Текст книги "Клуб по интересам. Роман"

***

Середина рабочего дня обещала быть такой же скучной, как и его начало. Стайки офисного планктона то и дело выбегали из здания бизнес-центра, боязливо оглядываясь по сторонам, жадно хватали ртом новую порцию табачного дыма и, поеживаясь, убегали внутрь – греться, и, если будет настроение, делать вид, что работают.

Дама, прятавшая лицо за поднятым воротником, как плохой шпион, почему-то не привлекла ничье внимание. Ее, казалось, и вовсе не замечали. Внезапно планктон заволновался. Кто-то постарался отойди подальше от крыльца, кто-то сделал вид, что копается с замком припаркованной у центра машины, некоторые работники клавиатуры и Интернета, наоборот, бросились к дверям, показывая, что прямо сейчас немедленно возвращаются к своим должностным обязанностям. И было, от чего заметаться.

На крыльце в сопровождении трех охранников с мрачными физиономиями появился мужчина лет сорока. Он был одет в небрежно расстегнутое дорогое пальто, на руке красовались престижные золотые часы. Имелись на нем и прочие детали одежды, а также аксессуары, но Жанна их не разглядела. Она впилась глазами в симпатичное загорелое лицо, сравнивая его по памяти с фотографией из заказа. Удостоверившись, что перед ней именно тот человек, ведьма сделала несколько едва заметных жестов и напрягла свою волю до предела. Она была взвинчена, поддалась эмоциям, боялась не успеть вовремя вернуться, к тому же жертва попалась не самая слабая. По мужчине было заметно, что он развивал не только тело, но и дух какими-то практиками. Наконец, когда у женщины на лбу выступила испарина, самодовольная улыбка начисто стерлась с лица, а уголки губ нервно задергались, заказанный клиентом респектабельный бизнесмен схватился за грудь и осел на руки подхвативших его охранников. Один из них быстро поднял голову и оглядел крыши близстоящих домов, но, разумеется никакого снайпера не увидел.

Жанна едва заметно улыбнулась, почти впервые почувствовав удовлетворение от выполнения поручения. Она лично общалась с клиентом по этому делу и знала, что объект сам заслужил подарочек в виде боевой ведьмы на пороге, жестоко обидев юную дочь заказчика.

Глупо было со стороны амбала списывать произошедшее на выстрел – ведь не было ни единого звука, даже легкого хлопка. И, самое главное, никакого входного отверстия от пули, никакой крови – бесконтактная атака не оставляла следов, кроме внутренних кровоизлияний. В любом случае, объяснить эту смерть врачам будет довольно проблематично. А в том, что ставший жертвой мужчина мертв, администратор была уверена. Его, посиневшего, втащили обратно в здание, из которого он лучше бы и не выходил в тот день. Скорее всего, происшествие просто спишут на сердечный приступ, чтобы не искать истинную причину.

Она ускорила шаг и через пятнадцать минут уже готовила для Михаила кофе с корицей в шикарно декорированном офисе. Разумеется, женщина не забывала раз в несколько месяцев подсыпать в напитки Майкла немного, совсем капельку толченых ногтей или еще какой-нибудь субстанции, которая связывала бы ее с начальником. И тот на самом деле стал к ней лучше относиться. По-крайней мере, администратору так казалось.

Глава 2

Он уже немного опаздывал. Подойдя к городскому пруду, Рыбкин посмотрел на часы. Старинная семейная реликвия не приносила радости в данный момент, так как маленькая стрелка неумолимо приближались к заветной цифре. Внезапно (хотя, если подумать, то весьма предсказуемо) в его кармане ожил мобильный. Огромное неудобное устройство с размашистым экраном, по которому нужно было возить пальцем взад и вперед. А если он этим пальцем только что в ухе ковырял? Или это сделал бомж, который до Рыбкина сжимал тот же поручень в метро, что и он? Мужчина не без удовольствия проигнорировал звонок. Лишний раз не отвечать с помощью этого адского устройства ему было даже приятно.

Однако работа есть работа, а клиент есть клиент. Еще пара выполненных заданий, и они с Альбиной смогут уехать на долгие каникулы, начав их уже в конце осени, пока большая часть людишек будет зачеркивать циферки в календарях в ожидании жалких десяти дней, на которые они снимут оковы офисного рабства и предадутся беспробудному пьянству. В конце же этого «затянувшегося уик-энда» большинство из них будет просто мечтать вернуться под своды деловых центров – поближе к кормушке и подальше от алкоголя.

Телефон ожил повторно, явно намекая, что невнимание к заказчику будет чревато тем самым зачеркиванием дней до 31 декабря, а при грубом нарушении правил Жанна могла и вовсе оставить его дежурить под Новый год – отфутболивать обычных людей, которые хотели бы к празднику приобрести втридорога «гардины из Парыжу».

Запугав себя сам, маг Рыбкин встряхнулся, нашел силы достать громоздкую трубку и самым веселым голосом пообещать подойти на место встречи через две минуты. Отделавшись от клиента, он посмотрел на предательски мокрую, волнуемую легким осенним ветром гладь пруда. В обещанное время он мог прибыть, только перебежав на другую сторону набережной прямо по прохладной воде. Мужчина вздохнул, и, насвистывая мотив песни «Чому я не сокил», перемахнул через чугунную вязь ограждения.

***

Дворник, приехавший из солнечной приграничной страны, посмотрел на взъерошенного лысеющего мужика, бегущего по воде, и почесал в затылке. Он долго припоминал, чем его вчера угощал приходивший в гости родственник, и не мог понять, в какое именно народное блюдо тот коварно подложил шайтан-траву. Уборщик улиц даже извлек из-за пазухи старенькую кнопочную «Нокию» и гневно поинтересовался у родича, зачем тот вздумал над ним подшучивать перед рабочим днем. Однако собеседник начал его уверять, что вообще не понимает, о чем идет речь.

– Ты уверен? – по-своему спросил гордый обладатель оранжевого жилета, одним глазом подсматривая, как таинственный мужчина добрался до противоположного края набережной.

– Абсолютно! – в трубке было слышно, как говоривший на другом конце провода ударил себя кулаком в грудь в доказательство своей правоты.

– Тогда подыщи среди наших хорошего психиатра!

***

– Доброе утро! – Рыбкин немного вспотел от бега, кроме того, ему нужно было удерживать концентрацию, что требовало немалых энергозатрат.

Клиент оказался хмурым мужчиной лет сорока с небольшим в надвинутой на лоб шляпе. Кусочек кашне с узнаваемым дизайнерским рисунком робко выглядывал из-под его воротника, ненавязчиво сообщая о финансовом состоянии своего владельца.

– Вот фото предмета. Он должен быть у меня не позднее, чем через неделю, – клиент протянул небольшой конверт. – Здесь также аванс, о котором мы договаривались с вашей секретаршей. Надеюсь, я не зря плачу эти деньги.

Мужчина мысленно хмыкнул. Многие несведущие считали Жанну кем-то вроде разносчицы кофе. Но это было далеко не так. Не нужно было обладать никакими сверхспособностями, чтобы понимать, что хитрая молодящаяся дама занимает в «Клубе» чуть ли не второе место после шефа. Поэтому в глаза называть ее словами вроде «секретарь» было равносильно самоубийству в карьерном плане.

Впрочем, распускать язык в отсутствие ведьмы тоже не стоило – у нее везде были уши, потому что некоторые малоспособные самоучки только и ожидали шанса выслужиться перед «богиней» офиса. Рыбкин все это понимал, поэтому никогда не забывал мило улыбаться нахальной помощнице Майкла, делать ей небольшие сюрпризы и делиться гонорарами. За это ему всегда доставались одни из самых легких и хорошо оплачиваемых дел. Его никогда не ожидали неприятные неожиданности на заданиях, а обо всех подводных камнях он был предупрежден заранее. Вот и сейчас просьба клиента не была особо трудновыполнимой. Агент вполне бы обошелся и без магии. Он решил, что ему потребуются лишь кое-какие связи, немного психологии и небольшой подкуп и, вуаля – картина уже очень скоро появится перед пыхтящим заказчиком.

– Благодарю за доверие! Вы можете на нас полностью рассчитывать. Я позвоню сразу же, как только получу хоть какую-нибудь информацию по вашему вопросу.

Пятисекундная встреча, и каждый из джентльменов отправился по своим делам. Рыбкин не сомневался, что легко справится с очередным «подарком от Жанны». Убедившись, что вокруг никого нет, он даже позволил себе немного побродить по стволам деревьев, при этом тело его находилось почти параллельно земле. Мужчина получал большое удовольствие от таких упражнений. Как-то раз на старом дачном участке жены он снова не утерпел и, словно мальчишка, полез на раскидистый многолетний дуб. За этим баловством его застала соседка. Раздался вскрик, пустые ведра (кстати, являвшиеся плохой приметой) упали на землю, тихонько взлязгнув, и дородная женщина, словно хрупкая тургеневская барышня, завалилась в обморок, неприлично раскорячившись. Пришлось спускаться с дуба-колдуна и звать жену, чтобы она в нужный момент привела несчастную в чувства.

Сам агент «Клуба» отправился искать своего кота. Когда соседка вновь открыла глаза, она увидела вцепившегося в толстый сук Мурзика. На соседних с ним ветвях балансировал Рыбкин, старательно кричавший имя питомца и при этом изображавший страх. Женщина пробормотала, что ей, должно быть, солнцем голову напекло, и начало мерещиться всякое, а затем быстро ретировалась.

В этот же раз магу никто не мешал наслаждаться своим даром, только некоторые птички испуганно и недоуменно смотрели на то, как человек преодолевает законы гравитации.

***

Жанна устроилась поудобнее в своем кресле, закуталась в палантин и отпила из чашки растворимую бурду под названием «Горячий шоколад». В офисе уже никого не было, кроме нее. Посему все помещения погрузились во тьму, которую рассекало только загадочное мерцание компьютерного экрана. Ведьма пошарила в ящиках стола в поисках снеди, однако сумела извлечь на ощупь только старую карамельку. Ей очень хотелось есть, но досмотреть интересный фильм желалось не менее. Да и мысли о возвращении домой совсем не радовали. Поэтому она нашла для себя предлог в виде киноленты, которую созерцала через обычные человеческие очки. Женщина не выносила контактные линзы, а сейчас, в одиночестве, можно было позволить себе не направлять постоянно энергию в область глаз, как она делала в повседневной жизни.

Герои на экране начали целоваться. Жанна раздраженно перемотала сцену, одновременно перебирая в уме тех сотрудников «Клуба», которые могли быть ей полезны на поприще любовной магии. Впрочем, для приворота нужен был объект. Не строить же с кем-то из коллег отношения? Они все, без исключения, обладали собственной изюминкой и червоточинкой, и никто не мог предсказать, какая именно черта возьмет верх в конкретный момент времени. Поэтому помощница Майкла предпочитала искать варианты попроще. Вот фильм с воняющим ванилью какао-напитком – очень простой вариант.

Когда сзади совершенно неожиданно раздалось деликатное покашливание, ведьме стоило невероятных усилий заставить себя сначала обернуться и посмотреть, кто стоит за спиной, а потом уже готовиться разорвать незваного гостя на мелкие кусочки. К удивлению администратора, позади переминалась с ноги на ногу юная ведьмочка, имени которой Жанна не могла вспомнить. Весь молодняк для нее был на одно лицо – либо слишком амбициозные гламурные представительницы прекрасного пола, считающие, что знают себе цену, либо деревенские самородки, которые, получив гонорар за первое задание, теряли голову и пускались во все тяжкие. Первые относились к жизни «Клуба» исключительно по-деловому, вторые вскоре начинали считать себя настоящими звездами. Жанна же ценила только дисциплину и преданность. Еще ее невероятно бесило, когда кто-то из юной поросли начинал строить глазки Майклу, а через это состояние проходили почти все начинающие агенты женского пола. Поэтому многие из них со временем получали задания все реже, условия выполнения поручений становились все хуже, и кое-кто просто не выдерживал такого сотрудничества.

– Чего тебе надо? Рабочий день закончен, – ведьма едва удостоила пришедшую взглядом и отпила шоколад с таким видом, будто в ее должностные обязанности входил просмотр киноновинок в темном офисе.

– Я днем забыла документы по своему заказу. Вернулась наудачу. Даже не думала кого-то застать. И ни один телефон почему-то не отвечал.

– Первое задание, и уже что-то забываешь. Так дело не пойдет! – женщина словно пропустила мимо ушей последнюю фразу, не собираясь объяснять новенькой, что фильмы гораздо интереснее смотреть, когда никто не отвлекает, а все аппараты переведены в беззвучный режим.

– Жанна, я… Я понимаю, что вы отдыхаете, но у меня как раз был к вам вопрос.

– Я, вроде, еще не настолько стара, чтобы ты мне «выкала». У нас разница не такая большая. Что ты хотела?

Ведьмочка дернула плечом. Она успела пообщаться с несколькими агентами, и возраст помощницы шефа был весьма обсуждаемой темой в околомагической среде. В том числе, поговаривали, будто администратору было очень хорошо за «…дцать», а свою молодость она поддерживала весьма экзотическими способами – прогулками по болотам голышом в лунном свете, общением с пиявками и приемом внутрь птичьих мозгов.

– Я просто давно хотела сказать, что я вами восхищаюсь. Вот и все.

– Давно? Ты в «Клубе» без году неделя.

– Я знала про вас и раньше. Все-таки моя семья имеет косвенное отношение к тому, чем мы здесь занимаемся.

– Да, припоминаю. Тебя привел Майкл. Ты же дочь его знакомого… Лара, правильно?

– Вообще-то, Сара.

– Ах да, все время забываю имена, извини, Клара…

– Я Сара. Впрочем, мне даже больше нравится, как вы, то есть, ты меня называешь.

– Я постараюсь все же запомнить, как тебя зовут. Знаешь, дружочек, я ведь наблюдала за тобой с момента твоего появления в нашей маленькой дружной компании. Да-да! – соврала ведьма, в голове которой начали проноситься различные варианты использования молодой дурехи, которая входила в зону доверия Михаила, в собственных интересах. – Я решила, что ты подаешь большие надежды. Думаю, мы могли бы как-нибудь встретится за чашечкой чего-нибудь безалкогольного.

– Я буду очень рада! – раскраснелась девушка.

***

Фердинанд вышел во двор подышать. Шикарный коттедж, который арендовала для него продюсер, позволял и наслаждаться всеми благами цивилизации, включая джакузи и светодиодную имитацию звездного неба на потолке спальни, и побыть наедине с природой, когда это было нужно. Молодой мужчина, особо не заботясь о маршруте, прогуливался по погруженной в полумрак территории, освещенной лишь редкими встроенными прямо в асфальтированные дорожки фонариками. Он был погружен в собственные переживания.

Какая-то безысходность навалилась на него в последнее время. Он больше не чувствовал потребность творить. Ел деликатесы и вкусности, которыми был забит многокамерный холодильник на кухне, занимающей весь подвал. Смотрел бессмысленные развлекательные передачи для простых обывателей. Пил лучшее красное вино (певец давно пристрастился именно к нему, а в особо тяжкие моменты представлял, что это кровь), при этом он не пьянел даже от литра изумительного напитка. Это было хорошо, так как похмелья тоже не было, но, с другой стороны, и развеяться не получалось. Живые выступления ему пока давать запретили, мотивируя это тем, что Ферди нужно «еще чуть-чуть раскрутиться». Он не понимал, куда еще больше. Каждый день на все его аккаунты приходили сотни писем, его диски отлично покупали, он был знаменит. Клип удалось пристроить на телевидение, и уже был снят второй. А сам артист сидел на завалинке в пригороде и плевал в потолок.

Ему было невыносимо скучно и одиноко. Конечно, он не был столь наивен, чтобы не зайти на любой сайт, предлагающий эскорт-услуги. Молчаливый угрюмый охранник, дежуривший в маленьком домике у ворот, разумеется, пропустил бы пару ночных бабочек и даже отвез бы их обратно при необходимости. Но Фердинанду хотелось несколько иного общения. О чем он мог говорить с подобными людьми? О том, сколько они сегодня обслужили клиентов? Впрочем, добившись в жизни хоть чего-то, он старался быть лояльным ко всем. Фактурных жриц любви в латексе и ошейниках можно было бы снять в одном из клипов. Было бы забавно, если бы этих девушек узнали их «постоянные пользователи». Однако такой ход вряд ли устроил бы его продюсера. А иметь только банальное половое общение за деньги артист не хотел.

Так и просиживал дни в компании огромного телевизора и спутниковой тарелки. Впрочем, в его распоряжении было еще несколько тренажеров, он мог работать над своей формой. Также он настоял на том, чтобы за город был привезен синтезатор, и поначалу даже пытался что-то наигрывать на нем. Однако большая часть работы по созданию его музыки делалась с помощью новейших компьютерных программ, симулирующих все – от голоса до оркестра. А для обработки свежего альбома были наняты специалисты, после вмешательства которых он узнал свои творения, да и свой вокал, с большим трудом.

С Норой, сорокалетней мамочкой замечательного ребенка, обладавшей неплохой фигурой и уродовавшей свою внешность стрижкой-ежиком на светлых волосах, тоже полноценного общения не получалось. Удавалось обсудить очень узкий круг тем, после чего ее заклинивало на разговорах о деньгах и шмотках. Впрочем, он не жаловался. Как правило, беседу с ней прерывал звонок от няни ее «малыша», после чего женщина убегала в другую комнату и общалась с той на повышенных тонах.

Иногда он заходил в свою группу в социальной сети, просматривал аккаунты на различных сайтах. Всего от имени певца Фердинанда было создано порядка десяти учетных записей на всевозможных посещаемых ресурсах. Периодически на той или иной странице появлялись фотографии, сделанные не им, с подписями «еду в студию», или «мой кот», «готический вечер», либо цитаты философов или красивые строчки из чужих стихотворений. Все выложенные материалы должны были подчеркнуть его загадочный полувампирский образ с готическим флером. А несколько человек, которые значились в качестве администраторов его групп, периодически писали о том, какой он хороший, выкладывали фото Ферди с его ненастоящими подписями на них. Кто-то даже рассказывал, как встречался с ним лично. В общем, у него была интересная жизнь, о которой он сам не знал.

Сегодня ему стало особенно грустно. Он подошел к забору и стал смотреть в просвет между коваными элементами ограды. Еще было не очень поздно, и, хотя все вокруг уже окутали плотные колючие сумерки, он надеялся увидеть хотя бы пару светящихся окошек или идущий из трубы дым. Но за забором простиралась лишь темнота. За полчаса он только один раз услышал, как где-то далеко пронеслась машина.

Вернувшись в дом, певец растопил камин, кинув в него без дела валявшиеся книги и пару износившихся носков. Когда огонь затрещал веселее, Ферди вышел на улицу и все-таки полюбовался делом рук своих – из аккуратной, почти декоративной трубы тонкой струйкой повалил едкий дым.

Он посмотрел на небо, на котором сквозь облака начали проглядывать звезды. Фердинанд на секунду растворился в холодных синих небесах, словно желая втянуть их в себя. Внезапно с ним что-то произошло. Он почувствовал внутри пустоту, почти вакуум. Мужчина ощутил, что может поглотить большую часть энергии Вселенной, если пожелает. Он смотрел на верхушки сосен и елей, виднеющихся над забором, смотрел на небо, на звезды, на отделанный красивой плиткой дворик с наваленными у забора дровами и пожирал все это глазами, стараясь убить свое одиночество.

Неизвестно, как данная процедура повлияла на недостаток общения, но вот то, что он вдохнул достаточно холодного воздуха, Ферди понял почти сразу же, пару раз хрипло кашлянув. Решив, что на сегодня прогулка закончена, он зашел обратно в теплый уютный коттедж, переоделся в домашние джинсы, достал из холодильника мороженное и включил телевизор.

***

Анна сделала несколько упражнений на растяжку после того, как разогрела связки. Вечером ей оставили ключи от небольшого зала – одного из трех помещений, принадлежавших давно посещаемой ею школе танцев. Девушка не преминула сделать несколько снимков, тут же опубликовав их в Интернете с помощью популярного приложения. Сегодня она особенно себе нравилась в новом черном трико, которое визуально делало ее спортивную фигуру еще более изящной и подтянутой, и очень хотела похвастаться. В сети Аннет была личностью довольно популярной. На одном из самых посещаемых сайтов социальной направленности у нее насчитывалось около десяти тысяч подписчиков. В друзья она мало кого добавляла, потому что искренне считала: так могут называться только на самом деле близкие или, хотя бы, хорошо знакомые в реальной жизни люди. Поэтому, кроме редко тратившей время на такие безделицы сестры, она «дружила» только с несколькими бывшими одноклассницами и со знакомыми девушками из ВУЗа. Они мало обращали внимание на виртуальную жизнь друг друга. Что касается школы танцев, то единственным добавленным человеком из всех, имевших отношение к данному заведению, был новенький преподаватель Дима. Он сам нашел страничку девушки и очень долго просил принять его заявку, чтобы получить доступ к тем фотографиям, которые Аннет не выставляла на всеобщее обозрение, и другой закрытой от посторонних глаз информации. Свое буйное желание парень мотивировал тем, что мечтает узнать, как его будущая коллега выглядела в детстве, и была ли она уже тогда такой милой, как сейчас.

Подобно тысячам пользователей социальных сетей, Аня имела отдельный альбом с отсканированными старыми снимками. Даже с тем, на котором была запечатлена самая первая линейку в школе. На фото маленькая Анечка держала уродливый букет из трех полежавших белых гладиолусов, а выражение ее лица было самым разнесчастным, потому что то был в разгаре период очередных трудностей в семье Хлюпиных. Один только довольно уродливый наряд, донашиваемый за сестрой, давал повод навсегда избавиться от фотографии. Но у девушки не поднималась рука. Все же это была память о первом школьном дне, празднике для всех первоклашек, а на снимке, кроме нее самой, оказались запечатлены и ее бывшие одноклассники. Они выглядели куда более веселыми. Кого-то Анна впоследствии даже отметила на электронной версии этой фотографии, размещенной на сайте.

Дорвавшись до информации, Дмитрий, или, как его называли в шутку, Ди-Ди, однако, не торопился комментировать изображения детей, сидящих за партами или фото первого похода Анны на занятия танцами. Почему-то этот сентиментальный любитель ретроспективы загадочным образом предпочитал уделять внимание и выказывать свое одобрение только самым новым снимкам, особенно тем, на которых Аня выглядела наиболее соблазнительно благодаря фасону костюма для занятий или яркому макияжу, если речь шла о показательных выступлениях. Неприятно поразил преподавателя тот факт, что, кроме него, восхищаться фигурой и пластичностью девушки приходили на ее страничку сотни подписчиков. Они выражали ей свое почтение в комментариях под изредка обновлявшимися фотографиями на аватаре или единичными снимками с выступлений, так как к другим доступ был закрыт, и не забывали отмечать, что фото им понравились, то есть, ставили «лайки» (или «лойсы»).

Как правило, ценителями оказывались представители мужского пола всех возможных возрастов. Девушки не особо стремились выражать свое мнение. А ведь иногда Ане оно на самом деле требовалось, как и поддержка, и хоть какое-нибудь одобрение. Матери рядом не было, настоящих подруг – тоже. Сестра Зара находила абсолютно все, что делала младшенькая, хорошим и достойным. Пытаясь же как-то общаться с экс-соученицами или одногруппницами, Аннет почему-то получала странные ответы. Кто-то ей советовал закрыть профиль ото всех, так как это не очень хорошо, что такое количество посторонних мужчин ставит ей «лайки». Некоторые говорили, что ей было бы неплохо прийти в форму, что у нее толстоваты ноги, не понимая, что девушка занимается далеко не балетом, а объемный рельеф в нужных местах создают развитые за долгие годы мышцы.

Большинство же знакомых женского пола, например, на встрече выпускников, если и соглашались посмотреть на планшетном компьютере видео с выступлений, то как-то неопределенно кривили лица, говоря, что ничего особенного или хорошего в таком странном хобби не видят, и что женщина создана не для танцулек, а для семьи. Одна бывшая одноклассница, с жадностью посмотрев несколько роликов, тут же пустилась в пространные рассуждения о том, что, если бы она тоже с детства занимались танцами, то сейчас бы наверняка стала всемирно известной, а, не как Анька, протирала полы в разных дворцах культуры, почти бесплатно радуя детей. Рассказав на прощание о своем успешном бизнесе и пожелав всем брать с себя пример, она с важным видом удалилась. Чуть позже через общих знакомых Анна узнала, что «успешная бизнес-леди» работает мерчендайзером в продуктовом магазине и раскладывает по полкам колбасу.

Впрочем, мнение непосвященных людей было для Ани не столь критично. И свой канал на видеохостинге для привлечения учеников она все еще трусила создавать далеко не из опасений получать, как популярные авторы видеороликов, шквал едких замечаний о вульгарности, форме носа, ушей, мерзком голосе или убогом стиле. На самом деле она боялась, как огня, посвящать в подробности своего творчества опытных тренеров. Они могли посмеяться над ее еще в чем-то нелепыми, в чем-то непрофессиональными позами, просматривая результаты фотосессий в социальной сети, или разочароваться, увидев записи-наброски танцевальных этюдов. Поэтому она никогда не афишировала свою виртуальную жизнь перед преподавателями и, тем более, перед владелицей школы, очень боясь потерять доверие последней к себе как к профессионалу.

Ну а сближаться с остальными учениками было сейчас ни к чему. Она скоро сама станет преподавать, тогда ей и так придется из-за молодости и вида совсем юной девушки пресекать многочисленные приступы панибратства.

Отогнав от себя навязчивые мысли, девушка все же решилась записать хотя бы короткое видео о том, как она делает растяжку. Для себя она объяснила этот факт самолюбования необходимостью наблюдать за собой со стороны. Скоро у нее появятся собственные ученики, и она должна стать для них образцом грации и пластики. Поэтому просто необходимо уже сейчас отсекать в своих движениях все лишнее.

Сделав для записи несколько подходов к балетному стану и даже сев на шпагат, она закончила растяжку и перешла к ритмичным упражнениям, когда поняла, что музыка, которую она обычно использовала во время занятий, ей уже порядком надоела. В сумке лежал диск Фердинанда, и Аня вспомнила, что на нем как раз есть один трек, который подойдет для выполнения быстрых движений. В прошлый раз у нее почему-то закружилась голова при прослушивании этого альбома. Она списала это на переутомление и новое противоаллергическое средство, которое приняла впервые как раз за час до этой странной ситуации. Тогда ее нашли лежащей на полу племянники и подняли нешуточный крик.

Девушка поежилась от воспоминаний, быстро вставила диск в магнитолу, выбрала нужный трек и включила звук на полную громкость. Убедившись, что композиция действительно подходит, она начала пробовать танцевать, примеряясь к ритму. Фердинанд пел о любви. На двух его альбомах имелись композиции как на английском, который Аннет прекрасно знала, так и на русском языке. Композиция, под которую девушка сейчас пыталась двигать бедрами и ритмично выбрасывать вперед руки, была написана на английском. Чем больше голос Ферди уводил ее за собой, напевая слова страсти, тем больше Аня теряла контроль над телом. Она наблюдала за собой в зеркальной стене за станом, то и дело оборачиваясь к ней. Постепенно ей стало казаться, что она уже не может выбирать, какое движение предпочесть в следующее мгновение. Она как будто смотрела на отражение постороннего человека, танцевавшего под великолепную песню Фердинанда. Мелодия полностью управляла Анной, не давая вносить собственные корректировки. Танец получался красивый, но совершенно не соответствующий обычной технике, которую девушка наработала за несколько лет. Удивиться она не успела, потому что внезапно у нее начало двоиться в глазах. Во рту пересохло. Только сейчас Аннет заметила, что страшно устала. Она никогда еще не была так вымотана даже после двухчасовой тренировки. А ведь вечером еще предстояло уделить время отпрыскам ее сестры, на что у нее энергии сегодня точно не оставалось.

Аня с усилием добралась до стула, на котором висело полотенце, и взяла кусок махровой ткани в руки, чтобы промокнуть обильный пот, без особой причины выступивший на шее. Затем, хватая ртом воздух, она решила недолго передохнуть и медленно направилась к магнитоле, чтобы поставить трек на паузу, как вдруг что-то за окном с невероятной силой привлекло ее внимание. Она буквально не могла отвести взгляд от темного неба, внезапно почувствовав, что очень любит ночь. Девушка явственно ощутила, что кто-то невидимый сейчас зовет именно ее. Ритмичный трек Фердинанда уже сменился медленной балладой, но Анна этого не замечала. Забыв обо всем на свете, она медитировала у окна, которое начало постепенно расплываться перед ее глазами в одно большое пятно.