении двух известных советских актеров: Юрия Яковлева и Николая Гринько (последний играл роль А. Чехова).

Учитывая, что съемки проходили в Москве, можно предположить, что Высоцкий и Влади могли тогда видеться. Если такая встреча (или встречи) были, тогда у нашего героя, что называется, должны были вырасти крылья за спиной. Но он вместо этого чудит по пьяной лавочке еще сильнее, чем прежде. Выходит, встреч с Влади либо не было (хотя Высоцкий о них должен был мечтать), либо они закончились не так, как рассчитывал наш герой.

На настроение Высоцкого могло повлиять и другое событие. Именно тогда в актерский штат «Таганки» был принят новый актер – выпускник Щукинского училища Виталий Шаповалов. Фактурно он выглядел как копия Высоцкого, поэтому Любимов решил начать его вводить на роли последнего. И первой такой ролью должен был стать Маяковский в «Послушайте!». Высоцкий обо всем этом знал, поскольку еще в январе, во время его тогдашних загулов, у него были серьезные разговоры с Любимовым на эту тему (о замене). Отметим, что режиссера на это толкала не только его должность, но и люди, которые числились в друзьях «Таганки». Среди них была и жена Любимова актриса Людмила Целиковская, которая никак не могла смириться с пьянством Высоцкого. Из-за него он подводил не только Любимова, но и марал реноме самого театра – форпоста либеральной фронды. Ведь в «Таганке» пили «горькую» многие актеры, однако самым известным среди них был именно Высоцкий. Поэтому Любимов вместе с друзьями «Таганки» стояли тогда буквально в полушаге от того, чтобы расстаться с ним.

А пока 18 марта наш герой играет Маяковского в «Послушайте!». На следующий день он дает домашний концерт у драматурга Александра Штейна. А 20-го начались его очередные чудачества – «тот, который в нем сидел» заставил его уйти в новый «штопор». Короче, Высоцкий явился нетрезвым на «Десять дней…». Директор театра Николай Дупак запретил ему выходить на сцену, и Любимов назначил вместо Высоцкого Золотухина. А того будто черт дернул за язык сказать: «Буду играть только за 100 рублей». Это была шутка, но многие расценили это как предательство. Высоцкий стал срывать с себя костюм Керенского: «Я ухожу… Отстаньте от меня…» Золотухин бросился за другом, а тот у самого выхода его буквально ошарашил: показал ему записку, где черным по белому было написано: «В моей смерти прошу никого не винить!..» К счастью, у Высоцкого это был всего лишь секундный порыв отчаяния: на следующий день он уже протрезвел и улетел с концертами в Куйбышев.

Между тем в театре его отъезд был расценен как издевательство. Вместо того чтобы прийти и покаяться за вчерашнее, он, видите ли, вздумал концерты давать. 22 марта в театре был вывешен приказ об увольнении Высоцкого по статье 47 КЗОТ. Золотухин ходил к Дупаку, чуть ли не в ногах у него валялся, умоляя не вешать приказ на доску до появления Высоцкого, но директор и слышать ничего об этом не хотел. «Вот он у меня уже где! – резанул себя ладонью по горлу Дупак. – Хватит с ним нянькаться, хватит!»

23 марта Высоцкий объявился в Магадане. Попал он туда случайно: ждал в аэропорту самолет на Одессу, чтобы продолжить там съемки в «Служили два товарищи», но, как пелось в его же знаменитой песне «Москва – Одесса», «опять не выпускают самолет». А вот на Магадан самолет почему-то пустили. Высоцкий, недолго думая, отправился туда, благо в Магадане у него и друг закадычный имелся – Игорь Кохановский. Он работал в газете «Магаданский комсомолец», куда Высоцкий первым делом и направился. Но друга на месте не оказалось. Тогда кто-то из сотрудников дал гостю домашний телефон Н. Кошелевой, которая могла знать, где находится Кохановский. И та действительно помогла – разыскала Игоря.

Вечером того же дня в доме у приятелей Кохановского (Н. и В. Кошелевых) Высоцкий пел для доброго десятка человек. Пел всю ночь. А утром друзья отправились гулять по Магадану, зашли в редакцию того же «Магаданского комсомольца». Потом они хотели найти какой-нибудь зальчик, где Высоцкий мог бы выступить с концертом (очень деньги были нужны), но ни одна организация пустить к себе приезжую знаменитость не захотела – все испугались возможного гнева властей. А вечером Высоцкому сообщили, что в городской театр имени Горького из Одессы пришла срочная телеграмма, где его просили немедленно вылететь на съемки. Но как это сделать, если денег на билет у Высоцкого не было? Выручили магаданские товарищи – сложились по чуть-чуть и вожделенный билет купили. Но прежде, чем улететь, он успел дать еще один концерт – на квартире у Н. Кошелевой. По словам ее мужа Виктора: