Текст книги "Тайна жаворонка"

Лекси, 1978

По пути в магазин я захожу к Бриди. Кажется, она удивлена, увидев меня у двери. Я надеюсь, что она пригласит нас к себе, как обычно, растаяв при виде Дейзи, и за чашкой чая расскажет мне свои воспоминания о годах войны и главное – о маме и папе. Но моё подозрение, что этого задушевного разговора она все-таки избегает, становится ещё сильнее, когда она нас не приглашает, а вместо этого снимает своё пальто с крючка у двери и говорит:

– Как удачно вы зашли! Я как раз иду на пристань, хочу поймать Дэйви, прежде чем он отчалит. Попрошу его привезти мне скумбрии. Хотите, он и вам наловит? Крошка Дейзи, хочешь свежей рыбки к чаю? Как же быстро ты растёшь, надо же, ну надо же!

Сдаётся мне – что-то здесь совсем не так. Это совершенно не похоже на Бриди Макдональд – упустить возможность узнать о печальных обстоятельствах, которые привели меня обратно к берегам залива Лох-Ю. Так что мой интерес к тому, что она от меня скрывает, становится ещё сильнее.

До этого дня в её компании я чувствовала себя неловко, с трудом подавляя чувство стыда, когда она пыталась вытянуть из меня подробности моих скитаний. Но она, как выяснилось, ничуть не хуже меня умеет молчать. Чтобы выпытать у неё ответы на мои вопросы, понадобится много терпения. Но я беззастенчиво готова использовать в качестве приманки свою дочь. И, пока мы идём к пристани, я забрасываю наживку.

– Бриди, мне бы хотелось как-нибудь привести к вам Дейзи. Ей так скучно сидеть дома, когда на улицу не выйдешь.

– Да уж, на прошлой неделе нам везло на такие дни, – отвечает она. – Какая буря разразилась в выходные! Я и во двор носа не высунула.

Не собираясь так легко поддаваться на отвлекающие разговоры о погоде, я настойчиво гну своё.

– Да – ну так, может, мы как-нибудь заглянем? Только скажите, когда вам удобно, у меня всё равно никаких дел. Будет так мило, если вы нас пригласите. И мне бы хотелось для разнообразия пообщаться с кем-то взрослым.

Прижатая к стенке и не в силах сопротивляться обаянию Дейзи, она глотает наживку.

– Да, конечно, буду рада видеть вас обеих. Как насчёт четверга? Заглянете часа в три, после того как эта крошка как следует выспится?

– В четверг в три? Отлично! Спасибо, Бриди.

– Ну всё, договорились. Смотри-ка, а вот и Дэйви! Мы как раз вовремя, – радуется она и энергично машет ему рукой. Он готовится к отплытию, в клеёнчатом непромокаемом костюме и оранжевом спасательном жилете стоя на палубе своей лодки, которая, как я теперь вижу, называется «Бонни Стюарт».

– Доброе утро, леди, – смущённо улыбается он нам. Лодка рвёт тугую веревку, которой привязана к швартовной тумбе, как будто судну не терпится выйти в волны, качающие белыми головами у берегов острова.

Свежий ветерок пахнет водорослями и недавним дождем; он развевает кудри Дейзи, во все стороны торчащие из-под шерстяного беретика, плотно натянутого, чтобы у неё не замёрзли уши. Она хихикает и тянется руками к лодке, радостно повторяя свое любимое слово:

– О2дка!

– Ну что за умница, – воркует Бриди. – Ты слышишь, Дэйви? Она учится говорить!

Он протягивает ей руку, и её ладошка, похожая на крошечную морскую звезду, сжимает его большой обветренный палец.

– Может, если погода наладится, я покатаю вас на лодке. Если хотите, – он неуверенно смотрит на меня.

– Мы будем рады.

– Лекси как раз говорила, что теперь, когда они с Дейзи устроились, хочет немного повеселиться, – с энтузиазмом вмешивается Бриди. Я с трудом отвожу рассерженный взгляд, возмущённая подобной интерпретацией моих слов.

– Это точно, нет ничего лучше, чем провести пару часов на озере, стряхнуть пыль и паутину, – говорит Дэйви. – Я дам вам знать, когда будет тихая погода.

Бриди заказывает нам свежую рыбу, Дэйви кивает, машет нам рукой и отчаливает.

– Ну вот, – заявляет Бриди, явно довольная. – Ну, идите в магазин, а в четверг рада видеть вас обеих, как договаривались.

– Спасибо, Бриди. Жду с нетерпением.

Открывая дверь магазина, я оглядываюсь и не могу не заметить, что, вместо того чтобы двигаться к дому, Бриди Макдональд сворачивает у соседских ворот и целенаправленно спешит туда широкими шагами, а потом стучит в дверь, выкрашенную жёлтой краской.

$

В четверг я прихожу, как мы условились, ровно в три, с Дейзи в коляске. Но, свернув к воротам Бриди, понимаю, что меня перехитрили. У дверей стоит ещё одна коляска. Я должна была понимать: мы, рыбы-прилипалы, не выдаём так легко свои секреты. Я стучу, и Бриди распахивает дверь.

– Заходите, заходите! И смотрите-ка, Элсбет и крошка Джек тоже здесь! Я подумала, что для Дейзи будет неплохо завести приятеля её лет. Ну а вы с Элсбет вспомните прошлое. Помню, как вы вдвоем выходили из школьного автобуса и целую вечность стояли на остановке, болтали, болтали, и в дождь и в ясную погоду, прежде чем пойти по домам к своим мамочкам. Вы были такими чудесными подругами!

Глядя на равнодушно-вежливое выражение лица Элсбет, я задаюсь вопросом, насильно ли её втянули в это весёлое послеобеденное мероприятие или она пришла добровольно. Когда-то мы и впрямь были хорошими подругами. Мы сидели за одной партой в нашей деревенской школе, единственные две девочки в классе. Мы вместе отбивали нападки старшеклассников, вместе перешли в старшую школу, вместе ездили на автобусе, делились домашними обедами и домашними работами. На школьных концертах она пела в хоре, а я – соло, но именно её поощрения становились для меня вызовом пробовать новые партии.

Но в семнадцать наши пути разошлись. Моя дорога вела в Лондон, в школу актёрского мастерства; её тропинка вдоль залива была хорошо знакома нам обеим. Она стояла за барной стойкой, в перерывах изучала бухучёт, а потом перешла на более высокооплачиваемую работу за стойкой регистрации. Мы потеряли связь, хотя я слышала от мамы о помолвке Элсбет с Энди Маккиннесом, который учился на год старше, их скорой свадьбе, а потом и появлении крошки Джека.

Теперь, глядя на Элсбет, которая стоит на коленях на жёлто-коричневом, с причудливым узором ковре в гостиной и показывает своему сыну картинки в сборнике детских песенок, я чувствую стыд. Мне стыдно из-за того, что я уехала, а она осталась. Стыдно за то, что я оказалась плохой подругой, – ни разу не пригласила её к себе в Лондон. Стыдно оттого, что я перестала писать, отвечая на её длинные письма всё короче и короче, а потом сведя их к поздравительным открыткам с Биг Беном и Карнаби-стрит, пока наша переписка не утихла из-за отсутствия каких бы то ни было точек соприкосновения. Стыдно, когда я вспоминаю нашу встречу в магазине несколько недель назад, потому что её спокойное, уверенное обращение с ребёнком не оставило моим жалким материнским навыкам никакого шанса. И когда она переворачивает страницу книжки и крошечный бриллиант её обручального кольца вспыхивает на свету, мне стыдно из-за того, что она вписалась в одобренную обществом схему «помолвка-свадьба-ребёнок», а я превратила свою жизнь в самый настоящий бардак.

Она улыбается мне, заправляет прядь волос за ухо жестом, знакомым мне с юных лет, и её холодность рассеивается при виде Дейзи у меня на руках.

– Привет, Лекси. Привет, Дейзи, милая. Хочешь посмотреть картинки с Джеком?

Дейзи обводит их обоих внимательным взглядом круглых глаз, прежде чем решает, что это неплохая возможность повеселиться, и тянет руки к полу. Я тоже опускаюсь на колени, а Элсбет поворачивает книгу так, чтобы и Дейзи было видно картинки.

– Ну разве не чудесно? Вы двое всегда были не разлей вода, – воркует Бриди, стоя в дверях. – Ну, общайтесь, а я пока заварю чай, – предлагает она и спешит на кухню, довольная тем, что её светская вечеринка началась так замечательно.

Конечно, при Элсбет я не стану расспрашивать у Бриди о моих родителях, как собиралась. Что уж там, она виртуозно обратила мою атаку против меня. Компания того, кто хорошо знает меня с детства, – отличная возможность выпытать у меня подробности моего недавнего прошлого.

Скрепя сердце я предоставлю ей эту возможность. Бриди Макдональд не глупа. Но единственный способ оторвать от камня рыбу-прилипалу – застать её врасплох, так что, может быть, мне удастся вытянуть из неё правду, когда она не будет начеку. Надо лишь набраться терпения и дождаться нужного момента.

Натянув улыбку, я сажаю Дейзи на колени и тихонько напеваю детскую песенку, прекрасно осознавая, каким грубым стал мой голос. Если Элсбет и удивлена, что это голос певицы, когда-то выступавшей в театрах Вест-Энда, она не подаёт вида. Бриди, вернувшись в кухню с чайными чашками и кувшином апельсинового сока, ведёт себя куда менее тактично.

– Приятно снова слышать щебетание ребятишек, – говорит она, разливая сок по пластиковым чашечкам малышей. – И твоё пение, Лекси. Я помню, как ты пела на рождественском концерте, когда тебе было всего семь. Твоя мамочка так волновалась – я думала, она вот-вот взорвётся! А когда ты допела, у всех в зале глаза были мокрыми. Ты попадала во все ноты!

Я помогаю Дейзи поднять чашку и выпить сок, не пролив его на узорчатый ковёр.

– Боюсь, теперь моё пение доводит людей до слёз по иной причине, – отвечаю я, стараясь за шуткой скрыть смущение.

– А что случилось? – безразлично спрашивает Элсбет.

– Я надорвала голос. Повредила голосовую связку. Мне сделали операцию, но она не сработала. Слишком много рубцовой ткани. Так что всё, моя карьера закончена.

– Но со временем он ведь восстановится?

Я качаю головой, не в силах подобрать слова.

– Как жалко, – тон Элсбет становится мягче. – Непростое испытание.

Я поворачиваюсь к Бриди, которая возится с чайником, и украдкой смаргиваю слёзы.

– Только с молоком, пожалуйста, Бриди, – прошу я и, вытирая подбородок Дейзи бумажной салфеткой, добавляю: – В любом случае ей пришёл бы конец. Мало, что ли, певиц, желающих попасть на сцену Вест-Энда, которым не мешает ни беременность, ни ребёнок?

Бриди садится на диван, и мне кажется, что сейчас она начнёт палить в меня вопросами, по сравнению с которыми испанская инквизиция – милая беседа у камина. Но неожиданно на выручку приходит Элсбет, тактично сменив тему и сняв меня с крючка.

– Знаешь, мы тут устроили своего рода детский сад – я и ещё несколько молодых мам, которые собираются друг у друга по очереди в пятницу утром. Завтра моя очередь, и я хотела бы видеть вас с Дейзи

Я с благодарностью смотрю на неё.

– Буду рада. И Дейзи, конечно, тоже.

Джек деловито вставляет в пластиковый шар с отверстиями подходящие по форме предметы, а Дейзи беспомощно протягивает ему детали Лего, желая внести в его творчество свой вклад. Сперва он, сосредоточенный на своём занятии, не обращает на неё никакого внимания, но в конце концов смущённо улыбается ей, берёт детальку и проталкивает в одно из отверстий. Дейзи тут же вручает ему другую, и он смеётся, радуясь новой игре.

– Они хорошо ладят, – улыбается Элсбет, и я чувствую, как лёд между нами понемногу начинает таять. Жизнь может разводить людей в разные стороны, но, может быть, долгие годы разлуки забудутся, и наши малыши помогут нам вновь подружиться, вспомнить тепло нашего общего счастливого детства.

Потом, когда апельсиновый сок допит, а дети вдоволь набили животы сахарным печеньем, мы собираем игрушки, чашки и книжки и готовимся разойтись по домам.

– Спасибо за чудесный чай, Бриди, – искренне говорю я и с чувством её обнимаю. Сегодняшний день выдался удивительно приятным, хотя я так ничего и не узнала об истории своей семьи.

Усадив малышей в коляски, мы с Элсбет какое-то время гуляем вокруг дома Бриди. Дети молчат, уставшие от новых впечатлений, молчим и мы, погрузившись каждая в свои мысли. Подойдя к её воротам и глядя на небо, на заходящее солнце и облака с красной и золотой каймой, я говорю:

– Мне так жаль, что мы перестали общаться. Когда мы встретились в магазине, я подумала, ты злишься из-за того, что я уехала.

Она задумчиво вглядывается в темнеющие воды озера, а потом отвечает:

– Нет, Лекси. Я не злюсь из-за того, что ты уехала. Я разозлилась потому, что ты вернулась, – она переводит взгляд и смотрит мне прямо в глаза. – Понимаешь, я возлагала на тебя надежды. Думала, ты докажешь, что за пределами нашей деревни есть мир, и через тебя я смогу получить какую-то связь с этим миром, даже если наше с тобой общение сойдёт на нет. Я храню все твои письма и открытки. Все программки и билет с автографом, который ты мне прислала, когда выступила в «Годспелл» и познакомилась с Дэвидом Эссексом, – вспоминает она и чуть грустно улыбается. – И когда я в тот день увидела тебя в магазине, я поняла, что моя связь с большим миром оборвалась. Как будто дверь перед моим носом захлопнулась раз и навсегда. Прости, что была такой недружелюбной. Я понимаю, как тебе, должно быть, тяжело вернуться назад.

Внезапно она заканчивает и обнимает меня, а потом поворачивает коляску Джека и катит к своей жёлтой двери.

– Элсбет?

Она оборачивается, смотрит на меня через плечо.

– Спасибо.

Она кивает, ищет в кармане ключ.

– До завтра.

Возвращаясь к домику смотрителя, я незаметно для себя начинаю тихо, себе под нос, напевать песенку. Накормив и выкупав Дейзи, держу её на руках и пою колыбельную под аккомпанемент плеска волн.

 
«Тише, малышка…»
 

Мой голос, конечно, хриплый и грубый, но мне всё-таки приятно снова петь, теперь уже для своей маленькой дочери, и смотреть, как трепещут её золотистые ресницы.

Флора, 1940

День, когда Флора и Алек оба наконец дождались выходного, а с ним возможности устроить пикник и прогуляться по местам своего детства, наступил только в марте. Она заворачивала в газету бутерброды с солониной, когда его машина подъехала к воротам домика смотрителя. Тремя широкими шагами он прошёл путь по тропе и увидел её в окне кухни. Его лицо просияло, он в шутку отдал ей честь. Флора распахнула дверь ему навстречу, встала на цыпочки, и их губы встретились.

– Сейчас, только обуюсь и возьму со стола бутерброды и бутылку воды.

– Отлично, клади в корзину. Судно на несколько часов в моём распоряжении, так что можем отправиться на озеро. Я думал сплавать до залива Файрмор, если ты, конечно, хочешь. Дорогу перекрыли, поставили контрольно-пропускной пункт, но если мы доберёмся до пляжа по воде, есть вероятность, что нас не примут за вражеских агентов и не пристрелят.

Поймав встревоженный взгляд Флоры, он крепко её обнял.

– Я шучу. Не волнуйся, я просто договорился с офицером и получил разрешение взять лодку.

Когда они доставали из машины припасы Алека, из дома вышла Мойра Кармайкл.

– Доброе утро, Алек, Флора. Чудесный день, правда? И куда это вы собрались?

– Да просто хотим прокатиться на лодке. А вы, миссис Кармайкл?

Она подняла сумку, из которой торчали вязальные спицы.

– В Женском сельском институте несколько новеньких, надо показать им, что делать, – ответила она, неожиданно кокетливо взмахнула ресницами и взглянула на Алека.

– Как говорится, нечестивым нет покоя, – добавила она, вытянула шею, посмотрела в сторону пристани и крикнула громче, чем обычно: – Стюарт! Дэвид! Я ушла. На обед ешьте хлеб с салом. Вернусь к трём. Не забудьте вскопать грядку, как я просила.

Две маленьких фигурки, сидевшие на склоне небольшого холма и опустившие удочки в воду, обернулись и показали ей большие пальцы.

– Эти мальчишки меня в гроб сведут, – проворчала она. – Мы с Арчи из кожи вон лезем, чтобы привить им хоть какие-то манеры.

– Какие новости от Джонни, Мэттью и Джейми? – спросил Алек. Она просияла.

– Письма от Джонни и Джейми пришли как раз на прошлой неделе. От Мэттью ничего, но братья пишут, что он сейчас на учениях со своим вторым батальоном. В целом у них всё в порядке. Спасибо, Алек. Передавай привет маме, хорошо? И скажи ей большое спасибо за такой щедрый вклад в фонд столовой. Для нас так важно немного порадовать домашней едой тех, кто далеко от дома.

– Я знаю, как ребята это ценят, – согласился Алек. – Мама была только рада немного помочь.

– Ладно, не будем зря тратить время. Носки ждут! – Мойра положила сумку с вязальными принадлежностями в корзину велосипеда, стоявшего у забора, поплотнее нахлобучила шляпу на седые кудри и, неловко взгромоздившись на велосипед, покатила по дороге.

Алек отнёс плетёную корзину к пристани, поставил возле Стюарта и Дэвида и пошёл к лодке проверить, всё ли в порядке.

– Привет, мальчишки, – сказала Флора. – Много наловили?

Стюарт покачал головой:

– Ни рыбёшки.

– Мы хотим наловить рыбы для миссис К, – вмешался Дэйви, – чтобы она не была такой сердитой. Нелегко кормить два лишних рта.

– Тихо, Дэйви, – шикнул на него брат. – Она ещё больше рассердится, если услышит, как ты это говоришь.

– Но она сама всё время это говорит, – возмутился Дэйви, выкручиваясь и не давая Стюарту дёрнуть его за ухо.

– На самом деле она не злая. Просто волнуется, что её мальчики на войне, – ободряюще улыбнулась им Флора. – Она хорошо о вас заботится?

– Да, неплохо, – ответил Стюарт, снимая с крючка моток травы. – Она отлично готовит картошку с мясом. А когда у неё есть время, даже печёт нам печенье.

Флора вынула из корзинки бутылку имбирного пива.

– Вот, угоститесь, пока рыбачите. Или можете запить им свой хлеб с салом.

– Вы идёте на пикник? – спросил Дэйви. – А нам можно с вами?

Алек подплыл к ним на лодке и рассмеялся:

– Простите, ребята, но конкуренты мне ни к чему. Этот пикник – только для нас с мисс Гордон.

– А, так он ваш милый? – спросил Дэйви Флору. Вид у него сделался удручённый.

– Он – мой очень старый друг, – ответила она с улыбкой.

– И надеюсь, милый тоже – потому что она-то уж точно моя милая, – широко улыбнулся Алек. – В любом случае я не хочу держать ответ перед миссис Кармайкл, если грядка не будет вскопана.

Флора передала ему корзину, которую он поставил на поперечный брусок, когда протягивал Флоре руку, чтобы помочь войти в лодку. Оттолкнувшись от пристани, они помахали мальчикам на прощание, и Алек направился к северному берегу острова. Им пришлось пробираться мимо стоявших на якоре линкоров. Танкер-заправщик перемешивал воду с нефтью, и пары2 щекотали горло Флоры. Но к тому времени, как они добрались до острова, ветер чуть усилился, и в воздухе вновь запахло солью и водорослями. Флора стянула шерстяной берет и позволила ветру играть с прядями, которые выбились из её косы.

– Как же хорошо вновь вернуться сюда! Если не оглядываться на Олтбеа, можно подумать, будто нет никакой войны. Озеро и поля – такие же дикие и пустые, как всегда.

Алек молча указал на небо наверху. Из небольшой рощи на острове вылетел орёл и взмыл над танцующими волнами, направляясь на запад. Они наблюдали за ним, пока он не скрылся за холмами ближе к Мелвейгу.

– Что-то и вправду осталось прежним. Но война приближается. Ты слышала о воздушном налете на Скапа-Флоу два дня назад? Люфтваффе удалось потопить «Норфолк». Флот метрополии сейчас расходится оттуда, так что, наверное, теперь в нашем заливе станет ещё больше кораблей.

Флора тихо кивнула, взяла его руку в свои.

– Давай сегодня не будем говорить о войне, Алек? Притворимся, что мы такие же свободные, как ветер и небо.

Он улыбнулся, переплетая её пальцы со своими, а потом поднёс её ладонь к губам и поцеловал.

– Хорошо. Сегодня день без забот. И весна уже на пороге. Посмотри, у елей новые иголки! Они такие яркие на фоне сосен.

Поскольку край острова скрывал корабли в гавани Олтбеа из поля зрения, вполне можно было представить, что их лодка – единственное судно на воде в тот день, и забыть, хотя бы на некоторое время, о переменах в их маленькой прибрежной деревне. Каждый раз, когда нос лодки упирался в волну, крошечные морские брызги разлетались во все стороны, и Флоре казалось, будто она взлетает, как птицы над её головой.

Алек направил лодку вдоль скал, к белому песку пляжа Файрмора. Вода здесь была спокойной, как в озере на склоне холма, и Флора с лёгкостью выбралась на берег. Балансируя на камнях, она взяла у Алека корзину и, пока он привязывал лодку, расстелила клетчатый коврик на сухом песке чуть повыше. Прикрыв рукой глаза от яркого весеннего солнца, она улыбалась Алеку, который шагал к ней, и чёрные клубки водорослей, украшавшие бухту, похрустывали под подошвами его ботинок. Он опустился на коврик рядом с ней и лежал, глядя в небо, такое же яркое, как нежные колокольчики, которые летом растут у обочин дорог.

– За нами наблюдают, – произнес он и указал вверх. Она тоже легла, чтобы проследить взглядом круги, которые прочерчивал орёл, лениво поднимаясь всё выше над холмами. Алек достал бинокль из корзины с бутербродами и имбирным пивом. Передал его Флоре, и она увидела изящные, похожие на пальцы перья на концах крыльев птицы. Потом настала очередь Алека смотреть в бинокль. Он оглядел холмы на противоположной стороне озера.

– Но этот орёл – не единственный наблюдатель, – ухмыльнувшись, заметил он и указал на выступ над восточным берегом. Флора смогла различить лишь серые стены бетонной палатки, одной из множества выросших вокруг озера за последние месяцы.

– Это сигнальная станция. Придётся вести себя как можно лучше, раз за мной следит твой брат, – резюмировал он и вернул ей бинокль.

– Откуда ты знаешь, что сегодня дежурит Руарид? – спросила Флора, щурясь, чтобы получше всё разглядеть.

– Посмотри влево, прямо рядом с палаткой. Что ты видишь?

– Похоже на сигнальный флаг, примотанный к палке. Голубой крест на белом фоне. Что это значит?

Алек рассмеялся.

– Это буква Х. Она используется для обозначения сообщения «Прекратите осуществлять свои намерения и следите за моими сигналами». Так что это точно твой брат. Видишь, он не поднял его на сигнальную мачту. Вывесил только для нас. Или, что вероятнее, только для меня!

– Какая наглость! Я не сомневаюсь, что намерения у тебя самые благородные.

Алек приподнялся на локте и любовался её профилем, пока она изучала местность в бинокль.

– Благородные, не сомневайся. Но знаешь ли, относительно тебя они самые серьёзные, Флора Гордон.

Рассмеявшись, она отложила бинокль.

– И могу я поинтересоваться, что это за намерения, Алек Маккензи-Грант?

Внезапно посерьёзнев, он откинул прядь волос с ее щеки.

– Я намерен провести с тобой остаток своей жизни, Флора Гордон. Разумеется, если ты согласишься. Я пока не могу сделать тебе официальное предложение, поскольку сначала мне нужно преодолеть некоторые препятствия. Но как только наши семьи осознают, насколько решительно я настроен, как только у меня будет возможность поговорить со своим и с твоим отцом, я сразу же его сделаю. Просто чтобы ты знала об этом и не сомневалась.

Лёжа на боку, она любовалась игрой света и тени на его лице. А потом ответила:

– Я никогда в тебе не сомневалась, Алек. Но всего несколько месяцев назад ты был помолвлен с другой женщиной. Мне кажется, это не совсем правильно.

Он набрал горсть песка, пропустил его сквозь пальцы, раскрыл ладонь, и ветер разметал последние песчинки по пляжу.

– К своему стыду, я вынужден признать, что позволил отцу навязать мне идею сделать предложение Диане. Он говорил, что это чень выгодная партия. Я никогда её не любил. И она меня, конечно, тоже, учитывая, как быстро она нашла мне замену, вернувшись в Лондон. Больше я не повторю этой ошибки.

– Да, но мне кажется, твой отец посчитает меня совсем неподходящим вариантом. Дочь смотрителя и сын владельца особняка? Мы из разных миров, ты и я.

Он покачал головой, и в его тёмных глазах внезапно отразилась вся сила его чувств.

– Эта война изменила всё. Теперь мир лишь один, объединившийся в этой схватке. Разве ты не видишь, Флора, что границы рухнули? Война показала мне, чего я по-настоящему хочу, – сказал он и, замолчав, сжал её руку, переплёл её пальцы со своими. – Кого я хочу видеть рядом. Тебя, Флора. Я всегда любил только тебя.

Он притянул её к себе, и она прижала ладони к его груди, чувствуя тепло кожи Алека и биение его сердца сквозь грубую шерсть свитера. А потом их губы встретились, и они скрепили обещания поцелуем.

$

Пообедав, они вновь забрались в лодку, и Алек взял курс, огибавший западную сторону озера, где выстроились белые домики Коува, а дороги были просто ужасными. Они помахали миссис Кеннеди, развешивавшей на верёвке перед домом белые простыни, которые начинали развеваться, как паруса на сильном ветру. Алек подплыл поближе к каменной арке, чтобы показать Флоре гнёзда чаек, чьи крики наполняли воздух и чей помёт окрашивал тёмные скалы полосами и брызгами.

Наконец, когда солнце скрылось за холмами Гейрлоха и воды залива Лох-Ю начали темнеть, они повернули лодку к дому.

Когда они выгружали свои вещи, причал был пуст. Алек быстро остановил лодку, они вместе дошли до его машины. Пока он складывал всё в багажник, Флора подняла глаза, услышав лёгкое постукивание в окно верхнего этажа дома Кармайклов. Проследив за её взглядом, Алекс ухмыльнулся и помахал рукой Стюарту и Дэйви, прижавшимся носами к стеклу. Стюарт с трудом справился с защёлкой и открыл окно.

– Осторожнее! – крикнула Флора. – Не высовывайтесь, а то упадёте!

– Что вы, негодники, опять натворили? – спросил Алек.

– Да так, ничего, – пожал плечами Стюарт. – Просто с этой рыбой совсем забыли про грядку. Так что миссис Кармайкл заперла нас в комнате без чая, и мы очень голодные, потому что обед был так себе. Теперь они с мистером К ушли в церковь, а мы сидим тут. Дэйви даже плакал.

– Ты бы тоже плакал, если бы у тебя так свело живот, – парировал младший брат. Облокотившись на подоконник, он вытянул шею, чтобы получше рассмотреть пару. – То имбирное пиво было ужасно вкусным, – добавил он с тоской. – А у вас ещё есть?

– Нет, простите. Боюсь, вторую бутылку мы выпили сами. Хотя знаете что… – Алек порылся в корзине. – Тут ещё остался бутерброд с солониной и крутое яйцо. Надо только придумать, как их вам передать.

– Секунду! – закричал Стюарт, сильно взволнованный. – У меня же тут удочка!

Минуту спустя удочка спустилась. Алек намотал леску на горлышко бумажного пакета с остатками пикника и закрепил его крючком.

– Готово! Только тяните помедленнее.

Мальчишки, торжествуя, втащили в окно свой улов.

– Только молчите, – велел Алек. – Не хватало ещё мне получить от миссис Кармайкл!

– И только в следующий раз делайте всё, как она говорит, мальчики, – предупредила Флора.

– Мы будем, я обещаю. И мы не скажем ни слова. Спасибо, мисс Флора и милый мисс Флоры. Вы спасли нас от настоящей голодной смерти, – заявил Стюарт.

– Его зовут Алек, – с улыбкой сказала Флора.

– Итак, теперь я официально «милый мисс Флоры», да? – спросил Алек, садясь в машину. – Что ж, сегодняшний день войдёт в историю, несмотря на все усилия связиста Гордона. – Вместо ответа Флора положила голову ему на плечо, и он в счастливом молчании отвёз её обратно в домик смотрителя.