Текст книги "Хлеб, любовь и фантазия"

Феликс Кривин
Хлеб, любовь и фантазия

Название это, позаимствованное у старого кинофильма, охватывает всю нашу жизнь. И все, что мы делаем в жизни, мы делаем либо ради хлеба, либо ради любви, либо просто ради фантазии.

Я почти ничего не знал о горном цветке эдельвейсе, когда пришел на самоходную баржу «Эдельвейс», но пришел я с той же целью, с какой идут за цветком эдельвейсом на неприступные склоны Карпат: чтоб доказать, что я – настоящий мужчина.

Девушки любят эдельвейсы, потому что те растут в труднодоступных местах. Девушки любят трудности, которые ради них преодолевают. Поэтому девушке легче полюбить парня, если он сорвет для нее цветок эдельвейс.

Я жил там, где не росли эдельвейсы, но девушки там росли и легко перерастали таких, как я, задержавшихся в росте. Конечно, они нас не замечали. Девушка, пока растет, смотрит вверх и посмотрит вниз лишь тогда, когда станет матерью.

Я рос медленно. Хлеба было мало. Любви было мало. Но фантазии было много, и я пришел на самоходную баржу «Эдельвейс».

«Эдельвейс» был судном скромным и неприметным, что сближало его с одноименным цветком. Только цветок белый, а он был черный.

Я уходил в плаванье на этом черном цветке, оставляя за спиной, за бортом, сухопутную жизнь со всеми ее проблемами, в том числе проблемой неоконченного восьмого класса. Еще вчера я был просто ученик, а сегодня – ученик моториста! Я единственный на «Эдельвейсе» ученик, и на мне держится весь учебный процесс нашего сухогрузного судна. Но учиться я буду только в нерабочее время, как учится каждый стремящийся к знанию человек.

Учить меня будет механик Кузьма Феофанович Кошкин, который прежде плавал по морям и плавал бы и дальше, не случись в отделе кадров шутник, группировавший людей не по их деловым качествам, а по фамилиям. На одно судно у него шли Косолапов, Косоруков, Кособрюхов и просто Косой. На другое он посылал Солдатова, Старшинова, Майорова, Полковникова и Генералова (при этом Генералов был простой матрос, а Солдатов – не ниже помощника капитана). На третьем у него капитаном был Воробушкин, помощником Соловушкин, а матросы – как на подбор: Орлов, Соколов и еще какой-то неизвестной породы Хижоптаха.

Как можно догадаться, у механика Кошкина капитаном был Мышкин. Золотой человек. И плавал бы Кошкин с Мышкиным по сей день, но там, кроме них, подобралась компания: помощник механика Крыса, мотористы Собакин, Шавкин и Кабыздох. Вот и поработай в таких условиях. Неудобно подчиненных по фамилиям называть.

И этот Кошкин, друг Мышкина, сбежавший на «Эдельвейс» от Собакина, Шавкина и Кабыздоха (не говоря уже о Крысе, о котором у нашего механика сохранились совершенно жуткие воспоминания), будет обучать меня замечательной профессии моториста.

При первом знакомстве он плюхнет передо мной толстую, невероятно потрепанную книгу, название которой куда-то подевалось вместе с обложкой и еще шестнадцатью страницами, и скажет:

– Это книга о двухтактных и четырехтактных двигателях. Ее надо знать назубок – от первой страницы до последней.

– Но первой страницы здесь нет…

Механик внимательно посмотрит на книгу.

– А как я ее берег… Это подарок моего друга Мышкина… Крыса взял на один день почитать… – Он вздохнет. – Значит, будешь читать с семнадцатой. Только аккуратно. И чтоб на экзамене на «отлично» отвечать. Слыхал про отметку «отлично»? То-то же. Я тебе эту книгу буду по частям выдавать. А то выдал один раз всю – и вот что получилось…

Он будет выдавать эту книгу по частям, особенно большими частями в иностранных портах, чтобы я оставался на корабле, пока он там, в этих портах, будет увиваться вокруг Кокани. Потому что я бы тоже хотел – а кто бы не хотел? – увиваться вокруг Кокани.

Имени Коканя вообще-то нет, оно получается, если соединить профессию кок с именем Аня. Единственной нашей женщиной на «Эдельвейсе» будет кок Аня, так что имя Коканя будет для нее самое подходящее.

Она будет ходить в военном обмундировании, потому что обмундироваться для мирной жизни еще не успеет, но уже для мирной жизни полюбит она матроса Прошку, простого крестьянского парня, большого, работящего, молчаливого, что избавит его от упо

...

конец ознакомительного фрагмента