Текст книги "Термитник Хеллстрома"

– По крайней мере, у него есть имя, – заметил Жанверт. – А вот шеф…

– Этот – вообще темная лошадка!

– А ты никогда не думала, что мы, может, работаем вовсе не на правительство? Например, наш босс представляет некое скрытое суперправительство, которое управляет тем, что на виду?

– Об этом я знать не желаю, – ответила Кловис.

– Правильно! Отличная позиция, самая безопасная! – воскликнул Жанверт и, встав с дивана, вновь стал бродить по комнате.

Разумеется, Кловис права. Здесь все в «жучках». Они точно знали, где его искать. И ничего с этим не сделаешь: если ты работаешь, чтобы превратить мир в аквариум, то и сам оказываешься в нем. Задача лишь в том, чтобы стать рыбкой покрупнее – той, что смотрит за остальными, помельче.

Из Проспекта стратегического развития Термитника Хеллстрома

В процессе отбора работников, производителей и специалистов разных сфер, в процедурах формирования коллективного сознания Термитника на основе имеющихся в распоряжении химических и иных манипулятивных средств мы исходим из того, что потенциал развития нашего основанного на кооперации общества должен реализовываться с величайшей осторожностью. Каждое поколение является в этот мир как продолжение предыдущего, а каждая отдельная особь – это продолжение своих братьев и сестер. Так, развиваясь количественно и качественно, мы займем подобающее нам место во вселенной.

Хеллстром вошел в студию, которая занимала бо́льшую часть северной стороны амбара, и тотчас молодая женщина, ассистент режиссера, работавшая возле стеклянного улья, жестом подозвала его. Он заколебался, раздираемый желанием, с одной стороны, поскорее подняться на крышу, на командный пункт, и, с другой – необходимостью поддержать атмосферу сотрудничества в коллективной работе, какую Термитник вел в сфере кинопроизводства. Конечно же, Хеллстром узнал молодую женщину – она была из той небольшой группы, которую специально подготовили для контактов с людьми Внешнего мира на случай, если тем придется оказаться на студии с какими-то вполне законными целями. Женщина принадлежала к генетической линии «Нилс-8»; слабое зрение, которым отличались представители этой линии, должно быть скорректировано в процессе производства. Подобные особи были также вполне во вкусе людей внешнего мира – это был генетический тип «Фэнси».

Хеллстром обратил внимание, что члены второй съемочной группы стоят вокруг улья, сложив руки на груди. Задержка в производстве фильма была чревата дополнительными тратами. Он оценил возникшие проблемы. Старине Харви можно доверять – он беспрекословно выполнит приказ. А вот деньги, которые они получают от продажи фильмов – вещь жизненно необходимая. Хеллстром направился к ассистенту режиссера и ее стоявшей без дела команде. У ассистентки было простоватое лицо, его совсем не украшали большие старушечьи очки и тугой шиньон, в который были стянуты светлые волосы. Но у нее была полная фигура, и, вероятно, она была фертильна. Интересно, а исследовали ассистентку на предмет возможности деторождения?

Подойдя к ней, Хеллстром использовал имя, данное ей для общения с Внешним миром.

– Что случилось, Стелла? – спросил он.

– У нас проблемы с этим ульем. Я хотела позвать на помощь Фэнси, но мне сказали, что вы дали ей какое-то задание, от которого она не может освободиться.

– Да, – кивнул Хеллстром. Кто-то понял его буквально, когда он распорядился держать Фэнси под постоянным наблюдением. – Что с вашими пчелами?

– Они набрасываются на матку всякий раз, когда мы пытаемся извлечь ее, чтобы снять. Последний раз, когда это произошло, Фэнси сказала, что поможет нам.

– А другие способы она не называла?

– Можно еще использовать транквилайзер – в еду или в воздух вокруг улья.

– Вы это сделали?

– Нет. Наоборот, мы хотели, чтобы пчелы были более активными.

– А Фэнси не говорила, в чем причина подобного поведения?

– Она считает, тут что-то в атмосфере – либо атмосферное электричество, либо химия, которую выделяют наши тела.

– А сейчас мы сможем начать съемку?

– Эд думает, что можем. Он хотел пригласить вас для съемок эпизода в лаборатории – там, где вы в сценарии.

– На сколько назначена съемка?

– На вечер, часов на восемь.

Хеллстром замолчал, размышляя о других делах, не требующих отлагательства.

– Полагаю, у меня получится, – наконец произнес он. – Передай Эду, пусть готовит аппаратуру. Я уже поспал и готов работать всю ночь, если необходимо.

Хеллстром повернулся и ушел. То, что он сказал Стелле, было уместно – он должен поддерживать покой и заведенный порядок. Но в том, как ведут себя ее пчелы, он увидел метафору жизни Термитника. Если в улье нарастает беспокойство, пчелы способны выйти из-под контроля и вести себя непредсказуемо. Хеллстром жестом просигналил оператору подъемника, стоявшего в центре студии, показав на себя и на чердачный этаж. Через него можно было подняться на крышу амбара, на командный пункт.

Стрела подъемника, на конце которой раскачивалась клеть, где обычно размещался оператор с камерой, опустилась с грацией богомола, бросившегося на добычу. Хеллстром вошел в клеть, и стрела, описав широкую дугу, подняла его к площадке перед дверью чердака. Выйдя из клети, он еще раз оценил то, насколько это устройство удачно служило и целям безопасности, и задачам прикрытия. Никто не мог подняться на чердак без помощи душой и телом преданного Термитнику оператора, и одновременно использовать подъемник в качестве лифта было вполне естественно – иных же путей на чердак не было!

По центру чердака тянулась труба – ровно до середины амбара. Во второй половине прятались выходные отверстия вентиляционных каналов, а также была устроена площадка для визуального контроля над окраинными частями долины. Вдоль края площадки лежали свернутые веревки, одним концом привязанные к стойкам ограждения. Веревки, с которыми работники Термитника тренировались, но пока ни разу не пробовали в деле, обеспечивали срочный спуск с чердака. Снизу не было видно ни веревок, ни внутренней стены, расположенной вдоль прохода; ни дверей, ведущих в различные секретные помещения на крыше амбара.

Хеллстром миновал видимую часть прохода, уловив легкий запах пыли. Нужно напомнить бригаде уборщиков, что в студии пыли быть не должно. Проход, с которого было видно все, что происходит там, мимо стены, оборудованной звукоизоляцией, привел его к замыкающим эту часть чердака шлюзовым дверям, блокирующим лишний свет и звук.

Пройдя темным коридором между дверями, Хеллстром вошел в комнату, где со своей аппаратурой располагался Старина Харви. Внутри было мрачно и пахло Внешним миром – запах доносился через жалюзи на торцевой стене. Ряд зеленоватых экранов был встроен во внутреннюю стену, напротив системы, которая должна была в случае опасности обеспечить самоуничтожение студии-амбара – термитная смесь, составлявшая начинку устройства, могла в считаные минуты сжечь амбар, обрушив его обгорелые останки на огнеупорные герметичные заглушки на основе той же растительной слизи, которые наглухо запечатали бы Термитник сверху. Сегодняшние тревоги заставили Хеллстрома вспомнить то, как они планировали и сооружали все эти системы, повинуясь требованиям безопасности, позволявшим сохранить Термитник так много лет.

Услышав шаги Хеллстрома, Старина Харви поднял голову от консоли. Он был седым, с крупным удлиненным лицом, придававшим ему сходство с сенбернаром. Складки на щеках только усиливали это сходство. Широко поставленные карие глаза казались добрыми, но Старина Харви не был добряком. Однажды Хеллстром видел, как Харви одним взмахом разделочного тесака обезглавил впавшего в истерику работника, но Хеллстром был еще ребенком, а истерию позднее вывели из генома производителей.

– Где чужак? – спросил он.

– Он поел, после чего сполз с гребня, – ответил Харви. – Теперь направляется к верхней оконечности долины. Если устроится там, где я думаю, мы сможем наблюдать за ним прямо через жалюзи, с помощью бинокля. Свет у нас выключен, поэтому чужак ничего не заподозрит.

Отлично! Осторожность прежде всего!

– Ты смотрел материалы по Портеру? Я заметил, что ты…

– Да, смотрел.

– Что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался Хеллстром.

– Те же приемы. Одежда в тон растительности. Готов поспорить, что он орнитолог.

– Полагаю, ты выиграешь спор.

– Но, вообще, действует профессионально. – Харви взглянул на один из экранов и сказал: – А вот и он, как я и ожидал.

На экране был виден чужак, пробирающийся под кустами к точке, откуда перед ним откроется панорама на долину.

– Оружие у него есть? – спросил Хеллстром.

– Сенсоры показывают, что нет. Кроме бинокля наверняка есть фонарь и складной нож. Посмотри – там, на склоне, муравьи, и это ему не нравится. Отряхивается.

– Муравьи? А как давно мы чистили эту зону?

– Месяц назад. Хочешь, чтобы я уточнил?

– Нет, просто пометь для себя: пора ее зачистить. Отправь маленькую группу. Пусть принесут несколько гнезд. Они нам нужны для гидропоники.

– Хорошо, – кивнул Харви и, повернувшись к одному из ассистентов, передал ему приказ на языке жестов. Потом вновь обратился к Хеллстрому:

– Этот Портер был странный тип. Я размышлял над тем, что он нам сообщил. Оказалось, немало.

– Ему не повезло с родом занятий, – сухо заметил Хеллстром.

– А что им нужно, как ты думаешь? – спросил Харви.

– Каким-то образом мы привлекли внимание некоего официального агентства. Похоже, все, что они ищут, – это средство удовлетворить свою паранойю.

Старина Харви криво усмехнулся:

– Не нравится мне это.

– Мне тоже.

– А ты уверен, что принял верное решение?

– Лучшее, на которое я способен. Сначала нужно захватить эту парочку. Один из них наверняка знает больше, чем безвременно покинувший нас мистер Портер.

– Надеюсь, ты прав, Нилс.

Из дневника Нилса Хеллстрома

Трое наших молодых генетиков сегодня вновь посетили фертильных особей женского пола, и некоторые генетики старшего поколения обратились ко мне с жалобой. Пришлось в очередной раз объяснять им, что произошедшее не имеет особого значения. Нельзя подавлять производительный импульс, периодически возникающий в организмах наших активных ключевых работников, которым необходимо поддерживать свои интеллектуальные способности в нужном тонусе. Как это хорошо известно старым генетикам, я и сам был не прочь время от времени предаваться подобным занятиям, и на меня тоже жаловались. Когда они наконец поймут, что результативность генетических манипуляций, если учесть современный уровень нашего развития, весьма ограничена? К счастью, эти ретрограды уходят со сцены в полном соответствии с нашим лозунгом: «В чан идешь старым, из чана – молодым». Конечно, все отпрыски, появившиеся вследствие этой последней вылазки, станут объектом нашего самого пристального внимания. Не исключено, что среди них будут настоящие таланты. А мы знаем, сколь отчаянно Термитник нуждается в талантливых особях!

Мерривейлу пришелся не по душе тон, которым Перудж беседовал с ним по телефону, но он попытался скрыть это, говоря неторопливо и спокойно. Перудж был явно разозлен. Он представлял собой серьезное препятствие на пути Мерривейла к очередной должности. Начальник оперативного отдела думал, что хорошо понимает Перуджа, но был серьезно обижен его реакцией, которая в очередной раз дала ему понять, что в табели о рангах Агентства тот занимает более высокую позицию.

Мерривейла отозвали с очередного совещания, где обсуждались кандидатуры для новых команд, которые надлежало забросить в Орегон. Начальник оперативного отдела оставил совещание нехотя, хотя и без задержки – Перуджа нельзя заставлять ждать. Он был одним из немногих избранных, кто ежедневно встречался с шефом. Может, даже знал, кто скрывается под маской шефа.

На столе у Мерривейла на блоке промокательной бумаги лежал канцелярский нож в виде миниатюрной кавалерийской сабли, и, слушая Перуджа, он втыкал его в бумагу, нанося ей особо глубокие уколы, когда разговор принимал болезненный для него оборот.

– Это было еще в самом начале месяца, Дзул, – говорил Мерривейл, понимая, что это объяснение Перуджа не удовлетворит, – и мы тогда еще не знали того, что нам известно сейчас.

– А что нам известно сейчас? – В голосе Перуджа звучали обвинительные нотки.

– Есть некто, кто заставляет наших людей исчезать.

– Мы прекрасно знали это.

– Но мы не знали того, насколько решительным будет противостояние.

– У нас что, так много людей, что мы можем разбрасываться ими в поисках столь важных фактов?

Лицемер! Именно Перудж виновен в том, что мы теряем так много агентов, подумал Мерривейл. Он отдавал ясные и недвусмысленные приказы, которые и стоили нам стольких людей.

Пробив очередную дыру в промокательной бумаге, Мерривейл нахмурился. Как только он закончит этот разговор, сразу же прикажет поменять изуродованный блок промокашек.

– Дзул! Все агенты знают, насколько опасна наша работа. И отлично просчитывают шансы.

– Но насколько хорошо вы просчитываете их шансы?

– Это несправедливо, – заметил Мерривейл, пока не понимая, с какой стати Перудж нападает на него. Может, там у них, наверху, серьезные проблемы?

– Вы глупец, Мерривейл, – не унимался Перудж. – Вы потеряли троих хороших агентов.

– Я отдавал ясные и четкие приказы, и вы это знаете.

– И, отдав эти приказы, вы решили, что поступаете наилучшим образом.

– Естественно!

Мерривейл почувствовал, как пот собирается у него под воротником. Он запустил туда палец, чтобы почесать взмокшую шею, после чего произнес:

– Мы не могли точно сказать, что случилось с Портером. Вы велели отправить одного. Таковы были ваши слова.

– А когда Портер… исчез?

– Вы сами говорили, что для исчезновения у него могли быть и личные причины.

– Какие еще личные причины? У него лучший из всех послужной список.

– Но вы упоминали, что он поссорился… со своей женой.

– Неужели? Не помню.

Вот так всегда, подумал Мерривейл. Под ложечкой у него противно засосало.

– Вы сами из-за этого предложили послать двойную команду, но с одинаковыми задачами.

– Ни о чем подобном я не знаю, Мерривейл, – отозвался Перудж. – Вы отправили Дипо и Гринелли в эту орегонскую крысиную нору, а теперь сидите и извиняетесь. Когда исчез Портер, вы обязаны были объявить в том районе официальные поиски. Разве это не повод – пропажа человека, отправившегося в отпуск?

Вот в чем состоит наш новый подход, подумал Мерривейл. Если все получится, лавры достанутся Перуджу, а если провалимся, виновным буду я. Хитро!

Вслух же он сказал:

– Полагаю, именно этой линии вы и станете придерживаться, когда вернетесь из Орегона?

– Вы отлично знаете, что так и будет.

Вероятно, сам шеф слушает их разговор, подумал Мерривейл. Господи! Какого черта я вообще влез в этот бизнес?

– Вы уже сообщили новой команде, что я сам поведу их? – спросил Перудж.

– Я как раз проводил с ними совещание, когда вы позвонили.

– Вот и хорошо. В течение ближайшего часа я уеду и встречусь с ними в Портленде.

– Я им передам, – кивнул Мерривейл.

– И передайте им следующее: данную операцию мы должны провести с максимальной осторожностью. Это важно. Никакой игры на публику и дешевых эффектов, ясно? У Хеллстрома весьма влиятельные друзья, и я обязан вам напомнить, что вопросы экологии нынче – взрывоопасные. Хеллстром сказал нужные вещи нужным людям, и теперь они готовы считать его экологическим мессией. К счастью, есть и другие, кто считает его фанатиком и безумцем, и я уверен, что наше мнение возобладает. Понятно?

– Да.

Мерривейл уже не пытался скрыть досаду. Шеф слушал, что ему говорит Перудж – в этом нет сомнения. И вся эта беседа была заранее продуманной сценой – готовилось жертвоприношение, и Мерривейла назначили козлом отпущения.

– Все-таки я не уверен, что вы поняли меня до конца, – произнес Перудж. – Но, надеюсь, уяснили достаточно, чтобы в дальнейшем точно выполнять мои приказы и более не допускать этих отвратительных ошибок. Приступайте.

И – щелчок на другом конце линии.

Мерривейл вздохнул и положил трубку на рычаги аппарата со встроенным шифровальщиком сигнала. Все было сказано открытым текстом. Придется ему жонглировать хрустальной вазой, и, если она разобьется – по его вине или по чьей-либо еще, – пальцем все равно укажут на него, Мерривейла. Ну что ж, он уже бывал в подобном положении, да и сам так поступал в отношении своих подчиненных. Выход один – он должен взвалить всю ответственность на кого-нибудь другого, но сделать это аккуратно, чтобы дело выглядело так, будто вожжи он по-прежнему держит в своих руках. Единственным кандидатом на эту роль был Коротышка Жанверт. Жанверта в этой команде нужно назначить номером вторым, сразу вслед за Дзулом Перуджем. Ведь сам Перудж не уточнил, кого бы хотел иметь вторым номером, и с его стороны это была серьезная ошибка. Да, все логично – Коротышка годится. Да и Перудж несколько раз намекал, что Жанверту он не доверяет. Обосновать свой выбор Мерривейлу будет нетрудно – Коротышка человек находчивый, с развитым воображением.

Из Проспекта стратегического развития Термитника Хеллстрома

Стерилизованный работник – источник гармонии и свободы в любом обществе. Даже «дикие» сообщества имеют таковых, хотя чаще всего – под маской фертильности, плодом которой являются реальные отпрыски. Но последние не могут участвовать в свободной творческой жизни «дикого» сообщества, а потому подвергаются стерилизации. Таких работников легко опознать. Они не отягощены грузом интеллекта, их эмоциональный мир беден и маловыразителен, индивидуальность у них стерта. Они растворены в массе подобных себе созданий. В этом отношении ни Термитник, ни сообщества насекомых не предлагают вселенной что-либо новое. То, что имеют насекомые, и то, что мы копируем у них, так это тип общества, где все работники вместе трудятся, чтобы создать некое подобие Утопии – совершенного общества.

Вторая группа потратила на съемку лабораторного эпизода с мышами и осами почти шесть часов. И все равно Хеллстром не был уверен, что на пленке осталось то, что он хотел показать в этом эпизоде. Со временем Хеллстром стал очень внимателен к художественным достоинствам того, что они создавали. А тот съемочный материал, который он успел просмотреть, был весьма далек от идеала. Хеллстром же стремился к совершенству, к абсолютному качеству – и совсем не потому, что от этого зависел столь важный для Термитника доход студии. Он желал качества ради качества, причем во всех аспектах жизни Термитника.

Лучшего качества специалисты, высшее качество жизни, безупречное качество того, что создает Термитник, – все было взаимосвязано.

По окончании съемок Хеллстром попросил оператора вновь поднять его на крышу амбара. Пока группа работала над эпизодом, где Хеллстром был одним из действующих лиц, ему постоянно поступали сообщения от участников ночной зачистки, и это его беспокоило. Уже перевалило за полночь, а женщина, сопровождавшая пойманного чужака, так и не была схвачена.

Одной из главных забот Термитника было создание и воспитание работников, которые могли бы стать буферной зоной между Термитником и Внешним миром, причем умных и неподкупных. Ни по глупости, ни из корысти они не могли бы рассказать чужакам про то, что таится под Охраняемой долиной и окружающими ее холмами. Теперь же Хеллстром всерьез опасался, а не пропустили ли они какой-нибудь генетический дефект у особей, занятых зачисткой? Мужчину легко поймали за живой изгородью, окружающей западные луга. Так же быстро установили местонахождение фургона, но упустили женщину. Вряд ли она сумеет ускользнуть, но пока никто из чистильщиц не нашел ее следов.

Когда Хеллстром входил в комнату командного пункта, там было людно. Ключевые работники отметили появление босса, но каждый остался на своем месте. Хеллстром бегло осмотрел залитое неярким светом помещение, мониторы ретрансляторов, группки работников, обсуждавших возникшую проблему. Здесь был Сальдо, темнокожий, как и его мать, Фэнси, но с четкими чертами лица, которые он унаследовал от своего отца из Внешнего мира. Единственное, что Фэнси делала действительно хорошо, так это при любом удобном случае спаривалась с чужаками и вносила в геном Термитника новые гены. А он в них сильно нуждался! Сальдо занимал место Старины Харви у консоли безопасности. У него было еще одно имя, Тимоти Ханнсен – для контактов с Внешним миром. Там он был весьма успешен, благодаря в том числе и своей физической красоте, которая буквально сшибала с ног женщин Внешнего мира. Сальдо был также наделен острым умом, что делало его незаменимым в минуты кризиса. Это качество вообще было свойственно потомкам Фэнси, но Сальдо своей исключительностью выделялся и среди них. Хеллстром питал особые надежды на юношу, обучать и воспитывать которого поручил Старине Харви.

Хеллстром остановился в дверном проеме, чтобы оценить то, что происходит на командном пункте. Взять ли все на себя? Конечно, они сразу передадут бразды правления в его руки, стоит ему лишь намекнуть. Никто и никогда не подвергал сомнению решение праматери Тровы. Все в Термитнике понимали, насколько он привержен его интересам и эффективен как лидер. Порой с ним могли не соглашаться, а иногда и выступать против, но даже в тех случаях, если члены Совета своим голосованием не поддерживали его предложения, в их позиции была плохо скрываемая почтительность. А когда, что случалось довольно часто, забаллотированное ими предложение Хеллстрома оказывалось верным и жизнь доказывала это, его авторитет укреплялся. Хотя Хеллстром терпеть не мог, если так происходило.

Ни один работник не являет собой совершенство, повторял он себе. Только Термитник является воплощением такового.

Старина Харви, сложив руки на груди, стоял около стены. Освещенный экранами мониторов, он выглядел так, словно был вырублен из куска зеленого камня. Глаза скользили по комнате – Харви внимательно оценивал ситуацию. Хеллстром подошел к нему, посмотрел на морщинистое лицо старика, потом на мониторы и спросил:

– Есть какие-нибудь знаки?

– Ничего.

– А в инфракрасном свете?

– Нет. К тому же у нас работают радар и звуковые сенсоры.

– У нее есть какие-нибудь приборы, чтобы нас засечь?

– Она попыталась использовать радио, но мы его заглушили.

Хеллстром помолчал и поинтересовался:

– И это ее обеспокоило?

– Вероятно.

Старина Харви выглядел усталым и недовольным.

– А другие приборы?

– У нее в машине стоит определитель скорости, созданный по типу радара. Она могла воспользоваться им и засечь нас.

– Вопрос: как ей удалось проскользнуть через кольцо чистильщиков?

– Они как раз изучают пленки. Не исключено, что эта женщина отправилась на поиски своего напарника, а наши детекторы ее не опознали, потому что были сбиты с толку разрядами шокеров.

– Но они в любом случае должны были столкнуться с ней.

Харви повернулся к Хеллстрому и в упор посмотрел на него:

– Именно это я им и сказал.

– Они нашли аргументы против?

Харви кивнул.

– Что же, по их мнению, произошло? – спросил Хеллстром.

– Она рискнула и направилась навстречу чистильщикам, в самую гущу.

– И запах ее не выдал?

– Я им так и сказал, и они согласились. После чего предположили, что женщина пошла от фургона в северном направлении, используя его как щит. Если она двигалась аккуратно, то вполне могла скрыть свои перемещения в фоновых помехах. Там был временной интервал между темнотой и моментом, когда чистильщики добрались до места. Они думают, что женщина все еще там и следит за ними.

– Ты с ними согласен? – спросил Хеллстром.

– Нет.

– Почему?

– Ей с этим не справиться.

– Почему же?

Харви усмехнулся:

– Мы воздействовали на нее низкочастотным излучением. Женщина сильно нервничала и была напугана.

– А откуда тебе известно, какие у нее резервы выдержки и храбрости?

– Я наблюдал за ней. Она не из храбрых.

– Не твой тип, Харви?

– Ты можешь шутить сколько угодно, Нилс. Но я следил за ней целый день.

– То есть твое мнение – результат наблюдений?

– Да.

– Так почему ты об этом не сказал чистильщикам?

– Я сказал.

– Какие действия ты бы предпринял в данных обстоятельствах?

– Ты действительно хочешь знать?

– Не хотел бы – не спрашивал.

– Я думаю, что женщина пошла на северо-запад, прямо через пасущиеся стада. Уверен, животных она не боится. В ней есть нечто… – Старина Харви облизнул губы и продолжил:

– Если это так, то ничто не помешает ей пройти сквозь их стадо. И их запах смешается с ее запахом. Вот и прикрытие.

– Остальные на командном пункте согласились с тобой?

– Они говорят, эти животные – на свободном выгуле, а потому они сами должны испугаться ее запаха. А мы бы это заметили.

– Как ты ответил?

– Корова может испугаться, когда почувствует твой страх. Это мы знаем по собственному опыту. Но если она не напугана и движется достаточно мягко…

– А почему чистильщики не хотят «прочесать» стада?

– Возникнут сложности. Кое-кто из них может выйти из-под контроля и убить нескольких животных. И у нас будут проблемы с местными – подобное уже случалось.

– Но ты мне так и не сказал, что бы сделал ты?

– Я бы послал тех, кто имел дело с Внешним миром, кто там жил. Во время зачисток мы эффективнее контролируем охотничий импульс.

Хеллстром кивнул и произнес:

– Если женщина неподалеку от нас, у нее нет ни малейшего шанса ускользнуть. Но если она среди коров…

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – сказал Старина Харви.

– Удивительно то, что другие не понимают, – усмехнулся Хеллстром и, помолчав, спросил: – Ты возглавишь разыскную группу?

– Да. Обрати внимание – ты не называешь это зачисткой.

– Назову, как только вы доставите сюда то, за чем отправитесь.

– Доставим живьем?

– Если постараетесь. Со второго толку пока маловато.

– Я тоже слышал. Я находился внизу, когда они начали его допрашивать. Но такое мне трудно переносить – я слишком долго жил во Внешнем мире.

– Мне тоже. Все это лучше оставлять молодым. У них нет даже представления о милосердии.

– Наверняка есть и другие способы, – вздохнул Старина Харви. – Но я лучше займусь… розыском.

– Выбери себе команду и отправляйся.

Хеллстром проследил, как Старина Харви отошел от стены и направился к стоявшей около мониторов молодежи. Да, молодежь в массе своей уже не та, хотя есть и исключения! В целом только старики обладали необходимыми Термитнику качествами, и пока они живут, то поддерживают среди его населения нужный баланс. То, что сейчас происходит, свидетельствует о ценности стариков. Харви отлично знает, что надо делать и какие у этого могут быть последствия. А молодые? Никто из них не рискнет отправиться в ночную экспедицию, а потому они говорят, будто в этом нет никакой необходимости.

Некоторые молодые ученики обоего пола и средних лет охранники слышали разговор Хеллстрома и Старины Харви, а потому вызвались отправиться на поиски женщины из Внешнего мира.

Харви отобрал нескольких из них и быстро проинструктировал. В команду он включил и Сальдо, назначив его своим заместителем. Это было правильно. Сальдо питал искреннее уважение к наставнику, и было удивительно, что сверстники не разделяют его чувств и не поддерживают. Сальдо сам об этом сказал перед выходом, обращаясь к молодежи:

– Я знал о том, что Старина Харви прав. Но вы бы мне все равно не поверили!

Да, Сальдо был на стороне учителя, однако остальные не торопились согласиться с ним. Сам же Харви, продемонстрировав такт и умения истинного педагога, поправил ученика:

– Ты бы мог высказать собственные аргументы, не прикрываясь мною.

Вскоре группа спешно покинула командный пункт.

Хеллстром улыбнулся. Все-таки молодежь совсем не так плоха. Ей нужно лишь подать хороший пример. «Уверенность и спокойствие приходят с возрастом», – говорила праматерь Трова. Молодость, как она считала, смягчающее обстоятельство, его нужно обязательно принимать в расчет. Но молодость проходит…

Слова Нилса Хеллстрома

Из миллиардов живых существ, населяющих Землю, один лишь человек размышляет о своем существовании. И вопросы, которые он себе задает, заставляют его мучиться и страдать, поскольку он неспособен, в отличие от насекомых, принять как данность факт, что цель жизни – сама жизнь.

С самого начала Тимиене Гринелли не по душе пришлось это задание. Против работы на пару с Карлосом она не возражала (они не раз уже объединяли свои усилия); она не хотела оставаться с ним один на один в свободное время. Карлос был чрезвычайно хорош собой в молодости, а теперь никак не мог привыкнуть к тому, что становится для женщин все менее привлекательным.

Тимиена чувствовала, что интрижка за пределами службы обернется для нее постоянной головной болью. Понимая, что она не удовлетворяет стандартам роковой женщины, тем не менее Тимиена по опыту знала о своем магнетизме. У нее было длинное лицо, которое можно было бы назвать некрасивым, если бы не сияющая в огромных, тревожно-зеленых глазах индивидуальность. Тело у Тимиены было стройным и сильным, кожа бледной, а во всем ее облике сквозила неотразимая чувственность, восхищавшая многих мужчин, включая Карлоса. Рыжеватые волосы она скрывала под тесноватыми шапочками или беретами.

Тимиена было именем славянским и означало оно «тайна». Имя полностью соответствовало личности. Тимиена вела себя сдержанно и с достоинством.

Опасность она почувствовала сразу, как только Мерривейл сообщил, что на дело они идут вдвоем. Ей не понравилось то, что она прочитала в докладе Портера, а также в документах, что были собраны под названием «Файл Хеллстрома». Слишком большая часть информации, представленной здесь, была получена из вторых и третьих рук или же являлась полуофициальной. Все это напоминало самодеятельность. А недостаток профессионализма в их бизнесе часто чреват смертью.

– Только двое? – возразила она. – А как насчет местной полиции? Можно же подать заявление о пропаже человека.

– Шеф этого не хочет, – ответил Мерривейл.

– Он что, прямо так и сказал?

Лицо Мерривейла потемнело, так бывало всегда, когда подчиненные намекали на его склонность давать личную интерпретацию распоряжениям начальства.

– Он выразился более чем определенно, – с нажимом произнес он. – Дело нужно вести с предельной осторожностью!

– Осторожное расследование с участием местной полиции кажется мне вполне соответствующим этой рекомендации, – заметила Тимиена. – Портер находился в той местности. И исчез. В докладах, которые я читала, сообщается и о других пропавших. Семья с двойняшками, поехавшая на пикник, например. Они…

– У каждого из этих случаев есть логическое объяснение. Но, к сожалению, логика и наши насущные потребности не всегда находятся в хороших отношениях. А сейчас мы больше озабочены вторым, а не первым, почему и обойдемся собственными, проверенными средствами.