Текст книги "Точка кипения"

– Hasta la vista, Manuel, – попрощался я по-испански.

– Ага, – холодно отозвался он, раскалывая куски льда в ведерке для шампанского.

11

– Дейв, ты набитый дурак, – отрезала Жанин.

После двух недель, проведенных в Лондоне, ее суждения стали еще категоричнее, хотя лично мне была по вкусу эта грейпфрутовая горечь. Её читателям тоже. Наверно, все мы немножко мазохисты. Жанин не очень-то откровенничала, но по вскользь брошенным ею словам я понял, что ее начальник повысил ей зарплату, чтобы удержать в Манчестере.

– Спасибо, – буркнул я. – Очень любезно с твоей стороны.

– Я тебя умоляю! Дело Винса Кинга было предметом всеобщего внимания, по крайней мере здесь, в Манчестере, хотя в последние годы о нем подзабыли.

– Все изначально считали его виновным, поэтому никто не усомнился в приговоре, – сказал я.

Мы вместе просматривали газетные вырезки по делу Кинга, которые Жанин принесла домой из конторы.

– Дейв, как сказал известный тебе человек: «Это же вещественная улика, дурень». Взгляни-ка сюда. Тут написано, что на орудии убийства найдены отпечатки пальцев Кинга.

– Общественная система, – пробормотал я.

– Что?

– «Это же общественная система, дурень». Так он сказал. Клинтон.

– Да ну тебя, – бросила она, отмахиваясь от моей поправки. – Младшему из двоих убитых, Деннису Масгрейву, было только восемнадцать. Кинг использовал его как осведомителя. Он никогда не приступал к делу, если не имел информации от кого-нибудь из охраны.

– Однако дело делал в одиночку.

– Масгрейв должен был помочь ему проникнуть на территорию. Там такая система сигнализации, что без Масгрейва ему потребовалась бы неделя, чтобы подобраться к сейфу. Масгрейв был семейный человек, отец двоих детей, – в восемнадцать-то лет, представляешь? Наверно, шустрый был пацанчик. Так вот, он успел пообещать своей жене, что скоро они переедут в отдельный домик стоимостью в сорок тысяч. Три свидетеля утверждали, что видели Масгрейва и Кинга в баре на улице Тилдесли, где жил Масгрейв.

– Я очень в этом сомневаюсь. Кинг – профессионал высокого класса. Он никогда не появился бы в людном месте вместе с помощником перед делом. За ним, между прочим, следила вся полиция страны. Если б кто-нибудь застукал Кинга с Масгрейвом, сразу стало бы известно, какой объект он собирается брать.

– Ты хочешь сказать, что все три свидетеля солгали?

– Они могли видеть Масгрейва в баре с кем угодно, только вряд ли это был сам Кинг.

– А почему бы и нет? Может, причина в том, что бюст его дочурки застит тебе глаза?

– Снова начинаешь… Жанин, если б ты знала, как отвратительно слышать такое от тебя.

– Надеюсь, ты не причислишь меня к отряду отвратительных феминисток, – ехидно ответила Жанин.

С тех пор как она вернулась, отношения наши пошли на лад, и я уже третий день, начиная с субботы, обитал в ее квартире. Жизнь казалась медом до этой самой минуты, – вот и наступили суровые будни.

– Дейв, тебя так легко разжалобить. Нужно, чтобы кто-то защищал тебя от этих хищников. Тебе не приходило в голову, что у Марти синяк под глазом оттого, что Карлайл кинул ей тяжелый бумажник, а она просто не успела его подхватить.

– Они развелись. Во всяком случае, разводятся.

– Верится с трудом. Поверю, когда увижу на бумаге. Такие женщины не меняют курицу, которая несет золотые яйца, на, извини, просто яйца.

– Ты права, – вынужден был признать я. – Но все-таки жаль, что ты заходишь так далеко. В общем, я хочу сказать, что для меня ты гораздо привлекательнее Марти.

Я встал за спинкой стула Жанин и сомкнул ладони на ее груди.

– Не сейчас, Дейв, – прошептала она, сдерживая мои пальцы, чтоб я не начал расстегивать блузку. – Погоди немного. В соседней комнате Дженни читает книжку. – Она повернулась ко мне и поцеловала в знак примирения.

Я глубоко вздохнул и вернулся на свой стул напротив нее.

– Кстати, вы обсуждали размер твоего вознаграждения за расследование этого дела? – спросила безжалостная Жанин. Думаю, что именно благодаря этому качеству из нее вышла отличная журналистка.

– Нет, сейчас она не при деньгах.

– Поэтому щеголяет в дорогущих тряпках от самого модного дизайнера?

– Как ты это определяешь?

– Очень просто. В Лондоне я заходила в бутик «Селфридж» и видела, почем кожаный пиджачок, который валялся тогда на твоем диване.

– Будь по-твоему, я набитый дурак. Признаю. Но я дал обещание заняться делом ее отца, и я это сделаю, не важно, с твоей помощью или в одиночку.

– Не хами, дружочек. Должен же кто-то тебе мозги промывать, – самодовольно заявила Жанин. – Вернемся к делу. Что там у нас с Фредом Фуллавом?

– Кинг клянется, что даже не заглядывал в помещение, где был убит Фуллав. Это случилось в комнате, смежной с той, в которой находился сейф.

– А судебный эксперт доктор Серлинг сам обнаружил, что частички, найденные на подошве кроссовок Кинга, идентичны составу ковролина в той самой смежной комнате. Вот, гляди… «Вероятность того, что Кинг мог ходить по такому же ковровому покрытию где-то еще, равна нулю, поскольку вся уцененная партия этого коврового покрытия была куплена почтовым управлением». Факты – вещь упрямая, Дейв. К чему тебе эта морока? Дела в твоем агентстве продвигаются, наконец-то ты подружился с полицией. Отошли письмо обратно и объясни девушке, что, изучив дело, ты понял: шансы равны нулю.

– Я подумаю, – ответил я. И я не врал, я действительно думал. Я думал о Кинге, который мечется в своей камере, как тигр в клетке. Я думал и о Жанин.

– Мне нужно с ней увидеться, – вымолвил я после длинной паузы. – И прежде чем ты скажешь, что я волочусь за ней, хочу заявить: я не могу просто взять и отослать бумагу по почте, я должен поговорить с Марти.

– Какой же ты старомодный, – саркастически отреагировала Жанин.

– Да, я такой, поэтому-то я и хочу, чтоб у нас с тобой все было, как у людей.

– Дейв, мне нужно время. Я не готова вот так с ходу связать с тобой жизнь. Мужчина, которому я безоговорочно доверилась, не мог успокоиться, пока не соорудил между нами стену до небес. А ты злишься, что я не даю согласия.

– Вовсе нет. Я тебя понимаю.

Я повернулся, чтобы ретироваться в свою квартиру на этой же лестничной клетке, потому что в будние дни мы обычно спали порознь, хотя по утрам меня часто призывали на помощь – собирать детей в школу и в детский сад.

– Погоди, – остановила меня Жанин, – никому не под силу разгадать все тайны. Не стоит взваливать на себя бремя целого мира. – Теперь она говорила серьезно. – Кинг сам способен вызволить себя из тюрьмы. Если он сделает заявление, в котором приведет новые факты, дело снова запустят в производство, но, судя по тому, что ты рассказывал, он не горит желанием помочь самому себе.

Я рассматривал ее строгое спокойное лицо. Глаза светились умом и сочувствием. Жанин, безусловно, мудрая женщина, но даже ей свойственно совершать ошибки. Или ошибку совершаю я?

Вероятно, я машинально двигался к выходу, потому что Жанин, вскочив с места, схватила меня за руку.

– Не туда, дурачок! – Она подтолкнула меня в сторону своей спальни. – Подожди тут, пока я уложу детей.

В ее комнату меня никогда не надо было загонять пинками.

– Как ты думаешь, Дейв, что нас ждет в будущем? – спросила она, лежа в моих объятиях некоторое время спустя.

– Трудно сказать, но мысль о том, что жизнь сама несет нас, как река, представляется мне полной иллюзией.

– Не углубляйся в философские дебри, это тебе не к лицу. – Она больно стукнула меня по плечу. – Ты прекрасно понимаешь, что речь о нас двоих.

– Тогда сама скажи мне, что у нас впереди? Я уже не раз тебе рассказывал, о чем я мечтаю.

– Никогда больше не поставлю себя в зависимость от мужчины.

– С меня вполне достаточно, если ты поставишь себя рядом со мной. К тому же… не все мужчины таковы, как Генри Талбот.

– Он законченный подлец!

Некоторое время мы молчали, каждый по-своему оценивая вероломство Генри.

– Могу сказать тебе точно, что еще некоторое время проживу в Манчестере.

– Прекрасно! – совершенно искренне обрадовался я.

– Я подумываю о том, чтоб присмотреть жилище побольше, скажем, домик недалеко от Престбери, чтоб дети имели возможность ходить в приличную школу.

– Неплохая мысль, – осторожно отреагировал я, потому что предпочитал направление, прямо противоположное этому престижному району: я бы удовлетворился лачугой подальше от богатых домов, утопающих в густой зелени садов и парков. Несомненно, начальнику Жанин стоило немалых денег уговорить ее остаться в Манчестере.

– В новом доме было бы место для постоянной няни. Нехорошо просить тебя или твоих родителей сидеть с детьми, когда это вдруг срочно требуется.

– Ничего страшного, милая, мы ведь любим детей, это не проблема.

– Для тебя не проблема, а для меня – головная боль.

– Ну, что ты… – Мне казалось, что настоящая головная боль – это присутствие в доме какой-нибудь студентки, которая делает вид, что занимается детьми.

– Мы все равно будем встречаться. По выходным… и вообще… мне не нужен никто, кроме тебя.

– Конечно, – отозвался я, едва шевеля губами.

– Послушай, хватит дуться. Я побывала замужем, и мне это ужасно не понравилось.

Я промолчал.

– Давай съездим вместе куда-нибудь. Как насчет Сейшелл? Там чудесные пляжи и народу мало. Или в Грецию. А хочешь, на Барбадос?

Я снова промолчал.

– Дейв, пора смириться с фактом, что я не создана для того, чтоб хранить домашний очаг. Если тебе нужна жена, которая будет печь яблочные пироги и подавать тебе теплые тапочки…

– Не говори ерунды. Разве я когда-нибудь обмолвился о такой жене?

– Ты наверняка мечтаешь именно об этом!

– Чушь собачья! Придумываешь бог весть что. Ты имеешь полное право заниматься своей карьерой.

– Мне кажется, что тебе все-таки лучше поискать другую женщину, – сказала она, выскальзывая из моих рук, и отодвинулась на другой край кровати. – Возьми хоть Марти, скоро она станет совершенно свободна. В ней столько любви и желания. Уверена, она готова родить не меньше дюжины малышей.

– Мне о Марти ничего такого не известно. Может, она уже успела обзавестись дюжиной малышей.

– В таком случае поищи в другом месте, – посоветовала Жанин менее уверенным тоном. – Со мной ты теряешь время.

– И где же, по-твоему, я должен искать жену-домохозяйку? Дать объявление? «Потенциальный примерный семьянин ищет добропорядочную жену, готовую боготворить мужа и обожать его детей. В отсутствие супруга, занятого настоящей мужской работой в радиусе Большого Манчестера, обязана штопать носки и готовить горячую пищу».

Мы дружно рассмеялись. Напряжение как рукой сняло.

– Ты такой хитрец, Кьюнан. Непросто будет от тебя избавиться.

Я потянулся к ней, чтоб обнять, но она вскочила с постели, подошла к туалетному столику и, не прикрыв наготы, принялась листать свои записные книжки. Если либидо Марти Кинг куда-то укатило, оставив ее на платформе, то мое оставалось при мне, и через минуту я оказался за спиной Жанин.

– Мммм, как мило, – промурлыкала она. – Тебе снова требуется мое дружеское участие. А я вот хотела просмотреть кое-какие записи. Ты подал мне отличную идею… Хочу написать на тему «Традиционность в мужском поведении».

То, что последовало далее, не выходило за рамки традиционного поведения мужчины.

12

Если, проснувшись на рассвете, я видел рядом с собой лицо Жанин, я знал, что впереди удачный день. Дженни и Ллойд были со мной солидарны. Они часто прибегали в спальню матери с утра пораньше и, устроившись между нами, быстро засыпали.

Жанин пробудилась со словами «Черт, как же ты меня утомил», улыбнулась и одарила меня поцелуем. Довольный, я засмеялся.

– Оставайся дома, если хочешь. Возьми отгул и приготовь яблочный пирог.

– Не начинай, Дейв. Обещай, что, если я все-таки перееду, с тобой ничего дурного не случится. Я не вынесу, если ты раскиснешь. Ты такой сентиментальный.

– Неужели? Не припомню, чтоб я давал волю чувствам, – сказал я, поднимаясь с кровати и влезая в брюки, пока не проснулись дети. – Я сразу на работу, если только не нужно завезти Ллойда в детский сад.

– Спасибо. Сама справлюсь, – сказала она со вздохом.

Прежде чем уйти, я бросил прощальный взгляд на нее и свернувшихся калачиком малышей. Жанин широко мне улыбнулась. Ну почему все так сложно, не мог понять я. Тысячи мужчин обрадовались бы тому роду отношений, который предлагала мне Жанин. Я кивнул ей и вышел из спальни.

Вернувшись в свою квартиру, я взглянул на часы: какая рань, еще и семи нет. Я принял душ, надел лучший из двух спортивных костюмов и вышел побегать. Не для того, чтобы проветриться, а чтобы хорошенько пропотеть. Утро было ясное: на севере солнечное лето отчасти возмещает нехватку света зимой. Несмотря на ранний час, вдоль берега быстрой Мерси шли, бежали, ехали на велосипедах люди разных возрастов. С ближайшей магистрали доносились гудки автомобилей, но пока еще не слишком навязчивые. Мы, ранние пташки, любим воображать, что находимся за городом.

Чем дальше я бежал, тем больше преисполнялся энергией и решимостью. Я уже переварил все, что наговорила мне Жанин, и готов был к новым баталиям. Она права: ей от меня не избавиться.

Обратно, к дому я бежал по узкой дорожке, с одного боку окаймленной кустами боярышника, а с другой – канавой, когда прямо перед моим носом вырос огромный джип «чероки». Если водитель собирался задавить пешехода, он рассчитал все точно. Я чудом успел отскочить на край канавы и возмущенно замахал руками. Окна машины были затемнены, но он не мог меня не заметить. Вместо того чтобы вильнуть в сторону, джип свернул прямо на меня и плюхнулся в канаву, взметнув мне в лицо грязный фонтан. Я отпрыгнул к кустам и прижался к ним, чувствуя, как в тело впиваются колючки. Когда я протер глаза, джип уже скрылся за поворотом.

Лихачи часто развлекаются в этом районе, но обычно это молодежь на велосипедах или старых развалюхах. Я решил, что в полицию сообщать не стоит: главное, я не пострадал.

Когда я добрался до дому, начинался час пик. Я постоял под душем, смысл пот и грязь, позавтракал кукурузными хлопьями и, надев серый костюм, незаметно влился в толпу мужчин в сером, так же как и я, направлявшихся в центр города. Жанин с ее цыплятами улетучились.

Прямо на пороге офиса меня ждала Селеста.

– В чем дело? Надеешься на повышение?

– Как вы угадали? – спросила она серьезно. – Я записалась на курс в колледже. Хочу стать юрисконсультом.

– Означает ли это, что «Робин Гуд Инвестигейшнз» потеряет такого ценного сотрудника? – спросил я со скрытой надеждой на такую перспективу.

– Нет-нет, мистер Кьюнан. Сначала мне надо получить квалификацию. Не волнуйтесь, я не стану надолго отлучаться. Если только на время экзаменов или если что-то срочное.

– Всегда рад помочь, только свистни, – сказал я.

Но мое благодушие по отношению к окружающим продлилось недолго. Я сидел за столом и разбирал почту, которую собрала Селеста. Обычные бумаги, кроме одной: письмо от какого-то психа, предлагавшего услуги в раскрытии любых преступлений.

– Заведи папку «Маразматики» и подшей в нее, – велел я Селесте и вернулся на свое место.

В час тридцать у меня была намечена встреча в крупной страховой компании, где мне причиталось вознаграждение за разоблачение лжепострадавшего. И больше никаких дел. День обещал быть легким. Длинная пробежка помогла мне расслабиться, но, как облачко на горизонте, мне не давали покоя темные мысли о деле Винса Кинга. Уж слишком много против него улик. Кинг всегда отличался тем, что не применял насилия во время своих многочисленных взломов и никогда не оставлял следов, поэтому совершенные им преступления оставались нераскрытыми. И вдруг он меняет тактику: убивает Масгрейва, которого никто бы никогда не заподозрил, и полицейского. После этого Кинга находят без чувств, в паутине неоспоримых доказательств его вины.

В письме его адвоката Деверо-Олмонда упоминаются процедурные ошибки, допущенные на суде, но до разгадки здесь далеко. Был только один человек, которого я мог прямо спросить, действительно ли дело было сфабриковано, – мой отец. Я с неохотой потянулся к телефону: делать нечего, придется нанести Пэдди визит.

– Если понадобится, звони на мобильный, – сказал я Селесте. – Я буду в Болтоне.

– Время записывать? – спросила она, вытаскивая из ящика журнал, в котором мы отмечали часы, затраченные на то или иное дело.

Я чуть было не сказал «нет», но вспомнил о замечании Жанин по поводу дорогих нарядов Марти. Деверо-Олмонд и Макмэхон все свои денежки за дело Кинга давно уже получили. Чем я хуже? Да и с Жанин будет легче общаться.

– Записывай, – сказал я.

В наших местах говорят, что самый короткий путь из Манчестера лежит через дверь трактира, но до Болтона, где живут мои родители, и так рукой подать. Я ехал по той же самой трассе, которая недавно привела меня в Лидс, и думал о Марти и ее хитрой уловке. Справа от меня, при въезде на Бартон-Бридж, высилась сводчатая крыша торгового «Траффорд-центра», выстроенного в доселе невиданном греко-романо-визайнтийско-египетском стиле с примесью Микеланджело и сэра Кристофера Рена. Сам Траффорд остался позади, я свернул на Болтон и поехал вдоль длинного склона, припоминая, что в старину об этом местечке говорили так: здесь мельницы встречаются с холмами. Мимо мелькали прижавшиеся друг к другу пирожковые, индийские и пакистанские ресторанчики, кондитерские и бывшие церкви с колокольнями, переделанные в мечети с минаретами. Дома из красного кирпича сменились серыми строениями, и вскоре я выехал на пустынное загороднее шоссе.

Мои родители, наряду с дюжиной таких же романтически настроенных бывших горожан, занимали один из шести коттеджей, расположенных вдоль изрытой глубокими колеями деревенской дороги, которая к тому же еще и петляет километра два, прежде чем слиться с нормальным шоссе. Самопровозглашенный управляющий этого стихийного поселка Джейк Карлесс, увидев меня, то ли заворчал то ли захрюкал вместо того, чтобы поздороваться по-человечески.

Пэдди встретил меня на крыльце. Его одежда была столь тщательно выдержана в деревенском стиле, что на фоне старых стен, которым перевалило лет за двести, он смотрелся как актер в исторических декорациях. Тяжеленные ботинки, штаны из толстой грубой ткани, кожаная куртка и свитер, – для полной картины не хватало только лука и стрел. Мне невольно подумалось, что такой добротный костюм переживет любого хозяина.

– Что случилось? – прогремел Пэдди, как только я вышел из машины.

– Винс Кинг. Я встречался с ним Лидсе.

– Опять суешь нос куда не следует! – взорвался отец. Лицо побагровело. В дверях появилась обеспокоенная мать.

– Успокойся, дорогой. Уверена, у нашего Дейвида были на то серьезные причины, – вмешалась она.

– Серьезные причины! Как же? Черт бы побрал нашего Дейвида! Пусть Кинг сгниет за решеткой. Тому несчастному полицейскому было всего двадцать шесть.

– И ни у кого не возникло сомнений по поводу приговора? – решительно спросил я.

– Сомнения? Разве можно быть уверенным в приговоре? Любой судебный процесс на пятьдесят процентов состоит из болтовни высокооплачиваемых адвокатов, которые умеют пускать пыль в глаза и будить сомнения.

– Адвокат Кинга написал письмо Марти. Он утверждает, что Джеймс Макмэхон, представлявший защиту в суде, вел дело некомпетентно…

– Марти? Ах, она для тебя уже Марти. Эта дочь убийцы, первого негодяя в длинном списке уголовников. Когда тебя крестили, нам следовало дать тебе еще одно имя – Хлыщ.

– А твоим родителям следовало назвать тебя Тупицей, – сердито прокричал я. Кровь ударила в голову, как струя горячего пара в крышку закипающего чайника. – Стоит мне только произнести имя женщины, как ты сразу приходишь только к одному выводу: я с ней сплю.

– Неужели ты с ней не спишь? – удивился Пэдди, цинично улыбнувшись.

– Дейвид, мы очень волнуемся за Жанин. Нам не хочется, чтоб вы расстались. Ты же знаешь, как мы любим ее малышей, – пустилась в объяснения мама.

– Сколько раз повторять, что Жанин не интересуют отношения, которые вы считаете нормальными, – захлебываясь от волнения, ответил я. – Я предлагал ей пожениться. Я предлагал ей любые другие варианты совместной жизни. Я дошел до того, что готов превратиться в половичок у дверей ее квартиры и позволить ей вытирать об меня ноги, если она пожелает.

– Ты наверняка чем-то ее расстроил, – настаивал Пэдди. – Помнится, в прошлом году она была согласна стать твоей женой.

– Только потому, что была на мели. Сейчас она процветает и не хочет связывать свою жизнь с человеком, который копается в чужом грязном белье. Вообще-то я начинаю сомневаться, есть ли в мире мужчина, способный удовлетворить ее запросы.

– Жалеешь себя, да? Поэтому решил поискать утешения в объятиях Марти?

– Ни в чьих объятиях я утешения не ищу. Сколько раз повторять? Я связался с ней только после ее просьбы помочь отцу. Если ты не забыл, я зарабатываю на жизнь именно этим.

Человек в деревенском костюме презрительно ухмыльнулся, а мама с пониманием заметила:

– По моим наблюдениям, некоторые статьи Жанин уж очень тенденциозны.

– Что ты имеешь в виду, мамаша? – сурово вопросил Пэдди, не выносивший, чтоб ему перечили.

Я рассмеялся прямо ему в лицо. Жанин давно бы уже сожрала его с потрохами, но моя мать относилась к старомодному разряду терпеливых жен. Однако, если уж она не соглашалась с мужем, ее было не сломить.

– Я имею в виду, Тупица Пэдди Кьюнан, – хладнокровно проговорила Эйлин, – что Жанин занимает слишком агрессивную позицию в борьбе полов. И Дейвид говорит нам правду об их отношениях.

Сначала Пэдди глядел на Эйлин, потом перевел взгляд на меня и покачал головой.

– Какого черта! – проворчал он. – Я собирался чинить крышу.

Эйлин схватила его за рукав куртки.

– Нет, – сказала она твердо, – сейчас ты побудешь здесь и поможешь Дейвиду. Марти Кинг имеет такое же право на его помощь, как любой другой клиент. У бедняжки было трудное детство. А крышу ты уже чинил на прошлой неделе.

Пэдди присел и тяжело вздохнул:

– Ладно, выкладывай, зачем пришел.

Я и сам тяжело дышал. Эйлин поспешила на кухню и вернулась с двумя чашками кофе, когда мой пульс уже пришел в норму.

– Ты ведь служил в Манчестере, когда Кинга осудили, – сказал я как можно спокойнее. – До тебя не доходили хоть какие-нибудь слухи о том, что дело нечистое?

– Сейчас не знаешь, кому верить, – проговорил Пэдди, печально качая головой. – Как ни откроешь газету, обязательно наткнешься на статью об очередном деле, переданном в высший апелляционный суд.

– Скажи, отец, ведь это Джонс оглушил Кинга и убил того полицейского?

– Не уверен, – ответил Пэдди, но подбородок у него задрожал. – Мик Джонс как никто другой был заинтересован в том, чтоб бандиты гуляли на воле, а не сидели в тюрьме.

– Но ему нужны были осужденные, хотя бы для того, чтоб не потерять доверие коллег. Существует ли вероятность, что это он, а не Кинг убил тех твоих?

– Если бы несколько лет назад кто-то посмел заявить, что английский полицейский стрелял в людей, его бы упрятали в дурдом, – а в наше время? Твоя догадка имеет право на существование. Мне это кажется маловероятным, и даже теперь тебе придется попотеть, чтобы заставить апелляционный суд в это поверить. Хотя они там готовы верить всему, что бросает тень на полицию.

– Ну хорошо, – сдался я. – Давай сделаем по-другому. Предположим, что неизвестный или неизвестные совершили два убийства.

– О да, – скептически кивнул Пэдди, – в последнее время только они и совершают все преступления.

– Суд должен был доказать виновность Кинга, а не Кинг – свою невиновность. Адвокат Кинга дает понять, что слушание велось не по правилам, и защитник этому не воспрепятствовал.

– Старый прием, – хмыкнул Пэдди. – Открываем дело по факту некомпетентности защиты? А известно ли тебе, что теперь существует лишь одно основание для апелляции – сомнительность приговора. Приговор может быть обжалован потому, что на суде были представлены не все имевшиеся на тот момент свидетельства…

– Дело не только в этом. Деверо-Олмонд рассказал об инциденте, который произошел в день суда.

– Продолжай.

– Во время перерыва на обед один из присяжных, вернее, одна дама зашла перекусить в паб недалеко от здания суда. Там она случайно услышала разговор между Макмэхоном и Деверо-Олмондом. Первый, ни о чем не подозревая, говорил, что у Кинга есть только один шанс: признаться в непреднамеренном убийстве, которое он совершил, действуя автоматически, как бывший десантник, в целях самообороны. На что Деверо-Олмонд ответил, что Кинг ни за что на такое не согласится.

– И что же дальше?

– Дама пересказала услышанное судебному приставу, после чего судья вызвал в свой кабинет Макмэхона и прокурора. Деверо-Олмонд был уверен, что Макмэхон добьется повторного слушания дела, но этого не произошло. Он согласился с предложением судьи и прокурора поговорить с присяжной и убедить ее в том, что услышанные ею слова – только предположение и что она не должна принимать их во внимание. Слушание возобновилось после перерыва. Деверо-Олмонд подозревает, что Макмэхон был уверен в виновности Кинга, поэтому не нажал на полицию и судебных экспертов, чтобы получить дополнительные сведения по делу.

Пэдди перекосило от отвращения.

– Прелестно… Макмэхон то потом пошел на повышение и дорос до министра внутренних дел.

– И что?

– А то, что тебе придется доказывать не только то, что адвокат Макмэхон проявил вопиющую некомпетентность, но и то, что министр Макмэхон не соответствует занимаемой ныне должности.

– Но доказательства действительно есть. Деверо-Олмонд говорит о том, что Макмэхон почти не допросил Самима, судебного эксперта.

– Значит, Макмэхон посчитал, что у доктора Самима есть данные, о которых суду лучше не знать. Послушай, Дейвид, ты копаешься в деле, которому двадцать лет, и надеешься что-то откопать? Сколько бы она тебе ни платила, этого недостаточно.

Я, вероятно, невольно улыбнулся.

– Она не платит! – понял отец. – Тем более, забудь об этом, несчастный! Как говорится, задаром работать – воров плодить. Пусть делом Кинга занимается специальная криминальная комиссия – она для этого и создана.

– Он не станет туда обращаться.

– А тебя почему это беспокоит? Опять ретивое взыграло?

– Нет!

– Да! Нравится тебе, что ли, полицейских чернить?

– Вовсе нет.

– Что тогда? Хочешь сделать то, чего мне не удалось, – свести счеты с Миком Джонсом?

Я пожал плечами и поднялся. Честно говоря, я и сам точно не знал, зачем я взялся за дело Кинга. Может, мой старик и прав, но меня попросили о помощи, а я до сих пор не могу найти благовидного предлога для отказа.

Я поцеловал мать, извинился за короткий визит и уехал.