Текст книги "Я за тебя умру (сборник)"

Потом были другие посещения, тоже не слишком вдохновляющие, если не считать одного визита к девушке, успешно закончившей курс лечения. Кей не могла ей не позавидовать: она уже рассуждала о платьях, которые купит по возвращении домой, и о поездке за рубеж, намеченной на следующую осень.

– Вы ведь навестите меня, доктор? – спросила девушка. – Вы помогли мне больше, чем все остальные здешние врачи.

– Милая моя, я не смогу придумать, что говорить вашим друзьям. Я так давно обсуждаю научные темы с врачами и сюсюкаю с пациентами, что разучилась просто болтать. Напишите мне письмецо и расскажите, как нынче принято выражаться, а то я не знаю ничего, кроме «Да ну?» и «Ну да?».

Были еще несколько посещений – потом она вывела из гаража свой маленький двухместный автомобильчик и поехала в поселок за пять миль от клиники. Утро выдалось роскошное, и она пела за рулем:

 
Ах, листопад, листопа-а-ад,
Разноцветные листья летя-а-ат,
Но как больно опя-ать мне вспомина-ать
Об увядшей летней любви-и-и-и…
 

Вдруг она резко нажала на тормоз: идущий по обочине стройный незнакомец поднял голову, пропуская ее, и она с изумлением узнала в нем Питера Вудса.

Она остановила машину в двадцати футах от него и, пока он ее догонял, быстро соображала. При нем нет саквояжа – очевидно, он просто ушел из клиники. Надо вернуть его обратно, но если он заупрямится, она одна ничего не сможет поделать. Дорога была пустынна – кругом никого. Что лучше: отправиться дальше, в поселок, и позвонить оттуда доктору Винчинтелли или попробовать самой уговорить беглеца? Когда он поравнялся с ней, ее сердце сильно билось в груди.

– Мое почтение, – сказал он, приподнимая шляпу.

– Мистер Вудс! Как вы здесь оказались?

– Я оттуда ушел, – с улыбкой сознался он. – Не мог больше выдержать.

– Даже не повидавшись с доктором Винчинтелли? Простите, но такие решения все же не стоит принимать без него. Знаете, мистер Вудс, это не слишком справедливо по отношению к клинике. Садитесь-ка в машину, я развернусь, мы поедем и поговорим с ним.

Он покачал головой:

– Мне не по душе доктор Винчинтелли, да и клиника, честно говоря, тоже. По-моему, обстановка там не слишком умиротворяющая.

– И тем не менее, мистер Вудс, нельзя же просто взять и отправиться по дороге неведомо куда.

Он бросил на нее взгляд, который показался ей странным.

– Но вы-то взяли и отправились по дороге неведомо куда.

– Это совсем другое дело, – отрезала Кей.

– Не понимаю, почему. Вплоть до четырех часов вчерашнего дня я отвечал за свои действия – да, я добровольно приехал сюда лечиться, но если бы остался еще на несколько часов, то уже ни за что не мог бы отвечать.

Она внимательно посмотрела на него. Похоже, он был настроен вполне добродушно, однако, помня, что сказал ей вчера доктор Винчинтелли, она не выключала мотор и не снимала ноги с педали газа.

– А кроме того, – добавил он, улыбаясь, – вы не сказали мне, что вы здесь делаете.

Вот она, дьявольская отметина – иррациональное замечание!

– Мы с вами в разном положении, мистер Вудс, – твердо сказала она. – Я не больна. Разве кто-нибудь говорил вам обо мне другое?

– Мне никто ничего о вас не говорил. – Он вновь улыбнулся. – Согласен, вы не выглядите больной, но, по-моему, люди с психическими расстройствами всегда утверждают, что они абсолютно здоровы. Я же знаю, что пока еще нахожусь в здравом уме… и все-таки…

– Мистер Вудс, – перебила его Кей, – потом вы пожалеете о своем поступке. Почему бы вам не остаться хотя бы до понедельника, когда вернется мой… профессор Шейфер? Отдых еще никому не вредил…

– Отдых! – Он иронически усмехнулся.

– …и вам он тоже, скорее всего, пойдет на пользу. Вы сейчас не в том состоянии, чтобы путешествовать.

– Я поеду на автомобиле. Мой шофер все еще ждет указаний в поселке.

– Вы не в том состоянии, чтобы путешествовать на автомобиле.

И снова странный взгляд, странный ответ.

– Тогда почему вы в состоянии путешествовать на автомобиле?

На сей раз она не стала ему перечить, но ей горько было наблюдать это черное пятно – пятно, которое зачастую расплывается, пока не затмит собой весь разум. Однако сейчас этот человек почему-то не внушал ей страха.

– Вас можно вылечить, мистер Вудс, и вас можно вылечить здесь. Наша практика основана на самых передовых европейских методах. – Она поймала себя на том, что цитирует рекламную брошюру их заведения. – И вы с этим согласны, иначе не прислали бы сюда ваших братьев. Если наша клиника окажется для вас неподходящей, профессор Шейфер первым посоветует вам обратиться в другое место.

– Тогда будет уже поздно.

– Ничего подобного. Я уверена, что вас можно спасти.

– А вас спасли?

Она постаралась, чтобы ее голос звучал более мягко и убедительно.

– Мистер Вудс, сделайте мне одолжение, сядьте в машину.

– Ох-хо, – вздохнул он, размышляя. – Если я послушаюсь, то исключительно ради того, чтобы иметь удовольствие посидеть рядом с вами. Думаю, ваше милое лицо было единственным, что помогло мне сохранить рассудок за столом вчера вечером.

Она с раздражением призналась самой себе, что этот комплимент ей приятен.

– Залезайте. Поедем назад, и я отведу вас в столярную мастерскую.

– На кой мне сдалась столярная мастерская?

– Это называется эрготерапия. Мы считаем, что больные должны чем-то заниматься.

– А доктор Винчинтелли велел мне отдыхать… это было все равно что предложить вырасти на три дюйма.

– Он имел в виду – временно. Потом вам предложат занятие… какое-нибудь ремесло на ваш вкус.

– А у вас какое? Водить машину?

– Садитесь, мистер Вудс.

– Если я сяду, это будет моим первым безумным поступком за всю жизнь.

Наверное, его отсутствие уже обнаружили и отправили кого-нибудь в погоню, подумала она. У них нет законного права удерживать его силой, если он не представляет собой опасности для общества, но доктор Винчинтелли непременно постарается найти его, чтобы переубедить.

Внезапно Питер Вудс махнул рукой, как бы говоря «ладно, была не была», и залез в машину.

– Вы симпатичнее Винчинтелли, – сказал он, – и выглядите гораздо более здравомыслящей, чем все остальные, кого я встречал.

– Спасибо. – Едва она тронулась с места, как на вершину соседнего холма вынырнул и тут же пропал автомобиль, принадлежащий клинике, – наконец-то Винчинтелли! Повинуясь невольному побуждению, которое она не могла себе объяснить, Кей свернула на боковую дорогу, ведущую к лечебнице кружным путем.

– Вы замужем? – вдруг спросил Вудс.

– Нет.

– Почему не выходите? Возможно, это решило бы все ваши проблемы.

– Возможно… но за кого?

– Подождите, пока я поправлюсь, и выходите за меня.

Она серьезно посмотрела на него.

– Вы предлагаете это каждой девушке при первом же знакомстве?

– Я еще никому этого не предлагал. Да и сейчас вряд ли предложил бы, если бы не мое состояние, – признался он. – Я в тревоге, переходящей в отчаяние. Но когда вы появились там, на дороге… такая славная, чистая и разумная, я просто не мог поверить… – Он оборвал сам себя. – Полагаю, это благодаря вашей белой форме вы кажетесь кем-то вроде медсестры или нянечки… кем-то надежным, внушающим доверие.

Кей охватила досада.

– За кого я точно никогда не выйду – так это за человека, которому нужна нянька. Меня может привлечь только предложение от кого-нибудь более сильного, чем я.

– Погодите, дайте мне выздороветь, – мрачно сказал он. – Я не слабый – просто невозможно бороться, если знаешь, что с тобой не все в порядке.

В этот миг – поскольку его собственные слова напомнили ему о том, что он сумел ненадолго забыть, – по лицу его проскользнуло выражение такой муки, что ее захлестнула волна пронзительной жалости. Если бы не его недуг, она легко могла бы представить этого человека в роли своего жениха. В физическом смысле он казался ей весьма привлекательным. Но она вспомнила о его братьях и, когда они подъехали к воротам клиники, снова превратилась в суровую и невозмутимую профессионалку.

– Сейчас мы вряд ли найдем здесь доктора Винчинтелли, – сказала она. – Давайте пока прогуляемся по мастерским. Я уверена, что это поднимет вам настроение.

– Ладно, – покорно согласился он. – Только не ждите, что я запрыгаю от восторга.

Он признал, что само заведение выглядит живописно – оно было похоже на гольф-клуб с центральным корпусом и несколькими бунгало вокруг. «Буки» и «Кедры», домики для безнадежных пациентов, прятались за узкой рощицей. Мастерских было три: столярка, где кипела жизнь, переплетная и коттедж для ткачества, бисероплетения и выделки медных украшений. Больные выглядели невеселыми и работали медленно, однако солнце, бьющее в окна, и яркие разноцветные материалы, с которыми они возились, создавали иллюзию общего благополучия. Глядя на все это, Питер Вудс отпустил одно из своих немотивированных замечаний:

– Почему они не в белом, как вы?

Пока они продолжали обход, к главному входу подкатил автомобиль доктора Винчинтелли. Он был хмур и словно куда-то спешил; когда его блуждающий взгляд упал на них, он вздрогнул и замер на месте. Потом двинулся к ним, и Кей увидела, что он рассержен.

– Простите, но это явное нарушение правил, – сказал он ей.

– Что именно? – холодно спросила она.

– По-моему, я ясно дал понять мистеру Вудсу, – он бегло улыбнулся Питеру, – что пока ему следует оставаться в одиночестве.

– Это я виноват, – сказал Вудс. – Мне стало ужасно тоскливо. А дорога манит… и всякое такое.

– В вашем состоянии нельзя так себя вести. Вы должны подчиняться нашим указаниям, мой дорогой сэр, иначе я не могу отвечать за последствия.

– Хорошо, – устало сказал Питер. – Попробую слушаться вас еще двадцать четыре часа. Мне сразу же отправляться в камеру?

– Я пойду с вами. Немного изменю вашу схему лечения.

Питер поглядел на Кей и улыбнулся.

– Спасибо за приятную экскурсию, – сказал он. – Если я останусь, научите меня вышивать бисером или еще что-нибудь придумаем, ладно?

– Договорились, – весело ответила Кей.

Но когда она смотрела, как он, обаятельный мужчина в самом расцвете лет, шагает по залитому солнцем двору рядом с доктором Винчинтелли, на сердце у нее было тяжело.

III

После ланча Винчинтелли подошел к Кей. Он был все еще сердит, и только положение, которое она здесь занимала, мешало ему дать волю своему гневу.

– Мне кажется, вы не слишком хорошо представляете себе состояние мистера Вудса, – начал он. – Я ведь говорил вам, что распознал явные параноидные симптомы. В настоящее время я хотел бы наблюдать его в полной изоляции.

– Вы мне этого не говорили, – ответила она. – Я нашла мистера Вудса на дороге и просто знакомила его с принятым у нас распорядком.

– Этот распорядок оказался неэффективным для его братьев, – резко сказал он. – У меня есть другие идеи.

Против этого ей нечего было возразить. Идей у него действительно хватало – несколько его учебников по диагнозу и прогнозу считались классикой и были переведены на многие языки. Ее отец не сомневался в его компетентности, но Кей питала к нему антипатию и всякий раз, когда он к ней приближался, с трудом скрывала отвращение.

Если не считать ежедневного обхода, который Кей Шейфер совершала по очереди с двумя другими врачами, ей редко приходилось бывать в тех более печальных корпусах, где человеческий разум угас окончательно, оставив по себе лишь пустую оболочку. Но через два дня настал ее черед, и она отправилась в «Кедры», чтобы увидеть и услышать отчеты о горьких и безнадежных случаях. Приблизившись к двери, где недавно жила одна известная ей пациентка, она вынула ключ, но заведующий корпусом покачал головой.

– Этот больной изолирован, доктор Шейфер. К нему не велено никого пускать.

– Что за больной?

– Мистер Питер Вудс.

– Что? – Ей было непонятно, зачем его поместили сюда. – Откройте-ка дверь.

– Это будет нарушение приказа.

– Ничего страшного, – твердо сказала она. – На врачей приказы доктора Винчинтелли не распространяются.

Ее спутник неохотно открыл дверь и первым шагнул внутрь, словно защищая ее от возможного нападения. Когда они вошли, с низкой койки, единственного предмета мебели на всю комнату, вскочил пациент. Его лицо было так искажено яростью, что она еле узнала в нем славного молодого человека, с которым беседовала два дня назад.

– Ага, это вы! – закричал он. – Так вот зачем вы притащили меня обратно! Вы кто – подсадная утка? Что ж, меня таки довели до безумия, черт побери, теперь я и вправду буйнопомешанный – если я когда-нибудь доберусь до этого Винчинтелли, то придушу его собственными…

– Вам лучше уйти, – сказал заведующий.

– Уходите! – воскликнул Питер Вудс. – Вон! Сейчас же!

Это было ужасно – как ни призывала Кей на помощь свою профессиональную выучку, в этом случае ей не удавалось отрешиться от субъективного фактора. Симпатия, возникшая между нею и этим человеком, не исчезла и не обезличилась даже после того, как она увидела, во что он превратился. Огромным усилием воли она вернула себе самообладание.

– Послушайте меня, мистер Вудс. – Ей приходилось напрягаться, чтобы голос у нее не дрогнул. – Давайте поговорим спокойно. Я хочу знать, что довело вас до такого состояния.

Он дико расхохотался.

– Ах, вот оно что! Ну так вы этого не узнаете. Я лучше поговорю с кем-нибудь нормальным. Это в их стиле, послать сюда вас – наверно, они думают, что я стану говорить с вами, потому что вы сумасшедшая. Передайте этому мерзавцу Винчинтелли, чтобы он пришел сюда, и я переломаю ему все кости…

Казалось, вид появившегося в комнате санитара разъярил его еще больше, но тот был достаточно опытен и, едва Питер Вудс двинулся с места, отступил назад, вытолкнув Кей за дверь, которую тут же поспешно захлопнул.

В коридоре стоял доктор Винчинтелли.

– Надеюсь, теперь вы удовлетворены, мисс Шейфер, – холодно сказал он. – И поскольку руководство здесь доверено мне, я буду настаивать на том, чтобы мои распоряжения выполнялись.

На глазах у нее выступили слезы – не от обиды на Винчинтелли, которого она едва заметила, а от жалости к несчастному мученику за тяжелой дверью.

– Я получил телеграмму от вашего отца, – продолжал Винчинтелли. – Он хочет, чтобы вы немедленно присоединились к нему в Нью-Йорке. Нужно привезти сюда новую пациентку.

– Очень хорошо, – безжизненным голосом сказала Кей.

Она чувствовала себя предательницей: она видела, как Питер Вудс спокойно шел по дороге, ведущей к свободе, видела, как он добровольно сел к ней в машину и вернулся сюда, к этому ужасу. Как ни благоговела Кей перед своим отцом, по пути на станцию она решила попросить его убедиться в правильности лечения, назначенного доктором Винчинтелли. В те полгода, что она проработала в клинике интерном, Кей всегда безошибочно распознавала психическую болезнь по какому-либо из сотни ее мелких симптомов; возможно, в данном случае девушка опиралась на свои подсознательные ощущения, но она жила в этой атмосфере с самого детства. Внутренний голос говорил ей, что с этим больным что-то не так. До сегодняшнего дня ей казалось, что он быстро пойдет на поправку. С огорчением сознавая, что из-за недостатка опыта она еще не может полностью доверять собственным суждениям, Кей все же решила резюмировать то, что видела.

1. Против Питера: трое его братьев потеряли рассудок.

2. За Питера: он приехал в клинику по своей инициативе.

3. За Питера: он рассуждал логично и вел себя покладисто, даже будучи расстроенным.

4. Против Питера: он делал странные и немотивированные замечания.

Какие именно замечания? Она повторила их в памяти. Похоже, он принимал нормальных людей за сумасшедших – к примеру, считал сумасшедшей ее. Об этом можно было судить по нескольким признакам: он никогда не называл ее «доктор», а, наоборот, говорил с ней как с пациенткой. Сегодня обозвал ее подсадной уткой, намекая на то, что она хотела подмазаться к администрации, уговорив его вернуться в лечебницу. И наконец, был странный вопрос в мастерской: почему все пациенты не одеты в белое, как она.

Автомобиль остановился у станции, и, словно скрежет тормозов разбудил дремлющего в глубине ее души эльфа интуиции, она вдруг резко выпрямилась.

– Неужели? – спросила она вслух, и потом: – Господи боже!

Это было невероятно, невероятно – однако она вспомнила эпизод в кабинете доктора Винчинтелли прямо перед появлением Питера Вудса, а затем к ней в память толпой ринулись другие эпизоды, свидетельницей которых она была в последние месяцы. Отчаянно, чуть ли не истерически она крикнула шоферу:

– Все отменяется! Я кое-что забыла. Разворачивайтесь и поезжайте назад как можно быстрее!

Она опасалась поставить себя в глупое положение – она даже не была уверена, что ее действия вполне рациональны, но знала, что должна вернуться.

Спустя двадцать минут она тихо вошла в «Кедры» и направилась прямиком в комнату Питера. Бесшумно открыла дверь своим универсальным ключом. Комната была пуста.

Она отыскала дежурного врача.

– Доктор Винчинтелли прописал ему гидротерапию, – сказал тот. – На восемь часов кряду.

– Пациент воспринял это спокойно?

– Я бы не сказал, доктор Шейфер. Он был весьма недоволен. Нам пришлось действовать втроем.

Кей знала, о чем идет речь. Питера Вудса, банкира, засунули в нечто вроде гамака на прочных застежках и опустили в теплую ванну. Считалось, что это средство хорошо помогает больным с высокой степенью нервного возбуждения.

– Понятно, – сказала она. Затем отправилась как будто бы к выходу, но на самом деле свернула в другой коридор. В конце этого коридора ей снова помог универсальный ключ, и она очутилась в обитой пробкой комнате с единственной ванной посередине – там покоилась надежно обездвиженная фигура Питера Вудса.

Он улыбался, даже смеялся – весело, неудержимо, и на один ужасный миг ей почудилось, что это смех безумца.

– Похоже, сегодня у вас настроение получше, – отважилась заметить она.

– Не могу ничего с собой поделать. Все это до того нелепо… Я подумал, что сказали бы мои подчиненные, если бы увидели меня сейчас. Все это так фантастично, прямо как испанская инквизиция, что остается только смеяться. – Улыбка постепенно сходила с его лица, и в глазах разгорался гнев. – Но вы не сомневайтесь – этот тип у меня за все заплатит!

– Постойте, пожалуйста, – торопливо сказала она. – Мне нужно, чтобы вы минутку послушали меня спокойно. Сможете?

– А вы боитесь, что я встану и уйду?

– Говорил вам когда-нибудь доктор Винчинтелли, как одеваются наши пациенты?

– Ну да, – озадаченно сказал Питер. – Он говорил, что вы все ходите в белом, чтобы не забывать, что ваша лучшая медпомощь – это вы сами.

– А врачи и сестры?

– У них обычная одежда – так пациенты не будут все время вспоминать, что они в больнице. К чему вы клоните?

Все его прежние нелогичные реплики получили объяснение: он принимал врачей и медсестер за пациентов, а пациентов – за персонал. Она увидела, как он вздрогнул в своем мокром саване.

– Разве это не правда? – тревожно спросил он. – Что вообще правда в этом сумасшедшем доме? Все врачи ненормальные, а пациенты здоровые? Или…

– По-моему, – задумчиво сказала Кей, – один из врачей действительно сошел с ума.

– А как насчет меня? Я-то здоров?

Не успела она ответить, как за ее спиной послышался шум – на пороге стоял доктор Винчинтелли.

– Мисс Шейфер. – Его голос был тихим и напряженным. Взгляд застыл на ней. – Мисс Шейфер, прошу вас подойти ко мне.

Он медленно отступил, и она двинулась за ним. У него были способности к гипнозу, и иногда он пользовался этим при лечении; теперь она заметила, что он пустил их в ход. Ее воля слегка затуманилась, она вышла за ним в коридор и он закрыл дверь, не обращая внимания на свирепый рев Питера Вудса. Потом схватил ее за локти.

– Слушайте меня, идиотка, – прошипел он. – Я не сумасшедший. Я знаю, что делаю. Это вы ненормальная, потому что мешаете создать то, что станет памятником вашему отцу и благом для всего человечества. Слушайте. – Он легонько встряхнул ее. – Месяц назад три сумасшедших брата Вудс добровольно пришли к вашему отцу и сказали, что хотят завещать ему на исследовательскую работу все свои деньги.

– И он конечно же отказался! – негодующе воскликнула Кей.

– Зато теперь все изменилось! – с ликованием заявил он. – Это четвертый из них – других братьев нет, наследников тоже. Никто не пострадает – мы получим свой институт и воздвигнем памятник, который навеки прославит наши имена!

– Но этот человек здоров! – вскричала Кей. – Он так же нормален, как я!

– Ошибаетесь. Я вижу признаки, которых не видите вы. Он сойдет с ума, как и остальные, – через неделю, через три дня, может быть, раньше, чем ваш отец вернется…

– Вы дьявол! – воскликнула она. – Безумец! Вы бредите…

Вдруг их прервали – зазвенели звонки, захлопали двери, в коридоре замелькали взволнованные санитары.

– В чем дело?

– Три брата Вудс – они исчезли!

– Не может быть! – вскричал Винчинтелли.

– Выпилили окна напильниками из столярной мастерской!

На лбу Винчинтелли вспухли вены, толстые, как черви.

– Бегите за ними! – разъяренно завопил он. – Они должны быть где-то на территории. Включите тревогу в главном здании…

Он совсем забыл про Кей – все еще выкрикивая приказы, он бросился бежать по коридору и дальше, в ночь.

Когда коридор опустел, Кей открыла дверь ванной и быстро расстегнула ремни на Питере Вудсе.

– Вылезайте и одевайтесь, – скомандовала она. – Мы уезжаем… я вывезу вас на своей машине.

– Но мою одежду где-то спрятали.

– Я раздобуду вам одеяло, – сказала она, затем помедлила. – Нет, это не годится: сегодня полицейские будут проверять дороги и подумают, что мы оба психи.

Несколько мгновений они растерянно молчали. Снаружи доносились крики – это беглецов искали по кустам.

– Есть! – воскликнула она. – Ждите, я сейчас!

И опрометью кинулась прямиком к мистеру Керкджону, чья комната была неподалеку. Распахнув дверь, она увидела его – надушенный и безупречно одетый, он причесывался перед зеркалом.

– Мистер Керкджон! – задыхаясь, выпалила Кей. – Раздевайтесь!

– Что? – Когда он понял, по его лицу стала медленно расплываться радостная улыбка.

– Снимайте с себя все и кидайте мне.

– С удовольствием, дорогая, – отозвался он.

Пиджак, жилет, галстук, брюки, туфли, носки – она поймала все это и собрала в одну груду.

– Милая леди, – его рука легла на верхнюю пуговицу комбинезона, который он носил в качестве исподнего, – это счастливейший день моей жизни!

Тихо вскрикнув, Кей захлопнула за собой дверь.

Полчаса спустя, выжав акселератор до предела, они еще неслись по дорогам Нью-Гемпшира сквозь летнюю ночь. Светила луна, и вокруг них раскинулся огромный свободный мир. Питер Вудс глубоко вздохнул.

– Так когда же вы все-таки поняли, что я в здравом уме? – поинтересовался он.

– Не знаю. – Она с притворной скромностью поглядела на звезды. – Наверное, тогда, когда вы предложили мне выйти за вас замуж. Ни одна девушка не поверит, что мужчина, который сделал ей предложение, абсолютно сумасшедший.

– Но вы готовы проявить бо́льшую разумность, чем я?

– Нет… милый. – Она поспешно выговорила это слово, которого раньше никогда не произносила. – Я в тисках самого опасного безумия на свете.

– Если уж речь зашла о тисках, – сказал он, – когда доедем до тех деревьев, почему бы нам не остановить машину?

IV

Троих старших братьев Вудс так и не нашли. Однако несколько месяцев назад моих ушей достигли неподтвержденные слухи о том, что голос, раздающийся из динамиков на одной из железнодорожных станций Нью-Йорка, заставляет биржевиков с Уолл-стрит вздрагивать и бормотать: «Постойте-ка, где же я его слышал?» Второй брат, Уоллес, по всей видимости, бежал в Южную Америку, где его все хорошо понимают. Что же до самой этой истории, мне поведал ее старший парикмахер магазина «Эликсир» в Скрантоне, Калифорния. Проверьте сами, если хотите, – я имею в виду мужчину высокого роста с несколько овечьим лицом, который держится так, словно знавал лучшие времена.

В центре рассказа «Ну, и что вы сделаете?» молодой врач Билл Харди, «непочтительный», мягко говоря, и с ипохондриками, и с действительно больными. Этой тривиальной романтической истории придает странный, фантастический и чисто киношный характер сочетание медицины, бесшабашности и гангстерской виньетки в финале.

Фицджеральд послал рассказ Гарольду Оберу в августе 1933 года. «Сатердей ивнинг пост», первый публикатор рассказов Фицджеральда на протяжении многих лет, счел его «неудовлетворительным», а «Космополитен» – «легковесным». Редакторам обоих журналов характер мальчика, автора заглавной фразы и любимого персонажа самого Обера, показался неубедительным.

Летом 1936 года Обер предложил переделать рассказ и снова отправить издателям, но Фицджеральд ответил, что «почти не помнит сюжета», и вместо этого послал ему только что законченный «Спасибо за огонек». Сохранившийся машинописный экземпляр «Ну, и что вы сделаете?» принадлежит Попечителям наследственного имущества Фицджеральда.