Текст книги "Чудесные истории"

СЛУЧАЙ С ДАРОТАЙ

На конце деревни, рядом с лесом стоял домик, где жила девушка по имени Дарота. Родители её умерли, и из всей семьи остался только пёс. Жила небогато, нанималась на подённую работу, собирала в лесу ягоды и грибы, ловила рыбу. Пёс повсюду ходил за ней.

Как-то зимой отправилась Дарота в лес за хворостом. Пёс пошёл вместе с ней. Зашли подальше, в самую чащу. Нагрузили санки, пошли обратно, как вдруг небо заволокло и началась метель. Да такая сильная, что в двух шагах не видать. Следы замело, везде высокие сугробы, куда идти дальше, неведомо. Неожиданно видит, вроде старик впереди стоит. Но так неявно, нечётко виден. Дарота к нему, он от неё. Сколько ни догоняла, всегда оказывался на два шага впереди.

– Дедушка, – взмолилась она.

– Чего тебе? – обернулся старик через левое плечо.

– Заблудились мы. Подскажи дорогу.

– Туда идите, – махнул он куда-то влево, шагнул в метель и пропал.

Повернула, куда указал старик. Санки с хворостом тянет через сугробы за собой, не бросает. Пёс бежит спереди.

Прошли немного, и вдруг пёс пропал. Что за беда! Девушка наклонилась, чтобы разглядеть следы, и провалилась под снег. Она даже не поняла, что происходит, пока не скатилась на дно глубокой норы. Сверху корни деревьев, посередине – большой лиловый камень. И пёс её здесь же, целый и невредимый, в окружении сотен и сотен змей. Малых и больших, черных, серых, с пятнышками и без.

Вспомнила Дарота, что рассказывали старики про Змеиный Вырай, место, куда змеи отправляются зимовать. Думала, рассердятся, бросятся жалить, нет, спят, как ни в чём не бывало, не обращают на них внимания. Стала искать, как выбраться, да куда там: нора глубокая, стены гладкие, без чужой помощи никак. Что делать, обняла пса и легла рядом с ним: будь, что будет!

Проснулась от голода. Потом видит, змеи проснутся, ползут к камню, что лежит посередине, лизнут и спят дальше. Стараясь ни на кого не наступить, пробралась к камню, лизнула – на вкус приятный, напоминает застывшую сливовую смолу. Лизнула раз, другой, и сытая. Так и спала девушка со своим псом в окружении змей до самой весны.

Когда сошёл снег и прогрелась земля, стали просыпаться змеи. Проснулась и Дарота со своим псом. Смотрят, все собрались вокруг большого ужа с золотой короной на голове. Подняли головы, слушают, что он шипит. Увидел уж, что девушка проснулась, подполз к ней и что-то прошипел, поднявшись на хвост. Потом заговорил прямо у неё в голове: «Видишь корону у меня? Отломи от неё рог. Только не жадничай!»

Отломила Дарота рог от короны и отдала обратно. Снова зашипел уж, но теперь она всё понимала:

– Я – Ужиный Король, хозяин всех ползающих, сторож подземных сокровищ. Возьми рог как подарок за то, что провела с нами зиму. С этим рогом ты станешь понимать язык зверей и ни одна змея тебя не тронет.

Бросилась девушка благодарить, а Ужиный Король повторил:

– Смотри же, не жадничай.

Потом приказал змеям вытянуть её наружу. Поползли змеи, цепляясь одна за другую, до самого верха. Малые и большие, черные, серые, с пятнышками и без. Нижняя и говорит Дароте:

– Держи меня за хвост. Держи крепко.

Взялась девушка за хвост одной рукой, в другую руку пса подхватила и поехали. Вытащили змеи их из норы, попрощались и поползли в разные стороны. Глядит девушка, санки её стоят, да только все развалились, а хворост истлел и рассыпался.

Вдруг видит, заяц бежит. Спросила его, не знает ли тот, в какой стороне её дом. Показал заяц дорогу и побежал дальше, а девушка с псом пошли домой.

Они почти подходили к деревне, как встретили пастуха. Сидит, расстроенный, и за голову держится.

– Что случилось, – спрашивает Дарота.

– Что-то с коровами, – отвечает. – Видишь, не стоят спокойно, то встают, то ложатся. Видно, сглазил их кто.

Подошла девушка к коровам, помычала что-то, послушала, и говорит пастуху:

– Не сглаз это. Плохо им оттого, что ты их на мокрую траву выгнал. Пусть хозяева сухого сена дадут, всё пройдёт.

С тех пор стала Дарота лечить животных, и слава о ней пошла по всей округе. Много раз приходили к ней, чтобы узнать секрет, предлагали большие деньги, но она всем отказывала.

– На что мне деньги? – говорила девушка. – Такой дар ни за какие деньги не купишь.

А потом заболела у пана гончая собака. Доктора из города заглядывали в рот, щупали живот, и никто не мог сказать, в чём дело. Тут кто-то из слуг вспомнил о Дароте. Сказали пану, велел привезти в усадьбу.

Приехала она, послушала собаку, что-то погавкала, собака погавкала в ответ.

– Всё ясно, – говорит девушка пану, – играла гончая с ребёнком служанки, да случайно проглотила его игрушку. Надо промывание делать.

А пан смотрит на неё, глаз не отводит. Пока делали собаке промывание, расспросил её, что да как. Простились, поехала Дарота домой. А через неделю пан заслал сватов и позвал замуж.

КОТИК

Жил в Слободе одинокий кузнец, и никого из родных у него не было. Взялся он однажды работать. Раздул огонь, пошёл, было, за железом, вдруг видит: котик в дверях стоит. Пушистый, беленький, только кончик хвоста чёрный. Стоит и смотрит, да так жалостно, что сердце разрывается. Бросил кузнец железо, взял котика в руки – урчит, ласкается. «Эх, – думает кузнец, – была не была, возьму к себе жить!»

Стали они жить вместе. Да так дружно, прямо как рыба с водой. В доме или во дворе, котик повсюду ходил за кузнецом, и кузнец всегда был ему рад. Они даже спали вместе: только ляжет кузнец, котик прыгнет на кровать, на груди у друга пригреется и урчит тихонько, убаюкивает. А понадобится кузнецу уйти куда-то со двора, котик походит-походит, да и прыгнет на забор. Устроится поудобнее и сидит, смотрит, хозяина ждёт, дом охраняет.

Вот случай был: отправился раз кузнец к куму в соседнюю деревню и засиделся там до вечера. В это время постучался в ворота нищий. Стукнул раз, другой, да и зашёл без спроса. Походил по двору, видит, топор у порога лежит, только хотел взять, уже руку протянул – а котик тут как тут: странно скособочился, набычился и, шипя, пошёл боком, а потом и бросился на незванного гостя. Вцепился в одежду и давай драть ему рожу когтями. Бросил тот топор и бегом со двора, только его и видели. По всей Слободе светил потом драной мордой.

Так и жили кузнец с котиком, и души друг в друге не чаяли. Бывало, сядет кузнец вечером на крыльцо, возьмёт котика себе на колени, гладит и рассказывает про свои мысли, про деревню, про мир. А тот слушает внимательно и урчит тихонько, радуется. И кузнец радуется в ответ.

И вдруг котик куда-то пропал. Возвратился кузнец домой, а котик не встречает его как обычно. Стал искать – нет нигде, как сквозь землю провалился. Печальный, уже собирался идти спрашивать по соседям, потом слышит, стучит кто-то в калитку. Пошёл открывать – соседка стоит, девушка на выданье. Протягивает кузнецу котика, так, мол, и так, говорит, забежал к нам домой. Ты уж извини, продолжает, я его помыла, и расчесала. Глядит кузнец и правда: пуще прежнего стал белее котик и ленточка пёстрая на шее повязана.

Пригласил в дом, отказывается. Некогда, говорит, иду на луг за травами. Сейчас, говорит, такие дни, когда травка сама просит, чтобы её сорвали. Отдала котика, и повернулась, чтобы идти. Насилу уговорил зайти в дом, хотя бы чаю выпить. Зашла.

Налил котику молока, поставил кипятиться воду. Слово за слово, разговорились.

– Вот странно, – говорит кузнец, – вроде и рядом живём, а я почти ничего про тебя не знаю.

– Недосуг тебе было, – улыбнулась девушка. – Всё с котиком своим беседовал.

И тут она рассказывает такое, о чём никто кроме кузнеца и котика знать не мог, про его мысли, про деревню, про мир. Дивится кузнец, как она могла узнать его тайны, а девушка только смотрит в ответ синими, как озёра, глазами и улыбается. Да так, что голова идёт кругом… А котик уже прыгнул ей на колени и урчит, привыкает.

Попили чай. Отпустила котика девушка и вздохнула.

– Что ж, – говорит, – пора мне.

Потупился кузнец, молчит, не знает, что ответить, как упросить её о новой встрече. А она снова глянула лукаво и говорит:

– Завтра-то приходить чай пить или как?

– Приходи, – обрадовался кузнец. – И котик будет рад…

На том и порешили. Так и встречались каждый вечер: то чай пили, то травки собирали, а то просто гуляли. Помолвились, сыграли свадьбу и жили долго и счастливо…

ЗАГОВОРЁННЫЙ КЛАД

Тихо летним вечером в Подвинье. Синие сумерки постепенно наполняют пространство, в низинах белыми клубами собирается туман, и мир, кажется, прислушивается в ожидании чего-то, что вот-вот произойдёт.

Таким вечером крестьянин по имени Нестор возвращался с ярмарки домой. Ехал неторопясь, попивая зелёное вино и радуясь удачному дню. Жаркий летний денёк, вино, мерное покачивание повозки и общее расслабленное настроение погрузили его в дремотное состояние. Спохватился, когда стало темнеть.

У большого камня, где налево уходила короткая старая дорога, а направо длинная новая, решил повернуть налево. Новая дорога, конечно, была удобнее, шла через поля и луга, но она была почти в два раза длиннее. Старая дорога шла напрямик через Лукишкино болото, она была короче, но вся в ямах и выбоинах, к тому же из-за дурной славы по ней почти не ездили. Сказывали, что по ночам на старой дороге видели странные тени с огненными глазами. Ещё говорили, будто это бродят неприкаянные души убитых и не похороненных по-христиански людей.

Смеркалось. Потянулся над болотом туман, по одной, по две из-за деревьев, из-за пней показались тёмные тени, послышались тихие шёпоты, смех, невнятные стоны. Стиснув зубы, чтобы не закричать, стал Нестор погонять коня. Дальше – больше: задвигались, закружили тени, задышали в лицо смрадным духом трясины. Словно уже и бежит кто-то рядом с повозкой, бежит, и всё норовит заглянуть ему в глаза…

Страшно крестьянину, страшно, аж жуть. А тени всё ближе, всё гуще, всё страшнее. Вот уже засверкали огненные глаза, ото всех сторон потянулись к нему чёрные мохнатые лапы, словно собираясь схватить, задержать коня, опрокинуть повозку…

Жутко Нестору. Стал он потихоньку читать молитву и, по мере того, как читал, бледнели и развеивались тени, таяли страхи. Возле развалин дома колдуна чёрные тени исчезли и наваждение прошло. Туман остался позади, небо просветлело и даже дышать стало легче. Нестор повел коня шагом и доехал домой без приключений.

На другой день пошёл к куму, чтобы рассказать о вчерашних страхах. Выслушал кум и только посмеялся. «Эх ты, – говорит, – каких-то теней испугался!» «Слышал я, – продолжал кум, – есть под землей заговорённые клады. Лежат они, скрытые от глаз, пока не закончится время заговора. После этого не лежится кладам, сами просятся, чтоб их взяли, и выходят к людям в разных обличиях. Говорят, колдун много лет искал этот клад, да так и не нашёл. А к тебе клад сам вышел…»

Тем же вечером решили отправиться за кладом. Нестор предложил, было, пойти днём, но кум сказал, что клады выходят из земли только в сумерках, после заката. Сговорились на вечер.

Когда стало темнеть, Нестор заехал к куму. Сложили на телегу лопаты, мешки, поехали. Чем дальше телега отдалялась от деревни, тем тише становились звуки человеческого жилья и тем громче были слышны звуки ночи. Уханье совы, голоса лягушек, покрякивание и покряхтывание неведомых существ. После дома колдуна стихли и эти звуки, чёрная мгла охватила телегу. Страшно Нестору, хочет повернуть назад, да кум не даёт. «Не бойся, – говорит, – ещё немного, и всё кончится. Вернёмся домой богатые, что тот дурень бумажками».

Потом видят, зажглись огоньки над болотом. Вначале бледные, потом всё ярче, ярче: белые, голубоватые, зеленые… И не стоят на месте, но движутся в тишине: влево-вправо, взад-вперёд… Словно кто-то зажёг свечу, да и бродит по болоту в поисках неведомого чего. «Видишь, – обрадовался кум, – духи показывают дорогу! Прими правее!..»

Потянул Нестор поводья, а лошадь не идёт, боится. Делать нечего: взяли в руки лопаты, мешки и пошли за огоньками. Идут по болоту, смотрят по сторонам, не видать ли где признаков клада. Не видать. Еще и луна, как на зло, скрылась за облаками. Только болотные огоньки движутся, то ближе, то дальше… Потом видят, стали огоньки собираться в одно место. Вьются, приплясывают, как мотыльки возле костра.

– Вот там и лежит клад, – махнул рукой кум. – Верный признак, кого хочешь спроси.

Повернули. Да только видят, идти становится всё хуже и хуже. Вот уже и последние кочки исчезли, только болото вокруг с редкими кустиками травы. Хоть бы какая сухая кочка была, да нет. Сделали ещё шаг – провалились по пояс. Бросили лопаты, стали выбираться. Бились-бились, выбрались кое-как. Грязные, усталые, стоят, смотрят друг на друга, радуются, что не утонули. Потом глядят, огоньков-то и нет. Пропали, словно и не было.

Что делать, стали искать дорогу обратно, да не тут-то было. В темноте не разглядеть куда идти, со всех сторон болото. Того и гляди снова куда-нибудь провалишься. До самого утра простояли по колено в воде незадачливые кладоискатели. И только когда стало светать, увидели, что они стояли почти у самого дома колдуна…

После этого случая кум три дня не выходил из дома, всё вспоминал болотные огоньки и проклятое место. А Нестор навсегда зарёкся искать клады: не то что ночью, но даже и днём.

ВОЛЧЬИ РАЗБОЙНИКИ

Жили в лесах Дзукии два брата-разбойника. Днём они отсыпались в крытой дёрном норе, а по ночам надевали на себя старые волчьи шкуры и в таком виде выходили на воровской промысел. Нападали на заночевавших в лесу купцов, воровали скот, пугали спящих. Жители окрестных деревень считали братьев колдунами и боялись с ними связываться, чтобы не дразнить лихо.

Шёл однажды теми местами дружинник-литвин из княжеского войска. Приметил женщину возле колодца, попросил напиться. Слово за слово, пригласила крестьянка дружинника в дом. За обедом зашел разговор про волчьих разбойников.

– Даже не знаем, что делать, – пожаловалась крестьянка, вытирая руки передником. – Прямо в лес боимся зайти.

– Чего ж тут бояться? – удивился литвин. – Сговорились бы, да и изловили разбойников.

– Боимся, – отвечала крестьянка, – как бы нечистая сила не стала за них мстить. Вот если б кто пришлый, из чужих мест…

Подумал он и махнул рукой:

– Пойдем к старосте, помогу вам, если договоримся.

Договорились на то, что, если литвин избавит их от братьев-разбойников, староста даст ему лошадь и всё имущество колдунов. Расспросил он, где братьев чаще всего видели, и пошёл в лес. Без оружия, только топор взял, охотничий нож, большой моток веревки и старую рыболовную сеть.

Тихо было в лесу. Дружинник прошел по опушке, высматривая собачие тропки. Там, где тропа проходила между густыми кустами и обойти узкое место не было возможности, устроил ловушку. Потом спрятался за кустами и стал ждать.

Вечерело. В сумерках на тропинке показались разбойники в волчьих шкурах. Они шли, ковыряя в зубах после ужина, и совершенно ничего не боялись. Пока один из братьев не зацепил ногой палочку-распорку: раз – и петля захватила ногу, притянутая к земле береза распрямилась, поднимая разбойника вверх. И тут же над тропинкой пронеслось тяжёлое бревно, усеянное заостренными колышками. Это бревно ударило в грудь второго разбойника и пригвоздило его к земле.

Литвин вышел из засады, выбил нож из рук первого разбойника, связал его сетью и затянул сверху веревкой. Потом осмотрел второго разбойника – тот был уже при смерти. После этого дружинник пошёл в деревню за старостой.

Смотреть на пойманных разбойников явилась вся деревня. Обрадованные избавлению от колдунов, крестьяне набросились на висевшего на дереве разбойника и забили его до смерти. Похоронить разбойников решили утром, утром же собирались идти смотреть их нору.

Ночевал литвин у крестьянки-вдовы. За завтраком женщина предупредила дружинника, чтобы со старостой тот держал ухо востро: больно уж староста хитрый.

– Ничего, – ответил литвин, – поживём – увидим…

Пришёл к старосте: так, мол, и так, давай лошадь, обещанную за пойманных разбойников.

– Какую лошадь? – сделал удивлённый вид староста. – Лошадь я тебе вчера обещал, вчера надо было и забирать. А сегодня извини, сегодня я тебе ничего не обещал.

– Стало быть, и имущества разбойников мне тоже не видать?

– Стало быть так, – кивнул староста.

Махнул литвин рукой, да и пошёл в сторону леса. Хитёр дзук, да литвины хитрее, даст бог, что-нибудь придумается.

Знакомой тропинкой он прошёл мимо тел братьев-разбойников вглубь леса. Дошёл почти до самой норы, когда услышал позади себя стук копыт. Недолго думая, дружинник нырнул в кусты и затаился, раздумывая, кто бы это мог быть. Оказалось, староста запряг лошадь в телегу и теперь ехал к убежищу разбойников за добычей. Дождавшись, пока повозка проедет, литвин потихоньку двинулся следом.

Некоторое время дружинник смотрел, как староста выносит из норы награбленное у купцов имущество. Выбрав момент, когда повозка была почти полной, а староста в очередной раз зашел внутрь за мешками, литвин выскочил из засады и закрыл дверь. И привалил снаружи большим камнем. Староста ругался и что-то кричал, но дружинник его не слушал: сел на телегу и поехал домой. Только в деревню заехал, чтобы сказать, где искать хитрого старосту.

МУЖИК И ВЕДЬМА

Повадился кто-то делать заломы в жите. А кто – неизвестно. Задумал мужик по имени Витольд эту ведьму изобличить. Пошёл к травнику, расспросил что да как, взял корень плакун-травы, от которой черти и ведьмы плачут, и стал всегда носить при себе.

Потом наготовил осиновых щепок и пошёл по полям вместе с мужиками, искать и сжигать заломы. А пока залом горел, Витольд читал заговор, которому его колдун научил. Да ещё наказал мужикам вбить по краям поля осиновые колышки, чтобы ведьма не отобрала урожай. Только своё поле не защитил. Вышел затемно, стал ждать.

Чуть развиднелось, видит Витольд, как по полям ходит темная фигура. Подойдёт, нагнётся к колосьям, станет скручивать, но тут же бросает и отскакивает, словно колышком её ударило.

Ходила-ходила, пришла к полю Витольда. Раздетая до гола, волосы распущены, как у русалки, только лица не видать. Нагнулась к колосьям, крутит, вяжет узлом, слова вредные шепчет…

Тут мужик взял, да и вышел. Увидела ведьма, испугалась, бросилась прятать лицо, потом бежать, да поздно – узнал её Витольд. Сжег залом с заговором, забил колышки вокруг поля и пошёл домой.

Вечером слышит, стучит кто-то в калитку. Пошёл открывать – стоит Куделиха. Пусти, говорит, в дом, дело важное есть. Что за дело? Пусти, говорит, потом скажу. Такое важное, что прямо терпеть нельзя. «Знаю я, какие у тебя дела», – подумал Витольд. Но войти позволил. Только сам первым пошёл, не стал её пропускать вперёд.

Зашла Куделиха в дом, села на скамейку, оглядывается. А мужик взял нож, да и воткнул снизу в стол, чтобы помешать ведьме вынести что-либо из дома.

– Ну, говори, зачем пришла?

– Дай мне сковороду, – говорит, а сама всё оглядывается, можно ли что-то стащить.

– Дал бы, – отвечает мужик. – да самому нужна.

– Вот горшок пустой, дай мне…

– Не могу, – отвечает, – собираюсь зелье варить.

– Какое зелье?

– Есть у нас ведьма, – ответил Витольд, глядя ей прямо в глаза, – плохое людям желает, заломы на полях делает. Хочу сварить такое зелье, чтобы всё, что ведьма делает плохое, было ей же во вред…

Услыхала Куделиха, подхватилась, да и бросилась вон из дома. И больше её в тех краях не видели.

СЕРДИТЫЕ РУСАЛКИ

В заповедных лесах Полесья и по сей день можно встретить нечистую силу. Леший ли прошелестит листвой в безветренный день, забулькает ли болотник, заманивая путников в непролазную трясину, или закружат голову русалки невнятными шёпотами и смехом на закате летнего дня. Но всё как-то мельком, невпопад, несведующий человек даже и не обратит внимания, а если найдётся желающий повстречать нечистую силу, та закружит его, сведёт с пути, да и бросит одного посереди болот – дальше уж сам, как знаешь. Мало стало нечистой силы, вот и прячется она в самых укромных местах, подальше от людских взглядов. А раньше нечистая сила была везде.

Как-то в канун Купальной ночи пошли девушки в лес собирать лекарственные травы. Шли, посмеиваяь и пошучивая между собой, и за разговорами и не заметили, как сбились с пути. Стали искать дорогу и совсем заплутали. Вдруг слышат какие-то голоса в лесу, пошли на шум.

Глядь, на поляне русалки хороводы водят. Сами дикие, бледные, нечёсанные. Ступают по кругу и поют, и нет на них ничего из одежды, кроме венков в волосах. Притихли деревенские девушки, смотрят на лесовиц да шепчутся, что да как. Потом Катя, самая бойкая и смешливая из деревенских, не выдержала:

– Эй, – закричала она, – водяница, лесовица, шальная девица! Отвяжись, откатись, в моем дворе не кажись…

Прыснула, да и бежать. Остановились русалки, стали смотреть, озираться по сторонам, потом заметили деревенских – и к ним!

Испугались девушки, бросились за Катькой следом. Бегут, не разбирая дороги. Да только слышат, догоняют их лесные девы. Вот приблизились, того и гляди, за волосы схватят, да потащат назад в темный лес и черные воды, прямо к болотному деду на потеху. Страшно девушкам, страшно, аж жуть.

Бегут они, бегут, не оглядываясь, и не заметили, как на луг у реки выбежали. Ходят по лугу парни и девушки деревенские, кто один, а кто парами. Ходят, хворост для купального костра собирают, вот уже и разжигают.

Выбежали девушки из леса и бегом к костру! Русалки за ними! Крутанулись налево, направо – где обидчицы? Не найти, смешались с остальными. В запале стали лесовицы хворост раскидывать да купальный костер песком забрасывать. Дивятся деревенские парни и девушки, смотрят на русалок, ничего не понимают. Потом опомнились, стали ловить. Те – врассыпную.

Разбегаются русалки, не даются в руки, норовят ускользнуть обратно в лес. Изловчились парни и поймали двух лесовиц. Окружили пойманных, смотрят на них, решают, как дальше быть. Пока праздник, решили отвести в деревню, да запереть в хлеву. Стали вязать русалкам руки; те – в слёзы.

Вдруг рыжий Сашка говорит:

– Стойте! Это же та самая лесовица, что меня из омута вытащила. Лет десять мне было. Пошел я купаться на мельничую запруду да в старых сетях запутался, а она те сети распутала да на берег помогла выбраться… Отпустите их, не причиняйте вреда за моё спасение.

Что ж, долг платежом красен. Отпустили парни русалок и руки развязали. Обрадовались те, засмеялись, закружили, да и в лес. И сколько потом тех лесовиц не искали, так и не нашли…