Текст книги "Скандалы советской эпохи"

1939

Скандальная переигровка («Спартак» Москва – «Динамо» Тбилиси)

Футбол в Советском Союзе стал одним из самых популярных видов спорта со второй половины 30-х годов. Связано это было прежде всего с тем, что власть стала проводить в стране державно-патриотическую политику, должную сплотить нацию перед надвигающейся на страну фашистской угрозой. Эта политика сплочения нации проводилась по всем направлениям: в кино ставка делалась на массовые жанры («Чапаев», «Веселые ребята»), в театре – на академизм (в авангарде этого процесса шел МХАТ), в литературе – на социалистический реализм и т. д. Спорту в СССР тоже отводилась важная роль: во-первых, как средству воспитания физически крепких людей, во-вторых – как массовому зрелищу, способствующему сплочению нации. Особенный упор делался на футбол, который буквально за считаные годы стал самым популярным видом спорта в СССР. В итоге с весны 1936 года стали проводится регулярные чемпионаты страны, за результатами которых следили миллионы людей.

Между тем в силу своей близости к политике футбол в СССР очень часто становился ее заложником, и разного рода чиновники пытались удовлетворить с его помощью свои политические и околоспортивные интересы. Одну из таких историй мне и хочется вспомнить. А именно: в самом начале октября 1939 года в советской футбольной истории произошел беспрецедентный случай, когда столичный «Спартак» заставили переигрывать полуфинальный матч на Кубок СССР. Причем финальный матч был уже сыгран и почетный приз стоял в офисе красно-белых. Однако переигровку оспорить не удалось, поскольку инициатором ее выступил всесильный нарком внутренних дел Лаврентий Берия, который был куратором второй команды, замешанной в этом скандале, – тбилисского «Динамо». Но прежде чем рассказать эту историю, стоит хотя бы вкратце упомянуть о том, как отдельные партийные начальники вмешивались в футбольные дела, вольно или невольно плодя бесчисленные скандалы.

Как уже отмечалось, первое футбольное первенство страны было проведено весной 1936 года. Победу в нем одержали представители общества «Динамо» (из Москвы), за которым стояло самое грозное ведомство страны – НКВД (общество «Динамо» было создано в 1923 году по приказу «железного Феликса» – председателя ОГПУ Ф. Э. Дзержинского). Тогдашний нарком внутренних дел Генрих Ягода хотя и не считался фанатиком футбола, однако в силу значимости этого вида спорта для пропаганды советского образа жизни вынужден был уделять ему внимание. Поэтому у «Динамо» были прекрасные базы, под его знамена призывались лучшие спортсмены страны.

Однако в 1935 году в Советском Союзе возникло еще одно спортивное общество, которое с первых же дней стало главным конкурентом «Динамо» – «Спартак». За этим обществом стояло менее могущественное ведомство – Промкооперация, которое в одиночку вряд ли бы сумело пробить идею о новом спортобществе. Но тут на помощь пришел генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев, который считался фаворитом Сталина. Вождь народов высоко ценил организаторские способности Косарева и всячески способствовал его стремительной карьере (в 1934 году Косарев стал членом ЦК партии и вошел в Оргбюро ЦК). Узнав, что Косарев давно носится с идеей нового спортобщества, способного противостоять «Динамо», Сталин пошел навстречу своему фавориту. И как ни пыталось НКВД этому помешать (в прессе публиковались разгромные статьи про инициативу Косарева), однако новое спортобщество все-таки появилось на свет. И достаточно скоро громко заявило о себе.

В весеннем чемпионате-36 два первых места достались динамовцам (из Москвы и Киева), а вот «бронзу» сумел завоевать новичок – «Спартак», чем здорово разозлил кураторов-динамовцев из НКВД. Именно тогда они впервые всерьез осознали, какие блестящие перспективы в будущем имеют представители Промкооперации (энкавэдэшники презрительно называли спартаковцев «пух и перья»). Однако они и представить себе не могли, что к «Спартаку» внезапно станет все больше благоволить до этого лояльный к спорту Сталин. Поэтому как гром среди ясного неба для динамовцев стала новость о том, что именно представителям «пуха и перьев» вождь народов доверил провести физкультурный парад на Красной площади в том же 36-м. Это был серьезный удар по престижу НКВД. Но это было не последнее поражение грозного ведомства. В осеннем первенстве того же 36-го красно-белые смогли утереть нос динамовцам, обогнав их на финише и завоевав свое первое «золото». С этого момента противостояние двух спортивных обществ обрело свои законченные формы.

В 1937 году в СССР для серии товарищеских матчей по футболу приехала сборная Басконии. «Спартак», который стал чемпионом осеннего розыгрыша 1936 года, имел все основания быть включенным в число соперников басков. Но не стал из-за интриг все того же НКВД, которое сумело убедить ЦК ВКП(б), что только обществу «Динамо» по силам тягаться с легендарными басками. В итоге против гостей были выставлены динамовские клубы из Москвы, Киева, Тбилиси, а также сборная Ленинграда (на базе местного «Динамо») и, как довесок, столичный «Локомотив» и команда из Минска. И практически у всех у них баски сумели выиграть, только в Ленинграде матч закончился вничью 2:2.

Когда про эти результаты узнал Сталин, то первое, что он сделал, упрекнул наркома внутренних дел Ежова за идеологическую близорукость. «Если не умеем играть в футбол, то нечего было приглашать к себе сильных басков. Могли бы выбрать кого-нибудь послабее». Ежов, который в те самые дни, когда у нас гостили баски, был занят проблемами куда посерьезнее, чем футбол (именно в июне 37-го прошел суд над военными заговорщиками во главе с М. Тухачевским), был вынужден впрягаться еще и в эту проблему. В Спорткомитет была спущена директива: уговорить басков на две дополнительные встречи и обе обязательно выиграть. Каких трудов стоило спортивным функционерам уговорить басков сыграть еще две дополнительные игры – это история отдельная. Но поскольку на карту в прямом смысле была поставлена их карьера, нашим спортфункционерам уговорить испанцев все-таки удалось. И баски сыграли с «Динамо» и «Спартаком». Первых они победили 7:4, а вот от красно-белых потерпели сокрушительное поражение 2:6.

Блестящей победе «Спартака» радовались все: как рядовые болельщики, так и чиновники от спорта. И лишь в руководстве НКВД царили совсем другие настроения. Только этим можно было объяснить то, что произошло вскоре после того, как баски покинули СССР. А случилось следующее. Судья Владимир Стрепихеев, который имел несчастье судить тот злополучный матч, где «Динамо» проиграло баскам 4:7, был обвинен в идеологической диверсии, арестован и отправлен в лагерь. А другой судья Иван Космачев, который судил встречу басков со «Спартаком», был обвинен… в подыгрыше «Спартаку» (при счете 2:2 он не назначил пенальти в ворота красно-белых) и был отлучен от всесоюзной коллегии судей.

Тем временем в футбольном первенстве страны 1937 года столичное «Динамо» сумело вернуть себе поколебленный было престиж. Оно стало не только чемпионом страны, но и завоевало Кубок СССР. Правда, относительно чемпионства бело-голубых ходили разные слухи. Например, утверждалось, что им помогли это сделать футболисты ЦДКА, которые в том чемпионате плелись на последнем месте. Якобы они специально «слили» динамовцам игру 1:5, а в игре со «Спартаком» проявили такое упорство, что красно-белым пришлось довольствоваться ничьей. Так отобранное у них очко принесло «золото» динамовцам.

Между тем в стране начались репрессии. Они не обошли стороной ни одно спортивное общество, кроме… «Динамо», где арестованных были единицы. Например, там был арестован один из самых талантливых игроков Валентин Прокофьев, но в том аресте он был повинен сам. Прокофьев дружил с «зеленым змием» и на этой почве однажды отказался играть принципиальную игру с «Пищевиком». За это его сослали в киевское «Динамо». Но он и там не одумался, продолжая свои пьянки-гулянки. В итоге его арестовали и отправили на Колыму, где он и умер от гангрены в возрасте 35 лет.

Сильнее всего от арестов пострадал главный конкурент бело-голубых «Спартак», где были арестованы не только многие спортсмены этого общества, но и их покровители во властных структурах. Из последних можно назвать руководителя Промкооперации Казимира Василевского и самого генерального секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева. Последний много лет ходил в любимчиках Сталина, а сгорел, можно сказать, в одночасье: 29 ноября 1938 года Косарева арестовали и спустя три месяца расстреляли.

Несмотря на тревожную ситуацию, связанную с арестами, футбольный «Спартак» в 1938 году сотворил чудо: выиграл не только золотые медали чемпионата страны, но и Кубок СССР. Болельщики были в восторге от этого успеха, поскольку прекрасно понимали ситуацию, в которой оказался клуб: не имея поддержки во властных структурах, сделать «дубль» – настоящая фантастика. К слову, именно за это и любили «Спартак» – за его политическую неангажированность, за то, что он был поистине народной командой (за его спиной не стояли ни НКВД, ни Наркомат обороны).

Тем временем в ноябре того же 38-го наркомом внутренних дел СССР стал Лаврентий Берия. Этот человек еще в молодости, будучи на партийной работе в Грузии, увлекался футболом – даже играл на позиции левого хавбека в сборной города Тбилиси, которая в начале 20-х годов приезжала на товарищеские игры в Москву. Потом, став 1-м секретарем Закавказского крайкома партии, Берия не оставлял футбол без внимания и постоянно помогал грузинским командам в их стремлении попасть в высший дивизион. Именно во многом благодаря его стараниям в 1936 году тбилисское «Динамо» сумело пробиться в высшую лигу.

Став наркомом, Берия практически сразу был избран почетным председателем спортобщества «Динамо». Главным видом спорта, которому новоявленный председатель стал уделять самое пристальное внимание, стал, естественно, футбол. Как вспоминал Н. Старостин:

«Берия стал посещать практически каждый матч с участием динамовских команд. Сам по себе этот факт никого не удивлял. Мы знали, что в юности он играл за одну из грузинских команд и, естественно, сохранил интерес к футболу. Мало-помалу к его визитам привыкли. Более того, радовались, что в высшем руководстве страны есть полномочный представитель спортсменов, свой брат футболист. Не могли же мы предположить, что бывший левый хавбек будет столь болезненно реагировать на наши успехи…»

В сезоне 1939 года Берия делал большие ставки на две курируемые им команды: московское и тбилисское «Динамо». Однако обе они своего «хозяина» подвели. Москвичи лидировали всю первую половину чемпионата, но затем резко сдали и позволили обойти себя сразу шести командам. Тбилисцы практически до самого конца имели все шансы взять «золото», но на финише оступились и заняли 2-е место. А чемпионом опять стал ненавистный для Берия «Спартак».

Говорят, после столь печального для общества «Динамо» результата Берия вызвал к себе одного из руководителей бело-голубых и поставил вопрос ребром: доколе? Тренер, пытаясь спасти свою карьеру, заявил, что у красно-белых зарплаты больше, чем у динамовцев. Берия, для которого этот факт почему-то стал открытием, немедленно распорядился повысить своим подопечным зарплату вдвое. Однако, даже несмотря на все принятые меры, сезон-39 остался за «Спартаком», который умудрился снова сделать дубль – присовокупил к чемпионским медалям и Кубок СССР. Последняя победа стала той каплей, которая переполнила чашу терпения Берия.

Гнев Берия был неслучаен. В октябре 1939 года в полуфинальном матче на Кубок СССР сошлись «Спартак» и любимая команда наркома – тбилисское «Динамо». Победителями из этого поединка вышли красно-белые, выиграв с минимальным счетом 1:0. Однако тбилисцы подали протест, считая, что единственный гол был засчитан неправильно – мяч был в воздухе, когда защитник «Динамо» Шавгулидзе в невероятном шпагате выбил его из ворот в поле, а судья якобы не разобрался в ситуации и посчитал, что мяч уже пересек линию ворот. Всесоюзная футбольная секция протест «Динамо» отклонила.

Через две недели (14 сентября) «Спартак» сыграл в финале с ленинградским «Сталинцем», выиграл 3:1 и завоевал Кубок СССР. А спустя две недели футбольная общественность узнала сенсационную новость: полуфинальный матч между «Спартаком» и «Динамо» будет переигрываться. Постарался Берия, который пустил в ход все свое влияние и запугал не только руководителей Комитета физкультуры, но и 1-го секретаря МГК Щербакова, который сначала был категорически против переигровки, а когда ему позвонил нарком внутренних дел, тут же пошел на попятную. Не стал перечить Берия и Вышинский, который в те дни занимал пост зампреда Совнаркома и курировал спорт. В итоге было вынесено беспрецедентное решение: пререиграть полуфинал, когда финал уже сыгран.

Переигровка должна была проходить на стадионе «Динамо». Матч вызвал в столице и ее окрестностях необыкновенный ажиотаж. Практически вся околофутбольная тусовка была прекрасно осведомлена о закулисных причинах переигровки, поэтому посмотреть игру съехались болельщики не только Москвы, но и Подмосковья. А поскольку стадион вмещал всего 54 тысячи зрителей, а болельщиков приехало значительно больше, то неудачникам, не сумевшим достать вожделенного билета, пришлось довольствоваться радиотрансляцией игры (они слушали ее прямо возле стадиона).

Примерно за час до игры толпы болельщиков, столпившихся у спортивной арены, стали свидетелями любопытного зрелища. С Ленинградского шоссе к стадиону свернула кавалькада из трех черных «Паккардов». По толпе тут же прошелестело: «Берия!» Это действительно был он. В черном длиннополом пальто, в шляпе и пенсне, он вышел из среднего «Паккарда» и величественно прошествовал в ворота центральной трибуны. Однако, прежде чем подняться в ложу, он отправился в раздевалку своих подопечных – игроков тбилисского «Динамо».

Как утверждают очевидцы, Берия был в хорошем настроении, шутил и был уверен, что переигровка закончится победой динамовцев. Уж в слишком плачевном состоянии находился в те дни «Спартак», потерявший сразу нескольких своих игроков. Так, буквально накануне переигровки серьезную травму получил лучший центральный полузащитник красно-белых Андрей Старостин (ему сломали руку), были дисквалифицированы Алексей Соколов (лучший центр нападения команды) и Константин Малинин (полузащитник, владеющий прекрасным ударом с обеих ног). Причем двое последних были лишены права играть в матчах первенства, но Кубок Союза в это число не входил, и у них был шанс выйти на поле, если такое разрешение дала бы Футбольная секция Спорткомитета. Но она разрешила выставить только Малинина.

Вообще все футбольное руководство страны в те дни, судя по всему, изрядно перепугалось и было готово удовлетворить любое требование грозного наркома внутренних дел. Если бы он распорядился отобрать Кубок Союза у «Спартака» и отдать его «Динамо», так бы и сделали, даже глазом не моргнув. Но Берия не хотел действовать столь топорно и попытался обставить этот беспрецедентный матч хотя бы элементарными рамками приличия. Хотя уши заказчика, конечно, торчали из всех щелей. Поэтому околофутбольная тусовка прекрасно знала всю подноготную этой переигровки и всеми фибрами своей души была за «Спартак». Даже поклонники вечного конкурента красно-белых ЦДКА в те дни были на стороне «Спартака», поскольку Берия одинаково ненавидели практически все болельщики огромной страны. Ненавидели и как наркома, и как человека, который, вмешиваясь в любимую миллионами игру, кроит футбольный чемпионат по своим бессовестным меркам.

Как и следовало ожидать, игра началась с яростных атак тбилисцев, которые, получив накачку от Берия, прекрасно отдавали себе отчет, чем для них может обернуться пассивная игра в обороне. Но в воротах москвичей стоял Анатолий Акимов, который в тот день буквально творил чудеса – ловил даже самые неберущиеся мячи. Вдохновленные игрой своего вратаря, красно-белые понемногу опомнились и пошли в атаку. Как итог вскоре в воротах тбилисцев побывали два безответных мяча (оба забил Георгий Глазков). Как вспоминал позднее сам Н. Старостин: «Больше я не рву траву. Ведь нет же сейчас в стране команды, способной вырвать у „Спартака“ победу, проигрывая 0:2…»

Но москвичи рано праздновали победу. В конце первого тайма гости сумели собраться и сократили разрыв до минимума. Сидевший на трибуне Берия буквально зашелся от радостного вопля. И в перерыве вновь пришел в раздевалку своих любимцев, чтобы лично подбодрить их и вдохновить на новые подвиги.

После перерыва гости предприняли настоящий штурм спартаковских ворот, пытаясь уйти от поражения. Но вновь блестяще играл Акимов. А потом инициативу перехватил «Спартак», заиграв флангами. В один из таких моментов динамовцы нарушают правила в своей штрафной площадке: когда спартаковец Корнилов вышел один на один с вратарем гостей Дороховым и обвел его, кипер использовал последний шанс – схватил спартаковца за ногу и свалил на землю. Фол был настолько очевидным, что судье матча не оставалось ничего иного, как указать на одиннадцатиметровую отметку. Пенальти пробивал все тот же Григорий Глазков, который был точен, оформив хет-трик. По словам Н. Старостина: «Когда я после забитого пенальти перевел взгляд на центральную трибуну, то увидел, как Берия встал и со злостью швырнул стул. Потом он вышел из ложи и уехал со стадиона…»

Берия зря уехал, поскольку концовка матча выдалась на удивление зрелищной. Динамовцы бросились отыгрываться, и в какой-то из моментов многим показалось, что им это удается. Особенно, когда их игрок Бережной сократил разрыв до минимума, а вратарь спартаковцев Акимов, получив травму, уступил свое место Жмелькову. Вот тут немногочисленная торсида гостей хором заскандировала: «Ди-на-мо» – впе-ред!». Но сил у гостей додавить «Спартак» уже просто не осталось. Матч закончился со счетом 3:2. И переигрывать финал не понадобилось.

А спустя месяц, в ноябре, «Спартак» опять встретился с тбилисским «Динамо». На этот раз в первенстве страны. И снова победил, но уже с разгромным счетом 3:0. Берия опять рвал и метал. Но что могли сделать игроки его любимой команды, которые, как ни старайся, но были все же ниже классом, чем красно-белые. О том, в каком состоянии находился в те дни Берия, говорит такой факт: он отдал команду своим людям по-быстрому состряпать на Николая Старостина уголовное дело и выписал ордер на его арест. Однако за спартаковца неожиданно заступился председатель Совнаркома Вячеслав Молотов. А перечить ему Берия тогда еще не решался (он всего лишь год занимал кресло наркома внутренних дел).

1939–1941

Неистовый Борис (Борис Андреев)

Популярный киноактер Борис Андреев стал известен широкому зрителю с конца 30-х годов. И практически сразу он стал героем ряда громких скандалов, которые были широко известны в народе не благодаря СМИ (те в советские годы подобные события практически не афишировали), а исключительно благодаря народной молве, которая, кстати, была не менее оперативной, чем любая из газет. Естественно, по ходу дела эти слухи обрастали всевозможными лишними подробностями, которые только прибавляли популярности киноактеру в глазах населения. Вот лишь некоторые из этих скандалов.

После фильма Ивана Пырьева «Трактористы» (1939) Борис Андреев близко сошелся с актером Петром Алейниковым. Причем вся киношная среда тогда никак не могла взять в толк, какие общие интересы могли связывать громоподобного богатыря Андреева и тщедушного весельчака Алейникова. Однако факт есть факт: эти два актера были друзьями из разряда «не разлей вода».

Одна из первых известных скандальных историй, приключившихся с актерами, относится к маю 1939 года, когда друзья снимались в фильме режиссера Эдуарда Пенцлина «Истребители». У обоих там были маленькие эпизодические роли, почти бессловесные (отметим, что когда в 1940 году фильм выйдет на широкий экран, он займет в прокате 1-е место, собрав 27,1 млн зрителей). Однако, когда артисты приехали в Киев, в гостинице им почему-то не нашлось места. С горя друзья отправились в ресторан. Далее послушаем рассказ О. Хомякова:

«Поужинали в ресторане, идут вечером по Крещатику. До гостиницы еще топать и топать, а горилка сделала свое дело: сморила. Вдруг Андреев видит – стоит кровать. Заправлена. На подушках украинская вышивка, на стуле рядом – рушник, тоже расшитый. Пригляделся. Около кровати – диван. А погода теплая, майская. Ну на черта им гостиница, если все это не мираж, не пьяная фантазия? „Петя, была команда: отбой!“ И – к кровати. Кто-то (а может, показалось?) треснул его по лбу, что-то зазвенело… Короче, то был не мираж, а витрина мебельного магазина. Откуда их вскорости извлекли, едва растолкав, милиционеры… Доспали оба в отделении, в КПЗ.

Утром молоденький лейтенант садится за протокол. «Вынужден, – извиняется перед Андреевым, – составить». Тот ему: «Не составишь». Лейтенант: «Вынужден, товарищ Андреев. Я вас лично очень уважаю, но…» – «А я говорю: не составишь». С этими словами Андреев (зная, что они на спирту) выпивает из пузырька чернила! Во-первых, опохмелился. Во-вторых, как следовало ожидать, второго пузырька не имеется. Протокол писать нечем. Немая сцена… Тут раздается треск мотоцикла: прибыл начальник отделения со своей семьей – в люльке, на сиденье. Он в Савку из «Трактористов» влюблен без памяти. Начались знакомства, объятия, фото на память: с семьей, с сослуживцами… О мебельном магазине было забыто. Ну, разбили витрину, ну, вздремнули на кровати, на диване… С кем не бывает?..»

Еще одна скандальная история случилась с Андреевым два года спустя – в июле 1941 года. К тому моменту уже вовсю бушевала война, которую Андреев встретил в столице. И вот однажды он зашел в ресторан гостиницы «Москва» и оказался за одним столиком с двумя мужчинами. Один из них, судя по всему, был какой-то начальник, другой – его подчиненный. Однако артист не знал, какое ведомство они представляют. К концу вечера, когда было выпито уже изрядное количество спиртного, между Андреевым и начальником разгорелся какой-то спор. Сначала он шел на повышенных тонах, но затем актер не сдержался, вскочил на ноги и со всей силы врезал своему оппоненту кулаком в лицо. А кулак у Андреева был размером чуть меньше арбуза. Начальник так и рухнул на пол. Следом за ним свалился и его подчиненный, попытавшийся было осадить артиста.

Как оказалось, пострадавшие были работниками НКВД, а именно: один был генералом, а другой – его адъютантом. В итоге 26 июля 1941 года Андреева арестовали. Ему вменили в вину «контрреволюционную агитацию и высказывание террористических намерений» и приговорили… к расстрелу. Однако в дело вмешался случай. Один из выносивших приговор прекрасно знал о том, что Андреев является любимым артистом самого Сталина. Вот он и решил подстраховаться: доложил вождю о том, какая история произошла с Андреевым. Думал, видно, пусть Сталин решит, как быть в такой ситуации. И Сталин разрешил ситуацию как нельзя справедливо.

– Пускай этот актер еще погуляет, – сказал «вождь всех времен и народов».

Так Андреев оказался на свободе и вскоре уехал из Москвы на юг – в Среднюю Азию, где тогда находилась в эвакуации практически вся кинематографическая отрасль. Спустя несколько месяцев на Ташкентской киностудии Андреев начал одновременно сниматься сразу в трех фильмах: «Два бойца», «Годы молодые» и «Сын Таджикистана». Как известно, сильнее всего из них прогремят «Два бойца», где Андрееву досталась роль обаятельного увальня Саши с Уралмаша (его друга-одессита Аркадия Дзюбина сыграл Марк Бернес).

Однако следует отметить, что съемки этого фильма проходили отнюдь не гладко, и без громкого скандала, в эпицентре которого опять оказался Андреев, и здесь не обошлось. И опять виной всему оказался «зеленый змий». Вот что поведал по этому поводу известный кинорежиссер Леонид Марягин:

«Михаил Ромм мне как-то рассказывал:

– Я в войну был худруком Ташкентской студии. И по должности старался ко всем, вне зависимости от ранга и популярности, относиться одинаково. На студии снимались «Два бойца». Борис Андреев тогда крепко пил. Срывал съемки. Когда он приходил в себя, я делал ему серьезные внушения. Он каялся и клялся, что больше в рот ни грамма не возьмет. Но… набирался снова и вот тут пытался свести со мной счеты. Однажды в понятном состоянии молодой, огромный, бычьей силы он явился к директору студии – старому эвакуированному одесскому еврею – и потребовал сказать, где Ромм. Директор направил его на худсовет, хотя знал, что я в павильоне. Андреев ввалился на худсовет, подошел к ближайшему члену худсовета, приподнял его над полом и спросил:

– Ты Ромм?

– Нет, – в испуге ответил тот.

Андреев посадил его на место и взялся за следующего… Худсовет состоял человек из двадцати. И каждого Борис поднимал в воздух и спрашивал:

– Ты Ромм?

Перебрал всех присутствующих, сел на пол и заплакал:

– Обманули сволочи. Мне Ромм нужен! Я должен его убить!..»

Как мы знаем, Андреев Ромма так и не убил. Однако и ни в одном фильме знаменитого кинорежиссера тоже не снялся.