Книга: Время ураганов - Фернанда Мельчор

Человеческие порок, грязь, низость и ещё много всего можно встретить на страницах романа. Всё, что у вас ассоциируется с социальным дном, можно встретить. Судьба одной из героинь мне навеяла историю Лолиты Набокова. Сколько мерзкого и гнилого скрыто на страницах романа. Истории героев вызывают отвращение и ужас, что от подробностей начинает сводить скулы. Здесь нет героев, то много тех, о ком обычно не говорят и не пишут. Судьбы тех, кого стараются не замечать.

Нет положительных персонажей и нет просвета я не увидела, и само название "Время ураганов" как будто бы говорит, что избавиться от этого всего, если только ураган заберет и очистит... Рекомендовать книгу не могу, останавливать от прочтения тоже. Но если вы готовы спуститься на социальное дно, то роман вам в руки.

Что мы знаем о Мексике? Подумали, представили?

А теперь падаем в гетто. На самое дно. В самую вонючую трущобу. Welcome!

Книга сосретодочена вокруг всплывшего в канале трупа с перерезанным горлом.

Каждая глава начинается с новых имен. Новых действий. И по началу нереально сложно понять, что откуда и почему происходит. Неизменно только омерзение. Это уже к концу книги вы точно разберетесь, что и к чему Но вряд ли Вам станет от этого легче.

Труп, собственно, и принадлежит Ведьме. Нам рассказывают историю ее семьи и становления. Причем и она, и бабка её реально занимались всякой магической хренью и лабудой. Все их боялись, но думаю, не надо уточнять, что один хрен все к ним ходили. Где порча, где приворот, где похлеще дичь. Причем бабка старалась людям идти навстречу, а вот малая ведьма быстро сообразила, как строить бизнес

Вот такой он, колорит провинциальной Мексики. Не с сахарными черепами, сомбреро и марьячи, предназначенных для туристов, а как в закрытых телеграмм каналах, куда выкладывают фото и видео без цензуры с разборок наркокартелей. Нищета, проституция и зашкаливающий уровень насилия, часто даже без особой цели и причин. Почему убили Ведьму, с чьего трупа начинается книга? Если вкратце - бытовуха. Если же пытаться хоть чуть-чуть уточнить - так много всего сложилось, столько незначительных по отдельности ниточек, идущих от разных людей, сплелось - что не понятно, с чего начать, и что было важно, а чем можно пренебречь.

Каждая глава в книге - это погружение в голову одного из причастных (правда, иногда очень косвенно) к смерти Ведьмы людей. Опять же, к вопросу о том, что книга зайдет только узкому кругу любителей жанра, не особо приятное погружение. Все эти люди с самого-самого социального дна, с соответствующей предысторией и соответствующим сознанием. И из их личных историй постепенно складывается, как мозаика, картина одного конкретного преступления. Хотя это совсем не детектив, и само по себе убийство не так уж важно.

Чувствуется преемственность традиции мексиканской литературы. Я прямо чувствовала атмосферу "Педро Парамо" и романов Карлоса Фуэнтеса. Особенно в истории дома Ведьмы. Когда-то это был главный дом на сахарной плантации. Когда-то это была крупная латифундия, которой из поколение в поколение владела одна семья. Наверняка, когда-то эта латифундия приносила огромные доходы и, надо думать, семья была богата. Но на протяжении двадцатого века она приходила в упадок. Землю кусок за куском выкупали или забирали шантажом и обманом нефтяники и картели.

В конечном счете остался только запущенный дом, где жили не имеющая родных не вполне вменяемая старуха и ее ребенок, рожденный неизвестно от кого. Потом остался только ребенок, взрослевший в изоляции от других людей, кроме своей матери, в этом разрушающемся мрачном доме, где старуха даже залила окна цементом, для защиты от воров. А потом и его не стало. И история людей, колонизировавших эту землю, владевших плантациями и рабами, сгинула в общей могиле вместе с выловленным из реки телом Ведьмы. И не осталось ничего.

Об этом и толковали между собой женщины в этом поселке – о том, что нет там ни золота, ни серебра, ни брильянтов, и вообще ничего нет, кроме сгустка острой боли, который все никак не хочет рассасываться.

Сразу скажу, роман точно войдёт у меня в топ года и в избранное. Эта история не просто «пронзила» меня в самое сердце, она меня буквально «придавила и расплющила» — вот настолько были сильны эмоции. Но есть, как говорится, нюанс. Я приведу всего одну характерную цитату (далеко не полную, заметьте), чтобы вы сразу могли оценить как содержание, так и форму, и в целом понять, нужно ли оно лично вам (а уж дальше я подробно разберу и первое, и второе — очень много всего хочется сказать, раз уж тема такая неоднозначная). Просто вдумайтесь, о чём тут идёт речь:

…с того знаменитого видео, которое все передают с телефона на телефон, где показывают, какие жуткие штуки проделывает этот блондинчик с несчастной девчонкой, почти ребёнком: она чуть не при последнем издыхании, едва голову держит то ли от передоза, то ли от болезни, и говорят, эти сволочи похищают девочек, отлавливают их по дороге к границе, продают в бордели, где те живут хуже рабынь, а когда потеряют товарный вид и никому уж не захочется с такой поваляться, режут, как овец, тоже как в том видео, потом разделывают на мясо и продают в придорожные пансионы и мотели, а там его кладут в начинку знаменитых здешних тамалес…

Короче говоря, если вы предпочитаете лайтовые книжки «про котиков» и пока не готовы или не хотите воспринимать вот-это-вот-всё (причём не только со стороны, но и изнутри — до сих пор помню, как некоторые читатели забраковали роман «Дамба» Микаэля Ниеми только за то, что на какой-то момент автор «поселил» их в голове пренеприятнейшего героя-садиста), то лучше развернуться прямо здесь. Если что — вы были предупреждены!

Конечно, далеко не всё, что вам расскажут в этой истории, окажется правдой, и вы ещё сто раз поменяете мнение о каждом персонаже: с отрицательного на положительное и наоборот. Мальчик-исчадье-ада окажется «божьим одуванчиком» (или всё же нет?..), жертва полицейского произвола и насилия — тем ещё психопатом с маниакальными наклонностями, а та самая Ведьма, с обнаружения обезображенного трупа которой, собственно, и начинается повествование — или, если хотите, читательское «расследование», — окажется вовсе не «ведьмой» (причём даже не в том смысле, в котором вы могли себе представить, — и забудьте, о чём вам про неё рассказывали во второй главе, ведь эта глава и есть пример того, насколько слухи и сплетни бывают далеки от реальности и насколько примитивны в своем мышлении, слепы и лицемерны порой бывают некоторые «добропорядочные» взрослые). Удивительно, как ловко автору удаётся играть с читательскими ожиданиями: в какой-то момент вы, скорее всего, будете несказанно рады даже появлению полицейских — тех самых, от кого исходит не меньше (если не больше) угрозы для местных жителей, чем от каких-нибудь бандитов. Впрочем, и этих «представителей закона» тоже настигнет «вселенская справедливость» — и их обезглавленные тела (как мы помним, действие всё ещё происходит на территории картеля) закопают рядом с телами тех, за чей счёт они самоутверждались.

Иными словами, если читателю и можно быть в чём-то уверенным, так это в том, что никакого счастливого завершения у этой книги не будет. Причём каждая история, каждый кусочек мозаики трагичны по-своему, но когда у вас в голове наконец соберётся полная картина и вы ясно увидите все ниточки, которые вели к финалу, все причинно-следственные связи, каждый эпизод, когда мало-мальские проявления доброты и человечности были буквально растоптаны тотальным равнодушием, бездушностью и жестокостью, — вот тут-то вам и станет по-настоящему страшно.

Кстати, пометка «ужасы» у книги стоит не случайно, только не нужно воспринимать её как намёк на триллер, нет, это чистой воды «как страшно жить». Если когда-нибудь в минуты отчаяния вы сравнивали свои проблемы с бедами «голодающих детей Африки» (этим, мол, не повезло гораздо сильнее), то держите в уме, что судьба подростков в некоторых районах Мексики ещё более незавидна. Девочек, скорее всего, ждёт многодетность (причём уже в самом юном возрасте), чудовищная нищета и проституция, мальчиков — наркотики, насилие и… снова проституция. И СПИД. И всё это — в атмосфере тотального равнодушия и непонимания взрослых (которые и сами в прошлом пережили нечто подобное).

Иногда, читая некоторые книги, думаешь: ведь герои этих историй могли бы не делать того, что они делают, могли бы всё бросить и просто уехать… Так вот, герои этой истории — не могли. В том-то и дело. Прежде всего, у них банально нет средств. Во-вторых, по дороге можно запросто угодить в лапы того самого картеля. Фактически, для кого-то именно проституция остаётся тем самым единственным «спасением» из ада (во всяком случае, есть «надежда» понравиться какому-нибудь гринго, чтобы он потом вывез тебя в другое место; другой вопрос — что будет дальше и можно ли вообще жить «нормально» с такой психологической травмой). Для других, как я уже сказала, таким средством спасения становятся алкоголь и «вещества».

Честно скажу, больше всего меня поразила рассказанная в пятой главе история тринадцатилетней девочки, забеременевшей от отчима и до последнего даже не понимавшей, что с ней произошло (откуда ж должно было прийти понимание, ведь ей в буквальном смысле никто никогда ничего не объяснял)! Да, да!.. Сразу вспомнились и «Сад райской любви», и «Моя тёмная Ванесса» — я даже пошла уточнить, как звали ту писательницу мексиканского происхождения, которая обвиняла автора «Ванессы» в плагиате, — нет, это не Фернанда Мельчор, а Венди Ортис (Wendy C. Ortiz). Что-то мне подсказывает, что таких сломанных судеб в Мексике — тысячи. Только, сдаётся мне, если у подростков в развитых странах всё же есть какой-никакой выбор (этих-то хотя бы садюги-врачи не пытают), у этой девочки, к сожалению, его не было. И больше всего огорчает то, что если бы не эти самые «блюстители порядка и нравственности», то и для неё, и для потенциального «приёмного отца» этого ребёнка, и для Ведьмы, и вообще для всех — финал мог бы быть совсем иным. Но…

Никакого магического реализма в книге тоже нет, разве что местами неуловимо похоже «настроение». В целом же это, к сожалению, самый что ни на есть реализм, только в необычной обёртке: автор, начиная с третьей главы, даёт героям возможность самим рассказать свою историю. И вот на этом моменте, как я поняла, многие читатели и спотыкаются. Дам совет: если уж так сложно «глазами» воспринимать огромные куски монолога, не разделенного на абзацы, попробуйте аудиоверсию. Я вас уверяю — в такой форме книга «читается» буквально на одном дыхании.

Вообще не до конца понимаю, что такого ужасного видится некоторым читателям в сложносочинённых и сложноподчинённых предложениях со множеством придаточных, каждое из которых существенным образом дополняет предыдущую мысль, — если мы говорим именно об определённом стиле изложения (а не о криворукости некоторых начписов, стремящихся любой ценой включить в свой художественный текст длинные ряды описательных конструкций, канцелярит, несогласованные деепричастные обороты и много чего ещё — для солидности, видимо). Во-первых, автор, по её собственным словам, использовала манеру изложения, характерную для устной фольклорной традиции Центральной и Латинской Америки. Во-вторых, похожие приёмы можно найти не только в работах знаменитых латиноамериканских авторов вроде Маркеса, но и у того же Хемингуэя — а ведь его тексты признаны чуть ли не образцом простоты и ясности. Вот, например, отрывок про льва из его «Недолгого счастья Фрэнсиса Макомбера», сравните: .

Он всматривался, не чувствуя страха, но не решаясь спуститься к ручью, пока на том берегу стоит «это», — и вдруг увидел, что от предмета отделилась фигура человека, и тогда, повернув тяжелую голову, он двинулся под защиту деревьев в тот самый миг, как услышал оглушительный треск и почувствовал удар сплошной двухсотдвадцатиграновой пули калибра 0,30-0,6, которая впилась ему в бок и внезапной, горячей, обжигающей тошнотой прошла сквозь желудок. Он затрусил, грузный, большелапый, отяжелевший от раны и сытости, к высокой траве и деревьям, и опять раздался треск и прошел мимо него, разрывая воздух. Потом опять затрещало, и он почувствовал удар, — пуля попала ему в нижние ребра и прошла навылет, — и кровь на языке, горячую и пенистую, и он поскакал к высокой траве, где можно залечь и притаиться, заставить их принести трещащую штуку поближе, а тогда он кинется и убьет человека, который ее держит.

. Отличие текста Мельчор только в том, что это не просто рассказ от третьего лица (пусть и максимально приближенного к восприятию самого фокального персонажа), но по большей части — монологи в форме несобственно-прямой речи. Иногда переходящей в прямую речь, как здесь:

…мать —тупоумная святоша, всё надеется, что отец Брандо когда-нибудь вернётся и будет жить с ними, словно не знает, что у него давно — другая семья в Палогачо, а деньги он шлёт, потому что совестно ему, понимаешь, мама, совестно, что бросил нас, выбросил, как мусор какой-нибудь выбрасывают…

Или — буквально в мгновение ока — в протокольные записи допроса (то есть это уже чистой воды пересказ событий в изложении третьего лица):

…и сучонок сообщил, что раздобыл денег и заплатит за бензин, если отчим отвезёт его на золотую жилу, из чего задержанный заключил, что его пасынок просит его… […] доставить его туда, на каковое предложение задержанный ответил согласием, после чего на принадлежащем ему автомобиле марке Люмина, модель «пикап», цвет серо-голубой, год выпуска тысяча девятьсот девяносто первый, номера эр-ге-икс пятьсот одиннадцать, штат Техас, направился в указанную точку…

В общем, мне очень понравилось не только смысловое наполнение книги, но и необычная форма подачи — сделанная, я ещё раз подчеркну, очень профессионально с технической точки зрения.

А закончить хочется ещё одной цитатой из книги — на этот раз про ураган (не зря же книга называется «Время ураганов»). Надо понимать, что сам по себе ураган как символ давно и прочно вошёл в латиноамериканскую культурную традицию (достаточно просто погуглить, как часто это явление упоминается в названиях произведений испаноязычных авторов). Но только закончив читать книгу, понимаешь, что вот эти слова, сказанные в самом начале, являются, по сути, кратким пересказом того, что ждёт читателя: располосованные тела и души, «низвергшаяся вода», загубленные молодые души, убиенные младенцы, много чёрной-чёрной грязи (читай: откровенной чернухи — я предупреждала), в конце — кладбище, а после кладбища — свет далекой звезды.

…когда с неистовой злобой хлестнул по берегу ураган, и раскатистые молнии целыми днями полосовали небо, и из развергшихся хлябей его низвергалась вода, затопляя поля, на корню сгнаивая посевы, губя скотину, от страха перед ветром и громом не сумевшую вовремя покинуть хлева, и даже малых ребят, которых не сумели подхватить на руки, когда холм вдруг отделился от почвы и пополз вниз в грохоте крошащихся скал, в треске с корнем вырванных дубов, и чёрная грязь, таща за собой всё это, разлилась по всему побережью и обратила в кладбище три четверти поселения на глазах, на воспалённых глазах тех, кто выжил, […] и над ними […] засияло солнце.

Всё так и будет. Не обольщайтесь только на счёт «света в конце тоннеля». Старый работник кладбища, имеющий привычку разговаривать с новоприбывшими (а тел такое количество, что впору, как пошутил кто-то из санитаров, закапывать их стоя, чтобы занимали меньше места), — просит мёртвых не тревожиться и лететь на слабый свет звёздочки. И тут я расчувствовалась и вспомнила конец любимого романа Чхона Мёнгвана «Кит»: умирающее сознание девочки встретило старого друга — говорящего слоника — и вместе они полетели далеко-далеко, к зёздам. В общем, нет и не будет этим героям мира и счастья на земле, так пусть хотя бы в смерти души их найдут избавление и обретут вечный покой. Аминь.