Текст книги "Сердце Фатимы"

– Салам, добрые люди! – Беатриче поклонилась, приложив руку к груди, рту и лбу. Ее язык прилип к гортани. Она так хрипела, что боялась оказаться непонятой. – Да благословит вас Аллах за вашу доброту и милосердие. Я уже потеряла всякую надежду на спасение.

Один из путников снял повязку, из-под которой открылось молодое красивое лицо. Беатриче могла поклясться, что глаза были накрашены сурьмой.

– Какими судьбами сюда, в пустыню, занесло женщину, совсем одну? – спросил он, оглядывая Беатриче скептическим взглядом.

– Я должна пересечь пустыню, чтобы…

– Куда ты держишь путь, женщина? – перебил ее другой всадник. Его голос звучал глухо и брюзгливо.

– Я иду на северо-запад, там должен быть оазис, – не задумываясь, выпалила она первое, что пришло ей в голову. – Моя родственница на днях выходит замуж.

– Так ты направляешься на свадьбу в Кум? – изумился третий. Голос был юношеский, почти детский, и Беатриче невольно представила под повязкой невинное лицо подростка. – И мы туда же!

– Помалкивай, Асим! – прикрикнул на него тот, кто первым заговорил с Беатриче. – Не слушай его, женщина. Мой брат иногда несет вздор. Ответь, почему ты странствуешь одна? И где твоя лошадь?

– Я шла в караване с купцами, которые согласились проводить меня до оазиса. Мне и в голову не могло прийти, что эти дружественные на вид люди окажутся подлыми обманщиками. Однажды утром, проснувшись, я обнаружила, что они меня бросили, прихватив мою лошадь, а вместе с ней и вьючного мула – с водой, провиантом, одеждой, украшениями и свадебными подарками. – Беатриче удивлялась, как гладко это вранье слетало у нее с уст. – Сначала я роптала на судьбу, ждала спасения, а потом собралась с духом и решила продолжить свой путь в надежде, что Аллах не оставит меня. И вот я перед вами, благородные господа, всецело отданная на вашу милость и сострадание.

Она снова поклонилась.

– Как долго ты странствуешь одна? – спросил их предводитель. Его голос заметно смягчился.

– Точно не знаю, господин, но думаю, дней пять или шесть, – ответила Беатриче. – Мои силы почти иссякли. Боюсь, если бы вы не нашли меня сегодня, меня бы уже растерзали стервятники.

Путники, обменявшись короткими взглядами, кивнули.

– Мы видели их по дороге, – сказал главный, спускаясь с лошади. Беатриче, заметив привязанный к седлу бурдюк, впилась в него жадным взглядом.

И тут услышала:

– Пей.

У нее выступили на глазах слезы. Она не могла себе представить, что вид этого простого, обтянутого козлиной кожей бурдюка мог вызвать в ней такую бурную радость. Беатриче благоговейно провела рукой по короткошерстному меху, благодаря небо за данное счастье. Этот литр воды ей сейчас был дороже всех духов от Картье.

«Не торопись», – уговаривала себя Беатриче, отпивая маленькими глотками. Кому, как не ей, известно, что при таком обезвоживании нельзя пить слишком большое количество воды. Но каких усилий воли стоило ей соблюсти это правило!

Мужчины пристально за ней наблюдали. Наконец, предводитель взял у нее флягу и смерил ее долгим взглядом. Кажется, она выдержала экзамен: ей поверили.

– Тебе действительно повезло: обычно в Кум мы добираемся другой дорогой, – сказал он, прилаживая бурдюк к седлу. – Садись на лошадь позади Асима. Мы довезем тебя до Кума. – Он помог ей взобраться. – Кстати, меня зовут Малек.

– А меня – Зекирех, – не задумываясь представилась Беатриче. Она решила не называть свое настоящее имя.

– Ты удержишься в седле? – участливо спросил Асим. – Или настолько ослабела, что…

Беатриче вздохнула:

– Я хочу только одного – выбраться наконец из этой пустыни. И ради этого готова скакать хоть на край света.

Асим рассмеялся. Это был радостный, искренний детский смех.

– Твое желание скоро исполнится, – сказал он. – К вечеру мы будем в Куме.

И, пришпорив лошадь, он поскакал вслед за другими всадниками.

… Небо озарилось багрянцем, когда перед ними открылся вид города. Попридержав лошадей, они любовались домами в окружении зеленых деревьев, которые вдруг появились посреди пустыни. У Беатриче от восторга захватило дух. Ничего подобного ей еще не приходилось видеть.

– Вперед! – скомандовал Малек. Он издал гортанный крик.

– Почему вы так торопитесь в Кум? – удивилась Беатриче.

Асим улыбнулся.

– Я думал, ты знаешь. Мы едем на свадьбу. Мой брат сгорает от нетерпения увидеть Ясмину, свою невесту, с которой обручен уже десять лет. Завтра, когда взойдет солнце, Ясмина наконец станет его женой. – И Асим сильно пришпорил лошадь.

Вскоре они достигли оазиса.

Это было чудесное место. Тенистые деревья гнулись под тяжестью плодов – благоуханных персиков, золотисто-желтых яблок и ярко-красных вишен. Цветы, названия которых Беатриче даже не знала, пестрели всеми цветами радуги. Белые стены домов и изгороди были увиты жасмином, источавшим тонкий аромат. В лучах заходящего солнца многоцветье высветилось еще ярче. От созерцания этого великолепия у Беатриче выступили слезы: она словно воскресла из мертвых. Где-то совсем рядом блеяли козы и овцы, кудахтали куры, смеялись люди, звучал детский смех. Жизнь била ключом. Какой контраст с тем адом, из которого она наконец вырвалась! Беатриче не верила своим глазам. Она выдержала! Пустыня осталась позади.

Они подъехали к озеру. На противоположном берегу высилось сооружение, похожее на египетский храм. По воде скользили небольшие плоские лодочки. С деревьев разливались ночные трели птиц, бабочки порхали с одного цветка на другой. Беатриче чувствовала себя инопланетянкой, впервые оказавшейся на Земле. Как удивительна природа – только что они ехали по бесплодной пустыне, и вот теперь, в нескольких шагах от этого ада, – цветущий, благоуханный сад! Какое чудо! Наверное, так выглядит рай. Беатриче отметила про себя отсутствие всяких следов технического прогресса. Ни электрических проводов, ни трансформаторов, ни автомобилей. Не слышно даже шума моторов. Судя по всему, она снова оказалась в Средневековье.

– Приехали! – радостно известил Асим и, сдернув с лица повязку, проворно соскочил с лошади. – Вон там, впереди, дом отца Ясмины. Поскольку ты ее родственница, то будешь жить у них. А мы с Малеком, Муратом и Кемалем разместимся по соседству – в доме дяди Ясмины.

Он протянул руки, чтобы помочь Беатриче спуститься с лошади. Едва ступив на землю, она вскрикнула от боли. Ее нога распухла и была похожа на бесформенный кусок мяса. Она не могла даже стоять.

– Что случилось? – встревожился Асим.

– Моя нога! – простонала Беатриче, опираясь на лошадь. – В пустыне я напоролась на шип и поранила ее.

– Подожди, Зекирех. Я приведу слугу, чтобы он донес тебя. – И Асим быстро помчался в направлении освещенного дома.

Со смешанными чувствами Беатриче смотрела ему вслед. На душе у нее скребли кошки. Рано или поздно обман раскроется. Ясмина и ее родители быстро сообразят, что она им совсем не родственница, и уличат ее во лжи. Что же делать? Признаться во всем и отдать себя на произвол судьбы, в надежде, что к ней проявят великодушие? И что дальше? В лучшем случае, ее с позором выгонят. Но это маловероятно. Скорее всего, упекут в темницу, отрубят руки или забьют камнями… По законам ислама за любое самое малое преступление полагалось драконовское наказание.

Ее обуял страх. А если сбежать, где-нибудь спрятаться, пока не поздно? Но не успев продумать этот вариант, Беатриче тут же отмела мысль о побеге. С ее больной ногой о бегстве не могло быть и речи. Она не пройдет и ста метров, как ее схватят. И тогда пощады не жди! К тому же было слишком поздно – Асим возвращался, таща за собой широкоплечего верзилу. Беатриче схватилась за кошелек, где лежал камень Фатимы, и загадала желание – чтобы волшебный сапфир сделал ее невидимкой.

– Эй, Зекирех! – размахивая руками, радостно кричал Асим. Он и не догадывался, что сейчас происходило в душе Беатриче. – А вот и я. Привел к тебе пару могучих рук. Быстрее ветра они донесут тебя до дома.

Беатриче пыталась изобразить на лице радость. «Носильщик» оказался молодым парнем огромного роста. Настоящий «мистер Вселенная». Беатриче даже поперхнулась: его накачанные мышцы не были результатом изнурительных тренировок, приема анаболиков и протеиновых добавок. За этими мускулами стояла природная мощь. Одного щелчка великана было бы достаточно, чтобы сломать ей руку.

Если бы она сейчас была в Гамбурге и работала в рекламном агентстве, то не задумываясь пригласила бы его на кастинг.

– Госпожа, – поклонился великан. Его мышцы так и играли под загорелой кожей. – Доверьтесь мне.

Не дожидаясь ответа, он поднял Беатриче на руки, как пушинку, и направился к дому.

– До завтра, Зекирех! – радостно крикнул ей вслед Асим. – Увидимся на свадьбе.

Но Беатриче пропустила его слова мимо ушей. До дома оставалось метров пятьдесят. Что говорить, когда ее представят хозяевам дома? «Боже, помоги мне упасть в обморок, – молилась Беатриче. – Тогда я, очнувшись, могу разыграть амнезию».

Осталось всего двадцать метров. Через открытую дверь дома виднелся хорошо освещенный внутренний двор. Промелькнули чьи-то тени. Наверное, это слуги. Или сами хозяева, которые спешили встретить «родственницу».

Ее сердце сжалось в комок.

Десять метров…

«Доверься, – шептал ей внутренний голос. – Камень всегда знает, что делает».

Беатриче зажмурилась. Теперь она готова к самому худшему.

Великан переступил порог.

«Я верю, верю, верю…»

VI

Открыв глаза, Беатриче поняла, что находится посреди великолепного внутреннего двора с цветущими клумбами и источниками, в которых тихо плескалась вода. Сотни горящих факелов освещали пространство. Кругом сновали слуги с кувшинами и дымящимися горшками, от которых шел такой аппетитный аромат, что у Беатриче потекли слюнки. К ней подошла худенькая женщина небольшого роста, одетая в темное, длинное, до щиколоток, платье.

– Это и есть наша дорогая родственница? – спросила она слугу.

Тот утвердительно кивнул. У Беатриче все сжалось внутри. Началось. Сейчас она скажет, что не знает ее, что никакая она не родственница, а самая обыкновенная лгунья и проходимка, которой надо отрубить руки и вырвать язык…

– Добро пожаловать, Зекирех, – вдруг услышала Беатриче. – Большая радость видеть тебя в нашем доме. Благодарение Аллаху, что ты благополучно добралась, совершив такое далекое путешествие, вовремя подоспев к празднику.

От изумления Беатриче не знала, что и ответить. Она не верила своим ушам.

– Большое спасибо… Но откуда… Я знаю, что… – беспомощно бормотала она.

Но женщина лишь махнула рукой.

– Не надо меня благодарить, дитя мое, – произнесла она, быстро поцеловав Беатриче в обе щеки. – Асим все мне рассказал. Идем. Нима проведет тебя в твою комнату, чтобы ты привела себя в порядок и переоделась. Скоро будет ужин. Уверена, Ясмина тебе обрадуется.

Беатриче силилась понять происходящее. Что это – случай? Везение? А может, камень так изменил наружность, что ее приняли за другую? Беатриче осмотрелась. Повсюду стояли сундуки из благородной древесины, инкрустированные медью и слоновой костью; стены украшали ковры и яркая мозаика. Каков бы ни был источник этих ценностей, одно очевидно: родители Ясмины были очень состоятельными людьми.

Наконец они остановились перед какой-то дверью.

– Пожалуйста, проходи, – открывая дверь, произнесла женщина. – Сейчас я пошлю к тебе девочку, она поможет одеться. Асим рассказал, что проклятые воры оставили тебя ни с чем. – Беатриче кивнула.

Женщина возмущенно сморщила лоб.

– Как можно было так поступить с беспомощной женщиной, которая оказалась в пустыне совершенно одна! Руки бы обрубить таким негодяям! – Она покачала головой и продолжила: – Я велю принести тебе чистую одежду. А сейчас отдыхай, Зекирех. Как только будет готов ужин, слуга придет за тобой.

Не успела Беатриче поблагодарить хозяйку, как та скрылась за дверью.

Комната, в которой находилась Беатриче, была со вкусом обставлена. На полу лежали мягкие ковры, узоры которых радовали глаз. Тут же стояли низкие столики, окруженные подушками. В середине комнаты располагалась широкая, удобная кровать. Беатриче, прихрамывая, направилась к ней и с наслаждением упала на чистую постель. Ей больше не надо валяться на твердой земле, покрытой острыми камнями, наконец она очутилась в мягкой постели с одеялом и подушками, под которыми, возможно, спрятаны мешочки с ароматическими травами – жасмином, мелиссой и цветками апельсина. Но сейчас ей расслабляться нельзя. Надо все хорошенько обдумать, прежде чем идти к столу.

Беатриче с трудом поднялась. Ей нужно тщательно продумать, как себя вести.

Кто была эта женщина? Хозяйка дома? Если да, то как к ней обращаться? Беатриче пыталась вспомнить, как женщины обращались друг к другу в Бухаре. Может быть, называть ее просто «тетей»?

Ее размышления прервал стук в дверь. Вошла маленькая тщедушная девочка, с перекинутыми через плечо полотенцами и свежим бельем: в руках она держала кувшин с горячей водой.

– Госпожа, – кланяясь, проговорила девочка. – Хозяйка приказала мне помочь вам помыться и одеться.

Беатриче приветливо ей улыбнулась. Она знала, что юные служанки, как правило, робкие и запутанные существа, для которых доброе слово и приветливая улыбка дороже всего на свете.

– Благодарю тебя. – Беатриче принялась снимать с себя дорожную одежду. – Не могла бы ты подать мне теплой воды, флакончик мирры и чистые полотенца для ног?

– Конечно, госпожа, – сказала девочка. – Я еще принесла баночку с мазью из козьего жира, чтобы вы смазали раны на ногах.

И девочка принялась осторожно стягивать с нее сапоги.

Пока служанка помогала ей мыться и одеваться, Беатриче вспоминала время, проведенное в Бухаре. Тогда она долго не могла привыкнуть к постоянному присутствию прислуги, которая выполняла за нее любую, даже самую незначительную работу. Ее не покидало ощущение, что на нее надели смирительную рубашку. Она не разделяла пренебрежительного отношения остальных женщин в гареме к слугам, которых те считали чем-то неодушевленным, лишенным каких бы то ни было чувств.

Беатриче оглядела себя. Длинное платье из легкой шерсти светло-голубого цвета ей очень шло. На перебинтованных ногах были надеты мягкие, вышитые разноцветным шелком и отороченные овечьим мехом войлочные туфли. Девочка принялась расчесывать ее волосы, украшая их изящными гребнями из перламутра, когда раздался стук в дверь. Она выглянула, скороговоркой кому-то сказала несколько слов и вернулась к Беатриче.

– Это Нима, госпожа. Он проведет вас в торжественную залу. Ужин в честь молодой госпожи Ясмины скоро начнется.

– А много ли будет гостей за ужином? – как бы между прочим поинтересовалась Беатриче.

– О да, госпожа, – улыбнулась девочка. – Приглашены все жительницы Кума и родственницы семьи невесты. И даже мы, служанки, работающие в доме, сможем участвовать в торжествах в честь молодой хозяйки. Сегодня ее прощальный ужин.

– Прощальный? – Беатриче почувствовала облегчение. Если там будет много гостей, может быть, ей удастся затеряться среди них, не привлекая к себе внимания.

– Да, это будет прощание с юностью, с домом, где Ясмина родилась и выросла. Завтра, как только взойдет солнце, состоится свадьба. А сразу после нее молодые покинут Кум. Они отправятся на его родину – в далекий город Газна. – Она всхлипнула. – Простите, госпожа, – пролепетала она, утирая слезы. – Я знаю, мне надо радоваться за Ясмину. Ведь свадьба, как и рождение сына, – самые главные события в жизни женщины. И все-таки… Мне будет не хватать нашей молодой госпожи. Нам всем будет ее не хватать…

Беатриче невольно сморщила лоб. Ей на ум пришли сотни других вещей, помимо свадьбы и рождения сына, которые могли создать полноту жизни и придать ей смысл, но она промолчала. Сейчас был не самый подходящий момент, чтобы пускаться со служанкой в дискуссию на тему «Роль женщины в современном обществе». Здесь был Восток. Маленькая служанка мало бы что поняла.

«В глазах этой девочки я выгляжу неудачницей по всем статьям, – подумала Беатриче с легкой иронией. – Жизнь прошла мимо. Кроме дочери у меня никого нет, замужем я не была. Мое существование бездарно и бессмысленно».

Девочка тем временем воткнула последний гребешок, с удовлетворением глядя на свое творение. Затем протянула Беатриче платок из темно-синей шерсти – такой большой, что в него можно было завернуться целиком. По всей видимости, он выполнял роль чадры.

Беатриче с трудом дошла до двери, где ее терпеливо ждал слуга. Он осторожно взял ее на руки.

– Тебя зовут Нима? – поинтересовалась Беатриче.

– Да, госпожа.

– Могу я попросить тебя об одной услуге, Нима?

– Да, госпожа. – Он внимательно посмотрел на нее своими карими глазами.

– Перед тем как войти в зал, поставь меня на ноги, – попросила Беатриче. – Я не хочу, чтобы меня вносили на руках, как парализованную старуху. Я хочу войти в зал своими ногами.

– Как пожелаете, госпожа. – Он ответил таким тоном, словно ему было все равно – нести ее до зала или через всю пустыню.

Беатриче хорошо знала женскую психологию. Если ее внесет в зал этот молодой, красивый атлет – это привлечет всеобщее внимание. Все будут следить за каждым его шагом, перешептываться, невольно обратив взоры и на нее. А этого ни в коем случае нельзя допустить. Чем меньше она привлечет к себе внимания, тем лучше.

Нима сдержал слово. Оставшиеся метры она, превозмогая дикую боль, проделала сама. Стиснув зубы, она благодарила Бога, что ее никто не видел. Сейчас она надвинет на лицо платок и поищет в зале укромное местечко, которое не покинет, пока трапеза не закончится.

Едва войдя в дверь, она застыла в изумлении. В зале находились не менее двухсот женщин. Все они были одеты в праздничные одеяния. В свете многочисленных ламп сверкали жемчуга, драгоценные камни, золото и перламутр. Женщины переговаривались между собой, смеялись, выкрикивали приветствия, бросая критические или завистливые взгляды по сторонам. Ни на одной из них не было паранджи.

Еще больше, чем отсутствие паранджи, Беатриче смутило то, как гости были рассажены. В отличие от арабских обычаев, когда в помещении в произвольном порядке расставлялись низкие столики, за которыми гости устраивались небольшими группами, здесь столы образовывали два больших круга: в одном их них сидели пожилые женщины, в другом – молодые. Каждая гостья располагалась лицом к центру круга, где на возвышениях, устланных коврами и подушками, восседали хозяйки дома.

К Беатриче подскочила девушка; она подвела ее к кругу, где находились молодые женщины, и та бессильно опустилась на подушку.

«Ну все, конец!» – промелькнула у нее мысль.

Но Ясмина, казалось, не обратила на Беатриче никакого внимания. Она была похожа на принцессу из сказочных голливудских фильмов 50-х годов. Беатриче воодушевилась. Даст бог, все обойдется. Вряд ли Ясмина сможет запомнить всех присутствующих женщин.

Слуги внесли блюда. На медных подносах и тарелках были искусно уложены нарезанные ломтями куски мяса, украшенные маслинами; сыр и хлеб; колбасы, источали запахи баранины и чеснока. Беатриче украдкой наблюдала за женщинами, сидевшими слева и справа от нее.

Молодые худощавые девушки так жадно поглощали еду, словно только что вернулись из странствия по пустыне. Их манеры не отличались изысканностью, характерной для девушек из хороших семейств, и Беатриче сделала вывод, что сидит за столом вместе со служанками.

«Тем лучше, – с удовлетворением решила она, протянув руку за фаршированной козьим сыром маслиной величиной с куриное яйцо. Чем больше они едят, тем меньше будут разговаривать и задавать дурацкие вопросы».

Беатриче совершенно успокоилась. Она обратила внимание, что их обслуживают в основном рослые молодые мужчины, а присутствующие здесь женщины даже не помышляют, как это положено в иных обстоятельствах, закрыть лица чадрой. Ясмина сегодня в последний раз могла открыто смотреть на других мужчин.

– Как твое имя?

Ясный, спокойный голос отвлек Беатриче от ее мыслей. Она подняла глаза, вдруг осознав, что к ней обращается Ясмина. Казалось, в этот момент вдруг стихли все разговоры. Беатриче чувствовала себя так, словно везде погас свет – остался лишь прожектор, направленный прямо на нее.

Ее бросало то в жар, то в холод. Она почувствовала, что краснеет. Началось… Сейчас все выплывет наружу. Ее с позором выгонят, а потом…

– Меня зовут Зекирех, – ответила Беатриче, стараясь унять волнение.

– Ах да, конечно, Зекирех. – На лице Ясмины появилась легкая усмешка. – Моя дорогая родственница, которая совершила длинный и трудный путь, чтобы разделить со мной радость в день моей свадьбы. Мне рассказали о твоем путешествии через пустыню. Прости, что не сразу узнала тебя.

Ясмина поклонилась, приложив руку ко рту и лбу, и улыбнулась. Однако ее глаза смотрели на Беатриче пристально и изучающе. Казалось, от них невозможно было ничего утаить. По всей видимости, Ясмина поняла, что она никакая не родственница. Но почему тогда не поднимает тревогу? Почему не приказывает слугам вышвырнуть ее из зала и заковать в кандалы? Или решила отложить это на другой, особый случай?

Остаток вечера для Беатриче был лишен всякого удовольствия. Она совсем не прикоснулась к еде, оставив нетронутой даже тарелку со сладостями: печеньем, пахнущим миндалем и медом, розовыми лепестками и корицей, блинчиками с сиропом и спелыми персиками. Она почти не замечала танцовщиц, которые под улюлюканье, хлопки и заливистый смех совершали весьма фривольные телодвижения. Она пыталась понять, как поступит с ней Ясмина и что ей самой предпринять в свою защиту. Каждый раз, когда Беатриче поднимала глаза, она встречала на себе ясный взгляд Ясмины.

Ужин подошел к концу. К счастью, гости поднялись разом, так что Беатриче смешалась с толпой и незаметно покинула зал. С большим трудом она добралась до своей комнаты, беспрестанно оглядываясь, не следит ли кто за ней. Но все обошлось.

Была уже поздняя ночь. Беатриче лежала в постели, но сон не шел к ней. Разглядывая на белом потолке пляшущие тени, отбрасываемые сальной лампой, она думала о Ясмине. Беатриче не сомневалась в том, что та ее раскусила. Но почему ничего не сказала за ужином? Почему не позвала слуг?

Неожиданно дверь отворилась. На пороге возникла фигура, облаченная в длинное белое одеяние. Беатриче интуитивно поняла, что это Ясмина.

По ее тяжелому прерывистому дыханию она поняла, что та медлит, раздумывая, что делать дальше.

– Ты не спишь? – довольно резко спросила Ясмина.

Беатриче поднялась. Молодая женщина быстро подошла к ней. Слабый свет лампы освещал ее бледное лицо. В ее руках блеснул кинжал.

Беатриче даже поперхнулась. Но уже в следующий момент страх сменился яростью. Какого черта эта юная нервическая особа изображает из себя героиню? Ее маленькая Мишель сейчас в опасности, и она ни за что не прекратит свои поиски.

– Что тебе нужно? – сухо спросила Беатриче. Она была готова вступить в схватку с Ясминой. – Ты пришла, чтобы зарезать меня?

– Все зависит от тебя, – сквозь зубы процедила Ясмина, сжав рукоятку клинка, словно была готова в любую минуту вонзить его в сердце Беатриче. – Если скажешь правду, я, может быть, даже отпущу тебя.

– Спрашивай, – ответила Беатриче, глядя ей прямо в глаза. – Мне нечего скрывать.

– Кто ты на самом деле? – Ясмина осторожно присела на край кровати, словно перед ней был тигр или кобра. – Только не вздумай морочить мне голову. Я точно знаю, что в нашей семье нет никакой родственницы по имени Зекирех, тем более с такими голубыми глазами и золотистыми волосами. Тебе надо было придумать другую, более правдоподобную историю. А теперь выкладывай все начистоту.

Беатриче на минуту задумалась; она решила рассказать все как есть. С самого начала.

О камне Фатимы. О дочери, которая находилась в бессознательном состоянии – там, у них на родине. О своем утомительном путешествии по пустыне, пока ее наконец не нашли четверо мужчин. Ясмина слушала, не сводя с нее глаз. Казалось, она четко фиксирует каждый жест, каждое мимическое движение Беатриче, как бы проверяя, говорит та правду или лжет.

– …Тогда Асим посадил меня к себе на лошадь, и так я оказалась здесь. – Этими словами Беатриче закончила свой рассказ.

Ясмина некоторое время молчала, нахмурив брови.

– Ты думаешь, я тебе поверила? – спросила она.

Беатриче пожала плечами.

– Я сказала тебе всю правду, как ты и хотела. А верить или не верить – решай сама.

– Предположим, это правда. Почему ты тогда не объяснила Малеку и его братьям все как было? – сверлила глазами Ясмина. – Зачем выдумала эту историю и как последний вор и обманщик проникла в наш дом?

– Это произошло стараниями Асима, – резко возразила ей Беатриче. – Я же хотела только одного – выбраться наконец из этой проклятой пустыни. Меня мучила жажда, я умирала от голода. Над моей головой неустанно кружили стервятники, ждущие моей смерти. Что, по-твоему, я должна была делать в такой ситуации? – Беатриче откинула с лица прядь волос. Уверена, что ни Малек, ни его братья не поверили бы ни единому моему слову, расскажи я им всю правду. Они приняли бы меня за ведьму. Несложно представить, что случилось бы со мной потом.

Глаза Ясмины сузились в щелки.

– А с чего ты взяла, что я должна тебе верить?

Беатриче внимательно посмотрела на нее.

– Не знаю почему, но я уверена, что могу тебе доверять. Думаю, что и ты в глубине души мне веришь. И даже больше – ты знаешь, что я сказала правду.

– Предположим, что так… – Ясмина в задумчивости прошлась по комнате, положила кинжал на край кровати и снова села рядом с Беатриче.

– Как твое настоящее имя, Зекирех? – спросила она. – Кто ты и чем занимаешься?

– Меня зовут Беатриче Хельмер. Я врач, хирург. В своем родном городе я изучала медицину в университете.

От удивления Ясмина вытаращила глаза.

– Ты изучала медицину? На твоей родине женщин допускают в университет?

– Да. И не только в моей стране. Кстати, какой сейчас год?

– 407-й.

Беатриче быстро прикинула в уме: 407-й год по исламскому летосчислению соответствовал примерно 1017-му году по григорианскому календарю. А это значит, что в поисках Мишель она может встретиться с Али – ведь девочка хотела к нему. Али… Как он сейчас выглядит? Нашел ли свое счастье? Женат ли? Наверное, есть дети и… Беатриче вернулась в реальность.

– Через тысячу лет почти во всем мире мужчина и женщина будут иметь равные права на образование и выбор профессии. Кем стать – рабочим, продавцом, врачом или художником, – они будут решать сами.

– Пока об этом можно только мечтать, – заметила Ясмина, глубоко вздохнув. – Могу я взглянуть на волшебный камень?

Беатриче протянула Ясмине драгоценный сапфир. Та долго смотрела на него восхищенным взглядом, потом вернула камень Беатриче.

– Я верю тебе. Ты права. Камень Фатимы… – она покачала головой. – Невероятно! Бесценное сокровище вот так просто лежит на моей ладони. Как в сказке. Вот если бы и меня он мог унести куда-то в другое место и даже в другое время!

Беатриче поняла, что о своей предстоящей свадьбе Ясмина думала без особой радости. Может быть, она любила кого-то другого? А может, просто испытывала страх перед новой жизнью, которая у нее начнется с завтрашнего дня?

– Ты чего-то боишься? – Беатриче положила руку на плечо молодой девушки.

– И да, и нет, – ответила она, перебирая пальцы на коленях. – Я знаю, что должна благодарить Аллаха за выбор, который сделал мой отец. Мы с Малеком почти ровесники. Он из очень состоятельной семьи. Хорош собой – я украдкой видела его из окна. Да и Газна – большой город. Там можно купить даже книги – не то что в Куме.

– А ты любишь Малека?

Ясмина, пораженная, взглянула на Беатриче.

– Я и сама этого не знаю. Да и откуда мне знать, люблю я или нет, если видела его всего один раз, да и то из окна? – Она нахмурилась. – Я даже не знаю, что такое любовь! А ведь он будет моим первым и единственным мужчиной на всю жизнь. Я как молодой птенец, которому обрубили крылья еще до того, как он расправил их в первый раз, чтобы взлететь.

Беатриче молчала. Она хорошо понимала Ясмину. Слишком хорошо. Молодая женщина должна сама определять свою жизнь. Беатриче вспомнила Ямбалу: бедная девушка из гарема эмира в Бухаре рискнула появиться без чадры в присутствии других мужчин и была жестоко наказана. Поэтому Беатриче не хотела ничего советовать Ясмине. Путешествия во времени сделали ее умнее. Ее личные представления о жизненных ценностях вписывались не во все исторические эпохи. Иногда они могли даже действовать как смертельный яд.

– Ясмина, представь на минуту, что явился джинн и исполнил твое желание: ты свободна и можешь делать что душе угодно. Как бы ты распорядилась своей свободой?

Ясмина подняла глаза.

– Я бы уехала из Кума и отправилась путешествовать, – тотчас ответила она, – чтобы поговорить с другими людьми, посмотреть разные страны, а потом написать об этом.

– Написать?

– Да. Я, наверное, не могла бы жить, если бы не писала стихи, любовные и приключенческие истории или сказки. Они повсюду, я вижу их. Они, как спелые плоды, висят на деревьях, пробиваются из земли, словно цветы, лежат, как камни, в пустыне или раковины на берегу моря, и только того и ждут, чтобы их подобрали и записали на бумаге. Я даже во сне вижу свои истории. И я буду писать всю жизнь. Может быть, когда-нибудь я даже вышла бы замуж за Малека – и тоже написала бы об этом историю. – Улыбка вдруг слетела с ее лица. – А сейчас я пишу под одеялом, дрожа от страха, что опрокину чернильницу и она зальет мне простыни. Я всего лишь женщина. А женщины не должны заниматься литературой. Запрещено даже читать стихи великих поэтов. Считается, что вполне достаточно знать Коран. – Она горько усмехнулась. – Отец послал учиться моих братьев, а мне с матерью дозволялось осваивать азы кулинарии на кухне да украшать вышивками одежду братьев.

– Ясмина, может быть, все не так печально и Малек поймет твое увлечение?

Ясмина усмехнулась:

– Малек – мужчина. С чего бы ему быть другим? Когда я выйду замуж, то не смогу распоряжаться собой даже по ночам. Мой муж потребует, чтобы я исполняла свои супружеские обязанности.

Беатриче не знала, что ответить.

– Не почитаешь мне что-нибудь из своих сочинений? Разумеется, если ты не слишком устала: завтра у тебя такой длинный и напряженный день.

Ясмина уставилась на Беатриче широко раскрытыми глазами.

– Ты в самом деле хочешь?..

– Ну конечно! Мне не терпится услышать хотя бы одну из твоих историй.

– О, я… – Ясмина спрыгнула с кровати. – Я сейчас!

Спустя мгновение она появилась с ворохом бумаг, которые взволнованно стала раскладывать на постели. Ее лицо сияло от радости.

– Вот только не знаю… – Ясмина смутилась. – Я… Ты знаешь… ведь ты… ты первый человек, которому я открылась. Я всегда держала это в тайне. Ты первая, кому я буду читать и…