Текст книги "Непотопляемый"

4

Последняя страница папки с надписью «Башкир» была перевернута, и Валерий Померанцев, вздохнув, кисло глянул на притихшую рядом с ним Галю Романову.

– Ну что, товарищ капитан? – поинтересовался он. – Сдается мне, и вам вся собранная здесь бумаженция оптимизма не внушает?.. Во всяком случае, к повествованию Лайнера не добавляет ни черта… Или почти ни черта.

– Погоди, Валера. – Галя аккуратно вынула из рук Валерия объемистую папку с делом и вновь открыла ее на первой странице. – Мне показалось… Точно, вот он!

На внутренней стороне пластиковой корочки, как обычно и бывает в папках такого образца, имелось что-то вроде еще одного отделения, своеобразный карман, показавшийся Померанцеву пустым. Однако пустым он на самом деле не был. Ловко запустив в него палец, Романова выудила из кармашка сложенный вчетверо листочек.

– Ну ты, опер, даешь!.. – восхищенно посмотрел на нее Валерий. – Как углядела-то?..

Он взял у Гали бумагу, развернул ее и увидел, что весь листок с внутренней стороны исписан мелким убористым почерком Познеева.

Романова, ничего не ответив, склонилась над записями одновременно с Померанцевым.

Судя по всему, покойный Николай Петрович делал на этом листочке пометки лично для себя, естественно, не заботясь о том, чтобы посторонний человек мог, если понадобится, понять, о чем именно идет речь… Неоконченные обрывки фраз: «Узнать насчет заказа, число, время…», «Она или?..» и прочее в том же духе. И еще раз: «Она?..» Дважды, через несколько строчек, повторялись чьи-то инициалы – «Л. Ю.», во второй раз, уже в самом конце записей, жирно подчеркнутые красным фломастером…

Галя разочарованно откинулась на спинку дивана, сидя на котором они с Померанцевым читали дело Башкира.

– Ничего не понятно, – тихо произнесла она, – разобраться в этом, по-моему, просто невозможно! Он для самого себя писал. Так что…

– Погоди-ка! – Валерий на мгновение уставился на Галю, как ей показалось, абсолютно бессмысленным взглядом, а затем схватил папку с делом, лежавшую рядом с ним тут же на диване, и принялся ее поспешно листать.

– Слушай, неужели ты… – начала было Романова, но Померанцев на нее шикнул.

– Молчи, Киса, молчи… – пробормотал он. – Молчи, грусть…

Галя невольно прикусила язык, а Валерий, найдя нужную страницу, буквально впился в нее глазами и через секунду хлопнул по папке рукой.

– Вот кто такая эта «Л. Ю.»!.. Смотри!..

Девушка с интересом глянула на страницу, в которую он ткнул пальцем: перед ней был протокол дознания из раздела свидетельских показаний, снятых на месте происшествия выездной бригадой отделения, на территории которого находился ресторан «Золотой орел». Показания одной из девиц, составлявших в роковой вечер компанию погибшим болгарам.

– Лидия Юркова, студентка… А?..

– Ну и что? – Галочка недоуменно посмотрела на следователя.

Показания девушки они только что прочли вместе, Романова их отлично помнила и не видела ничего, за что в ее словах можно было бы зацепиться. Самая что ни на есть заурядная история, изложенная двумя явно насмерть перепуганными девчонками, случайно ставшими свидетельницами убийства.

С болгарами, по их словам, подружки познакомились случайно – точнее, с одной из них, этой самой Лидией, студенткой третьего курса юрфака, платного отделения. Приняв приглашение в «Золотой орел», подружку она привела «для комплекта», чтобы второму гостю столицы не было скучно…

По словам Юрковой, знакомство с болгарами состоялось на Тверской, возле витрины бутика, у которой она стояла, разглядывая какие-то понравившиеся ей туфельки. А вечером того же дня Лидия уже оказалась с ними за столиком ресторана, не устояв перед возможностью побывать в одном из самых дорогих мест столицы… Когда еще такое выпадет?!

– Не понимаю, что тут такого, чтобы зацепиться? – снова повторила Галя, наблюдая за тем, как внимательно Валерий вчитывается в протокол дознания. – Банальнейшая ситуация… Смотри, она постоянно просит «не говорить папе»… Явно из «домашних девочек», причем из состоятельной семьи… Знаешь, сколько стоит один семестр по нынешним временам на нашем родном юрфаке?..

Валерий ничего не ответил, снова поглядев на Романову отсутствующим взором, закрыл папку с делом и опять уткнулся в листочек с заметками покойного Познеева.

Некоторое время в кабинете царила тишина. Галочка смиренно сидела на кончике дивана, отодвинувшись от Померанцева, усиленно работавшего мозгами в каком-то загадочном направлении.

– Слушай… – Он наконец отстранил от себя листок и повернулся к ней. – Как думаешь, почему у него слово «заказ» оба раза рядом с инициалами этой девицы?

– Случайно, наверное, – пожала плечами Галочка. – Он же все время размышлял над тем, что убийство заказное, вот и…

– Ни хрена! – довольно-таки грубо оборвал ее Валерий. – Я думаю, дело совсем не в этом!

– А в чем?..

– Слушай, ты этот ресторан «Золотой орел» хорошо знаешь?

– Совсем не знаю, – пожала плечами Романова. – Ну, в том смысле, что ни разу там не была и уж точно не буду… Мне зарплату раз в месяц дают, а не дважды в день!

– Во, в самую точку, – удовлетворенно кивнул Валерий. – Но побывать там тебе все-таки придется, причем прямо сегодня… Я, кажется, понял, что имел в виду Познеев. Видишь ли, несмотря на поднебесные цены, «Золотой орел» весьма популярное у богатеньких Буратин местечко, особенно по вечерам, поскольку после полуночи там еще и стриптиз кажут… Кстати, как я слышал, весьма профессиональный, и даже без порнухи…

– Ну уж… – Галя передернула плечами и слегка порозовела.

По ее мнению, столь вульгарное развлечение, как стриптиз, само по себе было «порнухой», как его ни подай… Валерий усмехнулся и продолжил:

– Дело не в этом, а в том, что попасть в данное заведение – дело непростое, столики заказывают заранее, чуть ли не за неделю…

– Откуда знаешь? – не выдержала Романова, с неодобрением покосившись на Померанцева.

– Сталкивался с «Золотым орлом» по одному делу в прошлом году, – невозмутимо произнес он.

– И что же, ты думаешь, что слово «заказ» Познеев употребил как раз в смысле – «заказ столика»?!

– Во всяком случае, из материалов дела, как ты сама могла убедиться, следует, что данная сторона следствием не отработана, кто именно, а главное, когда заказывал роковой столик, никому в голову не пришло проверить… Так же, как и разузнать побольше об этих девицах, точнее, о Юрковой… Тебе все ясно?..

– Сдаюсь, – улыбнулась Галя. – У тебя, Валера, и впрямь мозги что надо!

– Ладно-ладно. – Померанцев неожиданно смутился, что было для него делом, прямо скажем, не обычным. – Возможно, я ошибаюсь… Но проверить все-таки надо.

– Все, я поехала! – Романова поднялась с дивана и достала из сумочки блокнот. – Диктуй адрес этого «Орла», номер столика и число… На юрфак тоже мне ехать?

– Если ты, радость моя, не против, я бы сам туда прогулялся, тем более что и идти-то недалеко…

– Разве она не в МГУ? – удивилась Галя. – Я думала там, только на платном…

– Какое там МГУ, – махнул рукой Померанцев. – Очередной якобы институт, якобы юридический… И когда эти шарашкины конторы прикроют? Всю Москву уставили такими «институтами», «академиями» и прочими «универами»! Вообрази, братец моего приятеля, с позволения сказать, студент такого вот «вуза», вместо того чтобы сдавать зачеты, берет у своего папашки денежку и платит преподу… Тьфу!..

– И что? – приоткрыла рот Галочка.

– Эх, наивная твоя душа! – вздохнул Померанцев. – Как «что»? В зачетке очередная запись…

– Так ведь потом же все равно и экзамены сдавать, и диплом защищать! Неужели…

– Полный наивняк! – Померанцев покачал головой и улыбнулся. – Я с тобой, Романова, знаешь, почему люблю работать?.. Потому что возле тебя просто душой иногда отдыхаешь… Все, дорогая, пошли: девочки налево – мальчики направо!..

Институт, в котором училась интересующая Валерия Лидия Константиновна Юркова, располагался в мрачноватой на вид «сталинке», занимая в ней, судя по окнам, три нижних этажа. Четыре верхних были явно обыкновенными жилыми.

Прежде чем войти в нужный ему подъезд, Валерий внимательно прочел украшавшую его табличку. Табличка утверждала, что за тяжелой, украшенной выкрашенными рыжей краской завитушками дверью находится не просто институт, а «Правовая Академия», в частности, юридический и экономический факультеты… Предъявлять свое удостоверение охраннику он пока не стал.

Состроив смущенную физиономию, Померанцев нерешительно обратился к охраннику, восседавшему за довольно длинным столом с телефоном и какими-то толстыми большими тетрадями. К столу вели с десяток мраморных ступеней широкой лестницы. За спиной затянутого в традиционный пятнистый камуфляж парня находилась широкая площадка, расходившаяся в разные стороны сразу тремя коридорами: похоже, и в прежние времена, по крайней мере на первом этаже здания, располагалось какое-то учреждение.

– Извини, мужик… – Валерий для убедительности помялся. – Мне бы из начальства с кем-нибудь поговорить… Ну, с ректором там или с деканом юридического…

– А по какому вопросу? – парень с явным неудовольствием оторвался от книжки, которую читал в момент появления Померанцева, и неодобрительно оглядел его с ног до головы.

– По личному, – поспешно ответил тот. – Сестренка у меня тут учится, двоюродная… Ее папаша, значит, попросил кое-что узнать…

– Какая еще сестренка?

– Лида… Лидия Юркова – может, знаешь?..

Во взгляде парня мелькнуло что-то вроде интереса, он отложил, наконец, свою книжонку и еле заметно усмехнулся:

– Это которая на «мицубиси» цвета «металлик», что ли, ездит?.. Что-то ты не похож на ее братца, даже двоюродного!..

И он с откровенным пренебрежением оглядел померанцевское черное пальто, с точки зрения Валерия – весьма элегантное, хотя и слегка поношенное.

– Правда, что ли, не похож?! – Валерий легко, в одно мгновение взлетел по ступеням, быстро наклонился к столу охранника, и в ту же секунду перед носом обалдевшего от его неожиданного броска, побледневшего парня оказалось удостоверение.

– А ты, как я погляжу, – ласково произнес Померанцев, – наблюдательный мужик! Ведь и точно – не похож!..

Выпрямившись перед онемевшим охранником, Валерий спокойно сел на стул, стоявший по другую сторону его стола, удовлетворенно отметив страх, заметавшийся во взгляде этого субъекта.

– Итак, Генпрокуратура, – насмешливо произнес он. – Поговорим?..

– П-поговорим. А… о чем?..

– Например, о том, как тебя зовут, дружок, – для начала. Ну, и?..

– М-миша… То есть Михаил Кошкин я.

– Вот и познакомились, Миша Кошкин, – усмехнулся Валерий. – Теперь можно и к делу переходить… Надеюсь, ты уже понял, что разговор наш, который еще предстоит, – сугубо личный и разглашению не подлежит?..

– Понял, не дурак, – буркнул несколько оклемавшийся от померанцевской эскапады охранник. – Спрашивайте, что ли, пока эти… ну, студенты-то на занятиях… А то в перерыве целая куча вывалится с сигаретами…

– А я уже спросил, – напомнил Померанцев.

– Насчет Лидки, что ли?.. А чего она натворила?

– Пока – ничего особенного, если не считать визита в одно увеселительное заведение…

Кошкин фыркнул и наконец расслабился окончательно:

– Эка невидаль! Да они здесь почти все на лекциях реже бывают, чем по этим самым заведениям шляются, а Лидка – и вовсе первая по этой части… Так чего она натворила-то? Или это ее старый хрыч откроил?..

Померанцев отметил, что на лице Кошкина мелькнуло злорадное выражение: судя по всему, к неведомому хрычу у Миши были дополнительные претензии.

– «Хрыч» – это, надо полагать, папаша? – поинтересовался он.

– Да какой там папаша!.. Хотя в папаши он ей как раз точно годится… Любовь она с ним крутит… Бабок у него, говорят, куча, вот и крутит.

– Имя у хмыря есть?

Охранник пожал плечами.

– Она его «Бобом» называет, сам слышал, а фамилией, извините, не интересовался… – Кошкин неожиданно вздохнул и добавил с куда более человеческой, почти горькой интонацией: – Нынче девушки таких и ищут, хотя зачем Лидке этот денежный мешок сдался при богатом папаше – сам черт не разберет… А такие, как мы, им и на хрен не нужны…

Померанцев невольно посмотрел на Кошкина сочувственно и собрался задать следующий вопрос, но в этот момент раздался пронзительный звонок, знаменующий собой конец очередной пары, и он быстро произнес:

– Юркова сегодня здесь? – Кошкин кивнул. – Покажешь мне ее незаметно, если объявится тут!

– Объявится, – перешел на шепот Михаил, – она курит много…

Оба они замолчали, поскольку первые стайки студентов и впрямь впорхнули на площадку. Валерий только сейчас приметил стоявшие на полу возле входов в коридоры урны, а над ними таблички «Место для курения».

С каждой секундой прибывавшая, громко галдящая толпа производила впечатление пестрой птичьей стаи – и из-за щебета девушек, которых тут было явное большинство, и из-за разнообразия ярких молодежных одежек… Судя по всему, контингент здесь действительно был не бедный…

Валерий покосился на Кошкина, который, сидя вполоборота, напряженно и старательно вглядывался в толпу, постепенно разбивавшуюся на небольшие компании. Наконец охранник слегка толкнул Валерия под столом ногой и, наклонившись к нему, пробормотал: «Справа, у самой урны, в зеленых сапогах…»

Померанцев слегка прищурился и отыскал глазами поначалу упомянутые зеленые сапоги, а затем оглядел их обладательницу… И моментально понял, откуда в голосе Кошкина взялась горечь.

Лидия Юркова оказалась удивительно красивой девушкой – высокая, стройная блондинка, но не заурядного, примелькавшегося типа, а со своеобразным, немного скуластым лицом, большими зеленоватыми глазами, в которых светилось высокомерие, с длинными, небрежно струящимися по плечам волосами. Она была в облегающем черном мини-платьице, на плечах – модный в нынешнем сезоне зеленый шарфик, легкий, полупрозрачный. Если что и портило девушку, так это застывшая маска пренебрежения на ее прекрасном, точеном лице… Покурить Юркова вышла одна, никакой компании вокруг нее не образовалось.

Коридоры вновь взорвались звонками. Лидия, так и не обратившая внимания ни на Кошкина, ни на его собеседника, вообще ни разу не взглянувшая куда-либо, помимо кончика своей сигареты, бросила окурок в урну и, спокойно развернувшись, исчезла в толпе, хлынувшей в правый коридор. Через минуту лестничная площадка опустела, а на этаже вновь установилась тишина.

Валерий посмотрел на Кошкина, невесело глядевшего в сторону и, вздохнув, поднялся:

– Ладно, Михаил, пойдем-ка со мной, покажешь мне ее «мицубиси»!

– «Мицубиси»?.. – переспросил тот, явно думая о чем-то своем. – Слушай, а что она все-таки натворила-то?

– Ты не в меру любопытен, – назидательно произнес Валерий. – Но так и быть – скажу: ничего! Просто проходила свидетельницей по одному старому делу, возможно, понадобится в этом качестве еще раз…

– Лидкина машина на парковке одна такая, – буркнул охранник. – Сегодня она ее второй слева припарковала, от подъезда слева… Сразу увидите… А я покидать пост не имею права!

– Не имеешь – так не имеешь, – легко согласился Померанцев. – Надеюсь, про наш уговор не забыл?

– Это чтоб никому ни слова, что ли? – Кошкин пожал плечами. – Да кому я скажу-то? Я, кроме напарника, когда смену сдаю, и не говорю ни с кем тут…

«Мицубиси» цвета «металлик» действительно выделялась на парковке: предпоследняя модель, насколько помнил Валерий, дорогущая. Впрочем, это его не слишком удивило с учетом того, что, как следовало из дела Башкира, отец Юрковой был владельцем небольшой, но весьма преуспевающей рекламной фирмы, занимавшейся также недвижимостью.

Он задумчиво оглядел машину, в общем-то бесцельно: даже если привести сюда того свидетеля-подростка, вряд ли мальчишка сумеет определить, эту или другую машину он видел у подъезда Познеева перед взрывом…

В этот момент в кармане Померанцева зазвонил мобильный, на дисплее высветился Галочкин номер – очень кстати!..

– Валера, – Романова заговорила, чуть запыхавшись, очевидно, говорила на ходу. – Слушай, ты просто гений… Сейчас приеду в прокуратуру – расскажу… Если в двух словах – столик болгар был заказан накануне… Думаешь, кем?

– Думаю, Лидией Константиновной Юрковой, – произнес Померанцев.

– Приеду, – выдохнула Галочка, – и, честное слово, расцелую тебя в обе щеки!..

– Погоди, Галка… – Валерий посмотрел на часы. – Значит, так… Сейчас ты зайдешь куда-нибудь пообедать, а я пока свяжусь с нашими или с вашими – словом, выбью для тебя в срочном порядке колеса… Когда поешь, свяжешься со мной, я к тебе подъеду сам, дабы передать руль… Ты меня слышишь?

– Так точно, – отозвалась Романова.

– После чего поедешь по адресу, который назову, и сядешь на хвост интересующей нас девушке… Или типу по кличке Боб, который нам, собственно говоря, нужен… Усекла?

– Ты уверен, что я этого Боба отличу от не Боба?..

– Подробности при встрече, а теперь, товарищ капитан, кру-угом! И – марш!..

– Есть! – пискнула Галочка и, не удержавшись, хихикнула в трубку, прежде чем отключить связь.

5

«Важняки», работавшие под началом Александра Борисовича, были не только очень разными людьми, но и расследования достававшихся им дел вели тоже очень по-разному. Турецкий, например, не сомневался, что Валерий Померанцев явится к нему в следующий раз не только с планом следственных действий, но и не менее чем с парочкой уже осуществленных им тактических приемов, а значит, и с кое-какими конкретными результатами.

В отличие от него, Светочка Перова без одобрения шефа и шага не сделает. Зато ее осведомленность о характере событий, составляющих дело, его участниках и прочих сопутствующих обстоятельствах будет такова, словно и предыдущее следствие вела она сама…

И разумеется, он не ошибся: Светлана появилась в его кабинете почти сразу после летучки у Меркулова.

– Можно?.. – Она нерешительно замялась в приоткрытых дверях.

– Конечно! – Турецкий ободряюще улыбнулся Перовой. – Проходи и присаживайся. Слушаю тебя очень внимательно!

Светлана поспешно вошла в кабинет и, уже не дожидаясь особого приглашения, села на стул по другую сторону стола Турецкого и, поправив очки, деловито открыла изящную кожаную папочку, принесенную с собой.

– Значит, так: суть дела Арсения Погарцева, он же Веня-Моряк, такова: дело было возбуждено по следующему факту. В августе две тысячи первого года, в Венеции, в пятизвездочном отеле «Глория» были застрелены неизвестными лицами или лицом гражданин России Андрей Александрович Комаров по кличке Грек и его любовница, гражданка РФ Мария Петровна Курошкина, профессиональная модель – подиумный псевдоним Магда…

Александр Борисович дело Грека знал преотлично, однако прерывать Перову не стал, давая ей возможность собраться с мыслями: сбивать Светлану в подобных ситуациях не следовало, проще было слушать ее вполуха и включить внимание полностью только на нужном месте.

До упомянутого «нужного места» девушка добралась минут через десять.

– …Таким образом, – произнесла она с видимым облегчением, – несмотря на то что Погарцеву удалось во время перестрелки уйти от оперативников, матвеевская банда фактически была разгромлена, возглавлявший ее Салимов, он же Курок, он же ближайший друг Вени-Моряка, так же как и остальные члены банды, были захвачены, осуждены. Срок Салимов получил максимальный…

– Если не ошибаюсь, – осторожно вставил Турецкий, – уйти Погарцеву удалось по чистой случайности?

– Да, – Светлана оторвалась, наконец, от своих бумаг. – Под окном, из которого он выпрыгнул, как раз в этот момент парковался один из жильцов этого дома. Веня вышвырнул его из-за руля, сломав мужчине при этом руку, и скрылся, сбив по дороге одного из спецназовцев, участвовавших в засаде возле дома… Предусмотреть такую ситуацию просто невозможно, а захваченная им машина, к тому же, была внедорожником с двойным приводом, иномарка, и бак хозяин только что залил… Повезло подонку! – зло завершила Перова.

– Давай дальше, Светлана, – кивнул Александр Борисович.

– К сожалению, – вздохнула она, – его розыски ничего не дали, хотя поначалу велись очень активно. Но бандит уже знал, что все… ну, или почти все их явки «засвечены», во всяком случае, ни одной из тех, что были известны следствию, он не воспользовался, вообще прочно залег на дно. Словно растворился…

– И за прошедшие годы никому и ни разу не пытался отомстить, хотя о нем и говорят как о крайне злобном и мстительном типе…

Перова задумчиво покачала головой:

– Матвеевскую шайку взяли, Александр Борисович, если вы помните, почти через два года после убийства Грека, а суд над ними и вовсе завершился всего одиннадцать месяцев назад: процессов было столько, что со счета собьешься… В общем, вчера вечером я дозвонилась, хоть и с трудом, до начальника Башкирской колонии, в которой отбывает наказание Мыльников – единственный, кто активно сотрудничал со следствием: если бы не его показания, вряд ли бы Курок получил свой «четвертак»… В общем, на данный момент Мыльников свой минимальный срок уже не отбывает – на позапрошлой неделе убит в драке… Заточкой в спину…

Турецкий прищурился и с интересом взглянул на Светлану:

– Думаешь?..

Перова кивнула:

– Во всяком случае, очень похоже на месть. Ведь он действительно дал очень важные показания! В деле они есть, зачитать?..

– Не нужно, я тебе и так верю! – поспешно произнес Александр Борисович. – Давай-ка перейдем теперь к нашему следствию… Думаю, план у тебя готов.

– В общих чертах, – осторожно возразила Перова. – В сложившейся ситуации, Александр Борисович, думаю, первое и пока что единственное, что следует предпринять, – задействовать нашу агентуру… В свое время Познееву это практически ничего не дало, но у Гнедича – во всяком случае, он так говорит – есть двое бесценных агентов, особенно один из них… Ну, вы понимаете…

– Неужели «крот»?.. – глаза Турецкого округлились.

Светлана улыбнулась и кивнула:

– Представьте себе!..

– Славке – голову оторву, – пробормотал Александр Борисович. – Вот почему он так Гнедича нам рекомендовал, можно сказать, с необыкновенным для него рвением…

Перова не удержалась и фыркнула, услышав о намерении своего шефа разделаться с Грязновым-старшим.

– Я так поняла, что одной из обязанностей Олега Васильевича является как раз связь с этим его «кротом», то есть с их «кротом»… В общем, через него в случаях крайней необходимости, тот ее и поддерживает с родной организацией…

– Что, Гнедич тебе сам это все вот так и выложил? – полюбопытствовал Турецкий, с интересом разглядывая Перову, слегка под его взглядом порозовевшую.

– Нет, н-не совсем… Ну, если коротко, я догадалась, а он не стал отрицать…

Светлана отвела глаза, а Александр Борисович не сдержал улыбку и развивать эту тему не стал. Девушке явно не хотелось подводить своего оперуполномоченного, и ясное дело, почему: вероятно, общаясь с ним и вызывая Гнедича на откровенность, Перова использовала все свое женское обаяние на полную катушку… Что ж, за это ее следовало бы только похвалить! Но чтобы не смущать Перову, Турецкий просто сменил тему, поинтересовавшись, какие сроки понадобятся на осуществление упомянутого оперативного мероприятия, призванного конкретизировать план дальнейшего расследования.

– Гнедич попросил у меня сутки, но, возможно, понадобятся и двое, и трое… Его субъекта, как я поняла, не так просто изловить в Москве. А почему – он не пояснил…

– Еще бы он тебе и это пояснял!.. – не выдержал Турецкий. И, обнаружив, что на сей раз Светлана вспыхнула по-настоящему, покраснев до ушей, счел необходимым завершить разговор. – Ладно! Как ты правильно заметила, на данном этапе работа с агентами – первое, что следует сделать… Своих будешь задействовать?

– Пока нет, подожду результатов Гнедича, – помотала головой Перова.

– Как только наступит ясность – жду у себя… Все, Светочка, свободна.

Перова поднялась со стула, одновременно застегивая свою папочку, но уходить не торопилась, явно не решаясь сказать шефу что-то еще… Турецкий глянул на часы: минут через двадцать должен был объявиться Слава Грязнов с Яковлевым.

– Давай, выкладывай, что тебя там еще мучает, – усмехнулся он.

– Александр Борисович, – Перова подняла на Турецкого умоляющие глаза, – можно, я вас попрошу?.. Пожалуйста… не отрывайте голову Вячеславу Ивановичу, не подводите Олега, очень прошу…

– Это ты насчет «крота», что ли?.. О господи!.. Ты, собственно говоря, за кого своего любимого шефа принимаешь? Конечно, я ничего ему не скажу!

– Сан Борисыч, вы – ангел!..

И не успел Турецкий возразить или согласиться с присвоением ему неожиданного чина, как следователь Перова выпорхнула из его кабинета.

К особняку Мазды, расположенному на отшибе небольшого элитного поселка в пятнадцати километрах от столицы, Олег подъехал точно в условленное время: ранние осенние сумерки только что сгустились окончательно, превратив вечер в ночь.

Из-за высокого кирпичного забора виднелся только третий, верхний этаж дома, большинство окон которого были ярко освещены. Но даже сюда, за глухие металлические ворота, доносился, правда, еле слышный гул вечеринки, затеянной хозяином в честь открытия еще одного филиала легальной части его фирмы. Основная же ее часть, подобно основанию айсберга, находилась «под водой», и признать укрытую от посторонних взоров деятельность легальной было затруднительно… Мазда, он же Борис Иосифович Климкин, являлся известным сразу в двух столицах бандитским авторитетом, прославившимся своим почти легендарным везением, за которым, по всеобщему признанию, стоял адский ум и дьявольская интуиция…

Мазда, получивший свою кличку за пристрастие к соответствующей одноименной иномарке, отличался также непредсказуемым нравом и почти садистской жестокостью, о которой даже в криминальном мире ходили легенды.

Прежде чем выбраться из своего «жигуленка», Гнедич еще раз глянул в зеркальце заднего вида и удовлетворенно кивнул: рыжий парик вкупе с того же оттенка бородой и усами изменили его внешность до неузнаваемости.

Заперев машину, он подошел к узким дверям, врезанным непосредственно в металлические ворота, нажал почти незаметную кнопку и спокойно посмотрел прямехонько в тут же ожившую и нацелившуюся на него видеокамеру, установленную над воротами.

Спустя несколько секунд сверху же послышалось вначале потрескивание микрофона, а затем недовольный голос охранника:

– Чего надо?

– Открывай. Рудый[2]2
  Рудый – «красный, рыжий» (укр.).


[Закрыть]… Сам, что ли, не видишь?!.

Над воротами наконец вспыхнул свет, и почти сразу дверь открылась:

– Так бы и говорил сразу, что Рудый… – Заспанный детина в черной рубахе и таких же штанах (Мазда терпеть не мог камуфляжа) сердито поглядел на ночного гостя. – Тарахтелку свою загонять будешь или как?

– Нэ трэба! – буркнул Гнедич с прекрасным хохлацким «прононсом» и, не глядя больше на охранника, молча отодвинул его плечом и зашагал к особняку через огромный, абсолютно пустой мощеный двор. Помимо дома на территории, обнесенной забором, находилось всего два строения: гараж и в дальнем углу двора, больше напоминавшего площадь, приткнувшийся рядом с ним флигель из кирпича, в котором жили охранники.

Тот, который открывал Гнедичу, недовольно посмотрел вслед ночному гостю, захлопнул двери и вернулся в свою будку. Рудого он, как и остальные его коллеги, не любил и презирал, но побаивался: в окружении Мазды никто не сомневался, что этот тип – один из придворных киллеров хозяина, услугами которого тот, правда, пользовался довольно редко… Впрочем, с кем именно встречается по заданию Мазды Рудый в особняке, толком никто не знал, да и не было никому до этого дела…

Между тем Гнедич вошел в холл особняка и в ожидании, пока второй страж, на этот раз далеко не сонный, дозвонится кому следует по внутреннему телефону, несколько раз прошелся по роскошному помещению. За то время, что он здесь не был, интерьер холла сменили, и теперь Олег с немалым любопытством, которое старался явно не демонстрировать, разглядывал антикварные резные кресла и выполненный в том же стиле новенький бар с выставленной на всеобщее обозрение коллекцией лучших французских вин.

Оценить коллекцию ему помешал раздавшийся со стороны лестницы вежливый тенор:

– Добрый вечер…

Слегка вздрогнув, Гнедич развернулся на сто восемьдесят градусов и уперся взглядом в высокого, изящного брюнета в смокинге, со слащавым лицом и прилизанной шевелюрой, лоснившейся в свете висевшей над лестничной площадкой люстры.

Брюнет приветливо улыбнулся и слегка повел головой, приглашая гостя следовать за ним, что Олег и сделал, решив, что здороваться с этим типом вовсе не обязательно. И молча поднялся за ним на второй этаж особняка – прекрасно знакомой дорогой: из маленького холла – направо по коридору, отделанному красным деревом и увешанному образцами абстрактной живописи, затем – вторая от конца дверь справа, которую перед ним открыл тоже не проронивший больше ни слова брюнет…

Войдя в комнату и оставшись в ней в одиночестве, Гнедич быстро огляделся: здесь с прошлого его визита, примерно полугодовой давности, ничего не изменилось. Тот же тяжелый, словно памятник, письменный стол на двух тумбах, огромные кресла в чехлах из суровой ткани в количестве трех штук, по стенам – сплошные книжный полки… Как раз в тот момент, когда Олег пытался припомнить, не поменялись ли на одной из них старинные, но отреставрированные фолианты, одна из секций, примыкавшая к темному, давно не топленному камину, дрогнула и подалась назад, явив взору узкий темный пролет. И почти сразу в его проеме возникла крупная мужская фигура, тоже в смокинге, но сидевшем на своем хозяине далеко не так естественно, как на прилизанном брюнете…

Гнедич невольно улыбнулся в тот момент, когда мужчина шагнул в кабинет, а секция с книгами возвратилась на место. Вошедшему было на вид явно за сорок, если не весь полтинник. Красавцем его назвать не решился бы никто: крупное мясистое лицо с толстым носом, квадратным подбородком и небольшими, проницательными, глубоко посаженными глазками; абсолютно лысая яйцевидная голова…

Мужчина молча прошествовал к стоявшей в углу на тумбочке даже на вид тяжелой то ли китайской, то ли виртуозно сработанной под китайскую статуэтке, изображавшей какого-то пузатого божка, и повернул металлического идола вокруг оси… Лишь после этого он, наконец, повернулся сам к гостю и внимательно окинул его цепким взглядом с ног до головы:

– Привет, Рудый… – У мужчины был густой, рокочущий бас.

Олег улыбнулся и облегченно кивнул.

– Ну, здравствуй, Мазда, – произнес Гнедич и, не дожидаясь, пока тот займет свое обычное место за столом, опустился в одно из кресел у камина, почти ласково глядя на хозяина этого дома, на фантастического человека, каковым тот являлся не только в глазах тех немногих людей, которые знали подлинного Бориса Иосифовича Климкина, но каким он был и на самом деле… Десять без малого лет в личине Мазды, десять лет непрерывно поступающей от него поистине бесценной информации…