Текст книги "Один Христос. Два христианства"

Ф. Брюн
Один Христос. Два христианства

Предисловие переводчика

Мне довелось встретить отца Франсуа всего однажды. Произошло это в небольшом парижском кафе неподалеку от его дома и совсем рядом с небольшой русской церковью на улице Вавен.

Его соединение с Православной Церковью – событие, к которому он шел, по сути дела, всю жизнь, состоялось за несколько месяцев до кончины. Он был рукоположен по благословению Владыки Нестора, епископа Корсунского, на Пасху 2018 года, у себя на квартире: состояние здоровья не позволояло ему выйти из дома. Отпевали отца Франсуа («православного священника», как с гордостью повторял он не раз в последние дни) в церкви парижского пригорода Ванв, где он был похоронен на приходском кладбище.

Когда мы встретились, отец Франсуа уже передвигался с трудом: ему непросто было дойти до кафе без посторонней помощи. Но удивительно: запомнился он мне после нашей беседы и трапезы не ветхим старцем, а человеком огромного кругозора и знаний, отзывчивым, энергичным, живым, полным страстной и напряженной мысли. Человеком, не отрешенным от мира, а увлеченно и заинтересованно погруженным в его интересы и судьбы. И это стало тем более удивительным и неожиданным, что по книгам своим отец Франсуа представлялся мне человеком мистической одаренности, человеком, соприкасающимся мирам иным – ведь свидетельства мистиков и духовидцев нередко служат ему в его доводах и рассуждениях такими же полноценными доказательствами, как и солидные аргументы археологии, богословия и текстологической критики. Но беседуя с ним, я понял: этого деления реальности на мир этот и мир иной, мир действительный и мир призрачный, потусторонний, для него просто не существовало. То, что большинству из нас доводится переживать лишь во время Божественной литургии, когда ангелы и люди предстоят Богу вместе, бок о бок, для него было очевидной и повседневной реальностью: не то чтобы между двумя мирами не было для него границы – нет: просто не было для него никаких двух миров. Есть лишь один мир – мир, где умерших нет, где все мы, по слову поэта, подобны открытым друг для друга книгам.

Но вот еще один парадокс: книга, которую читатель держит в руках, может поначалу показаться ему посвященной богословской полемике – активной, страстной полемике с отжившими представлениями западного богословия, где Христос приносит Себя в жертву Отцу, требующему от него, словно древний Молох, этого чудовищного заклания. Этим представлениям отец Франсуа противопоставляет идеи греческих Отцов, где искупление предстает исцелением, где жертва Христова не приносится Отцу, а служит обожению всего мира, позволяя ему соединиться с телом Христовым – идеи, которые близки, как он убедительно доказывает, прозрениям современной науки, с которой автор обнаруживает основательное знакомство.

Однако впечатление это обманчиво – пафос автора отнюдь не в противопоставлении западного христианства восточному, а в утверждении, вопреки видимому раздору, существенного, в глубине, их единства. Но речь не идет о единстве в рассудочном, вульгарном, административном смысле, в котором понимает его зачастую современный экуменизм. Церковь Запада, очищенная от шелухи отживших свой век богословских традиций и предрассудков, обнаруживает в своей сердцевине яркий и подлинный мистический опыт, который, не имея ничего общего с ее собственными учениями, предстает живым, опытным, наглядным обоснованием тех идей, которые исповедует изначально христианский Восток. Восточная же догматика дает, в свою очередь, опыту западных мистиков адекватный им, веками отточенный богословский язык.

Именно поэтому книга отца Франсуа, по форме своей бескомпромиссно, остро, порой яростно полемичная, вся пронизана поистине пасхальным чувством, чувством единства и всеобщего примирения, переживанием того момента, когда небо, земля и преисподняя исполняются одним светом, становятся одним миром, одной Церковью, одним телом Христовым.

И как бы ни были интересны и поучительны для нас лабиринты богословских дискуссий, в которых автор служит нам непревзойденным проводником, именно этот родной нам, пасхальный пафос станет православному читателю настоящей книги особенно близок. Принятие православия, закономерный итог жизни отца Франсуа, не станет для нас неожиданностью – мы с самого начала узнаем в нем своего.

Александр Черноглазов

Предисловие

Все христиане поклоняются Иисусу Христу, Сыну Бога Отца, истинному Богу и истинному человеку, Богу вочеловечившемуся. Однако различия между Церквями, считающими себя Христианскими, столь глубоки, что можно по праву говорить о двух различных способах быть христианином, о двух различных христианских цивилизациях. Я беру на себя смелость говорить о «цивилизациях», потому что на Западе, как и на Востоке, богословские взгляды и построения наложили глубокий отпечаток на общественную, коллективную и личную жизнь каждого человека, вплоть до мельчайших деталей его повседневного быта. Эти богословские разногласия постепенно привели к тому, что на Западе и на Востоке сформировались две совершенно непохожие цивилизации. Это бросается в глаза и сейчас – достаточно посмотреть, как по разному складывалась в них история Церквей и какое положение они на сегодняшний день занимают.

Церкви Запада, как католическая, так и протестантские, переживают глубочайший кризис. Однако немедленное исчезновение им не грозит. Католическая Церковь представляет собой мощнейшую организацию, насчитывающую сотни миллионов последователей. Государство Ватикан располагает третьей в мире по своей обширности дипломатической сетью, включающей сто восемьдесят «нунциатур» (представительств) по всему свету. Однако как в Европе, так и в Северной Америке, она находится на пути к исчезновению, причем процесс этот происходит стремительно.

Церкви пустеют, количество священнослужителей резко уменьшается. Во многих епархиях остается всего лишь по нескольку действующих священников. Религиозная жизнь скрывается в стенах соборов, подобно тому, как в средние века укрывались защитники в главной башне, когда остальная часть замка была в руках у противника.

Все меньше становится тех, кто готов посвятить свою жизнь службе в духовном сане. В 2017 году для служения в епархиях было рукоположено 84 священника – точнее, 117, если учитывать группы интегристов. В 1996 году во Франции было 21500 священников.

Двадцать лет спустя, в 2015 году, их оставалось всего 11 900. Прогноз на ближайшие годы вы легко сможете сделать сами. Средний возраст священника во Франции 74 года, а это значит, что священников старше этого возраста столько же, сколько священников младше его. В богословии на Западе наблюдается полный разброд. Некоторые священники, полностью дезориентированные, больше не знают, чему и верить, но продолжают нести свое свои приходское служение, так как слишком стары, чтобы найти работу и новое место в обществе.

Среди молодых священников, число которых все уменьшается, процент крайних консерваторов и интегристов непрерывно растет – здесь и сторонники кардинала Лефевра, и члены братства Святого Петра, и даже члены Общества Святого Мартина. В результате католическая Церковь неуклонно теряет свое единство, что, в свою очередь, делает ее для людей все менее привлекательной.

Серьезный ущерб нанесли образу католической Церкви и скандалы, связанные с педофилией.

Средства массовой информации время от времени напоминают о 547 детях, ставших за многие годы жертвами сексуального домогательства и насилия в пользовавшемся в Германии хорошей славой Институте церковного пения в Регенсбурге, которым руководил отец Георг Ратцингер, брат того Ратцингера, что стал Папой под именем Бенедикта XVI.

Отец Ратцингер уверяет, будто понятия не имел, что происходит во вверенном ему учреждении. Хочется в это верить. Но как перед лицом массовых инцидентов такого рода не прийти к выводу, что священство в католической Церкви привлекательно лишь для людей больных? Я не хотел об этом недавнем скандале упоминать, но как можно видеть подобное на экранах или страницах газет, и просто отмахнуться от этих фактов, делая вид, будто ничего о них не знаешь? Захочет ли молодой человек, мечтающий о священном сане, оказаться в подобном обществе?

В православном мире, напротив, число приходов и монастырей не прекращает расти. Конечно, православные тоже не все белые и пушистые. У православных Церквей есть свои проблемы и беды. Но они не запятнали лик Божий и не извратили Христову весть. Многие католические священники переходят в православную веру. Встречи, диалога между двумя традициями, между христианами Востока и христианами Запада, более не избежать. За многие века между ними накопилось столько различий, и богословские разногласия эти проникли в повседневность так глубоко, что впору говорить о двух разных представлениях о том, что означает быть христианином, о двух параллельных христианских цивилизациях. Эти две традиции зачастую не просто игнорировали друг друга, но вступали между собой в соперничество, и даже в борьбу.

Настоящая книга обращена поэтому как к православным, так и к католикам, в стремлении помочь и тем и другим лучше узнать свою собственную традицию и яснее понять, что их разделяет и, порой, сталкивает. Говоря о западной и восточной Церквях, я часто буду для краткости пользоваться выражениями «на Востоке», или «на Западе», ни в коем случае не разумея под «Востоком» так называемых «восточных религий» – индуизма, буддизма, конфуцианства, даосизма, синтоизма и прочих…

В отношении молитвенного поклонения Богу и духовной жизни вообще различия между двумя традициями почти не дают о себе знать. Во всем, что касается смирения, аскезы, прощения, послушания, борьбы с искушениями, периодов уныния и сомнения, <…> они между собою согласны. На высотах духовной жизни сближаются они и с опытом великих подвижников Ислама и Индуизма. Замечательное свидетельство о встрече по ту сторону разделяющих официальные Церкви барьеров можно найти у Андре Луфа, который в течение тридцати четырех лет оставался настоятелем монастыря Мон де Ка, а последние двенадцать лет своей жизни прожил отшельником на юге Франции. Я приведу лишь один небольшой эпизод, но речь в нем идет о переживании, сыгравшем в жизни рассказчика ключевую роль.

Однажды, когда монастырь Мон де Ка посетил проездом молодой православный монах из Румынии, ему предложили выступить перед насельниками обители. В качестве темы монах, Андре Скрима, выбрал иноческую жизнь. «С первых же слов ясно стало, – пишет Андре Луф, – что событие состоялось. Мы стали единым целым. Не было больше его, православного монаха, и нас, монахов-католиков. Были монахи, разделявшие одно упование и живо ощутившие, что благодать у тех и других одна; что она, овладев ими, возводит их разными, но очень похожими путями к вершине и полноте, тоску о которой они ощущают всем сердцем – к преображению во славе возлюбленного Господа Иисуса Христа. Никто и ничто не смогло бы нарушить или поколебать сильнейшее чувство единения, охватившее в этот момент всех собравшихся».11
  Charles Wright, Le chemin du coeur, l’expérience spirituelle d’André Louf (1929– 2010), Salvator, 2017, p. 206.


[Закрыть]

В начале июля отец Синяков, ректор русской семинарии в Эпине-су-Сенар, одном из парижских пригородов, признался зрителям телевизионной передачи, что и ему случалось испытывать это чувство молитвенного единства, когда он наблюдал католиков за молитвой. Ему казалось в такие моменты, что никакого разделения Церквей в действительности не существовало.

Нельзя не вспомнить и о ревностном молитвенном чувстве, объединявшем в любви к Богу католиков и протестантов во французской общине Тэзе, возле Дижона. Этот экуменический центр был основан Максом Турианом и выходцем из Прованса Роже Шюцем в 1940 году, когда север Франции был уже оккупирован немцами. Тэзе оставался в «свободной» зоне. Духовное влияние этого центра было настолько велико, что католическая иерархия, в порядке исключения, позволила протестантам приступать к причастию вместе с католиками. Однако стремление к совместной молитве нередко встречало на своем пути трудности. Макс Туриан тайно присоединился к католической Церкви и даже принял священнический сан, что вызвало серьезную напряженность внутри общины. Брат Роже Шюц погиб в 2005 году от руки психически больной девушки.

Богословские расхождения устранены не были, и наличие их до сих пор напрямую сказывается на жизни как Церквей в целом, так и каждого отдельного верующего, что неизбежно приводит к их духовному оскудению. Глубокие богословские разногласия обусловили возникновение двух форм христианства и даже – не побоюсь этого слова – двух различных цивилизаций.

За внешним сходством молитвенных жестов и ритуалов кроется глубокое различие на уровне молитвенной жизни. Различно уже само внутреннее отношение к Богу: на Западе оно проникнуто страхом, а на Востоке – исполнено доверия и любви. Понятно, что я упрощаю и обобщаю, но в целом дело обстоит именно так.

Все, кому довелось бывать на православной пасхальной службе, были свидетелями радости, которая переполняет верующих, приветствующих друг друга возгласами: «Христос воскресе! Воистину воскресе!» Я отнюдь не преувеличиваю. О том же свидетельствует и религиозное искусство. Если на Западе оно натуралистично и чувственно, то на Востоке, словно стремясь освободиться от уз пространства и времени, пронизано символизмом и погружает зрителя в мир преображенный, обоженный. Отношение к смерти, браку, и жизни пола в этих традициях тоже разнится. Вся жизнь православного верующего строится совершенно иначе, нежели жизнь протестанта или католика. Я много писал об этом в другой своей книге.22
  François Brune, Retrouver Dieu malgré l’Église, Le temps présent, 2016.


[Закрыть] Здесь же мне бы хотелось поговорить, в первую очередь, о катастрофе, постигшей западное богословие, и разобраться в ее истоках. Сделав это, мы лучше поймем, почему христианство с самого начала оказалось расколото на два различных духовных мира. С одной стороны, Запад, который все глубже тонет в трясине рационализма и материализма, сделал своим лозунгом: «верю лишь тому, что вижу». С другой – Восток, всегда понимавший, что чувственный мир – это лишь внешняя оболочка реальности, ее временный и преходящий облик. Позвольте мне по памяти рассказать историю, которая эту разницу хорошо иллюстрирует. Один протестантский пастор, посетивший Россию в эпоху коммунистического режима, спросил у знакомого ему православного священника, в чем более всего нуждается его Церковь. Он рассчитывал, что тот заговорит о материальных проблемах, или об отношении русской Церкви с властями, но каково же было его удивление, когда тот, не задумываясь, ответил ему: «В Парусии». Иначе говоря, во Втором Пришествии! Дело в том, что в жизни православного человека все его помыслы устремлены к вечности. Разница между двумя формами цивилизации становится особенно очевидной в нашу эпоху, когда оплоты христианской веры исчезают один за другим, оставляя после себя духовную пустыню и обрекая Запад на верную гибель. Но все, чему мы становимся свидетелями в наши дни, является лишь результатом длительного процесса, продолжающегося на Западе уже многие сотни лет!

Господь, однако, никогда не переставал действовать в обеих традициях: многочисленные чудеса, равно как и явления Христа, Божией Матери и святых, имели место как в православном, так и в католическом мире.

Мне вспоминается, как в 1961 году, будучи в Стамбуле, я встретился в Фанаре с пригласившим меня на завтрак патриархом Афинагором. Он сказал мне тогда, что если католики действительно пожелают этого, литургическое общение можно будет восстановить очень быстро. Достаточно лишь, чтобы католики отказались от мысли навязать православным догматы, провозглашенные ими после разделения Церквей самостоятельно, без участия христиан Востока. «Оставьте изменения в Символе веры, догматы папской непогрешимости, Непорочного Зачатия и вознесения на небо Девы Марии в том виде, в котором вы их сформулировали, но признайте, что это ваша, западная традиция, а не вера Вселенской Церкви. Примите нас такими, какие мы есть, а мы, в свою очередь, примем вас». Вот что, если вкратце, сказал мне константинопольский патриарх. Но, увы – Риму было этого недостаточно! Об объединении Церквей, с их точки зрения, не может быть и речи без подчинения Римской церкви и принятия всеми догматов, провозглашенных Римом без согласия Востока. Другой возможный путь примирения Церквей – и, по-моему, самый простой – состоял бы в признании католической и римской церковью своих ошибок.

Особенно интересны в этом отношении события, разыгравшиеся в 1982 году в Суфании, христианском квартале Дамаска. Случилось это в смешанной семье: муж – православный, а жена – католичка, но византийского обряда. Ни он, ни она, не были особенно ревностны – церковь они посещали лишь по семейным праздникам. Однако именно эту пару Господь избрал для осуществления особенной миссии – единения христиан. Похоже, что официальные шаги, предпринятые в этом направлении обеими иерархиями – католической и протестантской – Его разочаровали.

Все началось с того, что принадлежавшая семье маленькая бумажная иконка начала источать миро. Явление это в православной среде хорошо известно. Речь идет о так называемых «мироточивых» иконах. Рассказывать о происшедшем подробно незачем– на тему событий в Суфании немало уже написано, да и сам я неоднократно встречался и говорил как с женщиной по имени Мирна, в чьей семье чудеса совершались, так и со священниками, которые эти чудеса (стигматы Мирны, явления Христа и Божией Матери) засвидетельствовали. Приеду лишь несколько выдержек из сообщений, полученных ей во время этих явлений: 7 сентября 1988 года Христос сказал Мирне: «Скажи детям моим, единства Я от них требую, да не от тех, кто ломает комедию, делая вид, что ради него трудится. Иди и объяви это всем». Но из всего, что было сказано во время этих явлений, ясно, что речь ни в коем случае не идет об «исправлении» восточной традиции по западному образцу. Так, в день Великой Субботы 10 апреля 2004 года, Христос ясно говорит следующее: «Вернитесь каждый к себе, но несите Восток в ваших сердцах. Отсюда вновь воссиял свет… оставайтесь подлинными сынами Востока. Не дайте отнять у вас свою волю, свою свободу, свою веру в этот Восток».33
  Antoine Arjakovsky: Myrna Nazour, messagère de l’unité, Editeur François Xavier de Guibert, 2010, p. 122 et 143.


[Закрыть] Дальнейшие события подтвердили эти слова. Чудо мироточения скоро начало привлекать к дому Мирны толпы паломников. Икона была торжественно перенесена в православный кафедральный собор и выставлена в нем на видном месте для поклонения. Но икона перестала мироточить! Несмотря на усердные молитвы, она отказывалась источать миро! Через какое-то время разочарованное и возмущенное духовенство положило икону в пакет для мусора и вернуло владельцам. И когда те вернули ее на почетное место, которое она занимала в их доме с самого начала этих событий, она вновь начала источать необычайной чистоты оливковое масло, что было подтверждено несколькими проводившимися в Германии лабораторными исследованиями.

Эта маленькая история, очень показательная, подтверждает, что единство христиан не нуждается в одобрении церковных властей. На страницах этой книги мне хотелось бы помочь православным христианам лучше разобраться в процессах, которые происходят в западной церкви, начиная с первых ее шагов. Сделать это не так уж просто, потому что католики, вообще говоря, православием интересуются мало. Они совершенно не знают православного богословия, а если и пытаются в нем разобраться, то применяют к нему свои собственные критерии и не понимают даже, в чем это богословие состоит – настолько трудно им отказаться от привычного образа мышления.

Я включил в эту работу целые страницы из моих предыдущих книг – таких как «Моя жизнь на службе Богу» и «Обрести Бога вопреки Церкви». Для православного читателя настоящая книга будет совершенно новой; что касается протестантов и католиков, то специально для них я развил некоторые свои прежние мысли подробнее, так как заметил, что мои читатели зачастую не видят последствий, к которым способны привести некоторые богословские заблуждения. Особое внимание я уделил анализу источников. Эта книга – не изложение моей точки зрения, хотя я позволяю себе порою вступить в полемику. Это прежде всего тексты и документы – документы, которые мне хотелось бы сделать всеобщим достоянием.

Франсуа Брюн

1. Критика источников вероучения

Современная западная точка зрения

Западные Церкви отдалились от великой христианской традиции. Это становится все очевиднее по мере того, как глубже становится переживаемый ими кризис, выхода из которого пока не предвидится. Основным источником христианского вероучения являются авторитетные тексты Нового Завета. Поэтому вполне естественно, что время от времени, по мере того, как расширяются археологические исследования, а методы изучения древних текстов становятся все более изощренными, богословы и экзегеты пытаются заново оценить достоверность текстов, завещанных нам Преданием. Вот уже пятьдесят лет как исследователи единодушно признали, что Евангелия представляют собой не прямые свидетельства о жизни Христа, а позднейшие тексты, созданные в первых христианских общинах. Главным аргументом служит для наших специалистов тот факт, что Евангелия наполнены рассказами о чудесах, исцелениях, изгнаниях бесов, и напоминают, скорее, волшебную сказку. Как констатировал недавно Проповедник Папского двора Раньеро Канталамесса, «около трети текста Евангелий представляют собой рассказы о чудесах, совершенных Иисусом за краткое время Его общественного служения. Невозможно абстрагироваться от этих чудес или дать им естественное объяснение, не поставив Евангелия с ног на голову и не лишив его тем самым всякого смысла».44
  Raniero Cantalamessa, homélie du 27 janvier 2008, citée par Joachim Bouflet dans Une histoire des miracles du Moyen Âge à nos jours, Seuil, 2008, p. 28.


[Закрыть] К сожалению, к чудесам в современных западных Церквях относятся настороженно.

В 1989 году на юридическом факультете Свободного университета Берлина была защищена диссертация, автор которой пытался выяснить, при каких условиях на судебном процессе могут быть признаны действительными свидетельства, полученные паранормальными способами. В ходе исследования автора заинтересовало отношение современной католической Церкви к чудесам. Оказалось, что большинство богословов убеждены, что чудес не бывает, а значит рассказы о них и в Ветхом, и в Новом Заветах вымышлены. Автор диссертации составил три списка. В первый из них вошли богословы, считающие, что явлений, противоречащих законам природы, не может быть, а, следовательно, не может быть и чудес. Во второй он включил богословов, которые считают, что по крайней мере Христос, будучи Богом, способен был творить чудеса, хотя оговаривают при этом, что все истории об исцелениях, изгнаниях демонов, умножении пищи, хождении по водам – это всего лишь перепевы сюжетов из языческой литературы. Евангельские чудеса для этих богословов хотя и допустимы теоретически, но в действительности крайне маловероятны. И, наконец, в третий список вошли богословы, которые в реальность чудес еще верят.55
  Harald Grochtmann, Unerklärliche Ereignisse, überprüfte Wunder und juristische Tatsachenfeststellung, Verlag Hl. Pater Maximilian Kolbe, 1989.


[Закрыть]

Эти списки отражают положение дел в немецком богословии тридцатилетней давности. Ситуация во Франции однако была такой же, и вряд ли за прошедшие годы в большинстве католических стран она изменилась к лучшему.

В своей замечательной и неожиданной по результатам работе Бертран Мехё, один из лучших современных специалистов по парапсихологии и автор ряда методологически безупречных исторических исследований, с самого начала подчеркивает: «Современные христианские богословы сохранили представление о милосердии Иисуса и его отказе от земной власти, но о Его чудесах они предпочитают помалкивать. Чудотворные способности Иисуса они затушевывают, говоря о них очень осторожно, словно испытывая некоторую неловкость: особый язык и стратегии, к которым они для этого прибегают, пожалуй, заслуживают специального изучения.

«Подобное отношение к Его чудесам характерно как для экзегетов, так и для светских историков, проникнутых рационалистическими идеями или вынужденных с ними так или иначе сообразовываться. Для первых из них поиск реальности, которую научная общественность считает иллюзией, вообще не имеет смысла. Для вторых – вера в чудеса является низшей и регрессивной формой духовной жизни, от которой христианство давно сумело освободиться и о возвращении к которой не может идти и речи. Она связана в глазах образованных людей с популярными верованиями и должна быть методически деконструирована».66
  Bertrand Méheust, Jésus thaumaturge, enquête sur l’homme et ses miracles, InterEditions, 2015, pp. 2-3.


[Закрыть]

Одним из вопиющих примеров систематической враждебности к сверхъестественному стал случай, произошедший недавно в связи с одним из процессов канонизации. В 1531 году Пресвятая Дева, Матерь Божия, явилась бедному мексиканскому индейцу и оставила отпечаток своего лика у него на плаще. Подлинность этого события была признана католической Церковью уже давно, но сам индеец канонизирован не был. Святилище в Гвадалупе, в Мексике, посвященное этому событию, огромно по размерам и включает несколько храмов. Это самое популярное место паломничества обоих Американских континентов, куда ежегодно стекаются многие тысячи верующих. И вот, незадолго до канонизации этого индейца монсеньор Шуленбург, ректор этого огромного комплекса, этого важнейшего религиозного центра обеих Америк, обратился к Ватикану с настойчивым требованием отказаться от канонизации индейца Хуана Диего, утверждая, что чудесные видения Богородицы являются вымыслом, а самого индейца якобы никогда не существовало!77
  François Brune, La Vierge du Mexique, Le Jardin des Livres, новое издание 2008, Le dernier miracle de la Vierge du Mexique, Le temps présent, 2011.


[Закрыть] Позднейшие исторические изыскания подтвердили существование Хуана Диего, а в ходе научно исследования его плаща и запечатлевшегося на нем лика Матери Божией был обнаружен целый ряд связанных с ними удивительных, неоспоримых и совершенно необъяснимых явлений.

Таким образом, наши новые богословы не верят ни в чудеса, ни в дьявола, ни в случаи воскрешения мертвых – воскрешение Лазаря, например. Но они понимают, что настоящие спутники Христа, его ученики и апостолы, выдумать эти случаи не могли. Остается предположить, делают они вывод, что чудеса эти суть измышления авторов Евангелий, преследовавших педагогические цели, которые их извиняет и объясняет. Домыслы эти возникли либо в результате преувеличения реальных фактов, обраставших по мере их распространения чудесными подробностями, либо из пересказа притч, которые со временем начинали восприниматься как реальные факты. Поскольку на такие процессы требуются многие годы, приписывать их непосредственным свидетелям жизни Христа не следует. Вот так уже пятьдесят лет наши богословы и экзегеты внушают нам, будто Евангельские тексты написаны не учениками Христа, а представляют собой позднейшие тексты, сложившиеся в раннехристианских общинах. Расхождения между Евангелиями интересуют подобных исследователей куда больше, нежели то, что между ними есть общего. Хотя они признают что у некоторых из Евангелий мог быть один общий источник. Это знаменитый источник Q (от немецкого Quelle – источник). Попытавшись определить, что этот источник собой представляет, они обратили внимание, что Евангелия адресованы разным читателям, чем и объясняется разница в освещении тех или иных эпизодов жизни Христа. На подобную обработку источника, объясняют они, требуются многие годы. Я не говорю здесь о трудах ученых, работающих в стороне от теоретиков переднего края. Речь идет о многих поколениях рядовых исследователей, посвятивших этой работе всю жизнь.

Мы не собираемся здесь оспаривать ценность этой работы. Спорным нам представляется лишь вывод, к которому они в результате приходят. Вывод, согласно которому Евангельские рассказы о жизни Христа весьма далеки от того, что происходило в действительности. Целыми десятилетиями тысячи экзегетов распространяли по всему миру эти вредоносные теории, подрывая тем самым основы веры. Теории эти проникли во множество кружков по изучению Библии, и в каждом приходе можно найти их сторонников. Современные экзегеты получили образование в учебных заведениях, существующих под эгидой Церкви. Они знают латинский, греческий, еврейский, арамейский и другие, более древние языки, которые приходилось изучать и мне: древнеегипетский с его иероглифической письменностью, ассиро-вавилонский, шумерский. Я не говорю уже об основных современных языках, позволяющих им быть в курсе работы своих коллег. Это настоящие ученые, чрезвычайно сведущие в своей области. Но в паранормальные явления они не верят, или не хотят о них знать; об опыте клинической смерти они либо вообще не слышали, либо считают это явление не заслуживающим какого-либо интереса. Они погружены с головой в свои рукописи, живут, отгородившись от мира, а эволюция науки и современные интеллектуальные движения им совершенно чужды. Они не имеют под собой почвы – основы жизни – словно помидоры, которые выращивают в наши дни гидропонным способом.

На протяжении многих десятилетий все шло гладко, пока один очень уважаемый в своей профессиональной среде английский экзегет, Робинсон, и сам прежде бывший сторонником поздних датировок Евангелия, не обратил внимания на один труднообъяснимый факт. Дело в том, что в 70 году н. э. в Иерусалиме произошло событие колоссальной важности. Город был захвачен римлянами, которые разрушили храм, сравняли с землей королевский дворец, резиденцию римского наместника и городские стены, половина населения оказалась перебита, а другая рассеяна по разным провинциям империи. Катастрофа эта произошла в 70 году, и ни в одном из новозаветных текстов – ни в Евангелиях, ни в Посланиях, ни в Деяниях апостолов, ни в Апокалипсисе – нет на это даже намека! Ни в одном! А Христос, между тем, неоднократно предсказывал падение Иерусалима в скором будущем. Если бы Евангелисты или Св. Павел писали после этого события, они не упустили бы возможности подчеркнуть, что пророчества Христа сбылись в точности. Это был бы превосходный способ если не подтвердить божественность Христа, то продемонстрировать, по меньшей мере, Его сверхъестественный дар.

Единственное возможное объяснение подобного умолчания состоит в том, что все новозаветные тексты были написаны еще до взятия Иерусалима. Будь некоторые из них впоследствии переработаны и дополнены, новые авторы не преминули бы заполнить эту лакуну и упомянули бы о случившейся катастрофе. Некоторые исследователи отнеслись к аргументам Робинсона серьезно, но большинство авторов, пишущих сегодня на эту тему, их просто проигнорировали. Нужно заметить, что в Евангелии от Луки Христос неоднократно и настойчиво говорит о скором разрушении Иерусалимского храма. Поскольку исследователи в божественность Христа не верят и феномен ясновидения не признают, им остается лишь заключить, что Евангелие от Луки было написано уже после этих событий. Так же, как и Евангелие от Матфея, которое они датируют 80-90 годами.