Текст книги "История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока"

Глава 11
Международные отношения: Египет

Во 2-м и 3-м тысячелетиях до н. э. главными державами Западной Азии были три: Египет, Вавилония и Хеттское царство. За ними последовали еще три, господствовавшие на сцене до конца IV века: ассирийцы, нововавилоняне, или халдеи, и персы. Взаимоотношения, военные, коммерческие и культурные, между сирийскими государствами и этими могущественными соседями составляют главное содержание истории за период около трех тысяч лет.

Контакты Египта с Восточным Средиземноморьем предшествуют приходу финикийцев в начале 3-го тысячелетия. Поначалу эти контакты были торговыми, затем стали более разнообразными, активизировались и продолжались до нашествия «народов моря» в конце XIII века до н. э. С немногими перерывами, такими как подъем гиксосов в XVIII и XVII веках до н. э. и появление хабиру в XIV веке до н. э., владычество фараонов над финикийским побережьем длилось примерно с 2400 по 1200 год до н. э., и культурно-экономическое господство Египта пережило политическое. В XIV веке до н. э. хетты бросили вызов египетской гегемонии в Северной Сирии и ее внутренних районах и положили ей конец.

Первым из городов, занявших центральное место в египетско-сирийских отношениях, стала Губла[88]88
  Не путать с Габалой (GB’L в угаритских надписях), современной Джабалой, которая находится севернее, также ханаанским поселением.


[Закрыть]. Египтяне впервые узнали этот город под именем Купна – это несемитское слово финикийцы, заняв его, сменили на «Губла». Ее семитское название сохранилось в современном Джебейль («холм»); ее греческое имя – Библ – стало означать «папирус», «книга» и сохранилось в слове «Библия». Задолго до того, как этот город стал портом вывоза папируса, оттуда в долину Нила доставляли столь необходимый там ливанский кедр. В Египте из него строили храмы, дворцы и корабли, изготовляли гробы и изысканную мебель. Фараон Снофру (около 2750 г. до н. э.) ввез сорок кораблей, доверху нагруженных кедром, для своих строительных предприятий. Самый ранний контакт между Египтом и Сирией, о котором у нас есть письменные свидетельства, относится к правлению этого фараона. Вино и масла для мумификации также ввозились из Гублы. Взамен финикийские города привозили золото, металлические изделия и писчий материал (папирус). Хуфу (Хеопс, около 2600 г. до н. э.), знаменитый строитель крупнейшей пирамиды, вырезал свое имя на алебастровой вазе, которую послали в дар Госпоже Гублы. Эту богиню египтяне отождествляли со своей Хатор, которая, таким образом, стала для них владычицей сирийских земель. В погребальном храме фараона Сахуры V династии в Абусире (возле древнего Мемфиса) есть изображение похода в чужие земли со взятыми там трофеями, включая оливковое масло в ханаанских кувшинах. Унис (умер ок. 2350 до н. э.), последний фараон этой династии, удерживал Гублу с помощью своего флота. В то время город, возможно, был царской колонией.

В надписях VI династии мы читаем о «кораблях из Гублы», пересекающих Средиземное море. К временам этой династии относится первое подробное описание сухопутных кампаний в Палестине и Сирии. Их вел в начале XXIII века до н. э. Уна, полководец фараона Пиопи, чья армия «благополучно возвратилась» после войны с азиатскими «жителями песков», в ходе которой она вторглась на север, уничтожая крепости, срубая фиговые деревья и виноградники.

Фараоны XII династии (2000–1788 гг. до н. э.), одной из самых прославленных в египетской истории, претендовали на господство и, можно предположить, в той или иной степени осуществляли его не только над финикийским побережьем, но и над Палестиной и большой частью Сирии, включая Катну. Угаритский правитель принимал дары от Сенусерта I (Сесострис, 1971–1928 до н. э.), и у входа в храм Баала в этом городе стоял сфинкс Аменемхета III (1642–1633 до н. э.). Топонимы в египетских списках свидетельствуют, что к концу правления Аменемхета в Египетскую империю входили Палестина до самого Гилеада на востоке, Финикия до самой долины Нахр-аль-Кабир на севере, Авран, Дамаск и большая часть Бекаа. К правлению Сенусерта восходит древнейшее описание общественной жизни и организации в Сирии-Палестине[89]89
  Египтяне называли Северную Сирию Ретену (Рзану) или Хуру (Хару). Ретену, возможно, какое-то искаженное семитское слово; Хуру может быть искаженным названием хурритов, библейских «хорреев»; регион между Ливаном и Антиливаном назывался Амурру (Амор); финикийская равнина и Палестина – Захи (Джахи), а финикийцы – фенху, корабельщики.


[Закрыть].

Автором был египетский вельможа по имени Синухе, который после прихода к власти этого фараона был вынужден бежать в Сирию, где много лет прожил среди бедуинов. Когда он уже был в преклонном возрасте, его призвали ко двору фараона, где он и записал свои воспоминания в поэтической форме.

В самом начале бедуинский вождь на египетской границе спасает жизнь беглецу, дав ему воду и кипяченое молоко и позволив остаться с племенем. Проделав путь на юг, Синухе (Синухет) добрался до Гублы и оттуда отправился в Ливан в регион Бекаа, где отуземился и стал жить как член племени, шейха которого звали аморейским именем. Гость убеждал шейха подчиниться египетскому фараону, но тот не особо стремился отказываться от независимости. Синухе женился на старшей дочери своего покровителя, и ему дали добрый участок земли с фиговыми деревьями и виноградниками, где вина было больше, чем воды. «В изобилии мед и много оливкового масла, фрукты всевозможные на деревьях ее. Были там ячмень и полба, бесчисленные стада всякого скота»[90]90
  Странствия Синухета. История Древнего Востока. Тексты и документы / Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высшая школа, 2002.


[Закрыть]. Синухе стал преемником тестя в качестве главы племени, охотился на дичь со своими собаками, развлекался по-бедуински, давал воду жаждущему, указывал дорогу заблудшему путнику и участвовал в набегах. Он стал настолько любим в народе, что во время его поединка с могущественным противником, в котором активно использовались стрелы, дротики и топоры, женщины и мужчины поддерживали его возгласами и сострадали ему. Тоскуя по родине и содрогаясь при мысли о том, что его похоронят в чужой стране, обернув в одну козью шкуру, изгнанник в конце концов повинуется указу от Сенусерта, поручает старшему сыну управлять его владениями, предоставляет «пески живущим среди них, деревянное масло – тому, кто умащается им» и возвращается на родину, где наконец-то наслаждается блаженством бани и настоящей кровати.

Сирия была включена в Египетскую империю во время ее подъема при Яхмосе, фараоне XVIII династии (умер около 1546 г. до н. э.), основателе Нового царства. Именно этот фараон изгнал гиксосов из Египта, преследовал их до Сирии, откуда они и явились, и вывел свою страну на путь военных и захватнических свершений. Его преемники продолжили политику вторжения в Сирию-Палестину. Тутмос I прошел через всю страну около 1520 года, не встретив особого сопротивления, дошел до верхнего Евфрата «земли двух рек» (Нахарин), где установил триумфальную надпись с перечислением своих грандиозных подвигов. Евфрат, воды которого текли не так, как у Нила, а в обратную сторону, показался египтянам весьма любопытным. Вскоре стали расходиться всевозможные рассказы о «перевернутой воде, что течет вниз, когда в самом деле течет вверх». Имя «перевернутая вода» так и приклеилось к реке.

Однако лишь при Тутмосе III (1490–1436 до н. э.), прославленном воителе Древнего Египта, который провел около шестнадцати кампаний, владычество Египта в Сирии окончательно упрочилось, и она, несомненно, вошла в набирающую силу Египетскую империю. Первый и самый важный военный поход отмечает падение Мегиддо в 1468 году до н. э. Здесь египетская армия столкнулась с конфедерацией 330 правителей. Гиксосы, недавно изгнанные из долины Нила, образовали хребет федерации; царь Кадеша на Оронте встал во главе. Армии сошлись в битве под стенами мощно укрепленного города. Когда сирийские силы отступили под яростным натиском врага, оказалось, что горожане уже накрепко забаррикадировали свои ворота. Даже царя Кадеша пришлось втаскивать через стены, сбросив ему одежду вместо веревок. После семимесячной блокады город, «взятие которого стоило взятия тысячи городов», из-за голода был вынужден сдаться. Вражеские правители пали к ногам фараона, чтобы «вымолить дыхание своим ноздрям». В своей алчности египетские войска захватили невообразимо богатую добычу: 2041 лошадь, 924 колесницы (из которых 32 богато отделанные золотом и серебром), 1929 быков, 2000 голов мелкого скота, 20 500 прочих животных, 200 комплектов доспехов и множество ценного оружия. В царском дворце взяли 87 детей, 1796 рабов и рабынь, золотые сосуды, предметы мебели и статуи. Побежденные цари отдали египтянам заложников.

Падение Мегиддо определило участь Палестины. Энергичный Тутмос прошел 75 миль (120 км) на север до ливанского региона, где захватил три города и построил крепость. В ходе пятой кампании он захватил Арад и тем самым еще тверже укрепился на финикийской равнине. В своем официальном военном коммюнике, объявляя о захвате этого могущественного торгового города-острова, фараон выражается следующим образом: «Вот, его величество одолел город Арвад с его житницами и срубил все его прекрасные деревья. Вот, там найдены [плоды] со всего Захи. Их сады полнились плодами, их вина оставались в давильнях, как потоки воды, их зерно – на террасах… его было больше, чем песка на берегу. Войска с избытком получили свои доли».

Затем Тутмос перечисляет дань, которая включала в себя рабов, лошадей, скот, серебряную утварь, благовония, масло, мед, вино, медь, свинец, ляпис-лазурь, зеленый шпат, зерно, хлеб и плоды, и заключает такими словами: «Вот, армия его величества упивалась и умащалась маслом каждый день, как на празднике в Египте».

Симира, северная соседка Арада, в ходе последующей кампании разделила ту же участь. В конце концов пал и Кадеш, главный источник беспокойства, но двенадцать лет спустя Тутмосу пришлось снова выступить на него. Обратив внимание, что в боевые колесницы египтяне запрягают жеребцов, царь Кадеша прибег к военной хитрости. Он выпустил перед ними кобылу, которая проскакала прямо в их ряды и навела такую сумятицу, что едва не сломала все боевые порядки. Аменемхеб, военачальник и постоянный спутник Тутмоса, спас положение, когда с мечом в руке спрыгнул со своей колесницы, вспорол ей брюхо, отрезал хвост и бросил перед царем.

Восьмой поход, который позволил фараону овладеть всей евфратской страной, был одной из величайших азиатских кампаний Тутмоса. Венцом ее была установка пограничной стелы на востоке от Евфрата, который он перешел, вероятно, в районе Каркемыша, и еще одной неподалеку, рядом со стелой его отца Тутмоса I. По пути он разграбил земли Митанни. Наступая вдоль реки, он разорял и разрушал города, срубал сады и выдергивал растущие злаки, опустошая землю. Против Нахарина, возможно, он провел несколько кампаний; в одной из них он велел построить лодки из кедров с горы восточнее Гублы и переправил их на запряженных волами повозках к самому Евфрату, чтобы переправить войска через реку к Нахарину. По возвращении, охотясь на болотах западнее реки, Тутмос столкнулся со стадом слонов, и не миновать бы ему смерти от слоновьих бивней, если б не бдительный Аменемхеб, который мгновенно отсек бивень одним ударом меча.

Приключения Аменемхеба – типичный пример множества других, пережитых египетскими воинами в Сирии. Одна история сохранилась в виде народного сказания о захвате Яффы другим полководцем Тутмоса – Джехути. Этот военачальник позвал правителя Яффы на пир, на котором того напоили и убили. Его жене сообщили, что ее супруг убил Джехути и возвращается с 500 мешками добычи. Ворота города широко распахнули, но из 500 мешков выскочили прятавшиеся там египетские воины и одолели гарнизон. Джехути так докладывает фараону: «Возрадуйся! Твой добрый отец Амон поверг перед тобою яффского врага, весь его народ и его город. Пошли людей, чтобы вывести их пленниками, чтобы наполнился дом твоего отца Амона-Ра, царя богов, рабами и рабынями, которые падут под твоей пятой на веки вечные».

Тутмос описал свои победы на стенах храма в Фивах и перечислил названия завоеванных городов. Перечень унесенной добычи – слоновой кости, черного дерева, ювелирных изделий, серебра, драгоценных камней, изделий из рожкового дерева, отделанных золотом, – свидетельствует о богатстве страны и высокой культуре ее обитателей. Приморский регион, видимо, был густонаселенным. В победной оде жрецы фараона вкладывают следующие слова в уста его божественного покровителя:

 
Ты пересек реки великого извива Нахарина
В победе и мощи, которые я направил тебе.
Они слышат твой боевой клич и расползаются по своим норам;
Я лишаю их ноздри дыхания жизни; я наполняю
Ужасом перед твоим величием их сердца.
………………………………………………………………………
Я пришел сделать так, чтобы ты попрал вождей Джахи [Захи];
Я простираю их под твоею пятою по всей земле.
 

Наводя свои порядки в захваченной Сирии, Тутмос ввел практику вывоза в Египет детей местных царьков, дабы воспитать их в дружественном отношении к Египту и затем отослать назад, чтобы постепенно заменить ими прежние враждебно настроенные поколения. Но большой пользы от этого не было. Не в состоянии оказывать упорное сопротивление египетским ратям, сирийцы усвоили следующий образ действий: быстро предлагали дань и подчинялись при первом же приближении врага, но, как только египтяне поворачивали назад, сразу же прекращали всякие поставки. В течение примерно полувека после битвы при Мегиддо армии то и дело проходили по Сирии взад-вперед. Возвращаться им приходилось с целью не только покорить мятежников, но и сохранить приток податей в казну. Воцарение нового фараона, особенно если его считали слабее предшественника, каждый раз служило сигналом для очередного восстания. Таким образом страна чрезвычайно обнищала экономически и была не способна оказать военное сопротивление новым усиливающимся державам на севере.

Таково было положение дел, когда на трон воссел Аменхотеп IV (Эхнатон, 1377–1358 до н. э.), одна из интереснейших личностей древности. Аменхотеп интересовался не государственными делами, а теологией. В этом на него, вероятно, повлияла его талантливая и прекрасная жена Нефертити, происходившая, как полагают некоторые, из Сирии. Письма из Телль-эль-Амарны свидетельствуют о том, что еще до его смерти Палестина полностью вышла из-под контроля Египта. Она оставалась свободной до первого года правления Сети I (1317–1301 до н. э.) XIX династии. Рамсес II (1301–1234 до н. э.) этой же династии проявил дух настоящего крестоносца, характерный для его предшественника. Его первые походы дошли до самого Бейрута. В нескольких милях к северу, в устье Нахр-аль-Кальба[91]91
  «Собачья река», названная так в память о вырезанной возле нее собаке, которая много веков подряд сторожила ущелье и дала свое имя реке. По легенде, собака поднимала такой шум при подходе врага, что ее лай разносился по всей округе. Мусульмане-иконоборцы сбросили изображение в реку. Австралийские саперы в 1942 г. обнаружили фигуру, которая могла быть оригинальной собакой или волком, в настоящее время хранится в Национальном музее в Бейруте.


[Закрыть], где гора спускается в море, он отметил свое свершение тем, что велел вырезать на известняковой скале три надписи, которые ныне настолько побиты временем, что стали совершенно нечитаемыми. Тем самым он положил начало ряду надписей, продлившемуся вплоть до наших дней в виде памятных стел, сделанных союзными державами в 1942 году и Ливаном в 1946-м, что превратило скалу в музейный экспонат под открытым небом. Из шести ассирийских надписей сейчас можно прочитать только надпись Асархаддона (671 г. до н. э.). Затем идет нововавилонская надпись Навуходоносора, стертая греческая, множество надписей на латыни, сделанных по приказу Каракаллы (не философа Марка Аврелия), и одна на арабском. Одна из египетских надписей была сбита французами, а поверх нее сделана запись об их оккупации Ливана в 1860–1861 годах. Другая французская надпись вырезана по приказу генерала Гуро рядом с английской генерала Алленби.

Тутанхамон (1358–1349 до н. э.) убивает сирийских врагов. Из его гробницы в Фивах, обнаружение которой в 1922 г. стало одной из археологических сенсаций. Сирийцы, обремененные тяжелой одеждой, не ровня легко одетым египтянам. У сирийцев прямоугольные щиты; у египтян – закругленные сверху, повешены на спину. Надпись гласит: «Добрый бог, сын Амона, доблестный и несравненный, господин мощи, растаптывает сотни тысяч, заставляя их пасть ниц»

Упадок египетского владычества продолжался на протяжении всей XX династии. С конца этого периода до нас дошло яркое описание в виде отчета, представленного фараону около 1100 года до н. э. его посланцем Уну-Амоном, отправленным в Сирию за тем, чтобы доставить оттуда лес для строительства священной барки Амона. Правитель Гублы принял его совсем не радушно, и если это исторический факт, то он доказывает, что представитель египетской державы уже не пользовался прежним уважением сирийских владык. Уну-Амон так докладывает о случившемся: «Я простоял 29 дней у него [в гавани], и каждый день он присылал ко мне сказать: „Убирайся из моей гавани“». Отчаявшись исполнить свою миссию и боясь за собственную жизнь, Уну-Амон был совершенно бессилен перед местным царем Закарбаалом. Так он сидел на берегу, оплакивая свои беды. У него было и золото, и серебро, но не было способа заставить себя выслушать. В какой-то момент царь послал к нему в утешение молодую певицу-египтянку. Но наконец сердце Закарбаала смягчилось, и, возвратившись после утренних ритуалов из храма, он сидел «в своей горнице, обращенный спиной к окну, в то время как волны воды великого сирийского моря бились внизу о скалы», и принял у себя вконец измученного и встревоженного посланца. В ходе беседы правитель заявил ему: «Что до меня, я не слуга ни тебе, ни пославшему тебя. Если я громко крикну в Ливане, небо разверзнется и лес будет лежать здесь, на берегу моря». Закарбаал далее признает культурное величие Египта, но говорит, что не обязан подчинять ему свое царство. В конце концов, получив еще больше денег, Закарбаал отдает лес Уну-Амону.

Затем Сирия, которая считалась приграничной провинцией Египта с момента окончания эпохи гиксосов в начале XVI века до н. э., была потеряна для империи в течение XII века. К тому времени в северной части страны укрепились хетты, во внутренней Сирии – арамеи, в Южной Сирии – евреи, а на южном побережье – филистимляне.

Даже когда Сирия входила в Египетскую империю, имперская администрация в целом стремилась поддерживать порядок, сохранять полный контроль над основными артериями и взимать дань. Первые две цели осуществлялись при помощи гарнизонов, а третья – ограниченного числа чиновников, живущих на местах. Египтяне, присланные в важнейшие города, назначали инспекторов для разъездной работы. Главный представитель фараона на юге Сирии располагал собственной штаб-квартирой в Газе. Под его началом находились инспекторы, отвечающие за сбор налогов, и местные префекты, которым подчинялись гарнизоны в отдельных городах. Подробными вопросами внутренней администрации занимались местные вожди, имевшие свои собственные вооруженные силы.

При всем влиянии египетской культуры на Сирию, есть даже еще более яркие свидетельства движения и в обратную сторону. Сирийское влияние очевидно в самой священной из египетских историй – о страстях Осириса, включая расчленение его тела и положение под тамариском в Губле. Есть мнение, что его изувеченное тело погребли в Египте. Весь культ Осириса мог быть заимствован на сирийском побережье еще в глубокой древности. Ханаанский Хорон, главный бог города Явне, перешел в египетский пантеон еще в дни Аменхотепа II (ок. 1450–1420 до н. э.) и отражен в имени фараона Хоремхеба, основателя XIX династии (1350 до н. э.). То, что Астарте поклонялись в середине XIII века до н. э., следует из того факта, что один из сыновей Рамсеса II носил имя Мериастарт – «возлюбленный Астарты». В Навкратисе, который, возможно, первоначально был финикийской колонией, стоял храм Афродиты-Астарты в 688 году до н. э. Геракл, которому был посвящен храм в Канопе, – также, возможно, финикийской колонии, вне всяких сомнений, соответствует Мелькарту.

Сирийские девушки ценились в Египте больше, чем египетские девушки в Сирии. Многих из них брали в заложницы, рабыни или жены, когда империя находилась на пике силы, так что даже в чертах высшего класса проявились некоторые изменения. В гаремах царей и вельмож часто были царевны из Митанни, хеттские и финикийские. Тонкие черты и орлиный нос Тутмоса IV резко контрастируют с тяжелым подбородком и коротким носом Тутмоса I. С иноземными женами пришли инородные представления, религиозные и светские. Фрагменты хвойного дерева, найденные в додинастических гробницах, и балки, использованные при строительстве гробниц I династии, свидетельствуют о том, что древесина ввозилась из Сирии уже в те древние времена. Более поздние египетские находки указывают на изобилие и разнообразие сирийских товаров в период Нового царства. Сирийские мастера производили дорогое, богато отделанное оружие, вышитую одежду, изысканные вазы, мебель и колесницы, украшенные золотом и серебром. Сирийские декораторы заимствовали из Египта образцы лотоса, папируса и аканта, но благодаря им хризантема, ирис и розовая мальва (араб. khutmi) возвысились до статуса декоративных. Также они первыми придумали поставить в металлические вазы искусственные цветы. Для перевозки смолы, камеди, меда и масла сирийцы использовали кувшины с заостренным дном, остатки которых раскопаны в Египте и Губле. Вазы, украшенные глазурью в традициях Северной Сирии, встречаются в числе ввезенных товаров в гробницах первых фараонов в Абидосе. Техника росписи глазурью пришла на минойский Крит из Северной Сирии. Египтяне быстро приобрели вкус к подобным художественным произведениям, которые попали к ним благодаря военным победам, торговле и путешествиям, и они стали их имитировать. В эпоху саисского возрождения в VII веке до н. э. египтяне заимствовали новые элементы финикийского искусства, которое к следующему столетию утратило свою самобытность, и его затмило греческое.

Лютня впервые появляется в Египте после завоеваний Тутмоса III. Тяжелые кисти на ней – типично сирийские. Лира впервые появляется вместе с семитскими бедуинами XII династии. Сирия, вероятно, была источником свинца, который распространился в период XVIII династии.

Четырех столетий египетского правления оказалось не более достаточно для того, чтобы в те древние века сделать Сирию египетской, чем четырех столетий турецкого правления, чтобы сделать ее турецкой в наше время. Египетская мысль и язык не оставили заметного отпечатка среди коренного населения. Несколько египетских слов сохранились в современном арабском языке, но большинство из них попали туда уже в более поздние времена через греческий или коптский. В финикийские времена, как и в наши дни, множество сирийцев мигрировали в долину Нила, но лишь немногие египтяне переселились в их страну. Торговые связи в основном находились в руках финикийцев. Такое впечатление, что египетский климат не позволяет привыкшим к нему людям жить в других странах, особенно там, где требуется особая крепость в период зимних дождей и холода. Как говорит народная пословица, стоит хлебнуть нильской воды, как уже больше никогда не захочешь пить ничего другого.

Египет гораздо дольше обладал политическим контролем над Сирией, нежели Месопотамия[92]92
  Под «Месопотамией» следует понимать северную территорию между Евфратом и Тигром, соответствующую одноименной римской провинции и арабской Джазире. Южная часть, Вавилония, называлась арабами Ирак. Однако в нестрогом смысле термином «Месопотамия» называется весь регион.


[Закрыть], однако культурное влияние Месопотамии на нее оказалось намного сильнее, чем египетское. Этнически, лингвистически и географически сирийцы ближе к ассиро-вавилонянам, чем к египтянам.

На протяжении 3-го тысячелетия до н. э. шумеры, не относящиеся к семитам основатели цивилизации на Евфрате, представляли собой культурную общность, доминирующую над всей Западной Азией. Изобретенная ими клинописная письменность, разработанные ими духовно-религиозные концепции и литература через их вавилонских и ассирийских преемников стали частью сирийского наследия, включая и Израиль. Вавилонский язык с его клинописными знаками стал международным средством дипломатической и коммерческой переписки во всей Западной Азии, и месопотамские истории об их богах, в том числе о сотворении мира и потопе, нашли путь в иудео-христианскую литературу Сирии. Через авторов Ветхого Завета они превратились в прекраснейшие из известных человеку литературные произведения. В этот период были заимствованы не только шумерские, но и множество аккадских слов[93]93
  Восточносемитский диалект Вавилонии и Ассирии, получивший свое название от города Агаде (севернее Вавилона), Аккад из Быт., 10: 10.


[Закрыть].

Страна двух рек служила для Сирии внутренним районом. В первую очередь область Алеппо – через него проходил торговый путь, по которому шли полезные ископаемые из Киликии в речную империю. Серебро и золото, найденное в царских гробницах Ура (ок. 2700 до н. э.), предположительно шли по тому же пути. Гудеа (ок. 2350 до н. э.), шумерский энси (правитель) Лагаша, помимо золота из Киликии, получал кедр с Аманоса. Отряды месопотамских купцов в поисках вожделенной древесины еще до них обнаружили поросшие лесами горы Северной Сирии.

То, что Северная Сирия в любой временной отрезок второй половины 3-го тысячелетия находилась под вавилонским владычеством, ныне оспаривается многими учеными. Саргон I (ок. 2250 до н. э.), первая великая фигура в семитской истории, «омыл свое оружие в море» и претендовал на господство над кедровыми горами, но в его случае это был, вероятно, Аманос, а не Ливанские горы. Именно возглавил набег, который привел его в Северную Сирию. Его четвертый преемник Нарам-Суэн (ок. 2170 до н. э.), претендовавший на власть над всей землей «вплоть до кедровых лесов», возможно, имел в виду Аманос или горы восточнее Ассирии. Политическое и военное давление из восточных частей началось не раньше падения хеттов и подъема ассирийской державы. Впоследствии месопотамские правители взяли за обыкновение тянуть руки на запад с целью захватить конечные пункты торговых путей в Средиземноморье.

Ассирия сделала свою первую, но преждевременную попытку сделаться мировой державой при Тиглатпаласаре I, который в 1094 году до н. э. совершил набег на Сирию и провозгласил себя завоевателем всего Амурру. Проникнув за Тавр в землю хеттов, он потребовал подчинения у Гублы, Арада, Сидона и других финикийских городов на основании того, что он унаследовал господство над Сирией от хеттов. В Губле, возможно, еще правил Закарбаал. Захватчик срубил кедры и отправил их домой для строительства храма своим богам. «Великое море Амурру» принесло его материк у Симиры, по пути он убил «морского коня» – дельфина. Некоторые месопотамские правители охотились на диких быков в Ливане.

Владения Тиглатпаласара за Евфратом вскоре были потеряны, захваченные вторгшимися арамеями, и возвращать ее пришлось его преемнику более позднего периода Ашшурнасирпалу (884–859 до н. э.). Следуя тем же маршрутом, что и его предшественники, Ашшурнасирпал выступил в Северную Сирию, но потом повернул на юг, перешел Оронт, вступил в Ливан и, не встречая сопротивления, вышел к морю. Там он добился покорности от финикийских городов, но, как оказалось, лишь временной. Это было первое полномасштабное вторжение в Сирию из Месопотамии, аналогичное вторжению Тутмоса III из Египта примерно шестью веками ранее. Ашшурнасирпалу и его сыну и наследнику Салманасару III (859–824 до н. э.) Месопотамия обязана такой военной машиной, благодаря которой страна сделалась владычицей Западной Азии.

На поле битвы при Каркаре в долине Оронта Салманасару в 853 году до н. э. противостояла коалиция сирийских государств во главе с арамейским царем Дамаска, куда также входили израильский царь Ахав и представители Тира и других финикийских городов-государств. Салманасар сломил их объединенные силы. Однако разгром был не таким сокрушительным, как он заявлял в своих надписях, и к этому выводу нас подводит тот факт, что ему приходилось вновь и вновь возвращаться с целью окончательно подчинить себе Сирию-Палестину. Лишь в 842 году до н. э. он добился полной покорности от финикийских городов. В своих анналах он сообщает о победе такими словами:

«На восемнадцатом году моего царствования я перешел Евфрат в шестнадцатый раз. Ахаил Арамский положился на множество своего войска…Я одолел его… Я отправился на гору Ба’ли-ра’си на морском мысу и поставил там мое царское изображение. В то время я получал дань от жителей Тира и Сидона и Джеху, сына Омри».

Империя, созданная Салманасаром и его отцом за счет сирийских и других государств, пришла в упадок, но через столетие была возрождена Тиглатпаласаром III и его преемником. С 743 по 741 год до н. э. военная ставка Тиглатпаласара располагалась в Арпаде, откуда он посылал или вел сам завоевательные походы в Сирию. Его сын Салманасар V, судя по сирийским анналам, которые цитирует Иосиф Флавий, одолел Финикию и ее города. Сидон, Акра и материковый Тир, желая освободиться от финансового контроля и власти островного Тира, признали захватчика господином и предоставили ему флот в шестьдесят кораблей примерно с восемью сотнями финикийских гребцов. Островитяне в бою рассеяли флот Салманасара, но у него осталось еще достаточно войск, чтобы установить блокаду с берега. Однако городу хватало колодцев для удовлетворения повседневных потребностей, и осада, продлившись пять лет, закончилась в 722 году до н. э. почетным договором. Осада Самарии, начатая им в 724 году до н. э., и ее сдача преемнику Салманасара Саргону II в 722-м относится к истории Израильского царства.

Элулай (Элу-эли, Лули, «мой Бог есть Бог»), проегипетский царь Тира, оборонявший город от ассирийцев, в правление Саргона II появляется в качестве доминирующей фигуры в регионе побережья. По-видимому, он держал под своим контролем большую часть Финикии и даже пытался подчинить Кипр. Однако в конце концов Синахериб (705–681 до н. э.), сын и преемник Саргона, изгнал Элулая за море на Кипр, а вместо него поставил проассирийски настроенного Итобаала, царя Сидона. Ассирийский захватчик для начала сжег летнюю резиденцию Элулая в Ливане и вытоптал его виноградники. Его войска взбирались на высокие склоны, прокладывая себе путь копьями и дубинками и отдыхая под кедрами, и поднялись к крепости, стоявшей на поросшей лесом вершине горы, чей гарнизон привели к Синахери-бу в оковах. Память о Синахерибе, который «налетел, словно волк на овчарню», сохранились до наших дней на Собачьей реке, где он вырезал на скалах до сих пор еще заметную скульптуру. Подвиги Синахериба в Персидском заливе стали возможны благодаря корабельщикам и морякам из Финикии.

Сидон, покорившийся Синахерибу в 701 году до н. э., восстал против его сына Асархаддона в 677 году до н. э. и был им уничтожен. Стены города были сброшены в воду. Его царь Абд-Мель-карт пытался спастись по морю, но его поймали и обезглавили. Рядом ассирийцы построили крепость под названием Кар-Асар-хаддон, дабы наводить страх на местных. Царь Арада Йакин-эль отдал свой город, а вместе с ним и свою дочь. Подчинились Асар-хаддону и другие финикийские города во главе с царем Тира Баалом. Баал и Асархаддон подписали между собой торжественный договор, но тирский царь тут же нарушил его, как только посчитал момент подходящим для того, чтобы сбросить чужеземное иго. На стеле рядом со стелой Рамсеса у Собачьей реки изображен Асархаддон, величаво стоящий над надписью, которая сообщает о взятии Мемфиса (в Египте), Аскалона и Тира. На другой стеле в Зенджирли (древний Самаль), к западу от Айнтаба в Северной Сирии, он стоит, держа в руках веревку, которая проходит через носы тирского царя Баала и египетского царя Тахарки. На самом же деле Тахарка никогда не попадал в плен, и это изображение должно было служить пропагандистским целям, вроде коммюнике стран оси во время Второй мировой войны. При Асархаддоне и его преемнике Ашшурбанапале (668–626 до н. э.) Египет был завоеван, и Ассирийская империя со столицей в Ниневии достигла предела своего расширения.