Текст книги "Друиды"

Франсуаза Леру
Друиды

Кельтские друиды и книга Франсуазы Леру

Предисловие к русскому изданию

Друиды были жрецами древних кельтов,[1]1
  Для обозначения кельтов античные авторы использовали различные наименования. Греческие писатели обычно называли их κελτοι, при том что Цезарь и Павсаний утверждали, что это было самоназвание кельтов. В начале III в. до н. э. в греческих текстах появилось новое наименование кельтов – галаты Γαλάτοα. Римляне континентальных кельтов называли галлами (Galli). Кельтов Британских островов античные писатели называли британцами, бритами, используя различные формы этого названия: βρετανοί, Brittani, Brittones.


[Закрыть] которые были крупнейшим варварским народом Европы второй половины I тыс. до н. э. Кельты создали уникальную цивилизацию. Обработка металла у кельтов имела давнюю традицию и достигла весьма высокого уровня, отличаясь поистине виртуозным техническим совершенством. Крупный английский археолог В. Коркоран, специально занимавшийся этим вопросом, полагал, что вообще технологический уровень латенских кельтов за немногими исключениями был равен, а в некоторых отношениях даже превосходил технологический уровень римлян.[2]2
  Corcoran W. P. Preface // Chadwick N. The Celts. London, 1970. P. 38.


[Закрыть] Гончарное ремесло кельтов, также весьма развитое, составило основу гончарного производства Западной и Средней Европы римского и последующего периодов. Большие города кельтов, имевшие мощные оборонительные укрепления и архитектурное оформление, уже приближавшееся к нормам классического градостроительства, были крупными центрами ремесла и торговли.

В период второго железного века (начиная приблизительно с 475 г. до н. э.) кельты захватили обширные территории: Галлию и Богемию, Англию и Ирландию, Северную Италию и Средний Дунай. Затем военная экспансия кельтов сменилась экономической и культурной экспансией в завоеванных странах. Таким образом кельты насытили новыми, прогрессивными «технологиями» первобытную цивилизацию, развивавшуюся на европейских территориях к северу от Альп.[3]3
  Кельтскую цивилизацию соотносят с двумя археологическими культурами, представляющими европейский железный век: с галылтатской культурой (датируется временем с VIII до V в. до н. э.), названной по могильнику, обнаруженному возле небольшого городка Гальштат в Юго-Западной Австрии, и с латенской культурой (V–I вв. до н. э.), получившей название от стоянки Ла Тен на берегу швейцарского озера Невшатель.


[Закрыть] Исследователи кельтской истории отмечают, что кельты сыграли весьма важную роль в деле завершения процесса развития европейской первобытной культуры.[4]4
  Филип. Я. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961. С. 9.


[Закрыть] А. Берр назвал их «факелоносцами» (porteurs du flambeau) Европы.[5]5
  Вегг H. Introduction // Hubert H. Les Celtes depuis l'époque de la Tène et la civilisation celtique. Paris, 1932. P. III.


[Закрыть] Без них она, может быть, превратилась бы в северо-западную провинциальную окраину античного мира. Кельты были своеобразными «двигателями прогресса» будущей Европы.

Движущей силой, которая вела этот удивительный народ к выполнению его высокой миссии, была могущественная корпорация друидов, наличие которой представляло самый поразительный аспект созданной кельтами культуры. Друиды были не просто хранителями и толкователями древней мудрости, как жрецы любого народа. Судя по сообщениям античных авторов, друиды были обладателями особого учения, по отношению к которому Цезарь употребляет слово disciplina.[6]6
  Caes, B. G., VI, 14, 3.


[Закрыть] Оно указывает на упорядоченный характер друидического знания, на наличие известной доктрины. Друиды излагали это знание своим ученикам в дали от людей и их жилищ, в тишине и как бы в непосредственном общении с «сакральным», в глубине пещер и лесов.[7]7
  Mela, III, 2, 19.


[Закрыть] На это таинственное и торжественное обучение друидов намекает Лукан, говоря, что их жилищами являются сокровенные рощи и леса, куда они удаляются.[8]8
  Luc, I, 452–454.


[Закрыть] Урок проходил в форме волнующего приобщения к истинам, единственным хранителем и толкователем которых был жрец, и которые он доверял по секрету своему ученику.

Цезарь сообщает, что было запрещено записывать стихи друидов.[9]9
  Caes., B. G., VI, 14, 3.


[Закрыть] Он объясняет запрещение друидов записывать основные положения их учения следующим образом: «Мне кажется такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти».[10]10
  Caes, Β. Υ., VI, 14.


[Закрыть] Это нежелание друидов профанировать их учение можно объяснить тем, что друидическое знание было уделом духовной аристократии. Поэтому жрецы запрещали что-либо записывать, чтобы учение не распространилось среди непосвященных.

В связи с этой скрытностью античные авторы не могли сказать чего-либо определенного о внутреннем содержании учения друидов. Тем не менее как в древности, так и в новое время создавались различные гипотезы на этот счет и античными писателями, и исследователями нового времени. Наиболее доступной стороной учения друидов была, видимо, та его часть, которую друиды излагали всей галльской знатной молодежи, а не только неофитам «ордена». Это была целая система прекрасного образования и воспитания. Молодые аристократы приобщались друидами к священным тайнам природы (в частности, у друидов были глубокие познания в астрономии и астрологии) и человеческой жизни. Они узнавали о своих обязанностях, из которых главная состояла в том, чтобы быть воином[11]11
  Mela, III, 2, 18, 19.


[Закрыть] и уметь умирать (melu mortis neglecto).[12]12
  Caes., B. G., VI, 14, 6.


[Закрыть] Хотя сами друиды были освобождены от военной службы,[13]13
  Caes., B. G., VI, 14, 1–2.


[Закрыть] они тем не менее воспитывали молодежь воинственного народа, поскольку были «воинами знания».

Помимо этого знания, имевшего, прежде всего, практическое применение и определявшего важнейшую социальную функцию друидов как воспитателей кельтской молодежи, античные авторы приписывали друидам доктрину особого рода, возвышенную и глубокую. Правда, почти единственной чертой этой доктрины друидов, известной античным писателям, зато чрезвычайно поразившей их воображение, была вера друидов в бессмертие. Цезарь сообщает, что основной аспект учения друидов – это вера в бессмертие души.[14]14
  Caes., B. G., VI, 14.


[Закрыть] Друидическая вера в бессмертие души зафиксирована авторами, тексты которых принадлежат к двум большим группам источников по классификации, принятой в современной кельтологии.

Это тексты авторов, принадлежащих к так называемой посидониевской группе или посидониевской традиции, у истоков которой стоял философ-стоик Посидоний, бывший в то же время известным и разносторонним ученым, путешественником, историком, этнографом. К этой традиции принадлежат Диодор Сицилийский, Страбон, Цезарь, Лукан, Помпоний Мела, Аммиан Марцеллин и другие, помимо личных наблюдений и других источников, использовавшие материал Посидония. Ко второй большой группе античных источников по друидам и кельтам, называемой александрийской традицией ученых александрийской школы, начиная с I в. н. э. и далее. Это сочинения – Диона Хризостома и Ипполита, Диогена Лаэртского и Александра Полигистора. Их исследования пролагают путь работам ранних отцов церкви III в. н. э.: Клемента, Кирилла и Оригена.

Обе традиции не просто фиксируют наличие идеи о бессмертии души в учении друидов, но проводят аналогии между друидической верой в бессмертие и пифагорейским метемпсихозом. Это естественно, так как это была наиболее близкая параллель, которая в данном случае приходила в голову интеллектуалам классического мира. В посидониевской традиции, вообще достаточно сдержанной по отношению к кельтам и друидам, наиболее образно высказался на этот счет в I в. н. э. Валерий Максим: «Рассказывают, что они одалживают друг другу суммы, которые будут выплачены в другом мире, настолько они убеждены, что души людей бессмертны. Я бы назвал их безумными, если бы эти одетые в штаны варвары не верили в то же самое, во что верил грек Пифагор».[15]15
  Valer. Max., II, 6, 19.


[Закрыть]

Александрийские источники гораздо более восторженны по отношению к друидам. По сообщению Ипполита (III в. до н. э.), «друиды у кельтов в высшей степени склоняются к пифагорейской философии, притом, что виновником такого образа мыслей у них явился Замолксис, раб Пифагора, фракиец по рождению, который после смерти Пифагора, придя туда, стал основателем подобной философии у них».[16]16
  Hipp., Philosophum. I, XXV.


[Закрыть] Незадолго до того, как это было написано, Клемент Александрийский[17]17
  Strom., I, XV, 71, 3.


[Закрыть] тоже высказался по поводу связи между друидами и Пифагором: «Пифагор был слушателем галатов и браминов. Таким образом, философия, наука весьма полезная, процветала в древности среди варваров, излучая свой свет на народы, и позже она пришла к эллинам. Первыми в ее рядах были пророки египтян и халдеи ассирийцев, друиды галатов и семанеи бактрийцев и философы кельтов, и маги персов». Таковы были гипотезы древности о том, что представляло собой учение друидов.

Ученых нового времени также весьма занимала и до сих пор занимает мысль о характере и сущности учения друидов. Они проводят исследования по разным направлениям. Прежде всего, проверена правомерность сравнения друидической веры в бессмертие с пифагорейством.[18]18
  Kendrick T. D. The Druids. London, 1927. P. 106–108.


[Закрыть] Рассмотрение всей совокупности имеющихся источников показывает, что такое сравнение не оправдано. В отличие от пифагорейцев представление о бессмертии кельтов не включало идеи реинкарнации. Они не верили и в переселение души в тела животных, но скорее верили в выживание души умершего в «ином» мире в форме, которая может быть узнана. Наиболее ясно эта концепция о «Другом Мире» друидов выражена и суммирована у Лукана: «И не тихих долин Эреба, и не глубин унылого царства Плутона ищут тени мертвых. То же самое дыхание одушевляет их члены в ином мире. Смерть – это середина долгой жизни».[19]19
  Luc. Phars., I, 450–458.


[Закрыть] Кельты представляли себе «потустороннюю» жизнь более счастливым продолжением земной, происходящим где-то на удаленных оконечностях земли или на дальних островах за морем. Кроме того, в вероучении друидов отсутствовала, насколько можно судить, идея правосудия. Они, кажется, не делали различия между добром и злом, и не похоже, чтобы у них было какое-нибудь представление об искупительном круге перерождения души, когда душа была бы заключена в цепь земных тел, что является существенной чертой пифагорейского учения. Однако, хотя между рассматриваемыми доктринами не было какой-нибудь действительной общности, допустимо думать, что мог быть какой-то глубинный слой изначальной концепции, общей и для друидизма, и для пифагорейства.

Другое направление современных исследований друидизма состоит в том, что анализируется античная традиция о друидах и кельтах в двух основных вариантах (и посидониевская, и александрийская группы источников) с тем, чтобы выяснить, насколько реальный исторический материал содержит каждая из них.[20]20
  Tierney J. J. The Celtic ethnography of Posidonius // Proc. Roy. Hish. Acad., 1960. Vol. 60. Section 4–5. P. 189–275.


[Закрыть] Установлена основная особенность посидониевской традиции, которая состояла в том, что она содержит в большой степени эмпирический материал, представляющий информацию, полученную из первых рук: или от кельтов, или в результате собственных наблюдений авторов. По крайней мере, два крупных представителя этой группы (основоположник традиции Посидоний и Цезарь) входили в длительные контакты с кельтами.

О Посидоний известно, что он путешествовал по Галлии, лично наблюдал нравы и обычаи галлов, использовал массалиотские источники. Цезарь же пробыл в этой стране в общей сложности около десяти лет. Тексты александрийской традиции представляют антикварно-филологические работы, использующие информацию, полученную из вторых рук. По мнению исследователей, особенность александрийской традиции состоит в том, что она слишком идеализирует друидов.

Такая исследовательская позиция лишает друидов их роли в становлении первых философских систем наряду с магами, халдеями, пророками египтян, которую приписывали им александрийцы. Однако она вводит друидизм в круг проблем, игравших важную роль в философском и политическом теоретизировании, получившем весьма широкое распространение в период кризиса греческого полиса. Тогда была создана концепция культурной и экономической эволюции человеческого рода, с которой и была тесно связана идея идеализации варваров. Создатели этой утопии (главным образом философы-стоики) пытались противопоставить тогдашнему упадку и разложению образ другого общества со счастливой, безмятежной, прекрасной жизнью.

В основе этого противопоставления лежало представление о счастливом «Золотом веке», которое развивалось в двух направлениях: с одной стороны «Золотой век» искали в прошлом – его связывали с блаженными первоначальными временами, с царством всеобщего благоденствия, существовавшем при Кроносе, а с другой стороны полагали, что в настоящее время его можно найти у тех варварских народов, которые еще не достигли уровня цивилизации, характерного для греков. Это второе направление обусловило появление концепции, идеализирующей варваров – «благородных дикарей», к числу которых относили и мифические народы (как, например, гиперборейцев), и реально существовавшие (например, скифов и кельтов).

Идеализирующая варваров тенденция, так откровенно проявляющаяся в александрийской традиции, наоборот, в посидониевской при первом рассмотрении начисто отсутствует. Диодор, Страбон и Цезарь говорят о жестокости и бесчеловечности кельтов, иллюстрируя это положение рассказами о человеческих жертвоприношениях, а также указывают на такие недостатки кельтского характера, как легкомыслие, суетность, алчность. Однако не следует забывать, что поскольку Посидоний был одним из крупнейших философов-стоиков и к этому же философскому направлению принадлежали Диодор и Страбон, то естественно, что идеи стоиков должны были окрашивать их произведения.

И действительно, идеализация варваров проявляется, хотя и несколько своеобразно, и в посидониевской традиции. Так, образы германцев, которые, по Страбону (VII, 1, 2) были просто самыми дикими из кельтов, обрисованы явно идеализированно: первозданная чистота и целомудренность нравов германцев Цезаря и Тацита, который в своей «Германии» тоже использовал греческие источники, дают представление о том, что они еще во многом пребывают в блаженном состоянии «Золотого века».

Согласно воззрениям стоиков, германцы представляют «золотое» прошлое кельтов. А кельты Диодора и Страбона, галлы Цезаря живут в обществе более цивилизованном, разделенном на классы, обладающем могущественным жречеством. По теории стоиков о происхождении и культурном развитии рода человеческого в таком цивилизованном обществе должны были проявиться черты религиозного и политического вырождения по сравнению с предшествующим прекрасным, первобытным состоянием. Таким образом, та интенсивная по окраске картина жестокости и бесчеловечности кельтов, а также недостатков, свойственных их темпераменту, которая дана Диодором, Страбоном и Цезарем, является до некоторой степени иллюстрацией этого положения теории стоиков. Это не значит, что все факты выдуманы, просто акценты расставлены в соответствии с философскими воззрениями авторов.

Хотя, с одной стороны, идеи стоиков усилили враждебное кельтам настроение, пронизывающее кельтскую этнографию посидониевской традиции, однако, с другой стороны, эти же идеи определили черты идеализации, имеющиеся в одном из разделов этой этнографии. По теории стоиков, «Золотой век» еще не совсем покинул кельтов, хотя они уже до некоторой степени приобщились к цивилизации. Величайшие мудрецы, справедливейшие судьи – друиды были отмечены отблеском «Золотого века». Интересно, что в характеристике друидов и сдержанная, временами даже враждебная по отношению к кельтам посидониевская традиция, и панегирическая александрийская смыкаются.

Рассмотренные выше направления современных исследований древних кельтов, пытающиеся представить учение друидов как простое верование, характерное для примитивных обществ, преимущественно критичны. Однако среди современных исследователей существуют и другие подходы. Неординарной является точка зрения французского мыслителя Р. Генона, представителя традиционализма, противопоставлявшего «сакральное» и «профанное», циклический ход истории и «эволюционный», «линейный» путь ее развития. Согласно Генону, существует так называемая примордиальная традиция, которая представляет сверхвременной синтез всех знаний человеческого мира-цикла.[21]21
  Генон Р. Кризис современного мира. M., 1991. С. 122.


[Закрыть] Примордиальная традиция настоящего цикла пришла из гиперборейских регионов. Затем она разделилась на несколько вторичных потоков, соответствующих различным направлениям исторического движения. На Западе черты великой гиперборейской традиции отчетливее всего проступали в сакральных доктринах древних кельтов, которые хранили и проповедовали друиды.[22]22
  Там же. С. 29–30.


[Закрыть] Такая точка зрения подтверждает роль друидов как величайших мудрецов и философов, усиленно приписываемую им авторами александрийской и посидониевской традиций.

Какова бы ни была реальная роль друидов в общем контексте античной интеллектуальной жизни, несомненно, что они составляли духовную элиту своего собственного кельтского мира. Такое положение друидов в кельтском социуме подкреплялось и определялось присущей корпорации друидов достаточно сложной структурной организацией, высоким социальным статусом друидов, их политическим могуществом.

О высоком положении друидов в обществе кельтов имеются сообщения античных авторов, принадлежавших как к посидониевской, так и к александрийской традициям. Так, Диодор Сицилийский говорит об общественном авторитете друидов, об их способности предотвращать собирающиеся начаться войны: «Не только в мирных домах, но и в войнах особенно повинуются им (друидам) и лирическим поэтам не только друзья, но и враги. Часто они выходят между войсками, выстроившимися в боевом порядке, грозящими мечами, ощетинившимися копьями, и усмиряют их, как будто укрощая каких-то диких зверей».[23]23
  Diod., V, 31, 5.


[Закрыть] Цезарь, наш главный источник по друидам, начинает свой рассказ о них сразу же с подчеркивания чрезвычайно высокого положения сословия друидов у галлов: «Во всей Галлии существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом. Вышеупомянутые два класса – это друиды и всадники».[24]24
  Caes., В. G., VI, 13.


[Закрыть]

Завершает этот ряд свидетельств, настаивающих на большой политической значимости друидов в кельтском обществе, высказывание Диона Хризостома, автора, относящегося уже к александрийской традиции. Его свидетельство особенно подчеркивает социально-политическое могущество друидов: «И без них не было позволено царям ни делать что-нибудь, ни принимать какие-нибудь решения, так что в действительности они управляли, цари же, сидевшие на золотых тронах и роскошно пировавшие в больших дворцах, становились помощниками и исполнителями воли их».[25]25
  Dion Chrys., Or., XLIX.


[Закрыть] По поводу свидетельства Диона Хризостома существует разногласие мнений. С. Пигготт считал, что «здесь златоустый оратор изобретает свой собственный золотой век».[26]26
  Piggott S. The Druids. New York, 1968. P. 109.


[Закрыть] По мнению же Т. Кендрика, рассказ Диона Хризостома является риторической обработкой какого-то более раннего (чем время Диона Хризостома – ок. 100 г. н. э.) свидетельства о прежнем могуществе друидов.[27]27
  Kendrick T. D. Op. Cit. P. 93


[Закрыть] Действительно, если отбросить риторическую форму, то в рассказе Диона Хризостома мы получим положение дел, характерное для независимой Галлии дорийского периода, когда в раздробленной, истощенной междоусобицами стране духовная элита, крепко сплоченная в единое сословие, была единственной реальной силой, стоявшей выше светской власти общин. Следует подчеркнуть, что «орден» друидов не пополнялся по принципу наследственности, в него вступали добровольно, но по указанию богов[28]28
  Caes., B. G., VI, 14, 2.


[Закрыть] Таким образом друиды не были замкнутой наследственной кастой, какие встречаются на Востоке. С другой стороны, они не образовывали касты, противоположной аристократическому сословию: друиды были посвященными, служившими культу, как всадники были аристократами, посвятившими себя оружию[29]29
  Caes, B. G., VI, 13, 1–3.


[Закрыть] Друиды пользовались особыми преимуществами по сравнению со всеми другими галлами: не платили налогов и вообще были освобождены от военной службы и от всех других повинностей. Они принадлежали светской жизни, жили, так сказать, в «социуме»: могли жениться, владеть собственностью, передвигаться, заниматься дипломатической и судебной деятельностью.

В корпорации друидов, предоставлявшей такие большие возможности своим членам, была установлена стройная иерархия и твердая внутренняя дисциплина. Во главе организации стоял верховный друид. Он избирался самими друидами, а не назначался государственными властями. «Орден» друидов стоял совершенно независимо от всей гражданской власти. Фюстель де Куланж отмечал, что сословие друидов «помещалось, так сказать, вне галльских племен и как бы даже возвышалось над ними».[30]30
  Фюстель де Куланже. История общественного строя древней Франции. Т. 1. Римская Галлия СПб., 1901. С. 35.


[Закрыть]

Иерархия в «ордене» не ограничивалась наличием верховного друида. Жрецы делились на три категории, различавшиеся по рангу и достоинству исполняемых обязанностей. Главенствующее положение в «ордене» занимали друиды,[31]31
  δράΐδαι у Diod., V, 31; Strabo, IV, 4, 5, druids у Caes., В. Y., VI, 13, 3; dryade y Amm. Marc, XV, 9, 8.


[Закрыть] совершавшие самые торжественные из жертвоприношений и исполнявшие политические функции. Второстепенные жреческие функции и разного рода магические обряды совершали прорицатели, для обозначения которых античные писатели используют различные термины – ούάτε ις,[32]32
  Strabo, VI, 4, 4.


[Закрыть] μάντεις[33]33
  Diod., V, 31, 2–5.


[Закрыть] и euhages.[34]34
  Amm, Marc, XV, 9, 8.


[Закрыть] Третью категорию составляли поэты, которых все авторы единогласно называют бардами.[35]35
  βαρδοή y Diod., V, 31, 2–5; Strabo, IV, 4, 4; bardi y Amra. Marc, XV, 9, 8.


[Закрыть]

У друидов были и юридические функции. Во время ежегодных собраний друидов всей Галлии, которые происходили в области карнутов, они судили преступления всякого рода.[36]36
  Caes, B. G., VI, 13, 5.


[Закрыть] Грозная санкция поддерживала авторитет друидов: им принадлежало право отлучения от культа тех, кто не повиновался их приговорам. Эта санкция вполне объясняет то высокое социальное положение, которое друиды занимали в Галлии. Обладая могуществом и правом отлучения от культа, стройной организацией и строгой дисциплиной, которая сплачивала их и выгодно выделяла на фоне разрозненных, недисциплинированных племен, составлявших Галлию, друиды имели реальную власть над гражданским населением.

В таком варианте для друидизма невозможно найти аналогии ни среди культовых организаций древнего мира, ни среди религиозных организаций нового времени. Единственную параллель, может быть, можно найти опять у Р. Генона. Он так определял традиционную цивилизацию: «Традиционной цивилизацией мы называем цивилизацию, основанную на принципах в прямом смысле этого слова, то есть такую, в которой духовный порядок господствует над всеми остальными, где все прямо или косвенно от него зависит, где как наука, так и общественные институты являются лишь преходящим, второстепенным, не имеющим самостоятельного значения приложением чисто духовных идей».[37]37
  Guenon R. Orient et Occident. Paris, 1924. P. 150.


[Закрыть] По Генону, в случае подлинно традиционной цивилизации высшей инстанцией является, таким образом, чисто духовная власть, в компетенции которой находится сохранение совокупного человеческого знания и его высших принципов. Ниже следуют уровни светской власти, применяющие принципы к конкретным социальным условиям. Еще ниже идут уровни хозяйственного устройства, складывающегося в ходе приложения этих же принципов к еще более конкретной сфере. Понятно, что в таком обществе самое высокое место должна занимать духовная элита, стоящая над общественными институтами.[38]38
  Guenon R. La crise du monde moderne. Paris, 1964. P. 88.


[Закрыть] Заветной мечтой Генона было воссоздать эту духовную аристократию, сформировать «новую элиту», способную вывести современный западный мир из глубокого кризиса, в котором он находится. И кажется, что в случае с друидами теоретические построения Генона обрели историческую реальность.

Таким образом, античная литературная традиция о друидах уже давно и тщательно исследована, что позволило воссоздать достаточно ясную картину существования и функционирования «ордена» друидов, а также выстроить интересные гипотезы о характере и сущности друидизма и о его отношениях со сложной идеологической жизнью античного мира. Однако, кроме античной литературной традиции, существуют и другие группы источников по кельтскому друидизму. Так, для уточнения друидической веры в бессмертие души и кельтских представлений о Другом Мире используются археологические материалы. В данном случае интересны данные археологии, связанные с исследовании кельтских погребений, изучение архитектуры и погребального инвентаря которых позволяет, с одной стороны, делать выводы о социальной структуре общества, а с другой, иллюстрирует представления кельтов о загробном мире.

Причем здесь могут быть использованы не только данные исследований погребений, относящихся непосредственно к дорийской эпохе, то есть ко II в. до н. э., но и гораздо более ранних и более поздних. Как показал М. Аманд, религиозные традиции, лежащие в основе погребальных ритуалов, очень устойчивы и могут быть прослежены, например, на территории Бельгии на протяжении длительного промежутка времени, начиная с бронзового века и кончая III в. н. э.[39]39
  Amand M. Folklore et archéologie belgo-romaine. Latomus XXVIII, 1969. P. 199–203.


[Закрыть]

Сначала мы рассмотрим результаты исследований ранних кельтских погребений конца VII, VI вв. до н. э., самые роскошные из которых, так называемые «княжеские» захоронения, принадлежащие могущественным гальштатским вождям. Самые ранние гальштатские курганы, датирующиеся VII в. до н. э., найдены в районе верхнего Дуная, Верхней Австрии, в Баварии и Богемии. Курганные насыпи сооружены над просторными погребальными камерами, стенки которых были обложены деревом. Сами курганы иногда окружены рвом, а насыпи достигают огромных размеров. Среди этих курганов самыми интересными являются захоронения, содержащие четырехколесные повозки, конские сбруи, богатые детали конской сбруи. В них похоронены мужчины с бронзовым или железным мечом в ножнах. Могилы содержали большое количество керамики, иногда украшенной геометрическим орнаментом.

В течение VI в. до н. э. центр самых богатых захоронений перемещается на запад – в район верхнего Рейна, в юго-западную Германию, Швейцарию и Бургундию. Самым замечательным из бургундских курганов является курган, открытый в 1953 г. в Виксе (у Шатильон-сюр-Сен в области возвышенности Кот д'Ор).[40]40
  Joffroy R. L'oppidum de Vix et la civilisation hallstat-tienne finale dans l'Est de la France. Paris, 1960.


[Закрыть] В нем обнаружено богатое захоронение гальштатской «княгини». Под курганом (диаметр 42 м, высота 6 м) была сооружена деревянная погребальная камера. В ней на кузове четырехколесной колесницы было положено тело молодой женщины с золотой диадемой на голове (вес – 480 г) и большим количеством украшений: браслетов, ожерелий из янтаря, фибул. Четыре богато окованных колеса колесницы были прислонены к восточной стене погребальной камеры. В северо-западном углу стоял большой бронзовый сосуд, кратер, высотою 164 см и весом 208 кг. Шейка кратера украшена рельефным фризом, состоящим из чередующихся фигурок пеших воинов и возниц на двухколесных колесницах, запряженных четверкой. Массивные ручки заканчиваются скульптурными украшениями (ухмыляющиеся маски Медузы-Горгоны, волосы-змеи которой закручиваются в сложные петли). На крышке кратера помещена статуэтка женщины с покрывалом на голове, воспроизводящая тип монументальных греческих статуй периода архаики. Гармония формы, изящество статуэтки позволяют говорить о работе первоклассного греческого мастера.

Кратер такой работы и таких больших размеров не имеет пока аналогов в Европе. В греческих мастерских такие вещи обычно делались меньших размеров. Полагают, что это был особый заказ гальштатского князя, которому, наряду с художественной ценностью, импонировали и необычные размеры изделия. Ввиду трудности перевозки такой большой и ценной вещи кратер был доставлен в Вике в разобранном виде и затем собран на месте греческим мастером.[41]41
  Филип Я. Кельтская цивилизация и ее наследие. С. 38.


[Закрыть]

Кроме монументального кратера, в погребении имеется бронзовая столовая утварь этрусской работы, аттический чернофигурный сосуд и другие вещи.[42]42
  Интенсивная торговля носителей гальштатской культуры с греко-этрусским миром засвидетельствована многочисленными находками, происходящими из различных погребений.


[Закрыть] По мнению П. Коркорана, археологический материал из Викса подтверждает литературные свидетельства о существовании царицы Боуддикки в Британии и легендарной королевы Мэдб в Ирландии.[43]43
  Corcoran W. P. Preface // Chadwick N. The Celts. P. 35.


[Закрыть]

В V в. до н. э., когда кельты начинают свою экспансию в различные районы Европы, область их расселения расширяется на северо-запад, к среднему течению Рейна и бассейну Марны. В самом начале латенского периода над погребальными камерами продолжали сооружать большие курганы, сложенные из каменных глыб. Затем курганы постепенно исчезают, появляются бескурганные грунтовые могильники. Погребения кельтских аристократов раннего латенского периода содержат мужские и женские могилы. Мужчины похоронены в полном вооружении рядом с богато декорированной колесницей и с аксессуарами загробного пиршества – частью кабаньей туши и парными сосудами для питья вина. Женские могилы содержат много богато украшенных ожерелий, ручных и ножных браслетов и других драгоценностей из золота. По остроумному замечанию В. Мегоу, кельтский воин являлся в потусторонний мир в полном вооружении, с частью свиной туши, данной в качестве приза победителю, и с женой, украшенной драгоценностями, которая все еще держала в руках кухонную утварь.[44]44
  Megaw J. V. S. Art of the European Age. A Study of the Elusive Image. Bath; Somerset, 1970. P. 17.


[Закрыть]

Такой роскошный погребальный инвентарь должен был свидетельствовать о высоком социальном ранге погребенного, который признавался в Другом Мире и закреплялся на вечные времена.

Аманд полагает, что встречающиеся в большом количестве в Бельгии большие курганы со склепами каменными или деревянными, с обильным погребальным инвентарем и иногда с остатками погребального костра и жертвоприношений, датирующиеся I–III вв. н. э., имеют в качестве прямых прототипов курганы кельтских и белгских князей. В римскую эпоху продолжали хоронить под курганами тех лиц, значение которых в социальном плане могло воскресить в памяти могущество и богатство их кельтских предков.[45]45
  Amand M. Folklore et archéologie belgo-romaine. La-tomus. XXVIII. P. 203.


[Закрыть]

Таким образом, данные археологических источников действительно в известной степени проясняют и уточняют характер друидической веры в бессмертие и кельтских представлений о Другом Мире. Они показывают, что кельтская вера в бессмертие весьма далеко отстояла от учения Пифагора, и по кельтским верованиям, загробная жизнь являлась продолжением земной, и даже более веселым и счастливым продолжением.

Что касается литературной традиции о друидах и кельтах, то она не ограничивается только группой античных текстов, им посвященных. Ж. Доттен писал: «Кажется естественным, желая получить сведения о кельтах, адресоваться к самим кельтам».[46]46
  Dottin J. Manuel pour servir à l'étude de l'Antiquité Celtique. Paris, 1906. P. 2.


[Закрыть] Таким образом, существует третья большая группа источников по друидизму – это кельтская литературная традиция, представленная древними ирландскими сагами, которые составляют «чрезвычайно архаический элемент европейской литературы и отражают мир более древний, чем любая другая местная литература в Западной Европе».[47]47
  Piggott S. The Druids. P. 104.


[Закрыть]

До настоящего времени дошли два списка саг (так называемые список А и список В). Они содержат более 250 названий, хотя саг сохранилось значительно меньше.[48]48
  Rees A. And Rees B. Celte Heritage. London, 1975. P. 207–209.


[Закрыть] Существовало же гораздо большее число саг, образовавших обширный ансамбль ирландской эпической литературы. Так, оллам, поэт самого высокого ранга, должен был знать 350 историй.[49]49
  D'Arbois de Jubainville H. Le cycle mythologique irlandais et la mythologie celtique. Paris, 1884. P. 3.


[Закрыть] По традиционной, принятой самими поэтами классификации саги делились по сюжетному признаку: Приключения, Плавания, Сватовства, Разрушения и т. д.[50]50
  Rees A. and Rees B. Ibid.


[Закрыть] Существовал еще один принцип классификации – иерархический: саги делились на самостоятельные или «главные.» саги (primscéla) и так называемые «вводные» или «предшествующие» (rem-scéla), которые вводили те или иные эпизоды основных саг.[51]51
  Шкунаев С. В. «Похищение быка из Куальнге» и предания об ирландских героях // Похищение быка из Куальнге / Издание подготовили С. В. Шкунаев, Т. А. Михайлова. М., 1985. С. 388.


[Закрыть]

Ученые нового времени делят ирландский эпос на четыре цикла: мифологический цикл, уладский (названный по северному королевству Ирландии, герои которого играют важную роль в сагах), исторический (или королевский) цикл и цикл Финна.[52]52
  Dottin J., Manuel P. 3; Шкунаев С. В. «Похищение быка из Куальнге». С. 388.


[Закрыть]

До появления первой письменной редакции саг ирландский эпос прошел длительный путь развития в устной традиции в виде прото– или правариантов саг. Первая редакция саг относится к VII–VIII вв. н. э. Наиболее древняя из сохранившихся рукописей датируется XI–XII вв. н. э.