Текст книги "Интервью под прицелом"

– Афанасий Леонидович, я тут узнала, сколько лекарств списывается только из-за того, что истек их срок хранения, и пришла в ужас! Тот самый кризис перепроизводства, которым нас всех пугали, похоже, наступил! – начала она издалека.

– Ну а что вы хотите? Мне это больше нравится, чем пустые аптечные полки, на которых, если внимательно присмотреться, можно найти пачку активированного угля, аскорбиновую кислоту и пузырек засохшего йода!

– Конечно, так гораздо лучше. Но ведь многие из этих лекарств могут храниться гораздо дольше – это я вам говорю как специалист! Просто сердце кровью обливается, когда представляешь, сколько живых денег уничтожается только из-за того, что каким-то бюрократам кажется, что лекарство превращается в яд через день после истечения какого-то из пальца высосанного промежутка времени!

– Вы это говорите, чтобы меня разжалобить, или у вас есть кое-какие идеи? Судя по опыту предыдущего общения, осмелюсь на секундочку предположить, что второй вариант вернее, – усмехнулся Пахомов.

– О, вы, как всегда, правы! – с улыбкой кивнула Тоцкая. – Я хочу предложить вам небольшую комбинацию…

«Комбинация» заключалась в том, что преданные Пахомову заведующие аптеками списывали просроченные лекарства, составляя акты и прочие документы по всем законам науки бюрократии – не придерешься! Не было других таких ревностных исполнителей инструкций Минздрава – если уж кто и нарушал их, навлекая на себя гнев проверяющих структур, так то были абсолютно честные, но слегка невнимательные люди. Списанные по всем правилам лекарства передавались на уничтожение фирме Анастасии Тоцкой «Параллакс». Вернее, так значилось в идеально заполненных бумагах. На самом же деле просроченные лекарства оставались преспокойно лежать на аптечных прилавках и продавались наравне с остальными.

Впрочем, «бизнесмены» быстро смекнули, что это довольно рискованно: до первой же серьезной проверки. И придумали новую – беспроигрышную – схему. Лекарства теперь действительно свозились «на уничтожение» в «Параллакс». Но вместо утилизации они переупаковывались в тару с новым сроком годности. И снова поступали в аптеки – уже по цене новых медикаментов.

Деньги, полученные таким элегантным способом, распределялись между подельниками Пахомова и Тоцкой. Небольшое дельце, которое они затеяли несколько лет назад, кормило уже не только их. Круг расширялся, к нему стали причастны многие сильные мира сего. А нежно любимый сын Тоцкой Герман, скупающий виллы на побережье Испании, был их казначеем, перед которым стояла задача легализовать общие доходы.

Сегодня Анастасия мчалась на встречу с Пахомовым не только для того, чтобы проверить общую бухгалтерию и обсудить дальнейшие планы по совместной работе. Кроме этого, старые знакомые сообщили ей, что фирме «Параллакс» грозит государственная инспекция. Такое уже бывало неоднократно, но всякий раз высокопоставленный покровитель помогал Тоцкой справиться с проблемами. Надеялась на него она и в этот раз.

Но было что-то еще, что заставляло Анастасию увеличивать скорость там, где это было возможно, и нервно барабанить пальцами по рулю, если впереди намечалась пробка. Каким-то неуловимым образом голос Афанасия Леонидовича изменился. Она несколько раз прокрутила в голове их самый последний телефонный разговор. Даже если принять во внимание тот факт, что у начальника аптечного главка помимо сотрудничества с нею существуют еще какие-то мелкие делишки, именуемые «государственной службой», он все равно не должен был разговаривать с нею так резко.

«Только попробуй сказать мне, что наворовал уже достаточно для того, чтобы стать честным человеком и жить на одну зарплату! – думала она, стоя в многочисленных пробках. – Я тебе организую такую честную жизнь, что закачаешься! Все-таки все мужики – тряпки, и этот парень не исключение!»

Мысли о мужиках-тряпках напомнили Тоцкой о ее собственном сыне. Вот уж кто был типичным представителем этого малопочтенного вида, населяющего нашу прекрасную Землю. Почему-то, вместо того чтобы стать решительным и смелым мужчиной, какие нравились Анастасии, собственный отпрыск, давно выросший из коротких штанишек, до недавних пор сидел на маминой шее и, похоже, так никогда бы и не слез с нее, если бы Настя сама не поручила ему ответственное дело на Пиренеях. А ведь, казалось, она все для него делала: собственным примером показывала, как надо жить, как работать, как принимать решения.

Даже когда они жили бедно, она выкручивалась как-то, всегда находила возможность обеспечить их небольшую семью. Рисковала, конечно, но не для себя же. Жила-то сама, во многом себе отказывая, почти впроголодь, но Герочка зато ни в чем не нуждался. Все у него было, все желания сына она старалась предвосхитить…

Правда, «слегка разбогатев», Анастасия Тоцкая немедленно завела себе автомобиль с личным шофером. Несмотря на всю свою разумность и расчетливость, не удержалась – наняла водителя-негра. Поездив с ним год, поняла, что лишние свидетели ей не нужны – с такой-то работой. Купила права, сменила подержанный, но вызывающий «линкольн-континенталь» на последнюю модель скромной, но оснащенной всеми возможными опциями «Хонды-цивик» – и разъезжает теперь по городу в собственном авто цвета «пьяная вишня», не привлекая лишние любопытные взгляды.

Афанасий Пахомов велел секретарше отвечать на звонки в том смысле, что шеф вышел, будет позднее, просил также провести к нему Тоцкую, как только она появится, а сам удалился в комнату отдыха, имевшуюся при его кабинете.

Такие комнаты есть в кабинетах многих чиновников и «больших боссов». За незаметной, не отличимой от обоев или замаскированной элементами декора дверью, может находиться все, что угодно, хоть коридор в другой мир!

Начальник аптечного главка выбрал скромный, но элегантный вариант: крошечный бассейн два на два метра, скорее напоминающий огромную ванну, бар с напитками вдоль всей стены, мягкий диван и кресла. Для начала ему требовалось как следует выпить. Пробежавшись глазами по рядам этикеток, он выбрал бразильскую кашасу, налил в бокал и выпил одним махом. Тучи на его личном горизонте немного разошлись, мысли стали яснее. Пахомов выпил еще – для закрепления результата. Потом аккуратно снял костюм, повесил его на плечики, переоделся в удобный спортивный костюм фирмы «Пума» – не такой, какие продают на рынках, а подлинный, настоящий, разумеется, – и лег на диван. Так его и застала Анастасия.

Она вошла в кабинет «аптечного бога» в сопровождении секретарши, тут же покинувшей помещение.

Кабинет был пуст. Тоцкая недоуменно огляделась по сторонам. «Если он ждет меня, по словам этой барышни, то почему не встречает? Она не говорила, что шеф куда-то вышел, – задумалась подозрительная Анастасия. – Если учесть его странный голос – выходит неприятная картина…»

Анастасия подобралась, как пантера перед прыжком, огляделась по сторонам – и тут только заметила дверцу, ведущую в «личный рай» Афанасия Леонидовича…

– Ну просто идиллия! – поморщилась она, пройдя к бару. Двумя пальцами Тоцкая приподняла бокал и поднесла его к носу. – Вот почему тебя так часто невозможно застать на месте!

Пахомов суетливо заворочался на диване, вскочил, пригладил волосы.

– Ни минуты покоя, – смущенно пояснил он, – с утра до ночи донимают. Тут еще и дочку пора пристраивать на учебу, а она капризничает, в Англию не хочет, требует Швейцарию! Говорит – либо так, либо уеду в Китай и вступлю в коммунистическую партию!

– Сколько лет дочке?

– Пятнадцать. Может, посоветуешь что?

– Отправь ее на год в Китай, – сказала Тоцкая, – и денег выдели по минимуму, только чтоб с голода не умерла, а там уже она сама к тебе прибежит и согласится в Англии учиться. Заодно взрослой жизни хлебнет.

– Твои родители, наверное, поступили в свое время именно так, – усмехнулся Пахомов. – Да, если бы ей предстояло начинать с нуля, я не задумываясь это бы и сделал. Но ей, слава богу, достанется по наследству немалый капитал, и я бы хотел, чтобы она получила достойное образование и не разбазарила его на китайских коммунистов. Вот ведь придумает тоже!

– Это она, наверное, в Интернете вычитала, – понимающе кивнула Тоцкая. – Там сплошные террористы и психически неуравновешенные подростки.

– А как твой там поживает в Испании? Коммунистом не заделался?

– Не волнуйся за него. Он уже большой мальчик. И он там не отдыхает, а занимается нашими делами. Лучше давай поговорим о них и побеседуем.

– Отличная идея! Приляжем в бассейн на секундочку или выпьем чего-нибудь?

– А, это у тебя такой бассейн? – насмешливо сказала Тоцкая. – А я думала – купил джакузи, но денег на техническое усовершенствование не хватило.

– Да я ведь скромный государственный чиновник, – подыграл ей Пахомов, – я же бедный! У потребительской корзины дно не прикрыто, какое уж там джакузи!

– Ну ладно, ладно, – одернула его Тоцкая, – не все у нас так весело, чтобы шутить.

– Что, и у тебя проблемы?

– Как обычно, дорогой, как обычно. Грядет традиционная ревизия, которая, если ты, конечно, не вмешаешься, грозит мне крупными неприятностями. Ну и тебе, разумеется, тоже.

– Сколько раз я тебе говорил, что ревизия для нас с тобой – это вообще не проблема! Да я ее одним пальцем улажу! Будь добра, подай мне телефон со стола.

Тоцкая процокала каблуками к рабочему столу Пахомова, взяла телефонную трубку и вернулась к своему компаньону, уютно устроившемуся в кресле и, видимо, решившему провести в нем остаток дня.

– Сиди, сиди, – насмешливо сказала Тоцкая, подавая ему телефон, – вон какой живот отрастил!

– Если бы ты знала, сколько долларов вложено в это прекрасное тело! – похлопал себя по пузу Пахомов и набрал какой-то четырехзначный, видимо местный, номер. – Алло! Сергей Олегович, это Пахомов. Узнали? Хорошо. Я тут слышал, что ваш департамент собирается проверить одну мою хорошую знакомую. Нашу с вами общую знакомую. Да, фирма называется «Параллакс», все верно. Ничего подобного? Ну вот и я ей сказал, что она, наверное, ошибается. Да, я помню – завтра в семь в «Кузьмиче», буду обязательно!

Тоцкая напряженно вслушивалась в переговоры.

– Вот и все, подруга, – успокоил ей покровитель. – Проверки не будет.

– Очень хорошо. Тогда давай обсудим текущие вопросы.

– Текущие пусть текут! – неуклюже скаламбурил Пахомов. – Обсудим их в рабочем порядке. Ты лучше вот на какой вопрос мне ответь: помимо наших проверок тебе ни о чем не сообщали? Ну, скажем, подозрительные личности вокруг твоих объектов шныряют или что-то типа того?

– Насколько подозрительные? Бомжей считать?

– А что за бомжи? – уточнил Пахомов.

– Ну, бомжи обычные. Сам понимаешь, паспортов при них не было. Ибрагим, мой представитель в Серпуховском филиале, – Тоцкая усмехнулась, вспомнив обшарпанный ангар, который она походя произвела в «филиалы», – рассказывал, что нашел двоих бомжей. Его молдаване совсем очумели и выкинули на улицу пакет с мусором – вместо того чтобы дождаться машины! Дескать, воняло очень, мешало работать. Ну Ибрагим с ними уже поговорил, такого больше не повторится, но мусор нашли два бомжа. Разворотили мешок, вытащили из него всю эту гадость, что уж там у них было, я не знаю, сожрали – и двинули кони!

– И что? Приходила комиссия разбираться? – встревожился Пахомов.

– Да какая комиссия, ты что! Ну бомжи же! Замерзли в сугробе, обычное дело ведь! – усмехнулась Тоцкая. – Вот такая подозрительная история.

– И больше ничего?

– Больше ничего. – Анастасия то ли нарочно позабыла о визите грибников-пенсионеров, то ли не придала этому инциденту вовсе никакого значения, хотя Ибрагим ей сообщал. Но все ведь живы-здоровы, да и вряд ли старики поняли, в чем там было дело. На всякий случай приняли решение производство временно свернуть, ангар заколотить, а сотрудников отправить в отпуск – на пару недель. Если кто сейчас и сунется – то на месте все тихо и чисто.

– А у меня, уважаемая, – ты только сразу не пугайся – несколько другая информация, – вкрадчивым голосом сказал Пахомов.

– Что значит – не пугайся? Ты мне угрожаешь?

– Что ты, зачем? Мы же в одной лодке. Тонуть при случае будем вместе. А информация действительно не слишком утешительная. До меня дошли сведения о том, что некий старичок-боровичок, бойкий пенсионер, от безделья создал «народную комиссию», ты подумай, выискался на нашу голову народный комиссар!

– А он-то тут при чем? Борец за права замерзающих бомжей? – попробовала пошутить Тоцкая.

– Хуже, гораздо хуже. Он, видишь ли, дядя въедливый и очень вредный. По идее, его уже на том свете с фонарями ищут, а он решил доказать всему этому свету, как мы неправедно живем.

– Мы – это я и ты, что ли? – фыркнула Тоцкая.

– Не в последнюю очередь! Ну и наши товарищи по бизнесу, разумеется. Дед развел бурную деятельность, ну знаешь, как это у них бывает? Идут перед смертью в атаку, выкрикивая имя Сталина. Маразматик, старый хрыч!

– И что, из-за этого маразматика ты так встревожился? – не поверила Тоцкая. – Если он такой, то цыкнуть на него надо – и все.

– На таких не цыкнешь. Я эту породу знаю, – вздохнул Пахомов. – Мой тесть таким был, работал в школе учителем математики. Пока я не купил ему компьютер – всю плешь мне проел, обличая звериный оскал капитализма и его прислужников. А теперь зато сидит задачки решает, уверен, что приносит пользу российской науке, раз в месяц письма куда-то отсылает, но я не вмешиваюсь. Когда у старика есть какое-нибудь увлечение, он становится милым и покладистым. А у этого, видимо, нереализованная энергия через край пошла.

– Ты говори по существу!

– А я и говорю. Наш народный комиссар сколотил группу из таких же, как он, неприкаянных пенсионеров, не нашедших своего места в жизни, и принялся все разнюхивать. Вполне возможно, что он уже добрался до одного из твоих филиалов. Сколько у тебя их, кстати?

– Шесть. Все в надежных местах, так просто не доберешься.

– Если очень припечет, этот старикан до подземного царства дойдет! – уверенно сказал Пахомов. – И он не остановится на том, что просто попросится на экскурсию по твоим, как ты их называешь, филиалам. Его цель – разоблачить негодяев и мерзавцев, обворовывающих народ. Кстати, говорят, он имеет что-то лично против тебя!

– Против меня? У меня нет ни друзей, ни врагов среди спятивших пенсионеров!

– Его фамилия Голобродский.

– Что-о? Эта дикая тварь еще жива?

– У тебя же нет ни друзей, ни врагов среди спятивших пенсионеров, – насмешливо сказал Пахомов, – нашелся один?

– Живуч, таракан! – презрительно сказала Тоцкая. – Был у меня в прошлой жизни такой завкадрами. Сам понимаешь, кого берут на такие должности! Не удивлюсь, если он и на КГБ работал. А так – отставной военный с неудовлетворенными амбициями и командным голосом. После того как их со службы выставят, как правило, идут в кадровики или в вахтеры, в зависимости от чина и выслуги. Нравится им командовать, на молодых сотрудников покрикивать и делать вид, будто от них что-то зависит. Мелкий человечишка, без так называемых вредных привычек… Кстати, тут у тебя можно курить? Очень хорошо, а то ты меня как-то выбил из колеи этим своим Голобродским.

Она жадно затянулась и задумалась…

Кто знал, что давнее, казалось бы, прошлое вдруг неожиданно вернется, обернется сегодняшним днем?

Тогда, вскоре после развода, перед ней встала во весь рост просто неподъемная, непосильная задача: добыть денег столько, чтобы хватало на нормальную жизнь, а не впроголодь…

Экспериментальная лаборатория, в которой она работала, успешно трудилась над разными способами получения биологически активных добавок к пище. Получили даже несколько патентов. Сегодня на этом можно озолотиться, а в то время тема была практически никому не нужна. Как говорится, из любви к науке исследованиями занимались. И Настины «грибочки» прокормить ее с сыном не могли.

Ну Олег тогда поддержал, конечно. Он не дал ей почувствовать себя брошенной, никому не нужной женщиной. Однако не только в постель к ней забраться приходил, но и финансово помог здорово. Да и первое дело ей именно он присоветовал – и организовать помог. Сам-то бравый подполковник в те годы списывал со складов, находившихся в его подчинении, старую аппаратуру, содержавшую драгоценные металлы. Была у военных какая-то технология переработки золотых контактов. После извлечения микроскопических крупинок металла оставался насыщенный технологический раствор, содержащий мышьяк и сульфиды. Но кроме того, и остатки растворенного золотишка. Очень мало. Просто в исчезающе-малых дозах. Не умели тогда извлекать его – в канализацию сливали. А в параллельной лаборатории НИИ микробиологии как раз был запатентован метод переработки таких концентратов…

Этот во все сующий длинный нос пенсионер чуть под статью ее тогда не подвел…

– Нашим Голобродским! – поправил ее Пахомов, вытаскивая из ящичка платиновую зажигалку и галантно помогая подруге прикурить: шутка ли, для этого ему даже временно пришлось покинуть удобное кресло, которое он занимал. – Ну и что еще ты можешь сказать об этом типе? Почему все-таки он тебя не любит?

– По-моему, это очевидно. Он очень завидовал всем, кто умеет хоть что-то, как, например, я и мои коллеги. Для него наша научная деятельность была чем-то вроде магии. А то, что я, женщина, добилась таких успехов, да еще и во вполне молодом возрасте…

– Ты и сейчас еще очень молода, – подмигнул ей Пахомов. – Неужели мне посчастливилось – и я познакомился с девочкой-вундеркиндом?

– Вундеркиндами дети остаются до наступления периода сексуального развития, после этого они превращаются в обыкновенных людей. Нет, я была вполне обыкновенной девочкой, и не надо мне делать комплиментов, я не испытываю потребности в повышении собственной самооценки!

– Да я так, просто не смог удержаться. Ну продолжай!

– Вот, собственно, и все. Этот Голобродский придирался ко мне, старался найти хоть малейший повод настучать начальству! Особенно он донимал меня из-за опозданий! Знаешь, у меня тогда собственной машины не было, я добиралась до работы на трамвае, а трамваи иногда опаздывают… Если мне не изменяет память.

– Да, говорят, с ними это случается! – согласился Пахомов.

– И этот Голобродский всякий раз стучал начальству – ты представляешь! Стоило мне опоздать хотя бы на пять минут!

– Ой, ладно, не верю, что это были твои самые страшные преступления? Небось приторговывала редкими препаратами или еще какие махинации прокручивала, ты у нас дама талантливая!

– Врешь! У меня досье чистое, никакого компромата, ни разу ни на чем не попадалась, и старик зря привязывался, чистая я.

– Да, теперь, похоже, он наконец-то нашел на тебя компромат. Что будем с ним делать?

– Не знаю, надо его как-то убрать. Это возможно?

– Убийство? – скривился Пахомов. – Что же, самый простой и надежный вариант. Но очень не хотелось бы марать руки.

– А то они у тебя чистые-чистые, как у младенца свежевымытого и продезинфицированного!

– Почище, чем у некоторых. Знаешь, я завтра как раз встречаюсь с нашими коллегами по бизнесу. Может быть, совместными усилиями мы придумаем менее криминальный способ борьбы со стариканом.

– Например? – пожала плечами Тоцкая.

– Мало ли? Кинем ему какую-нибудь кость, пусть радуется!

– Я бы для верности пропитала эту кость мышьяком! – заметила Тоцкая.

– Анастасия, вы кровожадны, как пантера! – рассмеялся Пахомов. – Но вам это идет. Давайте сделаем так: если мы с коллегами не сможем придумать более вразумительного способа разделаться с этим общественником…

– Все настолько серьезно?

– Очень серьезно, стал бы я иначе поднимать шумиху?

– Ну что ж, если вы, мужчины, не придумаете мирного способа урегулирования этой проблемы, – усмехнулась Тоцкая, – мне придется найти людей, способных убрать эту козявку с нашей дороги!

– Договорились! – кивнул Пахомов и поглядел на часы. – Черт, хорошо мне в твоей компании, но неотложные дела требуют моего немедленного присутствия.

– До встречи. Не забудь переодеться в костюм. Или неотложные дела носят настолько неформальный характер, что их можно решать в таком виде?

Пахомов посмотрел на свой спортивный костюм, пожал плечами и потянулся.

– Я позвоню, дорогая. А ты попроси своих людей следить за всеми подозрительными стариками, которые будут появляться в окрестностях филиалов «Параллакса».

– Договорились, дорогой, – криво улыбнулась Тоцкая и направилась к выходу, звонко цокая каблуками.

4

Элитный московский ресторан «Кузьмич» располагался у всех на виду, и при этом посторонние не могли в него проникнуть. Даже не потому, что у входа стояла пара могучих охранников – их с улицы тоже не было видно. Бо€льшую часть времени вход в ресторан был прикрыт ширмой, настолько удачно имитирующей не слишком остроумную социальную рекламу, что мимо него простые люди проходили не оглядываясь. Ширма скрывала лестницу, ведущую вниз, в зал ресторана. Дизайн зала был выполнен в стиле ампир – строго и монументально. И только фигурки Кузьмича, знаменитого персонажа карикатур, публикуемых в деловых журналах, легкомысленно улыбались всем входящим. Кузьмичей было много, все они были разные, над некоторыми даже висели округлые «облачка» с напечатанными на них фразами.

Афанасий Пахомов пришел на встречу первым. Нашел столик рядом с Кузьмичом, держащим в руках книгу «Преступление и наказание». Над головой Кузьмича висела фраза, как бы изрекаемая им самим: «Вот теперь я знаю, что значит нарубить бабок!»

«Очень смешно! – подумал начальник аптечного главка, нервно пошерудив пальцем в носу, пока никто его не видел. Будь его воля – назначил бы встречу в скромном клубе „Дума“, где среди кожаных диванов бродят рыжие красивые кошки, а по стенам расставлены полки с книгами. – Сейчас бы полистал, успокоился…»

– Вам что-нибудь принести? – спросила официантка, неожиданно материализовавшись рядом с Кузьмичом.

– Принесите пока меню, я жду деловых партнеров.

Здесь, под Кузьмичом, у Пахомова была назначена встреча с двоими высокопоставленными коллегами по лекарственному бизнесу.

Это были ни много ни мало Виктор Алексеевич Михеев, один из вице-премьеров московской мэрии, и директор Департамента здравоохранения Сергей Олегович Колодкин.

С Колодкиным Пахомов познакомился даже раньше, чем с Тоцкой, сразу после вступления в должность. Вдвоем они распределяли по аптекам бесплатные американские препараты, предназначенные льготникам. Естественно, оказавшись в руках у коллег по бизнесу, лекарства сразу переставали быть бесплатными и за большие деньги перепродавались в спецаптеки. В отличие от лекарств, произведенных фирмой мадам Тоцкой, эти лекарства были высокого качества, только попадали они не к нуждающимся в этом социально не защищенным людям, а к тем, кто мог заплатить за лечение крупную сумму.

– Собственно, в этом нет ничего плохого, – рассуждал Пахомов, – По-моему, люди, способные заплатить за свое здоровье любые деньги, больше заслужили эти лекарства, чем инвалиды, пенсионеры и прочие нищеброды! Природа знает свое дело: неспособные к выживанию виды вымирают, остаются победители! И я, как победитель, совершенно не понимаю, с какой стати элитные лекарства по дешевке, а то и даром должны распределяться между людьми, не способными заработать на жизнь!

После знакомства с Анастасией Тоцкой Пахомов предложил Колодкину помочь в распределении по аптекам лекарств, произведенных фирмой «Параллакс», и Сергей Олегович с радостью согласился.

Ну а вице-премьер в свою очередь был надежной «крышей», и многие проблемы соратников по лекарственному бизнесу разрешались при его помощи. Михееву импонировали основательность и рассудительность Колодкина, сметливость и предприимчивость Пахомова, деловитость и беспринципность Тоцкой, а гонорар, который он получал за свою неоценимую помощь, импонировал ему еще больше.

Михеев и Колодкин вошли в ресторан одновременно, словно приехали на одной машине.

– Представляете, Афанасий, едем мы с Виктором, моим водилой, никого не трогаем, – вместо приветствия произнес пухленький вице-премьер, – и вдруг какая-то скотина, ешкин кот, пытается нас обогнать и подрезать!

– Совсем люди нюх потеряли, у вас же правительственные номера! – покачал головой Пахомов.

– Так у него тоже! Я опаздываю, а тут этот. – Чиновник неопределенно пошевелил в воздухе пальцами, похожими на сардельки. – Раз такое дело – я достал мигалку! И говорю Виктору – жми, чтобы без никаких!

– Ну? – заинтересовался Пахомов.

– Так и он достал мигалку! Так и ехали сюда всю дорогу! Оказалось, нашему коллеге выдали новый служебный автомобиль за примерное поведение! – Михеев повел тройным подбородком в сторону молчавшего до сих пор Колодкина.

Пахомов улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.

– Что будете заказывать? Я бы для начала выпил аперитива, – сказал Колодкин, – а то что-то после обеда совсем не хочется есть.

Он лукавил. Все его друзья, знакомые и подчиненные знали, что этот высокий, сухой и жилистый седовласый мужчина не в состоянии прожить без пищи и получаса. Он жевал всегда: в собственном кабинете, в автомобиле, в актовых залах на ведомственных совещаниях. Вызов на ковер к высокому начальству страшил его обычно только потому, что на приеме у первых лиц столицы приходилось ждать часами, мучаясь голодом…

– Надо себя заставлять! – ответил Михеев фразой из анекдота.

– Будем заставлять! – жизнерадостно откликнулся Колодкин, раскрывая меню, заботливо поданное ему официанткой.

– Ну если – после обеда, то это уже дижестив! – поддакнул Афанасий Леонидович.

– Это вредно, кстати, – заметил Михеев. – Я ведь за медицинскими новостями слежу, не думайте. Так вот, австрийские врачи недавно во всеуслышание опровергли общее мнение о том, что после обильной трапезы необходимо хряпнуть алкоголя, чтобы пища улеглась. На самом-то деле во время еды алкоголь разжижает не жир, а полезные кислоты в желудке, которые как раз и могли бы помочь разложить эти самые жиры, ешкин кот. По себе чувствую, правы австрияки…

– Так ведь никто не заставляет, – усмехнувшись, парировал Сергей Олегович. – Вы в своем праве, а мне так никакой дижестив вреден не будет. Пусть себе копятся жиры.

После того как на столе появился сухой мартини со льдом и маслинками, минеральная вода, сок и легкие закуски – сухая паюсная икра, зеленоватый лайм, пряные греческие оливки, малосольная прозрачная и жирная семга, зелень, мелкие помидоры – черри, бастурма и буженина, – коллеги сочли возможным немного поговорить о делах.

– Я собираюсь выкинуть из всех спецполиклиник прикрепленных к ним старперов. Ходят, только место занимают. Им же делать нечего – вот они и создают очереди, а деловым людям, которые за прием у врача деньги платят, в очередях сидеть некогда, – поделился Колодкин планами на будущее, интенсивно работая челюстями.

– Так шли бы без очереди, раз за деньги! А бесплатные пусть сидят! – сказал Пахомов.

– А то вы не знаете этих пенсионеров! Они за свою халяву порвут кого хочешь! На той неделе пять старух набросились на одного уважаемого бизнесмена, когда он спокойно пытался войти в кабинет, – ответил Колодкин.

– Набросились? И что? – заинтересованно переспросил Михеев.

– Ну как что? Костюм дорогой порвали, сломали ручку «паркер». Их, разумеется, привлекли к уголовной ответственности. Так они еще возмущались: мы сидим целый день, а тут всякие бандиты без очереди лезут! Ну за «бандита» им еще добавили.

Компания посмеялась. Потом слово взял Пахомов:

– А нельзя ли следом за этими старухами отправить одного общественного деятеля?

– Это кого же? Новодворскую, что ли? – хихикнул Михеев. После недавней гонки на правительственных автомобилях настроение у него было приподнятое.

– Да нет, помельче. Во всех смыслах, – ответил Пахомов. – Но вред он нам может причинить серьезный. Вернее, пока что не нам, а нашей коллеге Анастасии Тоцкой. Но я думаю, в случае провала нашего предприятия она не станет скрывать имена своих коллег по бизнесу, как вы считаете?

– Да, ешкин кот, женщина она серьезная, – согласился Михеев, – надо ей, разумеется, помочь. Что за правозащитник?

– Один старик по фамилии Голобродский, – и Пахомов рассказал покровителям фирмы «Параллакс» все, что успел узнать об этом человеке.

– Настя предлагает «в расход»? – уточнил Колодкин, проглотив кусочек семужки.

– Да, но мне бы не хотелось, – сказал Пахомов. И пояснил: – Мотив налицо: нищий старик, никому не нужный, убит – почему? А потому, что он у нас, на секундочку, общественный деятель. А что он там расследовал? А, на секундочку, деятельность фирмы «Параллакс» и связанных с нею высокопоставленных личностей. Пока этот идиот бегает со своим расследованием, никто, кроме таких же точно стариков, им не заинтересуется. Но стоит пропиарить его организацию хотя бы с помощью убийства – ждите крупных неприятностей.

– Вы против убийства, Тоцкая – за, – резюмировал Колодкин, – я скорее тоже за. Смерть – это пока что самый надежный способ заткнуть рот неугодному человеку.

– Вы, как директор Департамента здравоохранения, должны знать это лучше нас, – усмехнулся Михеев. – Я тоже, признаться честно, не вижу другого столь же надежного выхода. А что придумали вы, Афанасий Леонидович?

– Я думаю, что этим общественникам надо подсунуть то, чего им так недостает: злоупотребления в аптечном деле. Наверняка ведь у нас есть какие-нибудь непослушные ребята, желающие работать по-своему?

– Ну предположим, – согласился Колодкин. – Непослушных ребят всегда навалом.

– Можно натравить этого общественника на них, на секундочку! И тем самым сразу убить двух зайцев! – обрадовался поддержке Пахомов.

– Вас не поймешь, – махнул рукой Михеев, – то вы против убийств, то за. И кого вы ходите убить! Двух беззащитных зайчиков, ешкин кот! А если серьезно, то все это, конечно, хорошо и прекрасно. В качестве идеи. Но кто возьмется за исполнение?

– А убийство? Вы, или Сергей Олегович, или, может быть, я с окровавленным мачете должны бродить по городу в надежде совершить вендетту? Нет, в самом деле! Кто будет гоняться за этим сумасшедшим? – возмутился Пахомов.

– Вы слишком много внимания уделяете этим букашкам. Насадить их на булавки проще, чем переманить с одного цветка на другой. И другим будет наука! – отчеканил вице-премьер.

После обеда покровители вышли, как и появились, вместе. Колобком перекатывался вице-премьер. Вышагивал, задирая ноги, будто кузнечик, главный здравоохранитель. Он до сих пор что-то дожевывал. Рядом они смотрелись комично. «Сладкая парочка» – смешные, будто датские актеры Шенстрем и Мадсен, известные на родине как Маяк и Прицеп, а во всем мире как Пат и Паташон. Несколько редких завсегдатаев «Кузьмича» с улыбкой обернулись им вслед.

У Афанасия Леонидовича нестерпимо засвербело в носу. Ему было вовсе не до смеха.