Текст книги "Надвинувшаяся тьма"

Глава 3
Загадочная мисс Морчард

Я уверен, это она! – говорил Том за ужином в таверне «Веселый дирижабль». – Конечно, повзрослела, и знака Гильдии нет на лбу, это меня сбило с толку сперва, но татуировку ведь можно свести, верно?

Рен сказала:

– Пап, ты, главное, не волнуйся…

– Я не волнуюсь, мне просто интересно! Если это Клития, как она осталась в живых? И почему не признается, кто она есть?

В ту ночь Том почти не спал. Рен тоже лежала без сна в тесной каюте внутри баллона «Дженни», слушая, как он в три часа утра пробирается от своей каюты на корме в камбуз и тихонько звякает посудой, заваривая чай.

Вначале Рен за него беспокоилась. Она не до конца поверила его пересказу разговора с врачом и была уверена, что ему вредно бодрствовать всю ночь напролет, переживая из-за таинственных воздухоплавательниц. Потом ей пришло в голову, что, быть может, неожиданная встреча ему даже на пользу. Рассказывая о ней за ужином, папа казался живым – Рен его уже много месяцев таким не видела. Апатия развеялась, он снова стал самим собой, переполненный вопросами и гипотезами. Трудно сказать, что на него так подействовало: тайна или возможная ниточка к родному городу или просто ему нравилась Клития Поттс; да и какая разница – хорошо, что ему есть о чем подумать, кроме расставания с мамой, правда же?

Наутро за завтраком Рен сказала:

– Надо разведать. Выяснить, что это за так называемая Крюис Морчард.

– Как? – спросил папа. – Сейчас «Археоптерикс» уже за сотню миль отсюда.

– Ты говорил, она что-то купила на аукционе. Вот оттуда и можно начать!

Мистер Пондишери, крупный лоснящийся мужчина, словно еще сильней залоснился и увеличился в размерах, когда, подняв глаза от своих бухгалтерских книг, увидел, как в его тесную контору входят Том Нэтсуорти с дочерью. В этом сезоне «Дженни Ганивер» продала с его аукциона несколько ценных предметов олд-тека.

– Мистер Нэтсуорти! Мисс Нэтсуорти! Как я рад вас видеть!

Он встал и поддернул вышитый серебряной нитью рукав, протягивая пухлую смуглую руку. Том ее пожал.

– Надеюсь, вы оба в добром здравии? Боги небес к вам милостивы? Что вы мне принесли сегодня?

– К сожалению, одни только вопросы, – признался Том. – Не могли бы вы мне рассказать об одной даме, занимающейся археологией? Ее зовут Крюис Морчард, она вчера что-то здесь купила…

– Дама с «Археоптерикса»? – отозвался мистер Пондишери. – Да-да, я ее прекрасно знаю, но, боюсь, я не вправе разглашать…

– Конечно, – сказал Том. – Простите, простите!

Рен, которая ожидала чего-то подобного, достала из кармана небольшой тряпичный сверток и положила на стол перед мистером Пондишери. Аукционист замурлыкал, как кот, разворачивая ткань. Внутри лежал плоский прямоугольник из серебристого металла, инкрустированный крошечными квадратиками с едва различимыми полустертыми цифрами.

– Мобильный телефон Древних, – пояснила Рен. – Мы его купили в прошлом месяце у одного кладоискателя; он даже не знал, что это за штука. Папа хотел сам его продать, но, я думаю, он будет рад сделать это через аукцион Пондишери, если…

– Рен! – воскликнул Том, пораженный коварством дочери.

Мистер Пондишери наклонился чуть ли не вплотную к реликвии, ввинчивая в глаз ювелирную лупу.

– Какая красота! – восхитился он. – Замечательная сохранность! И кстати, с тех пор как объявили мир, в торговле безделушками наступило заметное оживление. Говорят, генералу Наге больше некогда сражаться, он же нашел себе очаровательную молодую жену. Почти такую же очаровательную, как Крюис Морчард… – Он подмигнул Тому – глаз в увеличительном стекле казался огромным. – Ну хорошо! Строго между нами, мисс Морчард в самом деле заходила вчера. Приобрела набор катушек Клейста.

– Зачем они ей? – удивился Том.

– Кто знает?

Мистер Пондишери с улыбкой развел руками, как бы говоря: «Я получаю свой процент, и какое мне дело, зачем клиенты покупают разную дребедень?»

– Пользы от них никакой. Наверное, для дальнейшей торговли, это же ее профессия. Она торгует олд-теком, и неплохо торгует, насколько мне известно. Живет на птичьих дорогах с тех пор, как была еще девчонкой.

– А она не говорила, откуда она родом? – с жадным любопытством спросила Рен.

Мистер Пондишери ненадолго задумался.

Потом сказал:

– Ее корабль приписан к порту Воздушной Гавани.

– Это мы знаем! А где она выросла? Где училась? Понимаете, мы думаем, что она из Лондона.

Аукционист снисходительно усмехнулся и снова подмигнул Тому, ловко убирая старинный телефон в ящик письменного стола.

– Ах, мистер Н., какие романтические мысли бродят в голове у нынешних барышень! Нет, в самом деле, мисс Рен! Из Лондона никого в живых не осталось.

Потом они пили кофе на балконе кафе и смотрели на восток, через бескрайние равнины Великих Охотничьих Угодий. Был один из тех теплых, золотистых весенних дней. Оставленные городами колеи и рытвины заполнила зеленая дымка, а в небе неслись стремительные облака. Далеко на востоке шахтерский городок вгрызался в горную гряду, которая по недосмотру до сих пор оставалась нетронутой.

– Самое странное, – сказал Том задумчиво, – что я точно слышал это имя раньше. Жаль, не могу вспомнить где. Крюис Морчард… Наверное, в прежние времена, на птичьих дорогах…

Он подлил Рен еще кофе.

– Ты, наверное, считаешь – глупо, что я так разволновался из-за ерунды. Просто, как подумаю, что еще один историк до сих пор жив… Через столько лет…

Объяснить не получалось. В последнее время он все чаще вспоминал свои ранние годы в Лондонском музее. Грустно подумать, что память о музее умрет вместе с ним. Если в самом деле где-то есть еще один живой историк, выросший среди тех же пыльных галерей и пахнущих пчелиным воском коридоров, дремавший на лекциях старика Аркенгарта и слушавший, как Чадли Помрой ворчит о недостаточно надежных амортизаторах здания, то ответственность за эти воспоминания ляжет на другие плечи, отзвук давних дней сохранится еще в чьей-то памяти даже после того, как Тома не станет.

– Я вот чего не понимаю, – сказала Рен. – Почему она все отрицает? Это же выгодно для торговли олд-теком, если продавец родом из Лондона и учился в Гильдии историков!

Том пожал плечами:

– Я всегда о себе помалкивал, когда мы с твоей мамой торговали. В те годы Лондон был непопулярен. Фортель, который устроила Гильдия инженеров, нарушил равновесие во всем мире. Напугал множество городов и привел к власти Зеленую Грозу. Наверное, Клития поэтому взяла себе новое имя. Поттсы – известнейшая лондонская семья; из них со времен Квирка выходили олдермены и главы Гильдий. Дед Клитии, старый Писистрат Поттс, долгие годы был лорд-мэром. Если хочешь скрыть, что ты из Лондона, лучше не разгуливать под таким именем, как Клития Поттс.

– А что за штуки она купила у Пондишери?

– Катушки Клейста?

– Я о них никогда не слышала.

– С чего бы тебе о них слышать? – отозвался папа. – Это артефакт времен Электрической империи, она процветала в здешних краях вплоть до становления Культуры синего металла, примерно за десять тысяч лет до Эры Движения.

– Для чего они?

– Этого никто не знает, – ответил Том. – Занусси Клейст, лондонский историк, который первым начал их изучать, утверждал, что они должны каким-то образом фокусировать электромагнитную энергию, но практического применения им так и не нашли. Вообще, судя по всему, Электрическая империя в техническом отношении представляла собой тупиковую ветвь.

– Значит, эти катушки не особо ценные?

– Разве что как диковинка. Они довольно красивые.

– Тогда для чего они Клитии Поттс? – спросила Рен.

Том снова пожал плечами:

– Наверное, у нее есть покупатель. Может быть, знакомый коллекционер.

– Нужно лететь за ней, – сказала Рен.

– Куда? Я вчера спрашивал в портовом управлении – «Археоптерикс» не сообщил, куда направляется.

– Они летят на восток, – заявила Рен с уверенностью человека, который целый сезон занимался воздушной торговлей и успел изучить ее вдоль и поперек. – С тех пор как заключили перемирие, все бросились на восток, и нам тоже туда надо. Если даже не найдем Клитию Поттс, зато хорошо поторгуем. Я бы хотела посмотреть центральные Охотничьи Угодья. Можно слетать в Воздушную Гавань. У них в бюро регистрации наверняка есть сведения о так называемой Крюис Морчард и ее дирижабле.

Том допил кофе и сказал:

– Я думал, ты захочешь весной отправиться на юг. Твой друг Тео все еще в Загве? Мы могли бы получить разрешение на посадку…

– О, я как-то об этом не думала, – небрежно сказала Рен и вся порозовела.

– Мне понравился Тео, – продолжал Том. – Славный мальчик, добрый и воспитанный. И собой хорош…

– Папа! – строго сказала Рен, чтобы он перестал дразниться.

Потом, смягчившись, вздохнула и взяла папу за руку:

– Понимаешь, он такой воспитанный, потому что из хорошей семьи. Они богатые и живут в городе, который был центром великой цивилизации, когда наши предки еще ходили в звериных шкурах и дрались из-за объедков на развалинах Европы. С чего ему интересоваться мною?

– Дурак был бы, если б не заинтересовался, – сказал Том. – А он не производит впечатления дурака.

Рен с досадой вздохнула. Как папа не понимает? Сейчас Тео в своем родном городе, и вокруг него – толпы девчонок намного красивее Рен. Может, его уже и женили. А если нет, наверняка о ней он давно забыл. Поцелуй, который так много для нее значил, для Тео, верно, не значил ничего. И она не хочет выставлять себя дурой – мчаться в Загву и заявиться к нему в дом, ожидая, что между ними все сразу станет как раньше.

Рен сказала:

– Папа, давай полетим на восток и отыщем Клитию Поттс.

Глава 4
Леди Нага

День за днем Тео носило по медленным волнам сменяющих друг друга боли и анестетика, и наконец он всплыл на поверхность в чистой белой палате, в городской больнице Загвы. Сквозь противомоскитную сетку и дымку смазанных воспоминаний виднелось открытое окно и горы, озаренные вечерним светом. У постели собрались мама, папа и две сестры Тео – Мириам и Каэло. Постепенно приходя в себя, он сообразил, что раны, видно, были очень серьезные, ведь девчонки, вместо того чтобы насмешничать и дразниться, какой у него глупый вид в бинтах и синяках, с плачем бросились его целовать.

– Слава богу, слава богу! – повторяла мама.

А папа наклонился к нему и сказал:

– Тео, ты обязательно поправишься. Но поначалу все висело на волоске.

– Нож, – вспомнил Тео, потрогав свой живот, обмотанный чистыми до хруста бинтами. – Ракеты… Они ударили по цитадели!

– Ракеты взорвались в саду, – успокоил его папа. – Никто не пострадал. То есть никто, кроме тебя. Ты, Тео, был тяжело ранен и потерял много крови. Когда тебя принесли наши авиаторы, врачи решили, что ты не жилец. Но госпожа посол узнала о тебе. Леди Нага, посол Зеленой Грозы, сама пришла тебя лечить. Она до замужества была хирургом или кем-то вроде того. Об устройстве человека она кое-что знает, это точно. Тео, это же слава! Тебя лечила жена генерала Наги!

– В общем, ты спас ей жизнь, а она – тебе, – сказала Мириам.

– Она обрадуется, когда узнает, что ты выздоравливаешь! – воскликнула миссис Нгони. – Твоя храбрость произвела на нее большое впечатление, и она о тебе волновалась. – Мама с гордостью показала на огромный букет в углу палаты, присланный леди Нагой. – Она сама ко мне подошла – рассказать, что операция прошла успешно. Тео, леди Нага – прекрасный человек!

Мама вся сияла, явно очарованная гостьей из Шань-Го.

– Если она такая хорошая, что она делает в Зеленой Грозе? – спросил Тео.

– Несчастная случайность, – предположил отец. – Нет, правда, Тео, она тебе обязательно понравится! Я сообщу в цитадель, что тебе лучше? Леди Нага наверняка захочет с тобой поговорить…

Тео покачал головой и сказал, что пока еще не очень хорошо себя чувствует. Он был рад, что сумел остановить варваров, и благодарен леди Наге за спасение жизни, но было неприятно сознавать, что он в долгу у кого-то из Зеленой Грозы.

На следующий день ему разрешили вернуться домой. Прошло несколько недель. Тео понемногу поправлялся, стараясь не думать о леди Наге, хотя мама с папой часто о ней говорили. Да что там – вся Загва говорила о леди Наге. Уже все слыхали о том, как она сменила пышное одеяние на врачебный халат, чтобы спасти жизнь мальчика по имени Тео Нгони. Ходили и другие рассказы – как она посетила древний собор, выдолбленный в сплошном камне на склонах горы Загва в Темные века, и молилась там вместе с самим епископом. Все считали, что это хороший знак, – все, кроме Тео. А он подозревал, что тут всего лишь очередная хитрость Зеленой Грозы.

Приходили двое королевских советников, расспрашивали, что он помнит о дирижаблях, которые атаковали город. Сказали, что захваченную им авиатрису допрашивают, но она не желает сотрудничать. Похвалили его за отвагу.

Тео сказал:

– Какая там отвага, просто у меня не было выбора.

Но втайне гордился, что все в Загве теперь будут считать его героем, а раньше помнили только, что он удрал и поступил в Зеленую Грозу.

– Я рад, что остановил этих горожан, пока никто не пострадал, – сказал он советникам.

Те как-то странно переглянулись и младший, кажется, хотел что-то сказать, но старший его остановил, и вскоре они ушли.

За окном Загва плавилась на солнцепеке. С уровня земли город выглядел не таким величественным, как с воздуха. Дома обшарпанные, краска на стенах осыпается, кровли провисли, на мостовых через трещины пробиваются сорняки. Даже медные купола цитадели запятнала прозелень. Величие Загвы осталось в прошлом, за тысячу лет назад; некогда подвластную ей могучую империю опустошили алчные города. Под вечер жители собирались в тени зонтичных деревьев и с возмущением обсуждали последние новости о зверствах горожан на севере. Может, когда-нибудь кто-нибудь из молодежи возмутится настолько, что отправится служить Грозе, как сделал Тео. Наблюдая за ними в окно, Тео старался и не мог вспомнить время, когда он был таким же уверенным и ни в чем не сомневался.

Однажды, примерно через месяц после воздушного налета, он читал в оранжерее, и вдруг мама с папой привели к нему гостя. Когда они вошли, Тео едва глянул, не отрываясь от книги, – он привык к посещениям многочисленных тетушек и дядюшек, которые смущали его, разглядывая шрамы или вспоминая, каким он был сорванцом в три годика, или знакомили его с хорошенькими дочками своих друзей.

Только когда мама сказала: «Тео, милый, ты помнишь маршала авиации Кхору?» – он понял, что на этот раз все по-другому.

Кхора был одним из лучших африканских пилотов, он командовал воздушным корпусом Загвы. Высокий, все еще красивый, несмотря на свои почти полвека и седину, он был в парадных доспехах и традиционной накидке личной королевской стражи – желтой, с черными пятнами, символизирующей шкуру мифического животного под названием «леопард». Он низко, как равному, поклонился Тео. Начался разговор о каких-то несущественных мелочах – Тео потом и вспомнить не мог о чем, так разволновался. Кхора был его героем еще с детства. В девять лет он целый сезон дождей мастерил модель флагманского дирижабля Кхоры, истребителя «Мвене Мутапа»[2]2
  Мономотапа (также Мунхумутапа, Мвенемутапа) – крупное государственное образование доколониального периода на территории Южной Африки. Расцвет его приходится на XIII–XV вв.; «мвене мутапа» – династический титул правителя, также выполнявшего функции верховного жреца и военного предводителя племенной знати.


[Закрыть], с крохотной фигуркой Кхоры на кормовой галерее. Увидеть его здесь, живого и настоящего, в привычной домашней обстановке, было удивительно, и Тео не сразу заметил, что Кхора пришел не один. За спиной у него стояли две чужеземки-прислужницы в одеяниях из радужного шелка, а позади них – еще одна девушка, одетая попроще, невысокая и худенькая. Тео узнал ее по фотографиям в газетах.

– Тео, – сказал маршал Кхора, – познакомься, это леди Нага.

Тео знал, что нужно ответить: «Я не хочу с ней знакомиться. Не желаю иметь ничего общего с ней и с ее народом». Но в присутствии Кхоры у него от смущения отнялся язык, а госпожа посол уже подошла к нему, и, видя вблизи ее тонкое лицо и очки в тяжелой черной оправе (на газетных снимках она была без очков), Тео вдруг понял, что он ее знает.

– Вы были на Облаке-девять! – выпалил он, к большому удивлению Кхоры и прислужниц; они ожидали более официального приветствия. – В ту ночь, когда на город напала Зеленая Гроза! Вы – доктор Зеро! Вы тогда были с Нагой…

– Я и сейчас с Нагой, – ответила она с чуть заметной, немного озадаченной улыбкой.

Леди Нага была совсем молодая и довольно красивая, немного похожая на мальчишку. В прошлую встречу волосы у нее были зеленые и коротко остриженные, а сейчас – подлиннее и черные. В открытом вороте льняной рубашки виднелся дешевый жестяной крестик – должно быть, купленный в киоске у собора.

Тронув крестик, леди Нага сказала:

– Так вы тоже были в прошлом году на Облаке-девять, господин Нгони? Простите, я вас не помню…

Тео закивал:

– Со мной еще была Рен. Вы увели нас от Сталкера Фанг и спрашивали Рен про Жестяную Книгу…

Тео умолк. Он только сейчас вспомнил, какая тогда на ней была форма. Отец сказал: «Она была хирургом или кем-то вроде того», – но это только половина правды. Она была хирургом-механиком, создавала Сталкеров для кошмарного Корпуса Воскрешенных.

– Так это был ты? – спросила леди Нага, все еще улыбаясь. – Прости… Столько всего случилось в ту ночь и после… Как твоя рана?

– Уже лучше, – мужественно ответил Тео.

Кхора засмеялся:

– На молодых все быстро заживает! Меня тоже как-то ранили, в седьмом году, в Батмунх-Гомпе. Подлый лондонец проткнул мне шпагой легкое. До сих пор болит иногда.

– Тео, сынок, – сказал папа. – Может, покажешь леди Наге сад?

Тео смущенно кивнул на открытую дверь. Они вышли в сад. Прислужницы следовали за ними на почтительном расстоянии. Оглянувшись, Тео увидел, что Кхора о чем-то увлеченно разговаривает с его родителями, а сестры смотрят на них и хихикают. Наверное, гадают, в которую из прислужниц он влюбится, сообразил Тео. Обе девушки были хороши. Одна – должно быть, хань[3]3
  Хань – наиболее многочисленная народность в Китае (92 %).


[Закрыть] или шаньгойка, другая – откуда-нибудь из южной Индии: кожа темная, как у самого Тео, и глаз чернее он ни у кого не видел.

Встретившись с ней взглядом, он быстро отвернулся и постарался скрыть смущение, показывая тропинку, ведущую в его любимую часть сада – к террасе с видом на ущелье. Над тропинкой нависали цветущие ветви апельсиновых деревьев. Леди Нага подняла с земли упавший цветок и пошла дальше, вертя его в руках. Тео заметил, что ее тонкие пальцы сплошь в пятнышках обесцвеченной кожи и темных, цвета чайной заварки.

– Химические реактивы, – объяснила она, поймав его взгляд. – Я долгое время работала в Корпусе Воскрешенных. Мы использовали разные химикаты…

Сколько же убитых солдат она превратила в Сталкеров? И как за полгода скромница из Корпуса Воскрешенных успела стать женой предводителя Зеленой Грозы?

Леди Нага, словно угадав его мысли, оглянулась на Тео и сказала:

– Это я в ту ночь убила Сталкера Фанг. Я восстановила другого древнего Сталкера, мистера Шрайка, и заставила напасть на нее. На генерала это произвело сильное впечатление. Он решил, что я очень храбрая. И наверное, подумал, что мне нужна защита. В Зеленой Грозе многие поклонялись Сталкеру Фанг как божеству, и эти люди были бы рады моей смерти. Ну и знаешь, военные бывают ужасно сентиментальными. Словом, генерал Нага оберегал меня на обратном пути, а когда мы вернулись в Тяньцзин и генерал возглавил Зеленую Грозу, он предложил мне выйти за него замуж.

Тео кивнул. Было неловко обсуждать с ней настолько личные темы. Он видел Нагу – свирепого воителя в лязгающем механическом экзоскелете, компенсирующем потерянную правую руку и искалеченные ноги. Невозможно было вообразить, что доктор Зеро вышла за него по любви. Скорее, из страха или ради власти.

– Наверное, генерал по вам скучает, – только и смог он сказать. Больше ничего не приходило в голову.

– Наверное, скучает, – ответила леди Нага. – Он хороший человек и на самом деле хочет мира. Хочет, чтобы между Загвой и Грозой снова была дружба. Я убедила его поручить переговоры именно мне. Он думает, что здесь для меня безопасней. Кое-кто в Грозе до сих пор ненавидит Нагу за то, что он старается закончить войну, а меня ненавидят, потому что я уничтожила прежнюю предводительницу и позволила Наге прийти к власти. Он решил, что на другом краю света я хоть ненадолго смогу от них укрыться. Видимо, он ошибался…

Тео не понял, что значат эти слова. Тут они как раз вышли из-под деревьев на озаренную солнцем террасу, и несколько минут леди Нага ничего не могла выговорить, кроме «Ох!», и «Ах!», и «Какой великолепный вид!».

Вид был действительно великолепный. Даже Тео, знакомый с ним всю жизнь, иногда замирал от восхищения, стоя на этой террасе и глядя через парапет. Склоны ущелья отвесно обрывались к аквамариновому изгибу реки далеко внизу, а вокруг высились горы; густую зелень высокогорных лесов сменял снег, вершины вздымались к ослепительному небу, и над ними грозовыми тучами нависали еще более огромные горы, сверкая на солнце белоснежным и льдисто-голубым. В небе реяли на восходящих потоках небесные гонщики – они напомнили Тео о его полете и о потерянном воздушном змее. Вдруг он сообразил, что леди Нага до сих пор не поблагодарила его за спасение от налета горожан, а он думал, что она за этим и пришла.

– Ради чего ты все это бросил и вступил в Зеленую Грозу? – спросила она.

Тео смущенно пожал плечами. Ему не хотелось вспоминать то время, когда он был живой летающей бомбой.

– Все это сейчас под угрозой, – сказал он. – Воздушный корпус по мере сил защищает границы, но с каждым годом от нас отгрызают все больше лесов и пахотных земель. Пустынные города движутся на юг и приносят с собой пустыню. Папа с друзьями без конца говорили об этом, а я слушал и ужасно хотел сделать хоть что-нибудь. Думал, Зеленая Гроза – то, что нужно. Я тогда был моложе. В молодости все кажется таким простым.

Леди Нага чуть-чуть улыбнулась.

– Тео, сколько тебе лет?

– Сейчас? Почти семнадцать. Осторожней! – вскрикнул он.

Темнокожая прислужница, увлеченная пейзажем, как и ее хозяйка, бесстрашно перегнулась через растрескавшийся каменный парапет.

– Осторожней! – заорал Тео. – Ограда очень старая, может рухнуть!

Девушка не обратила на него внимания, но тут вторая служанка тихонько произнесла: «Рохини!» – и оттащила ее назад.

Черные глаза растерянно уставились на Тео.

– Рохини тебя не слышит, – объяснила леди Нага. – Она глухонемая, бедняжка. Была рабыней, когда попала ко мне, – свадебный подарок от старого друга Наги, генерала Дзю. Я, конечно, против рабства, поэтому освободила ее, но она решила остаться у меня по своей воле. Она славная девочка…

Рохини поклонилась Тео, то ли благодаря за спасение, то ли извиняясь за то, что подвергла себя опасности.

– Не за что, – ответил он, потом спохватился, что она не слышит, и попробовал изобразить свою мысль жестами, насмешив обеих девушек.

Еще хуже, чем сестры, подумал Тео, хотя на самом деле не обиделся.

С верхнего уровня сада спустился по лестнице маршал Кхора, а с ним – родители Тео. Все трое казались очень серьезными. Кхора многозначительно переглянулся с леди Нагой. Тео не мог понять, к чему этот взгляд. Прислужницы немедленно перестали хихикать и отошли в сторонку. Домашние слуги принесли складные столики, стулья, красный чай со льдом и медовые коврижки. Миссис Нгони сама руководила расстановкой стульев и велела принести зонт от солнца – она считала, что с такой светлой кожей, как у леди Наги, недолго получить солнечный удар, и не хотела, чтобы такое случилось у нее в саду.

– А теперь – к делу, – сказал Кхора, когда все уселись. – Тео, у меня есть для тебя работа. Возможно, опасная, зато интересная, и она может оказаться чрезвычайно важной для Загвы и для всего мира. Только не соглашайся, если на самом деле этого не хочешь! Никто тебя не осудит, если откажешься. Ты и так уже сослужил Загве огромную службу.

– Что за работа? – спросил Тео, оглядываясь на родителей; папа смотрел на него с гордостью, мама – с тревогой. – Что нужно сделать?

Кхора не ответил прямо. Он встал, подошел к парапету и стал смотреть на озаренную солнцем долину.

– Тео, – заговорил он, – когда ты оказался на дирижабле варваров, ты не заметил в экипаже ничего необычного?

Тео не мог понять, о чем речь.

– Они были с Востока, – сказал он наконец. – Помню, я еще подумал, что не слыхал о таком – чтобы восточники воевали на стороне «Тракционштадтсгезельшафта»…

– Я тоже не слышал о таком, – отозвался Кхора. – И никто не слышал. Авиатриса, которую ты взял в плен, утверждает, что они с товарищами – наемники с плавучего города под названием Душистая Пристань и получают деньги от немецких городов. У нее при себе имелись бумаги, вроде бы подтверждающие это, а среди обломков второго дирижабля мы нашли каперский патент, подписанный мэром Панцерштадт-Кобленца. Мы не можем доказать, что эти документы – подделка. И все же не верится… Да и среди оборудования на дирижаблях тоже встречаются сюрпризы…

– Радиостанция, – вспомнил Тео. – Той же модели, что у Зеленой Грозы…

Кхора снова сел и, наклонившись к Тео, проговорил еле слышно:

– Я думаю, ты предотвратил не нападение варваров, а покушение на леди Нагу, устроенное кем-то из Зеленой Грозы.

– Почему… – начал Тео – и тут вспомнил, о чем ему рассказала леди Нага. – Потому что она уничтожила Сталкера Фанг?

– Потому что они меня ненавидят, – сказала леди Нага.

– Не только поэтому, – возразил Кхора. – Леди Нага из скромности не говорит о том, что поворот к миру произошел в основном благодаря ей. Генерал Нага ее обожает и делает все, что она попросит.

– Я стараюсь направлять его по мере сил, – сказала леди Нага, краснея.

– Но кое-кому в Зеленой Грозе невыносима сама мысль о примирении с движущимися городами, – продолжал Кхора. – Им будет очень кстати, если леди Нагу убьют, и еще лучше – если ее убьют горожане. Вряд ли Нага заключит мир с теми, кого будет считать убийцами своей любимой жены.

– Потому они и постарались выдать свою атаку за нападение «Гезельшафта». Их план провалился. Кто знает, что они придумают теперь? Здесь леди Нага в безопасности, но на ее дирижабль могут напасть по пути в Тяньцзин. Ее наверняка будут поджидать на птичьих дорогах к востоку от Загвы.

– И вот мы решили, – сказал Кхора, – устроить врагам леди Наги небольшой розыгрыш. Переговоры должны продлиться еще неделю, однако мы, по сути, все уже обсудили. Леди Нага убедила нас в серьезности намерений ее мужа, и мы согласились ему помогать. Через несколько дней из воздушного порта Загвы отправится в путь ничем не примечательный торговый дирижабль. Он полетит на северо-запад, к стационарному поселению на плато Тибести, а оттуда – на север, к Ахеггарскому перевалу. Но где-нибудь над пустыней он переменит курс и полетит в Шань-Го. На борту будет леди Нага, инкогнито, с одним-двумя верными людьми. Никто не ждет, что она отправится этим путем на таком корабле. К тому времени как ее собственный дирижабль вылетит из Загвы после официального завершения переговоров, ее уже благополучно доставят к мужу в Тяньцзин.

– Вы обо мне говорите, как о какой-то посылке, – пожаловалась леди Нага, смущаясь оттого, что из-за нее столько хлопот.

– Дирижаблем, на котором полетит леди Нага, должен командовать капитан-африканец, – продолжал объяснять Кхора. – Если враги проведают, что из Загвы отправился дирижабль под командованием человека с востока, они могут разгадать нашу хитрость, а так они решат, что это просто местный торговец. Конечно, тут нужен человек, доказавший свое мужество и преданность и желательно хоть немного владеющий аэросперанто.

– Я? – сообразил наконец Тео.

Посмотрел на леди Нагу, на маму с папой – они все ждали его ответа. Папа застыл, не донеся до рта коврижку. Половина ее медленно отломилась и шмякнулась папе на колени.

– Вы хотите, чтобы я вел дирижабль?

Тео стало и страшно, и весело. Снова полететь на север, посмотреть мир… Ему доверяют такую ответственную миссию… Он окинул взглядом уютный дом, сады по уступам гор в солнечных лучах, серьезные лица родителей. Однажды он уже сбежал, не спросясь, и поступил в Зеленую Грозу. Они же не отпустят его во второй раз?

– Пап? – спросил он взволнованно. – Мам?

– Тео, тебе решать. – Отец обнял жену за плечи. – Ты доказал, что более чем способен постоять за себя. Мы давно замечали, что ты места себе не находишь, рвешься в небо.

– Как птица в клетке, – сказала мама.

– Если ты решишь лететь, мы, конечно, будем скучать и тревожиться о тебе, будем молиться за твое благополучное возвращение, но удерживать тебя не станем, – добавил папа. – Тебя выбрал маршал, это большая честь.

– Необязательно решать сейчас, – мягко сказал Кхора. – Дирижабль отправляется во вторник, в безлунную ночь. Подумай хорошенько, посоветуйся с родителями, а завтра утром сообщишь мне свое решение.

Но Тео не нужно было долго думать. Леди Нага спасла ему жизнь, и дух приключений все еще его не покинул, несмотря на все, что ему пришлось пережить в прошлом году. И еще невольно мелькнула мысль: там, на севере, не встретит ли он снова Рен Нэтсуорти на птичьих дорогах?

Во вторник, в безлунную ночь, Тео шел рядом с маршалом Кхорой через воздушный порт Загвы, расположенный за городскими стенами, на невысоком плато. В ярко освещенном ангаре перед ними во всем своем великолепии предстал крейсер леди Наги, «Весна в сливовом цвету». Тео на него едва глянул, хотя еще не видел такого очаровательного дирижабля. Все его внимание сосредоточилось на ожидающем его воздушном корабле в самом дальнем и темном конце порта. Дирижабль был ничем не примечательный – собственно говоря, потому его и выбрали, – но сразу было видно, что построен он на совесть. Небольшой ладный «Ачебе-1040» с обтекаемыми гондолами двигателей и длинными, изящными стабилизаторами. Такие дирижабли повсеместно использовали в Африке для перевозки людей и грузов, а этот явно прожил долгую трудовую жизнь, пообтрепался и обшарпался – но это было первое судно, которым Тео доверили командовать, и он был убежден, что дирижабль даже еще лучше, чем «Весна в сливовом цвету». Кораблик назывался «Нзиму».

Тео уже со всеми попрощался, и леди Нага, видимо, тоже – она ждала его у сходней всего с двумя сопровождающими: молодым офицером, который сменил мундир Зеленой Грозы на мешковатый костюм воздушного торговца, и глухонемой служанкой Рохини. Кхора объяснил, что вторая прислужница, Чжоу Ли, останется в Загве и через неделю будет в одежде своей госпожи присутствовать на официальном банкете. Она ростом выше леди Наги и по национальности хань, а не алеутка, но в целом они довольно похожи, и если какие-нибудь шпионы будут наблюдать за церемонией, возможно, их удастся уверить, что госпожа посол все еще в Загве.

– Тео! – Леди Нага взяла его за обе руки, здороваясь. – Помнишь Рохини? А это капитан Распутра, он вызвался лететь со мной в качестве телохранителя.